Глава 22

Наутро Меган отправилась разыскивать Баррета. Ночью ей до боли хотелось, чтобы он был рядом. Но он не пришел, а ей самой недостало храбрости зайти к нему, особенно с этой сыпью.

К счастью, пятна делались все бледнее, а слегка припудренные, были и вовсе не заметны. Пока она спускалась по лестнице мимо двух огромных картин Рубенса и Тициана, изображенные на полотнах персоны печальными глазами следили за ее сошествием.

Неожиданно из глубины дома прогремел взбешенный голос Баррета:

— Что вы здесь делаете?!

Боже, кто его так разгневал? Она оглядела холл.

Меган побежала туда, откуда доносились громкие голоса. В утренней гостиной она застала Баррета и Локлена, нос к носу. Уотертон схватил се друга за галстук и держал как в удавке. Лицо Локлена побагровело.

— Прекрати! — закричала ему Меган.

— В честь чего? — Баррет свирепо посмотрел Берроузу в глаза.

— Он хотел извиниться перед тобой, — тотчас пояснила она и, поморщась, глянула на Локлена. — Вчера вечером он спрашивал меня, можно ли ему прийти. Но я совершенно упустила это из виду после того, что со мной стряслось. Я прошу тебя, отпусти его!

Баррет отступил назад. Локлен потер шею.

— Я, пожалуй, пойду, — сказал он хриплым голосом.

— Я тебя провожу, — сказала Меган. Она с укоризной взглянула на мужа, однако это ничуть не успокоило его.

Баррет схватил ее за руку.

— Он сам найдет дорогу.

— Нет-нет, — послышался в коридоре мужской голос. — Объявлять о нас нет никакой надобности. Это совершенно излишне.

Меган узнала густой голос лорда Аптона. Она облегченно вздохнула, радуясь, что неожиданное появление гостей прервало неприятный разговор.

Супруги вошли в утреннюю гостиную. Холли бросила тревожный взгляд на лица Локлена и Баррета, а потом сочувственно переглянулась с Меган.

— О, я вижу, мы не ко времени. Вы уж простите, что нагрянули без предупреждения.

— Вы никому не помешали, — сказала Меган. — Проходите, пожалуйста.

При виде Холли лицо Баррета смягчилось.

— Мистер Берроуз как раз собрался уходить, не правда ли? — Он взглянул на Локлена.

— Да, — подтвердил тот, совершенно убитый.

— Я провожу тебя, — снова сказала Меган, бросая на Баррета испепеляющий взгляд.

Уотертон открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Холли схватила его за руку:

— Баррет, дорогой, ты непременно должен рассказать мне, что там было. Я столько всего слышала про вчерашний бал.

Меган улыбнулась про себя, понимая, что Холли делает это из лучших побуждений, чтобы отвлечь его.

Локлен покинул комнату. Меган последовала за ним, отметив его необыкновенную элегантность. Он выглядел прекрасно. Синие бархатные панталоны и сюртук были ему к лицу. Она скользнула взглядом по морщинкам на рукаве и подумала о Баррете, чей костюм всегда выглядел безупречно. Конечно, ни один джентльмен не следил за собой столь педантично. Меган вспомнила, как он смотрел на нее после того, что случилось в каретном сарае, и невольно заулыбалась.

— Я не понимаю, как ты его терпишь, — услышала она голос Локлена. Улыбка тотчас сошла с ее лица.

— Он не такой плохой, как кажется. А тебе не следовало приходить сюда. Я же ясно сказала, что пришлю тебе записку.

— Но я ее так и не дождался. Я знаю, ты всегда встаешь рано. Поэтому я заволновался, не случилось ли с тобой чего-нибудь.

— Нет, просто сегодня я проснулась позже, — сказала Меган. Утомленная ласками Баррета, она проспала дольше обычного. Щеки ее залились краской.

Локлен это заметил.

— Ты влюблена в него, верно? — спросил он, беря ее за руку. В голосе у него звучала обида. — Никогда бы не подумал, что ты можешь полюбить такого человека. Он тебе совершенно не подходит.

— Только не читай мне наставлений, прошу тебя. — Меган вырвала у него руку. — Я надеялась, что ты уже со всем примирился. Я не намерена расторгать брак. Если ты этого не приемлешь, мы не можем оставаться друзьями.

Локлен схватил ее за руку:

— Извини.

Он казался таким несчастным, что Меган похлопала его по плечу.

— Хорошо. Я тебя прощаю. И давай заключим новый пакт: ты не будешь касаться вопроса о моем браке, а я не буду спрашивать тебя о твоих любовных делах. — Она попыталась улыбнуться, но вдруг кое о чем вспомнила. — Расскажи теперь, узнал ли ты что-нибудь о мистере Филдсе и мистере Коуберне?

— Не много, — хмуро сказал Локлен. — Во время бала я попытался поговорить с Гарольдом. Отвел его в сторонку и стал расспрашивать, что его с ними связывает. Он отвечал очень обтекаемо и, в свою очередь, попросил меня держаться от тебя подальше. Он сказал, что я не должен вносить раздор в ваши отношения с мужем.

— Я надеюсь, ты объяснил ему, что не держал в голове ничего подобного. — Меган устремила на своего друга укоризненный взгляд.

— Поверь, я не собираюсь причинять тебе страдания. Теперь, когда я знаю, что тебя устраивает это замужество, я только хочу остаться твоим другом.

Меган помолчала и сказала:

— Я тоже этого желаю.

— Хочешь, я попробую еще раз поговорить с Филдсом и Коуберном? Может, они примут меня в свою организацию. Тогда я наверняка смогу помочь тебе оградить Гарольда от неприятностей.

— Это правда? — сказала Меган. — Локлен, я так тебе благодарна! — Не раздумывая ни секунды, она стиснула его в объятиях.

Неожиданно за спиной у них кто-то закашлял. Меган подавила спазм в горле и сделала шаг назад. У нее пересохло во рту, когда, взглянув через плечо, она увидела Баррета. Сколько времени он стоял здесь?

— Я как раз собиралась попрощаться с Локленом, — нашлась Меган.

— Я вижу.

— Ты иди, Локлен. — Она махнула ему рукой и встала перед Барретом, преградив ему путь.

Впервые за двадцать лет друг подчинился беспрекословно и молча направился в коридор.

Уотертон следил за удалявшимся Берроузом. Меган взглянула на мужа и бросилась ему на шею.

— Прошу тебя, не смотри на меня так сердито. — Привстав на цыпочки, она поцеловала его и прижалась к нему всем телом.

Дыхание Баррета коснулось ее лица. Она положила руки ему на грудь, ощущая выпуклые мышцы — все еще напряженные, готовые к схватке с соперником. Но и она не собиралась отступать.

Наконец Баррет обнял ее и поцеловал. Она пришла в восторг от своей способности возбуждать в нем желание. Это было единственное доступное ей оружие. Только этим путем можно было пробиться к той части души, которую он так оберегал.

Сзади послышались чьи-то шаги. Баррет застонал и прервал поцелуй.

— Нет-нет, продолжайте, — усмехнулась Холли. — Мы уже уходим. Может, увидимся завтра днем в парке? Мы собираемся в Сент-Джеймс на каток. Сама я, конечно, не устою на льду. Мы поведем детей. Энни дала мне срочное поручение пригласить вас обоих. Она надеется, что вы придете.

— Конечно, нельзя разочаровывать ребенка, — улыбнулась Меган. — Мы обязательно будем.

— Очень хорошо. — Холли схватила Джона за руку. — Пойдем, дорогой. Не будем слишком навязчивы.

— И все же… — Аптон посмотрел на Меган, затем подмигнул Баррету. — Если у тебя появится возможность, я бы не прочь встретиться у Джексона.

— Дорогой, пойдем же! — Холли вразвалочку направилась в коридор и, несмотря на свой большой живот, ухитрилась потащить за собой Джона. — Баррет сейчас меньше всего думает о кулачных боях.

— Я прекрасно знаю, о чем он думает. — Джон наклонился и начал бодать жену носом в шею. В ответ Холли весело захихикала.

Меган с улыбкой слушала их добродушное подшучивание и по-хорошему им завидовала. Когда она снова повернулась к Баррету, который выглядел отнюдь не добродушным, улыбка сошла с ее лица.

Он опустил глаза и нахмурился.

— Я не хочу, чтобы Берроуз снова появлялся в этом доме.

— Но…

— Я все сказал, Принцесса. — Баррет повернулся и закричал в коридор гостям, уже выходившим в холл: — Погоди, Джон! Я готов сейчас провести с тобой этот матч.

— Тогда догоняй.

Меган осталась одна. Она смотрела, как Баррет следует за Антонами. Как это было на него похоже! Он уходил, тогда как ее тело до сих пор полыхало огнем неутоленного желания. Да Баррет и сам хотел ее — она видела эту тайную жажду в его глазах. Непостижимый человек! Но сегодня он не отвертится, пообещала она себе.

Меган пошла в свою комнату.

На подушке лежал небольшой сверточек. Она взяла его и надорвала обертку. Палец провалился в пакет с коробочкой, из которой она извлекла часы в золотом кармашке. Циферблат был украшен бриллиантами. Вложенная записка гласила:

Меган с недоумением рассматривала небрежную, наспех составленную фразу. Ни одного нежного слова. И в конце только сухое «Баррет».

Ничего, однажды он объяснится с ней в других выражениях. Ведь вчера он был таким пылким! Воспоминания вновь окрылили ее.

Днем «Джексон» выглядел непривычно безлюдным. Кроме Баррета и Джона, на ринге не было ни одной боксирующей пары.

Уотертон попытался взять Джона в клинч, но тот сделал обманное движение и ответил ударом в челюсть.

— Твой разум витает где-то еще. — Алтон, пританцовывая по кругу, выискивал брешь в обороне противника. — Если ты не можешь ни о чем думать, так зачем оставил ее и пришел сюда?

— Я мог бы задать тебе тот же самый вопрос, — сказал Баррет и нанес Джону точный удар по корпусу.

Тот согнулся на секунду.

— Мне нельзя трогать Холли. Доктора запретили. А ты, приятель, вряд ли найдешь оправдание. Что скажешь?

— Мне тоже нельзя трогать Меган.

— Я видел у нее на лице какие-то следы. Это что-то заразное?

— Нет, ситуация гораздо хуже.

— Хуже? — Джон нахмурил темные брови.

— Да. — Баррет испытывал потребность облегчить душу. Джон был единственным в мире человеком, кому он доверял, не считая Джеймса, конечно. Хотя подчас он сомневался в своем кузене.

Разумеется, кроме них двоих, он общался и с другими людьми. Многие набивались ему в друзья, но за этим обычно скрывался какой-то мелкий личный интерес. Аптон никогда не преследовал корыстных целей, и Баррет высоко ценил в нем это качество. Хотя раньше у них были взаимные претензии на почве соперничества, временная распря не нарушила их прочной дружбы. Поэтому, продолжая молотить партнера кулаками, Уотертон принялся излагать ему свою историю.

К тому времени, когда повествование подходило к концу, сам он был настолько измотан, что с трудом поднимал руку.

— Право же, я не знаю, что делать.

— В самом деле, положение прескверное. Вот что я тебе скажу. Хотя это всего лишь мое мнение, но в защиту его могу добавить, что я хорошо изучил, как работают женские мозги. Так вот, у тебя есть только один выход.

— Да? Так просвети меня, Джон. — Баррет едва успел увернуться от короткого бокового удара.

— Скажи ей правду. Запасись терпением. Доказывай, что прибег к этому липовому свидетельству из верности долгу. В конце концов, на карту поставлено будущее всего правительства. Расскажи ей про заговорщиков. Объясни, что принимал ее за их сообщницу. С этими доводами она не поспорит. Особенно если ты смиришь себя и падешь перед ней на колени. А потом женишься на ней.

Теперь, когда Баррет лишил ее целомудрия, ему следовало на ней жениться, как требовала порядочность. Вместе с тем, как здравомыслящий человек, он понимал, что не должен этого делать, чтобы потом не было разочарования. Да, он неравнодушен к ней. Да, он желает ее как ни одну другую женщину прежде, но сможет ли он ее любить? Он не верил, что вообще способен любить кого-либо. Так смеет ли он разбивать ее сердце?

Когда Джон увидел, что его друг уже не так сосредоточен, он продолжил:

— С тобой ни одна женщина не поладит. Но в данном случае ты имеешь уникальный шанс преподнести сюрприз себе и ей. — Джон собрал последние силы и блестяще выполнил хук.

Баррет ответил мощным ударом правой. Они вместе очутились на матах.

— Шикарное ощущение, черт побери! — простонал Джон. — Но слабая замена для секса.

— Сущая правда, — усмехнулся Баррет, хватаясь за ребра.

Меган отложила в сторону атлас П. Байера. Ум ее никак не мог сосредоточиться на звездах. Надоеда тут же поднял нос. Она погладила его, чувствуя, как мягкие усы щекочут кожу сквозь тонкий шелк. Открытый пеньюар, соединяющийся лишь двумя кружевными лентами пониже груди, выглядел столь же смелым, как прозрачное белье под ним. То и другое было надето, чтобы соблазнить Баррета.

Погладив Надоеду, она произнесла со вздохом:

— Ты знаешь, что я тебя люблю, но должна тебе сказать, что, к сожалению, тебе далеко до твоего хозяина.

Маленький пес даже не шевельнул головой, только смотрел своими хитрыми глазами.

— Можешь ты мне сказать, почему он предпочитает всю ночь играть в карты с Гарольдом, вместо того чтобы идти ко мне? Я считаю, что первый шаг должна сделать я. А ты что скажешь?

Надоеда поднял голову и гавкнул.

— Я с тобой вполне согласна, — сказала Меган.

В этот вечер она чувствовала себя увереннее — пятна почти совсем исчезли. Она вылезла из постели. Пес спрыгнул следом и стал проситься, чтобы его выпустили из комнаты.

— Сейчас, сейчас. Но если тебе так нужно меня покинуть, пожелай мне удачи.

Надоеда снова гавкнул.

Меган потрепала его по холке и отпустила на волю. Пес выскочил в коридор и быстро исчез во мраке. Она круто повернулась и взглянула в сторону соседней комнаты.

Из-под двери пробивался тонкий луч света. Меган взялась за круглую ручку и, обнаружив, что дверь не заперта, слегка ее приоткрыла. Петли слабо скрипнули. Меган огляделась и увидела Баррета, вытянувшегося на софе. В одной руке он держал книгу, в другой — бокал с бренди.

Уотертон был в одном халате из темно-синего шелка. Свет лампы позволял видеть его обнаженную грудь. Меган посмотрела на жесткую поросль и упругие неподвижные мышцы под ней. Ее захлестнуло тепло, наполнившее тело желанием. Оно было настолько сильным, что заставило задержать дыхание и смирить заколотившееся сердце.

Баррет поднял глаза. Он быстро скользнул взглядом по ее телу, задержавшись на груди, едва не выпадавшей из глубокого декольте пеньюара. Затем опустился к тонкой талии, плоскому животу и еще ниже.

— У тебя нет другого белья, более закрытого? — Он судорожно сглотнул.

— А это тебе не нравится?

— Как оно может мне нравиться? — сказал он, нехотя перемещая взгляд вверх. Глаза его из синих сделались совсем темными и блестящими.

Старания Меган не пропали даром. Она угодила ему. Даже более. Она направилась к софе и, встав сзади, хмуро глянула в книгу. Это был «Органон» Аристотеля на латинском.

— Ты знаешь, что держишь книгу вверх ногами?

— Я очень быстро устаю от однообразия, — сказал Баррет, сдвигая брови. — А в таком чтении есть что-то головоломное. Не хочешь попробовать?

— Нет, я предпочитаю более спокойные занятия. — Меган посмотрела на него сверху и, улыбнувшись, положила руки ему на плечи.

Он насторожился:

— Я полагаю, тебе нужно отправляться в постель. Да-да.

— Я потому и пришла, что не могла заснуть без тебя.

— Тебе лучше спать одной. Я со своей бессонницей буду тебе только мешать.

Меган оставила без внимания эти слова и начала разминать ему мышцы.

— Тебе нужно расслабиться, — сказала она.

Через минуту скованность в плечах прошла. Баррет уронил книгу на софу и тихо застонал:

— Твои пальцы — это какая-то сладкая мука. Где ты научилась массажу?

— Мне приходилось постоянно растирать шею отцу, когда он болел, — сказала Меган. — Это ему помогало. — Она перешла к мышцам плеч и спины, где сквозь шелк халата прощупывались рубцы. — Возможно, тебе покажется, что я излишне любопытна. Если не хочешь, можешь не отвечать, но я…

— Принцесса, ты можешь спрашивать меня о чем угодно. Ведь у нас нет друг от друга секретов? — Баррет обернулся и пытливо посмотрел на нее.

Она подумала о Гарольде и нахмурилась.

— Что-то не так, Принцесса?

— Нет-нет, — рассеянно сказала она и принялась массировать еще усерднее.

Он склонил голову набок и повернулся, подставляя левое плечо и лопатку.

Меган решила, что будет разумнее оставить тему секретов, и вернулась к первоначальному вопросу:

— Я хочу спросить тебя про рубцы на спине. Кто это сделал? — Она вспомнила, как несправедливо приписывала эти жестокие деяния лорду Кенсингтону, и нахмурилась еще больше.

Баррет помолчал немного. Она почувствовала, что плечо его слегка напряглось.

— В нашей школе был директор, некто мистер Лавлис, весьма своеобразный человек. Он любил выражать свое недовольство при помощи трости.

— Почему ты не рассказал отцу?

— Я знал, что моему отцу не нравится, когда его беспокоят. И по всей вероятности, он бы решил, что я этого заслуживаю. Знаешь, я не был слишком послушным учеником. Мне нравилось испытывать терпение учителей. Я постоянно изводил их всякими проказами. Это стало для меня своего рода игрой. — Баррет лукаво усмехнулся.

— Почему ты так себя вел? — Меган живо вообразила маленького мальчика, отданного в закрытое учреждение на воспитание нетерпимым наставникам. Одинокий ребенок доставлял хлопоты взрослым, чтобы привлечь к себе их внимание. Она ощутила щемящую боль в сердце.

— Вообще-то я никогда над этим не задумывался. — Баррет поднял бокал с бренди, допил его и поставил на столик около софы.

— Но какая-то причина, наверное, все же была? — сказала Меган, продолжая поглаживать мышцы, напрягшиеся после того, как он заговорил о своих шрамах.

— Думаю, что тем самым я хотел рассердить отца, — сказал Баррет. — И вполне в этом преуспел. — Он сдержанно улыбнулся, скорее самому себе, нежели ей, и продолжал: — Все учителя, когда-либо имевшие со мной дело, говорили, что от меня один вред и что исправить меня невозможно. Разумеется, в своем красноречии они прибегали к более ядовитым выражениям. Меня бы ни за что не приняли в Кембридж, не будь у отца знакомых в деканате.

— Тем не менее все закончилось очень благополучно. Сегодня ты один из самых состоятельных людей в Англии.

— За это я должен благодарить отца. В двадцать лет, когда меня исключили из Кембриджа за неуспеваемость, он приехал в Англию и прочитал мне хорошую лекцию. Он сказал, что я позорю его и добрую славу нашего рода. Я дословно запомнил его выражения. Он говорил: «Ты не заработал и ломаного гроша. Ты обесчестил своих предков — всех Ротшильдов, родившихся до тебя. Хоть ты и являешься моим наследником, но я не потерплю твоего разгильдяйства. С этим покончено! Ты слышишь? Я умываю руки. С этого дня ты остаешься без содержания. Я не собираюсь сорить деньгами. Довольно с меня смотреть на твою постыдную невоздержанность». — После этой цитаты голос Баррета обрел некоторую жесткость. — Я наблюдал, как отец вихрем вылетел из кабинета. Тогда я поклялся доказать, что он заблуждался.

— И как тебе это удалось?

— У меня была доверенность на управление имуществом матери. После того как ее состояние по наследству перешло ко мне, я занялся изучением биржевой деятельности. Все мои силы были направлены на то, чтобы избавить отца от расходов на меня и приумножить собственный капитал. Я хотел разбогатеть так, как отцу и не снилось. И покуда я вникал во все тонкости бизнеса, я не попросил у него даже фартинга. — Баррет пытался показать, что удовлетворен своими достижениями, но его выдавали тоскливые нотки в голосе.

— Деньги — не самая большая ценность в жизни, — сказала Меган.

— Никто не знает этого лучше, чем я. — Он накрыл ладонями ее руки и прижал их к своим плечам.

Волны от его прикосновения проникли в душу и наполнили ее теплом. Она нагнулась и положила руки ему на грудь. Кончики пальцев ощущали мощные удары его сердца. Она двинулась вниз, медленно, как только могла, тщательно исследуя каждый дюйм перекатывающихся на животе мышц.

Баррет судорожно втянул воздух и, прежде чем она успела спуститься еще ниже, поймал ее пальцы и снова накрыл их своими ладонями.

— Меган, тебе нужно уйти к себе, — сказал он прерывающимся голосом.

— По тому, как ты говоришь, — сказала она чуть слышно, — я чувствую, что в действительности ты не хочешь, чтобы я уходила.

— Меган… — Он произнес ее имя с мольбой и мукой, равной страданиям его тела, напряженного, как натянутая струна.

— Я хочу тебя, Баррет. — Меган стала осыпать его поцелуями. — Возьми меня.

— Проклятие… — пробормотал он и, погрузив пальцы в ее волосы, прижался ртом к горячим губам.