Глава 9
«И вот скоро Истинная Любовь арлекина услышала россказни о его судьбе. Как на него напали и оставили умирать. Как он каким-то образом выжил и теперь ночами бродит по улицам Сент-Джайлса, убивая нечестивых. Она знала, что мужчина, которого любит, не приемлет насилие, посему твердо вознамерилась отыскать арлекина, чтобы поговорить с ним и попытаться образумить…»
Из легенды об арлекине, Призраке Сент-Джайлса
Десять минут спустя леди Пенелопа изрекла:
— А вот наконец и мистер Мейкпис.
И Изабель вздохнула с облегчением.
Она продолжала упорно смотреть прямо перед собой, пока он здоровался с другими обитателями роскошной ложи виконта. Лорд д’Арк, похоже, созвал целую толпу наблюдать, как он одолеет Уинтера в этом дурацком состязании в манерах. Помимо нее, леди Пенелопы и мисс Грейвс, тут были также его друзья граф Кершо и мистер Чарлз Сеймур вместе с миссис Сеймур, довольно невзрачной женщиной старше своего мужа.
— Думаю, вполне очевидно, что мистер Мейкпис проиграл дуэль в джентльменском поведении, — сказала леди Пенелопа. — Объявим милорда д’Арка победителем?
— Я польщен, миледи, — отозвался д’Арк, растягивая слова в своей обычной манере, — но из-за неожиданного появления Призрака, полагаю, лучше объявить в этом раунде ничью и перенести состязание на другой вечер. Быть может, мы могли бы воспользоваться завтрашним балом у моей бабушки?
— Но… — начала было леди Пенелопа.
Ее прервал тихий голос мисс Грейвс:
— О, браво, лорд д’Арк. Великодушие по отношению к противнику, безусловно, одна из главных черт настоящего джентльмена. Вы согласны, мистер Мейкпис?
Изабель чуть не рассмеялась. Мисс Грейвс основательно расстроила замысел леди Пенелопы. Оставалось лишь надеяться, что компаньонке не придется потом расплачиваться за свою смелость.
— Вполне, мисс Грейвс, — ответствовал Уинтер, и вопрос был решен.
Изабель невидящим взглядом смотрела на сцену, где двое работников бились над занавесом. Нельзя дать понять Уинтеру Мейкпису, что она сходила с ума от беспокойства — и злости. Если ему хочется бегать в маске и плаще, считать себя невидимкой, а ее дурой, что ж, пускай себе!
Секунду спустя она услышала легкий шелест одежды, когда он сел с ней рядом.
— Добрый вечер, миледи.
Она кивнула не поворачиваясь.
Поле суматохи с дуэлью, возбужденных расспросов и восклицаний по поводу незначительной раны лорда д’Арка виконт устроил свою свиту в ложе, расположенной прямо над сценой. Он распорядился, чтобы в ложу подали сладостей и вина, и Изабель цинично подумала, что Уинтер проиграл бы состязание в джентльменских манерах, даже если бы дуэль уже не сделала лорда д’Арка героем вечера.
Внизу работники — которым наконец удалось подвязать занавес — с изящными поклонами удалялись со сцены под одобрительные крики из партера.
— Похоже, вы решили не разговаривать со мной, — вздохнул Уинтер Мейкпис. — Я приношу свои глубочайшие извинения за опоздание. Меня задержали в приюте. Один из воспитанников…
Она нетерпеливо поджала губы. Хватит с нее вранья.
— Уверена, вы уже слышали, что пропустили появление печально известного Призрака Сент-Джайлса.
Наконец она повернулась, чтобы посмотреть на него. Губы его были сжаты — выражение, которое, как она уже знала, означало нетерпение, — в остальном же он казался таким, как всегда.
По другую сторону от нее леди Пенелопа энергично обмахивалась веером.
— Я чуть не лишилась чувств, когда увидела, что лорд д’Арк рискует своей жизнью, сражаясь с этим злодеем! Если бы вы упали с балкона… — Она истерично передернула плечами. — Воистину ваша храбрость спасла нас этим вечером, милорд.
Виконт д’Арк уже давно пришел в себя. Рана у него на плече была довольно лихо перевязана алым носовым платком. Несколько дам едва не подрались за привилегию пожертвовать своими фишю, платками и даже нижними юбками.
Лорд д’Арк с несколько сардоническим видом поклонился леди Пенелопе.
— Отдай я жизнь в такой услуге, то счел бы эту жертву более чем достойной.
— Жаль только, что больше ни у кого из джентльменов не хватило храбрости бросить вызов Призраку, — заметила леди Пенелопа, метнув многозначительный взгляд на Уинтера.
— Некоторые из нас несколько староваты для того, чтобы прыгать со шпагой по балконам, — сухо проговорил лорд Кершо. Он явно иронизировал, ибо ему было не больше сорока. — Хотя, я уверен, Сеймур мог бы показать Призраку, где раки зимуют, ведь он славится своим фехтовальным мастерством. Прошлый раз в клубе вы одолели и Рашмора, и Гиббонса, так ведь, Сеймур?
Мистер Сеймур скромно опустил глаза.
Но леди Пенелопа оставила без внимания их обоих.
— Я имела в виду кого-нибудь более молодого — такого, как мистер Мейкпис, к примеру.
— Но мистера Мейкписа здесь не было, и, кроме того, он не носит шпаги, — мягко возразила мисс Грейвс. — Даже будь он здесь, когда Призрак свободно тут бегал, конечно же, никто не станет ожидать, чтоб джентльмен дрался без оружия.
— Правильно, но, с другой стороны, я уверена, что мистер Мейкпис не имеет права носить оружие, не так ли? — язвительно вопросила леди Пенелопа. — Сие позволено лишь аристократам.
— Совершенно верно, миледи, — равнодушно пробормотал Уинтер.
— А вы носили бы шпагу, если б можно было? — полюбопытствовала мисс Грейвс.
Уинтер поклонился в ее сторону.
— Я убежден, что цивилизованные люди в состоянии найти иные способы улаживания споров, нежели применение силы, мэм, посему нет, не носил бы.
Мисс Грейвс улыбнулась.
Изабель тихонько фыркнула, заставив Уинтера бросить на нее острый взгляд.
— Какое благородное мнение, — насмешливо протянул лорд д’Арк. — Но, боюсь, когда я увидел, как Призрак пристает к леди Бекинхолл, меня больше волновало ее благополучие, чем философствование.
Лорд Кершо быстро взглянул на Изабель.
— Не знал, что на вас напал Призрак, миледи.
Изабель вскинула голову и посмотрела ему прямо в глаза:
— Прошу прошения, что не поставила вас в известность, милорд.
— Такая предупредительность делает вам честь, лорд д’Арк, — продолжала леди Пенелопа, ничего не замечая. — Уверена, леди Бекинхолл едва не обезумела от страха. — Она озадаченно сдвинула брови. — А как вы вообще оказались наедине с Призраком Сент-Джайлса, миледи?
Это как раз в духе леди Пенелопы — указать на самую неловкую ситуацию за вечер.
Граф выгнул бровь и улыбнулся.
— Вы говорили, что как-то спасли Призрака. Быть может, вы знакомы лучше, чем нам известно?
Изабель прокашлялась.
— Я увидела, как Призрак проскользнул в задний коридор, и последовала за ним.
— Одна? — Красивые темные брови леди Пенелопы поползли вверх. — Как ужасно смело с вашей стороны, миледи, преследовать его в одиночку. Вы сами собирались задержать его, или у вас имелась иная причина, чтобы последовать за ним в темный коридор?
— Боюсь, мое любопытство взяло верх над здравым смыслом. — Изабель улыбнулась сквозь стиснутые зубы.
— Увы, любопытство сгубило не одну мягкосердечную кошечку, — пробормотал Уинтер.
Лорд д’Арк прищурился, переводя взгляд с Уинтера на нее и обратно.
— Любопытство определенно не стоило вашей бесценной жизни, леди Бекинхолл. Надеюсь, в будущем вы будете сдерживать свои наиболее рискованные побуждения.
— Вы выступаете за благоразумие, милорд? — Изабель скептически склонила голову набок.
— В случае с безумными убийцами — да. — Виконт выглядел суровым и решительным. — Не желаю с вами пикироваться, миледи, но когда я обнаружил вас с Призраком, мне показалось, что вы… в опасности.
Изабель сделала резкий вдох. До сей поры лорд д’Арк вел себя вполне по-джентльменски. Он не проронил ни слова о том, что нашел ее в объятиях Призрака, лишь смутно намекнул, что тот якобы угрожал ей. Она была благодарна ему за осмотрительность — если станет известно о поцелуе, ее репутации конец.
Сейчас же Изабель уловила намек на скрытую угрозу. Тем не менее она не могла позволить виконту оклеветать Призрака.
— Не думаю, что мне что-то угрожало.
— Нет? — пробормотал д’Арк.
— Нет, — решительно отозвалась она.
— Как вы можете это утверждать, когда Призрак — известный всем убийца? — воскликнула леди Пенелопа.
— Я уверена, что слухи о его пресловутых преступлениях — всего лишь слухи, не более, — возразила Изабель. — Призрак ни разу не причинил мне никакого вреда.
— А сколько раз вы с ним встречались? — живо поинтересовалась миссис Сеймур.
Изабель почувствовала, как жар заливает шею.
— Сегодня во второй.
— Многие в Сент-Джайлсе то там, то тут натыкаются на Призрака, — расплывчато заметил Уинтер. — Мне тоже доводилось видеть его. И он не показался мне дикарем.
Изабель скептически взглянула на него.
Его губы дернулись.
— И кто бы он ни был, Призрак никогда не угрожал мне. Совсем наоборот, в сущности. В прошлом году он помог поймать опасного убийцу.
— Тогда, быть может, лорду д’Арку не стоило драться с ним, — расстроенно заметила мисс Грейвс. — Быть может, Призрак не совершал никаких преступлений, и его не за что преследовать.
— У тебя слишком мягкое сердце, моя дорогая Артемис, — фыркнула леди Пенелопа. — Те, кто совершает ужасные преступления, не заслуживают нашего сочувствия. Им место либо в Бедламе, либо в тюрьме, либо на виселице.
Мисс Грейвс внезапно побелела.
— В любом случае у меня иное мнение. — Леди Пенелопа делано содрогнулась. — Я считаю, что храбрость лорда д’Арка и великолепное владение шпагой спасли нас от трагедии.
Виконт поклонился леди Пенелопе.
— Благодарю вас, миледи. Для меня это удовольствие.
— Я только одного не понимаю, — сказал лорд Кершо.
Изабель вскинула брови.
— Милорд?
— Что вообще Призрак тут делал сегодня? — вопросил граф. — Насколько мне известно, он обитает в Сент-Джайлсе — отсюда и его имя.
Изабель прокашлялась:
— Всего лишь две недели назад он совершил смелую вылазку в Тайберн.
— Он же преступник. Без сомнений, собирался напасть на нас и ограбить, — уверенно заявила леди Пенелопа.
— Или пришел, чтобы спасти кого-то, — подала голос мисс Грейвс.
Леди Пенелопа закатила глаза.
— Возможно, он охотился, — предположил Уинтер.
— Что я и говорю, — раздраженно бросила леди Пенелопа.
— Прошу прощения, миледи, — отозвался Уинтер, — но я имел в виду, что, быть может, он искал кого-то, кто причинил зло ему — или тем, кого он защищает в Сент-Джайлсе.
— Какая, однако, странная идея, — заметил лорд д’Арк.
Лицо Уинтера, когда он посмотрел на виконта, ничего не выражало.
— Разве?
«Этот чертов глупец что, хочет быть обнаруженным?»
— Полагаю, представление вот-вот начнется, — вмешалась Изабель. Нестройные звуки настраиваемых инструментов смолкли, и оркестр заиграл самое последнее чудесное сочинение мистера Генделя.
— Да. — Мисс Грейвс с энтузиазмом подалась вперед. — А вот и Ла Венециана. Она считается величайшим сопрано современности.
— В самом деле? — Леди Пенелопа приложила к глазам украшенный драгоценными камнями театральный бинокль. — Но она же такая костлявая.
Изабель вгляделась в певицу. На ней было красно-белое платье, и, даже несмотря на маленький рост, она царила на сцене. И это еще до того, как она открыла рот.
Когда высокий нежный звук поплыл по залу, Уинтер наклонился к Изабель.
— Какой великолепный голос, — прошептал он. — Можно даже забыть про ее костлявость.
Повернувшись, она посмотрела на него и увидела, что в его темных глазах поблескивают озорные искорки. Вдруг ее охватило смятение. Всего лишь полчаса назад эти же самые глаза смотрели на нее сквозь прорези маски со страстью, томительным желанием и дерзким пылом, от которых у нее захватывало дух. Она точно почувствовала мгновение, внезапную потерю точки опоры, ощущение падения и познала самый настоящий ужас.
Господи помилуй, этот мужчина может безвозвратно погубить ее.
Было уже за полночь, когда Уинтер, усталый, возвращался домой. Оперный театр располагался меньше чем в миле от Сент-Джайлса, и Уинтеру жаль было тратить деньги на кеб для такой короткой поездки. Не говоря уж о том, что у него через плечо висел длинный мешок с костюмом Призрака и шпагами, наличие содержимого он предпочел бы никому не объяснять.
Какой-то экипаж прогрохотал мимо, и Уинтер резко отскочил в сторону, когда его колеса попали в лужу на дороге, выплеснув волну грязной воды. Брызги попали на ноги, и он с сожалением взглянул на пятна на своих до этого белых чулках. Ну, прекрасно. Теперь от него несет сточной канавой, и ему придется застирать чулки, прежде чем лечь спать.
Уинтер вздохнул. Какая разница, испачканы у него чулки или нет. Единственная причина, по которой он не проиграл пари с д’Арком еще даже до его начала, заключалась в том, что виконт на этот вечер объявил ничью. Остаток вечера леди Бекинхолл была холодна, бросала на него подозрительные взгляды и язвила в его адрес — когда вообще заговаривала с ним. Неужели знает, что он Призрак? Она должна по меньшей мере подозревать после того поцелуя… или нет? Наверняка такая прямодушная женщина уже призвала бы его к ответу, если б догадалась, что он Призрак. А если не подозревает об этом, то, может, ее нисколько не интересует Уинтер Мейкпис. Может, ей просто нравится целоваться с мужчинами в масках. Уинтер с таким остервенением пнул валявшийся камень, что тот отлетел далеко, громко ударившись о кирпичную стену.
Уинтер остановился, чтобы успокоиться. Ему вообще не следовало целовать ее. Не будь он в костюме Призрака, сумел бы перед ней устоять. По крайней мере надеялся, что сумел бы. Но правда заключается в том, что едва она коснулась его губ, как он пропал. У Изабель был вкус страсти и мяты, меда и желания. Когда она скользнула языком по его губам, он до предела, болезненно возбудился. Одним лишь прикосновением она открыла для него ящик Пандоры, наполненный страстью.
Благоразумие требовало держаться от леди как можно дальше. Ему следовало бы принять сегодняшний вечер как предостережение и отступить. Однако он знал, что не сделает этого. Благодаря Изабель он может уповать на то, что останется жить и работать в приюте. Более того, она предложила средство разузнать про д’Арка, ибо без Изабель и ее «наставлений» едва ли он попал бы в те круги, в которых вращается виконт.
Уинтер фыркнул. Он лжет себе, если думает, что это и есть истинная причина, по которой он снова встретится с ней. Как бы ни был важен приют и расследование дела с похитителями девочек, в глубине души он знает, что просто не может не видеться с Изабель. Она притягивает его. Животный ли это инстинкт, поднимающийся на поверхность, — та часть его мужского естества, которую он считал давно подавленной, — или же что-то более духовное, не имеет значения. Он теперь не может оставить леди в покое, как не может перестать дышать.
Уинтер на несколько секунд прислонился к осыпающемуся углу кирпичного дома. Он опасно увлечен Изабель. И гоняется за собственным хвостом с д’Арком. Что имел в виду кучер д’Арка, когда сказал, что это не виконт? За похитителями девочек стоит кто-то другой? А если так, почему тогда Джозеф Шанс сжимал в руке клочок бумаги с печатью д’Арка?
Уинтер выпрямился, покачал головой. Возможно, он чересчур усложняет дело. Без сомнений, кучер соврал, просто чтобы выгородить хозяина и спасти собственную шкуру. Д’Арк, должно быть, замешан, иначе почему…
Внезапный стук копыт по булыжной мостовой заставил Уинтера отступить в тень, но спрятаться было особенно негде.
Капитан Тревельян выехал из-за угла в сопровождении полудюжины своих драгун. Должно быть, Тревельян увидел Уинтера, ибо резко натянул поводья.
— Мистер Мейкпис, Сент-Джайлс не самое безопасное место, чтобы разгуливать по ночам, как вы, уверен, знаете.
— Знаю. — Раз уж капитан драгун увидел его, Уинтер вышел на лунный свет. — Охотитесь за торговцами джином, капитан?
Губы Тревельяна плотно сжались, и Уинтер подумал, сколько шуточек, должно быть, приходится выслушивать капитану по поводу его далеко не успешной кампании по очистке Сент-Джайлса от самогонщиков и торговцев «зеленым змием».
— Сегодня у меня добыча покрупнее, — отрывисто ответил Тревельян. — Призрак был замечен возле Сент-Джайлс-ин-зе-Филдс.
— В самом деле? — Уинтер выгнул бровь. — Тогда он сегодня что-то слишком уж активен. Я иду из оперного театра, где он тоже появился нынче вечером.
— Из оперного театра? — Тревельян сардонически усмехнулся. — Для человека, который живет в Сент-Джайлсе, не слишком ли это слишком, Мейкпис?
— И что с того? — холодно отозвался Уинтер.
Уголок рта капитана Тревельяна дернулся вверх.
— Ну, полагаю, это не мое дело. — Он мотнул головой, указывая на мешок на плече Уинтера. — А вы всегда ходите в оперу с такой тяжелой ношей?
— Нет, разумеется, — непринужденно ответил Уинтер. — По дороге домой заглянул к другу. Он передал книги в дар приюту.
Уинтер сохранял твердость во взгляде, хотя и затаил дыхание. Если капитан драгун попросит разрешения заглянуть в мешок, то он не сможет объяснить, откуда у него костюм Призрака.
Тревельян хмыкнул и отвел взгляд.
— Будьте осторожны по дороге домой, Мейкпис. У меня и без вас забот полон рот.
— Ваша забота о моей персоне весьма трогательна, — проговорил Уинтер.
Тревельян отрывисто кивнул и развернул своего коня.
Уинтер провожал глазами солдат до тех пор, пока те не скрылись в ночи, и только потом выдохнул и расслабил напряженные плечи.
Оставшийся путь до приюта он преодолел без происшествий. Через двадцать минут Уинтер входил в приютскую кухню. Кот Черныш потягивался перед камином, острыми коготками легонько царапая красный кирпич очага, потом выпрямился и подошел приветственно потереться о ноги Уинтера лобастой головой.
Уинтер наклонился почесать кота за ухом.
— Что, Черныш, на страже?
Тот зевнул и вернулся к теплому очагу. Лампу оставили горящей для Уинтера, он взял ее и направился к черной лестнице, ведущей к нему в комнату. И только когда свет озарил угол лестницы, он понял, что не один.
Джозеф Тинбокс сидел, ссутулившись, в кресле, с закрытыми глазами и тихо и ровно дышал. Сердце Уинтера сжалось от этой картины. Неужели мальчик ждал его?
Он мягко положил ладонь ему на плечо.
— Джозеф.
Мальчик заморгал, взгляд был сонный и непонимающий, неожиданно напомнив Уинтеру того двухлетнего малыша, которого он нашел на парадном крыльце старого приюта почти десять лет назад. Его светлые волосики были взъерошены, личико залито слезами, а к запястью привязана пустая жестянка. Малыш глубоко вздохнул, когда Уинтер поднял его на руки, и доверчиво положил головку ему на плечо.
Джозеф Тинбокс еще раз моргнул, и вдруг лицо его озарилось пониманием.
— Ох, сэр, я ждал вас.
— Я вижу, — заметил Уинтер, — но уже давно пора спать.
— Но, сэр, это важно.
Уинтер привык к тому, что мальчишки считают «важным»: ссоры с другими мальчишками, потерянные игрушки и обнаружение котят в переулке.
— Не сомневаюсь, — сказал он, — но…
— Пич заговорила! — нетерпеливо перебил его Джозеф. — Она рассказала, откуда она.
Уинтер, который собрался было побранить воспитанника за то, что тот прервал его, помедлил:
— Что она сказала?
— Думаю, она должна сама вам рассказать, — произнес Джозеф торжественно, точно лорд в парламенте.
— Но она же спит.
— Нет, сэр, — возразил мальчик. — Она напугана. Сказала, будет дожидаться вашего возвращения.
Уинтер выгнул удивленно бровь.
— Ну хорошо.
Джозеф Тинбокс повернулся и стал подниматься по черной лестнице. Уинтер пошел следом с лампой и мешком через плечо.
В приюте было тихо в этот поздний час, свет лампы мерцал на гладко оштукатуренных стенах. Уинтер гадал, какая же тайна заставляла ребенка молчать целую неделю. Он поглядел на узкую спину мальчика. У него возникло чувство, что парнишка использовал всю свою немалую силу убеждения, дабы добиться от Пич, чтобы она наконец заговорила.
Джозеф ступил на спальный этаж. Тут тоже было тихо, но время от времени слышались слабые звуки: невнятно произнесенное слово, вздох, шорох постельного белья. Джозеф взглянул через плечо на Уинтера, словно желая удостовериться, что тот все еще идет за ним, и на цыпочках пошел по коридору к лазарету.
Когда мальчик открыл дверь, Уинтер убедился, что тот был прав: Пич не спала. Девочка лежала точно посередине койки, натянув одеяло до подбородка, одной рукой обнимая Додо. На прикроватной тумбочке горела одинокая свеча.
Уинтер посмотрел на свечу, потом на Джозефа. Мальчик покраснел.
— Я знаю, вы говорили, что от оставленной горящей свечи может начаться пожар, но…
— Я боюсь темноты, — вполне отчетливо проговорила Пич.
Уинтер взглянул на девочку. Она смотрела испуганно, но с вызовом, а карие глаза казались почти черными.
Он кивнул и опустил мешок на пол, потом сел на стул возле кровати.
— Многие боятся темноты. Тут нечего стыдиться, Пилар.
— Мне нравится «Пич», если вы не против, сэр.
Уинтер кивнул и понаблюдал, как Джозеф зашел с другой стороны кровати и взял малышку за руку.
— «Пич» так «Пич». Джозеф говорит, ты хочешь о чем-то мне рассказать.
Она коротко кивнула, уткнувшись маленьким острым подбородком в одеяло.
— Меня забрали похитители девчонок.
Уинтер почувствовал, как пульс его участился, но внешне остался спокойным, словно то, что сказала девочка, не имеет большого значения.
— Да?
Пич судорожно сглотнула и стиснула жесткую собачью шерсть. Собака дернулась, но больше ничем не выдала того, что девочка тянет ее за мех.
— Я… я была на углу возле церкви.
— Сент-Джайлс-ин-зе-Филдз? — пробормотал Уинтер.
Девочка наморщила лобик.
— Наверно. Я просила там милостыню.
Уинтер кивнул. Ему не хотелось прерывать рассказ Пич, но было кое-что, что ему следовало знать.
— Твои родители тоже там были, Пич?
Пич втянула голову в плечи и отвернулась.
— Они умерли. Мама умерла от лихорадки, папа — от кашля, и маленькая Рахиль тоже. Они все умерли.
Сердце Уинтера сжалось от боли и сострадания. Сколько раз он слышал такие истории: родители умирают от болезней и нищеты, оставляя осиротевших детей, которым приходится как-то выживать в равнодушном мире, — и все равно слышать это всегда тяжело.
— Мне очень жаль, — тихо сказал он.
Пич пожала плечами и украдкой взглянула на него.
— Перед смертью папа попросил госпожу Кальво взять меня к себе. Я пожила там немного. Но госпожа Кальво сказала, что у нее и без меня хватает ртов и что я должна уйти.
— Бессердечная ведьма, — зло пробормотал Джозеф.
Уинтер бросил на него суровый взгляд.
Мальчик опустил голову, но не перестал сердито хмуриться.
— Пожалуйста, продолжай, Пич, — мягко попросил Уинтер.
— Ну, я пыталась найти работу, правда пыталась, но никакой работы не было, — сказала Пич. — А попрошайничать намного лучше. Надо было только все время переходить с места на место, чтобы большие не побили.
Уинтер знал, что существуют банды, которые управляют группами нищих попрошаек и охотятся на них, требуя процент от дневной выручки. У такой одинокой малышки, как Пич, не было против этих банд ни единого шанса.
— Расскажи ему, что было потом, Пич, — прошептал Джозеф Тинбокс.
Маленькая девочка посмотрела на мальчишку долгим взглядом, словно черпая у него храбрости, затем сделала глубокий вдох и перевела глаза на Уинтера.
— На вторую ночь, когда я была возле церкви, они схватили меня. Похитители девчонок. Разбудили и утащили куда-то. Я думала, — девочка натужно сглотнула, — думала, они убьют меня, но не убили.
— А что они сделали, Пич? — спросил Уинтер.
— Они привели меня в какой-то подвал. Там было полно других девочек, и все они шили. Поначалу я подумала, что это не так уж плохо. Я не против работы, правда. Мама говорила, что я хорошая помощница. И там была Додо, хотя никто никак ее не называл, и они все время гнали ее прочь.
Девочка спрятала лицо в шерсти Додо, и терьер лизнул ее в ухо. Она зашептала так тихо, что Уинтеру пришлось наклониться, чтобы разобрать следующие слова:
— Но они почти совсем не кормили нас. Только жидкой кашей и водой, и в каше были жуки. — Пич начала всхлипывать.
Джозеф Тинбокс растерянно закусил губу. Поколебавшись, он протянул к девочке руку, но вдруг остановился, держа пальцы над худеньким плечиком, и взглянул на Уинтера.
Уинтер кивнул мальчику.
Джозеф неуклюже потрепал Пич по спине.
Та вздрогнула и подняла голову.
— И это было не самое плохое. Они еще и били нас, если мы работали слишком медленно. Там была девочка по имени Тилли. Они били ее так долго, что она потеряла сознание, а на следующее утро ее уже не было.
Пич затравленно посмотрела на Уинтера широко открытыми испуганными глазами. Она ничего не сказала, но где-то в глубине своей детской души знала, что ее подружка Тилли, должно быть, умерла.
— Ты очень храбрая, — сказал Уинтер девочке. — Как ты сбежала?
— Однажды ночью, — прошептала Пич, — похитители привели новую девочку. Они заспорили с госпожой Кук, той, которая заставляла нас всех работать, но дверь оставили за собой незапертой. Я увидела, что она приоткрыта, и мы с Додо убежали — и бежали со всех ног до тех пор, пока уже больше не слышно было позади нас криков.
Пич тяжело и часто задышала, словно вновь наяву переживала ужас той ночи, свой побег от страшных безжалостных людей.
— Храбрая, храбрая девочка, — пробормотал Уинтер, и Джозеф энергично кивнул. — Ты знаешь, где находится тот подвал, Пич?
Девочка покачала головой.
— Нет, сэр. Но знаю, что он под свечной лавкой.
— А-а, — отозвался Уинтер, стараясь подавить свое разочарование. В Сент-Джайлсе дюжины крошечных свечных лавчонок. И все же это лучше, чем ничего. — Какая ты смышленая девочка, Пич, что это заметила.
Пич покраснела от застенчивости.
— А теперь, думаю, вам обоим пора спать, — сказал Уинтер, вставая. Он посмотрел, как Джозеф в последний раз успокаивающе потрепал подружку по плечу, прежде чем потопал к двери вслед за директором приюта. Уинтер открыл дверь, но приостановился, когда ему в голову пришла одна мысль.
— Пич?
— Сэр?
— Что вы и другие девочки шили в подвале?
— Чулки. — Пич произнесла это слово так, будто у него был отвратительный вкус. — Кружевные чулки со стрелками.
Уинтер широко зевнул, когда на следующий день дворецкий Изабель впускал его в дом.
Дворецкий на долю дюйма неодобрительно приподнял бровь.
— Леди Бекинхолл ждет вас в малой гостиной, сэр.
Уинтер устало кивнул и последовал за дворецким. Едва рассвело, он уже был на улицах Сент-Джайлса, искал свечную лавку с мастерской в подвале, но пока что ему ничего не удалось найти. Как и не слышал он о госпоже Кук. Пич могла ошибиться в отношении свечной лавки — в конце концов она ведь была страшно напугана, когда убегала от своих похитителей. Либо госпожа Кук могла перенести свою нелегальную мастерскую в какое-то другое место.
Разумеется, имеется и третья, наиболее тревожная вероятность. Некоторые из его информаторов здорово нервничали. Возможно, обитатели Сент-Джайлса слишком боятся похитителей девочек и госпожи Кук, чтобы выдать их местонахождение.
Дворецкий открыл желтую крашеную дверь, и Уинтер собрался с духом, входя в малую гостиную. Изабель стояла боком перед одним, из высоких окон в дальнем конце комнаты, повернувшись своим изящным профилем, и солнечный свет отражался от ее блестящих волос.
В груди у него что-то сильно сжалось, этот первый взгляд на нее был сродни физическому удару. Обычно повторяющееся воздействие раздражителя через какое-то время притупляет шок. Однако каждая встреча с Изабель заново потрясала его, захватывая и тело, и разум. Он сильно опасался, что чем чаще будет видеться с Изабель, тем сильнее станет желать ее.
— Мистер Мейкпис, — сказала она, повернувшись к гостю. Теперь ее силуэт четко вырисовывался на фоне яркого окна, а лицо оказалось в тени. — А я уж думала, вы сегодня не придете.
Значит, она не простила его за вчерашнее опоздание.
— Вот как, мэм? — отозвался он, осторожно приближаясь. — Но я вижу, вы уже распорядились подать чай. — Он указал на чайный сервиз, расставленный на низком столике. — Я же говорил, что буду в четыре, и сейчас, если верить часам на каминной полке, ровно столько.
Она отошла от окна, и он увидел по выражению лица, что его слова ее вряд ли умиротворили.
— Новое — и, осмелюсь сказать, уникальное — обстоятельство для вас, мистер Мейкпис.
— Не пора ли вам называть меня Уинтером? — пробормотал он, идя по иному пути, ибо не имел шансов победить в споре о своей пунктуальности.
— Вы так считаете?
— Да. — Он жестко улыбнулся. — Изабель.
Она нахмурилась.
— Я не…
В эту минуту со стороны резного буфета донесся какой-то тихий всхлип. Оба, и он, и Изабель, посмотрели на этот предмет мебели, и странным образом выражение ее лица сменилось с гневного на неуверенное. Она устремилась было туда, но остановилась.
Изабель больше не пошевелилась, поэтому Уинтер подошел к буфету, опустился на колено и открыл нижнюю дверцу.
Оттуда выглянуло залитое слезами личико.
— Кристофер, — сказал Уинтер, вспомнив имя мальчика. Он оглянулся через плечо, но Изабель застыла на месте как изваяние. Он снова посмотрел на мальчика. — Как там, в буфете, удобно?
Малыш вытер нос бархатным рукавом.
— Нет, сэр.
— Не желаешь вылезти оттуда?
Мальчик молча кивнул. Уинтер подался вперед и взял ребенка на руки. Вблизи он разглядел, что Кристофер — хорошенький мальчик лет четырех-пяти. Он встал, держа мальчика, и повернулся к Изабель. Многие женщины испытывают естественный порыв забрать ребенка у мужчины — возможно, материнский инстинкт считается сильнее отцовского, — но Изабель не выразила такого желания. Напротив, она сложила руки, словно сдерживаясь и не стремясь к малышу.
Уинтер вскинул брови, и она покачала головой, будто опомнившись:
— Я позвоню Карадерс.
— Хочу остаться, — захныкал Кристофер.
Изабель сглотнула.
— Я… я думаю, тебе лучше вернуться к няне.
Когда это леди Бекинхолл была не уверена в себе, тем паче заикалась? Тут он что-то упустил.
Уинтер прокашлялся и пробормотал мальчику:
— Я собирался попробовать вон те сдобные булочки на чайном подносе. Хочешь составить мне компанию?
Кристофер кивнул.
Уинтер с мальчуганом на коленях устроился на диване перед низким столиком, дал одну булочку Кристоферу, другую взял себе.
Он откусил от пышной сдобы, глядя на одеревенелую спину Изабель. Она снова отошла к окну, совершенно игнорируя и одного и другого. Странно.
— Вкусно, правда? — обратился он к Кристоферу.
Тот кивнул и прошептал с полным ртом:
— Кухаркины булочки самые вкусные.
— Да. — С минуту они жевали в солидарном молчании.
— Где Карадерс? — ворчливо спросила Изабель.
Кристофер, который собирался откусить от булочки, опустил ее и сжал липкими пальчиками на коленях.
— Она меня совсем не любит.
Уинтер и хотел бы возразить, что это не так, да только был убежден, что дети не лгут, а Изабель явно пыталась сделать вид, будто ребенка нет в комнате. Он наклонился, налил в чашку молока из кувшина, добавил немного горячего чая и вручил чашку мальчику.
Кристофер уронил булочку — на пол, к сожалению, — взял чашку обеими руками и с жадностью стал пить. Когда он опустил чашку, его верхняя губа была в молоке.
— Хотя вчера вечером рассказала такую здоровскую историю.
Мальчик тоскливо посмотрел на спину Изабель.
Няня, довольно невзрачная женщина средних лет, вбежала в комнату.
— Ох, миледи, простите, ради Бога. — Она подскочила, чтобы забрать Кристофера с колен Уинтера, потом повернулась к хозяйке. Больше этого не повторится, миледи, обещаю.
Та все еще стояла лицом к окну.
— Уж, пожалуйста, постарайтесь.
Бедная Карадерс побелела, сделала книксен и спешно ретировалась вместе с Кристофером.
Уинтер задумчиво налил себе чашку чаю.
— Вы считаете меня недоброй, — произнесла Изабель.
Уинтер взглянул на нее. Спина ее была прямая, но по линии плеч он мог сказать, что она сложила руки перед собой, словно защищаясь.
— Я полагаю, — медленно проговорил он, — что хотел бы знать, кто такой Кристофер и что он значит для вас.
Засим последовало довольно долгое молчание, во время которого он гадал, получит ли ответ; затем зазвучал ее голос, ровный и без эмоций.
— Кристофер — сын моего покойного мужа.
Уинтер нахмурился, но, прежде чем успел задать вопрос, она повернулась и прошла на середину комнаты.
Красивый рот был плотно сжат, словно чтобы не дать выхода какому-то переполняющему ее чувству.
— Его мать была любовницей Эдмунда.
— Э… понимаю, — отозвался Уинтер, хотя на самом деле не понимал. — И он живет с вами? Таково было желание вашего супруга?
Она пожала плечами.
— Я ничего не знала о Кристофере и Луизе, его матери, вплоть до смерти Эдмунда. Он, похоже, не позаботился об их обеспечении.
Он просто смотрел на нее и ждал, жалея, что расстояние между ними так велико. Изабель стиснула руки перед собой.
— Луиза пришла ко мне через месяц после того, как я похоронила Эдмунда, и сказала, что Эдмунд поселил ее в небольшом городском доме, но с его смертью арендная плата за дом не выплачивается. У нее нет денег. Тогда же я узнала, что она не имеет ни малейшего представления о том, как распоряжаться финансами. Она попросила денег, и я… — Она умолкла, вновь пожав плечами.
Она выглядела такой потерянной, стоя посреди комнаты со стиснутыми руками, словно перед неприятным, но необходимым повествованием.
— Изабель, выпейте чаю.
К его огромному облегчению, она подошла к нему, села на диван напротив и стала оцепенело наблюдать, как он наливает чай и щедро добавляет молока и сахара.
— Вам не следует разливать чай самому, — рассеянно проговорила она, принимая чашку.
Он бросил на нее ироничный взгляд.
— В приюте никто мне его не наливает, заверяю вас.
— О! — Она сделала глоток. — Да, конечно.
Он беспокойно наблюдал за ней. Было тут что-то, что он упустил. Что-то, о чем она ему еще не поведала.
— Вы знали, что ваш муж держит любовницу?
Она покачала головой и опустила руки с чашкой на колени.
— Нет вообще-то, хотя меня это совсем не удивило. Эдмунд много лет вдовствовал до того, как мы поженились, и у него были свои потребности.
Он тоже глотнул чаю, уже остывшего.
— Вы как-то сказали, что были верны мужу. Должно быть, вы сочли предательством, что он верен не был.
Взгляд ее был циничным.
— Вы забываете, что такие вещи — в частности, мужчина, держащий любовницу — считаются в моих кругах само собой разумеющимся. Я была удивлена, узнав о Луизе, но не шокирована. В конце концов, наш брак не был союзом по любви. Эдмунд был ко мне очень внимателен. Он обеспечил меня даже после своей смерти. Чего же еще желать женщине от мужчины?
— Верности. Страсти. Любви, — проговорил Уинтер — слишком быстро, слишком резко.
Она взглянула на него, и циничное выражение у нее на лице сменилось любопытством.
— В самом деле? Значит, из этого, по вашему мнению, состоит брак?
— Да.
Глаза ее погасли.
— Тогда очень жаль, что вы решили никогда не жениться, мистер Мейкпис.
Пришел его черед отвести взгляд.
— Почему вы просто не дали Луизе денег?
Она обвела край своей чашки кончиком пальца.
— Я дала… но она переезжает с места на место, а мой дом большой. — Она закусила губу. — Кристофер в то время был совсем крошкой, а Луиза, кажется, не слишком заботливая мать.
— Поэтому вы предложили ей оставить его у вас? — спросил Уинтер. — Ребенка вашего мужа?
Она кивнула.
— Да.
— Весьма великодушно с вашей стороны.
Она сморщила нос.
— Это оказалось нетрудно, особенно когда Кристофер был маленьким. Я наняла Карадерс, позаботилась, чтобы он ни в чем не нуждался… — Голос ее смолк неуверенно.
— Но?.. — подсказал он.
Она метнула в него раздраженный взгляд.
— Но когда Кристофер подрос, он странным образом стал прямо-таки одержим мною. Мальчик украдкой пробирается в мои покои, прячется за портьерами, под кроватью, заглядывает ко мне в комод и в шкатулку с драгоценностями.
Уинтер заморгал.
— Он что-нибудь берет?
— Нет. Никогда. — Она решительно покачала головой. — Но все равно… почему он это делает?
— Тут нет никакой загадки, — ответил Уинтер. — Вы хозяйка дома, красивая и прелестная. Вполне естественно, что он очарован вами.
Впервые за время их сегодняшней встречи она улыбнулась.
— Ах, мистер Мейкпис, какой чудесный комплимент вы мне сделали!
Но он не дал себя отвлечь:
— Кристофер беспокоит вас. Почему?
Он почти пожалел о своем вопросе, ибо улыбка ее померкла и она отвела глаза.
— Возможно, я просто не люблю детей.
«Тогда зачем было становиться патронессой приюта?» — подумал он, но благоразумно промолчал.
— Что ж. — Изабель допила чай, отставила чашку и поднялась. — Леди Уимпл, бабушка лорда д’Арка, дает сегодня вечером суаре в особняке д’Арков. Предлагаю попрактиковаться в танцах.
Уинтер вздохнул. Танцы стали самым нелюбимым его занятием.
— То есть, — резко проговорила Изабель, — если вы намерены прийти.
Уинтер поднялся, глядя в ярко-голубые глаза Изабель. Приглашение в особняк д’Арка дает прекрасную возможность обыскать его кабинет и спальню.
— Не пропущу ни за что на свете.
