Глава 6

Остальные дела заняли у Джеймса куда больше времени, чем разговор с Пьеро. Губернатор заставил его остаться во Дворце дожей почти до рассвета: граф Гетц хотел расставить в этой истории все точки над i.

Кордер вернулся бы в дом Боннард даже в столь ранний час, однако ему казалось, что вся его одежда, все тело пропитались омерзительным запахом Пьеро и вонью, которую эта свинья принесла с собой из темницы.

Так что вместо того, чтобы направить свои стопы в дом Франчески, он отправился в Ка-Мунетти. Слуги к этому времени уже проснулись и хлопотали по дому, так что ему не пришлось долго ждать, пока приготовят ванну.

Помывшись, Джеймс лег спать, убедив себя, что он еще подумает над этим сложным делом после того, как его голова хоть немного отдохнет и разум прояснится.

Спал он совсем немного – из-за приснившегося ему сна. Сон начался как-то неожиданно: обнаженная Боннард оказалась возле него, обвила его шею руками и прижалась к нему всем своим роскошным телом. Но потом рядом оказался Лоренцо. Франческа оттолкнула его и бросилась к юному принцу.

Джеймс проснулся, чувствуя, что в комнате кто-то есть. Он рывком сел. В дверях с озабоченным выражением на лицах стояли Седжуик и Дзеджо.

– В чем дело? – спросил Джеймс недовольным тоном.

– Вы кричали, сэр, – извиняющимся тоном промолвил Седжуик. – Раньше этого никогда не было, и я как раз говорил Дзеджо об этом. Но вы кричали по-итальянски, и я ничего не понял.

– А я объяснил ему, что вы кричали только одно: «Возвращайся ко мне, дьявол в женском обличье!» – сказал Дзеджо. – И еще я добавил, что из-за этого не стоит тревожиться. Это всего лишь сон, ничего больше.

– Но прошлой ночью вы были в этих… пойзиз, сэр, и я… – заговорил Седжуик.

– Pozzi, – поправил его Дзеджо. – Так называют упрятанные глубоко под землю темницы – они очень похожи на колодцы.

– Полагаю, пребывание там вас очень расстроило, сэр, – продолжил Седжуик. – Я ведь помню, что вам пришлось провести в парижской тюрьме, очень похожей на эти… поции, некоторое время. Там вас пытали с помощью мерзких лягушек. Именно поэтому я и сказал Дзеджо, что надо вас разбудить. Но вы и сами уже проснулись.

Почти год понадобился для того, чтобы Джеймс смог прийти в себя после французского допроса. Это было давно – почти десять лет назад. Боль оказалось забыть проще всего, чего не скажешь об остальных чудовищных подробностях этого эпизода в его жизни, которые навсегда запечатлелись в его памяти.

Тогда он оказался не единственным, кого предали, но одним из многих «счастливчиков». Двоих его друзей по несчастью замучили до смерти. Его шрамы – во всяком случае те, что можно было увидеть, – почти зарубцевались. Ногти снова выросли. И он вернулся к работе, пребывая в твердой уверенности, что сведет счеты с обидчиками. Но тогда он был намного моложе, чем сейчас. Теперь для того, чтобы оправиться от пыток, ему понадобились бы годы – если бы он вообще смог оправиться, в чем не было уверенности. К тому же нынче он понимал, что дело мести не просто сильно запутано, а бесконечно.

«Я становлюсь для этого слишком старым», – сказал себе Джеймс.

– Поищи мне какую-нибудь одежду, – велел он Седжуику. – И принеси бритвенные принадлежности.

Как обычно, он быстро привел себя в порядок и оделся. Проводить много времени перед зеркалом было не в его духе.

Кордер уже завтракал, когда Дзеджо, которого он отправил приготовить гондолу, вернулся с небольшим свертком.

– Вам посылка, – сообщил он. – Кажется, от синьоры Боннард.

Джеймс удивленно посмотрел на изящно упакованный сверток.

Поставив на стол чашку с кофе, он развернул его.

И сразу узнал форму шкатулки.

Джеймс нетерпеливо открыл ее.

Можно было не поднимать глаз, чтобы удостовериться в том, что Дзеджо и Седжуик неслышно приблизились к нему и следили за каждым его движением. Увидев содержимое, они с удивлением посмотрели ему в лицо.

Джеймс не стал бросать элегантную шкатулку через всю комнату. Да, оливины – это не жемчужины, бриллианты или изумруды, никто не спорит. С другой стороны, такие хорошие камни стоят немало. Члены королевской семьи носят оливины, вспомнил Джеймс, и этот гарнитур, сделанный из хорошо обработанных камней, обрамленных бриллиантами, был достоин королевы. Он сел, безмолвно глядя на украшение. Не понимая, в чем причина, Джеймс чувствовал, что ярость так и бурлит в нем.

Да это же насмешка, ничего более. На пари ей наверняка наплевать. Цена оливинов для нее смехотворна. Но он понял, что она хотела ему сказать. Для Боннард он всего лишь развлечение, дичь, поймав которую, она приятно скоротает путешествие, в конце которого ее ждет более крупная добыча.

Наконец Джеймс смог совладать с собой.

– Всего лишь небольшое пари, – деланно небрежным тоном сообщил он Седжуику и Дзеджо. – Миссис Боннард держит слово. Должно быть, она отправила в магазин слугу, который дожидался, пока лавка откроется.

– Это отличное украшение, сэр, – заметил Седжуик.

– Да, так и есть, – кивнул Джеймс. – Очень мило с ее стороны, мне следует ее поблагодарить. Лично. Дзеджо, ты, кажется, приготовил гондолу?

Несмотря на то что Кордер говорил тихо и спокойно, в его голосе зазвучало что-то такое, отчего Дзеджо молниеносно исчез из комнаты.

Седжуик нахмурился.

– Сэр… – заговорил было он.

Джеймс остановил его, подняв руку.

– Я разберусь, – промолвил он.

– Да, сэр, – кивнул Седжуик.

– По крайней мере я кое-что понял, – проговорил Джеймс.

– Да, сэр. Это был грабеж, и с такими вещами не стоило иметь дело…

«Теперь мне ясно, почему Элфик развелся с ней, – сказал Джеймс. – Не понимаю я другого: почему он ее не задушил?»

Франческа была обнаженной.

Так, во всяком случае, описали бы ее уважающие себя люди, потому что слишком большая часть ее тела, отмечали бы они, оставалась открытой взору.

Дело в том, что она не только не удосужилась надеть приличное утреннее платье – на ней не было даже пристойной ночной одежды.

Вместо старомодной ночной сорочки из хлопка, в каких спали все достопочтенные дамы, Франческа надела на себя рубашку из чудесного бледно-желтого шелка. Розовые шелковые ленты затягивали широкий вырез. Такая же лента была подвязана под грудью. Поверх ночной рубашки на ней был надет шелковый халатик еще более бледного оттенка – почти сливочного. В отличие от простого покроя рубашки халат был украшен целыми милями оборок, кружев и вышивок, в которых матово поблескивали мелкие жемчужины.

Входя в гостиную с изображениями крылатых младенцев на потолке, она пожалела о том, что не приказала подать себе завтрак в уединенную гостиную рядом с ее будуаром.

Теперь уже слишком поздно, так что придется ей шокировать своим видом гипсовых и нарисованных детишек.

Не обращая внимания на них и их пухлые пальчики, указывающие на красивую женщину в комнате, Франческа устремила свой взор на Лоренцо. Услышав звук ее шагов, принц приподнялся, его лицо так и засияло от радости. А потом его глаза широко распахнулись, рот раскрылся от изумления. Лоренцо приложил руку к сердцу и пробормотал что-то на родном языке.

– Доброе утро, – промолвила Франческа, слегка улыбаясь.

К счастью, в комнате находился еще и Арнальдо – он подвинул для Франчески стул, потому что его высочество временно оцепенел.

Однако после недолгой паузы и невнятного бормотания на своем языке он взял себя в руки и сказал по-английски:

– Вы похожи… похожи на… душистую пену. В жизни не видел ничего столь же прекрасного. В моей стране женщины не одеваются так… в общем, они не демонстрируют так открыто своих прелестей.

– В моей стране это тоже не принято, – заметила Франческа.

– Я рад, что мы с вами находимся не в вашей и не в моей стране, – проговорил принц Лоренцо.

Тут Франческа услышала какой-то отдаленный шум у входа в дом. Арнальдо налил ей кофе и вышел.

Она сделала глоток. Затем пожевала булочку, но положила ее назад на тарелку, потому что ее руки дрожали.

Сердце Франчески забилось с удвоенной силой, однако она продолжала дарить Лоренцо кокетливые улыбки и радовала златовласого принца многозначительными намеками.

Наконец Арнальдо вернулся.

– Приехал синьор Кордер, синьора, – сказал он. – Хотите, чтобы я попросил его прийти в другое время? – Говоря это, слуга старался не смотреть на Лоренцо.

– Нет-нет, пускай войдет, – сказала Франческа, чуть не добавив: «Я ожидала его».

Арнальдо снова вышел.

– Готова биться об заклад… – начала было она. Но осеклась, на ее лице появилась широкая улыбка. Прошлое пари она проиграла, зато Кордер должен понять, чего она стоит. – Полагаю, мистер Кордер приехал для того, чтобы рассказать нам, что там было с этим человеком, которого задержали вчера в украденной гондоле.

– Я тоже ждал, когда что-то прояснится, – сказал Лоренцо. – Но на это нужно так много времени! Мне даже приходило в голову послать к мистеру Кордеру слугу, чтобы тот выяснил, как дела.

– Дела, связанные с нарушением закона, всегда требуют огромного количества времени, – вымолвила Франческа. – Всякие правила и обязательные постановления. Бумаги, которые нужно подписывать, и так далее.

– Совершенно верно, – согласился принц Лоренцо. – Иногда эта рутина доводит меня до бешенства. Столько формальностей! Бесконечные протоколы, необходимость поговорить то с одним, то с другим… Выслушать этого одного, который на что-то там жалуется, потом другого, который хочет, чтобы я сделал то или это. Но когда я занимаюсь делами Джилении, все становится еще хуже, мадам. Я должен постоянно что-то изучать, принимать решения.

– Я вам сочувствую, мой бедный принц, – проговорила Франческа.

Лоренцо покраснел от удовольствия.

Как же просто ему угодить!

Потянувшись через маленький стол, Франческа накрыла руку принца своей рукой.

– Вы такой хороший, – сказала она. – Не знаю уж, как это получилось, как вы стали именно таким, но, прошу вас, не меняйтесь.

– Хороший? – со смехом переспросил Лоренцо. – Но я приехал в Венецию вовсе не для того, чтобы быть хорошим.

– Вы приехали для того, чтобы быть капризным, – сказала она. – Вполне вас понимаю. Однако человек может одновременно быть капризным, но все же… – Франческа погладила его руку, – оставаться при этом хорошим и добрым.

Вошел Арнальдо.

– Синьор Кордер, – объявил он.

Прямо у него за спиной в полумраке маячила мрачная и зловещая фигура сына лорда Уэствуда. Он вошел в гостиную, держа в руках присланную Франческой посылку.

В синих глазах Джеймса блеснул опасный огонек, когда он увидел покрасневшее счастливое лицо Лоренцо и ее руку, сжатую рукой принца.

«Она профессионалка», – молча вздохнул Джеймс, сказав что-то вежливое, выслушав ее уклончивый ответ и налюбовавшись на восторженного Лоренцо, который всем своим видом выражал сердечность.

«И ты тоже профессионал, Джейми, – напомнил он себе. – Вот и веди себя соответственно».

Тут же в его голове родился резонный вопрос: каким профессиональным способом лучше всего отправить Лоренцо на тот свет?

Боннард медленно высвободила свою руку.

– Мы только что начали завтракать, мистер Кордер, – сказала Франческа. – Не желаете ли присоединиться к нам?

Похоже, было не меньше двенадцати часов, а то и больше. Выходя из дома, Джеймс не счел нужным посмотреть на часы, однако солнце подсказало ему, что наступил полдень. Кордер приказал себе не думать о том, что происходило в доме с тех пор, когда он отсюда уехал… как они провели ночь… не представлять их вдвоем… их сплетенные на смятых простынях тела… то, как они нежатся в постели под лучами раннего солнца, проникающими в окно.

Однако все это безумно трудно, учитывая то небольшое количество одежды, которое было на ней надето.

Арнальдо принес стул и поставил его возле маленького столика, накрытого… на двоих. Слуга поставил третий прибор.

Джеймс сел.

Боннард наградила Лоренцо сияющей улыбкой. Принц улыбнулся ей в ответ – он явно был доволен собой.

А почему бы и нет? Прошлой ночью Джеймс проделал всю подготовительную работу – распалил ее, разбудил в ней желание. Так что принцу оставалось только довершить дело.

Джеймс почувствовал, что его пальцы нервно барабанят по свертку, который он принес с собой. Он положил его на стол.

Лоренцо посмотрел на сверток.

– Вижу, вы принесли мадам подарок, – промолвил он.

– Не совсем, – сказал Джеймс.

– Что-то не так, мистер Кордер? – спросила Франческа. – Разве не этого вы просили – не подарка для своей нареченной?

– Так вы обручены? – заинтересовался Лоренцо. – Поздравляю вас.

– Я не обручен, – ответил Джеймс.

– Еще не обручен, – поправила его Франческа. – Но он хочет быть наготове.

Лоренцо кивнул.

– А у меня уже все приготовлено, – заявил он. – Я скоро буду обручен. Правда, девушка еще не приняла решения. Кажется, это одна из моих кузин. Впрочем, моей невестой может стать и девушка из какой-нибудь знатной семьи из Италии, России, Венгрии или какой-нибудь другой страны. Да больше половины стран жаждут заключить союз с моей страной! Правда, русские меня устроили бы больше всего. Вообще-то я бы хотел, чтобы меня оставили в покое, но такой поворот событий невозможен. К сожалению, человек, занимающий мое положение, не может жениться на любимой.

Принц многозначительно посмотрел на Боннард.

Она вернула ему преданный взгляд.

«Прошу прощения, если меня тут стошнит», – подумал Джеймс, поднимаясь с места.

– Пожалуй, мне пора, – сказал он.

Глаза Франчески расширились.

Ах, она, оказывается, к этому не готова. Она-то думала, что может сколько угодно мучить его.

«Прошу прощения, дорогая. Меня истязали знатоки пыток».

– Но вы даже не притронулись к завтраку, – сказала Франческа.

– А что же с тем человеком, которого схватили? – спросил Лоренцо. – Разве вы пришли не для того, чтобы рассказать о нем, чтобы хоть немного успокоить мадам? Надеюсь, вас привело сюда именно это желание.

Черт! Джеймс начисто забыл о Пьеро. Он забыл все, о чем обязан помнить!

Все вылетело у него из головы при виде классической красоты Лоренцо, его сияющей физиономии… его простодушных серых глаз, которые почти не знали жизни, не говоря уже об изменах и ужасах… его бесхитростного желания обладать женщиной, о которой он мечтал… его удовольствия, к которому не примешивался болезненный опыт предательства… А тут еще Франческа поглаживала руку принца, поощряя его заблуждения…

«Джейми, не стоит переживать. Ты позволяешь своему члену властвовать над мозгами. Это непрофессионально».

– Не хочу портить вам завтрак разговорами о неприятных делах, – сказал он.

– Да нет, что вы, напротив, – возразила Франческа. – Мой аппетит улучшится, если я узнаю, что дело продвинулось. – Она указала на стул.

Джеймс остался стоять. Он не простоит ни минуты больше, чем необходимо. Ему нужно поскорее уйти отсюда и привести в порядок мозги.

– Человек, который находится в тюрьме, действительно один из нападавших, – сообщил Джеймс. – Но он был гребцом. И сделал признание. Они охотились за вашими драгоценностями. Однако второй решил развлечься и заодно изнасиловать вас. Его помощник утверждает, что он не хотел душить вас – ему было нужно лишь заставить вас молчать.

Рука Франчески невольно потянулась к горлу, заметил Джеймс. Это было инстинктивное движение. В это же мгновение кровь отхлынула от ее лица.

Джеймс тоже отреагировал инстинктивно – он подхватил ее, когда она начала падать. Подняв Франческу со стула, он отнес ее на диван.

Лоренцо был настолько изумлен происходящим, что не смог сразу понять, что происходит. Но не успел он позвать слуг, как Джеймс попросил его:

– Ваше высочество, пожалуйста, намочите в воде салфетку.

Принц быстро сделал то, о чем его просили, и поспешил к дивану, на котором лежала Франческа. Рядом сидел Джеймс, прижимаясь к ней бедром. Джеймс взял влажную салфетку и обтер ею лоб, виски и щеки Франчески.

Она открыла глаза. И посмотрела на него. При свете дня он сумел разглядеть, что в зеленой бездне ее глаз сверкают золотистые огоньки.

– Боже правый! – простонала Франческа. – Неужели я упала в обморок?

– Возможно, мадам, вы просто очень сильно разволновались, к тому же вы столько перенесли, – вымолвил Лоренцо. – Я ужасно глуп! Почему я не попросил мистера Кордера подождать, пока вы не позавтракаете? Вам необходимо перекусить – съешьте хотя бы кусочек булочки, это придаст вам сил.

– Возможно, вы правы, – сказала Франческа. – Боже мой, как неудобно! Я никогда в жизни не падала в обморок.

– Mi dispiace, – промолвил Джеймс. – Прошу прощения.

«Кретин! – выругался он про себя. – Идиот!»

Он и в самом деле плохо соображает: позволил эмоциям управлять своим разумом, а это недопустимо.

Он был груб, это очевидно. Надо было подыскать другие слова. Но он был там. И видел, что она пережила, как была напугана и шокирована. И сейчас, при дневном свете, все еще различимы синяки на ее шее.

Проблема в том, что, судя по затуманенному взору Лоренцо, по его расслабленному виду, можно было понять, что совсем недавно он побывал в постели этой женщины.

– Но это же хорошая новость, не так ли? – спросил Лоренцо. – Один из нападавших пойман и заключен в тюрьму. Другого тоже скорее всего вот-вот найдут, если только он не умер и море не унесло в свою пучину его труп. Никто не позволит больше этим людям причинить вам вред. Ночью я пришлю сюда охранников, а свое место уступлю мистеру Кордеру.

От удивления заморгав, Джеймс посмотрел на него.

– Уступите ваше место? – изумленно переспросил он.

– Но вы же здесь, а какое еще более важное дело может отвлечь вас? – проговорил его высочество. – Будь моя воля, я бы не оставил мадам в одиночестве, но моя жизнь не принадлежит мне, и я не могу поступать так, как хочу. Я должен дать аудиенцию тем русским, которые приехали ко мне. Я бы не возражал против того, чтобы они подождали еще несколько часов, но я должен появиться перед ними до обеда. На обед, в свою очередь, я тоже не могу не пойти, потому что там у меня важная встреча, проигнорировать которую я не могу. Баварцы устраивают в мою честь прием, на котором я просто обязан появиться лично. И еще мне необходимо переодеться в свежую одежду, привести себя в порядок, побриться. – Он потер рукой подбородок. – Мадам очень терпелива. Она ни на что не жалуется. Но насколько мне известно, щетинки на подбородке очень не нравятся женщинам.

Вскоре после того, как Лоренцо несколько раз напомнил обо всем этом Джеймсу и сказал ему о необходимости защищать синьору Боннард, он отбыл.

К этому времени мадам окончательно пришла в себя. Встав с дивана, она проводила Лоренцо до выхода из дома и поцеловала его в щеку у двери. Принц покраснел от удовольствия. А затем он взял руку Франчески и поцеловал ее – не как мальчик, а как особа королевской фамилии, как властелин мира.

Наконец он ушел.

Вернувшись в гостиную, Франческа не подошла к столу, на котором был накрыт завтрак, а прошествовала мимо Джеймса к окну.

В дневном свете мелкие жемчужины на ее халате засияли. А вся ее одежда стала полупрозрачной.

Несмотря на то что пеньюар так и поблескивал на свету, а оборки шевелились от малейшего ее движения, Джеймс мог отлично разглядеть форму ее бюста. Его руки невольно сжались в кулаки, когда он вспомнил, как его пальцы ласкали ее грудь – такую нежную и упругую. Еще он без труда вспомнил аромат ее кожи. Если бы он был собакой, кончик его носа задрожал бы от возбуждения. А в его мозгу, между прочим, уже созревала мысль закрыть дверь и повесить на нее табличку «Не беспокоить».

Джеймс попытался было отвернуться, но его взор беспомощно опустился ниже. Теперь сквозь все эти оборки и складки он отчетливо различал изгиб ее бедер, длинные ноги.

– Насколько реальны шансы найти второго? – поинтересовалась Франческа.

– Второго? – переспросил Джеймс.

Он с трудом заставил себя поднять глаза и взглянуть на ее профиль. Боннард смотрела в окно.

– Второго преступника, – пояснила Франческа.

– Прошу, надень на себя что-нибудь менее соблазнительное, – проговорил Джеймс.

– Нет, – отказалась она.

– Ты делаешь это нарочно, – промолвил он.

– Да, – согласилась она.

– Чтобы наказать меня.

– Да.

– Ты знала, что я приду.

– Да.

– И для этого ты прислала оливины.

– Да.

– А с ним ты переспала для того, чтобы разозлить меня.

Наконец Франческа оглянулась и посмотрела на Джеймса.

– О нет! – возразила она. – Я никогда ни с кем не спала для того, чтобы кому-то досадить или сорвать собственную злость. Я деловая женщина.

– Но он-то этого не знает! Он по уши, по макушку влюблен в тебя!

– Да, это так, – кивнула Франческа. – Первая любовь. Ничто не может с ней сравниться. Что об этом говорил лорд Байрон? «Но выше всех отрад – скажу вам прямо – пленительная первая любовь, как первый грех невинного Адама, увы, не повторяющийся вновь!..»

– «…Как Прометей, бунтующий упрямо, – продолжил Джеймс, – украв огонь небесный у богов, мы познаем блаженство – пусть однажды, – впервые утолив святую жажду».

Пока Кордер цитировал строчки из «Дон Жуана», выражение лица Франчески менялось, бледность постепенно уступала место легкому румянцу.

– Ты именно такие чувства испытывала, когда полюбила впервые? – спросил он. – И поскольку сегодняшнее пробуждение было не из легких, готова ли ты передать свою благосклонность – и яд – следующему невинному?

– Какое нежное и мягкое у тебя сердце, оказывается. Или оно становится таким только тогда, когда ты говоришь о Лоренцо? – спросила Франческа. – Должно быть, ты принимаешь меня за идиотку? Да ты ничего о нем не знаешь! Ты зол, потому что пытался играть со мной в свои игры, но у тебя ничего не получилось. А я знаю такие приемы, какие тебе и не снились, Кордер. И я всегда планирую выиграть. Я подбросила тебе наживку, и ты ее схватил, как собака хватает брошенную хозяином палку.

Сердито повернувшись, отчего ее кружева с оборками вихрем взметнулись в воздух, Франческа направилась к столу. Схватив шкатулку с украшениями, она швырнула ее в Джеймса. Он инстинктивно поймал ее.

– Но сейчас эта игра мне надоела, – заявила она. – Ступай домой, маленький песик, и забери с собой свои игрушки.

Кордер опустил глаза на шкатулку. А потом посмотрел на ее разгневанное лицо.

Франческа затаила дыхание.

Она зашла слишком далеко. Он выбросит ее в окно. Он достаточно силен и без труда так сделает.

А она совсем не уверена, что сможет осуждать его за это.

Франческа обхватила себя руками. Похоже, выбор перед ней небогатый: он либо удушит ее, либо выкинет в канал, а если этого и не случится, ей грозит ничуть не лучшая участь погибнуть от его острого, язвительного языка.

Джеймс и не подозревал, насколько Франческу ранили его замечания о ее первой любви. Впрочем, возможно, он и догадывался.

Медленно – очень-очень медленно – Джеймс опустил шкатулку на стол.

Франческа подумала о том, что стоило бы позвонить в колокольчик, чтобы позвать кого-то на помощь.

Он направился к ней.

Она оцепенела.

– Ты, – проговорил он. – Ты… – Внезапно Джеймс замолчал и положил руку на голову. Его плечи задрожали.

С его уст сорвался короткий и резкий, как пистолетный выстрел, смешок.

Франческа подскочила.

Он рассмеялся, отвернувшись от нее.

Она оставалась на своем месте, не сводя с него глаз.

– Дьявол! – выругался он по-итальянски. Джеймс помотал головой. – Теперь я, пожалуй, пойду. – Он направился к двери, по-прежнему качая головой. – До свидания, – попрощался он.

С этими словами Кордер вышел из гостиной и направился в холл, по-прежнему держа в руках шкатулку с украшениями, а Франческа продолжала смотреть ему вслед.

Так она стояла еще несколько мгновений, то сжимая руки в кулаки, то разжимая их.

– Кичливая высокомерная тварь! – промолвила она. И направилась к двери.

С нее довольно. Это был последний раз, когда он повернулся к ней спиной, последний раз, когда он от нее ушел.

Ей известны способы удерживать мужчин, а он…

Она остановилась вблизи холла.

Двое мужчин стояли в нескольких метрах от нее. Услышав ее громкие сердитые шаги, оба оглянулись и посмотрели на нее.

Одним из них был Кордер.

Другой был на несколько дюймов ниже и лет на тридцать старше.

– Мадам, – послышался голос справа от нее. Слишком поздно Франческа заметила Арнальдо. Должно быть, она прошла мимо него, когда он шел к ней в гостиную, чтобы объявить о прибытии нового гостя.

Арнальдо откашлялся.

– Граф Маньи, – зычно произнес он.

– Боже мой, Франческа! – воскликнул граф. – Неужели вы совсем лишились разума, дитя мое, если готовы бегать по коридорам, по которым вечно гуляют сквозняки, обнаженной? Скорее оденьтесь!

– Месье… – начала было она.

– Ступайте, дитя мое, ступайте… – Маньи махнул рукой. – А я пока что развлеку вашего друга.