Глава 9
Геометрические углы и мужчины в шелках телесного цвета
Вернувшись к себе в кабинет, Джем очень скоро обнаружил, что не в состоянии вновь сосредоточиться на чертежах, и в результате ему пришлось провести три кошмарных часа в обществе одного из своих секретарей, того самого, который занимался его зарубежными инвестициями. Он дал согласие продать принадлежавшую ему оливковую рощу в Италии, подтвердил свое желание приобрести две фламандские бригантины, чтобы возить из Вест-Индии хлопок для его прядильных фабрик, подписал письмо с жалобой на участившиеся пиратские набеги, которое собирался послать в палату лордов, после чего дал указание банку выделить двенадцать тысяч фунтов стерлингов на покупку более мощных пушек для своих судов.
К себе он вернулся с жестокой головной болью. Быстро приняв ванну, оделся и спустился в детскую.
Двери в западное крыло, отделявшие его от остальной части дома, как обычно, были заперты на замок. Таков был порядок: каждый день, в два часа пополудни, все двери, ведущие в это крыло, запирались, и возле них выставлялась охрана – чтобы подвыпивший гость со скуки или в поисках приключений не мог забрести в детскую.
При виде хозяина стоявший на часах лакей с поклоном отпер дверь. Машинально кивнув ему, Джем вдруг вспомнил слова Юджинии. Неужели он и вправду привык не замечать людей? Взять, к примеру, этого лакея в косматом парике и с добрыми, как у теленка, глазами… как же его зовут?
– Вы ведь Роберт, так? – вдруг спросил Джем, уже заранее догадываясь, что ошибся.
– Джеймс, милорд.
– Джеймс, – стараясь запомнить, повторил Джем. Юджиния, аккуратно расправив юбки, сидела перед камином.
– Можно мне сойти вниз? – Увидев отца, она вскочила на ноги. – Посмотри, папа!
– Нет, – машинально отрезал он, подходя, чтобы рассмотреть поближе то, что дочь хотела показать.
– Я занимаюсь расчетами, – объяснила Юджиния. – Это так забавно! Прочитала вот в этой книге. Если взять вот этот угол и добавить к нему еще один, внешний, а потом поделить на это, то в итоге получится триста шестьдесят градусов. И так постоянно. Настоящее чудо, правда? Я сейчас пытаюсь придумать, в каких еще случаях получится триста шестьдесят градусов.
Джем нагнулся – его дочь чертила те же углы, что и он сам, когда рассчитывал несущие опоры для моста.
– Очень интересно, – кивнул он. – А где твоя гувернантка, дорогая?
– Я сказала, чтобы она пока спустилась вниз, поужинать, – рассеянно бросила Юджиния. Судя по всему, мысли ее были далеко. – Ей не очень интересны все эти углы, папа. Думаю, она скоро придет. Она начала читать мне Гомера в переводе Чапмена.
– «Илиаду»?
– Нет, ее мы уже закончили. Сейчас читаем «Одиссею», она мне нравится гораздо больше.
– Иногда ты просто меня пугаешь, Юджиния. Ты знаешь это?
– Ну, ты это уже говорил, – безмятежно откликнулась девочка.
Джем направился к выходу, в который уже раз задавая себе вопрос: не подыскать ли дочери подружку?
Хотя поиски подходящей подружки означали бы, что ему придется отослать Юджинию в школу или к кому-то из родственников. Потому что родители достойных юных леди вряд ли позволили бы своим дочерям приехать в Фонтхилл.
Мысль о том, чтобы расстаться с дочерью, показалась ему настолько чудовищной, что Джем постарался поскорее прогнать ее. Но она не давала ему покоя. Для него нет никого дороже Юджинии. Так почему он держит ее тут? Любой нормальный человек на его месте выгнал бы всех гостей в шею, распустил половину слуг, заменив их чопорными болванами с задранным носом и безупречной репутацией, и в глазах света мгновенно прослыл бы образцовым отцом.
Проблема в том, что ему было наплевать, кем его считает свет.
Проблема в том, что руки у него развязаны. Он имеет полное право развлекаться как угодно. А развлечения всегда немного вульгарны, но зато не скучны.
Вернувшись в кабинет, Джем обнаружил, что Поуви с блокнотом в руках уже поджидает его, чтобы, как обычно, дать ему полный отчет на сон грядущий. Он рухнул в кресло и с благодарностью принял из рук лакея бокал с вином.
Это была еще одна его слабость – вернее, страсть, – хотя он ни за что не сознался бы в этом. Джем никогда не увлекался спиртным, однако у него давно уже вошло в привычку выпивать по вечерам бокал красного вина. Сделав глоток, он поднял на Поуви глаза и приготовился слушать.
– Французский кларет от Бертена дю Роше. Я приказал подать его к ростбифу. Меню сегодняшнего ужина: черепаший суп с мадерой, после него лосось в шампанском. Потом ростбиф, отбивные из ягненка, каплун под соусом бешамель и гусенок с печеными яблоками.
Джем одобрительно кивнул.
Поуви перевернул страницу, хотя Джем был уверен, что дворецкий вызубрил все наизусть.
– По поводу некоторых гостей. Миссис Сэндхерст уехала утром, просила передать вам благодарность. Она хотела поблагодарить вас лично, но я убедил ее, что это невозможно.
Джем саркастически вздернул брови.
– Неужели?
– Вообще говоря, мне кажется, по возвращении в Лондон она поспешит обратиться к акушеру. Конечно, будет ребенок или нет, пока еще точно не известно, но, разумеется, ей лучше заранее подготовить мистера Сэндхерста к предстоящему счастливому событию.
– Или не нужно, – пробормотал Джем. – Трубридж уехал с ней или остался?
– Остался. Трубридж весь день твердил, как он одинок, но потом утешился с одной из Граций.
– Вы меня утомляете, Поуви. Все это довольно скучно. Поуви перевернул страницу.
– Мисс Молл Дэвис и мистер Кулинг репетируют свои роли в спектакле. Месье Ботлер, сэр Картрайт и мистер Педли остались погостить еще. – Дворецкий поднял на хозяина глаза. – Мне кажется, милорд, сэр Картрайт пытается втянуть мистера Педли в какую-то рискованную затею – что-то связанное с экспедицией в Танжер.
– Он уже совершеннолетний, – отмахнулся Джем. – А студенты из Оксфорда еще здесь?
– Да, милорд. За завтраком завязалась оживленная дискуссия о способах производства стекла, так что потом они все отправились в молочную, которую было решено временно превратить в лабораторию, и взялись выдувать стекло. Они пытаются проверить, что получится, если добавить в смесь чуточку двуокиси свинца и немного меди. Испанский посол был весьма воодушевлен этой идеей и провел в лаборатории весь день – хотя, насколько я знаю, он был приглашен принять участие в игре.
– Великолепно, – слегка заинтригованный, буркнул Джем. – Обязательно загляну туда сегодня.
– Как вы знаете, милорд, на прошлой неделе в столицу вернулся комиссар по делам флота, привез три вагона «призовых» товаров. Герцог Уинтерсолл прислал письмо – спрашивает, не будете ли вы возражать, если он привезет его с собой на игру. Я взял на себя смелость ответить, что не станете.
– Хорошо, – кивнул Джем. Игра – основное развлечение на приемах в его доме – с каждым днем становилась все более популярной.
– Сегодня ужин будет в тесном кругу, к столу спустится всего человек тридцать, не больше, – с легким упреком в голосе продолжал Поуви. – Его светлость герцог Вилльерс просил передать, что чувствует себя неважно, поэтому останется в постели. Жара у него нет, просто сильная слабость. Я велел кухарке приготовить ему куриный бульон. Это лучшее лекарство для выздоравливающих, – объявил Поуви. – Несколько листиков свеклы, желтый салат латук и цыплята – без кожи, разумеется.
– Поуви, ты просто кладезь премудрости.
Поуви, наконец, отложил блокнот. Джем допил вино. Как обычно, в конце доклада дворецкий собирался поделиться своими наблюдениями о гостях – сведениями, которые он не хотел доверять бумаге. Однако Джему показалось, что сегодня Поуви в замешательстве.
– Тебя что-то смущает?
– Мне слегка не по себе из-за приезда этого мистера Коупа, милорд. Ваша светлость всегда говорили, что не потерпите, чтобы кто-то попытался развратить юное, невинное существо под крышей вашего дома.
– Полностью с тобой согласен, – кивнул Джем. – Но я пообещал Вилльерсу, что лично позабочусь об этом.
– Боюсь, этот юноша скоро поймет, что вызывает интерес у очень многих, – вздохнул Поуви.
– Вот как?
– Таких смазливых женственных юнцов многие находят привлекательными.
– Что ж, придется не спускать глаз с этого мальчишки, – пробормотал Джем. – Проклятие… Зачем Вилльерсу вздумалось привезти его сюда? – Он замялся. – Похоже, герцогу хотелось, чтобы его протеже оценил прелесть женского общества, но…
Поуви и бровью не повел.
– Думается, у мистера Коупа иные планы на этот счет.
– Ладно, я прослежу, чтобы он имел возможность сам сделать выбор, – буркнул Джем. Он скорее отрезал бы себе язык, чем признался в том желании, которое охватило его при одном взгляде на юного мистера Коупа. Уже одного этого было достаточно, чтобы он возненавидел мальчишку. Конечно, это несправедливо, и все же…
– Мне также неясно, что заставило герцогиню Косуэй приехать в Фонтхилл, – с легкой ноткой неудовольствия в голосе продолжал дворецкий.
– Ты меня удивляешь, Поуви. Мне-то казалось, что людские сердца для тебя все равно что открытая книга.
Поуви позволил себе слегка улыбнуться.
– Но в итоге я пришел к выводу, что таким образом она рассчитывает устроить скандал – чтобы вынудить мужа вернуться в Англию.
– Ах, вот оно что! – понимающе кивнул Джем. – Что ж, думаю, это сработает.
– После обеда она написала не меньше двадцати записок, попросив меня отправить каждое франкированным письмом, хотя ей ничего не стоило попросить об этом герцога Вилльерса. Мне кажется, ей хотелось, чтобы на конверте значилось ваше имя, а также адрес отправителя – Фонтхилл.
– Что ж, надеюсь, моя скандальная репутация хоть кому-то сослужит добрую службу, – фыркнул Джем. – Это все, Поуви?
– Еще одно слово, милорд. Это насчет вашей новой секретарши, мисс Каролины Дежарден.
– Что она?..
– Она объявила, что для сегодняшнего представления ей понадобятся несколько лакеев – наиболее… ммм… развитых физически. Чтобы представлять первобытных людей.
– И что для этого требуется?
– Шелковые трико телесного цвета с небольшим фартучком из листьев спереди.
Джем поперхнулся смехом.
– Они должны быть сшиты таким образом, чтобы максимально плотно облегать тело, – мрачно добавил Поуви. – Думаю, это будет граничить с неприличием – надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду, милорд.
– Хорошо, Поуви, я прослежу за этим, – с трудом подавив рвущийся из груди смех, пообещал Джем. – Что же до остального… думаю, мисс Дежарден – весьма ценное приобретение. Мне очень понравились ее истории о тех празднествах, которые она устраивала в Париже по просьбе герцогини де Бомон.
Поуви с поклоном удалился. Джем поднялся наверх переодеться в камзол, отделанный на манжетах золотым кружевом (ему бы и в голову не пришло ослушаться Поуви!). Мысли его занимали экстравагантные секретарши-француженки и взбалмошные герцогини.
