Глава 21
11 декабря 1701 года
Сегодня в моей спальне состоялась последняя примерка подвенечного платья. Дефилируя перед надзирательницей и матушкой, я взглянула в зеркало. Увидела потрясающее зрелище: элегантную леди в светло-голубом атласном наряде, расшитом золотом и украшенном тонкими кружевами. Надо признаться, что выглядела я почти такой же высокомерной и холодной, как сам Малфорд. О горе! Обречена стать герцогиней!
Неужели после встречи с Уильямом прошло всего лишь пять дней? Они показались мне вечностью!
Из дневника Аннабел Чатем-Рамзи, третьей герцогини Малфорд
Согретая и разнеженная блаженным отдыхом, Софи не хотела возвращаться к действительности. Возле груди ровно и мощно билось сердце Гранта. Темные глаза смотрели внимательно, даже вопросительно, а резкие черты мужественного лица отражали изумление не менее острое, чем ее собственное. В глубине тела она явственно ощущала его плоть – пусть уже несколько меньшего размера, но все же вполне реальную. О небо! Он излил семя в ее лоно! Эйфория застала врасплох и заставила забыть обо всем на свете!
Софи запаниковала.
Вес мужского тела стал невыносимым. Софи уперлась ладонями в каменную грудь и попыталась оттолкнуть Гранта, но тщетно. Он даже не пошевельнулся.
– Софи, – прошептал он не то умоляюще, не то примирительно.
– Пожалуйста, отпусти. – Голос ее дрогнул.
Грант мгновенно поднялся. Она села и ощутила между ног красноречивую струйку. Грант не принял мер предосторожности. Они повели себя глупо, беспечно. И уже нет рядом Роберта, чтобы спасти ее от ужасных последствий.
Рождение ребенка вне брачных уз невозможно, немыслимо! Успокаивать себя малой вероятностью зачатия не имеет смысла: десять лет назад хватило одного-единственного раза.
Софи закрыла лицо руками.
– Боже мой! – прошептала она в ужасе. – Господи!
Матрас промялся под весом мужского тела, и Грант оказался рядом.
– Я нарушил твое правило, – покаялся он. – Прости, это произошло случайно.
Софи подняла голову.
– Прости? Но я не могу родить внебрачного ребенка! Это позор! Я стану изгоем. Мой позор отразится на Люсьене.
Грант растерянно запустил пятерню в густые спутанные волосы.
– Всего лишь раз. Шансы невелики.
– Шансы, – недоверчиво повторила Софи. – Все-таки не в кости играем! Речь идет о ребенке.
Не в силах усидеть на месте, она сползла с кровати и собрала одежду. Хотелось лишь одного: упасть на пол и зарыдать. Боже милостивый! Случилось страшное, непоправимое: реальная опасность беременности вне брака! Снова! Куда идти? Что делать?
Предложит ли Грант выйти за него, замуж? Если да, нельзя принимать предложение опрометчиво, пока не вернется способность рассуждать здраво. Пока не станет ясно, что он действительно ее любит.
«Милая, ты для меня – весь мир. Хочу, чтобы этот миг длился вечно».
Несмотря на катастрофу, Софи все равно мечтала об этом человеке. Говорил ли он искренне? Или обронил нежные слова случайно, в порыве страсти?
Грант встал с кровати.
– Хочу, чтобы ты знала: если бы можно было исправить случившееся, я бы непременно это сделал.
В неровном мерцании свечей Софи посмотрела на возлюбленного. Резкие черты выражали искреннее сожаление, тронувшее душу. Пытаясь взять себя в руки, она ответила:
– К чему рассуждать? Что сделано, то сделано. И… это было прекрасно.
Последние слова вырвались невольно, сами собой. К радости или к горю, она любит Гранта. А потому казалось вполне естественным принять его семя. В глубине души она мечтала вновь ощутить под сердцем жизнь его ребенка. А где-то в дальнем таинственном уголке жила надежда на то, что так оно и случится.
Уж не сошла ли она с ума?
Трясущимися руками Софи надела сорочку. Два последних вечера она задерживалась гораздо дольше, но в нынешних обстоятельствах оставаться было опасно: отчаянно хотелось отбросить осторожность и снова упасть в жаркие объятия.
Едва она опустилась на софу, чтобы надеть чулки, Грант тут же присел на корточки напротив. Сильная обнаженная грудь оказалась совсем близко. Шрам от пули отчетливо проступал на правом предплечье и напоминал о тайнах, которые только предстояло открыть. Несмотря на опасения, Софи не терпелось узнать о любимом как можно больше, ведь только понимание ведет к истинной близости. Но осведомленность сулит и немалые опасности.
Разделив груз прошлого, Грант невольно способствовал углублению отношений. Однако интимность повернулась обратной стороной: оба забыли об осторожности.
Он поднял с пола одну из подвязок и бережно обернул черную ленту вокруг бедра. Как бы между прочим, словно обсуждая изменчивую погоду, заметил:
– Если выяснится, что будет ребенок, немедленно скажи. Я женюсь на тебе. Теперь это уже возможно. Скорее всего той роскоши, к которой ты привыкла, не будет, но комфорт и достаток обещаю.
Софи сидела молча, не в силах произнести ни слова. На память пришли слова, которые Грант сказал ей десять лет назад, когда она забеременела: «Черт подери! Я не могу позволить себе жениться! А теперь придется!»
Грант опустил руку, чтобы поднять вторую подвязку, а Софи тем временем постаралась прямо посмотреть в глаза горькой правде. Грант не хочет жениться. Предложение не означало ни любви, ни даже дружеского расположения. Лишь необходимость могла заставить его пойти под венец.
Софи спрятала боль под маской аристократической сдержанности.
– Ну что ж, – произнесла она безразличным тоном, – будем молиться, чтобы все обошлось.
– Да.
Софи грациозно встала, подняла с пола платье и натянула его снизу, через ноги. Пока поправляла корсаж и рукава, единственными звуками в полумраке спальни оставались тихий шорох ткани и потрескивание дров в камине. Грант не произносил ни слова.
Одним быстрым движением Грант надел бриджи. Потом, как всегда, подошел и застегнул пуговки у нее на спине.
– Когда в последний раз были твои дни?
– Почти месяц назад. Так что через несколько дней все прояснится. Ну а пока… оплошность не должна повториться.
– И не повторится. В следующий раз обещаю проявить осмотрительность.
– Следующего раза не будет. – Сердце разрывалось на части, и все же она сделала единственно возможный выбор. Ради Люсьена и ради себя самой. – Я прекращаю нашу связь, Грант.
Руки замерли на последней пуговице. Грант схватил ее за плечи и повернул к себе лицом.
– Из-за одной-единственной ошибки? Господи, Софи! Я же обещал, что это не повторится, и сдержу обещание.
Чтобы отступить на шаг, потребовалось немалое волевое усилие. И все же, пока он прикасался к ней, о сопротивлении не могло быть и речи.
– Риск слишком велик, и сегодняшний случай это доказал. Я не позволю силой вовлечь себя в брак.
Грант провел рукой по волосам.
– Понятно, – заметил он ледяным тоном. – Ты никогда не выйдешь за меня замуж. Ведь брак повлечет за собой потерю герцогского титула.
– Титул здесь ни при чем. На сей раз я выйду замуж только по любви, а не в силу сложившихся обстоятельств.
– Будь прокляты нелепые сантименты! – возмущенно воскликнул Грант. – Если сегодняшняя встреча закончится беременностью, ты выйдешь за меня замуж! Не допущу, чтобы мой ребенок родился бастардом или чтобы его воспитывал кто-то другой.
Он отвернулся и принялся собирать разбросанные по комнате вещи. Софи замерла. Сердце билось медленно, тяжело. В ушах продолжал звучать хриплый, решительный, не допускавший возражений и компромисса голос.
Видит Бог, она понятия не имела, что отцовство для него так много значит. Считала Гранта распутником, которому не нужна семья. Убедила себя в том, что он не захочет растить Люсьена.
На самом деле все обстояло иначе.
Теперь, заглянув в прошлое Гранта, Софи понимала, что он вовсе не тот бессердечный мошенник, которым стремился предстать перед миром. С самого раннего детства познал ужас существования рядом с жестоким человеком, мстившим мальчику за грехи матери. Но при этом не озлобился, а, напротив, вырос с твердым намерением защищать собственного ребенка.
«Сам не ожидал, но внезапно оказалось, что люблю детей. Возможно даже, не стал бы возражать против пары-тройки собственных малышей».
Услышав эти слова, Софи решила, что они выражают лишь мгновенную прихоть, причуду. Как и все вокруг, она привыкла думать о мистере Чандлере далеко не лучшим образом. Но оказалось, что Грант говорит от чистого сердца.
Грант взял свечу и скрылся в гардеробной – наверняка затем, чтобы завязать перед зеркалом шейный платок. Софи надела башмачки, привела в порядок волосы, надела шляпку и завязала под подбородком ленты.
Да, Грант, несомненно, достоин узнать правду о Люсьене. Но как ему об этом рассказать? Он наверняка придет в ярость. Во что выльются обида, гнев, боль? Девять лет его обманывали, девять лет лишали права участвовать в жизни сына.
Он, разумеется, будет настаивать на браке.
Перспектива стать женой Гранта Чандлера была весьма заманчивой. Но даже это счастье могло оказаться двойственным: блаженство принадлежать любимому неизбежно омрачалось бы чувством вины за собственную ложь.
Наконец из гардеробной появился безупречный джентльмен в прекрасно сшитом сером сюртуке и бежевых бриджах. Он помог Софи надеть пелерину и подал ей руку. Гранта оскорбило ее намерение порвать с ним отношения.
В коридоре Грант сухо произнес:
– Намерен нарушить еще одно твое правило.
– А именно?
В полумраке он посмотрел ей в глаза.
– Не собираюсь отказываться от опекунства. Роберт доверил мне заботу о единственном сыне, а потому считаю своим долгом выполнить волю друга.
– М…
– Не пытайтесь спорить, герцогиня. И без того знаю, что подло нарушаю данное обещание. Тем не менее решительно отказываюсь оставлять Люсьена. И вопреки вашему мнению не разочарую ребенка. Понятно?
Софи была в отчаянии. На глаза навернулись слезы, к горлу подступил комок.
– Понятно, – едва слышно прошептала она.
Как жестоко она ошиблась в Гранте! Даже не зная, что Люсьен – его сын, Грант заботился о мальчике. Любил ребенка, которого считал чужим.
Стыдно так неосмотрительно, так жестоко недооценивать человека. Много ли светских повес дали бы себе труд проявить внимание к незнакомому маленькому мальчику? Кто из них нашел бы время для игры в оловянных солдатиков или прогулки в парке?
Звук шагов по ступеням гулко отдавался в мраморном холле. Софи взглянула на Гранта и увидела, что тот сосредоточенно смотрит вниз, в прихожую. Софи решила рассказать ему все, без утайки, прямо сейчас.
– Грант, дело в том, что я…
Он прикрыл ее губы ладонью и остановил на середине лестницы.
Софи испуганно замерла.
Грант не смотрел на неё. Его внимание было приковано к первому этажу.
В темной прихожей мерцал приглушенный свет. Лучи проникали из комнаты, расположенной слева от двери. Из кабинета.
Час назад, когда они приехали, в доме было темно, хоть глаз выколи.
Грант наклонился к самому ее уху и шепнул:
– Это чужой. Возвращайся наверх.
Софи убрала с губ ладонь.
– Наверняка Рен, – возразила она. – Или экономка.
Грант покачал головой:
– Слугам строго-настрого приказано не выходить ночью из своих комнат. Они все внизу. Иди же!
Грант легонько подтолкнул ее. Софи начала подниматься, то и дело оглядываясь.
Грант пошел вниз, двигаясь бесшумно, словно пантера на охоте. Софи стало не по себе.
Она вспомнила, что нечто подобное случилось неделю назад: Грант говорил, что кто-то ударил Рена по голове. Неужели тот же самый преступник?
Поднявшись на площадку третьего этажа, Софи в страхе схватилась за гладкие дубовые перила. А что, если вор вооружен?
У Гранта нет ни ножа, ни пистолета. Он может погибнуть.
Оглянувшись, Софи заметила на столике возле стены небольшую фарфоровую вазу. В сложившейся ситуации и она сгодится.
Снизу послышался резкий вопрос Гранта и гортанный ответ незнакомца. В кабинете завязалась борьба. Софи, не колеблясь, схватила вазу и в следующее мгновение оказалась на поле битвы.
Комната выглядела разоренной, словно вор упорно разыскивал что-то. Ящики письменного стола оказались выдвинуты, содержимое валялось на полу. Здесь же были разбросаны книги из шкафа. Даже картины висели криво.
Посреди кабинета Грант дрался с крепким смуглым человеком. Вор выглядел довольно странно: потрепанная темная одежда совсем не гармонировала с белым тюрбаном на голове. Очевидно, иностранец. Не успела Софи опомниться, как Грант нанес вору мощный удар в челюсть. Преступник попятился, налетел на стул и, не удержавшись, рухнул на пол. Тюрбан свалился, обнажив абсолютно лысый череп.
Не поднимаясь, поверженный враг сунул руку за пояс и спустя мгновение выхватил нож.
Софи невольно ахнула и сразу пожалела: звук отвлек Гранта. Он посмотрел в ее сторону, в тот же миг противник ловко вскочил и поднял руку, целясь прямо в грудь.
Теперь уже Софи истошно закричала и замахнулась вазой. Однако подойти ближе не успела: грабитель прижал Гранта к столу, схватил за горло, а свободной рукой приставил нож к лицу, целясь чуть ниже глаза.
Софи замерла. В такой ситуации она не осмелилась бы ударить – одно неосторожное движение, и Грант лишится глаза.
– Зря тратишь время, – произнес Грант. – Письма здесь нет.
– Письма? – переспросил чужак со странным акцентом. – Я Бахир, слуга султана Хаджи. Ты украл его камень.
Софи медленно опустила вазу. Султан? Камень?
За обедом у леди Фиби Грант рассказывал о визите во дворец в Смирне. В памяти всплыл загадочный ответ на вопрос брата: «Что ты делал все это время?» – «Похищал драгоценности, разумеется».
– Софи, – строго произнес Грант, – немедленно уходи отсюда.
– Пусть остается, – приказал Бахир. – Если не хочет, чтобы любовник умер.
Софи замерла. Человек мог прикончить Гранта одним, почти незаметным движением.
Ужас пришлось прикрыть высокомерным презрением. Оставаясь на месте, чтобы не вспугнуть убийцу, она заговорила как можно холоднее и увереннее:
– Освободите его. Мертвый он вам все равно ничего не отдаст.
Пристально взглянув на жертву, Бахир усмехнулся.
– Ишь какая храбрая. Должно быть, львица в постели, да?
Грант что-то яростно прорычал, сжал кулаки и едва заметно пошевелился, однако нож тут же вонзился в кожу.
– У тебя дело ко мне, так что оставь ее в покое.
Бахир сильнее сжал его горло.
– Аллах свидетель, приказываю здесь я. Верни «Глаз дьявола». Или простишься с собственным глазом.
Неожиданно в дверях послышался щелчок взведенного курка.
– Освободи господина немедленно, а то сейчас сам отправишься к своему Аллаху.
Софи обернулась и с облегчением увидела Рена. Маленький, но жилистый камердинер решительно нацелил в преступника пистолет.
Бахир тоже оглянулся. Воспользовавшись моментом, Грант схватил державшую нож руку и отвел от лица. Второй рукой нанес удар в челюсть. Завязалась борьба, и врагу каким-то образом удалось снова сжать горло Гранта.
Рен стоял, что-то бормоча, не решаясь выстрелить – ведь он мог ранить господина. Бросившись вперед, Софи подняла вазу и изо всех сил обрушила на лысую голову. На ковер полетели осколки.
Бахир рухнул на пол и остался лежать без движения.
Грант мрачно взглянул на него и опустился на колени, чтобы выяснить, жив Бахир или мертв. Рен подбежал к окну, снял плетеный золотистый шнур, державший штору, и подал хозяину. Тот связал руки пленника за спиной.
Поднялся и взглянул на слугу. Слов не потребовалось: Рен остался охранять добычу, а Грант подошел к Софи.
Выглядел он злым, решительным и совсем чужим. Герцогиня посмотрела на него с вызовом. Но заметив каплю крови у него под глазом, прошептала:
– Грант! О Грант! – И пальцем прикоснулась к ранке. Он нахмурился и отвернулся, избегая прикосновения, схватил ее за руку и потащил к двери.
– Тебе было приказано оставаться наверху. Немедленно едем домой, в Малфорд-Хаус!
Сопротивляясь, она оглянулась на лежавшего без сознания Бахира.
– Нет! Прежде вызови полицию и отправь бандита в тюрьму.
– Займусь этим позже.
Грант вывел ее в темный холл, а затем в коридор, к черному ходу. Здесь на стенах горели канделябры, мягко освещая светлый мраморный пол и нарядную мебель. Все вокруг выглядело таким будничным, таким спокойным и мирным.
Разрозненные кусочки мозаики наконец-то сложились в единое целое. Загадочные ответы. Шрам от пули. Нежелание рассказывать о прошедшем десятилетии. Признание нажитого богатства, которое он объяснял удачной игрой в карты.
Оказывается, Грант постоянно лгал. Обманывал ее самым бессовестным, наглым образом. У самой двери Софи высвободила руку и резко повернулась, чтобы посмотреть Гранту в лицо. И неожиданно увидела не близкого человека, а опасного незнакомца.
– Ты не собираешься отдавать Бахира в руки закона, – медленно изрекла она. – Боишься, что он расскажет магистрату об украденных у султана драгоценностях.
Грант молчал, обдумывая, что можно сказать, а о чем лучше умолчать.
– Всего одну драгоценность, – тихо произнес он. – Огромный, редкой чистоты рубин, который когда-то принадлежал царице Клеопатре. Камень носит название «Глаз дьявола».
Признание ошеломило Софи.
– Значит, ты действительно вор, – прошептала она. – He просто дразнил брата за обедом, а говорил правду.
– А вот это было ошибкой. Не думал, что правда когда-нибудь всплывет. – Грант взял Софи за руку и умоляюще заглянул ей в глаза. – Все в прошлом. Клянусь, не собираюсь продолжать прежние подвиги. Пожалуйста, поверь. Я забирал богатство только у тех, кто нажил его неправедным путем. Султан торговал опиумом, то есть практически убивал людей.
Грант пытался оправдать собственные действия. Надеялся, что возлюбленная простит преступления, как прощают невинные мальчишеские шалости. А она чувствовала себя оскорбленной, униженной и… разочарованной.
Софи вырвала руку и не терпящим возражения тоном скомандовала:
– Вернешь рубин Бахиру.
– Но у меня его нет. Продал в Риме агенту русского царя.
– В таком случае отдашь деньги, чтобы владелец смог выкупить камень.
– Слишком поздно. Кражу «Глаза дьявола» заказал царь. Он мечтал о рубине много лет и не уступит его ни за какую цену.
Софи вздрогнула от ужаса.
– Но если не вернешь драгоценность, – напомнила она, пытаясь придать голосу оттенок уверенности, – Бахир тебя убьет.
– Забудь о Бахире. С ним я разберусь.
– Что значит «разберусь»? Хочешь сказать, что убьешь его?
– Разумеется, нет. Всего лишь посажу на корабль и отправлю в Турцию. Больше он не вернется.
Грант выдержал ее взгляд. Софи захотелось броситься ему в объятия и простить все то, что он совершил. Но как можно ему доверять?
– Я не верю тебе.
– Ты же знаешь, что я не убийца.
Софи покачала головой.
– Думала, что знаю, однако ошиблась.
Да, теперь уже невозможно открыть правду о Люсьене. Нельзя позволить сыну оказаться в родстве с похитителем драгоценностей. Больше того, внезапно возник весомый повод раз и навсегда вычеркнуть Гранта из собственной жизни.
Изгнать и забыть – ради Люсьена.
Ледяным тоном Софи произнесла:
– Впредь твое появление в Малфорд-Хаусе крайне нежелательно. Держись подальше и от меня, и от моего сына. Иначе я вынуждена буду обратиться в суд.
