Глава 15,
в которой у нашей героини состоялась очень важная встреча

Фредерика проснулась, когда в комнате было уже светло. Она потянулась всем телом, потом, вдруг вспомнив о чем-то, села в постели и взглянула на каминные часы. Боже милосердный, четверть десятого! Она сбросила одеяло и едва успела накинуть халат, как в комнату вошла Джейни. Служанка несла на подносе блюдо, накрытое крышкой, и чашку шоколада.

– Ох, мисс, вот вы и проснулись! – добрым тоном проговорила она, ставя поднос на маленький столик возле кровати. – Я приготовила еду в восемь, но вы спали мертвым сном.

– Доброе утро, Джейни, – сказала Фредерика, затягивая пояс на халате. – Ты видела мистера Ратледжа сегодня?

– Он ушел примерно час назад, мисс, – ответила служанка. – Я не знаю куда. А теперь сядьте и попытайтесь немного поесть. Миссис Наффлз уже убрала со стола, так что я взяла то, что осталось.

Джейни сняла с блюда крышку, и по комнате разнесся божественный запах бекона. И тут Фредерика осознала, что не испытывает тошноты. Она испытывает страшный голод. Она села за маленький столик и выпила шоколаду.

– Я никогда в жизни не пропускала завтрак, – смущенно проговорила она. – Кто-нибудь заметил мое отсутствие?

– Только миссис Наффлз, – ответила Джейни. – Она сказала, что заставит девушек приготовить что-нибудь свеженькое, когда вы проснетесь, но…

– Не надо, – прервала ее Фредерика. – Этого достаточно. Погода сегодня, кажется, великолепная. Приготовь мне золотистое прогулочное платье. Я, пожалуй, пройдусь пешком.

Одевшись и спустившись вниз, Фредерика узнала, что лорд Трейхорн закрылся у себя в кабинете со своими гроссбухами, а Хелен занимается с Арианой французской грамматикой. Увидев миссис Наффлз возле оранжереи, Фредерика спросила ее, в каком направлении лучше всего отправиться на прогулку.

Переместив на одно бедро охапку белья, пожилая экономка пристально взглянула на нее сквозь маленькие очки в металлической оправе.

– За домом есть пешеходная тропа, – охотно объяснила она, кивком указав на двери оранжереи. – Пойдете налево – и через две мили окажетесь возле Святого Андрея-на-Коулне. Пойдете прямо – и, перевалив через гребень холма, можете попасть в Бельвью. А если повернуть направо и пройти через огород…

– Знаю, знаю. Можно дойти до церкви, – закончила Фредерика.

Миссис Наффлз кивнула:

– А потом, если захотите сократить путь, то через погост – в деревню. Мистер Ратледж чаще всего ходит этой дорогой. Мы его поддразниваем, говоря, что он проходит, насвистывая, мимо собственной могилы.

Фредерика удивилась:

– Он и нынче утром проходил этой дорогой?

– Он сказал, кажется, что хочет зайти к шорнику, – неуверенно пролепетала миссис Наффлз. – Но это было некоторое время назад. Возможно, вы встретите его, когда он будет возвращаться. – Экономка улыбнулась и пошла своей дорогой. А Фредерика вошла в оранжерею, но возле цветников встретилась с Мэдлин и Джарвисом, возвращавшимися домой через задние ворота в сопровождении гувернантки Джарвиса.

– Доброе утро, миссис Ратледж, – с улыбкой поздоровалась мисс Тафт.

– Доброе утро. – Фредерика посмотрела на Джарвиса. Ручонки у него были грязные, костяшки пальцев испачканы травой. Он с серьезным видом взглянул на нее. Дети были тепло одеты, но обувь у них промокла, и носы покраснели.

– Это тебе, – заявил Джарвис, доставая из-за спины букетик маргариток.

– Ах, какая прелесть! – Фредерика наклонилась и взяла цветы.

Мэдлин, громко шмыгнув носом, обняла Фредерику за шею и протянула ей второй, несколько растрепанный букет.

– Дядя Бентли помогал мне собирать цветы, – объявила она.

– Это тоже очень красивый букет, – улыбнулась Фредди. – Спасибо.

– Мы изучаем цветы, – похвасталась Мэдлин. – И жуков. Стра-а-шных, с волосатыми ножками.

– Не жуков, – поправил ее Джарвис. – Пчел. Пчелы делают цветы.

– Почти правильно, – вмешалась мисс Тафт. – Пчелы опыляют цветы.

– Дядя Бентли тоже принимал участие в этом уроке? – спросила она, глядя в серьезные детские мордашки. – Я с трудом могу себе это представить.

– Боюсь, что он оказался самым недисциплинированным учеником, – улыбнулась мисс Тафт. – Поэтому ему было поручено помогать Мэдлин собирать цветы, а мы с Джарвисом тем временем обсуждали перекрестное опыление. К сожалению, весь этот процесс сопровождался бесконечными падениями и смехом.

– Любопытно узнать, кто испачкался сильнее всего? – поинтересовалась Фредерика, стряхивая травинки, приставшие к рукаву Мэдлин. – Уверена, что дядю Бентли тоже придется как следует почистить.

– Мне было весело собирать только желтые и белые цветы, – призналась Мэдлин, неохотно выпуская Фредерику из объятий. – А дядя Бентли не следовал указаниям.

– Он никогда им не следует, – согласилась Фредерика, разглядывая пестрый букет. Поцеловав детей в щеки, она поблагодарила их еще раз, пожелав всем хорошего дня, и, пройдя сквозь задние ворота, стала спускаться по склону холма, размышляя над тем, где мог быть ее муж. Если пройти мимо огорода и спуститься по холму, то церковь Святого Михаила окажется совсем близко. Дверь в стене вела на погост и открывалась со страшным скрипом. Оказавшись внутри, Фредерика прошла вдоль задней стены по тропе, которая вела к воротам в деревню. В этой части погоста было множество памятников и надгробий. Надписи на некоторых из них со временем почти совсем стерлись. Некоторые были покрыты серо-зеленым лишайником и сильно покосились. Здесь было много деревьев, преимущественно тисов, а также заросли остролиста. Она вышла из кустов и тут же отступила назад. В нескольких футах от нее перед одной из могил стояла на коленях женщина в плаще из мериносовой шерсти и украшала могилу полевыми цветами и рогозом. Ее неброская внешность и простая одежда идеально сочетались с окружающей обстановкой, и Фредерике даже подумалось, уж не подсмотрела ли она обряд жертвоприношения какому-то божеству, которому поклонялись древние жители этой лесной местности.

Фредерика хотела незаметно уйти, но не успела. Женщина обладала острым слухом. Она вскинула голову и грациозно поднялась. Это была высокая женщина с крупным ртом и проницательными карими глазами на лице с высокими скулами. Глаза ее напоминали кого-то, и их взгляд смутил Фредерику.

– Извините, пожалуйста, – обратилась к ней Фредерика. – По этой тропе можно пройти в деревню?

– Да, если спуститься по склону и пройти через те ворота. – Плащ женщины был довольно поношенный, и подол его сильно намок.

Фредерика поблагодарила и хотела уже уйти.

– Подождите, пожалуйста. – Загадочно улыбаясь, женщина откинула с головы капюшон, под которым скрывались уложенные в простую прическу густые каштановые волосы, и протянула ей затянутую в перчатку руку. – Насколько я понимаю, вы моя новая сестрица, – произнесла она тихим хрипловатым голосом. – А я Кэтрин. Доброе утро.

Сестра Бентли? Неужели эта бедно одетая женщина с непринужденными манерами и есть виконтесса Веденхаймская?

– Какая неожиданная встреча! – улыбнулась Фредерика, неловко приседая в реверансе и крепко сжимая в руке букеты. – Простите, что я нарушила ваше уединение.

Леди Веденхайм тоже улыбнулась.

– Боже мой, дитя, перестаньте приседать передо мной, – сказала она. – Вы заставляете меня почувствовать себя древней старухой, тогда как я всего лишь на год с небольшим старше вашего мужа.

Странно, но на руках у виконтессы были кожаные перчатки для верховой езды. Она все еще держала протянутой руку, и Фредерика, пожав ее, покраснела.

– Вы очень на него похожи.

Уголок широкого рта леди Веденхайм приподнялся в усмешке.

– О, мы с ним похожи и во многом другом, – призналась она, жестом приглашая Фредерику присесть на скамью по другую сторону могилы. – Давайте присядем, – предложила она, шагая по траве к скамье. – Я принесла цветы на могилку матери. Сегодня годовщина ее смерти.

Они задержались возле ряда покрытых лишайником могильных камней. На некоторых из них была выбита фамилия Ратледж. За ними расположились два неровных ряда могильных надгробий и усыпальниц, принадлежавших Камденам.

– Здесь вся история семьи, дорогая моя, – пробормотала виконтесса, обводя рукой вокруг и усаживаясь на скамью. – Выйдя замуж, вы стали членом гой еще семейки, должна вам сказать.

Судя по всему, леди Веденхайм обладала той же грубоватой прямолинейностью, что и ее брат. Отложив в сторону цветы, Фредерика уселась рядом с ней на скамью.

– Здесь много могил с именем Камден, – заметила она. – Это, наверное, тоже семейное имя?

Глядя вдаль каким-то странно отрешенным взглядом, леди Веденхайм кивнула.

– Предки моей матери построили эту церковь и эту деревню, – объяснила она. – Она вышла замуж за одного из девонширских Ратледжей.

– И получила в наследство Чалкот, не так ли? Виконтесса натянуто улыбнулась.

– Ничего хорошего ей это не принесло, – нахмурилась она, указывая рукой в сторону могилы, на которую только что положила цветы. – Ее звали, как видите, Элис. Она умерла рано. Так рано, что Бентли ее почти не помнит. Ее здоровье так и не восстановилось после его рождения, г он очень страдал от отсутствия женского внимания.

– Ему так никто и не заменил мать? – тихо спросила Фредерика.

Виконтесса пожала плечами.

– Возможно, Кассандра, первая жена Кэма, – неуверенно протянула она. – К сожалению, в воспитательницы она совершенно не годилась. К тому же, когда они поженились, Бентли был примерно в возрасте Джарвиса.

– Где она похоронена? – спросила Фредерика.

Виконтесса указала на широкое пространство между могилой своей матери и двумя надгробиями меньшего размера, которыми заканчивался ряд.

– Там.

– Но… там ничего нет.

Виконтесса снова улыбнулась своей загадочной улыбкой.

– Там нет надгробия, – согласилась она. – В камне оказался скрытый дефект. Просто не верится, правда? И несколько месяцев назад он развалился надвое, как раз между словами «любимой жене» и «матери». Сейчас каменщик делает новое надгробие, но, откровенно говоря, я считаю это знамением Божьим.

Фредерика не знала, что сказать на это.

– Она умерла недавно?

– Некоторые сказали бы, что недостаточно давно, – пожала плечами виконтесса.

– Вот как? – промолвила Фредерика. Вот она опять, эта поразительная прямолинейность Ратледжей. – Ее… не очень любили?

– О, в определенных кругах ее любили, – пробормотала виконтесса. – Кассандре было скучно в деревне, поэтому ее приятели и разного рода дамские угодники толпами приезжали сюда из Лондона. Жить в Чалкоте, когда там были Кассандра и отец, было все равно что жить в Брайтонском павильоне.

– Такое трудно себе представить, – удивилась Фредерика. – Сейчас здесь так мирно.

Виконтесса усмехнулась:

– Возможно, но в то время здесь не прекращались шумные пирушки, пока у Кэма не лопнуло терпение. Он строго поговорил с Кассандрой, выгнал всех ее любовников и, так сказать, посадил под домашний арест. Господи, я до сих пор помню, какие ужасные скандалы она устраивала ему по этому поводу. Клялась, что она ему отомстит, грозилась даже убить. Господи, это был настоящий кошмар! Я иногда думаю, что мы с Бентли чудом выросли нормальными людьми. – Она взглянула на Фредерику и подмигнула: – Ну, почти нормальными.

Фредерика улыбнулась:

– Похоже, что Бентли был очень одинок. Леди Веденхайм пожала плечами.

– Он был маленькой тенью отца, – призналась– она. – Нельзя сказать, чтобы это было очень полезно для ребенка. А еще у него были миссис Наффлз и я. Вот и все, пожалуй.

– У вашей матушки не было каких-нибудь родственниц? Виконтесса покачала головой.

– Только ее сестра Агнес Белмонт, – пояснила она. – Но тетушке Белмонт мы, бедные родственники, были не нужны.

Белмонт. Откуда ей знакома эта фамилия? Фредерика хмыкнула.

– Бентли говорит, что Чалкот посещает призрак Джона Камдена, – сказала она. – Люди действительно верят в это?

Улыбка леди Веденхайм снова стала озорной.

– Некоторые верят, – призналась она. – Знаете, дедушка, разделяя землю между мамой и тетушкой Белмонт, грозился появляться там после смерти, если не будет выполнено его условие. Предполагалось, что их дети, заключая браки между собой, должны были воссоединить Чалкот с Бельвью. Только тогда его дух сможет успокоиться.

Вдруг ей вспомнилось: Бельвью, Белмонт. Не была ли Джоан той девушкой, на которой хотели жениться и лорд Трейхорн, и Бентли? Боже милосердный! Куинни об этом говорила, но Фредерика не вслушивалась в ее болтовню. Должно быть, она задумалась, и леди Веденхайм, заметив это, положила ладонь на ее руки.

– Думаю, вы слышали какие-нибудь глупые разговоры о том, что Бентли был влюблен в Джоан? Это все пустая болтовня, дорогая моя. Это всего лишь обычное соперничество между двумя братьями, дерущимися, словно пара дворняг, из-за кости, которая, по сути, не нужна ни тому, ни другому.

– Понятно, – сказала Фредерика. Однако мысль о том, что ее муж хотел жениться на Джоан, встревожила ее. Она в отчаянии попыталась сменить тему разговора. – А где ваш отец, миледи? Он тоже похоронен здесь?

– Боже мой, зови меня просто Кэтрин! – рассердилась она. – Да, его могила здесь, сразу за могилой матери.

Фредерика взглянула на надпись.

– Ну и ну! Он тоже умер, не достигнув преклонного возраста. Он болел?

– Нет, конечно. Он был в расцвете сил, если не считать тридцати лет пьянства, азартных игр и распутства. В конце концов он умер от сердечного приступа во время полового акта с бывшей гувернанткой Арианы. – Кэтрин возмущенно передернула плечами. – Замять этот скандал не удалось, так что папа умер, как жил, – притчей во языцех для всего Глостершира и для половины Англии.

Она говорила о своем отце почти без эмоций, как и Бентли.

– А чьи это новые могильные камни? – спросила Фредерика. – Те, которые в конце ряда с надписью «О’Гэвин»? Или они относятся к другому ряду?

– Нет, – тихо произнесла Кэтрин. – Там похоронена… Мэри. Женщина, с которой у Бентли… были отношения. Когда он был совсем юным. Это была короткая связь. И был ребенок, Бриджет. Она тоже похоронена здесь со своей матерью.

У Фредерики перехватило дыхание.

– Я понимаю… Я бы не заметила, но имена…

– Это ирландская фамилия, – пояснила Кэтрин, прерывая молчание. – Мэри была из Сент-Джайлза, бедного, Богом забытого местечка. Но, насколько я поняла, моему брату она нравилась. А возможно, он просто жалел ее. Никогда не знаешь точно, какие чувства испытывает Бентли.

Фредерика не знала, что ответить. А сестра Бентли смотрела на нее, как будто ожидала каких-то слов.

– Иногда, – призналась она, – мне хочется задушить братца собственными руками. Он вам ничего об этом не рассказывал, не так ли?

– Рассказал… немного. Виконтесса несколько смягчилась.

– Ну ладно, по крайней мере он не переложил на мои плечи обязанность рассказывать вам все с самого начала, – пробормотала она, поднимаясь на ноги. – Подробности этой истории действительно печальны. Она, конечно, была… его любовницей. Если называть вещи своими именами, то это слово ничуть не хуже других. Она, не сообщив ему об этом, родила ребенка, когда он находился в Индии, но отдала дочь в воспитательный дом где-то в портовом районе Лондона.

Фредерика охнула:

– Это что-то вроде сиротского приюта? Кэтрин чуть помедлила, выпятив губы.

– Да, именно вроде сиротского приюта, – с горечью проговорила она. – И разумеется, ребенок умер, как и многие другие брошенные дети. Я до сих пор не понимаю, почему она не обратилась к нам или к кому-нибудь из друзей Бентли. Но теперь мы этого не узнаем, потому что Мэри вскоре умерла. И мать, и дочь были похоронены в Лондоне в могилах для бедняков. Узнав о ребенке, Бентли… – Кэтрин махнула рукой в сторону могилы.

– Силы небесные, неужели он перевез их останки сюда? – воскликнула Фредерика, почти бессознательно положив руку на свой живот.

Виконтесса некоторое время молчала.

– Удивительно, не правда ли? – заговорила наконец она. Удивительно, что именно Бентли настоял на этом и все организовал сам. Но так оно и было. Хотя Бэзил был не очень-то доволен тем, что на погосте церкви Святого Михаила будут могилы католиков. Но Бентли стоял на своем, и Кэм, слово которого являлось здесь законом, в конце концов согласился потому что Бентли совсем потерял голову. Господи, я никогда не видела человека, который был бы так, как он зол на мир. Ни с Кэмом, ни даже с моим мужем такого не бывает, хотя у них дьявольски горячий нрав.

– Просто он хотел, наверное, чтобы их помнили, – задумчиво сказала Фредерика. – И чтобы они были, так сказать, под его защитой. Думаю, что это хорошо говорит о Бентли. – История, рассказанная Кэтрин, почему-то вселила в нее уверенность, потому что она объясняла безрассудную боязнь Бентли лишиться возможности участвовать в жизни еще не родившегося ребенка.

Сестра Бентли довольно долго пристально смотрела на нее.

– Вы очень необычная девушка, дорогая моя, – признала она и медленно пошла по тропинке вперед. Фредерика, захватив свои букеты, нагнала ее, потому что виконтесса, судя по всему, именно этого от нее и ожидала.

Она легонько прикоснулась рукой к локтю Кэтрин, и виконтесса остановилась.

– Вы знали о том, что я рано осиротела? – спросила Фредерика. – В Португалии. Во время войны. Мне повезло, что моя английская кузина пожелала взять меня к себе. Возможно, поэтому я одобряю отзывчивость Бентли.

Кэтрин взяла Фредерику под руку.

– Думаю, что моему брату очень повезло в выборе жены, – сказала она. – Признаюсь, я очень боялась, что он снова впутался в какую-нибудь историю, тогда как, судя по всему, на сей раз произошло совсем обратное.

Фредерика вспыхнула от удовольствия:

– Спасибо.

Кэтрин наклонилась и смела с камня опавшие листья.

– Ужасно, наверное, быть похороненным там, где некому скорбеть о том, что тебя не стало, – прошептала она.

– Мне бы этого не хотелось, – согласилась Фредерика. Задушевный разговор закончился, и Кэтрин сменила тему.

– Какие необычные букеты, – восхитилась она, – глядя на цветы в руках Фредерики. – Вы принесли их специально на чью-то могилу?

– Признаюсь, я об этом не подумала, – смутилась Фредерика. – А эти букеты дали мне Джарвис и Мэдлин. Думаю, я положу их на могилу их бабушки. Сегодня это, наверное, будет особенно уместно.

Кэтрин улыбнулась, и Фредерика поняла, что сестра Бентли ей очень нравится.

– Ну что, Фредерика, хотите, я подвезу вас на холм?

Кэм ждет меня. Моя двуколка стоит прямо за воротами.

– Вы одна проехали весь этот путь? – удивилась она.

– Я всегда езжу одна, – усмехнулась виконтесса. – Я, знаете ли, ужасно экстравагантна. А сегодня двуколка запряжена парочкой красавцев серой масти, которых я только что приобрела в «Таттерсоллз» . Обещаю не перевернуть нас!

Но Фредерике пока не хотелось возвращаться домой.

– Спасибо, но я, пожалуй, зайду ненадолго в церковь Святого Михаила, – сказала она. – Я была счастлива познакомиться с вами.

Поцеловав ее в щеку, Кэтрин накинула на голову капюшон и направилась к воротам. Фредерика, положив цветы рядом с букетом Кэтрин, стала спускаться по зеленому склону к церкви.

Церковь Святого Михаила была построена очень давно и надежно, местами было заметно, что строилась она саксонцами. Одним из таких мест была несколько разбухшая от дождей дверь, нижняя планка которой зацепилась за плиты, которыми был вымощен двор, и поэтому не закрывалась до конца. Каблучки полусапожек Фредерики тихо цокали по плитам пола, пока она шла по проходу между скамьями. В это время в церкви царил полумрак, потому что солнце еще не заглянуло в витражные стекла окон. Она не прошла на переднюю скамью, принадлежавшую членам их семьи, а села возле одной из внушительных норманнских арок. Едва успев расположиться, она услышала наверху голоса.

Фредерика с любопытством вытянула шею, оглядев сводчатый потолок. Она ничего не увидела, но снова услышала голоса. Мягкий голос женщины и гулкий мужской, говорящий что-то в ответ. Очевидно, они спускались с колокольни. Фредерика напрягла слух и услышала шарканье шагов по винтовой каменной лестнице.

Наверное, это всего лишь Джоан и Бэзил, решила она. Осторожно выглянув из-за колонны, она заметила темно-коричневую юбку женщины, но когда увидела мужчину, обомлела: это был не священник. Это был ее муж. Его широкие плечи заполнили весь проем двери, выходивший к алтарю. На одном плече у него висела свернутая кольцом измочаленная грязная веревка. Спустившись, он обернулся, протянул свободную руку и помог женщине сойти с последней ступеньки. Джоан и Бентли? Они немного задержались у двери, глядя в глаза друг другу. Фредерика понимала, что должна как-то дать знать о своем присутствии, но вместо этого она во все глаза смотрела, как Джоан подняла руку и легонько приложила ее к сердцу Бентли. Этот жест говорил о близости. Как между лучшими друзьями. Как между двоюродным братом и сестрой. И только.

– Бентли, ты уверен? – донесся шепот Джоан.

– Уверен, – решительно кивнул он. – Сделай это как можно скорее, но постарайся, чтобы Фредерика об этом не узнала.

– Думаю, тебе следовало бы сказать ей, Бентли, – тихо проговорила она. —Делай так, как будет лучше для твоего брака, а не для меня.

– Ах, Джоан, стоит ли снова говорить об этом? – печально произнес он. – Не могу себе представить, что мы с тобой расстанемся. Думаю, что до сегодняшнего дня до меня это не доходило.

– Мне уже сейчас тебя не хватает, – призналась она. – Я даже не ожидала, что так сильно привязана к тебе.

Бентли поднес к губам ее руку.

– У нас с тобой было столько общего, – сказал он. – Многое из того, о чем мы говорили, совсем не подобало слышать благовоспитанной девочке.

– А тебе разве подобало это слышать? – прошептала Джоан. – Почему ты всегда словно просишь прощения?

– Мне за многое следует просить прощения, – процедил он, направляясь к выходу. – Я всегда знал, что делаю, Джоан.

– Разве? – не поверила она. Он остановился, почувствовав напряжение в ее голосе. – Я уверена, что были случаи, когда ты не отдавал себе отчета в том, что делаешь. Например, в случае с Фредерикой, хотя теперь вес утряслось и она стала твоей женой. Ты связан с ней в глазах Господа, и связь эту разорвать нельзя. Так что, если тебе нужно получить прощение, проси его у нее.

Бентли резко повернулся к ней. Джоан все еще стояла в дверном проеме. Позади нее поднимались вверх и терялись в темноте каменные ступени лестницы.

– Есть кое-что похуже, чем откровенность, Джоан, – хрипло проговорил он. – И редко что бывает более пагубным, чем горькая правда. Думаю, что я едва ли смог бы найти утешение в правде. – С этими словами он повернулся и, поправив на плече свернутую кольцом веревку, пошел к выходу.

– Извини, Бентли, – крикнула ему вслед Джоан, – я тебя не поблагодарила! Очень мило с твоей стороны, что ты забрался на колокольню и заменил веревку у колокола. Спасибо.

Он, не оглядываясь, кивнул в ответ.

– Заменить эту проклятую веревку не составило большого труда, Джоан, – проворчал он. – На днях я пришлю работников, чтобы они сняли с петель эту дверь. Я выровняю ее рубанком, чтобы она закрывалась, когда идет дождь.

– Заранее благодарна тебе за это, – улыбнулась Джоан, глядя на него.0

Не сказав больше ни слова, Бентли вышел из церкви. А Джоан, раздвинув тяжелые шторы, ушла в ризницу.