Глава 29

При виде Доминика, который одиноко стоял в саду, дыхание у нее перехватило. Накрапывал легкий дождик, как это обычно бывает в Англии, россыпи мелких капель сверкали на его густых черных волосах, на плечах угольно-черного однобортного фрака. Доминик обернулся, заслышав ее шаги на гравийной дорожке.

На мгновение оба замерли. Хлоя невольно залюбовалась Домиником. Он выглядел превосходно во фраке, серых панталонах в обтяжку и черных ботфортах. Джентльмен с головы до ног! И все же в нем угадывался настоящий дикарь. Не всех своих демонов Доминику удалось усмирить окончательно.

Но именно в такого Доминика она влюбилась с первого взгляда в тот памятный дождливый день. И была уверена, что подобного ему нет в целом мире.

Помня о приличиях, Хлоя пыталась замедлить шаг, но не выдержала, побежала навстречу ему с распростертыми объятиями и залилась счастливым смехом, когда он поднял ее в воздух словно пушинку.

Он целовал ее лицо, шею, запустил пальцы в ее короткие темные кудри.

– Хлоя, мне вдруг показалось, что ты не выйдешь ко мне. Что передумала.

Она посмотрела в его мужественное лицо. Он набрал вес, который потерял за время своего добровольного заточения, но выглядел как-то настороженно, пока не улыбнулся и глаза его не стали нежными и насмешливыми одновременно.

– А я все ждала, когда наконец ты заберешься в мою гардеробную.

– Только не говори, что разочарована.

Она выгнула шею в ожидании новых поцелуев. Кожу обожгло его горячее дыхание, и она почувствовала, что внутри у нее все тает.

– Ну, может, самую малость разочарована.

Он чуть отстранился, чтобы посмотреть ей в лицо.

– Ага. Значит, леди вовсе не против незваных гостей, вламывающихся в ее спальню?

Хлоя вздохнула и смахнула капли дождя с лацкана его фрака.

– Это, конечно, было страшно, но очень интересно.

– Интересно? Что может быть интересного в незнакомце, умирающем на груде дамского белья?

– Смотря в каком незнакомце. Ведь далеко не всем открыт доступ в мою гардеробную.

– Очень на это надеюсь.

Хлоя не сразу поняла, что ему стоит немалых усилий совладать с собой. Доминик подставил лицо холодной мороси дождя. Она почувствовала, что на глаза ей наворачиваются слезы. Ведь она только второй раз видела любимого при свете дня. Не так легко забыть долгие дни, проведенные в подземелье, в темноте.

– Хлоя… – Он посмотрел ей в лицо.

Самообладание вернулось к нему. Он был в ладу с самим собой – никогда еще она не видела его таким спокойным.

– Как ты думаешь, тебе будет не слишком тяжело растить наших детей в доме, где обитает призрак?

– Если твой призрак, то не будет, – шутливо парировала она. – А что, скандал в Чизлбери поутих?

– Нет, конечно, – отозвался Доминик. – Хотя власти объявили, что сэр Эдгар погиб в результате несчастного случая. Якобы отправился исследовать подземелье Стрэтфилд-Холла и ему на голову свалилась груда цемента, раздавив его насмерть.

– А что же знаменитый Стрэтфилдский Призрак?

– Ах да. Мое воскрешение из мертвых до сих пор у всех на устах. Но после щедрого пожертвования на нужды церкви даже преподобный решил сделать вид, будто не замечает некоторых несообразностей в истории моей мнимой смерти.

– Значит, все скандалы и сплетни позади?

Доминик расхохотался:

– Дорогая моя, боюсь, скандалы и сплетни будут преследовать нас до конца жизни. С годами легенда о Стрэтфилдском Призраке обрастет подробностями.

– Хочешь сказать, что с годами поведение этого безнравственного привидения станет еще хуже?

– Не совсем. Но люди будут клясться и божиться, что собственными глазами видели, как призрак нес свой собственный скелет по галерее.

Хлоя улыбнулась:

– Что ж, я сама видела призрака на бале-маскараде в костюме разбойника. Он был полон жизни, этот призрак. На себе испытала.

Доминик обнял ее.

– Даты и детали смешаются со временем. Факты будут искажены. Лишь один останется непреложным. Независимо от того, является виконт Стрэтфилд простым смертным или призраком, он по уши влюбился в одну замечательную светскую барышню из Лондона.

Когда через несколько часов Доминик вернулся в свой лондонский дом, у него словно камень с души свалился. Его ждала уйма дел. Вечер пролетел незаметно.

Он резко обернулся вместе со стулом, на котором сидел, когда скрипнула дверь спальни. Было уже за полночь. Перед ним на столе пистолет, среди груды бумаг – отчетов о расследовании обстоятельств смерти Сэмюела, писем от совета директоров компании, соболезнований, посыпавшихся на него, едва новость о покушении на его жизнь облетела город. Весть о том, что предательство сэра Эдгара раскрыто, наверняка достигла ушей его тайных сообщников, продававших родину. Если только они не разбежались и не попрятались.

Звуки в городском доме ему было труднее различать, чем в родном помещичьем гнезде, Стрэтфилд-Холле. Однако осторожные шаги, которые Доминик услышал, привели его в волнение.

Аромат мыла, которым пользовалась Хлоя, проник в комнату, и Доминика охватило желание. Он бы узнал ее запах среди тысячи других. Ее плащ, шурша, упал на пол. Мурашки побежали у Доминика по спине. Какой восхитительный сюрприз!

Он откинулся в кресле, наслаждаясь этим мгновением.

– Надеюсь, ты не одна шла через весь город ночью.

– Джейн подвезла меня в карете.

Он подошел к окну. Джейн весело помахала ему из окошка кареты, и карета тронулась, исчезнув в лабиринте лондонских улиц.

Он обернулся, засмеялся не веря своим глазам.

– А как ты собираешься возвращаться сегодня домой, если я не провожу тебя?

– Я не собираюсь возвращаться сегодня домой.

– Собираешься провести ночь здесь?

Хлоя пошла к нему, глаза ее лучились весельем.

– А что в этом особенного? Или ты решил, что являться незваным позволено только тебе?

Сердце у Доминика учащенно забилось. Если даже ему придется потом объясняться с ее братьями, ночь с Хлоей стоит того. Он не в силах устоять перед ней. Он никогда не сможет ей ни в чем отказать.

– А твои родные не сойдут с ума от страха, обнаружив, что тебя нет дома?

– Мм. – Она принялась расстегивать его белую крахмальную рубашку.

Пальцы ее двигались быстро и ловко. Он почувствовал, что весь горит от возбуждения.

– Джейн пообещала все уладить дома.

У него голова шла кругом от нежного аромата ее кожи. Как же ему нравилось, когда она прикасалась к нему!

– До чего же храбрая эта Джейн!

Хлоя улыбнулась ему, голос ее прерывался от волнения.

– Надо быть храброй, чтобы решиться выйти за Боскасла.

– Я догадался.

– Даже если бы не догадался, обратной дороги нет. Я люблю тебя, Доминик.

Он обхватил ладонями ее талию, привлек к себе. Да, обратной дороги нет. Хлоя похитила его сердце в тот самый день, когда он спас ее из грязной лужи. Уже тогда он понял, что желает эту барышню и обязательно станет добиваться ее, как только разберется со своими проблемами. Доминик и не подозревал, что фантазии его осуществятся так скоро и столь невероятным образом, что он всем сердцем полюбил ее.

– Я снова вижу темную сторону личности моего Доминика, – прошептала Хлоя и обвила его шею руками. – Никогда больше не прячься от меня.

Он провел ладонью по ее стройной спине, задержавшись на округлостях ягодиц, обдав ее жаром своего тела.

– Ну это вряд ли.

– Перестань волноваться, Доминик. Джейн необыкновенно умна.

– Хит тоже не дурак.

– И что он может нам сделать? Заставит пожениться завтра утром? Прекрасно. Это избавит меня от необходимости выслушивать лекции Эммы о том, как должно вести себя приличной невесте, и как составлять список гостей, и… Что ты делаешь?

– Я внял твоему совету и перестал волноваться. – Он закончил расстегивать ей платье, спустил его с ее плеч и положил ладони на ее сливочно-белые груди, прикрытые нижней сорочкой.

Мышцы его сладостно напряглись, когда она провела пальцами по шраму на его груди. Доминик опустил ее на постель и запечатлел на ее губах страстный поцелуй.

– Хлоя, любовь моя, – сказал он, снимая с нее сорочку, – как я счастлив, что ты сейчас здесь, со мной.

Хлоя поерзала, повела плечами и улеглась в подушках, приняв соответствующую позу.

– Снимай одежду, Стрэтфилд.

– Ты имеешь в виду какой-то конкретный предмет одежды?

– Я имею в виду все.

– Понятно.

Он стянул с себя рубашку и панталоны, так что взгляд ее мог свободно бродить по его обнаженному телу. Он чувствовал, что возбуждается все сильнее под ее пристальным взглядом, в котором пылало необузданное желание. Когда она приподнялась на постели и принялась целовать его живот, вожделение его достигло такой силы, что он не мог и шевельнуться.

Губы ее переместились ниже. Сначала он стонал от наслаждения. Затем, когда губы ее охватили основание его возбужденного члена, он содрогнулся, схватил ее за плечи, бедра его дернулись вперед. Ее язык пробежал кругом – спина его сама собой выгнулась. Ощущение потрясло его до глубины души.

Напрасно он надеялся довести возлюбленную до слез восторга. Это она довела его почти до оргазма.

– Кто научил тебя таким штукам?!

– Одри Уотсон, – прошептала Хлоя, лукаво сверкая синими глазами.

– Одри… та самая Одри Уотсон?

– Значит, и вы в Чизлбери наслышаны о куртизанках?

Доминик ухмыльнулся:

– Об этой наслышан. Но с чего это ей вздумалось взять тебя в обучение? Насколько мне известно, она берет не больше двух учениц в год.

– Меня она не обучала. – Хлоя смущенно потупилась. – Я подслушивала под дверью, когда она обучала мою невестку.

– Твою невестку? – воскликнул Доминик не веря своим ушам. – Этой самой Джейн, изящной маркизе, отважившейся пойти наперекор своему мужу и привезти тебя сюда?

– Да, той самой Джейн, моей дорогой союзнице.

Доминик в изумлении покачал головой. Хлоя была для него целым миром, пламенем, которое дало ему надежду, когда он жил во тьме.

Он уложил ее на спину. Его руки гладили ее тело, грудь, набухшие соски, затем спустились ниже и раздвинули ей ноги. Он чувствовал, что полон жизненной энергии и способен любить ее хоть до рассвета.

Его захлестнула волна желания.

Он коснулся складок ее нежной плоти. Мышцы ее напряглись. Она содрогнулась всем телом. Доминик продолжал ее дразнить, пока она не начала извиваться под ним.

– Хлоя, – проговорил он, – я тебя безумно люблю.

Он наклонил голову и нежно коснулся губами ее грудей. Хлоя застонала.

– Доминик, я сейчас…

Он дважды довел ее почти до оргазма и наконец лег на нее, не в силах с собой совладать. Схватил ее за запястья, завел ее руки ей за голову и посмотрел в глаза. Она закусила губу.

– Что ты со мной делаешь, Доминик?

– Что хочу, то и делаю. Есть возражения?

Она прикрыла глаза, тихо вздохнула.

– Никаких возражений.

Он стал осторожно входить в нее, но, не в силах больше терпеть, выгнул спину и сильным рывком вошел полностью.

– Доминик!

У Хлои перехватило дыхание. Она подалась навстречу ему, приподнялась и издала вздох наслаждения. Язык его проник ей в рот, поцелуй стал глубже, и он снова вошел в нее. Хлоя обхватила его бедра ногами. Доминик не мог остановиться, забыв обо всем на свете.

Никогда еще он не желал ее так сильно. Ее тело не только принимало его, но и вдохновляло на новые победы, облегая его тесно, как перчатка, так что он даже ослабил силу рывков из опасения причинить ей боль. Это было торжество стихии, буря, вырвавшаяся на свободу, и вместе с тем сама гармония природы.

– Ты необыкновенная женщина, Хлоя, – прошептал Доминик, закинув ее ноги себе на плечи.

– Я твоя женщина, – прошептала Хлоя в ответ.

Ее голос, охрипший от страсти, подстегнул его. Когда она начала двигаться навстречу ему, он зарычал от наслаждения и, запрокинув назад голову, собрался с силами перед последним рывком.

Она вскрикнула от наслаждения, когда он изверг в нее семя. Он любил ее так сильно, что сама мысль потерять ее была невыносима. Заглянув ей в глаза, Доминик убедился в том, что она разделяет его чувства. Они созданы друг для друга.

– Ты хорошо усвоила урок по технике обольщения, Хлоя Боскасл, – проговорил Доминик негромко. – Напомни мне, чтобы я как-нибудь при случае поблагодарил Одри.

У Хлои не осталось сил ответить на его шутку. Страсть, пылавшая в его глазах, словно парализовала ее. Она ощущала его горящий взгляд всем своим существом. Он не скрывал своих чувств. И так будет всегда. До конца их дней.

Доминик очень изменился с тех пор, как Хлоя повстречала его. Она тоже изменилась. Он рискнул своей жизнью ради того, во что верил всем сердцем; она рискнула своей репутацией потому, что всем сердцем верила ему. Он стал сильнее, увереннее в себе. Он никогда не станет снова безупречным джентльменом, живущим по законам высшего света. В них обоих всегда будет слишком много дикарского, бунтарского. Но только рядом с ним Хлоя наконец обрела душевный покой, избавилась от снедавшего ее беспокойства и приступов меланхолии, омрачавших ей жизнь последние несколько лет. Они заслужили счастье, которое ожидало их впереди.

– Ты какая-то задумчивая, Хлоя, – проговорил он негромко, перекатываясь на бок, чтобы лучше видеть ее лицо. – Тебе не было больно? На какой-то момент я совершенно потерял контроль над собой.

Она вздохнула и крепче прижалась к нему.

– Со мной все хорошо, Доминик. Мы будем здесь сегодня спать?

Он кисло улыбнулся. Плоть его снова возбуждалась. Он никак не мог насытиться любимой, и мысль о том, что очень скоро она будет рядом с ним и день, и ночь, лишь усиливала желание быть с ней сейчас. Он вздохнул, когда ее руки принялись гладить его тело.

– Ты здесь вообще спать не будешь, Хлоя. По крайней мере сегодня.

Ее ладони замерли.

– Почему?

– Потому, дорогая моя искусительница, что утром я дал торжественное обещание твоей семье оберегать и защищать тебя, но уже нарушил его.

Она сжала ладонями его бедра.

– Ты действительно хочешь, чтобы я ушла?

– Пожалуй, да.

– Прямо сейчас?

– Прямо сейчас. – Если он не отвезет ее домой немедленно, то вся ее родня соберется у его крыльца, требуя, чтобы барышню вернули в целости и сохранности.

Доминик слез с постели и стал натягивать панталоны.

– Надевай платье, Хлоя.

– А если не надену?

– Я закину тебя на плечо и отнесу домой голую. Пусть твои братья тебя одевают.

Хлоя швырнула в него подушкой.

– Хорошенький способ вернуться к прежнему респектабельному образу жизни: пронести меня с голым задом по всему Лондону.

Не прошло и часа, как Доминик отвез ее домой. Хлоя стояла на парадном крыльце элегантного особняка Грейсона. Дворецкий Боскаслов, явно привычный к ситуациям, которые повергли бы в шок рядового слугу, и глазом не моргнул, увидев Доминика и Хлою.

Так же как и Хит, который неспешной походкой вышел из библиотеки навстречу сестре с книжкой в руке.

– А, это ты, Хлоя! Итак, паршивая овца вернулась в овчарню. – Хит посмотрел мимо нее, на темную фигуру, высившуюся над его сестренкой подобно часовому. – Благодарю тебя, Доминик.

Доминик кивнул. В глазах Хита он увидел одобрение. Хорошо, что он привез Хлою домой.

– Мне очень жаль, если вы волновались.

– Я так ничуть не волновался. Я знал, что она с тобой и что ты позаботишься о том, чтобы она попала домой вовремя. Прошу тебя, задержись ненадолго. Мне надо обсудить с тобой несколько проблем.

– Ну откуда ты узнал, где я?! – возмутилась Хлоя. – Неужели Джейн проболталась?

– Нет, конечно, – донесся голос маркизы с лестницы. – Я бы не предала тебя даже под страхом пытки. Разве что кучер. – И маркиза, облаченная в серебристый капот и туфельки, расшитые жемчугом, пошла вниз по лестнице. – Хлоя, как прошел визит к нашей дорогой тете Розмари?

Хлоя спрятала улыбку.

– Бедняжка очень утомилась и буквально умолила меня уйти.

Доминик округлил глаза. Ну что за дрянь эта девчонка! Насмехается над ним при всем честном народе. Будто Джейн и Хит не подозревают, к какой такой «тете Розмари» ездила Хлоя и какими именно занятиями утомила бедняжку. Ну ничего, он ей покажет, что такое настоящая усталость, когда она снова окажется в его постели.

– Пойдем ко мне, расскажешь все, как было. А фейерверков, конгривских ракет в частности, вы с тетушкой не запускали?

Хлоя захихикала.

– Один разок, – сообщила она с лукавой улыбкой и последовала за невесткой наверх.

Доминик недоверчиво воззрился на Хита:

– Что означает, эта таинственная фраза?

Хит с трудом сдержал смех.

– Спроси об этом у Грейсона.

– Да, конечно. – Доминик головой потряс в изумлении. – Так что ты хотел со мной обсудить?

Веселье Хита как рукой сняло.

– Пойдем в библиотеку. Там нам никто не будет мешать.

Доминик окинул библиотеку одобрительным взглядом. Книжные шкафы резного розового дерева с медными решетками на дверцах высились почти до самого сводчатого потолка. Геральдические львы на задних лапах и пухлые ангелочки красовались на золоченой лепнине. Круглое золоченое зеркало греческого стиля висело над мраморным камином, в котором тлели угли.

Он посмотрел на человека, который сидел в кресле напротив него. Эта библиотека подходила жизнелюбивому маркизу Седжкрофту куда больше, чем его сдержанному брату.

– Полагаю, разговор пойдет о гибели Брэндона. Но я уже рассказал почти все, что мне об этом известно.

Хит не удивился.

– Многие вопросы остались без ответов, это верно. Однако не ты должен отвечать. Ты сыграл свою роль, Доминик. И очень успешно, должен признать.

Доминик уставился на огонь.

– Иногда я думал, что это стало для меня идеей фикс. Настоящим безумием. Я не мог думать ни о чем, кроме мести. – «Ну и о Хлое», – мысленно добавил он, но об этом не следовало говорить вслух.

– На то имелись веские причины, – заметил Хит. – Очень часто бывает так, что именно идея фикс помогает добиться торжества справедливости.

– Итак, теперь в игру вступаешь ты, – предположил Доминик, намекая на связи Хита с британской разведкой. По-прежнему ли Хит состоит на службе? Спрашивать об этом Доминик не стал, предположив, что получит уклончивый ответ. Неужели он уже сыграл свою роль? Доминика это вполне устраивало. Он предпочел бы прожить остаток жизни в мире и покое.

Хит пожал плечами:

– Не знаю, привлекут ли меня к официальному расследованию, но у меня остались вопросы, на которые я буду искать ответы. Официально моя помощь вряд ли понадобится. Как ни был я близок с Брэндоном, однако не подозревал, что он впутался в такое опасное предприятие. Полагаю, он хотел попробовать себя в настоящем деле, самостоятельно, без помощи семьи.

Доминик вытащил из жилетного кармана письмо.

– Весьма признателен тебе за то, что ты переслал мне расшифровку письма Брэндона, сделанную Хлоей.

– Интересно было бы взглянуть на оригинал, – сказал Хит, подавшись вперед и беря письмо.

– Да. Должен признаться, что как фехтовальщик я все же достиг больших успехов, чем как криптограф.

– И это к лучшему для всех нас, – с чувством заметил Хит, убирая письмо в карман.

Доминик помолчал.

– А где, по-твоему, может находиться вторая часть письма? Первая половина заканчивается на довольно-таки зловещей ноте. И чем больше я думаю об этом, тем больше убеждаюсь, что предостережение могло быть адресовано любому из нас.

– Согласен, – отозвался Хит мрачно.

– Сэр Эдгар не мог действовать в одиночку.

– Не мог. И это больше всего тревожит. Проблема осталась. Очень может быть, что его сообщники по-прежнему служат в армии. Кое-кто из высших военных чинов полагает, что мог быть солдат или унтер-офицер, который присягнул в том, что видел, как сэр Эдгар обменивался информацией с французским шпионом в…

Хит умолк на полуслове, поскольку дверь за спиной Доминика отворилась и в библиотеку вошел Грейсон, без жилета, в одной рубашке, панталонах и сапогах, держа в руке бутылку бренди. Похоже, маркиз был приятно удивлен, застав двух мужчин в обществе друг друга.

– Наслаждаемся минуткой покоя, да? Неплохо придумано, учитывая, что все женщины в нашей семье любят командовать мужчинами. – Он посмотрел на Доминика. – Полагаю, ты только начинаешь понимать, что это такое.

– Налей Доминику бренди, Грейсон, – сказал Хит с улыбкой. – Ему нужно побыть в мужской компании, чтобы набраться сил для того, что ему предстоит в ближайшие недели.

– А что именно мне предстоит? – Доминик принял бокал, который Грейсон достал из лакированного китайского шкафчика. – Какой-нибудь тайный обряд приобщения новичка к лону семьи?

Братья Боскаслы тихонько засмеялись.

– Приготовления к свадьбе, – пояснил Грейсон, усаживаясь в кресло.

Хит не стал пить и достал из кармана сигару.

– Эмма в своей стихии – планирует все до мельчайших деталей. Надеюсь, ты не против?

– Об этом следовало бы спросить у Хлои. Что до меня, то я охотно обвенчался бы с ней хоть под ракитовым кустом, – выпалил Доминик и тут же смутился.

Однако Грейсон, судя по всему, не обиделся. Поглощенный мыслями о супруге, умопомрачительной Джейн, возможно, пропустил мимо ушей слова Доминика. Реакцию Хита понять было сложнее. Он редко проявлял свои чувства.

– Увы, – сказал Хит, – после того как мысль о свадьбе поселилась в голове Эммы, ваши с Хлоей желания перестали иметь какое-либо значение.

Доминик засмеялся:

– Мне, наверное, следовало бы испугаться?

– Лучше спасаться бегством, – доверительно сообщил Грейсон.

– Кстати, о бегстве, – заметил Хит, зажигая сигару. – Куда, черт побери, запропастился Эйдриан? Всего несколько дней назад я узнал, что он в Англии, но он тут же исчез.

Это замечание заставило Доминика вспомнить, до чего узкий круг составляли его светские знакомцы. Все они учились в одних и тех же школах, посещали те же рауты, крестины, свадьбы, похороны.

– Он уехал мириться с отцом. Представляю себе эту семейную идиллию, учитывая, что старый герцог долгие годы считал Эйдриана незаконнорожденным. Эйдриан обещал вернуться к свадьбе.

– Нам всем следовало бы сбежать, – шутливо заметил Грейсон. – Отправиться на охоту в Шотландию и не возвращаться до самой церемонии.

– Интересно, кто первый из вас двоих сделает меня дядей, – задумчиво проговорил Хит.

Грейсон не смог сдержать широкой улыбки.

– Ах ты, плут! – воскликнул Хит.

– Я вам ничего не сказал. – Грейсон с важным видом покачал головой. – Я хранитель семейных тайн, да и врач говорит, что пока ничего не известно.

Когда Доминик собирался уходить, он с удивлением обнаружил, что прошло не меньше двух часов. Казалось странным и в то же время приятным, что его без всяких сложностей приняли в этот узкий семейный круг, со всеми его радостями и печалями. И ему вспомнились два его брата, которых он потерял. Самое забавное, что Доминику хотелось произвести хорошее впечатление на Боскаслов, доказать, что он чего-то стоит. Он, конечно же, не останется повесой до конца своих дней. Ведь рядом с ним будет Хлоя. А сейчас, прежде чем прийти к нему навсегда, она недолгое время побудет дома. В полной безопасности, под надежной защитой до той поры, пока он не станет ее законным мужем.

– Доброй ночи вам обоим.

– Мы тебя не спугнули? – спросил Хит.

– Не так-то просто меня спугнуть. – Доминик дошел до двери и вдруг остановился. – Не скажешь ли мне, – обратился он к Грейсону, – что значит «запускать конгривские ракеты»? Вообще-то я догадываюсь, но хотелось бы знать точно.