Глава 25
Высокий, более шести футов ростом, Томпсон обладал невероятно черной кожей и резкими чертами уроженца Восточной Африки. Он был одет в простой черный костюм квакера, а видневшиеся из-под него галстук и сорочка ослепляли своей белизной. Лицо его оставалось бесстрастным, но в глазах вспыхнула тревога.
— Мистер Шетри, — позвал он, не оборачиваясь.
В дальней комнате послышался какой-то шорох. Скрежетнули по полу ножки стула. Раздались тихие шаги. В дверном проеме показался второй служащий — вежливый и внимательный. Он бросил взгляд на Эйдриана и прищурился.
Это был Шетри. Другого имени Хоукер не знал. Как и Томпсон. Шетри работал на французов на Востоке и в средиземноморском регионе. Седовласый индус был изящен и проворен.
Оба служащих довольно долго рассматривали Эйдриана, оценивающе скользя взглядами по его фигуре.
Этих двоих Хоукер видел несколько раз. Правда, лишь издалека. Наблюдал за ними сквозь стекло витрины. За этим гнездом вышедших на пенсию французских агентов на Эксетер-стрит.
— Что-то случилось с мадемуазель Жюстиной? — Томпсон бегло говорил по-английски. Правда, время от времени в его речи появлялись гортанные звуки родной речи и легкий французский акцепт. — Прошу вас, говорите.
Пакс закрыл дверь на задвижку и повесил на нее табличку с надписью «Закрыто». Было слышно, как он ходил вдоль стены и закрывал ставни на окнах.
Шетри подошел к прилавку и вцепился в него так, что костяшки пальцев побелели.
— У вас есть известия о мадемуазель?
— От нее не поступило никаких распоряжений, — пояснил Томпсон. — Вчера и сегодня я самостоятельно открыл магазин. Такого еще не случалось. Она всегда давала знать, если собиралась уехать.
Что ж. пришло время все рассказать.
— Ее ранили, но она жива. Несчастный случай. — Хоукер внимательно наблюдал за лицами, выражением глаз, движениями рук и мышц вокруг рта. Он знал, что Пакс следует его примеру, выстраивая всевозможные предположения.
Шок. Беспокойство. Взволнованный обмен взглядами. Все так естественно и непритворно. Судя по тому, как опустились плечи Томсона, а с губ сорвался вздох, негр испытал огромное облегчение. Они с Шетри ожидали услышать, что Жюстина мертва.
Томпсон сделал шаг вперед.
— Как се ранили? Куда они се дели?
— Она в безопасности.
— По мадемуазель не послала за нами, — озабоченно произнес Томпсон. — Значит, ей совсем плохо.
— С ней все в порядке, — вновь заверил Томпсона Хоукер. — Она вне опасности. Ее рану осмотрел самый лучший хирург Лондона.
Шетри с силой прижал подушечки пальцев к прилавку, и кисти его рук стали похожи на две коричневые пирамиды.
— Она на Микс-стрит? Наверняка там, иначе мы уже получили бы от нее весточку. Я немедленно закрою магазин и отправлюсь с вами. Я должен се увидеть.
Однако никого нельзя было подпускать к Жюстине.
— Возможно, через несколько дней.
— Я не просто работаю на мадемуазель. Мы друзья. Мои жена и дочь почтут за честь ухаживать за ней. Они имеют опыт. Я должен…
Однако Томпсон перебил своего товарища:
— Тебя не впустят в дом. Посмотри на него. Он не подпустит к ней никого из нас. Даже Налину.
— Которой известна сотня целебных трав. Эти англичане убьют мадемуазель своим невежеством. Я должен к ней прорваться.
— И получишь от ворот поворот. Почему они должны доверять тебе? Или мне? Или Налине?
Шетри нетерпеливо покачал головой:
— Мы се люди. Неужели он настолько глуп, что думает, будто бы она стала приближать к себе врагов?
— Он считает, что никому нельзя доверять. А ты хочешь, чтобы он был доверчивым? — Шетри ничего не ответил, и Томпсон продолжал: — Если она не может себя защитить, это должен сделать он. — Негр обернулся. — Задавайте свои вопросы.
Пакс тем временем расхаживал по магазину, разглядывал вещи, открывал деревянные аптечки и читал надписи на хранящихся там бутылочках. Он обернулся через плечо.
— Когда вы видели ее в последний раз?
Оказалось, во вторник. Мистер Шетри вышел из-за прилавка, подошел к столу и оперся руками о широкую спинку одного из деревянных стульев.
— Вот здесь, — произнес он, — мадемуазель завтракала в то утро. Кофе и булочка, как обычно, пока мы готовили магазин к открытию.
— Мальчишка из лавки пекаря принес свежий хлеб и газеты, — вступил в разговор Томпсон. — Я сам варю для мадемуазель кофе, как делают это у меня на родине…
— Это не важно, — перебил своего товарища Шетри. — Еще не было семи, когда все случилось. Мадемуазель отбросила газету и выбежала из магазина так, словно за ней гнался сам дьявол.
Что заставило ее убежать, Шетри не мог сказать. А спрашивать у мадемуазель Жюстины, куда она идет и зачем, было не принято.
Она вернулась три часа спустя. Или четыре. Еще не пробило полдень. И опять очень спешила.
К тому времени полил дождь, и мадемуазель вымокла до нитки. В магазине находился один-единственный покупатель. Глупый молодой человек из Оксфорда, одержимый идеей собирать жуков в Гиндукуше. Его сразу убили бы кочевники, а в «Вояже» предпочитают клиентов, которые приходят за покупками не единожды. Но мадемуазель ничего ему не сказала и поднялась наверх…
— Она взяла с собой газеты, — вмешался Томпсон. — Все газеты за последнюю неделю и унесла их с собой наверх.
— Зачем? — Этот вопрос задал Пакс.
— Она нам не сказала, — терпеливо ответил Томпсон. — А мы не спрашивали. Позвольте мне закончить.
Правая стена магазина Жюстины была увешана оружием — около пятидесяти предметов. Здесь были копья, на расстоянии пробивающие стены. Сабли, которыми можно было разрубить человека, сидя в седле. Ножи для ближнего боя. Какая, оказывается, Жюстина кровожадная.
Пакс взял в руки короткий индонезийский нож. Красивый, но непрактичный.
— Продолжайте.
— Через двадцать минут она спустилась вниз, — произнес Шетри. — И была очень взволнована.
Не взволнованна, — возразил Томпсон. — А разгневанна. Очень разгневана.
Шетри согласно кивнул.
— Она почистила и зарядила свой пистолет. Миниатюрный «грибоваль», что она всегда носит с собой. Она сидела здесь. — Шетри похлопал по спинке стула. — А еще она спрятала нож в потайной карман платья, как если бы считала, что он может ей понадобиться. Она не дала нам никаких инструкций, лишь сказала, что мы должны закрыть магазин.
— Мне ужасно стыдно, — произнес Томпсон. — Она зарядила пистолет, взяла нож и ушла в дождь. А я не предложил ей помощь. Я знал, что ей грозит опасность, но не пошел с ней.
— Она бы отказалась, — попытался успокоить товарища Шетри. — Ты бы разозлил ее еще больше.
— Да. Но я бездействовал. Ни о чем ее не спросил.
В какую бы ловушку ни попала Жюстина. она ни за что не стала бы рисковать жизнями своих друзей.
— Вы не предполагаете, куда она пошла?
Томпсон ничего не ответил.
Мы должны показать ему, — произнес Шетри. — Пришло время. Ведь она об этом говорила.
Томпсон не колебался ни минуты. Просто подумал немного, прежде чем заговорить:
— Ты прав.
С этими словами он неожиданно вышел из-за прилавка и направился к двери, что вела в глубь дома.
Шетри понизил голос:
— Она была в ярости, когда зашла вчера в магазин. Как только мы остались в магазине одни, она подошла к полкам в задней комнате…
В этот момент бесшумно вернулся Томпсон. Он принес простой деревянный футляр и положил его на стол.
— Он наверняка никак не может взять в толк, почему ты выбалтываешь ему секреты, мистер Шетри. — Томпсон не дал своему товарищу возможности ответить. — Мы не дураки. И не стали бы так разговаривать с кем-то другим.
— Мы следуем приказам мадемуазель.
— Три года назад она сказала мне — да и Шетри тоже, что если с ней что-нибудь случится, необходимо отправится на Микс-стрит семь и отыскать там смуглого темноволосого сукина сына — хозяина дома.
— Простите нас, — произнес Шетри. — Мы лишь повторяем ее слова.
— Произнеся слово «смуглый», она посмотрела на меня рассмеялась и сказала: «Ну, не настолько смуглого, как ты. Его зовут Черный Ястреб, а двигается он как кошка».
В разговор вступил Шетри:
— Я отправился — мы оба отправились — наблюдать за домом на Микс-стрит. Посмотреть на вас. Конечно же, мы слышали о вас, сэр Эйдриан.
С тихим щелчком Томпсон развернул ящичек. Это был простой ящик из тисового дерева без инкрустации или каких-то других украшений. Он был очень похож на футляр для пистолетов, только тоньше.
— Я должен отдать это вам, если что-нибудь случится. Мадемуазель сказала, что я должен вам доверять.
На лице Томпсона застыло мрачное выражение. Он снял с петли крючок и поднял крышку футляра.
— В тот злополучный день она открывала этот ящик. Поэтому она вооружилась и ушла под дождь навстречу неведомой судьбе.
Ящик был пуст. В обивке из серого бархата виднелись три одинаковых углубления, в которых параллельно друг другу должны были лежать ножи. Хоукеру не нужно было доставать из кармана собственный нож. Он и так уже понял, что углубления были сделаны точно для таких же ножей.
Одна загадка разрешилась. Ножи, ранее занимавшие свои места в этом футляре, оказались теперь в телах проживающих в Лондоне французов.
Каким-то образом Жюстине удалось раздобыть три из принадлежавших Хоукеру ножей.
