Глава 5
Вернувшись домой, Этан снова и снова прокручивал в уме услышанные утром откровения.
Коллис Тремейн занимается, шпионской деятельностью в пользу короны! Чтобы переварить подобное открытие, требовалось выпить.
Наклонив графин над стаканом, Этан вдруг замер, похолодев от неожиданной мысли.
– Будь я проклят, – прошептал он.
Роуз Тремейн, вероятно, тоже была шпионкой.
Наполнив наконец стакан, он рассеянно поставил его на поднос и отошел.
Он ведь и так это знал, точнее, подозревал. Живая, энергичная Роуз... Слишком живая, слишком энергичная.
Как хорошо, что они так и не сошлись: Этан не желал иметь ничего общего со шпионами ни с той, ни с другой стороны.
Этан направился через вестибюль к лестнице, сегодня, как и всегда, он проведет вечер вне дома. Этан решил, что куда лучше наносить визиты, чем сидеть в могильной тишине своего особняка.
Как обычно; на столике в прихожей лежала целая кипа приглашений, и Этан из любопытства просмотрел их, думая и искренне опасаясь найти нечто конкретное.
Да, вот оно. «ЛордиледиМейвеллприглашаютмистераДеймонта... Ужинбудетнакрытвдевятьчасов...»
Чувствуя, как по спине побежали холодные мурашки, Этан уронил плотную карточку на стол. Не пойдет он, и все тут. Он никого не собирается ублажать, кроме себя самого, что бы там ни говорил по этому поводу Этеридж.
Однако, поднимаясь по лестнице, чтобы переодеться для выхода, он никак не мог избавиться от одной мысли.
Роуз Тремейн... шпионка.
Кто бы мог вообразить, что женщина способна заниматься шпионажем?
Впервые Этан увидел Роуз, когда во внеурочный час дня она постучала в его дверь и потребовала от него помощи, ссылаясь на его школьную дружбу с Коллисом. Потом она накачала его по самое горло кофе и вытащила из дома, измученного, с воспаленными глазами, в самое страшное и восхитительное приключение в его жизни, связанное со спасением Коллиса и его толстого родственника из недр оружейного завода одного предателя.
Конечно, все это бесконечно противоречило его натуре, за исключением вознаграждения, полученного от «дорогого дядюшки» Коллиса, Чудаковатого старца, и, разумеется, от минут, проведенных в компании Роуз. Необычная Роуз покорила Этана, но девушку, как водится, заполучил Коллис.
В гардеробной перед вращающимся зеркалом Этан оценил свой внешний вид. Спору нет, Дживс шикарно завязал галстук: к результатам трудов дворецкого нельзя было придраться.
– Теперь я могу соблазнить даже вдову на похоронах, – восхитился Этан.
– Достойное занятие, сэр, я уверен. – С одежной щеткой наготове Дживс стоял за его спиной, не выказывая ни малейших признаков неодобрения. – Можно узнать, куда вы сегодня направляетесь, сэр?
Этан одернул манжеты.
– Только не к Мейвеллу, – пробурчал он с негодованием.
Дживс сделал удивленные глаза:
– В самом деле? Разве его светлость не пригласил вас поиграть сегодня вечером в карты?
– Пригласил. – Этан повернулся к дворецкому: – Скажи, Дживс, тебя когда-нибудь заставляли делать то, что тебе не по нутру?
– Я этим занимаюсь изо дня в день, сэр. – Этан взглянул на дворецкого с интересом:
– В самом деле?
– Я очень не люблю вытирать пыль, сэр, у меня от нее слезятся глаза.
Этан прищурился:
– Уж не намекаешь ли ты на то, что мне следует нанять еще слуг?
– Нет, просто отвечаю на ваш вопрос. – Этан ухмыльнулся:
– Очень хорошо, Дживс. Можешь взять горничную.
– Благодарю вас, сэр. – Дживс сдержанно кивнул. – Но я предпочел бы нанять лакея. Молодой парень будет более полезен для хозяйства.
– Вот как? А что ты имеешь против молодой девушки в доме? Надеюсь, что твое мнение обо мне здесь ни при чем?
Взгляд Дживса остался неподвижным, но ответа так и не последовало.
– Ладно. Полагаю, у тебя уже имеется кто-то на примете?
– Да, сэр. Очень крепкий молодой человек по имени Ури.
– Значит ли это, что я снова смогу пить бренди в своем кабинете, когда у тебя будет этот крепыш, чтобы отнести меня наверх?
Казалось, Дживс превратился в каменное изваяние.
– Если хозяин настаивает... – Этан вздохнул:
– Ладно, не важно. Я оставлю бренди в гостиной.
Дворецкий ничем не выдал своего удовлетворения, но у Этана сложилось впечатление, что только что он пережил тяжелый момент. Интересно, почему питейные привычки хозяина имеют для него такое значение?
– Ну, я пошел.
Взяв из рук Дживса шляпу и перчатки, Этан щелкнул по шляпе пальцем, придавая полям лихой наклон.
– Желаю приятно провести вечер, сэр, – наконец произнес Дживс. – О, сэр...
– Что такое, Дживс?
– Приглашение...
– Я не принял приглашения.
– Я взял на себя дерзость принять его за вас. – Этан на мгновение закрыл глаза.
– Надеюсь, ты не думаешь, что я пойду?
– Конечно, нет, сэр. Желаю приятно провести вечер, сэр.
На улице стоял готовый к отъезду наемный экипаж – прямая заслуга Дживса. Подумав об этом, Этан ухмыльнулся и покачал головой.
Заняв свое место, он в последний раз поправил перчатки и задумался насчет вечера. Не попытать ли счастья за столами «Клуба лжецов», чтобы показать своим оппонентам, что его так просто не втянуть в авантюру?
И тут, неожиданно для себя, Этан принял молниеносное решение; он постучал по потолку кареты и, когда маленькое окошечко открылось, громко крикнул:
– К Мейвеллу, Беркли-сквер!
Экипаж начал медленно разворачиваться, и Этан снова откинулся на изумрудный бархат сиденья. Он поедет к Мейвеллу и постарается, чтобы его выставили. Вот так!
Вечером Джейн причесалась более тщательно, чем обычно. Хотя ей то и дело приходилось уклоняться от локтей Серены, заглядывая в зеркало над комодом, она не могла не признать по окончании, что выглядит особенно изысканно. Каждый волосок лежал на своем месте, переплетаясь с нитями мелкого жемчуга и тонкими, прозрачными лентами. Собранные в элегантный высокий узел, волосы выгодно открывали стройную шею.
– О, Джейн! Ты выглядишь восхитительно! – Серена в простодушном изумлении округлила глаза. – Кому ты собираешься сегодня вскружить голову? Пожалуйста, скажи!
Собираясь нанести на лицо тончайшую пудру из молотого риса, Джейн застыла с поднятой рукой. Вскружить голову? Неужели она и вправду прихорашивается, чтобы завлечь мистера Этана Деймонта?
Да нет же, это нелепица! Зачем ей наряжаться и прихорашиваться ради какого-то игрока и дамского угодника?
Но если не для него, то для кого?
Не сумев ответить себе на этот вопрос, Джейн вдруг повытаскивала из замысловатой прически все заколки, от чего Серена уставилась на нее в немом ужасе. Джейн тем временем расчесала шелковистую светлую с рыжим оттенком массу и, свернув волосы в простой узел, закрепила на затылке.
Оставив без внимания бледно-лавандовый наряд из шелка и кружев, разложенный на постели, она прямиком направилась к шкафу, откуда извлекла самое скромное из своих платьев: сшитое из шелка цвета зелени, оно, конечно же, было очень красивым и неотразимо элегантным, но наименее кокетливым из всего ее гардероба.
Одетая как для заштатного семейного ужина, Джейн вышла, оставив Серену наряжаться.
Гости мужского пола уже собирались в курительной комнате внизу, так что Джейн прошла в сад, чтобы подышать свежим воздухом и прояснить по возможности свои мысли. Если мистер Деймонт появится сегодняшним вечером, у нее будет не так много времени, чтобы определить, можно ли ему доверять. Он сможет в любой момент произнести слова, которые навсегда лишат ее возможности исполнить долг перед Матушкой. Если она предстанет в роли распутной шкодницы, ее, несомненно, незамедлительно отправят домой.
В голове Джейн тотчас промелькнула мысль, что тогда никто не будет принуждать ее танцевать с неуклюжими молодыми людьми, но ведь не это было главным. Матушка возлагала на нее определенные надежды, и Джейн не могла ее подвести.
«Никогда не стремись к чрезмерной откровенности. Тонкость поможет там, где прямота подкачает».
К сожалению, прошлым вечером Джейн не отличалась утонченностью – ни до спасения, ни после, так что у мистера Деймонта имелись все основания считать ее грубой и несдержанной.
Разгладив складки юбки, Джейн пошла прогуляться по садовой дорожке, но не по той, которая проходила под вязом.
Этан обнаружил, что во второй раз за последние двадцать четыре часа удирает из дома лорда Мейвелла. В курительной комнате было тесно от молодых, неоперившихся бездельников, пришедших отдать должное одной из юных дам, достигших брачного возраста. Этана, судя по всему, пригласили составить его светлости компанию за карточным столом, в то время как остальные молодые люди могли преследовать свои матримониальные цели.
«Хотя они и приглашают тебя на ужин, но явно не видят в тебе жениха для своих дочерей».
Разумеется, подобный расклад его ничуть не удивлял. В обществе так складывалось с незапамятных времен; так почему должно что-то измениться?
Этан закрыл глаза и, вдохнув полной грудью прохладный вечерний воздух, помял в пальцах сигару, но зажигать не стал. Он курил не столько для собственного удовольствия, сколько для отвлечения внимания своей жертвы, и подобных уловок имел в запасе множество.
Однако здесь устраивать представление было не для кого. Никто, кроме статуй и живой изгороди, не видел, как он шел по саду, устало опустив взгляд. Как же ему надоело продолжать игру, казаться очаровательным, франтоватым и... бесполезным!
«Тогда вступай в «Клуб лжецов», – сказал ему внутренний голос. – Стань полезным».
Этан фыркнул в ответ на шевеление совести, если, конечно, это действительно совесть проклюнулась, а не первый признак начинающегося безумия, и вслух заметил:
– Что за польза от человека, которому нельзя доверять?
Вслед за его словами в саду послышался какой-то неясный шорох, и его взгляд выхватил из наступающей темноты очертания чего-то неопределенного.
То, что он поначалу принял за куст, оказалось на деле женщиной в зеленом платье. Она стояла на более темном фоне изумрудной листвы, ее бледное лицо смутно светилось, как мраморный лик статуи, затерявшейся среди других фигур, столь неуместных в этом городском лесу.
Не спуская с женщины глаз, Этан медленно двинулся по направлению к ней. Ему не хотелось бы потерять ее из виду, хотя он не понимал, почему это было для него столь важно. Ьна, однако, не делала попытки удалиться. По мере приближения к ней ему пришлось отказаться от мысли, что она хотела остаться незамеченной, и он обходительно поклонился:
– Добрый вечер, мадам. Этан Деймонт к вашим услугам.
Она присела в реверансе с должной долей вежливости, но не заговорила, и как Этан ни вглядывался в нее, он при всем желании не мог ее узнать.
