Глава 8
«Той ночью арлекин отомстил своим обидчикам. Напавшие на него еще даже не покинули Сент-Джайлс, когда он нашел их, и хотя они закричали, увидев его жуткие белые глаза, и пытались защищаться, где им было тягаться с Призраком Сент-Джайлса! Он дрался с нечеловеческой силой и ловкостью и убил их всех до единого молча и беспощадно. Но на этом он не остановился. Следующей ночью арлекин снова отправился на охоту. И вскоре все, кто когда-либо совершил дурное, старались держаться подальше от Сент-Джайлса в ночное время, ибо Призрак жаждал крови…»
Из легенды об арлекине, Призраке Сент-Джайлса
— Ах, миледи, эти чулки просто высший шик, — воскликнула Пинкни следующим вечером, когда Изабель стала натягивать на ножку новый кружевной чулок. — И цена вполне разумная. Заказать еще дюжину?
Изабель вытянула ногу, чтобы получше рассмотреть расшитое кружево на колене. Чулки и вправду превосходные. Без сомнения, Уинтер Мейкпис счел бы вышитые кружевные чулки вопиющим расточительством.
В ней взыграл дух противоречия.
— Купи две дюжины, — велела она Пинкни.
Камеристка просияла, как и всегда придя в восторг от перспективы приобретения дорогой одежды, и помогла Изабель надеть нижнюю юбку.
— Всенепременно, миледи.
— Хорошо, — рассеянно откликнулась Изабель, рассматривая себя в зеркале. Ее шемизетка была оторочена пышным кружевом на рукавах до локтей и по вырезу, сквозь полупрозрачную ткань просвечивали темно-красные ореолы сосков. Интересно, такое зрелище соблазнило бы святошу Уинтера?
И вообще, хочет ли она совратить его?
— Миледи. — Пинкни развернула шелковый корсет, и Изабель, кивнув, подняла руки, чтоб горничная натянула корсет ей через голову.
Пинкни зашла спереди и начала затягивать шнуровку, а маленькая помощница горничной опустилась на колени и крепко держала корсет снизу.
Он совершенно ясно, без обиняков сказал, что не желает вступать в любовную связь ни с ней, ни с какой-либо другой женщиной. Он посвятил себя — тело, душу и, похоже, член — Сент-Джайлсу и его людям. Зачем же унижаться, бегая за мужчиной — к тому же простым учителем! — когда вокруг полно джентльменов, которые совсем не прочь? Лорд д’Арк например. Он красив, остроумен и, вне всяких сомнений, очень опытный и искушенный партнер в постели.
Служанки поднялись и начали собирать ее юбки. Сегодня Изабель была в фиолетовой парче, расшитой более темным пурпурным узором. Она осторожно шагнула в озеро ткани и стояла, пока служанки натягивали юбку и застегивали ее на талии.
Беда в том, что ее не особенно интересуют романтические отношения ни с д’Арком, ни с кем-либо еще, только с Уинтером. Странно, что всего какую-то неделю назад она рассмеялась бы над одной этой мыслью: она и директор приюта, — но за прошедшее время ее отношение к нему изменилось. Он говорит с ней как с ровней, словно ее титул и положение не имеют никакого значения. Но дело не только в этом. Большинство мужчин считают женщин либо неземными созданиями, которых надо ставить на пьедестал, либо детьми малыми, не способными логически мыслить. Уинтер же обращается с ней как с равной себе по интеллекту. Словно ее интересуют те же вещи, что занимают и его. Словно ему хочется знать, что она об этом думает. Он разговаривает с ней так, словно ее мнение важно для него.
И размышляя об этом, она вдруг поняла, что никто никогда не интересовался ею как личностью. Она была женой и дочерью, любовницей и остроумной светской дамой. Но никто ни разу не заглянул под эти маски, чтобы узнать, что же на самом деле думает женщина, которая их носит.
Неужели это так ужасно — хотеть быть ближе к мужчине, который видит в тебе личность?
Пинкни помогла ей облачиться в тесный лиф платья. Она осторожно расправила суживающийся книзу корсаж и тщательно приколола края лифа к юбке. Служанка мягко расправила кружево шемизетки, так чтобы из-под корсажа виднелся лишь краешек, а потом подвязала рукава на локтях, дабы продемонстрировать пышные кружевные рюши под ними.
— Ну вот, — довольно сказала Пинкни и благоговейно отошла назад. — Сегодня вы выглядите великолепно, миледи.
Изабель выгнула бровь, повернувшись вначале одним боком, потом другим, разглядывая себя в зеркале над туалетным столиком.
— Достаточно ли великолепно, чтоб соблазнить святошу, как ты считаешь?
— Миледи? — Пинкни в замешательстве наморщила лоб.
— Не важно. — Изабель дотронулась до красной розы из шелка и рубинов в своей прическе и кивнула своему отражению. — Мистер Мейкпис уже прибыл?
— Еще нет, миледи.
— Черт бы его побрал, — проворчала Изабель и в этот момент заметила маленькую ножку, выглядывающую из-под кресла. — Поди узнай, готова ли карета. Я спущусь через несколько минут.
Изабель дождалась, когда обе служанки уйдут, потом подошла к креслу.
— Кристофер.
Нога спряталась под кресло.
— Миледи?
Она вздохнула.
— Что ты там делаешь?
Молчание.
— Кристофер?
— Я не хочу мыться, — послышался тоненький упрямый голосок.
Она закусила губу, чтоб спрятать улыбку, хоть он ее и не видел.
— Если ты не будешь мыться, то покроешься грязью и нам придется соскребать ее с тебя лопатой.
Из-под кресла послышалось хихиканье.
— Вы не расскажете мне еще про Призрака, миледи?
Она вскинула бровь. Шантаж в столь юном возрасте?
— Ну хорошо, я расскажу тебе историю о Призраке Сент-Джайлса, но потом ты должен будешь вернуться к Карадерс.
Тяжкий вздох.
— Ладно.
Изабель окинула взглядом спальню, словно в поисках вдохновения. Как раз сегодня днем Баттерман доложил, что ему удалось узнать о Призраке. По большей части это были глупые слухи и сказки, которыми пугают маленьких детей. В некоторых из них Призрак был покрыт шрамами и пожирал печень девственниц. Он мог находиться в двух местах одновременно, и глаза его горели дьявольским оранжевым огнем. В других он умел летать и стучал в окна непослушных мальчишек. Но некоторые истории звучали так, словно содержали крупицу истины.
— Миледи? — Маленькая ножка дюйм за дюймом высовывалась из-под кресла, и в голосе Кристофера прозвучало нетерпение.
Изабель прокашлялась.
— Давным-давно… — Разве не так начинаются все сказки? — …жила-была бедная вдова, которая продавала булочки с корицей. Каждое утро она поднималась с петухами и пекла булочки. Потом складывала их в огромную плетеную корзину и, водрузив ее на голову, шла по лондонским улицам и кричала: «Булочки с корицей! Булочки с корицей! Вкуснее не найдете! Покупайте мои булочки с корицей!»
Целыми днями она ходила и кричала, и к вечеру корзина ее опустошалась, а ноги болели, зато в кармане бедной вдовы звенело несколько монет. Она покупала немножко мяса, немножко хлеба, немножко молока и шла домой кормить своих детей.
Изабель замолчала, чтобы посмотреть, не потеряла ли своего слушателя, но почти сразу же услышала:
— А что же Призрак?
— Я приближаюсь к этому, — ответила она. — Как-то раз, когда вдова шла домой, на нее напали разбойники, побили и отобрали все монеты. «Помогите! — закричала вдова. — Держите воров!» Но все боялись грабителей и никто не пришел на помощь. Вдова поплакала-поплакала да и пошла продавать свою шаль, чтоб купить еды для детей. На следующий день она испекла и продала свои булочки, но снова, когда шла домой, на нее напала та же банда грабителей. Они вновь ее побили, отобрали деньги и лишь рассмеялись, когда она запричитала: «Кто же поможет мне?»
— Ох, — прошептал Кристофер из-под кресла. — Если б у меня был пистолет, я бы застрелил их и помог ей!
— Это был бы очень храбрый поступок. — Изабель пришлось прокашляться — в горле встал ком при мысли о маленьком мальчике, желающем помочь незнакомке. — В этот раз, чтобы заплатить за еду для детей, вдове пришлось продать свои башмаки. На третий день вдова была в отчаянии, но ей не оставалось ничего, кроме как испечь свои булочки с корицей и отправиться продавать их босиком. Когда тем вечером она возвращалась домой, ноги ее были стерты в кровь и она едва передвигала их от усталости и боли. Когда грабители снова напали на нее, она смогла лишь прошептать: «Кто же поможет мне?» — Изабель помолчала. — Но в этот раз кое-кто ее услышал. Призрак Сент-Джайлса налетел на тех грабителей как ураган.
— Ура! — Голова Кристофера высунулась из-под кресла, и от радости он обнял себя, а Изабель тем временем продолжала:
— У Призрака было две шпаги, длинная и короткая, и он орудовал обеими, нападая на тех грабителей. Он заставил их кричать от боли и страха, и к тому времени, когда покончил с ними, вся их одежда была порезана на лоскутки. Грабителям пришлось бежать голыми и босыми через весь Сент-Джайлс, спасаясь от Призрака. Жители Сент-Джайлса позаботились, чтоб они сильно пожалели о горе, которое причинили бедной вдове, и больше разбойники никогда не трогали ее.
— Ох! — выдохнул Кристофер, все еще обнимая себя. — Ох!
Глазенки его были широко распахнуты, щеки раскраснелись, и Изабель испугалась, не слишком ли он возбужден.
— Самая лучшая на свете история, — проговорил Кристофер.
Изабель улыбнулась, немного смутившись, ибо история увлекла и ее саму. Как странно сознавать, что она в действительности встречала этого лихого, мистического Призрака. И еще более странно ее безумное подозрение, кто может скрываться под этой гротескной маской.
Она моргнула и сосредоточила взгляд на мальчике.
— Но это еще не все. Хочешь послушать дальше?
Кристофер кивнул.
В эпилоге не бывало бурных событий, но он был любимой частью Изабель.
— На следующее утро, когда вдова поднялась, чтобы печь свои булочки с корицей, угадай, что она нашла рядом с плитой? Мешочек с деньгами — больше, чем грабители у нее отняли, — и пару новых башмаков.
— А как Призрак попал к ней в дом? Разве он не был заперт?
— Был, — ответила Изабель. — Никто не знает, как он сделал это.
Глазенки Кристофера округлились, пока он размышлял над этим.
— А сейчас, — сказала Изабель, — мне надо ехать в оперу, а ты должен принять ванну, помнишь?
Мальчуган поморщился, но покорно выбрался из-под кресла. У двери он приостановился.
— Вы придете пожелать мне спокойной ночи?
Она сглотнула. Рассказанная история о Призраке придала ей уверенности в отношениях с мальчиком. Теперь же она вновь почувствовала себя на зыбкой почве.
— Ты же знаешь, что я не могу.
Он кивнул, не глядя на нее, и ушел. Изабель озадаченно смотрела ему вслед. Чего он от нее хочет? И может ли она ему это дать? У нее нет на это времени. Ей надо ехать в оперу. Изабель решительно прошагала к двери, вышла в коридор и чуть ли не бегом спустилась по лестнице. Можно предположить, что она убегает от демона, а не от маленького мальчика, с горечью подумалось ей.
Внизу у парадной двери стоял Баттерман. Он поклонился.
— Кучер Джон говорит, мистер Мейкпис прислал весточку, что вынужден задержаться, посему присоединится к вам в опере.
— Что ж, прекрасно, — раздраженно пробормотала она. О чем Уинтер думает? Неужели хочет лишиться права на состязание с лордом д’Арком в манерах еще до того, как оно начнется? — Значит, я выезжаю немедленно. И, Баттерман…
— Миледи?
Она сделала вдох, выравнивая дыхание.
— Пожалуйста, передайте Карадерс, что Кристофер опять был в моих покоях.
Выражение лица Баттермана нисколько не изменилось.
— Разумеется, миледи.
— Пожалуйста, скажите, пусть не будет слишком сурова с мальчиком.
Дворецкий кивнул и подал знак лакею, который тут же поспешил к черной лестнице, а Баттерман придержал для нее дверь.
Изабель хмурилась, спускаясь с крыльца. Быть может, пришло время попросить Луизу, мать Кристофера, найти для ребенка другое жилище. Беда в том, что глупая женщина никогда не умела обращаться с деньгами и не может забрать Кристофера к себе. Не говоря уже о компании, с которой она водится…
— Добрый вечер, миледи. — Гарольд поклонился, протягивая руку, чтобы помочь ей забраться в карету.
— Спасибо, Гарольд. — Она откинулась на спинку мягкого сиденья, праздно наблюдая, как карета катит по темным лондонским улицам.
Экипажи выстроились вдоль улицы перед «Ковент-Гарденом», и ее карета остановилась, пока они ждали своей очереди в длинном ряду. Изабель тянула шею, выискивая Уинтера. Она увидела карету д’Арка с ее отчетливым гербом и минуту спустя самого виконта, сопровождающего двух дам. Сердце ее упало, когда она поняла, что с ним леди Пенелопа и ее компаньонка мисс Грейвс. Чудесно. Он выбрал в судьи этого глупого состязания в манерах ярую противницу Уинтера.
А самого Уинтера Мейкписа нигде не видно.
В кладовой оперного театра Уинтер быстрыми, скупыми движениями снимал с себя одежду.
В последнюю минуту ему пришлось задержаться в приюте, потому что самая младшая воспитанница пропала. Мэри Морнинг едва ли двух лет от роду в конце концов была найдена целой и невредимой, в одном из кухонных шкафов, где пряталась. Он оставил малышку в надежных руках Нелл, но из-за поисков Мэри Морнинг приехал в оперу позже, чем планировал.
Уинтер натянул тунику арлекина и подсчитал, что у него всего двадцать минут, чтоб закончить переодеваться, проскользнуть через черный ход оперного театра, найти кучера д’Арка и добиться от него ответа на вопрос, зачем тот по ночам занимается похищением девочек в Сент-Джайлсе. Ибо Уинтер узнал кучера д’Арка на балу у герцогини Арлингтон: он был старшим из тех двух негодяев, которые пытались похитить Джозефа Шанса.
Мейкпис вытащил маску из мешка, который принес с собой в оперу. Ему не хотелось никаких расспросов по дороге в театр, поэтому он пришел сюда пешком, спрятав в мешок костюм и две шпаги. Когда вечер закончится, он снова пойдет пешком назад в приют.
Он завязал маску и с радостью испытал то ощущение свободы, которое она давала ему. Он чувствовал себя большой кошкой, которая вытягивает лапы, потягиваясь перед охотой.
«Сдерживай зверя».
Что-то внутри его зарычало. Он должен отпускать зверя, когда перевоплощается в Призрака, но в то же время обязан контролировать. Лишь чуточку свободы. Лишь капельку свежего воздуха. Что бы он сделал, если бы вновь встретил Изабель Бекинхолл в этом наряде? Взял бы то, чего не осмеливается взять при свете дня?
Уинтер отогнал беспокойную мысль и, спрятав мешок с одеждой за дверью, осторожно выглянул в коридор. Двадцать минут, и, когда получит ответы от кучера д’Арка, он вернется и вновь переоденется. Скроется под надежной личиной Уинтера Мейкписа и снова станет строгим и чопорным учителем и директором приюта. Мужчиной, который даже мечтать не смеет о том, чтобы поцеловать леди Бекинхолл.
Карета Изабель наконец-то дотащилась до парадного входа в оперный театр, и у дверцы экипажа появился Гарольд.
— Миледи.
— Спасибо, — пробормотала леди Бекинхолл, спустившись на тротуар.
Карета отъехала, и Изабель одна поднялась по ступенькам театра. Она вынуждена будет войти в ложу д’Арка без своего ученика, даже если это плохо скажется на Уинтере. Леди Пенелопа, безусловно, не преминет отметить его опоздание.
Вестибюль театра быстро заполнялся людьми. Нарядные дамы беседовали с не менее элегантно одетыми джентльменами. Лепнина высокого куполообразного потолка вестибюля была выкрашена в голубой, кремовый и малиновый цвета.
— Прошу прощения, — пробормотала Изабель, когда какая-то пожилая дама в кружевном чепце с рюшами столкнулась с ней. Женщина развернулась, и Изабель отчетливо почувствовала, что юбку дернуло. Она посмотрела вниз и увидела кусок оторванного от края повисшего кружева.
— Проклятие, — проворчала она себе под нос.
Она вспомнила, что справа по коридору, отходящему от главного вестибюля, есть дамская комната. Изабель осторожно приподняла юбки и направилась туда. Если она поспешит, то успеет подколоть кружево и добраться до ложи д’Арка до начала спектакля.
Коридор освещался слабо, но дверь в дамскую комнату была первой справа. Она уже начала открывать ее, когда заметила какое-то стремительное движение в конце коридора.
Промелькнуло что-то черно-красное.
Не может быть. Изабель сказала себе, что, должно быть, ошиблась, но ноги сами уже несли ее по коридору. Призрак никогда не появлялся за пределами Сент-Джайлса. Ну, не считая дня, когда она нашла его. В тот день он рискнул добраться аж до Тайберна, чтобы спасти пирата от виселицы. Более того, предполагается, что Уинтер Мейкпис сейчас должен быть в опере. Если он и в самом деле Призрак…
Сердце Изабель быстро, лихорадочно забилось, когда она приблизилась к тому месту, где увидела проблеск алого. Всего несколько свечей в держателях на стене освещали эту часть коридора. Судя по голому деревянному полу и ничем не украшенным стенам, это, должно быть, какой-то служебный проход. Изабель на цыпочках прошла по нему, миновав приоткрытую дверь в кладовую. В конце коридор сворачивал направо. Она выглянула из-за угла. Узкая лестница вела наверх.
Пусто.
Она вздохнула и разочарованно выпрямилась.
— Ищете что-то, леди Бекинхолл? — Шепот был хриплым и низким, совершенно отчетливо мужским. Она резко обернулась.
Он прислонился к стене коридора, лениво-грациозный, как сытый леопард. В прошлый раз она не видела его стоящим, тогда он был ранен и болен. Сейчас он был высоким и мужественно-атлетичным. Облегающий костюм арлекина очерчивал мускулы на ногах, груди и руках, а маска с длинным носом придавала ему слегка сатанинский вид.
Мужчина склонил голову набок, рот — этот знакомый чувственный рот — изогнулся в сардонической усмешке.
— Или вы ищете кого-то, миледи?
— Возможно. — Она вскинула голову, хоть и чувствовала, как кровь прилила к щекам. — А что ищете здесь вы?
— Озорства, развлечения, драки… — Он пожал плечами. — Какая разница?
Она сделала осторожный шажок ближе к нему. Голос был тот же, тот же рост и телосложение, но от него веяло свободой, дерзкой бесшабашностью, которой Уинтер Мейкпис никогда не демонстрировал. Но с другой стороны, Уинтер Мейкпис никогда не проявлял и никакой склонности к насилию, а если верить историям, стоящий перед ней мужчина не только привычен к насилию, но и весьма искусен в нем.
Изабель была совершенно пленена и очарована.
— Разница есть, если вы не боитесь за свою жизнь. Вы должны знать, что очень многие желают вашего ареста и даже смерти.
— Ну а если и так? — Невероятно, но его все это явно забавляло.
Еще шаг.
— Я… очень расстроюсь… случись что с вами.
— В самом деле?
Она медленно протянула руку и провела пальцем по кривому носу маски.
— Кто вы?
Его красивый рот скривился.
— Тот, кем вы хотите, чтоб я был.
Она рассмеялась немного нервно.
— Не давайте обещаний, которых не можете сдержать, сэр.
— Никогда их не даю. — Его слова вызвали у нее легкий трепет.
Она встретилась с его глазами, карими в прорезях маски, и протянула руку к затылку. Пальцы ее нащупали завязки, удерживающие маску, и мягко потянули.
Призрак поднял руку, и на секунду она разочарованно подумала, что он собирается остановить ее. Но он лишь убрал гротескную кожаную маску с лица.
Как и в предыдущий раз, под кожаной была полумаска из тонкого черного шелка.
Он склонил голову.
— Вы этого хотите?
— Нет, — прошептала она, привстала на цыпочки и положила ладони на его крепкую грудь. Так или иначе, но она непременно узнает. — Этого.
Она прильнула к его рту раскрытыми губами. Он набросился на нее, как первобытный дикарь. Поцелуй был грубым, неумелым и безыскусным, и все же Изабель почувствовала охвативший ее трепет восторга. Она привыкла к цивилизованным объятиям, тщательно продуманным, безупречно исполненным. Трезвым и сдержанным. Призрак же Сент-Джайлса в сравнении с этим был как внезапно налетевшая буря, как взрыв страсти и эмоций.
Реальный и настоящий.
Изабель ощутила, как его руки обвились вокруг нее, крепко прижали к груди, и она прогнулась под этим неистовым натиском, чувствуя, как бешено колотится сердце, готовое выскочить из груди. И она поняла — поняла, — что целует не только Призрака Сент-Джайлса, но и Уинтера Мейкписа.
Она оторвалась от его губ, хватая ртом воздух, глазами отыскивая под маской знакомые черты.
А в следующий миг чья-то ладонь схватила ее за плечо и вырвала у него из рук.
— Как ты посмел! — прокричал д’Арк, отшвырнув Изабель к стене.
Она ошеломленно заморгала и посмотрела на Призрака. Он поспешно надевал кожаную маску.
— Отвечай, трус! — прогремел д’Арк и выхватил шпагу.
— Нет! — вскрикнула Изабель, но было уже поздно.
Д’Арк бросился на Призрака Сент-Джайлса, размахивая обнаженной шпагой.
Уинтер едва успел вытащить свое оружие, чтобы отразить атаку. Он тихо зарычал от того, с какой бесцеремонностью д’Арк обошелся с Изабель, и с презрением парировал выпад соперника. Уинтер попятился по узкому проходу за угол, к лестнице. Сразиться с виконтом он не боялся, но если он станет наступать, д’Арк налетит на Изабель, которая была позади него. Он просто не мог подвергнуть ее риску.
Но от виконта не так-то легко было отделаться. Очевидно, думая, что обратил Призрака Сент-Джайлса в бегство, он погнался за Уинтером.
Уинтер стиснул зубы и проделал серию молниеносных выпадов, которые должны были вынудить д’Арка защищаться. Виконт ухмыльнулся и отбил клинок Уинтера.
На долю секунды тот в замешательстве воззрился на соперника. Затем развернулся и побежал вверх по лестнице, тяжело и часто дыша.
Д’Арк, этот осел, погнался следом, вынудив Уинтера обернуться наверху как раз вовремя, чтобы избежать укола в спину.
— Улепетываешь, Призрак? — глумливо ухмыльнулся д’Арк. Он, кажется, даже не запыхался после пробежки по лестнице. — Не слыхал, что ты такой трус, но, разумеется, легче драться в темноте и против тех, кто не обучен боевому искусству.
Ах как Уинтеру хотелось бы ответить! Но он не осмелился — и без того слишком рисковал, разговаривая с Изабель. Вместо этого молча сделал выпад, шагнув вперед.
Д’Арк перехватил его клинок, бицепсы под плотно облегающим сюртуком из голубого бархата вздулись. Глаза виконта расширились, когда он покачнулся на верху лестницы.
Один хороший выпад — вот и все, что потребовалось бы, чтобы сбросить противника с лестницы и отправить в небытие. Дыхание Уинтера с сипением вырывалось из горла, сердце стучало, как барабан.
Он не животное.
Уинтер отступил назад к двери у себя за спиной, потянулся, чтобы открыть ее…
Д’Арк пришел в себя и ринулся на него. Уинтер вскинул шпагу, встретив мощный выпад противника, клинки звякнули, ударившись друг о друга. Он почти повалился назад, в дверной проем, смутно расслышав женский крик.
Они оказались в коридоре за театральными ложами. Прибывающие в оперу люди, обходя их, заполняли коридор.
Уинтер отвел свою шпагу вниз и в сторону, а потом пнул д’Арка ногой в бедро. Он почувствовал царапанье клинка виконта о кожу своего сапога, когда тот взмахнул руками, чтобы удержать равновесие.
— Черт побери! — воскликнул краснолицый пожилой джентльмен, когда Уинтер спиной наткнулся на него.
Д’Арк раскраснелся, на лбу выступила испарина, но он улыбался, сверкая белыми зубами.
— Сдавайся, вор.
Уинтер оскалился и покачал головой.
А потом кинулся в одну из лож.
Разумеется, она была занята. Два джентльмена шарахнулись в стороны, оставив молодую леди ошеломленно таращиться на незнакомца.
— Пардон, — прошептал ей Уинтер, проходя мимо.
Он перевесился через край ложи. Это был всего лишь первый ярус, но расстояние до партера составляло футов двадцать. Широкие перила подковой опоясывали ряд лож, заканчиваясь по бокам от сцены. Если б он только мог…
Молодая женщина позади него ахнула.
Уинтер развернулся. Виконт налетел на него, размахивая шпагой. Уинтер парировал удары, но для драки было слишком мало места. Внезапно шпага д’Арка оказалась у его горла, удерживаемая лишь клинком Уинтера. Он, пошатнувшись, отступил назад и уперся спиной в ограждение балкона. Клинки сцепились, пронзительно лязгнув, словно в предвкушении крови, когда д’Арк всем своим весом налег на Мейкписа. Медленно, мучительно медленно Уинтер отклонялся назад, повисая над партером. Он чувствовал жар дыхания противника, аромат его чересчур сладких духов, смешанный с едким запахом пота. Его голова и верхняя часть туловища повисли в воздухе.
Дальше была пропасть в два этажа.
Тяжело дыша от натуги, виконт прорычал:
— Сдавайся. Ты пойман.
— Нет! — прокричал откуда-то снизу знакомый женский голос. — Адам, нет! Ты должен отпустить его!
Уинтер медленно улыбнулся, вскинув брови под маской.
Виконту это не понравилось. Его светлые глаза сузились, и Уинтеру пришло в голову, что Изабель, по всей видимости, подписала ему смертный приговор.
Вернее, так оно было бы, если б Уинтер не провел бесчисленное множество ночей, оттачивая свое мастерство фехтовальщика. Он воспользовался секундным замешательством виконта и со всей силы оттолкнул его.
Д’Арк повалился назад, а Уинтер запрыгнул на балконные перила. Он услышал вскрик из партера, но не осмелился посмотреть вниз. Виконт тоже запрыгнул на перила. Его шпага метнулась вперед, нацеленная Уинтеру в лицо.
Тот отбил клинок д’Арка и сделал низкий выпад, направленный в пах.
Получить такой удар не нравится ни одному мужчине. Реакция д’Арка была слишком резкой, и на секунду он потерял равновесие, лихорадочно замахав рукой в воздухе над партером.
Снизу послышались испуганные возгласы.
Уинтер неодобрительно пощелкал языком.
— Черт бы тебя побрал! — прорычал виконт, вновь кидаясь в атаку.
Этот человек Уинтеру не нравился, но и убивать противника он не хотел. У него не имелось четкого доказательства вины д’Арка. Тот вполне может быть невиновен. Уинтер отскочил назад по перилам, отражая нападение и отступая к сцене. Он чуть не рассмеялся вслух. Сердце его неистово колотилось, руки и ноги были сильными и ловкими, и он ощущал себя свободным.
Только глупцы считают победу само собой разумеющейся. Слова сэра Стэнли зазвучали у него в голове.
Они дрались, приближаясь к сцене. Обитатели лож, которые они миновали, в страхе разбегались.
Д’Арк сделал резкий выпад Уинтеру в лицо. Тот отклонился в сторону и ткнул виконта в левую руку. Кончик шпаги проткнул голубой бархат сюртука, распоров ткань, когда Уинтер рывком освободил ее.
На голубом бархате проступило красное пятно.
Д’Арк ринулся на него с неуклюжей яростью, и Уинтер легко уклонился. Однако виконт слишком резко перенес вес на другую ногу. Он завис над партером и начал падать под пронзительные крики.
Уинтер не раздумывал. Он просто схватил противника за руку и дернул назад.
Шпага д’Арка упала в партер, воткнулась в мягкое кресло и осталась торчать там, раскачиваясь из стороны в сторону. Уинтер вскинул взгляд и посмотрел в широко открытые глаза д’Арка.
Виконт сглотнул.
— Спасибо.
Уинтер кивнул и отпустил руку соперника, затем повернулся и пробежал несколько футов по перилам до сцены. Позади него раздавались крики, и кто-то попытался схватить его за накидку. Он добежал до сцены и нашел веревку от занавеса, привязанную к планке сбоку. Два удара шпагой, и веревка освобождена. Уинтер схватился за нее, чувствуя, как горят мышцы, когда, раскачиваясь, повис над сценой. Музыканты внизу повскакивали со своих мест.
Он спрыгнул на сцену, легко приземлившись на ноги и держа шпагу наготове. Но ему не стоило волноваться. Ближайшие к нему рабочие сцены попятились. Уинтер повернулся и нырнул за кулисы, убегая от сцены и шума, вызванного дуэлью. Он промчался мимо еще одного рабочего сцены и побежал по темному коридору, ведущему в заднюю часть театра и черному ходу в переулок.
Это было безумие. Он не должен был выдавать Изабель свое присутствие. Поступок был крайне глупым и рискованным. Но когда он увидел ее и понял, что она его заметила — что, по сути, ищет его, — ну не смог он сдержать порыв встретиться с ней лицом к лицу. Обменяться колкостями. Поцеловать с ничем не сдерживаемой страстью.
Призрак может ночью делать то, на что Уинтер Мейкпис никогда не осмелится днем.
Коридор резко оборвался старой-престарой дверью, которой, судя по всему, редко пользовались. На ней был засов, но заржавевший, и Уинтер легко взломал его.
Он осторожно приоткрыл дверь. Это было даже лучше, чем переулок. Дверь выходила на боковую улочку, где выстроились все экипажи в ожидании своих пассажиров. Теперь из-за дуэли у него было всего несколько минут на то, чтоб раздобыть нужную информацию.
Уинтер убрал длинную шпагу в ножны и вытащил короткую. Он выскользнул в дверь и стал красться вдоль ряда карет, держась в тени. Впереди кучкой стояли кучера и лакеи, дымя трубками, но слуги д’Арка среди них видно не было.
Чуть поодаль он заметил экипаж с совой на дверце — а на его сиденье дремлющего кучера. Уинтер запрыгнул внутрь и схватил парня за воротник раньше, чем тот проснулся.
— Ты чего удумал? — залопотал кучер, прежде чем заметил шпагу Уинтера. А когда увидел маску арлекина, глаза его округлились.
Даже в тусклом свете каретных фонарей Уинтер видел, что это тот самый малый, который чуть не похитил Джозефа Шанса.
Он встряхнул его, как крысу, и прошипел:
— На кого работаешь?
— На м-милорда д’Арка, — заикаясь, пробормотал кучер.
— Зачем он похищает девочек из Сент-Джайлса?
Взгляд кучера заметался.
— Знать не знаю, о чем вы толкуете.
Уинтер нацелил кончик короткой шпаги парню в глаз.
— Подумай.
— Это н-не д’Арк, — забормотал парень.
Уинтер сузил глаза.
— Не д’Арк? Что ты хочешь сказать?
Парень замотал головой, явно здорово напуганный.
Уинтер приставил кончик шпаги к его щеке.
— Говори.
— Ой-ой-ой!
Они привлекли внимание группки слуг, курящих трубки. Внезапно вывернувшись, кучер вырвался из его хватки. Уинтер сделал выпад — и промахнулся, — когда парень вывалился из кареты, подхватился и дал деру.
Уинтер поспешно спрыгнул по другую сторону экипажа и кинулся в темноту. Оказавшись на безопасном расстоянии, он остановился и прислонился к стене, чтобы перевести дух. Руки болели после дуэли и раскачивания над сценой, он ничего не узнал у кучера, и вечер еще не закончился.
Его присутствие требуется в опере.
