Глава 35
Этого вопроса Александр и ждал, и боялся. Пенни спросила, как получилось, что он единственный из всей семьи Блэквеллов остался в живых. И он как мог объяснил ей это. Слезы, выступившие у нее на глазах, тронули его.
— Ах, — прошептала она, — извини меня, пожалуйста, что я заставила тебя пережить все заново.
— Ничего, — ответил он, пожимая ей руку и печально вздыхая, подумав при этом, что уже дважды за последние двое суток рассказывает свою трагическую историю и от этого чувствует себе ветхим стариком. — С тех пор я весь ушел в дела, связанные с морем, и никогда не вспоминал о прошлом.
— Наверное, у тебя не было поводов для воспоминаний.
— Да, — сказал он. — Так же как и для предположений, что я когда-нибудь буду сидеть рядом со знаменитой киноактрисой. Расскажи мне о себе, пожалуйста.
Пенни любезно улыбнулась в ответ на неожиданный комплимент, но лицо ее заметно поскучнело. Рэмзи сочувственно покачал головой и шепнул ей, чтобы она не волновалась. И Пенни задумчиво нахмурилась, решая, как бы так рассказать о своей жизни, чтобы не заметно было, что она пропустила ее большую часть.
Александр был ей симпатичен, беседа текла легко и приятно, но Пенелопа еще не была готова к тому, чтобы делать такие важные и небезопасные для нее признания. Тем более что этого человека она видела всего лишь второй раз в жизни. И поэтому не спешила откровенничать.
— Моя жизнь целиком зависела от прихотей судьбы, — произнесла она после непродолжительного молчания. — Даже артисткой я стала из-за случайного успеха на конкурсе.
Довольная собой, Пенни легко опустилась на мягкий плетеный диванчик.
— Все просто замечательно! — похвалила она Маргарет, окидывая взглядом накрытый к обеду стол.
Экономка улыбнулась, но лицо ее, как заметила Пенелопа, осталось таким же печальным. «Надо бы поговорить с ней», — подумала озабоченная ее грустью хозяйка.
— Позовите меня, когда нужно будет подавать десерт, — сказала Маргарет, собираясь уйти.
— А на десерт сегодня ватрушки! — произнесли вместе Пенни и Рэмзи. И к веселому смеху экономки присоединился низкий баритон Александра. Посмеиваясь, Мэгги пошла к дому.
Маленькими глотками прихлебывая ароматный кофе, Пенелопа с наслаждением подставляла лицо легкому прохладному ветерку. И вдруг, быстро сбросив туфли, подбежала к бассейну и села на край, свесив ноги в чистую, прозрачную, как небо, воду. Яркие фонарики, отражаясь в воде, весело сияли из глубины, и их голубоватые дымчатые огоньки рисовали сверкающий звездный узор на тихой поверхности бассейна.
— Схожу-ка я осмотрю усадьбу, — сказал Рэмзи, подходя к Пенни.
— А если что-нибудь не так, ты расскажешь мне? — спросила она, удерживая его за руку.
— Конечно.
Опустившись рядом на корточки, он быстро поцеловал ее в щеку. Александр улыбнулся, любуясь влюбленными. И все же эта идиллия не могла обмануть его опытного взгляда. Он ясно видел, как что-то тревожит этих людей, и неспроста вокруг дома выставлена охрана, а на ограде прикреплена кинокамера. Чувствовалось, что в любой момент может произойти какая-нибудь неожиданность.
— Я вижу, ты счастлива, — сказал он, чтобы прервать затянувшуюся паузу.
— Да, я люблю его, — ответила Пенелопа и вновь повернулась к бассейну. — Он спас меня. Я была на грани отчаяния перед тем, как он появился в моей жизни.
— Это хорошо. Ты еще слишком молода, чтобы прятаться от мира в нору своего одиночества.
— Я считала, что так будет лучше. Впрочем, — она засмеялась, покосившись на него, — странно слышать подобные сентенции из ваших уст.
Он улыбнулся в ответ и тихо произнес:
— Твой случай заставляет поверить в судьбу.
— Я больше верю в предназначение. Но сейчас я смотрю на жизнь не так, как раньше. — Она подумала о том, что карьера в последнее время ее мало занимает. Другие мысли и планы отнимают все силы. — И лишь одно беспокоит меня: откажется ли Ротмер от своих прав на дом?
Александр пожал плечами и хмуро посмотрел на свою чашку. Отпив из нее два глотка и поставив на блюдце, он вновь взглянул на Пенни.
— Он помог мне, когда я оказался в трудном положении.
— Но ведь он отнял у тебя дом твоих предков!
— Власти все равно хотели забрать поместье в пользу государства. А Фэлон выкупил право на собственность, гарантировав, что все в нем останется таким, как было двести лет назад. Компанию он, правда, купить не захотел, ссылаясь на свою неосведомленность в кораблестроении.
— Почему поместье купил именно он? — спросила Пенелопа, подходя к столу и присаживаясь на плетеный диванчик.
— Потому что он — член семьи.
— Что?! — удивилась она, широко раскрыв глаза.
— Моя покойная жена была сестрой Фэлона.
— Вот это да!
— Что тебя так взволновало? — вдруг раздался рядом с ней голос Рэмзи.
Она подняла голову и встретилась с его внимательным взглядом.
— Да так, — уклончиво ответила она, — я задала пару нелепых вопросов.
— Надеюсь, тебе никто не угрожал?
— Конечно, нет. — Пенни пожала плечами. — Я сама виновата. Все это результат попусту растраченной молодости.
О'Киф неторопливо достал из кармана небольшую черную трубку и, набив ее табаком, прикурил от зажженной спички. Легкий дымок окутал его голову. И Пенелопа почувствовала острый запах «Дежа-вю». Она покосилась на книги в руках Рэмзи, и он, заметив ее взгляд, протянул их ей. Это были дневники Тесс. Пенни проверила, все ли здесь, и передала толстые тетради Александру.
— Тесс Ренфри была моей лучшей подругой, — пояснила она, наблюдая за выражением его лица. — А в 1789 году она вышла замуж за Дэйна Блэквелла.
— Я знаю, — ответил он.
— Так, значит, тебе известно о ее путешествии во времени?
— Мне рассказывала об этом бабушка. Но до последнего времени я не верил в истинность этой истории. Пока не увидел на документах о продаже моей компании подписи Рэмзи. Она была точно такой же, как на сохранившемся с восемнадцатого века брачном свидетельстве.
— Что ж, — вдохнул О'Киф, присаживаясь рядом с Пенелопой и обнимая ее за плечи. — Я могу лишь полагаться на твою скромность.
— Вполне можешь мне доверять, — отозвался Блэквелл, откидываясь на спинку стула. — Я никому не расскажу об этом.
Он раскрыл дневник Тесс, а Рэмзи, поднявшись с диванчика, помог встать Пенни и проводил ее в дом.
— Почему твои родители назвали тебя так странно: Рэмзи Мэлачи Гамейлиел? — шепотом спросила она.
— Потому что я был слишком мал, когда родился, — усмехнулся он. — И они, дав мне такое длинное имя, вероятно, рассчитывали, что я вырасту побольше.
— Их расчеты вполне оправдались.
О'Киф засмеялся, и они вошли в прохладный просторный холл, оставив Александра наедине с прошлым его семьи.
Когда они вернулись обратно, Блэквелл быстро ходил взад-вперед по деревянному настилу, о чем-то напряженно размышляя. Увидев их, он остановился и, прищурившись, произнес:
— Я не думаю, что Фэлон причастен к исчезновению моей дочери. Ведь он любил свою сестру и никогда бы не сделал ничего, что бы ее расстроило.
— Я и не обвиняю его в этом, — сказала Пенелопа, подхода к нему. — Но как объяснить, что у него оказались твои бриллианты?
— Не знаю. Даже полиции неизвестно, что я обратил деньги в драгоценности. Да и какое это теперь имеет значение?!
— Успокойся, пожалуйста. — Она положила руку ему на плечо. — Мы не хотели тебя расстраивать, но думали, что ты имеешь право знать все о своей семье.
— Я благодарен вам. Кстати, эта приписка к завещанию действительно имеет юридическую силу?
— Да. Уэйнрайт все тщательно проверил.
Александр улыбнулся, но, покосившись на дневники, нахмурился и добавил:
— И все же вы не должны давать ход этому документу.
— Не могу тебе этого обещать, — сказал Рэмзи. — Это — дело чести, мы должны исправить допущенную несправедливость.
— Сейчас, когда нет Анноры, это уже ни к чему.
— Но несправедливо поступили не только с тобой.
— Без бриллиантов тебе не за что зацепиться.
— Зато мы можем быть уверены, что шантаж Слоун не повредит нам послезавтра. — О'Киф обернулся к Пенелопе. — Они уверены, что Тесс отдала тебе все камни, но тут они ошибаются.
Рэмзи опустил руку в карман и, вынув ее оттуда, разжал пальцы крепко стиснутого кулака. На его ладони поблескивал большой темно-розовый бриллиант, оправленный в золото. Золотая цепочка, словно тоненькая змейка, впилась в его ажурную оправу. Пенни не могла отвести глаз от сияния драгоценного камня, пока Александр не взял его из рук Рэмзи и не склонился над ним.
— Это «Красная леди», — сказал Блэквелл, разглядывая драгоценность. — Некогда он принадлежал Анноре, но он не из тех бриллиантов, что я приобрел для выкупа дочери. Он достался нам по наследству от моей прапрабабушки.
— Ты уверен в этом? — спросил удивленный О'Киф.
— Абсолютно. Аннора всегда носила его с собой, никогда не снимая. И я могу это доказать.
Он взял ее быстро и решительно. Каждое его новое движение доставляло ей огромное удовольствие, а ненасытное тело жаждало его еще и еще. Приподняв Пенелопу над кроватью, Рэмзи оплел ее ноги вокруг своей талии и жадно поцеловал губы, шею, грудь. Придерживая за ягодицы, он двигался в такт ее дыханию, а она, прильнув к его груди, становилась все горячее и необузданнее. Закинув голову назад, Пенни сладострастно стонала от восторга. И О'Киф вдруг почувствовал, как жаркое блаженство освобождения охватило все его тело и словно алые языки жгучего пламени коснулись на мгновение замершего сердца.
Через мгновение Пенни уже ослабела в его руках. Ее поцелуи стали мягче и нежнее. И Рэмзи почувствовал легкую истому оставляющей тело страсти.
— Возьми меня замуж, — прошептала Пенелопа. — Я так люблю тебя, женись на мне.
— Об атом должен просить мужчина, — ответил он, удивленно приподняв брови.
— В этом столетии все наоборот.
— Есть вещи, которые стоит делать одинаково в любом столетии.
— Так ты отказываешь мне?
— Нет, конечно, нет. Я еще никогда не любил так сильно и никому не делал предложения. — Его голос стал торжественным, и она улыбнулась. Заметив это, он недовольно пробормотал:
— Или ты хочешь, чтобы я взял обратно свое согласие?
— Нет, конечно, нет. Я буду тебе верной женой.
— А я стану прекрасным мужем, вот увидишь.
— Ты в этом уверен?
Он грозно прищурился и, толкнув ее на постель, с нарочитой суровостью зарычал:
— Так ты еще сомневаешься, искусительница?
— Докажи мне, — отозвалась она.
— Я готов это делать хоть целое столетие! — воскликнул Рэмзи, целуя ее в губы.
Она ощутила запах цветущей вишни и вновь почувствовала: покой и безопасность, любовь и тепло окружали ее. «Он любит меня», — думала Пенелопа и напряженно вглядывалась в густые клубы тумана, в их разрывах мелькали темно-зеленое платье, ленточки, кружева, вспыхивала яркая розовая звезда, и низкий спокойный голос тихо напевал колыбельную.
Потом вдруг на мгновение из густой белесоватой дымки выступило милое доброе лицо и вновь скрылось за туманной пеленой. Голос умолк, видение рассеялось, все покрыла жуткая удушливая темнота. От одного взгляда на нее леденела кровь и останавливалось сердце.
И тут Пенни почувствовала, что' у нее связаны руки и она не может ни крикнуть, ни пошевелиться, пот струится по ее груди, слезы текут по щекам. Тяжелые страшные шаги приближаются к ней в темноте, и у нее захватывает дыхание от ужаса. Неприятный затхлый запах наполняет ноздри, а где-то вверху стонет, завывает и посвистывает холодный, озлобленный ветер.
И вдруг горячие сильные руки приподнимают ее над землей, сердце ее замирает, и она слышит глухой ненавистный голос:
— Они не хотят твоего возвращения.
Рыдания душат ее, сжимают горло. Боль пронзает лодыжку. И она бежит, задыхаясь, хромая и падая. Поднимается и снова бежит, растерянная, перепуганная, не понимая, что происходит вокруг. Тяжелые шаги настигают ее, они все ближе и ближе. И лишь зловоние и гниль наполняют собой пространство.
— Почему они не хотят, чтобы я вернулась?.. — Этот крик рвется из груди Пенелопы, И вдруг блаженный запах цветущей вишни как облако окутывает ее, любовь и нежность протягивают к ней руки. И все начинается снова.
Пенни почувствовала чье-то прикосновение к своей спине. Низкий приятный голос назвал ее по имени. Она открыла глаза и судорожно вдохнула в себя воздух.
— Это я, Пенелопа, — ласково прошептал Рэмзи, с сочувствием глядя ей в лицо.
— Ах Рэмзи! — с трудом произнесла она и крепко прижалась к его груди, всхлипывая и вздыхая.
— Успокойся, моя хорошая, — нежно уговаривал он, тихо поглаживая ее по голове. — Я не могу видеть, как ты страдаешь.
— Мне опять приснился страшный сон, но начиналось все прекрасно. Я чувствовала запах цветущей вишни, а потом видела чье-то доброе лицо. — Вдруг она встрепенулась и взволнованно посмотрела на него. — Но ведь я никогда раньше не видела лица! Понимаешь? Никогда!
Она откинулась на спину, взбивая под головой подушку, и, радостно всхлипнув, вытерла текущие по щекам слезы.
— А что ты еще видела во сне? — спросил О'Киф. — Расскажи мне.
— Что-то очень смутное. Не столько образ, сколько чувство, что-то вроде боли, страха, утраты. А временами, наоборот, безопасность и покой. И словно какие-то призраки окружали меня. Я никак не могла понять, что происходит вокруг. — Она повернула голову и посмотрела ему в глаза. — Эти сны особенно тяжелы потому, что начинаются счастливо. А потом меня охватывает такое чувство, словно я что-то сделала нехорошее и навсегда потеряла свое счастье.
— И сегодня все было так же?
— Да. Но еще я видела ласковые руки какой-то женщины и платье, и кружевной воротничок, а рядом что-то блестело, потом — добрый мужской голос, напевающий колыбельную песню. Но потом все исчезло, и начался прежний кошмар.
— А что еще?
Пенни нахмурила лоб, стараясь яснее припомнить детали виденного сна.
— Еще — запах грязи, сырости и гнилого дерева. И словно ветер уныло стонет за полуоткрытым окном. А я не могу двигаться и говорить, так как у меня что-то во рту.
— Вероятно, кляп, — предположил Рэмзи, и она согласно кивнула.
— А потом — кто-то бьет меня ногами по животу. И шаги — гулкие, словно какой-то большой человек ходит ночью по пустой церкви.
— Похоже, ты была в каком-то большом помещении.
— На складе! — вдруг ахнула она. — Но ведь это значит…
Она вздрогнула и закусила губу. О'Киф ласково погладил ее по голове, успокаивая.
— Не волнуйся, — приговаривал он. — Память сама вернется к тебе, не надо торопить события.
— Боже мой! — зашептала она, взволнованно облизывая губы. — Выходит, меня похитили. — Она села на кровати и, откинув одеяло, провела пальцем по шраму на лодыжке. — Теперь я припоминаю, как все было. Я вылезла из какого-то подвала сквозь разбитое окно. И при этом порезала ногу. Мне стало больно, и я заплакала. Это переполошило моих похитителей. Чтобы освободиться, я сбросила зацепившийся башмачок, он был такой маленький, в белый горошек. А потом бежала, бежала и бежала. Увидев какой-то контейнер с мусором, я забралась в него и затихла и сидела не шевелясь, как мышка. — Пенни всхлипнула и горестно пожала плечами. — Теперь все ясно! Меня не бросили, а похитили. Да будут прокляты эти негодяи! Они сломали мне жизнь!
— Пенелопа! — окликнул ее Рэмзи, но она не слушала его.
— Они вернули ему лишь туфельку, — жалобно причитала она. — А та розовая звезда, которую я видела во сне, — это «Красная леди». Ведь он говорил, что Аннора никогда не снимала ее. — Пенни закрыла лицо руками и горько зарыдала. — Я — дочь Александра Блэквелла.
