Глава 23
— Давайте посмотрим, леди Луиза, какую сцену вы выбрали, — проговорил Себастьян, протягивая руку за «Мисс Сейнсбери», упавшей на ковер, когда Аннабел выбила ее из его рук. Как забавно будет ему читать вслух перед публикой свое собственное произведение! Немножко нелепо, что он будет произносить текст за мисс Сейнсбери, но он был достаточно уверен в своем мастерстве, так что выполнит это задание даже с апломбом.
Кроме того, ему вообще прекрасно удавались подобные перевоплощения. По крайней мере он сам так считал. И не важно, что когда, последний раз он этим занимался перед аудиторией, то упал со стола и вывихнул плечо. Он ничуть не жалел об этом. Зато служанки были в слезах. В слезах!
Это был прекрасный момент.
Он подобрал книжку и выпрямился с целью передать ее Луизе, чтобы она могла снова отыскать выбранное место, но затем увидел тревожное выражение ее лица и обернулся, следуя за ее взглядом.
Аннабел стояла возле двери. И там же находился его дядя.
— Я его ненавижу, — яростно прошептала Луиза.
— Я и сам не слишком его люблю.
Луиза схватила его руку с силой, которой он в ней не подозревал, и когда он повернулся к ней лицом, то с изумлением увидел ненависть в ее взгляде. Она была вроде бы таким бесцветным существом, но в эту минуту буквальна пылала гневом.
— Вы не можете позволить ей выйти за него, — произнесла она.
Себастьян снова обернулся к двери и сузил глаза.
— Я и не собираюсь.
Он подождал, чтобы увидеть, не разрешится ли ситуация сама собой. Ради Аннабел он не хотел устраивать в обществе скандал. Он прекрасно понимал, что леди Челлис спланировала этот свой домашний прием так, чтобы главным развлечением для присутствующих стал любовный треугольник Грей—Уинслоу—Ньюбери. Все, что содержит хотя бы отдаленный намек на скандал, завтра будет обсуждать весь Лондон. Неудивительно, что взоры всех присутствующих в гостиной были устремлены на Аннабел и лорда Ньюбери.
Украдкой их бросали и на Себастьяна.
Он действительно не собирался вмешиваться. Но когда его дядюшку начало трясти и он рассвирепел, а его лицо от злобы пошло пятнами и он прошипел что-то Аннабел… Себастьян уже не мог оставаться в стороне. Есть же какой-то предел!
— Какая-то проблема? — осведомился он холодным тоном, подходя к ним и становясь позади и несколько сбоку от Аннабел.
— Не твоя забота! — выплюнул дядя.
— Я думаю иначе, — тихо произнес Себастьян. — Леди в беде всегда становились моей заботой.
— Эта леди — моя нареченная невеста, — рявкнул Ньюбери, — и поэтому никогда твоей заботой не будет.
— Это правда? — обратился Себастьян к Аннабел. Не потому, что поверил в это, а потому что хотел дать ей возможность публично отрицать такое заявление.
Она покачала головой.
— Нет!
Себастьян вновь повернулся к дяде.
— У мисс Уинслоу явно сложилось представление, что она не является вашей нареченной.
— Мисс Уинслоу — идиотка.
У Себастьяна все внутри сжалось, а кончики пальцев стало покалывать от того странного чувства, которое заставляет пальцы сжиматься в кулаки. Однако он сохранил холодную выдержку и только поднял брови, заметив одновременно:
— И все-таки вы хотите жениться на ней.
— Держись подальше от этого, — предостерег его дядя.
— Я мог бы, — пробормотал Себ, — однако наутро я испытал бы жгучее чувство вины из-за того, что допустил прелестную юную леди под венец с вами. Для нее это равносильно смерти. Глаза Ньюбери сузились в щелочки.
— Ты нисколько не меняешься. Не так ли?
Себастьян, продолжая сохранять невозмутимое выражение лица, промолвил:
— Если вы имеете в виду, что я всегда обаятелен…
Ньюбери выдвинул подбородок.
— Некоторые даже могли бы назвать меня притягательным. — Себастьян понимал, что нарывается на скандал, но удержаться от этого было так трудно. В этом споре было некое дежа-вю. Аргументы никогда не менялись. Дядя твердил, какое жалкое существо его племянник, а Себастьян, скучая, ждал, пока дядюшка исчерпает свои речи. Поэтому когда Ньюбери набрал воздуха для последней тирады, Себастьян просто скрестил руки на груди, пошире расставил ноги для устойчивости и приготовился ждать, когда тот выдохнется.
— Всю твою жизнь, — ярился Ньюбери, — ты плыл по течению без цели и смысла, блудил направо и налево, проваливал учебу…
— Но вот это неправда, — возмутился Себастьян, чувствуя необходимость защитить свою репутацию перед такой большой аудиторией. Он никогда не бывал в числе первых учеников, но никогда не был и в последних.
Однако дядя заканчивать свои обвинения не собирался.
— Кто, как ты думаешь, платил за твое чертово образование? Твой отец? — Он презрительно фыркнул. — У него никогда не было и двух шиллингов в кармане. Я всю жизнь оплачивал его счета.
На мгновение Себастьян растерялся.
— Что ж, тогда я, наверное, должен вас поблагодарить, — тихо произнес он. — Я этого не знал.
— Разумеется, ты этого не знал, — не унимался дядя. — Ты никогда ни на что не обращаешь внимания. Никогда. Ты просто шествуешь по жизни, спишь с чужими женами, убегаешь, бросая свою страну, оставляя нам всем разбираться с твоими проказами и нести ответственность.
Но это уже было чересчур. А когда Себастьян злился, он становился наглым. И дерзким. И чертовски остроумным. Он повернулся к Аннабел и воздел к ней руки, словно говоря: «Как такое может быть»?
— А я-то думал, что пошел в армию ради короля, страны и…
К этому моменту вокруг них собралась маленькая толпа. Гости леди Челлис отбросили всякие правила приличия.
— Надеюсь, что не ошибся. — Себ обернулся к зрителям с преувеличенным недоумением на лице. — Я перестрелял кучу французских солдат. Что ж, на войне как на войне.
Кто-то хихикнул. Кто-то успел сдержать смех ладонью. Но никто, как заметил Себастьян, не поспешил вмешаться. Он подумал, вел ли бы себя так же, будучи зрителем.
Возможно, нет. Сцена получалась довольно забавной. Граф захлебывался слюной от злости, а племянник насмехался. Как понимал Себастьян, этого от него и ждали. Его юмор всегда был острым, обаяние — легендарным, и он никогда не выходил из себя.
Лицо Ньюбери приобрело еще более темный красно-оранжевый цвет. Он понимал, что Себастьян со своим юмором владеет толпой. В конечном итоге все встанут на сторону титула и богатства, но в данный момент граф выглядел шутом. И Себастьян знал, как тому это ненавистно.
— Не суй свой нос, куда не просят, — рявкнул дядюшка. Толстым пальцем он ткнул в Себастьяна, едва не упершись тому в грудь. — Ты и не думал интересоваться мисс Уинслоу, пока не услышал, что я намерен на ней жениться.
— На самом деле это неправда, — почти благожелательно проговорил Себастьян. — И я мог бы возразить, что это вы решили покончить с ней, пока не подумали, что я могу ею заинтересоваться.
— Последнее, чего я хочу, — это заиметь одну из твоих потаскушек, которой она, — он резко мотнул головой в сторону Аннабел, с ужасом наблюдавшей за развертывающейся ссорой, — скоро может стать.
Внутри у Себастьяна все перевернулось.
— Осторожнее, — предупредил он, Голос его звучал с опасной мягкостью. — Вы оскорбляете леди.
Лорд Ньюбери выкатил глаза.
— Я оскорбляю шлюху!
Ну вот и все. Себастьян Грей, человек, всегда уходивший прочь от конфликтов, человек, проведший всю войну вдали от переднего края, отстреливавший противников поодиночке, человек, считавший гнев чем-то непрофессиональным…
Он озверел.
Он не думал ни о чем в этот момент, он даже ничего не ощущал, он понятия не имел, что говорится и делается вокруг него. Все его существо сжалось и скрутилось, жуткий первобытный крик вырвался из его горла… Он не больше мог его контролировать, чем остальное свое тело, которое бросилось вперед, почти перелетело разделяющее их пространство и сбило дядю на пол.
Они задели столик, и масса тела лорда Ньюбери расщепила дерево, а два канделябра с зажженными свечами кувырком полетели на ковер.
Раздался крик. Себастьян смутно видел, что кто-то затоптал пламя, но весь дом мог гореть в огне, и это не отвратило бы его от намеченной цели.
Обхватив крепкими пальцами горло дяди, он прорычал:
— Извинись перед леди! — Коленом он нажал туда, где было всего больнее.
Ньюбери взвыл от этого оскорбительного удара.
Большие пальцы Себастьяна давили на кадык Ньюбери.
— Это не похоже на извинение.
Его дядя яростно сверкнул глазами и плюнул ему в лицо.
Себастьян даже не поморщился.
— Извиняйтесь, — повторил он, выговаривая каждый слог четко и жестко.
Люди вокруг кричали, кто-то даже ухватил его за одну руку, пытаясь оторвать от дяди, пока он его не убил. Но Себастьян не мог осознать, что они говорят. Ничто не могло проникнуть сквозь жаркий рев гнева, заполнившего его голову. Он служил в армии. Со своего снайперского насеста он застрелил больше дюжины французских солдат, но ни когда не испытывал желания видеть другого человека мертвым.
Но, Боже, сейчас он жаждал этого.
— Извиняйтесь, или, помоги мне Господь, я вас убью, — отрывисто выплюнул он. Он сильнее сжал пальцы и со злорадством почувствовал, как наливается темной кровью лицо дяди и выпучиваются его глаза…
А затем его оторвали от Ньюбери и держали за руки, и Эдвард, задыхаясь от усилия, прошипел:
— Возьми себя в руки.
— Извинитесь перед мисс Уинслоу! — прорычал Себастьян, обращаясь к дяде и стараясь освободиться от сковывающих его рук. Но Эдвард и лорд Челлис крепко держали его.
Два других джентльмена помогли лорду Ньюбери подняться в сидячее положение там же, на полу, среди мусора от перебитых ими безделушек со столика. Он хватал ртом воздух, и кожа его все еще была жуткого розового оттенка, но в нем хватало ненависти, чтобы попытаться плюнуть на Аннабел, хрипло изрыгая:
— Шлюха!
Себастьян снова испустил бешеный рев и бросился на дядю, таща за собой Эдварда и лорда Челлиса. Они вместе пробежали несколько шагов, но им удалось сдержать Себастьяна до того, как он добрался до дяди.
— Извинись перед леди! — рявкнул он.
— Нет.
— Извинись! — взревел Себастьян.
— Все в порядке, — сказала Аннабел. Или не сказала… Даже она не могла пробиться сквозь пелену гнева, застилавшего ему глаза.
Он рванулся вперед, снова пытаясь добраться до дяди. Кровь стучала в его висках, пульс бешено ускорился, все тело содрогалось от жажды битвы. Он хотел причинить вред этому негодяю. Хотел искалечить его. Но Эдвард и лорд Челлис не отпускали его. Поэтому, выровняв усилием воли свое дыхание, он заявил:
— Извинитесь перед мисс Уинслоу, или, Бог свидетель, я потребую у вас сатисфакции.
Несколько голов круто обернулись к нему. Неужели он предложил дуэль?! Даже Себастьян сам не был в этом уверен.
Но лорд Ньюбери, только что вскарабкавшийся на ноги, сказал:
— Уберите его от меня.
Несмотря на уговоры двух мужчин, пытавшихся его оттащить, Себастьян отступать не собирался. Он наблюдал, как Ньюбери отряхивал рукава, и мозг его сверлила мысль: это неправильно. Не может это закончиться тем, что его дядя спокойно уйдет. Это было несправедливо и неправильно. И Аннабел заслуживала лучшего итога.
И поэтому ясным звучным голосом он произнес:
— Назовите своих секундантов.
— Нет! — вскричала Аннабел.
— Что, черт побери, ты творишь? — прошептал Эдвард и дернул его в сторону.
Лорд Ньюбери медленно обернулся и с потрясенным видом уставился на него.
— Ты сошел с ума? — прошипел Эдвард тихо, но доходчиво.
Себастьян наконец вырвался от Эдварда.
— Он оскорбил Аннабел, и я требую сатисфакции.
— Он твой дядя!
— Я его не выбирал.
— Если ты его убьешь… — Эдвард отчаянно затряс головой. Он посмотрел на лорда Ньюбери, затем перевел взгляд на Аннабел, снова на Ньюбери, наконец сдался и с выражением полной паники на лице повернулся к Себастьяну: — Ты его наследник. Все подумают, что ты убил его ради титула. Тебя бросят в тюрьму.
«Скорее всего, повесят», — мрачно подумал Себастьян. Но продолжал стоять на своем:
— Он оскорбил Аннабел.
— Мне это безразлично, — сказала она, втискиваясь между ним и Эдвардом. — Честно, мне все равно.
— А мне нет.
— Себастьян, пожалуйста, — взмолилась она. — Это только запутает все окончательно, и тебе же будет хуже.
— Подумай, — настаивал Эдвард. — Ты ничего этим не достигнешь. Ровным счетом.
Себастьян в глубине души понимал, что они правы, но не мог достаточно успокоиться, чтобы принять их совет. Всю его жизнь дядя его оскорблял. Он обзывал его, давал презрительные прозвища, иногда справедливые, но чаще нет. Себастьян отмахивался от этого, потому что такова была его натура. Но когда Ньюбери оскорбил Аннабел…
Вынести это было невозможно.
— Я знаю, что я не… не та, кем он меня назвал, — мягко промолвила Аннабел, кладя руку ему на плечо. — И я знаю, что вы тоже это знаете. Только это имеет для меня значение.
Однако Себастьян жаждал мести. Он ничего не мог с этим поделать. Это было мелко и по-детски, но он хотел причинить дяде ощутимый вред. Он жаждал унизить его. И это стремление вполне согласовывалось с другой единственной целью его жизни: сделать Аннабел Уинслоу своей женой.
— Я забираю обратно свой вызов, — громко произнес он. — Живи, мерзавец.
Раздался общий вздох. Все в комнате, казалось, напряглись, все смотрели на происходящее с тревожным ожиданием.
Лорд Ньюбери продолжал стоять в дверях, ведущих в коридор. Глаза его напряженно сузились.
Себастьян не терял времени. Взяв руку Аннабел в свои, он упал на одно колено.
— О мой Бог! — ахнул кто-то. Кто-то произнес имя Ньюбери, видимо, желая предотвратить его уход.
— Аннабел Уинслоу, — провозгласил Себастьян и посмотрел на нее, но не тем жарким взглядом, от которого сердца женщин таяли и проваливались куда-то в неизвестность. Сейчас не было на его лице и той суховатой полу улыбки, словно говорившей, что он знает некие вещи, некие тайны, которые может сообщить шепотом вам на ушко, чтобы вы тоже их узнали. Он смотрел на нее просто — как мужчина смотрит на женщину, надеясь и молясь, что она полюбит его так, как любит ее он.
Он поднес ее руку к губам.
— Не окажете ли вы мне великую честь стать моей женой?
Ее губы задрожали, и она прошептала:
— Да, — а потом повторила громче: — Да!
Он поднялся на ноги и схватил ее в объятия. Люди вокруг разразились приветственными возгласами. Не все, конечно, однако вполне достаточное количество, чтобы сделать этот момент торжественным и даже несколько мелодраматическим. Чего, как с запозданием сообразил Себастьян, ему вовсе не хотелось. Он не отрицал небольшой вспышки радости оттого, что так публично победил своего дядю. (Он никогда не был таким бескорыстным и добросердечным, чтобы отрицать это.) Но когда он обнимал Аннабел, улыбаясь в ее волосы, несколько человек начали скандировать: «Поцелуй! Поцелуй!» — и он осознал, что не хочет делать это перед зрителями.
Этот момент был священным. Он принадлежал им, и только им… и он не собирался делить его ни с кем.
Они еще будут счастливы, поклялся он себе, отпуская Аннабел и улыбаясь весело Эдварду, и Луизе, и всем гостям леди Челлис.
Позднее. У них все еще впереди.
Если бы он описывал эту историю, решил Себастьян, он именно так бы и сделал.
