Глава 20

– Ложись, – скомандовал Маркус, прижимая ее к земле.

Вспыхнула следующая копна, потом еще одна… Огонь подбирался к кипе соломенных настилов в углу. Еще немного – и вся конюшня будет объята пламенем.

Вдали звучали залпы салюта, слышались радостные крики. А здесь ржали обезумевшие лошади. Филиппа, вцепившись в Маркуса, потащила его к выходу из конюшни.

– Надо выбираться отсюда! – закричала она.

Пламя разрасталось со страшной силой, горящие тюфяки, набитые соломой, летели с балок на землю. Но выход был рядом, и они успели выскочить на свежий ночной воздух.

Маркус прокашлялся, очищая легкие от ядовитого дыма, а Филиппа, тяжело дыша, снова ринулась к воротам конюшни.

– Лошади! Мы должны выпустить лошадей! – закричала она.

– Я сам! – вскричал он. – Сам! В этих конюшнях есть ворота, которые открываются наружу?

Она поспешно кивнула, глядя на него слезящимися от дыма глазами, и они побежали к другой стороне строения, откуда уже полз едкий дым и выбивались языки пламени.

Маркус вытащил задвижку, и первая обезумевшая кобыла ринулась к свободе. Филиппа, осознав, что вдвоем им не справиться, принялась звать на помощь.

Но никто не отозвался. Отчаяние раздирало ей сердце. И тут со стороны ближайшего холма послышались ответные крики:

– Мы идем, идем! – Около дюжины подростков неслись вниз с холма.

Старший из них немедленно приказал:

– Билли, Фрэнки, вперед! Там лошади! Их надо спасти!

Мальчуганы разделились на группы и побежали к разным воротам. Бесстрашно придерживая створки, рискуя быть раздавленными, они освобождали перепуганных, встающих на дыбы лошадей. Постепенно к ним на подмогу стали стекаться люди. Загромыхали наконец и сапоги конюхов, хватавших на бегу бочонки с водой.

– Маркус! – Филиппа схватила его за рукав, когда он тащил бочонок к следующему стойлу. – Смотри! По-моему, это тот самый мужчина, который был со Стерлингом.

Проследив за направлением ее взгляда, он заметил фигуру на вершине одного из холмов, в ста футах от них. Прячась за деревом, человек спокойно наблюдал за царившим хаосом. Черты лица его были неразличимы в темноте и на таком расстоянии, но вспышки пламени высветили несколько раз его стройную фигуру.

По-видимому, убоявшись, что его могут в конце концов заметить, он мгновенно растворился за склоном холма.

Маркус медлил только момент. Оставив конюшни на попечение все разраставшейся толпы, он ринулся за незнакомцем. С криком «Подожди меня»! Филиппа припустилась следом за ним. Когда нужно, она умела двигаться очень быстро. Маркус, однако, отнюдь не собирался ее ждать. Его цель стремительно ускользала от него через выгоны для лошадей – к задворкам Гемпшир-Хауса.

Даже в темноте Маркус не терял его из вида: только одна точка двигалась прочь от конюшен, все остальные бежали к ним с фонарями и факелами. Убегавший то и дело попадал в полосу света. Маркус развивал приличную скорость. Ему удалось намного сократить дистанцию между ними, как вдруг уже вблизи от дома незнакомец растворился без следа – за стеной пресловутого лабиринта эпохи Стюартов.

– Черт тебя подери! – выругался Маркус.

Филиппа, прерывисто дыша, наконец-то догнала его. Лабиринт, окруженный стеной высотой в двенадцать футов, имел три разных входа и выхода. Оставалось только одно – углубиться наугад внутрь. «Вперед!» – скомандовал Маркус, схватил ее за руку и вступил в темноту. Он выбрал левый вход, в который, как ему показалось, проскользнул убегавший. Они начали петлять по переходам: вправо, влево, за поворотом опять влево… Маркус чувствовал, что они находятся совсем близко от незнакомца, он различал шарканье его ботинок и ориентировался на этот звук. Ему даже казалось, что он слышит прерывистое дыхание своей загнанной добычи.

По пути они наткнулись на несколько парочек, играющих здесь в прятки или просто воркующих, не подозревая об опасной погоне. Их смешки и визги порядком мешали ему, скрадывая шаги противника. При следующем повороте Филиппа схватила его за руку.

– Он свернул не туда… – прошептала она.

– Нет, туда, – возразил он.

– Да нет, мы уже сделали большой круг. Я узнаю то место. Слева от нас стена имеет только четыре фута, оттуда мы и начали, – торопливо пояснила она. – Если бы он хотел выбраться наружу, то сделал бы это здесь. Но он сюда не возвращался, я уверена.

Маркус посмотрел влево, вправо и позволил Филиппе вести себя.

Она определяла направление довольно уверенно, памятуя о предыдущих своих визитах сюда. Свернув два раза вправо, они вышли на тропу, ведущую в самое сердце лабиринта. Внезапно в дальнем конце Маркус увидел человека, в его руке что-то блестело.

Он стремительно прижал Филиппу к стене, прикрывая собой и надеясь, что пуля пролетит мимо. Выстрел грянул – она помертвела от страха. Но он не дал ей опомниться: «Бежим! Быстрее!»

Они понеслись в обратном направлении, не дожидаясь, когда прогремит следующий выстрел. Теперь, подгоняемая страхом, она бежала быстрее, а он поспевал за ней, мучаясь болью в плече… Время от времени она тянула его за руку, пока на одном из поворотов они не уткнулись стремительно в кого-то.

Филиппа вскрикнула и распласталась на земле рядом с какой-то леди.

– Ой! – послышался в ответ знакомый голос, принадлежавший леди Джейн.

Обе леди немедленно вскочили на ноги и уставились друг на друга. Леди Джейн смотрела на Филиппу с презрительной усмешкой.

– Как у тебя хватило совести следить за мной? – разразилась она упреками, но, заметив Маркуса, слегка сбавила тон. – А… что здесь делает мистер Уорт? Что за странную игру вы здесь зат…

Но на этом ее тирада оборвалась, потому что раздался странный хлопок и еще одна пуля полетела в их направлении.

– Джейн, ложись! – крикнула Филиппа, прижимая свою ненавистную соперницу к земле. Маркус последовал их примеру, и пуля, пролетев над их головами, застряла в стене.

– Бежим! – закричал Маркус, хватая за руку Филиппу и оттаскивая ее вместе с леди Джейн за угол.

– Кто-то стрелял в вас, – объявила леди Джейн, когда они оказались в укрытии.

– Нам это известно, – усмехнулась Филиппа.

– Но, Филиппа, кто посмел стрелять в тебя?! – вскричала леди Джейн на грани истерики.

Маркус был в растерянности: они застряли в каком-то странном месте, где он никогда не бывал и не мог ориентироваться. Оставалось надеяться только на способности этих двух леди.

Схватив Джейн за руку, Филиппа произнесла:

– Мы должны выбраться отсюда. Тебе известна дорога? Бледная и испуганная, леди Джейн поспешно кивнула:

– Я уже трижды выбиралась отсюда. Нам надо идти туда! – показала она. Маркус и Филиппа поспешили за ней.

Так вот и бывает в жизни, подумал Маркус. Из преследующих они с Филиппой превратились в преследуемых, а леди Джейн странным образом примкнула к их компании. Наконец впереди в отверстии замаячили огни Гемпшир-Хауса, и он с облегчением вздохнул.

Филиппа и Джейн переглянулись между собой и постарались придать себе невозмутимый вид дам, занятых своей прогулкой. В другой раз Маркус мог бы рассмеяться при виде столь разительной перемены, но теперь ему было не до этого. Когда они вошли в дом, колени у него подгибались: пуля глубоко вошла ему в плечо, весь рукав был пропитан кровью.

– Маркус… – встревоженно прошептала Филиппа. Она вела его под руку и все сильнее чувствовала на себе вес его тела. Проведя по темному сукну его правого рукава, она увидела, что ее кремовая перчатка в крови.

– Маркус! – вскричала она, уже оставив всякую конспирацию. – Джейн! – позвала она.

Та уже намного опередила их, неся на своем лице заученную маску невозмутимости. Однако когда она увидела Филиппу и почти упавшего на нее Маркуса, глаза ее расширились от ужаса.

Филиппа никогда не думала, что когда-нибудь ей придется просить леди Джейн о помощи. Хорошо еще, что общество в этот день наблюдало другой спектакль на воздухе, и они проследовали в дом почти без свидетелей.

– В него угодила пуля, – прошептала Филиппа.

Леди Джейн побледнела при этих словах.

– О Боже! Надо немедленно сообщить лорду Гемпширу, он должен вызвать членов магистрата!

– Нет! – возразила Филиппа. – Мы никому ничего не будем сообщать. Никому! Ты понимаешь? – Когда Джейн кивнула, Филиппа продолжила: – Ты можешь отыскать его брата? Он знает, что надо делать.

– Его брата? Кто это?

– Бирн Уорт. У него очень черные волосы и бледное лицо, и он опирается на трость.

– Он должен находиться в бальном зале, – пробормотал Маркус.

– Я отведу Маркуса в их комнату, пусть Бирн идет туда, – сказала Филиппа. – Но больше – никому ни слова. Джейн, это очень серьезно… – попросила она.

Пока они добирались до комнаты, им попадались на пути несколько человек. Но они были хорошо вышколены – или воспитаны, – и потому проходили, даже не шевельнув бровью, хотя рукав Маркуса определенно вызывал какие-то вопросы.

К тому времени как они добрались до его апартаментов, он совсем ослаб, но все же, подойдя к двери спальни, вошел не сразу.

– Проверь… проверь комнату, – пробормотал он едва слышно. – Надо убедиться, что мы в безопасности.

Осторожно прислонив его к дверной коробке, Филиппа проскользнула в комнату. Там было темно, но чисто и прохладно, никакого беспорядка. Она заглянула в гардероб, под кровать и в каморку камердинера. Нигде никого.

Выйдя за дверь, она увидела, что Маркус уже не один. Его поддерживали Бирн и леди Джейн.

– Вы оставили его одного у двери в холл, на самом виду, – холодно процедил Бирн, кладя здоровую руку брата себе на плечо и принимая на себя вес его тела.

– Бирн, все в порядке, – слабым голосом произнес Маркус.

– Он… он попросил меня проверить комнату, – оправдывалась сконфуженная Филиппа.

– И?.. – выстрелил в нее Бирн пронзительным взглядом.

– И ничего такого, все в порядке.

Хмыкнув в ответ что-то неразборчивое, Бирн посадил брата на кровать, обложив подушками. Тому сразу стало легче дышать, его лицо обрело более здоровый оттенок. Она уселась на кровать рядом, поддерживая его, пока Бирн осматривал рану.

– Это не сквозное ранение, – произнес Бирн. – Пуля застряла в мышцах.

– Я так и знал, – отозвался Маркус с усмешкой, которая внезапно сменилась гримасой боли.

– Маркус, – заговорил Бирн голосом, полным раскаяния. – Я должен был… тьфу, я не должен был отпускать тебя…

– Разберемся в этом позже, – процедил Маркус сквозь стиснутые зубы. – А пока не будешь ли ты так любезен выковырять у меня из плеча эту штуку?

– Не лучше ли послать за доктором? – сочла необходимым вмешаться леди Джейн.

– Нет! – вскричали Маркус, Филиппа и Бирн хором.

Маркус выразительно взглянул на Филиппу и едва заметно кивнул в сторону леди Джейн. Поняв его беззвучное послание, она обратилась к ней:

– Джейн, нам понадобится свежая вода и… – Не зная в точности, что именно, она обернулась за разъяснениями к братьям.

– Льняные бинты и салфетки. Много, – ответил Маркус. – Еще мазь для ран, какую удастся найти.

– И бренди, – завершил Бирн.

– Филиппа, – леди Джейн понизила голос до шепота, – позволь мне послать за доктором. Я не знаю, где лежат все эти вещи. Не рыться же в чужих вещах… И что я скажу, если меня застанут за этим занятием?

– Скажешь то же, что ответила служанке на кухне в школе миссис Хэмфри, когда мы, десятилетние школьницы, накрывали вечеринку в полночь в своих спальнях, – напомнила Филиппа, заработав поощрительную улыбку леди Джейн. Затем, подойдя поближе, прошептала: – Прошу тебя, Джейн, я буду у тебя в долгу. – Зная леди Джейн, нетрудно было предположить, что скоро ей придется пожалеть о своих словах, но надо было как-то достучаться до нее. Озорная искра зажглась в глазах леди Джейн, и она, кивнув, удалилась из комнаты. Филиппа вернулась к постели Маркуса, которому Бирн помогал освободиться от вечернего костюма. Тот заскрипел зубами, когда обнажилась его рука когда-то в крахмально-белоснежном, а теперь – красно-фиолетовом рукаве.

– Он потерял много крови, – страдальчески прошептала Филиппа.

– Он потеряет ее еще больше, когда мы начнем извлекать пулю.

– Но вы хотя бы знаете, как это делается? – спросила Филиппа. – Вам уже приходилось заниматься этим когда-нибудь?

– Однажды я выковырял пулю из него, – ответил Маркус. – Теперь, похоже, настала его очередь. Надо отрабатывать долги.

Бирн насмешливо фыркнул, а затем, помрачнев, посмотрел на Филиппу:

– А теперь, может быть, вы объясните мне, кто проделал в нем эту дыру?

– Мне нечего сказать, – ответила она. – Я никогда прежде не встречала этого человека и не знаю его имени.

– Так опишите его, – потребовал Бирн, и Филиппа подчинилась.

– Некрупный, невысокий. После полудня он был одет как местный фермер: соломенная шляпа, сермяжные серо-черные брюки… Ужасная материя. Но что касается вечера, я не знаю. Было слишком темно, и он был, по-видимому, весь в черном. Возможно, даже в вечернем фраке или смокинге…

– Возможно?

– Возможно, и нет. Наверное, мне просто показалось.

– Бирн, это был он, – произнес Маркус. – У него был пистолет…

– Допустим, – кивнул Бирн, принимаясь расхаживать по комнате. – А может ли он еще оставаться где-то поблизости? – резко повернувшись, спросил он.

После небольшой паузы Маркус кивнул.

– И где, по-твоему, он может быть?

– Он может заявиться и в дом, если ему там что-нибудь надо. Но я думаю, он вернулся к конюшням, чтобы наслаждаться всеобщей паникой, которую сам же и устроил.

Бирн побарабанил пальцами по рукоятке своей трости.

– Время сейчас решает все… – произнес он.

– Но что же будет с Маркусом? Он нуждается в вашей помощи! – вскричала Филиппа.

Братья переглянулись.

– Все будет как надо. Отправляйся, – произнес Маркус. Бирн бросил быстрый взгляд на Филиппу, как бы заново оценивая ее.

– Пожалуй, я отложу возвращение моего долга до другого случая, – произнес он и шагнул за дверь, оставив Маркуса и Филиппу вдвоем.

– Он… он не собирается вытаскивать пулю? – спросила изумленная Филиппа.

– Нет, – отвечал Маркус. – Ты сделаешь это… Земля зашаталась у нее под ногами.

– Ты… ты действительно сказал это или мне послышалось?

– Да, сказал, – решительно произнес он.

– О Боже!

Он вздохнул, удобнее усаживаясь на постели.

– Прежде всего, ты должна освободить меня от этой прилипшей рубашки.

Она обязана справиться, решила про себя Филиппа. Это в человеческих силах. Все равно что вытащить занозу, уговаривала она себя. Главное – не поддаться страху, не запаниковать. Надо подойти к этому как к любому делу, хладнокровно и рассудительно.

Молча вознеся молитву к Небесам, Филиппа взялась за узел шейного платка и развязала его. Пальцы ее действовали довольно уверенно. Затем она освободила из рубашки его здоровое плечо и, уткнувшись взглядом в мускулистую грудь, ощутила, чуть ли не девическую застенчивость и волнение. «Никаких сантиментов, – мгновенно приказала она себе, – только дело».

Филиппа чувствовала его взгляд на своем лице, следивший за каждым ее движением. Упрямо поджав губы, она продолжала свою работу. Однако когда она сосредоточилась на окровавленном плече, в ее глазах появился страх. Какое-то время она пребывала в растерянности, пока Маркус не окликнул ее:

– Филиппа, слушай меня. Не надо резких движений, действуй осторожно, как только сможешь. И все будет прекрасно.

– Все будет прекрасно… – эхом отозвалась она, приподнимая край липкой материи. – Прекрасно, прекрасно, да… – бормотала она.

Он улыбался, глядя на нее, хотя его лицо было искажено от боли.

– Хорошая девочка, – похвалил он.

Кровь снова стала сочиться из открытой раны. Хорошо, что пуля вошла наискосок, под углом, и края раны были открыты.

– Филиппа, а теперь слушай меня внимательно. Я буду говорить тебе, что надо делать. Рискнешь?

Его голос был спокойным, но за матовой непроницаемостью его темных глаз угадывались боль и тревога.

– Конечно! Я Филиппа Беннинг и не привыкла отступать. Я справлюсь с любым испытанием. Положись на меня.

Наклонившись, он поцеловал ее в лоб бесстрастно и успокаивающе. И это придало ей силы.

– Говори, с чего нужно начать, – произнесла она. Однако ее вопрос остался без ответа – в этот момент раздался стук в дверь. Филиппа, подбежав к двери, глянула в замочную скважину.

– Это леди Джейн, – сказала она.

– Я ограбила бельевую и буфет, – объявила леди Джейн, появляясь с полными руками. – И набрала воды в кувшин. Только мазь мне не удалось найти, потому что я не знаю, какая именно нужна. А спросить камеристку я постеснялась – вдруг она стала бы расспрашивать меня, я бы не знала, что ей ответить.

– О, Джейн! Неужели так трудно соврать что-нибудь? Ты могла бы сказать, что натерла ногу или даже порезала… когда избавлялась от старой мозоли! – не удержалась от шутки Филиппа.

– Не могла, потому что у меня нет никаких мозолей, да еще старых… – Она высоко вскинула голову. – А врать нехорошо, этому учат еще в школе. Это ты привыкла врать на каждом шагу, а я всегда стараюсь быть честной…

– Извините, леди, если я задела вашу тонкую чувствительность, – произнесла Филиппа. – У меня сорвалось с языка: я хотела сказать «от свежей мозоли». Но и это не важно. Просто после того как вы вывели нас с мистером Уортом из-под обстрела, я по глупости решила, что могу положиться на вашу сообразительность. Прошу прощения за ошибку.

– А я отнюдь не собираюсь просить у вас прощения за свою, – огрызнулась леди Джейн, сверкая глазами. – Ты всегда была такой. Ты думаешь, что весь мир должен крутиться вокруг тебя!

– Леди! – вынужден был вмешаться Маркус. – Может быть, вы отложите вашу дуэль на потом?

Филиппа почувствовала, что кровь бросилась ей в лицо, и она ослабила свою позицию, отступив на шаг от леди Джейн: их словесные перепалки могут длиться до бесконечности, знала она. Строго поджав губы, Филиппа принялась раскладывать льняные салфетки на столике перед постелью.

– А где же ваш брат? – спросила леди Джейн, застыв с бутылью бренди в руках.

– Он… у него срочное дело, – ответил Маркус. Наступила неловкая пауза. Никто не знал, что надо делать. Леди Джейн, казалось, была загипнотизирована видом обнаженной мускулистой груди Маркуса. Затем она перевела оценивающий взгляд на Филиппу.

– Вам нужно новое платье, – произнесла она. Филиппа печально оглядела когда-то кремово-серебряный шедевр от мадам Ле Труа. Подол был в грязи, атлас измят, а один рукав и бок в крови, появившейся, когда она поддерживала Маркуса на лестнице.

– Мне это известно, – холодно произнесла она. – Но по счастью, я любимая клиентка мадам Ле Труа.

– Я просто хотела сказать: если вы в таком виде выйдете в холл, то вызовете всеобщий ажиотаж.

Разумеется, Джейн была права. Но ее намного больше беспокоило положение Маркуса.

– Я найду для вас новое платье, – пообещала Джейн, берясь за ручку двери.

– Постой, – проговорила Филиппа, – ты хочешь осчастливить меня одним из своих нарядов?

– Не бойся, – сказала Джейн, – мне так и не пришлось обновить его на этом празднике. – С этими словами она скрылась за дверью.

– Отлично, – произнес Маркус, нарушая повисшее молчание. – Теперь-то мы уже можем продолжить?

– М-мы? Ты решительно не хочешь дождаться Бирна? Маркус покачал головой:

– Он вернется не раньше рассвета. А у нас есть все, что нужно для этой ничтожной операции. Я буду говорить тебе, что надо делать.

Льняные салфетки были скручены в жгуты, свежая вода перелита в чашку. Ножницы из наборчика для шитья, принадлежавшего миссис Тоттендейл, лежали на столе. К ним присоединилась пара пинцетов из запасов Маркуса. Бутыль бренди стояла рядом.

Для начала она аккуратно обработала поверхность вокруг раны влажной льняной салфеткой. Затем, поднеся свечу поближе, осмотрела рану.

– Ну и что ты там видишь, в этой моей дыре? – спросил он. – Можешь разглядеть пулю?

Раздвинув края ранки, Филиппа заметила слабый свинцовый блеск.

– Частично, – отозвалась она.

– Отлично. А можешь подцепить ее? Пинцетом, разумеется.

Она взяла со столика инструмент и замерла, широко раскрыв глаза.

Чувствуя ее состояние, Маркус предложил ей сделать глубокий, расслабляющий вдох, а затем глотнуть бренди. Это отчасти помогло. Она вдруг стала видеть отверстие более отчетливо.

– Полагаю, тебе надо лечь на живот, – сказала она. – Так нам обоим будет удобнее.

Помогая ему улечься, Филиппа заметила длинный шрам у него на боку. Она нежно провела по нему пальцем. Маркус повернул к ней голову.

– Ножевой, он у меня уже давно.

Она кивнула, собираясь запустить пинцет в свежую рану.

– Пора приступать, – поощрил он ее.

Филиппа осторожно ввела пинцет, но, к сожалению, рука ее не была достаточно тверда, чтобы действовать быстро и точно.

– Можешь сделать мне одолжение? – спросил Маркус. – Поговори со мной, отвлеки меня какой-нибудь болтовней.

– Конечно, – отвечала она напряженным голосом. – О чем бы ты хотел услышать?

– Скажи мне… – Он помолчал. – С каких пор и почему вы с леди Джейн стали врагами?

Она почувствовала, что пинцет, наконец, зацепил пулю.

– Это не поддается объяснению, – ответила Филиппа, опасаясь, как бы пуля не ушла глубже.

– Отлично, тогда перейдем к твоему браку. – Не слыша ответа, он продолжил: – Пока ты терзаешь мое плечо – леди Джейн или Алистэр Беннинг, на твой выбор.

– Я бы предпочла другую тему. Согласна перемыть косточки Бротону, – предложила Филиппа.

Маркус издал короткий смешок:

– Ты когда-нибудь думала о том, что если бы вы поженились, то были бы парой – Филипп и Филиппа?

Она усмехнулась:

– Разумеется, эта мысль приходила мне в голову.

– А тебе известно, что ты слишком хороша для него?

– Я знаю некоторых, которые вовсе не считают меня такой уж хорошей, – ответила она, скользя пинцетом по краю раны, что заставило Маркуса сжаться от боли.

«Лучше бы он закричал. Тогда, возможно, ему стало бы чуть легче», – пронеслось у нее в голове. Она слышала, каким тяжелым стало его дыхание, видела пот, выступивший на его коже. Она поняла, что единственный способ отвлечь его от боли – допустить его наконец в свой мир. И она решилась на это.

– Мой брак с Алистэром, – начала она, – был очень коротким. Это был мой первый сезон, я только начала выезжать в свет и сразу же встретила его, мужчину моей мечты: родовитая семья, красивый, обаятельный… Он вскружил мне голову.

– Ты была молода и хотела любить, – заметил Маркус.

– Да, я хотела любить. Мы выбрали для свадебного путешествия Венецию и поплыли туда на яхте, подаренной моим отцом. Но в пути часть команды слегла в лихорадке, которую подцепил и мой Алистэр. Через пять дней его не стало.

– И… и ты оплакиваешь его смерть до сих пор?

– Иногда. Я ведь похоронила мужчину моей мечты.

И в этот момент ее пинцет накрепко зажал пулю и потащил из раны. Нервное напряжение отпустило ее, металлический шарик упал на стол. Она поспешила приложить льняной жгут к ране, чтобы унять кровотечение.

– И что потом? – спросил он, успокаивая свое дыхание.

– Потом я узнала о нем всю правду, – отвечала она. На короткий момент она перенеслась мысленно в тот первый месяц после кончины Алистэра. Устав быть предметом жалости и участия со стороны его семьи, она решила переселиться в их фамильный особняк на Гросвенор-сквер, который она унаследовала. И тут она открыла, что от этого дома остался лишь приличный фасад, а внутри все сыпалось и нуждалось в ремонте. А затем в двери постучали кредиторы. Чтобы не уронить своего достоинства, ей пришлось поддерживать миф о его богатстве и разыгрывать роль безутешной вдовы. В глазах общества любящие безутешные вдовы намного приятнее неуравновешенных и обделенных в средствах.

Это было все, что она пожелала ему рассказать.