Глава 13

Джеймс был сильно разгневан, и причин тому было множество: Франческа играла в опасную игру с опасным человеком. К тому же за ней охотились самые отпетые мерзавцы в Италии, а это говорит само за себя. Он обманывает ее, и она, узнав об этом, его возненавидит. Но правду она узнать должна, и очень скоро, – ради ее же безопасности.

Было еще много всего, просто Джеймсу не хотелось сейчас обдумывать все детали этой истории – не то у него было настроение. Он пытался во всем разобраться так, как это обычно делают мужчины, – поцеловал ее требовательным, властным поцелуем. Его нетерпение удивило Франческу, и она смеялась, касаясь его губ своими губами. Смеялась она и тогда, когда он бросил ее на спину и задрал ей юбки, а сам Джеймс тем временем познавал удивительную сущность ее натуры, испытывая полное смятение чувств. Впрочем, теперь он лучше понимал ее: чувства Франчески были глубокими, если уж она любила, то любила по-настоящему… Можно себе представить, как сильно она будет ненавидеть.

Джеймс не стал утруждать себя и раздевать Франческу; не стал он снимать одежду и с себя. Расстегнув панталоны, он лишь слегка приспустил их, как делал это в Кампаниле. Он был нетерпелив, как школьник. И ему было наплевать, что он может выглядеть при этом не слишком достойно, – она, похоже, тоже не заботилась о таких мелочах.

Франческа запустила пальцы в его шевелюру и шептала ему всякие двусмысленные фразы – сначала на английском, а затем, что действовало на него еще более возбуждающе, – на своем английском с итальянским акцентом. Джеймс тоже смеялся. Он не мог сдержаться. Но это был не обычный смех – его подогревали нетерпение, безумная страсть и радость близости с ней. Джеймс пришел в восторг от того, что может прикасаться к ней, что ее нежное лоно увлажнилось и изнывает по его ласкам. Постепенно его гнев унялся, и Джеймс снова забылся, проникнув в нее, наслаждаясь ее телом. На этот раз он и не пытался держать себя под контролем. Быстрое испепеляющее соитие стремительно вознесло их на вершину наслаждения.

Джеймс перекатился на спину, прижимая к себе Франческу. Он крепко держал ее, при этом ее ягодицы прижимались к его гениталиям. Ее тело так хорошо подходило к его телу, словно они были созданы друг для друга. Джеймс старался не думать о будущем. И отказывался спрашивать себя о том, что он будет делать, когда она возненавидит его.

Пока что она не испытывает к нему подобного чувства. Пока…

Но скоро ей придется узнать правду… скоро, очень скоро. Он не сможет долго играть с ней в игры. У них нет на это времени. Франческа находится в большой опасности, положение очень серьезное.

Однако она может и немного подождать.

У них впереди целая ночь.

Пока их тела сливались в неистовом экстазе, поднялась луна, и ее голубоватый свет проникал в комнату сквозь высокие окна. В этом свете кожа Франчески светилась, как жемчуг.

Джеймс поцеловал ее за ушком – он уже знал, что ей нравится, когда ее целуют именно туда. Он целовал ее шею, а затем стал расстегивать застежки на ее платье. Когда он стянул с нее лиф, его взору предстала шокирующая татуировка. Даже она ему нравилась.

Он медленно избавил ее от платья, сорочки, нижних юбок и корсета. Франческа позволила ему исполнять роль горничной и улыбалась, когда он поворачивал ее в разные стороны и наклонял, пока она не оказалась совсем нагой. После этого Джеймс медленно разделся сам – на сей раз ему не нужно было торопиться.

Франческа легла на спину, закинув руки за голову, и стала смотреть на него. Ей достаточно было обвести его фигуру своими зелеными глазами, чтобы он снова возбудился.

Но на этот раз можно не спешить.

Джеймс двигался медленно, изучая ее, пытаясь запомнить каждую клеточку ее тела.

Он наслаждался каждым дюймом ее шелковистой кожи, исходящим от нее ароматом, который, похоже, навсегда запечатлелся в его памяти. Его пальцы скользили по ее нежным изгибам – стройной и гибкой шее, точеным плечам, по округлой груди, которую так приятно было брать в руки, по ее упругим ягодицам. Он провел руками по всей длине ее потрясающих ног.

Джеймс целовал пальчики на ее ногах, ее лодыжки, колени… Постепенно он приближался к самому нежному, самому сладкому уголку. Франческа постанывала от наслаждения, и ее стоны смешивались со страстными стонами Джеймса.

Вскоре Франческа и сама захотела принять участие в этой сладкой пытке. Встав на колени, она осыпала Джеймса мелкими поцелуями, ласкала его грудь, плечи и, конечно же, его естество. Наконец, когда терпеть уже было невмоготу, он резким толчком вошел в нее, они перевернулись, и их тела слились в божественном экстазе…

Во второй раз за этот неполный день Франческа спала как убитая. Она проспала бы еще дольше, если бы лежавший рядом с ней Джеймс не зашевелился. И только потом она услышала какой-то шум за окном.

Франческа еще не успела толком проснуться, а Кордер уже встал, натянул панталоны и подошел к окну.

– Вот сучка! – промолвил он. – Она сошла с ума? Или… А-а-а, понятно!..

Франческу словно водой холодной окатили. Спотыкаясь, она нашарила свою сорочку и, натянув ее на себя, подошла к окну.

На противоположной стороне канала весь первый этаж палаццо Нерони был объят огнем.

– Господи! – Несколько мгновений Франческа смотрела на пожар, оцепенев от ужаса. Затем она отвернулась и принялась лихорадочно разыскивать свою одежду.

– Остановись! – сказал, подходя к ней, Джеймс. И, взяв Франческу за плечо, привлек ее к себе. – Сначала меня тоже удалось провести. Но твой дом не сгорит – они не рискнут. Это диверсия. – Он снова подвел ее к окну. – Посмотри! Они воспользовались какими-то специальными приспособлениями. Возможно, это были петарды или шутихи. Да можно было взять что угодно, лишь бы произвести побольше шуму и нагнать страху. Задача одна – разбудить людей посреди ночи и заставить их паниковать. Твои слуги разбегутся кто куда и оставят дом без охраны, а…

– Что ты такое говоришь?! – воскликнула Франческа. – Мы не можем оставаться здесь. Кто-нибудь может пострадать.

Франческа подумала, что Джеймс попытается что-то объяснить, но он молчал, а его взор устремился куда-то вдаль, сквозь нее. Наконец он добавил:

– Очень возможно, что это ловушка. Последнее, что тебе стоит делать, так это спешить туда. Не исключено, что кто-то ждет от тебя именно этого.

– От меня? – удивилась она.

– Да.

Тревога за слуг и дом уступила место какому-то другому темному чувству, зародившемуся в глубине ее существа. У нее было такое ощущение, будто земля у нее под ногами зашевелилась и она не знала, куда ступить, да и можно ли, безопасно ли вообще куда-то двигаться.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она. – При чем тут я? Что тебе известно об этом?

– Я тебе все расскажу, – сказал Джеймс, отпуская ее. – И ты меня возненавидишь.

– Кордер… – Ее слегка затошнило. Она все еще доверяла ему! Но при этом не оставляло ощущение, что она стоит на зыбучих песках. Что он должен ей сказать? Франческа вспомнила ту ночь, когда они познакомились. Когда он с такой легкостью убил человека.

– Но прежде чем я тебе что-то скажу, – промолвил Джеймс, – мне нужно забрать твою одежду.

– Что-о?!

Джеймс не ответил на этот вопрос, и ей оставалось лишь смотреть на него, пытаясь понять, что же он имел в виду. Он мог сказать ей что-то хорошее или совсем уж неприемлемое, но такого она и предположить не могла.

Франческа осталась стоять, открыв рот, а Джеймс торопливо собрал ее одежду с пола. Наконец он выпрямился, прижимая к себе ее вещи.

– Я должен стать тобой, – заявил он.

Липкий страх как водой смыло. Франческа уже не понимала, плакать ей или смеяться. Она слышала о мужчинах, которые любят одеваться в женские вещи. Некоторые из них были очень мужественными. Но все равно это не утешало ее.

– Мои вещи тебе не подойдут, – заметила она.

Джеймс приложил к себе что-то из ее одежды.

– Мы что-нибудь придумаем, – сказал он.

– Кордер, ты почти вдвое больше меня, к тому же это мое второе любимое платье.

Джеймс посмотрел на платье, которое держал в своих руках, с таким же выражением, с каким ребенок ревностно охраняет дорогую ему игрушку.

– А мое самое любимое платье испорчено! – воскликнула она. – Ты же сам бросил его – вместе со мной – в канал.

– Никуда я тебя не бросал, – ответил он. – Ты сама туда прыгнула.

– Но у тебя был такой вид, словно ты столкнешь меня в воду, – проговорила Франческа.

Уголок его рта дрогнул, как будто перед ней стоял не взрослый мужчина, а озорной мальчишка. Джеймс подошел к Франческе, по-прежнему прижимая к себе ее одежду.

– Господи, я буду по тебе скучать, – сказал он. И крепко поцеловал ее. Ее тело тут же расслабилось, а разум почти отключился. Но что-то было не так. Что он имел в виду, говоря о платье? При чем тут диверсия?

Джеймс отодвинулся от нее.

– Я скоро вернусь, – сказал он.

– Скажи мне, куда ты идешь? – спросила Франческа. – Что собираешься делать?

– Слишком долго объяснять! – бросил он.

– Нет, не так уж долго, – возразила Франческа. – Кордер, я не идиотка.

Но он уже успел выйти из комнаты. Подойдя к двери, она наблюдала за тем, как Джеймс идет по холлу.

– Кордер! – позвала она.

– Позже! – махнул он рукой.

Франческа с трудом сглотнула, но бежать за ним в одной сорочке не решилась. Слуги ведь смогут потешаться над ней… хихикать за ее спиной. К тому же, даже если она бросится следом за ним, ей едва ли удастся остановить его и не дать сделать того, что Джеймс задумал.

– Смотри не испорти платье! – крикнула она ему вслед.

Джеймсу уже доводилось переодеваться в женскую одежду. Но тогда ее тщательно выбирали – она принадлежала крупным женщинам, – а затем перешивали, учитывая ширину его плеч и высокий рост.

Платье Боннард было очень маленьким. Он понял это, лишь когда попытался примерить его в собственном кабинете на первом этаже.

– Придется разрезать его, сэр, – сказал Седжуик.

– Этого делать нельзя, – вымолвил Джеймс. – Она меня убьет. Это ее второе любимое платье, а первое я уже испортил.

Седжуик недовольно посмотрел на Дзеджо.

– Сэр, у нас нет времени распарывать его, – чересчур терпеливым тоном сказал слуга.

– Нет-нет, – сказал Дзеджо. – Распарывать швы нет необходимости. Вот что можно сделать, синьор. Это очень просто. Мы оставим незастегнутой ту часть, куда она вкладывает свои груди.

– Это называется лифом, – уточнил Джеймс.

– Да. Пусть там все останется открытым, – продолжил слуга. – Тогда, думаю, вы сможете натянуть платье снизу, через ноги. – Он жестом показал, как можно надеть платье через бедра. – К тому же вовсе не обязательно показывать весь наряд. Достаточно, если будет виден только подол. – Он указал на ту часть, что ниже талии. – Можно продемонстрировать цвет и прикрыть ваши ноги, чтобы спрятать панталоны. На голову и плечи вы накинете шаль, так что никто не увидит, что расстегнутый лиф приходится на середину вашего торса. Даже при свете луны – как они увидят вас целиком? Если вы будете находиться в каюте гондолы, у них не возникнет сомнений.

– Что ж, это верно, – кивнул Джеймс. Он сам должен был подумать об этом. И сам должен был догадаться о том, как можно натянуть на себя платье. Он же привык быстро оценивать ситуацию и принимать нужное решение.

– И вам нужно двигаться свободно, сэр, – добавил Седжуик. – Руки должны быть готовы к действию, когда они нападут на вас и попытаются убить.

Конечно, руки Джеймса должны быть свободными. Но это он знал и без подсказок. Главное – добиться того, чтобы мерзавцы напали на него, то есть как-то спровоцировать их. При этом платье наверняка будет безнадежно испорчено.

Ну и что? Какая разница? Она возненавидит его, что бы он ни сделал.

Ах да! Он же старается для своего короля и своей страны. В очередной раз.

Ее заперли.

После того как Франческа вернулась в комнату, слуга принес ей поднос с едой и питьем. Выходя, он закрыл за собой дверь. Франческа пришла к выводу, что он специально сделал это, дабы скрыть ее полуобнаженную фигуру от любопытных глаз прислуги.

Поесть было необходимо – прежде всего для того, чтобы хоть как-то скоротать время, но у Франчески не было аппетита. Правда, она сделала над собой усилие и пожевала что-то, но спустя несколько мгновений, забыв о еде, вернулась к двери. Возможно, кто-то из прислуги знает, что задумал мистер Кордер. Но она же мастерица в деле обольщения, напомнила себе Франческа. И может с помощью своих чар выведать у любого человека что угодно.

Дверь не открывалась.

Она подергала ручки двух других дверей, но тоже безрезультатно.

Посадить ее под замок ради ее же блага и для того, чтобы ему было удобно? Вероятно, Кордер решил, что это практически одно и то же. Ведь суетящаяся под ногами женщина скорее всего помешает его планам.

Франческа хотела было закричать, но, подумав, решила, что это бесполезно. Приказания тут отдает Джеймс, и прислуга будет слушаться его, а не ее. Черт, даже ее собственные слуги стали повиноваться ему!

Некоторое время она ходила взад-вперед по комнате и, к собственному удивлению, заметила, что периодически трет руки. Кордер оставил ее тут в тонкой сорочке. Правда, ночь была не слишком холодной, к тому же в камине горел огонь, но она почему-то никак не могла согреться. Франческа завернулась в покрывало, но это не помогло: холод шел откуда-то изнутри; озноб был вызван сомнениями и их любимым компаньоном – страхом.

Франческа заставила себя спокойно обдумать ситуацию.

Джеймс предположил, что пожар и шум – это диверсия и ловушка. Кто-то был в палаццо Нерони или рядом с ее домом, сказал ей Кордер. И этот кто-то поджидал ее! Теперь уже понятно, что эти люди охотятся не за ее драгоценностями. Нет, им нужны письма. Они поняли, что искать их бесполезно, и теперь хотят сделать так, чтобы она сама отдала им то, что они разыскивают.

Должно быть, Элфик в полной панике.

Наконец-то! После пяти лет!

Но у него нет причины волноваться раньше времени. Он так старательно портил ее репутацию, что никто не поверит теперь ни единому ее слову. Одно время Франческе даже казалось, что эти письма не так уж важны и что она сильно преувеличивает их значение. Но сейчас она была уверена, что хранит у себя действительно важную переписку. Если бы это было не так, то едва ли Элфик стал бы хранить письма в запертом ящике.

Летний приезд Квентина развеял оставшиеся у нее сомнения. Если бы письма не представляли ценности, он не стал бы просить их у нее, не возвращался бы к ней раз за разом, пытаясь убедить ее отдать письма. Квентин сказал, что он и его помощники уже собрали воедино составные части загадки, которую они пытались решить вот уже много лет.

Проблема заключалась в том, что, зная, каким непорядочным и безжалостным был ее бывший муж, Франческа почти сразу догадалась о том, что Квентина к ней подослал именно он.

Понятно, что теперь, когда Элфик стал таким известным, он пытается избавиться от любого возможного компромата. Для Франчески не было секретом, что он лелеял надежду заменить лорда Ливерпула на посту премьер-министра. А благодаря ее письмам Элфик знал, что Франческа вращается в высших кругах, среди весьма влиятельных мужчин. Да, многие из них иностранцы, но некоторые имеют большое влияние в правительстве. Важного и влиятельного иностранца или особу королевской крови внимательно выслушают, а на бывшую жену с испорченной репутацией и внимания не обратят.

Франческа вспомнила, что Маньи рассказывал ей о родителях Кордера. Они рисковали собственными жизнями ради того, чтобы спасти представителей французской знати и других людей от гильотины. У него много единомышленников, которые были бы счастливы узнать про изменника и добиться его наказания.

Сейчас у Элфика появилась причина бояться, поэтому он начал действовать, о чем в последнее время не раз предупреждал ее граф Маньи.

Однако Маньи – так же как и она – не доверяет Квентину.

Надо сказать, Маньи вообще никогда и никому не доверял.

Возможно, у нее хватит мудрости поступать таким же образом.

Франческа не находила себе места. Пометавшись по комнате еще некоторое время, она подошла к окну. Луна освещала окрестности, а ее отражение раскачивалось на темных водах канала. Суета на противоположной стороне канала, кажется, улеглась, да и огонь пошел на убыль. Правда, некоторые любопытные все еще наблюдали за происходящим со своих балконов.

Похоже, Кордер был прав: пожар не был настоящим. В этих старинных домах пожары редко начинались легко и внезапно. Забавно, правда ведь? Находиться посреди моря, в доме, построенном на воде и стоящем на деревянных сваях, вбитых в морское дно, и видеть, как здание целиком выгорает. Но в свой первый год жизни в Венеции Франческа такое видела. Дворец дожей, сказали ей, горел несколько раз.

Но то были настоящие пожары, а это диверсия, если поверить Кордеру. А он…

«Я должен стать тобой…»

Франческа увидела гондолу, пересекающую канал. А в каюте сидела женщина… в ее красном платье. Яркий цвет выделялся даже на темном фоне. Ей виделось в этом нечто театральное. А что может быть более драматичным, чем красный цвет?

Она прижалась носом к окну.

«Я должен стать тобой»!

В гондоле был Джеймс.

Кордер должен был стать ею, потому что он был приманкой.

Сердце подскочило в груди Франчески, а затем забилось так неистово, что она не могла перевести дыхание.

Франческа наблюдала за тем, как гондола пересекает канал. Плыть ей совсем недалеко. Как только гондола остановилась, водные ворота палаццо немедленно распахнулись. Несколько темных фигур выскочили из них и запрыгнули в лодку, сбросив при этом в воду гондольеров.

Кто-то поднял вверх руку, и в ней блеснуло лезвие ножа. Человек, взмахнувший ножом, бросился к каюте.

Это была засада, и у них на сей раз не было никаких шансов, понял Джеймс.

Потому что нападение устроили не двое, а почти полдюжины мерзавцев. Должно быть, они прятались где-нибудь в подвале или на первом этаже, ожидая начала заварухи. И вот теперь они захватили гондолу.

Улива и Дзеджо ожидали нападения, но никак не предполагали, что бандитов будет так много. Вынимая нож, Джеймс увидел, что гондольеров бросили за борт. Человек, спешивший к нему с ножом в руке, на мгновение замешкался, когда Джеймс бросился на него. Но его ноги запутались в подоле платья, он споткнулся и упал лицом вниз. На всякий случай Джеймс быстро откатился в сторону, что и спасло ему жизнь: нападавший не смог вонзить нож ему в спину. Джеймс ударил негодяя по лодыжкам, и тот повалился на палубу. Джеймс ловко встал на колени и занес над ним свой нож.

– Осторожнее! – донесся до него женский голос.

Кордер инстинктивно пригнулся, и над его головой, просвистев в воздухе, пролетела дубина и упала на палубу.

– Помогите! Помогите! Убийцы!

Женский крик нарушил ночную тишину. Где-то вдалеке залаяла собака. Нападавшие, вскочившие на гондолу, на мгновение замерли, оглядываясь по сторонам. На балконы выбегали люди, все кричали.

Пока убийцы обдумывали, что предпринять дальше, Джеймс ринулся в атаку. Он отнял дубину у того из нападавших, который попытался проломить ему череп. Тем временем Дзеджо выбрался из воды, влез в гондолу и ударил негодяя ножом.

Остальные попытались убежать, но их остановили слуги Боннард, выскочившие из ворот. Оставив негодяев на них, Джеймс повернулся в ту сторону, откуда раздавался женский крик. И тут он увидел Франческу – она цеплялась за край гондолы.

Она в состоянии сама доплыть до дома, вопила Франческа, пока Джеймс вытаскивал ее из воды. Здесь всего-то несколько футов, заметила она. А дыхание у нее перехватывает из-за того, что она кричала.

Франческа почувствовала, что ее быстро переносят из гондолы в дом.

Все ее слуги собрались там; некоторые стояли рядом со связанными нападавшими, и все держали в руках импровизированное оружие: подсвечники, кухонные ножи, горшки, подносы, бутылки. Когда Кордер втолкнул в дом Франческу, слуги опустили оружие.

Он встряхнул ее.

– Никогда больше… – он строго посмотрел на Франческу, – не делай этого… – Джеймс снова встряхнул ее.

– Я устроила диверсию, – сказала она.

– Ну да, ты устроила диверсию, – повторил Джеймс. – Но сейчас на тебе тонкая сорочка, которая промокла до нитки. С таким же успехом ты могла бы быть и голой. И все на тебя смотрят.

– Подумаешь! – бросила она. – Я к этому привыкла. Они, кстати, должны бы заплатить за то, что меня разглядывают.

– Я тебя убью! – прорычал Джеймс, отворачиваясь. – Дзеджо, хватит пялиться! Ступай и принеси шаль мадам, а то она простудится и умрет.

Франческа совсем забыла, что она насквозь промокла. Она пригласила Джеймса в дом. Он был в рубашке и в ее платье, которое Джеймс надел задом наперед, причем его лиф свешивался вниз с его талии.

Джеймс заметил, что Франческа внимательно рассматривает его.

– Платье мне не подошло по размеру, – сказал он.

– Я предупреждала.

Дзеджо принес шаль. Кордер забрал ее у него и закутал в шаль Франческу, а затем повел ее вверх по лестнице.

Тереза бросилась им навстречу, растолкав всех служанок.

– О мадам! – воскликнула она.

– Знаю, – кивнула Франческа. – Он испортил мое второе любимое платье.

– Вовсе я его не испортил, – сказал Кордер. – Я старался, чтобы его не забрызгали кровью. Ты обратила внимание на то, что на этот раз я не стал прыгать в воду канала, чтобы спасти тебя? Посмотри-ка! – Джеймс завертелся на месте, причем так грациозно, будто он всю жизнь носил юбки.

И Франческа рассмеялась. Она просто не могла сдержать смех. Он так забавно дурачился, в нем столько артистизма.

Артистизма…

Перед ее мысленным взором поплыли картинки: забавный испанец, который через несколько мгновений превратился в пугавшего ее человека – длинноногого мужчину, забравшегося в ее гондолу… потом этот же человек снял с головы шляпу в кафе «Флориан» и отвесил театральный поклон… его черные волосы блестели под толстым слоем помады… Графиня Бенцони, которая смотрит не на его голову, а на его высокую, сильную фигуру. На эту фигуру…

И тут ей вспомнилась еще одна высокая и сильная фигура. Франческа словно воочию увидела длинные мускулистые ноги, обтянутые лакейскими бриджами, – то был лакей из театра «Ла Фениче», который пролил вино на панталоны Лоренцо… Лакей был до того хорош, что у нее буквально дух захватило.

Франческа вспомнила, что сказал ей Джеймс за несколько минут до того, как забрал у нее платье: «Я тебе все расскажу, и ты меня возненавидишь».

– Ты! – воскликнула она. – Это был ты!

Джеймс остановился, озорные искорки в его глазах погасли, и они сразу стали уставшими.

– Ты! – повторила Франческа, пытаясь подобрать нужные слова и не находя их среди теснившихся в ее голове картинок: Кампанила, их соитие, импровизированный сераль, снова соитие… – Слуга! Испанец! Ты! Кем бы ты ни был!

Выражение его лица ожесточилось.

– Тереза, будет лучше, если ты отведешь мадам наверх, – сказал Джеймс.

Франческа повернулась к Терезе, выхватила у нее из рук поднос и бросила его в Джеймса. Он успел пригнуться, и поднос со звоном упал на пол.

– Ах ты проныра! – закричала она. – Подонок! – Франческа перешла на итальянский уличный жаргон. – Ты, лживый мешок дерьма! Надо было позволить им убить тебя! Надеюсь, они все же это сделают, и ты сгоришь в аду! Если ты посмеешь еще хоть раз приблизиться ко мне, я тебе яйца оторву!

Франческа рванулась вверх по лестнице, Тереза поспешила следом за ней.

Джеймс смотрел ей вслед. Затем откашлялся.

– Что ж, все прошло хорошо, – сказал он.

– Да, сэр, – кивнул Седжуик.

– Синьор, все в порядке, – проговорил Дзеджо. – Женщины вечно грозят оторвать яйца. Это все равно что мужчине сказать: «Завтра я буду по-прежнему любить тебя». Это ничего не значит.

– Да-а, не значит, – эхом отозвался Джеймс. Он посмотрел на слуг – все до единого глазели на него с таким же изумленным выражением, как у него. Даже у мерзавцев был такой же вид. Все ждали, что он бросится следом за ней и устроит скандал. Они будут долго кричать друг на друга, а потом сольются в экстазе.

«Итальянцы», – подумал он.

Джеймс вспомнил: он ведь тоже итальянец. И бросился вверх по лестнице следом за Франческой.

– Ты неблагодарная, глупая женщина! – закричал он.

Франческа приблизилась к арке, за которой начинался подъем на второй этаж. На мгновение она замедлила шаг и посмотрела на него. В ее удивительных зеленых глазах от гнева сверкали молнии.

– А ты… ты свинья, жулик несчастный! – завопила она. – От тебя одни неприятности, причем ты сам же их и устраиваешь – с того самого дня, как появился здесь. У меня все было хорошо, я жила в мире и спокойствии, но только до тех пор, пока ты не приехал в Венецию! – Резко повернувшись. Франческа с царственным видом пошла вперед. Пол был влажным, и на нем оставались отпечатки ее ног.

– Да твоя жизнь была одним сплошным дерьмом, и тебе это известно! – огрызнулся Джеймс. – Ничего этого не случилось бы, будь у тебя хоть капля разума. Ты сама все начала!

– Моя жизнь была прекрасной!

Кордер бросился вслед за ней. Франческа ускорила шаг, но он быстро догнал ее.

– Прекрасной? – возмутился он. – Да ты только притворяешься, лицедействуешь и лжешь! Может, лучше назвать тебя актрисой? Это более мягкое слово… ты сможешь даже сказать, что игра – это то, чего требует твоя профессия. А для меня это одно и то же.

Франческа шагнула к двери. Тереза хотела было захлопнуть ее перед носом Кордера, но он успел проскользнуть в комнату.

– Приди же в себя, – проговорил он более спокойным тоном. – Послушай, надо потолковать наедине, чтобы слуги не слушали нашу перебранку.

– И почему только я не убила тебя на их глазах? – вздохнула Франческа.

Джеймс посмотрел на Терезу.

– А теперь ты можешь идти, – очень тихо сказал он по-французски.

– Не смей слушать его, – промолвила Франческа.

Тереза подняла глаза на хозяйку, покосилась на Кордера, а затем поспешно выбежала из комнаты, задев на ходу Джеймса плечом.

– Тереза! – Франческа побежала следом за ней.

Джеймс загородил дверной проем.

– Я тебя ненавижу! – заявила Франческа.

Ну конечно, ненавидит. Он же с самого начала лгал ей. И он предал доверчивость той девочки, которой она иногда казалась.

Джеймс опустил глаза на платье, которое он забрал у нее без всяких объяснений, потому что боялся того, что может произойти, если он потратит время на разговоры. Он так поспешно покинул ее, а ведь всего за несколько минут до этого они отдавались друг другу как любовники, настоящие любовники…

Стянув платье с бедер, он уронил его на пол, перешагнул, подобрал и протянул Франческе.

Она выхватила его из рук Джеймса и прижала к себе, не обращая внимания на вымокшую тонкую сорочку, на то, что влага оставит мокрые пятна на нежном шелке.

– Я знаю, что ты меня ненавидишь, – сказал Джеймс. – Знаю, что тебе неприятен даже мой вид. Просто скажи мне, где находятся эти письма, Франческа, и я уйду.