Глава 18

В замке Незертон гости начали собираться за две недели до Рождества. Явилась вся многочисленная родня Джейн и родители Йена. Даже его братьям, служившим в Индии, в этом году дали праздничный отпуск. Каждый вечер в честь собравшихся гостей давались торжественные обеды, на которые приглашали сквайров, живших по соседству, вместе с семьями. Повсюду горели праздничные гирлянды, из леса доставили толстое рождественское полено и торжественно водрузили в камин в главном зале замка. Со всей округи в Незертон собрались бродячие танцоры, кукольники и певцы. Артисты устраивали свои представления, не давая гостям скучать, за что радушные хозяева кормили их до отвала и не жалели доброго виски.

К счастью, у Кэролайн не было свободного времени, поскольку она присматривала за Хью, Джоанной и целой толпой их кузенов и кузин, приехавших на праздник с родителями. Так что со взрослыми гостями Каро практически не общалась. Орда бесшабашных сорванцов, возбуждённых царившей в замке суетой, требовала постоянного внимания, и к вечеру гувернантка валилась с ног от усталости.

В общем-то она была благодарна такому повороту событий. Возня с детьми не давала отвлечься на мрачные мысли. В первые дни после отъезда Саймона ей стоило большого труда не поддаваться соблазну и не искать способ принять его предложение, сохранив хотя бы видимость собственного достоинства. Как ни крути, для неё было немыслимо опуститься до положения простой содержанки.

Мало того, что разрыв с Саймоном оставил в её душе кровоточащую рану: Рождество было таким праздником, когда хочешь не хочешь, а пожалеешь о том, что осталась на свете одна-одинёшенька и у тебя нет родных. Она страдала от одиночества даже в самом шумном обществе и была только рада тому, что дети не давали ей ни минуты покоя. Ей попросту некогда было предаваться унынию.

Кроме того, в те редкие вечера, когда она была свободна, Кэролайн прилежно продолжала работу над своим романом, частенько засиживаясь над рукописью далеко за полночь. Похоже, в эти дни её героиня заметно укрепилась духом в борьбе с суровой реальностью. Вымышленный мир стал как бы отражением собственной судьбы Кэролайн и её упорной борьбы за свободу.

Она торопилась закончить книгу, чтобы в новом году отправить её в издательство в Лондон. Если другие женщины, наделённые литературным талантом, смогли достичь успеха и заработать достаточно денег на своих книгах, кто мешает Кэролайн сделать то же самое? Слава Богу, Англия была цивилизованной страной, где женщины имели право публиковать свои произведения наравне с мужчинами. Это давало ей надежду. Или хотя бы повод для надежды.

О том, чтобы восстановить родовое поместье на скудное жалованье гувернантки, нечего было и мечтать.

Но при условии литературного успеха можно было позволить себе строить любые воздушные замки.

За четыре дня до Крещения, когда уже вот-вот должны были позвонить к обеду, Кэролайн получила приглашение от графини.

Войдя в хозяйский будуар, гувернантка увидела леди Джейн сидящей за туалетным столиком; возле неё суетились служанки. Одна укладывала хозяйке волосы, а другая подгибала края пышных рукавов. Джейн жестом пригласила Кэролайн подойти поближе, велела девушкам оставить их вдвоём, повернулась на стуле и посмотрела на Кэролайн, не скрывая своей озабоченности.

Недовольство хозяйки стало новой, весьма нежеланной строкой в той шкале ценностей, что Кэролайн пришлось усвоить заодно с положением гувернантки в чужом доме. Однако она заставила себя улыбнуться как можно безмятежнее.

– Я хочу попросить об одолжении, – начала Джейн. – Кузен моей матери, виконт Фортескью, свалился на нас как снег на голову. – Её недовольная мина стала ещё мрачнее. – Он не охотится и вообще не любит стрельбу, – сообщила она с сердитой гримаской, – и я позволила себе надеяться, что ты будешь настолько добра, что развлечёшь его беседой за обедом и избавишь меня от этой головной боли. Он служил помощником секретаря или кем-то там ещё где-то в иностранном посольстве, если я не ошибаюсь. – Она рассеянно взмахнула рукой. – И по мне, он слишком… учёный, – заявила она, не скрывая своего неодобрения. – Я буду тебе бесконечно признательна, если ты избавишь меня от него хотя бы на этот вечер.

– Сегодня? – уточнила Кэролайн, глядя на часы.

– Это так по-мужски: появляться и уходить, когда им вздумается, не так ли? – Джейн как будто уже успела забыть, что виконт как мужчина её совершенно не интересует. – Но я была бы очень признательна, если ты меня выручишь.

– Да, конечно. – Кэролайн была не в том положении, когда можно отказывать.

– Ах, какая ты милая! Китти, Клер, идите сюда! – крикнула графиня и снова повернулась к зеркалу. – Ты понятия не имеешь о том, как я его боюсь. – Она подалась вперёд, чтобы поправить серьги в ушах. – Я ведь даже не помню, в каком посольстве он служил. А ты у нас владеешь множеством языков. Ara, наконец-то, Китти! Ты не забыла, как надо уложить вот этот локон на лбу? Спасибо тебе, Кэролайн. Вот увидишь, вы непременно найдёте общий язык! – И она отпустила гувернантку небрежным взмахом руки. – Нет, Китти, не этот локон. Да, вот этот. Тебе не кажется, что его лучше самую малость приподнять?

Познакомившись с виконтом, Кэролайн испытала чувство приятного удивления.

Что же касалось виконта Фортескью, то он был буквально очарован.

Вскоре выяснилось, что он был сотрудником посольства в Константинополе и прекрасно знал мужа незабвенной Флоры.

Кроме того, оказалось, что ему всего тридцать два года, что он не женат и выглядит по-мальчишески молодо и привлекательно. Он не подавлял своим великолепием, как Саймон. Но тонкое подвижное лицо, выразительные голубые глаза и обаятельная улыбка, по мнению Кэролайн, вполне обеспечили ему успех на дипломатическом поприще.

Они с увлечением делились своими воспоминаниями о Константинополе, в то время как общая застольная беседа крутилась исключительно вокруг гончих, оленей, ланей и тех мест, где ещё водилась горная форель. Позже, когда в гостиной подали чай, новые знакомые продолжали уточнять список их общих интересов: книги, опера, карты… Уилл оказался большим мастером по части виста и не уступал Кэролайн в знании иностранных языков. Хотя его не привлекал такой спорт, как охота, он любил кататься верхом, и когда выяснилось, что Кэролайн тоже опытная наездница, он настоял на том, чтобы завтра же утром отправиться на прогулку.

– Но я не уверена… мои обязанности… – замялась Кэролайн.

– Ерунда! У Джейн хватит слуг, чтобы дети не остались без присмотра. – И он тактично, но решительно изложил хозяйке свои пожелания. А через минуту обернулся к Кэролайн и весело подмигнул. – Ну вот. Всё улажено. Завтра утром мы поедем кататься. Полагаю, вам не повредит небольшой отдых от этого отдыха!

– Да, отдых выдался на редкость хлопотным! – рассмеялась она.

– И готов поспорить на что угодно – для вас он вовсе не был праздничным.

– Ну, разве что совсем чуть-чуть, – смущённо улыбнулась Кэролайн.

– Вы прирождённый дипломат. Почему-то мне кажется, что воспитание чужих детей – это не ваше призвание и вряд ли вы занимались этим всю жизнь.

– Дети очень послушные, а граф и графиня весьма достойные люди, – с нажимом сказала она. – И мне не на что жаловаться.

– Понятно.

Он смотрел на неё с таким сочувствием, что Кэролайн чуть не разрыдалась в голос. Не иначе как эта рождественская суета вымотала её до предела и лишила сил бороться с одиночеством.

– В котором часу вы бы хотели выехать? – торопливо спросила она, желая вернуть разговор в более спокойное русло.

– Назовите время, и я буду готов.

– Какая поразительная сговорчивость! – Её голос звучал весело и безмятежно, но внезапно ей на память пришёл другой мужчина. Он тоже мог быть чрезвычайно сговорчивым, но в совершенно ином смысле.

– В наше время хороший дипломат не должен стесняться умения лавировать. – Виконт улыбнулся и добавил: – Но в данном случае я подчиняюсь с превеликой охотой, поскольку совершенно очарован.