Глава 23

Слухи появились раньше молочницы.

Даниэла раздвинула тяжелые шторы так рано, что Фредерика Брейкенридж села и сердито посмотрела на свою горничную.

— Что случилось? — спросила она. — Может быть, высадились французы.

Горничная присела, всем своим пышным телом выражая волнение и беспокойство.

— Не знаю, ваша светлость. Паско только что разговаривал с торговкой овощами, а потом сказал, что я должна сейчас же разбудить вашу светлость.

Паско был серьезным человеком, поэтому Фредерика отбросила одеяло и встала.

— Тогда помоги мне одеться, Даниэла.

Многолетний опыт научил ее, что, как бы ужасна ни была ситуация, ее надо встречать прилично одетой. Несмотря на то что ей страшно хотелось узнать, что так взволновало ее невозмутимого дворецкого, она не спеша совершала свой утренний туалет.

Когда герцогиня вышла из своих покоев, Паско уже ждал ее, а множество слуг нашли себе занятия в коридоре, что-то с усердием вытирая и полируя. Спальня Джорджианы находилась через две двери дальше по коридору, и Фредерика не собиралась беспокоить ее в столь ранний час.

— Вниз, — приказала она, направляясь к лестнице.

— Ваша светлость, — сказал дворецкий, следуя за ней по пятам, — прошу прощения, что разбудил вас, но я слышал такое, что это требует вашего внимания.

Фредерика остановилась в дверях гостиной, делая знак дворецкому следовать за ней.

— Что же взбудоражило всех ни свет ни заря?

Дворецкий слегка замялся.

— Я узнал из некоего довольно ненадежного источника, что… вчера вечером кое-что произошло в доме Джонсов.

Она нахмурилась:

— В доме Джонсов? А какое отношение это имеет к тому, что меня будят в такую рань, когда и солнце-то не взошло?

— Дело в том, что это имеет отношение к мисс Амелии Джонс, которую застали при компрометирующих обстоятельствах с лордом Лаксли.

— В самом деле?

Лаксли был одним их самых настойчивых поклонников Джорджианы. Однако сейчас официально он в них не числился.

— Да, ваша светлость.

— И?..

— И, э… там видели еще одну пару… в той же комнате, хотя они тотчас же скрылись под покровом ночи.

Страх, словно холодный камешек, ударил в сердце Фредерики. Вчера на вечере Дэр не присутствовал. Если он опять обманул доверие Джорджианы…

— Какая еще пара, Паско? Говори.

— Лорд Дэр и… леди Джорджиана, ваша светлость.

— Что?! Дворецкий кивнул.

— И еще эта персона сказала мне, что лорд Дэр и леди Джорджиана были не совсем одеты.

— А… — На мгновение Фредерика усомнилась в том, что в обморок падают только слабоумные. — Джорджиана! — вырвался из ее груди вопль. — Джорджиана Элизабет Холли!

Джорджиана с трудом открыла один глаз. Кто-то звал ее, но, может быть, ей это приснилось. Крик, размноженный эхом по всему дому, повторился.

— Ох-хо, — пробормотала она, открывая второй глаз и садясь.

Тетя Фредерика никогда не повышала голос.

Дверь в ее комнату распахнулась.

— Джорджиана, — сказала красная от гнева Фредерика, войдя в спальню, — где ты была всю ночь? Сейчас же говори!

— А что вы слышали? — вместо ответа спросила Джорджиана.

— О нет, нет, нет, — опускаясь на кровать, простонала Фредерика. — Джорджиана, ради Бога, скажи, что произошло?

— Вам действительно надо это знать? — тихо спросила она. Она могла бы больше не беспокоиться о том, что подумают о ней в свете, но девушку волновало, что подумает о ней ее тетка.

— Да, мне надо это знать.

— Тогда только между нами, — потребовала Джорджиана. — Вы никому ничего не скажете: ни Грею, ни Тристану, никому.

— Условия, моя дорогая, не относятся к членам одной семьи.

— Относятся на этот раз, или я больше ничего не скажу.

Фредерика вздохнула.

— Ладно.

Джорджиана втайне надеялась, что тетя Фредерика не согласится на ее условия и у нее будет причина ничего не объяснять. Очевидно, тетка предвидела это.

— Хорошо. Шесть лет назад на меня держали пари, — начала она.

Когда она закончила свое повествование, у тети Фредерики был такой вид, как будто она глубоко сожалела, что вообще согласилась на какие-то условия.

— Тебе следовало рассказать мне об этом раньше, — наконец сказала она сквозь зубы. — Я бы сама его застрелила.

— Тетя Фредерика, вы обещали.

— Ладно, по крайней мере твои штучки успокоят лорда Уэстбрука.

Тетка встала.

— Тебе надо одеться, Джорджиана. Не я одна сегодня буду слушать сплетни.

— Мне это безразлично.

— Все в обществе очень уважали тебя, и твоей руки просили самые лучшие женихи. Теперь этого не будет.

— Это меня тоже не волнует.

— Будет волновать. Твой лорд Дзр не имеет привычки задерживаться на одном месте.

— Он сказал, что будет здесь сегодня утром, — ответила Джорджиана, и ее пальцы задрожали от волнения. — Он обещал и должен прийти.

— Сейчас утро. Раннее, но утро. Одевайся, дорогая. День будет еще хуже, и тебе надо встретить его в самом лучшем виде.

Чем дольше Джорджиана думала об этом, тем сильнее ее охватывало беспокойство.

Мэри помогла ей надеть самое скромное утреннее платье из муслина с желто-зеленым рисунком, но, если слухи уже расходятся по городу, то скоро весь Лондон будет знать, что ее с Тристаном видели в спальне Амелии полуголыми и ее рука была в его панталонах. Скромное платье сплетен не остановит.

Они с Фредерикой сели завтракать, но у обеих отсутствовал аппетит. Слуги, как всегда, были внимательны и вежливы, но она хорошо знала, что они первыми услышали эти сплетни и именно они передали их тете Фредерике. А сколько еще слуг в это утро передавали эти сплетни своим хозяевам?

Хлопнула парадная дверь. В комнату быстрым шагом вошел герцог Уиклифф. Следовавший за ним по пятам Паско только успевал подхватывать сброшенные ее кузеном перчатки, пальто и шляпу.

— Черт побери, что происходит? — загремел он. — И где этот проклятый Дэр?

— Доброе утро, Грейдон. Позавтракай с нами.

Он погрозил пальцем перед лицом Джорджианы:

— Он на тебе женится. А если нет, я убью его.

— А что, если я не хочу за него замуж? — спросила она, радуясь, что голос у нее не дрожит. Никому не позволено определять ее будущее и решать за нее.

— Тебе следовало думать об этом раньше, до того как ты приняла участие в… этой оргии в спальне Амелии Джонс!

Она встала, чувствуя, что краснеет, и с силой оттолкнула стул.

— Ничего подобного не было!

— Однако все говорят об этом. Господи, Джорджи!

— Ах, замолчи! — сердито сказала она и решительным шагом вышла из комнаты.

— Джорджиана!

— Грейдон, — сурово перебила его мать. — Перестань кричать!

Джорджиана продолжала идти, до нее все еще доносились голоса споривших, пока она не вошла в малую гостиную и не захлопнула за собой дверь. Вчера вечером все было так ясно. То, чем занимались Амелия и Лаксли, возбуждало, но не сильнее, чем ощущение опасности быть пойманными или опьяняющая близость Тристана. Она буквально не могла оторвать от него рук.

Это происходило с ней всегда. Даже когда она на него сердилась, ей хотелось дотронуться до него, хотя бы ударив веером по его пальцам. Сейчас ей хотелось повторить то, что она чувствовала прошлой ночью, когда он обнимал ее и говорил, что любит. Где же он? Он должен был бы знать, какие слухи разносятся по городу.

Кто-то постучал в дверь, и она вздрогнула.

— Уходи, Грейдон, — рассердилась она.

— Перемирие, — сказал он, поворачивая дверную ручку и толкая дверь.

— Почему? — Она мешала ему открыть дверь, но он слегка опять нажал на нее.

— Джорджи, мы одна семья, может быть, мне и хочется свернуть тебе шею, но я не сделаю этого.

— Джорджиана, — совсем рядом раздался голос тетки, — мы должны действовать вместе.

Она впустила их. Разумеется, они были правы: ее позор касался и их тоже, хотя их титулы и влияние защищали от неприятностей. У нее не было такой защиты. Если Тристан не появится… Сжав руки, она ходила возле окна.

— Что мы будем говорить? — спросил Грей, наблюдая за ней.

— Очевидно, мы скажем, что Джорджиана осталась дома из-за простуды, что бы там ни говорили эти идиоты Джонсы и их слуги. Было уже темно и поздно, а они были так расстроены, увидев свою дочь в таком… неприличном положении. Это вполне понятно, но, ради Бога, им не следовало выдвигать такие чудовищные обвинения против кого-либо из приличной семьи.

Джорджиана остановилась.

— Нет.

Фредерика посмотрела на нее:

— У тебя нет выбора, дорогая.

— Тетя Фредерика, я не стану злоупотреблять чьей-то ошибкой, чтобы спасти свое положение. Даже если это будет Амелия Джонс.

— И погубишь себя, — спокойным тоном заметила Фредерика. — Ты это понимаешь?

Холодная дрожь пробежала по ее спине.

— Да, понимаю. Я смирюсь с этим.

— Одну минуту, черт побери, — взревел, поднимаясь, Грей. — Ты хочешь сказать, что ты действительно занималась тем, о чем говорят?

— Нет, это была не оргия, — ответила она.

— Я убью его.

— Ты ничего такого не…

Дверь открылась в тот самый момент, когда он подошел к ней.

— Ваша светлость, леди Джорджиана, — объявил дворецкий, — лорд Д…

Грей схватил Тристана за плечо и, втащив его в комнату, захлопнул дверь перед несом Паско.

— Ты, сукин с…

Тристан одной рукой отшвырнул Грея в сторону.

— Я пришел сюда не к тебе, — сказал он с решительным и суровым выражением лица.

Он отыскал взглядом Джорджиану, застывшую у окна, и она с облегчением вздохнула. Он действовал одной рукой, потому что в другой сжимал букет белых лилий и перевязанную лентой коробку.

— Доброе утро, — сказал он, понизив голос.

Чуть заметная улыбка коснулась его чувственных губ, а сапфировые глаза потемнели.

— Доброе утро, — тихо ответила она, сердце у нее лихорадочно забилось.

— Дэр. — снова обратился к нему Грей, — я не потерплю твое непростительное поведение…

— Замолчи, дорогой, — остановила его Фредерика. Поднявшись, она взяла сына под руку и повела к двери. — Мы будем в утренней гостиной, если вы пожелаете нас видеть, — открывая дверь, сказала она.

— Я не оставлю их наедине, — проворчал герцог.

— Оставишь. Они обещают, что на этот раз не станут раздеваться.

— Тетя Фредерика! — вспыхнув, воскликнула Джорджиана.

— Разбирайтесь.

Ободряюще взглянув на Джорджиану, герцогиня закрыла дверь.

Джорджиана и Тристан молча смотрели друг на друга в неожиданно наступившей тишине.

— Я понятия не имел, с какой быстротой распространяются слухи, — тихо сказал он, — иначе я приехал бы раньше. Оказалось, Амелия с Лаксли не вызывают столь сильного интереса, как я предполагал.

— Я надеялась, что все будут так увлечены разговорами о них, что забудут упомянуть нас.

Тристан кашлянул.

— Мне надо задать тебе вопрос. Вернее, два вопроса.

Если бы ее сердце могло биться быстрее, она бы упала в обморок.

— Я слушаю, — как можно спокойнее ответила Джорджиана.

— Во-первых, — начал он, протягивая ей букет, — ты мне веришь?

— Никогда бы не поверила, что ты помнишь о моих любимых лилиях, — сказала она, взяв цветы, чтобы занять чем-то свои руки.

— Я помню все, Джорджиана. Помню, как ты выглядела, когда мы встретились в первый раз, и помню выражение твоих глаз, когда я обманул твое доверие.

— Ты обидел меня, но этого никто так и не узнал, — возразила она. — Как тебе удалось скрыть все, когда ставки зависели от исхода?

Он пожал широкими плечами.

— Изобретательность. Джорджиана, ты…

— Да, — перебила она, глядя ему в глаза. — Я верю тебе.

Если бы Тристан ждал момента для осуществления своей мести, то этот момент наступил. Но она сказала правду. Она любила его.

— Тогда, — сказал он, как будто не был заранее уверен в ее ответе, — это тоже для тебя.

Виконт протянул ей коробку, размером с ящичек для сигар, перевязанную серебряной лентой с пышным бантом наверху. Джорджиана отложила в сторону лилии и с волнением взяла ее в руки.

— Это ведь не новый веер, правда? — спросила Джорджиана, пытаясь шутить.

— Открой и увидишь, — ответил он.

Она поняла, что виконт волнуется, и почувствовала себя увереннее от мысли, что он не такой уж неуязвимый. Затаив дыхание, она откинула крышку.

Ее чулки, аккуратно свернутые, лежали рядышком, а между ними сложенная записка. Она стала благодарить его и заметила, что записка была вложена в кольцо. Кольцо с печаткой, принадлежавшее Тристану.

— О Боже, — прошептала она, и слеза скатилась по ее щеке.

— А теперь мой второй вопрос, — чуть дрогнувшим голосом сказал он. — Некоторые скажут, что я прошу твоей руки из-за твоего богатства. И мне действительно нужны деньги. Другие скажут, что я обязан жениться, чтобы спасти твою репутацию. Мы оба знаем, что есть многое, кроме этих причин. Ты нужна мне больше, чем твои деньги, Джорджиана, ты выйдешь за меня замуж?

— Понимаешь, — ответила она, смахивая вторую слезу и не зная, смеяться ей или плакать, — когда все это началось, я хотела лишь проучить тебя, показав, к чему может привести привычка разбивать сердца. Я не знала, что ты тоже сможешь кое-чему научить меня — показать, что люди могут меняться и иногда можно доверить кому-то свое сердце. Мое сердце полюбило тебя, Тристан, очень давно.

Тристан взял у нее коробку и положил на стол. Сняв кольцо с записки, он завладел ее рукой.

— Теперь ответь на мой вопрос, Джорджиана, пока я не умер от нетерпения.

Она улыбнулась сквозь слезы:

— Да, Тристан. Я выйду за тебя замуж.

Он надел кольцо на ее палец и, притянув к себе, коснулся ее губ.

— Ты меня спасла, — прошептал он.

— Я счастлива, что мои деньги помогут сохранить Дэр, я всегда знала, что это станет частью любого договора, который я заключу.

Он не сводил с нее своих сапфировых глаз.

— Нет, Джорджиана. Ты спасла меня. Я не перестаю удивляться, что я мог думать о женитьбе на ком-то другом, в то время как я сравнивал каждую встречавшуюся мне женщину с тобой. Но я знал, что ты меня ненавидишь, и…

— Теперь уже нет. — Она вздохнула. — И сомневаюсь, что когда-либо ненавидела.

Тристан еще раз поцеловал ее.

— Я люблю тебя, Джорджи, так сильно, что это даже немного меня пугает. Мне давно хотелось тебе это сказать, но я не знал, поверишь ли ты.

— Теперь я верю тебе и люблю.

Он взял ее руку и посмотрел на большое кольцо на пальце.

— Полагаю, мы должны сообщить твоим родным, пока они не убили меня. — Он снова заглянул ей в глаза. — И пожалуйста, скажи, что с уроками покончено.

Джорджиана усмехнулась:

— Никаких обещаний. Может быть, со временем я почувствую необходимость продолжить твое обучение.

— В таком случае да поможет небо нам обоим, — улыбнулся он и поцеловал ее.

У. Шекспир. Два веронца. Акт II, сцена 4