Глава 23
Она лежала на диване, а раскрытый компьютер стоял на журнальном столике, когда приехал Лютер. Он напоминал повелителя преисподней — правда, сильно измочаленного повелителя. Двинувшись на Грейс, он произнес, сопровождая каждое слово ударом трости:
— Чем — стук — черт — стук — побери — стук — ты — стук — тут — занимаешься? — Стук.
— Не прикасайся ко мне! — вскрикнула Грейс. Она соскочила с дивана и метнулась, пряча кисти рук под мышками, к открытой двери на балкон.
Лютер остановился, будто громом пораженный.
— Ты боишься, что я ударю тебя? — спросил он. Судя по выражению на его лице, ему было очень больно в это верить.
— Нет, — с досадой ответила Грейс. — Естественно, нет. Я просто попросила не прикасаться. Пока, во всяком случае. Ко мне опять вернулась чувствительность.
— Проклятие. — Лютер все еще сердился, но выражение боли исчезло с его лица. — Ладно, расскажи, что произошло.
Грейс представила ему, как она надеялась, подробный, профессионально составленный отчет. Она ожидала, что, выслушав ее, Лютер тут же возьмется за телефон и позвонит Фэллону Джонсу. Но вместо этого он довольно долго молчал и задумчиво смотрел на нее, как будто видел впервые.
— Ты использовала этот прием на горничной, — наконец произнес он. — Ты говоришь, что уже применяла его?
— Несколько раз. — Грейс разомкнула руки и взглянула на свои ладони. — После смерти матери я оказалась в приемной семье. Я ушла от них примерно через полгода. И какое-то время бродяжничала. Среди бездомных много извращенцев.
— Еще бы, — буркнул Лютер.
Грейс никак не прокомментировала его слова.
— Некоторые из них — экстрасенсы, которые научились манипулировать людьми с помощью своего дара. Там был один сутенер с довольно причудливым даром харизмы. Он мог соблазнить любую девчонку, буквально влюбить ее в себя. И она была готова на все ради него.
— И тогда он выпускал их на улицы, и они зарабатывали для него деньги.
— Я вижу, ты встречал этот специфический вид помойной крысы, — тихо произнесла Грейс.
— Да. — Лютер не стал вдаваться в детали.
— Иногда я выходила на улицы вместе с этими девчонками. Я использовала свой дар, чтобы предупреждать, кто из клиентов неопасен, а кого надо опасаться. Однажды сутенер обнаружил, что девчонки отказывают некоторым опасным клиентам. Он пришел в ярость. Он решил избить одну или двух, чтобы другим неповадно было. Я увидела, что он задумал. Я даже узнала, кого из девчонок он собирается бить первой, — новенькую, самую младшую. Я была рядом с ней, когда он пришел за ней. Ее охватил дикий ужас. Его окружало плотное желание насилия. Когда он потянулся к ней, я взяла ее за руку и открылась на полную мощность, я подпитала ее ауру своей энергией и сформировала своего рода барьер. В тот момент, когда он прикоснулся к ней, он вспыхнул.
— Определись со значением «вспыхнул», — сказал Лютер. — Сгорел?
— Нет, — поспешно возразила Грейс. — Я не убивала его, честное слово.
— Да мне плевать, убила ты его или нет.
— Гм. — Она прокашлялась. — В общем, не убила. Но что-то произошло, когда он вошел в контакт с моей аурой. Как будто его энергетическое поле замкнуло на несколько секунд. Не могу это объяснить. Знаю только то, что на какое-то время он потерял сознание. И девчонка тоже. Однако когда она пришла в себя, она была в полном порядке, только слегка удивлена.
— А сутенер?
— А вот с ним все было плохо. Как будто у него случилось нервное расстройство. Он словно потерял голову. Думаю, и его дар навсегда изменился. Я не знаю, что это было, но что-то явно подействовало не только на его паранормальные способности, но и на нормальное восприятие. Он стал психом и вскоре куда-то исчез из окрестностей. Потом до нас дошел слух, что его убили в перестрелке, которой закончилась какая-то сделка с наркотиками.
— Были, как ты говоришь, и другие случаи?
— Несколько, — призналась Грейс. — Эта техника работает и против неэкстрасенсов. Как-никак у всех есть аура. Но каждый раз, когда мне приходится применять ее, ко мне возвращается чувствительность.
— Гм.
Грейс ждала, но Лютер ничего не добавил, он просто стоял и, по всей видимости, размышлял.
— Ну? — подстегнула его Грейс.
— Думаю. Как ты считаешь, ты сегодня урезала ауру певицы?
— Нет. Она была слишком сильной. К счастью, когда она вышла из себя, то утратила и контроль над своим даром. А потом на этаж приехал лифт, она запаниковала и убежала.
Лютер пристально смотрел на нее.
— А что произошло бы, если бы певица не сбежала?
— Не знаю, — пожала плечами Грейс. — Наверное, исход зависел бы от того, кто из нас сильнее. Нам не довелось закончить поединок. Я бы сказала, что между нами была ничья.
— Я не желаю, чтобы ты брала реванш. Ясно?
Грейс поежилась.
— Поверь мне, я к этому не стремлюсь. Ладно, начинай кричать на меня.
Воцарилось долгое молчание.
— Ты не кричишь, — удивленно произнесла Грейс.
— Не обольщайся, мне очень хочется наорать на тебя.
— Но?
— Но ты спасла жизнь горничной. Это гораздо больше, чем ожидается от агента «Джонс и Джонс» в подобной ситуации.
Грейс неожиданно повеселела.
— Спасибо.
— Ты уверена, что мне нельзя прикасаться к тебе? — спросил Лютер.
Грейс снова погрустнела.
— Я сильно обожглась. Уйдут дни, а может, и недели на то, чтобы руки вылечились. — Миг профессиональной гордости был кратким, как вспышка молнии. Она с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться. — Это ужасно досадно, потому что я только что оправилась от предыдущего ожога.
— А могу я предложить тебе провести эксперимент? Как ты сама говорила, тот факт, что мы оба чтецы ауры, может иметь некое защитное действие.
Грейс поколебалась.
— Давай.
— Прикасаться будешь ты. Так тебе проще будет контролировать себя.
Несколько секунд Грейс не двигалась. «Ты агент „Джонс и Джонс“. Иди на риск».
Она медленно приблизилась к Лютеру и остановилась в двух футах от него. Он поднял руку ладонью вверх. Грейс осторожно прикоснулась к ней кончиками пальцев. Ничего не последовало — ни шока, ни резкого приступа боли. Ее охватило безумное облегчение. Она уверенно положила ладонь на его раскрытую руку.
— Как здорово! — восторженно произнесла она. — Я могу прикасаться к другому человеку почти сразу после инцидента — со мной такое впервые. Наверное, все эти годы я встречалась с неправильными мужчинами.
Лютер хмыкнул, схватил ее за руку, притянул к себе и крепко поцеловал. Грейс задыхалась, когда он выпустил ее.
— Не шути так, — мрачно предостерег ее Лютер. — Я еще не отошел от того сообщения, что ты мне послала. Думал, у меня сердце остановится.
— Их, мистер Джонс, называют Сиренами, — сказала Грейс в телефон. — Это очень редкий дар. Вот поэтому вы о них никогда не слышали. В архивах Общества сведения о них попадаются столь редко, что многие из сотрудников Генеалогии считают их скорее мифом, чем реальностью.
Грейс снова сидела на диване. Она была сильно измотана, и поэтому ее крайне удивляло, как у нее еще хватает сил извлекать суть из текста на мониторе компьютера, а потом складно излагать ее своему начальнику. Ее то и дело сотрясала дрожь — последствия впрыска адреналина в кровь. Еще не скоро ее нервная система успокоится настолько, чтобы она могла заснуть.
Зато она все еще может прикасаться к Лютеру. Радость наполняла ее душу.
Лютер стоял у окна, наблюдая, как водная гладь сверкает и переливается в лучах жаркого послеполуденного солнца, и одновременно слушал разговор с Фэллоном. Он снова вернулся в то состояние, которое Грейс мысленно называла «профессиональный режим»: стал хладнокровным, жестким и очень сосредоточенным.
— Что такое Сирена? — спросил Фэллон. — Это своего рода гипнотический дар?
— Он имеет отношение к гипнозу только в том, что парапсихическая энергия передается голосом. Для него обязательно требуются очень высокие, чистые ноты, а их мало кто может взять. Кроме того, среди населения имеется немало Сирен, но только у нескольких хватает силы сгенерировать убийственную волну энергии.
— А что с остальными? Почему мы не слышали о несмертоносных Сиренах?
Грейс слабо улыбнулась:
— Слышали, сэр, просто вы об этом не догадывались. Их называют оперными певицами.
— Оперными певицами? — Судя по голосу, Фэллон был в крайнем замешательстве.
— Не все из них Сирены, естественно. Только, как я подозреваю, лучшие колоратурные сопрано. А еще многие Сирены просто не знают о своей паранормальной природе. Нет, я выражусь иначе. Оперные певицы славятся своим самомнением. Некоторые из них действительно считают свой талант паранормальным.
— Что, черт побери, вы имеете в виду?
— Вспомните, вы же часто слышали, как об оперной певице говорят, что она обладает «гипнотическим даром». В истории не раз рассказывалось, что различные певицы умели приводить в экстаз или в оцепенение свою аудиторию.
— Гм.
Грейс перевела взгляд на монитор компьютера и быстро пробежала глазами текст.
— Высокий уровень дара, способный разрушить нервную систему человека, появляется исключительно у женщин, потому что для него нужно обладать настоящим колоратурным сопрано — ведь только таким голосом можно взять высокие, смертоносные ноты. Дар связан не только с голосом, но и с их сексуальностью, поэтому их и называют Сиренами.
— Оперные певицы сексуальны? — Фэллон был огорошен.
— Сэр, мне очень жаль, что приходится открывать вам прописные истины, но оперные певцы — мужчины и женщины — уже стали легендой благодаря своей сексуальности. Богатые, властные мужчины не могут устоять, в частности, перед сопрано. Вспомните Марию Каллас и Аристотеля Онассиса.
При этих словах Лютер обернулся и слегка изогнул бровь. Грейс сделала вид, что ничего не заметила.
— Вы сказали, что та певица сумасшедшая? — спросил Фэллон.
— Ну, все зависит от того, что вы вкладываете в слово «сумасшедшая». В ее ауре присутствовала определенная нестабильность, но она смогла разработать и претворить в жизнь сложный план. Я почти уверена, что она зашла в шестьсот четвертый, чтобы причинить вред кому-то, вероятно, Юбэнксу.
— Вы считаете, что она собиралась дождаться его в номере?
— Я уверена в этом.
— А как же телохранитель?
— Может, она не знала, что он есть у Юбэнкса. Или решила, что ей по силам справиться с обоими. Как бы то ни было, в план вмешалась горничная. Сирена страшно разозлилась на нее за это. — Грейс поежилась, вспомнив сцену. — Клянусь, певица вела себя как настоящая дива, которой помешали во время выступления.
— Попытка убить горничную выглядит слегка чрезмерной при сложившихся обстоятельствах, — сказал Фэллон. — Сирена вполне могла выкрутиться, наболтав настоящей горничной, что она якобы новенькая.
— Она оперная певица, и она умственно нестабильна. Ринуться в атаку — это, вероятно, ее вторая натура.
— Вы действительно считаете, что она профессиональная певица?
— В этом нет никаких сомнений. Я абсолютно уверена, что она когда-то пела на профессиональной сцене. Возможно, и сейчас поет.
— Вы говорите, что она обвинила вас и горничную в том, что вы прервали ее выступление?
— Я понимаю, сочетание слов необычное. Может, эта Сирена и не в себе, но она считает себя звездой. Поверьте, все это есть в ее профиле.
— А что вы скажете о горничной? — спросил Фэллон. — Она что-нибудь помнит?
Лютер все еще смотрел на Грейс. А она продолжала смотреть на монитор компьютера. Ложь — вещь коварная, и сейчас, когда она вымотана до крайности, нужно соблюдать особую осторожность. Как всегда, она впустила в свои слова столько правды, сколько было возможно.
— Почти ничего, — ответила Грейс. Правда. — Как я вам сказала, она упала в обморок, когда Сирена начала петь ей. — Не совсем правда. Она потеряла сознание из-за нее, а не из-за певицы. — Когда она пришла в себя, с ней все было в порядке. Я проверила ауру. Она выглядела здоровой. — Правда. — Она помнила только то, что шла по коридору и увидела, как какая-то горничная убирает шестьсот четвертый. Все последующие события в памяти не сохранились.
— Что вы ей сказали? — спросил Фэллон.
— Что я увидела, как она потеряла сознание, и поспешила ей на помощь.
— Все правда. Отлично. Мне это очень нравится во лжи. У вас талант, Грейс.
Несмотря на беспокойство, Грейс ощутила прилив гордости. Она машинально расправила плечи.
— Спасибо, сэр.
— Итак, каков сухой остаток? Никто не стал вызывать службу безопасности гостиницы? — спросил Фэллон.
— Именно так. Горничная и ее начальник пришли к выводу, что произошла какая-то путаница в расписании уборки, вот и все.
— Значит, Юбэнкс ни о чем не узнает, — удовлетворенно заключил Фэллон.
— Да, сэр, — согласилась Грейс. — Лютер недавно проследил за ним. Юбэнкс вернулся с гольфового поля вместе с остальными и прямиком отправился в свой номер. Судя по всему, у него не возникло никаких подозрений, потому что сейчас он находится на массаже в оздоровительном центре.
— Что означает, что его телохранитель не выявил споры насилия, которыми наверняка кишит все помещение.
— Как я вам говорила, у телохранителей профиль охотника недоразвит.
— Наверняка из-за препарата, — заключил Фэллон. — Проклятие, мне не терпится узнать, откуда он у них берется.
Что-то в его голосе напомнило Грейс, что Фэллон Джонс является потомком длинной череды охотников. Да, в его даре есть некоторые необычные отклонения, но, как и у всех охотников, в нем быстро вспыхивает азарт преследования.
— Да, сэр, — сказала она.
— Вы можете описать певицу?
— Нет, сэр. К моему великому сожалению. Когда она выбежала из шестьсот четвертого, я поняла, что, кроме парика и больших очков, на ней был еще и толстый слой грима. Думаю, ей немного за тридцать, и могу сказать наверняка, что она высокая и стройная и что у нее хорошо развита мускулатура плечевого пояса, но это все.
— Стройная? Мне казалось, что оперные певицы толстые, как бочки.
— Это обобщение, сэр. Да, верно, среди певиц есть очень толстые. Многие женщины, исполняющие Вагнера, вероятно, покупают себе одежду в магазинах для полных. Но на сцене есть и много стройных. Некоторые из самых знаменитых сопрано — невысокого роста и тоненькие.
— Вы уверены, что это было сопрано?
Грейс вспомнила о разлетевшемся на осколки стакане.
— Абсолютно. Колоратурное сопрано. У таких певиц широчайший диапазон. Я не специалист, но даже я смогла определить, что она обладает неповторимым умением держать самые высокие ноты. Во всяком случае, это у нее получалось, пока ею не завладела ярость.
— Вы видели ее ауру. Мне нужен полный профиль.
— Да, сэр. Я постараюсь составить его побыстрее. Но мне нужно время, чтобы проанализировать его, если вы не возражаете. А еще мне нужно изучить кое-какие генеалогические архивы. Ведь речь идет об очень редком даре.
— У нас мало времени, мы не можем тратить его впустую. — В голосе Фэллона слышалось нетерпение.
— Я понимаю, сэр. Но я не хочу ошибиться. Я сейчас не в лучшей форме.
— Ладно. Поспите немного, а потом сразу звоните мне.
— Да, сэр.
— Передайте Малоуну, что на остров прибыли последние из наблюдателей. Они возьмут на себя слежку за пятеркой из «Найтсшейд». А вы двое можете собирать вещи.
Грейс охватило разочарование. Ее приключение в качестве агента «Джонс и Джонс» подходит к концу.
— Что дальше, сэр? — спросила она.
— В дополнение к слежке за людьми из «Найтсшейд» я свяжусь с Гарри Суитуотером.
— Зачем?
— Сирена, с которой вы столкнулись, может быть профессионалом.
— Профессиональной оперной певицей? Ну да, я тоже так считаю.
— Нет, профессиональной женщиной-киллером, — терпеливо поправил ее Фэллон. — Кто-то нанял ее, чтобы устранить агентов «Найтсшейд». Это означает, что она может быть частным подрядчиком. Суитуотер знает всех своих конкурентов. Если повезет, он сможет дать мне наводку. Черт, я должен был раньше услышать о ней.
— Сомневаюсь, сэр. Профессиональные убийцы — это, насколько мне известно, хладнокровные люди, во всяком случае, когда они работают. — Не могла же она говорить, что на своей прежней работе встречалась с несколькими киллерами благодаря тому, что Мартин ввязался в торговлю оружием. — Та Сирена была дивой, как я уже сказала, она пришла в ярость, когда ее выступление прервали. Я бы не утверждала, что неустойчивый темперамент и недостаток эмоционального контроля — это качества профессионального убийцы.
— В любой профессии есть свои издержки, — сказал Фэллон. — Дайте мне поговорить с Малоуном.
Грейс послушно передала трубку Лютеру. Он выхватил ее с видом человека, приготовившегося к битве.
— Что? — резко произнес он. — Нет, она не возвращается в Эклипс-Бей. Пока, во всяком случае. Я увезу ее с собой.
В душе Грейс поднялась радость.
— Почему? — спросил Лютер. — Потому что эта чертова Сирена психованная. Сегодня Грейс привела ее в ярость. Кто поручится, что это не разовьется у нее в одержимость? Нет, я не утверждаю, что она станет преследовать Грейс, но и пускать дело на самотек не хочу. Грейс остается со мной, пока ты не разыщешь певицу и не нейтрализуешь ее.
Радость Грейс тут же угасла. Лютер оставляет ее, но исключительно потому, что беспокоится за ее безопасность. Что ж, придется смириться. Она согласна воспользоваться любым предлогом, чтобы продлить их сотрудничество.
— Позвони мне, как только что-то узнаешь. — Лютер закончил разговор и посмотрел на Грейс. — Я понимаю, что тебе надо поспать, — сказал он. — Но поспать не получится. Я хочу увезти тебя с острова.
— Ладно, соберу вещи. — Она встала с дивана. — Только мне не повредил бы кофе.
— Я закажу в номер. Выпьешь в машине по дороге в аэропорт.
— Ладно.
— И пока будешь пить кофе, расскажешь мне, что произошло год назад, — добавил он угрожающе тихим голосом.
Грейс застыла как вкопанная у двери в спальню.
— То есть?
— Ты целый год страдала от повышенной чувствительности. Я уверен, что инцидент, подстегнувший ее, был чуть более драматичен, чем сегодняшнее происшествие. Ты сказала, что тебе потребуется всего несколько недель, чтобы прийти в себя. Сделав кое-какие подсчеты, я сделал вывод: год назад произошло нечто более серьезное, чем сегодняшний инцидент.
Грейс взволнованно вздохнула.
— Ты ведешь себя как коп.
— Ага, иногда. Послушай, мне плевать, что ты врешь Фэллону. Но мне нужна правда. Твоей жизни может угрожать опасность. Тебе придется довериться мне.
