Глава 17

— Лисичка! — С радостной улыбкой Эмма Гренвилл влетела в свою приемную и крепко обняла Викторию. — Ты самый последний человек, кого я ожидала увидеть в Гэмпшире. Что ты тут делаешь?

В ответ Виктория расплакалась — наверное, в шестой или седьмой раз за этот день. Она стала такой плаксой, что потеряла счет слезам.

— Мне нужна твоя помощь, — всхлипывая, проговорила она.

Эмма указала ей на стул, а сама села напротив.

— Я всегда готова тебе помочь, — откликнулась она деловым тоном. — Извини, что тебе пришлось так долго ждать.

— Все хорошо и… спасибо.

— Молли сказала, что ты приехала в компании молодого человека и пожилой леди, но потом они уехали.

— Это родственники Синклера — они продолжили путь в Олторп.

— Без тебя, а твоего лорда Олторпа, очевидно, днем с огнем не сыщешь.

Да уж, проницательности Эмме было не занимать.

— Это очень длинная история, не знаю, сколько у меня уйдет времени, чтобы все рассказать.

— Тогда расскажи ее покороче, и лучше всего за обедом, а то сейчас ты, дорогая, очень бледная. Мои девочки будут рады встретиться с тобой. Знаешь, ты ведь теперь знаменитость.

Виктория нехотя улыбнулась:

— Ты всегда умеешь улучшить мое настроение. — Она вздохнула. Хотя и приятно излить свои беды все понимающей Эмме, сначала ей необходимо разобраться в их отношениях с Синклером. — Обещаю рассказать тебе все очень скоро, но в данный момент мне нужна карета, лошадь или наемный экипаж.

Эмма заколебалась.

— Все-таки, что случилось?

— Мы с Синклером поссорились, и он отослал меня в загородное имение, так как беспокоился обо мне и хотел уберечь от опасности.

— От опасности, — повторила Эмма. — Тогда, возможно, тебе следует делать то, что он говорит.

Виктория покачала головой.

— Я беспокоюсь за безопасность мужа, — ее голос дрогнул, — и не покину его. Не знаю, что для меня лучше, но только не отъезд из Лондона, где он ежеминутно рискует жизнью.

В ярких, словно у газели, глазах Эммы проглядывало сочувствие. Она сжала пальцы подруги.

— Мне бы хотелось как-нибудь встретиться с ним, — сказала она. — Никогда не думала, что увижу Лисичку, потерявшую свое сердечко.

— Ох! Эмма, надеюсь, однажды такое произойдет и с тобой. Если это не самое ужасное на земле, то… самое прекрасное.

Смеясь, Эмма обняла ее.

— Основываясь на твоей характеристике, я думаю, лучше остаться старой девой, так что большое спасибо. И конечно, ты можешь взять Пимпернела, но я не позволю тебе скакать в темноте.

Виктория нахмурилась:

— Ты рассуждаешь как директриса, хотя лишь на три года старше меня.

— Я и есть директриса, и ты должна быть примером для моих учениц. Можешь отправиться завтра утром — у тебя будет достаточно времени, чтобы рассказать мне свою историю.

Несмотря на желание немедленно отправиться в путь, Виктория понимала, что Эмма права — в темноте она скорее всего потеряет дорогу или ее схватят разбойники, а ведь теперь ей надо считаться не только с собой или Синклером. Она ужасно скучала по нему. У нее болело сердце — так ей хотелось снова увидеть его; она мечтала, чтобы он обнял ее и между ними больше никогда не было секретов. Может быть, это будет не что иное, как сказка, но она хотела сказать ему: у них будет ребенок, а после услышать от него, как он ее любит.

Виктория вздохнула:

— Все началось однажды ночью в саду леди Фрэнтон.

— Так он не приходил?

— Нет, милорд.

Синклер смотрел на Майло, словно желая, чтобы дворецкий изменил свой ответ. Он пропустил ленч, но Кингсфелд не мог знать, что его не было дома.

— А как насчет записки?

— Нет, милорд. Ни посетителей, ни почты.

— Проклятие! — пробормотал Синклер. Он всегда ненавидел ожидание. — Если кто-нибудь придет, я у себя.

Маркиз направился в кабинет, однако, перешагнув порог, сразу понял, что совершил ошибку. Письменный стол Виктории, аккуратный и пустой, стоял под окном в лучах бледного полуденного солнца.

Повернуться и уйти, но это вряд ли поможет. Все в Графтон-Хаусе напоминало о Виктории: каждый цветок в вазе, каждое украшение на стенах, каждое пятно солнечного света — все, казалось, было окрашено мыслями о ней.

После двух лет поисков почти точно определилось, кто убил Томаса. Синклеру следовало быть довольным и испытывать чувство облегчения, но вместо этого он шагал по кабинету, скучая по жене и думая о том, как жестко с ней обошелся и сможет ли когда-нибудь заслужить прощение, не говоря уже о ее любви.

Около часа маркиз ходил взад и вперед по ковру, пока не подумал, что скоро сойдет с ума от нетерпения. Заседание парламента могло затянуться надолго. Оставалось надеяться, что любопытство приведет Кингсфелда домой пораньше — там он найдет все перевернутым, и Синклер окажется самым вероятным виновником случившегося.

Входная дверь наконец открылась, и послышался женский голос. Когда маркиз подошел ко входу, то, к своему удивлению, увидел в холле леди Килкерн, разговаривавшую с Майло.

— Миледи? — Он обошел дворецкого. — Что…

Она ударила его по лицу, и он покачнулся.

— В чем дело?

— Как вы могли позволить ей уехать? — отрывисто спросила Александра, сжимая кулачок и явно намереваясь стукнуть еще раз.

— Вас это не касается, — ответил он, потирая скулу. Черт побери, у него вовсе не было намерения раскрываться перед ее друзьями.

— Вы нас не оставите на минуту? — сказала графиня, глядя на Майло.

Синклер взял ее под руку и повел вниз по ступеням к посыпанной гравием дорожке.

— Извините, если я оскорбил вас, — сказал он, направляя Александру к поджидающей ее карете, — но лучше мы поговорим об этом потом. Во всяком случае, не сегодня.

— Отлично, я уезжаю. Но прежде мне надо сообщить вам одну новость, хотя она совершенно меня не касается.

Он снова потер скулу.

— О чем вы?

— Ваша жена носит под сердцем ребенка, — заявила она, сверкнув глазами.

Синклер побледнел; земля закачалась под его ногами, и он вынужден был присесть на нижнюю ступеньку лестницы.

— Что?

Она кивнула:

— Принимая во внимание то, как вы кричали на нее, Виктория вряд ли успела вам это сообщить, но она заслуживает счастья, а это в ваших руках, лорд Олторп. Не хочу, чтобы вы разочаровали ее.

Подобрав юбку, графиня села в экипаж и дала знак кучеру отправляться. Карета тронулась с места и вскоре скрылась из виду, а Синклер долго сидел около дороги, глядя в землю. Его ребенок. Так вот почему она была так огорчена. А он показал себя неуклюжим невежей и полным идиотом, хотя определенно поступил правильно, отправив ее подальше от Лондона. В имении Олторпов она будет в безопасности, пока он сможет приехать, извиниться перед ней и признаться в любви.

Маркиз медленно поднялся и пошел в дом, не замечая стоявшего в дверях Майло. Он скоро станет отцом. Боже правый!

Уже наступили сумерки, когда Синклер наконец услышал, как открылась входная дверь. Потом до него донеслись глухие мужские голоса. Он опустился в кресло, держа в руке пистолет и жалея, что вынес из кабинета массивный стол Томаса: пустить пулю в Кингсфелда с того же места, на котором сидел его брат, было бы актом справедливости.

Дверь кабинета открылась, однако дверной проем оставался пустым.

— Это Криспин. Смотри не прострели мне голову.

Синклер выругался.

— Входи же, черт побери!

Шотландец не спеша вошел в комнату; за ним шествовал Уолли. Когда следом появился Бейтс, хозяин кабинета вскочил так поспешно, что чуть не опрокинул кресло.

— Что случилось? — отрывисто спросил он.

— Пока не ясно. Мы опорожнили ящики стола Кингсфелда и вытащили половину книг с его полок, чтобы было убедительнее. — Выражение лица Криспина стало еще более мрачным. — Это моя вина. Я направился сюда на случай, если понадобится моя помощь, а Уолли остался наблюдать за Ховарт-Хаусом.

— И что же?

Уолли откашлялся.

— Кингсфелд приехал домой словно по расписанию, но не прошло и пяти минут, как он выскочил из дома, словно за ним черти гнались, забрал у конюха свою лошадь и ускакал. Я решил, что он направился сюда, поэтому заехал посмотреть, вернулся ли Бейтс — думал послать его за нужными тебе бумагами.

Синклер медленно сел на край стола.

— Так куда уехал Кингсфелд? — отрывисто спросил он. — Здесь этот мерзавец не появлялся.

— Не имеем представления, Син, он пропадает уже больше часа.

— Есть еще клубы. — Синклер поднялся на ноги и шагнул к двери. — Нам следует разделиться.

— Мы уже проверили клубы, — сообщил Криспин. — А также «Джентльменов Джексона» и каждый магазин на Бонд-стрит.

У Синклера от охватившего его гнева кровь закипела в жилах.

— Проверьте все эти места еще раз. Я поеду в Ховарт-Хаус и выколочу из Джеффри, куда отправился его хозяин.

— И куда, по-твоему?

— Лучше найдите его, — мрачно сказал маркиз, чувствуя, как в груди у него все сжимается, — потому что я даже не хочу думать, где он может быть.

В глубине души он уже знал. Если бы Кингсфелд был глуп, ему не удалось бы целых два года избегать подозрений. Виктория могла отправиться куда угодно, но то, что одновременно с ней уехали Августа и Кит, значительно сужало возможные конечные пункты. В своем горячем желании защитить близких он собственными руками сделал всех троих уязвимыми перед лицом убийцы. Если только с ними что-нибудь случится…

— Син?

— Встречаемся здесь через час. Как только увидите Кингсфелда, хватайте его не церемонясь.

Когда они уходили, в холле стоял Майло с выражением изумления на лице. Синклер решил, что пришло время перестать прятаться в тени.

— Майло, нужно, чтобы ты понаблюдал за лордом Кингсфелдом. Выбери трех слуг, и все вооружитесь.

— Милорд?

— Я уверен, что Томаса убил Кингсфелд, и не хочу, чтобы он бродил там, где может нанести вред еще кому-то.

Дворецкий расправил плечи.

— Если он появится здесь, то отсюда ему уже не уйти.

Маркиз кивнул.

— Ты можешь доверять им, — сказал он, указывая на своих товарищей, — как и лорду Килкерну.

— Хорошо, милорд.

Почти все огни в Ховарт-Хаусе были погашены, что казалось плохим знаком. Кингсфелд не возвращался, и слуги не ожидали его в ближайшее время.

Синклер постучал в дверь.

Не прошло и минуты, как Джеффри распахнул ее.

— Лорд Олторп? Боюсь, что лорда Кингсфелда нет дома.

— Где же он?

— Не могу знать.

— К вам сегодня проникли взломщики, не правда ли?

Дворецкий немедленно насторожился.

— Да, милорд. Откуда вам известно?

— Потому что я сам сделал это. — Синклер шагнул внутрь и захлопнул дверь. — Где Кингсфелд?

— Милорд, пожалуйста, отпустите.

— Джеффри, не доводи меня до крайности, иначе я пересчитаю тебе зубы. — Он оттолкнул дворецкого к стоящему в холле столу.

— Это в высшей степени незаконно.

— Лучше отвечай на мой вопрос, немедленно.

— Не могу. Артур! Марвин!

Синклер нахмурился:

— Это очень глупо с твоей стороны.

Двое дюжих слуг ворвались в холл.

— Вам лучше отпустить его, милорд! — прорычал тот, что был повыше, и сделал шаг вперед.

Синклер выхватил из кармана пистолет и приставил его ко лбу дворецкого.

— Твой хозяин убил моего брата, Джеффри; не думай, что я не отплачу тем же. Спрашиваю в последний раз: где этот проклятый граф Кингсфелд?

Дворецкий охнул.

— Я не… — Глаза Джеффри закатились, и он грузно осел на пол.

— Черт, — проворчал Синклер, и тут же один из слуг ударил его.

С трудом удержавшись на ногах, Синклер нанес ответный удар рукояткой пистолета в лоб нападавшему. Сжав оружие в руке, он направил его на второго слугу.

— Ты кто? — резко спросил он.

— Мар… Марвин.

— Марвин, я задам тебе один вопрос; если ты не ответишь, я пущу тебе пулю в лоб, а затем спрошу о том же Артура, когда он придет в себя. Ты понял?

— Да, милорд.

— Отлично. Так где же Кингсфелд? Достаточно будет разумного намека — Синклер не был вполне уверен, что слуга ответит ему, поэтому он достаточно сильно постучал по его лбу дулом пистолета. — Я не шучу!

— Но… он убьет меня!

— Я сделаю то же самое, только раньше, так что решай.

— Хозяин поехал в Олторп.

Сердце Синклера замерло.

— Один?

Марвин покачал головой:

— Уилкинс и двое других парней встретятся с ним по дороге.

— Еще что-нибудь?

— Мы должны отвечать, что граф отправился по неотложному делу в свое имение Кингсфелд и скоро вернется. Джеффри может все подтвердить.

— Тогда я рад, что не придется расправиться с ним. Тебе и твоему приятелю советую находиться здесь, когда я вернусь, — предупредил Синклер. — Будьте готовы повторить все, что ты только что сказал, столько раз, сколько потребуется; если сбежишь, я все равно найду тебя, ясно?

— Да, милорд.

— Впрочем, я передумал. Ты пойдешь со мной.

— Но…

— Шевелись, черт побери!'

Марвин неохотно проследовал за Синклером на улицу.

— Найми карету, — приказал маркиз.

Отчаянно ругаясь вполголоса, Марвин все же сделал то, что от него требовалось. Синклер отвязал Дьявола и вскочил в седло. Обычно спокойный, черный жеребец, почувствовав настроение хозяина, переступил с ноги на ногу и заржал.

— Ну же, успокойся. — Синклер подъехал к наемному экипажу. — Как тебя зовут? — спросил он кучера.

— Гиббен. Почему вы спрашиваете?

— Пожалуйста, Гиббен, — он вытащил из кармана стофунтовую бумажку и поднял ее так, чтобы кучеру было лучше видно, — если ты довезешь этого человека в Графтон-Хауса и передашь его в целости и сохранности дворецкому, ты получишь еще две такие же бумажки. Как это тебе?

— Словно пение ангелов, милорд, — усмехаясь, ответил кучер.

Синклер протянул деньги.

— Дворецкого зовут Майло. Скажи ему, что я отправился в Олторп. Он найдет причитающиеся тебе деньги в нижнем левом ящике моего стола.

— Слушаюсь, милорд.

— Если ты приедешь туда без этого человека, я узнаю об этом, Гиббен.

Кучер мрачно улыбнулся и, наклонившись, спрятал деньги в ботинок.

— Не беспокойтесь, милорд, он доедет. Хотя, может быть, и слегка побитым.

— Главное, чтобы был жив.

Гиббен поднес руку к шапке и стегнул лошадей; экипаж помчался по улице с пугающей для такой ветхой коляски скоростью, и Син почти пожалел сидящего внутри слугу.

Глубоко вздохнув, он повернул Дьявола на юго-запад и пришпорил. Криспин и другие его товарищи последуют за ним, но он не хотел ждать. Сегодня ночью ему надо проехать большое расстояние, и он не остановится, пока не достигнет Олторпа. После этого, если Виктория простит его, он больше никогда и никуда ее не отпустит.

— Мне не нравится, что ты поедешь одна. До Лондона не близко, а на дорогах полно разбойников.

Виктория поцеловала Эмму в щеку.

— Я привыкла к самостоятельности, кроме того, со мной просто некому ехать.

— Я могла бы направить с тобой Джона, садовника, или одного из кучеров лорда Хаверли — его имение здесь, рядом…

— Не стоит. Через несколько дней я пошлю за Дженни.

Эмма нахмурилась.

— Что ты собираешься делать, если доберешься до Лондона живой? Полагаю, лорд Олторп и сам хорошо знает, что делает.

— Синклер отличный тайный агент, — возразила Виктория, садясь в седло, — но пока еще не очень хороший муж. Я собираюсь просветить его.

На самом деле она почти не спала прошлой ночью, опасаясь, что Синклер рассердится на нее и не поверит в виновность Кингсфелда.

— Ладно, мой рыцарь Круглого стола, — сказала Эмма, все еще сохраняя озабоченное выражение лица. — Знаю, что мне не остановить тебя. Но, пожалуйста, Лисичка, будь осторожна, не позволяй своему сердцу совершать глупые поступки.

Виктория улыбнулась:

— Наивное создание! Сердца для этого и существуют.

Она пустила Пимпернела рысью, направляясь к воротам академии мисс Гренвилл. Носы маленьких девочек были прижаты к верхним окнам преобразованного монастыря, и Виктория подумала о том, кто же из них будет новой Лисичкой. А еще интересно, будет ли ее дочь в будущем посещать эту академию.

Ее мысли снова вернулись к Синклеру. Он с таким же успехом мог посадить ее для безопасности в ящик, но тогда там уже не будет места для них двоих.

Проехав около двух миль, Виктория остановилась. Извилистая дорога впереди, насколько можно было видеть, выглядела пустой и безопасной, и она глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Если ехать достаточно быстро и погода не переменится, к ночи она сможет добраться до Лондона.

— Что ж, вперед, Пимпер…

Вдалеке на холме показались четыре всадника, и ее сердце замерло. Конечно, раньше времени паниковать не стоило — школа находилась на землях лорда Хаверли, и всадники могли быть его людьми, гостями, путешественниками и еще бог знает кем. Они находились достаточно далеко от нее, но первый всадник показался ей очень знакомым.

Вдруг Виктория поняла, кто это. На одном рисунке Томаса Графтона был изображен лорд Кингсфелд на лошади. Лошадь и то, как он сидел на ней, выглядели очень похоже. Невольный страх охватил ее. Если Кингсфелд здесь, значит, что-то случилось с Синклером.

— О нет, только не это, — прошептала она, и кровь отлила от ее лица. Виктория испытывала одновременно холод и дурноту. Всадники не остановились у дальней развилки и продолжили свой путь на северо-запад по изрытой колеями дороге. То, что еще могло в ней логически мыслить, подсказывало ей, что они направлялись в Олторп.

Виктория развернула Пимпернела и поскакала вниз по холму в противоположном направлении. Ее не было в Олторпе, но туда поехали Августа и Кит, не имевшие представления о том, кем Кингсфелд являлся на самом деле.

Синклер потерял брата; он не выдержит, если потеряет кого-нибудь еще. Значит, она не должна допустить, чтобы это случилось.

Судя по всему, они с Пимпернелом оторвались от всадников на три-четыре мили. Если ей повезет, она приедет в Олторп раньше их. И Виктория пришпорила лошадь, начиная смертельную скачку. Она должна была это сделать, чтобы не подвести ни Синклера, ни себя.