Глава 14

На следующий вечер Фелисити стояла посередине бального зала Сетчфилдов, чувствуя себя так, словно оказалась в эпицентре песчаной бури. Здесь собрался весь бомонд, потому что все знали, что сегодня должен появиться в свете Холлиндрейк.

Этот вечер станет ее триумфом. Кульминацией всех ее планов и тяжелой работы. На герцоге будет великолепного покроя фрак (никаких карнавальных костюмов для такой знатной особы!) и маска, отделанная золотом, которая лишь еще больше подчеркнет его высокий социальный статус. Потом он попросит представить его прелестной Титании, стоящей в уголке, и они откроют бал. Ее будущее, ее место в обществе определятся в эти несколько мгновений. Вскоре после этого в «Таймс» появится объявление об их помолвке, а затем, в конце весны, последует великолепная свадебная церемония в кентском поместье герцога.

Она подробнейшим образом спланировала этот вечер за четыре долгих года, а теперь, когда он настал, ей хотелось быть подальше от пристальных взглядов и лукавых замечаний.

Фелисити сделала глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки, но не могла ни о чем думать, кроме Тэтчера и его предложения.

Жить по их собственным правилам и поступать так, как сами пожелают.

А что сделала она? Она убежала от него.

Хорошо еще, что маска у нее достаточно широкая и скрывает выступившие на глазах слезы, готовые покатиться по щекам.

– Мисс Лэнгли? – окликнули ее из толпы гостей. – Это вы?

– Леди Рода! – воскликнула в ответ Фелисити, которая, оглянувшись, увидела эту даму в сопровождении Дианы и двух юных лесных нимф. – Вижу, вы последовали моему совету.

– Нас не смог бы остановить и батальон французов, – сказала леди Рода, подув на страусовое перо, украшавшее ее тюрбан, которое мешало ей смотреть. – И еще по вашему совету я заставила девочек заказать костюмы у мадам Орнетт. Жалею, что не заказала костюм для себя.

Фелисити тоже заказывала костюмы у мадам Орнетт. Она позволила Талли и Пиппин выбрать костюм для нее, и они нарядили ее Титанией, королевой эльфов. Костюм был с крылышками и прочими деталями, хотя ей больше всего подошел бы костюм Корделии из «Короля Лира».

– Вам нравятся наши костюмы? – спросила мисс Элинор Ходжес, самая младшая из трех сестер.

– Они великолепны! – заявила Фелисити, любуясь этой троицей. Мало кому известная модистка преобразила трех обычно сереньких, как мышки, девушек в привлекательных молодых леди. – Когда вы все удачно выйдете замуж, вы должны продолжать пользоваться услугами мадам Орнетт, потому что в умении выбрать нужный стиль и цвет ей нет равных. Вы сделаете ее знаменитой.

– Вы действительно так думаете? – судорожно глотнув воздух, спросила Элинор.

– Я уверена в этом, – заявила Фелисити.

– Я вижу, ваше положение изменилось к лучшему, – сказала леди Рода. – Я рада этому. – По ее интонации Фелисити поняла, что она говорит это искренне.

– Благодарю вас, – сказала Фелисити. Ей нравилась сестра лорда Стюарта. Потом она огляделась вокруг и спросила: – Но где же ваш брат и леди Стюарт?

– Элис все еще нездорова, и я убедила Стюи остаться дома и составить ей компанию. – Элегантная леди Рода в костюме Цереры чуть наклонилась к ней и прошептала: – Мне показалось, что для племянниц будет лучше, если он не будет слоняться тут без дела и отпугивать женихов. Я, конечно, очень люблю своего брата, но он ужасный фигляр.

Фелисити улыбнулась, но ничего не сказала, потому что чувствовала расположение к лорду Стюарту, несмотря на его непомерное хвастовство, хотя иногда он бывал совершенно невыносимым.

– Вы, наверное, очень нервничаете сегодня? – сказала Фанни, окидывая взглядом зал. Она, к сожалению, была больше похожа на отца, чем на более сдержанных мать и тетушку.

– Это почему же? – спросила Фелисити, пытаясь скрыть очевидное.

Но Фанни Ходжес, совсем как ее отец, даже не заметила неловкости.

– Из-за Холлиндрейка, конечно! Все только об этом и говорят. Сегодня он должен впервые появиться в обществе.

– Я об этом не слышала, – солгала Фелисити, пытаясь изобразить безразличие ко всей ситуации, потому что сама не представляла, как сможет встретиться теперь с ним лицом к лицу. Большую часть ночи она просидела, перечитывая его письма и пытаясь понять, что заставило ее считать его идеально подходящим для нее мужчиной, но так и не обнаружила ничего. Ни единой строчки, которая заставляла бы затрепетать ее сердце, как оно трепетало, когда этот проклятый Тэтчер всего лишь входил в комнату.

– Ох, Фанни, оставь мисс Лэнгли в покое, – упрекнула сестру Маргарет Ходжес, или Пег, старшая из трех сестер, которая была разумной и невозмутимой молодой леди. – Пусть по этому поводу сплетничают те, кто явился сюда в более дорогих костюмах.

В это мгновение, как по сигналу, мимо прошли «Покахонтас» и «королева Елизавета», и по неодобрительным взглядам, которые они бросили на Фелисити и ее компанию, можно было безошибочно догадаться, кто скрывается под этими масками.

Одного взгляда на мисс Браун и леди Гейторн было достаточно, чтобы подтолкнуть Фелисити к действиям. Хотя она больше не нуждалась в угле Ходжесов, она дала слово помочь сестрам, потому что высокомерное отношение со стороны мисс Браун переполнило чашу ее терпения. Пора было с ней посчитаться.

– Как я уже говорила, мне кажется, что лорд Ламби отлично подойдет для вас, мисс Ходжес, – сказала она Маргарет. – А Френсис и Элинор я посоветовала бы обратить внимание на лорда Далдерби и лорда Спротли.

– Вы по-прежнему остановили выбор на графе для нашей Пег? – промолвила, покачивая головой, леди Рода. – Не слишком ли это высокий уровень для девушки, которая, – она понизила голос, – предпочитает всему остальному скакать верхом по пересеченной местности и удить рыбу?

– Думаю, что вы сами убедитесь в том, что мисс Ходжес и лорд Ламби будто созданы друг для друга. – Сама Фелисити была уверена в этом, потому что графиня Ламби пожаловалась ей, что сын никогда не найдет себе невесту, если будет большую часть времени проводить верхом на лошади или на рыбалке.

К ней, пробравшись сквозь толпу, подошли Талли и Пиппин.

– Привет, Герцогиня! – крикнула ей сестра.

Талли явилась на бал в полном турецком костюме. Она уговорила Джамиллу открыть ее сундуки и выпросила у нее один из самых изысканных нарядов. На Пиппин было надето подобие греческой туники и маска, украшенная символами Цирцеи. Ее белокурую головку венчало изображение золотого солнца. Слава Богу, Фелисити удалось уговорить ее не приносить с собой маленького поросенка.

– Мы видели Ламби. Он в костюме Робин Гуда. А Далдерби – в костюме Арлекина… – Талли содрогнулась. – Если этот костюм выбрала для него его мать, то ему следует отправить ее куда-нибудь в Шотландию. – Едва успев перевести дух, она добавила: – А Спротли одет Гамлетом. – Она наклонилась вперед и прошептала: – Ты уверена, что хочешь вычеркнуть его из списка холостяков, отдав его в руки Нелли Ходжес? Он весьма-привлекательный.

Фелисити улыбнулась, потому что сестра всегда влюблялась в красивого мужчину, не задумываясь о том, подойдет ли он ей.

– Неужели ты захочешь помешать подлинной любви?

Талли скорчила гримаску, но она была слишком романтичной по природе, чтобы помешать тому, что предназначено самой судьбой.

Уладив этот вопрос, Фелисити повернулась к сестрам Ходжес:

– Леди, если вы слышали, что говорила моя легкомысленная сестрица, то поняли, кого вам надо искать: Робин Гуда, Гамлета и, к сожалению, Арлекина. Герцогиня Сетчфилд сказала мне вчера, что на все вальсы будут приглашать леди, так что вам надо, прежде чем заиграют вальс, приготовиться к тому, чтобы сразу же пригласить танцевать вашего будущего супруга.

– Пригласить его? – пролепетала Маргарет, вдруг утратив всю свою самоуверенность. – Нет, я не смогу это сделать!

– Полно тебе, Пег, не будь такой дурочкой, – сказала ее сестра Фанни. – Разве ты не слышала, что сказала мисс Лэнгли? Ламби любит верховую езду и рыбную ловлю.

Этого было достаточно, чтобы приободрить сестру, потому что Маргарет, держа в руке колчан со стрелами, окинула зорким взглядом толпу, словно охотница, которую она изображала.

Фелисити не сомневалась, что к концу вечера лорд Ламби будет сражен ее стрелой наповал. Однако, не полагаясь на волю случая, она добавила:

– Кстати, я слышала, что в Ламби-Парке имеется чудесный пруд, где ловится форель, а также что граф недавно купил у лорда Вере его лучшего гунтера.

– Неужели Тайберона?

– Кажется, его самого. Возможно, он даже позволит вам прокатиться на нем, если вы его сумеете заинтересовать. – Фелисити взглянула на толпу и, заметив Джамиллу, махнула ей рукой. – И я, кажется, знаю, как это сделать.

– Джамилла, они пришли сюда, чтобы встретиться со своими будущими мужьями, – сказала ей Фелисити, – и я думаю, что ты могла бы поделиться с ними секретами, позволяющими привлечь внимание мужчины. Чтобы, так сказать, скрепить печатью то, что предначертано судьбой.

Принцесса гордо приосанилась:

– Ну конечно! Для друзей моей маленькой Герцогини я покажу, как это делается. Идемте со мной… – Она поднялась на ноги, обутые в туфельки на высоких каблуках, и, заметив подходящий альков, направилась к нему. – Это не займет много времени, однако всю оставшуюся жизнь эти мужчины будут вашими рабами. – С этими словами Джамилла увела с собой сестер Ходжес.

– А меня когда кто-нибудь научит этому взгляду? – недовольным тоном спросила Пиппин.

– Тебе, пожалуй, этого не нужно, – заметила Талли.

Девушки обменялись возмущенными взглядами, но Фелисити отнесла их странное поведение на счет неуравновешенности артистического темперамента.

– А это не опасно? – спросила леди Рода, наблюдая, как племянницы идут следом за экзотической женщиной, пользующейся сомнительной репутацией.

– Это абсолютно безопасно, – заверила ее Фелисити. – А вот и леди Ламби. – Она указала на даму, одетую в испанскую мантилью. – Позвольте мне посоветовать, леди Рода, начать устанавливать более тесные связи между вашими двумя семьями. Уверена, что она весьма благосклонно относится к возможному союзу.

– Спасибо, мисс Лэнгли, – сказала леди Рода, бросив последний задумчивый взгляд в сторону Джамиллы.

– Я желаю вашим племянницам всего самого лучшего, – сказала Фелисити, прежде чем леди Рода повернулась, чтобы подойти к леди Ламби. Потом она хлопнула в ладоши и, окинув взглядом зал, остановила его наконец на сестре и кузине. – Теперь, когда это дело сделано, я займусь вами…

Талли и Пиппин заворчали, но Фелисити давно перестала обращать внимание на их ворчание.

– Думаю, у тебя и без нас на сегодняшний вечер дел хватит, – сказала ее сестра.

– Да, Фелисити, обо мне тоже не беспокойся, – добавила Пиппин. – Пообещай только, что когда встретишь герцога, ты дашь ему шанс…

– Мне показалось, что вам хотелось, чтобы я влюбилась в Тэтчера, – напомнила Фелисити, складывая на груди руки. Ее кузина день ото дня становилась все легкомысленнее.

– Так оно и есть, – сказала Пиппин, – просто я…

Талли подтолкнула ее локтем, и они снова обменялись сердитыми взглядами.

Терпению Фелисити пришел конец.

– Что бы ни было причиной ваших разногласий, вы должны прекратить ссориться, причем немедленно.

– Но, Фелисити… – начала было Пиппин.

– Не беспокойся, кузина, – сказала Фелисити, – я твердо намерена встретиться с Холлиндрейком и влюбиться в него безоговорочно. Почему бы и нет? Как можно не влюбиться, если он столько всего сделал ради меня?

– Обри! – радостно приветствовал его герцог Сетчфилд. – Рад тебя видеть, старый дружище. Или мне лучше называть тебя «капитаном Тэтчером»?

Тэтчер усмехнулся.

– Я тоже рад тебя видеть, Темпл, – сказал он в ответ, называя герцога старым прозвищем. – Смею предположить, что ты виделся с Джеком.

– Виделся с ним? – Темпл покачал головой. – Вчера вечером он битый час возмущенно рассказывал мне в «Уайтсе» о том, что ты играешь чувствами маленькой Герцогини. Он заставил меня пообещать быть его секундантом, если ему придется вызвать тебя на дуэль.

– Я намерен жениться на этой девушке, так что Джеку нет необходимости приходить в раж.

Темпл взял в руку лорнет и внимательно осмотрел простой костюм Тэтчера.

– Вижу, ты здесь все еще инкогнито.

– Да. И был бы очень благодарен, если бы ты не объявлял о моем прибытии.

– Ладно. Но должен предупредить, что если узнают, что я нынче вечером прикрывал тебя, то к утру мое тело будет висеть в Тайберне, после того как меня подвергнут самосуду все мамаши Лондона, жаждущие выдать своих дочерей замуж.

Тэтчер покачал головой:

– Я предпочитаю оставаться инкогнито, пока не добьюсь согласия Фелисити.

– Должен сказать, ухаживание у тебя несколько необычное.

– Но ведь и леди не совсем обычная, – ответил он. Темпл рассмеялся:

– Отлично! Значит, ты обнаружил, какое сокровище скрывается под решительным характером этой малышки. – Он поклонился только что прибывшей графине и подождал, пока она прошла мимо. – Диана в восторге от Фелисити. Когда эта малышка пришла вчера и потребовала, чтобы ей показали список гостей, намереваясь выбрать женихов для дочерей Стюи, она привела мою обычно невозмутимую жену в радостное изумление, потому что Диана, испытывающая к Стюи слабость, была тронута тем, что Фелисити проявила участие к его дочерям, тогда как многие другие смотрели на них свысока.

– Если уж мы заговорили о женах, то скажи, правда ли то, что говорят о тебе и леди Диане Фордем? – спросил Тэтчер. – Разве она не была помолвлена с этим пройдохой, своим кузеном?

– С Дэнвером? Да, было такое. Но потом она передумала, – гордо заявил Темпл, коварно усмехнувшись.

– Твоя жена – настоящая леди, – продолжал Тэтчер. – Потребовала, чтобы я зашел к ней, и целый час объясняла мне, каким образом мне следует сегодня вечером украсть свою невесту.

– Моя жена? Вмешивается в чужие дела? Но это невероятно! – рассмеялся Темпл. – Но, между нами, если уж кто и знает, как лучше всего украсть невесту, так это Диана. Точно следуй ее совету – и ты покоришь маленькую Герцогиню.

– Мне бы твою уверенность. Я все еще не знаю, позволит ли она себе найти счастье с простым ливрейным лакеем.

– Ты считаешь, что такая проверка необходима? – спросил Темпл, совсем как это спрашивал Джек. – Почему бы просто не рассказать ей обо всем?

– Потому что я хочу, чтобы она поняла, что заслуживает такой же любви, какую она, кажется, намерена найти для каждого человека.

Темпл кивнул:

– Теперь я вижу, что ты обнаружил также и ее слабости, и за это я тебе очень признателен. Герцогиня очень преданный человек, но я всегда боялся, что ее высокие устремления принесут ей всего лишь сверкающую диадему. А она, как никто другой, заслуживает счастья. – Он немного помолчал. – Однако тебе, я надеюсь, известно, что она почти наверняка застрелит тебя, когда обнаружит правду.

– Меня об этом предупреждали. К тому же у меня уже была схватка с применением оружия с ее сестрой и леди Филиппой.

Темпл рассмеялся:

– Вот и прекрасно! Только не забудь, что Фелисити стреляет лучше, чем они.

Пробравшись сквозь толпу, к ним подошли двое мужчин – Джек Тремонт и еще какой-то человек, которого Тэтчер не знал.

– Ты знаком с лордом Ларкеном? – спросил Темпл.

Тэтчер взглянул в глаза подошедшему к ним человеку. Ларкен? Он был человеком-легендой среди офицеров разведки Веллингтона.

– Только понаслышке. Для меня большая честь познакомиться с вами, сэр.

– Капитан Тэтчер? – спросил Ларкен, протягивая ему руку.

– Да.

– Я тоже слышал о вас. – Они обменялись рукопожатием, и Тэтчеру этот человек сразу же понравился. – Вы были в Корунье, не так ли?

Тэтчер кивнул.

– Спасли там целое подразделение от плена, насколько я слышал, а потом сами захватили в плен преследовавших вас французов. У вас весьма изобретательный склад ума, сэр. Вы никогда не думали о том, чтобы сделать карьеру в министерстве иностранных дел?

Темпл рассмеялся.

– Даже не пытайся завербовать его, Ларкен. Теперь, когда он вернулся домой, на него свалилась куча обязанностей.

– Да уж, – угрюмо подтвердил Джек. – Обязательства ему придется выполнить. – Подтолкнув Тэтчера, он указал ему взглядом в сторону Фелисити.

– Если уж говорить об обязательствах, то почему ты здесь не со своей женой? – не желая остаться в долгу, спросил Тэтчер.

– Я на работе, – ответил Джек. – Мы все еще не нашли нашего человека.

– Неужели ты думаешь, что этот Дэшуэлл появится здесь сегодня? – Тэтчеру не верилось, что дерзкий американец, о бесстрашии которого ходили легенды, осмелится показаться здесь в присутствии охотившихся за ним Темпла, Джека и Ларкена.

Джек сложил на груди руки.

– Ты не знаешь Дэшуэлла. Больше всего на свете ему было бы по нраву прийти сюда и оставить где-нибудь для Темпла какую-нибудь наглую записку или чмокнуть в щечку какую-нибудь ничего не подозревающую мисс и попросить ее передать записку одному из нас.

– Если, конечно, мы не обнаружим его первыми, – заявил Ларкен с такой уверенностью, что Тэтчер порадовался тому, что его планы на сегодняшний вечер ограничивались тем, чтобы найти Фелисити и убедить ее выйти за него замуж.

С другой стороны, задача, которую предстояло решить его друзьям, была, возможно, легче, чем у него.

Бал у Сетчфилдов всегда обещал светскому обществу ночь сюрпризов, а иногда мог побаловать и скандальчиком.

Фелисити не интересовало ни то ни другое. Она хотела лишь встретиться с Холлиндрейком и продолжить свою жизнь. И забыть Тэтчера. Его темные глаза. И то, как он умел ее рассмешить.

Когда закончилась третья фигура кадрили, она попыталась остановить притоптывающую от нетерпения ногу, потому что нетерпение, как любила говорить мисс Эмери, «не является признаком леди». Пропади все пропадом, она не была бы сейчас в таком состоянии, если бы только Холлиндрейк появился и все встало бы на свои места!

Но ее взвинченное состояние объяснялось еще и другой причиной. Что, если Тэтчер сдержит обещание и появится здесь? Что ей тогда делать?

По толпе вдруг пробежал возбужденный шепоток.

Холлиндрейк!

Фелисити сделала глубокий вдох, пытаясь предотвратить обморок, угрожавший сделать ее сегодня объектом пересудов. Немного успокоив дыхание, она повернулась к парадному входу, но ей преградил путь человек в простом черном костюме и маске домино. Она лишь искоса взглянула на него, пытаясь разглядеть того, о приезде которого должны были объявить, но незнакомец взял ее за руку и без лишних слов потащил танцевать под начальные аккорды первого за этот вечер вальса.

И тут она увидела его мерцающие темные глаза и горячий дерзкий взгляд и почувствовала знакомое тепло его руки.

Тэтчер! Силы небесные! Но хуже всего было то, что ее предательское тело затрепетало от восторга. Ну почему он заставляет ее почувствовать себя так великолепно?

– Ты что здесь делаешь? – спросила она, пока он уводил ее все дальше и дальше от Холлиндрейка, – Я просила тебя не приходить.

– Просила. – Взяв ее другую руку, он положил ее на плечо и начал вальсировать, не сказав больше ни слова.

– Довожу до твоего сведения, что на все вальсы приглашают леди, а я что-то не припомню, что приглашала тебя, – сказала она, пытаясь не растаять, прижавшись к его груди, и не обращать внимания на то, как радуется тело его близости. Ей бы надо было, конечно, обрушить на него свой гнев, а она вместо этого почувствовала облегчение.

– Ты могла бы многое потерять, упустив свой шанс потанцевать со мной, – заявил он, сделав крутой вираж.

– Как тебе удалось проникнуть сюда? – спросила она.

– Я вошел. Прямо через парадную дверь.

– Как будто ты был приглашен? Ну и бесцеремонность… – заметила она, сознавая, что именно это ей в нем нравилось: он пренебрегал авторитетным мнением общества.

– Именно так: как будто я был приглашен. – Он прижал ее к себе, и ее груди, прикоснувшись к нему, стали тяжелыми, а от точки соприкосновения по всему телу пробежала горячая волна желания.

– Перестань это делать, – запротестовала она.

– Перестать делать что? – спросил он, прижимая ее к себе еще крепче.

– Ты держишь меня слишком крепко. Что, если кто-нибудь меня увидит?

– Увидит что? Как королева эльфов танцует с лакеем?

– Ты не похож на ливрейного лакея. Ты похож скорее на разбойника с большой дороги.

– Может быть, мне следует украсть тебя? Чтобы нам самим спланировать свои жизни, Герцогиня? По нашим собственным правилам?

– Я… я не могу, – невнятно промямлила она.

– Позволь мне любить тебя сегодня, Фелисити, так, как ты того заслуживаешь, – прошептал он.

Скользя с ним по залу, Фелисити мельком увидела другие танцующие пары. Маргарет Ходжес с лучезарной улыбкой на лице танцевала со своим «Робин Гудом». Потом в ее поле зрения попала Пиппин, глаза которой лучились счастьем, танцевавшая с каким-то высоким «пиратом», который, судя по всему, скромностью не отличался.

Фелисити наконец поняла, что она видела. Это была любовь. Ее кузина и Маргарет Ходжес нашли ее сегодня, так почему бы и ей не последовать их примеру?

Он снова круто повернул ее, и у Фелисити закружилась голова, но не от танца, а от его слов.

«Позволь мне любить тебя».

Что, если Холлиндрейк никогда по-настоящему не любил ее? Солидный, приличный во всех отношениях брак, который она планировала все эти годы, показался ей теперь скучным, отвратительным существованием. И что за глупость она придумала про «естественные склонности»? Но что же ей теперь делать?

Она была так поглощена своими размышлениями, что даже не заметила, как Тэтчер без труда увел ее в танце в самый дальний конец бального зала, а потом и из зала сквозь какую-то боковую дверь в стене. Дверь за ними закрылась, отрезав от оживленного жужжания голосов в зале, и они оказались в тишине слабо освещенного коридора. Но ее похититель здесь не остановился. С присущей ему дерзостью он повел ее дальше, в глубину дома.

– Тэтчер, какого черта ты делаешь? – наконец возмутилась она, обретя дар речи. Если их обнаружат здесь, так далеко от бального зала, ее репутация будет погублена…

Он не ответил. Он просто остановился, причем так неожиданно, что она стукнулась о стену, которая оказалась его грудью. Ее руки сразу же интуитивно обвились вокруг его шеи. Она лишь взглянула на мгновение на него, но что это было за мгновение! Он смотрел на нее, и ей вдруг показалось, что окружающий мир перестал существовать и остались лишь они вдвоем.

Он медленно наклонил голову и прикоснулся губами к ее губам.

И Фелисити пропала. Потерялась в его объятиях, потерялась в его поцелуе.

Она покачнулась, и он поддержал ее, прислонив к стене. Ее тело сразу же ожило. Позавчера в прихожей все было похоже на игру, но теперь… теперь, если они продолжат эту опасную игру, обратной дороги не будет.

– Мы не должны… я не могу…

Но она понимала, что это пустые слова. Потому что, увидев счастье в глазах Пиппин и радость в улыбке Маргарет Ходжес, она почувствовала нечто вроде зависти и поняла, что могла бы быть счастлива, как они, если бы только позволила себе быть счастливой.

Она поняла также, почему любила сватовство. Дело было не в удовлетворении, которое приносит объединение в браке двух добропорядочных семейств или двух благородных родов.

Это была возможность наблюдать рождение любви – начиная с первой искорки влечения и кончая тем счастьем, которое светится в глазах невесты и жениха.

Или, как в случае Джека и Миранды, любви, которая родилась и расцвела, насыщая окружающий их мир счастьем, которое переполняло их обоих.

– Тэтчер, я… – прошептала она, желая поскорее поделиться с ним своим открытием.

– Мы должны, и ты сможешь, – перебил ее он, подумав, что она снова намерена протестовать. Подхватив на руки, он понес ее к ближайшей лестнице. Продолжая целовать ее, он поднялся с ней на руках почти до крыши и остановился перед какой-то дверью. Когда дверь распахнулась, Фелисити оказалась в каком-то волшебном помещении, каких она никогда не видывали, и поняла, что погибла. – Вот и твое королевство, моя сказочная королева, – прошептал он.

Фелисити не знала, что и сказать. Здесь, отрезанная от остального дома, находилась оранжерея, встроенная в чердачное помещение со стороны, противоположной фасаду. Стеклянные потолок и две стены позволяли видеть усыпанное звездами ночное небо. Комната обогревалась небольшой печкой в углу, вокруг в больших горшках росли апельсиновые деревца. Повсюду горели свечи, освещая помещение каким-то неземным светом. Воздух был насыщен ароматом цветущих деревьев, как будто они и впрямь оказались в сказочном королевстве.

– Как ты узнал, что здесь находится оранжерея? – спросила она.

– У меня имеются свои источники информации, – сказал он, обнимая ее за плечи теплыми руками. – Я хотел найти местечко уединенное… и безупречное. – Он подвел ее к широкой кушетке, стоявшей среди деревьев. Это место, очевидно, было предназначено для свиданий, потому что мягкая бархатная обивка и ширина кушетки делали ее похожей скорее на кровать, чем на скамью.

Она не должна, она не может, она не будет… Но только было она собралась запротестовать, как вдохнула аромат оранжереи и его запах – великолепный мужской запах, который нашептывал ей неслыханные вещи и воспламенял ее страсть. Ей хотелось почувствовать его, вдохнуть этот запах, попробовать его на вкус.

И, посмотрев ему в глаза, заглянув в их загадочные глубины, она поняла кое-что еще: никакие герцогские диадемы в мире не смогут дать ей то, чего требует ее сердце.

– Тэтчер, я… – Она снова попыталась сказать ему о том, что передумала, что хочет его и только его, но он уже взял инициативу в свои руки.

Он снова заключил ее в объятия и принялся целовать. Но его губы теперь не просто прикасались к ее губам, а требовали ответа.

И она, обвив его шею руками и прижавшись к нему, отвечала, чувствуя, как нарастает страстное желание, вызванное его поцелуями. Он целовал ее в губы, в шею, за ушами до тех пор, пока она не застонала, чтобы хоть как-то снять напряжение, вызванное нарастающим желанием.

Ее женственный стон послужил для него сигналом к продолжению действий, и, будучи человеком, который не привык зря тратить время и упускать свой шанс, он быстро и ловко снял с нее маскарадный костюм. Ее крылья, парик и туфельки, перепутавшись с его сюртуком, жилетом и сорочкой, быстро полетели во все стороны. Освободившись от шпилек, ее волосы рассыпались по плечам, и он, расшнуровав на спине ее платье, спустил его вниз, освободив одну за другой ее груди.

Он потирал пальцами соски до тех пор, пока они не превратились в твердые, напряженные бутончики. Он снова принялся ее целовать, потом приподнял с кушетки, и ее платье упало на пол. Он положил ее на кушетку.

– Ты самое красивое создание на свете, – прошептал он и принялся посасывать один из сосков, в результате чего напряжение, казавшееся ей непереносимым, усилилось еще больше.

Его пальцы скользнули вверх по ее ноге, перебрались через бедро и зарылись в кудряшках. Ноги ее самым бессовестным образом широко раскинулись, потому что она хотела, чтобы он был там, прикасался к ней.

Он так и сделал.

Когда его пальцы с мучительной медлительностью описали круг с центром в ее сокровенном местечке, она застонала, абсолютно не заботясь о приличиях. Ей и в голову не приходило, что можно испытывать подобное чувство.

– Прошу тебя, сделай это еще раз, – тяжело дыша, сказала она.

– Сделать что? – спросил он, а пальцы его тем временем снова описали этот магический круг.

– Да, да, это, – сказала она, приподнимая бедра навстречу его руке.

– Пожалуй, я лучше сделаю вот так, – сказал он и, наклонившись, проделал горячими поцелуями дорожку вниз по ее животу.

И не успела ока что-нибудь понять, как его губы оказались в этом местечке, горячее дыхание обожгло ее, а язык неторопливо прошелся по разгоряченной плоти.

Она задрожала под ним, чувствуя, что напряжение становится невыносимым, и повторяла одно:

– Да, да, еще раз.

Он так и сделал.

И снова его язык, поддразнивая ее, описывал круги, а он прижимался к ней губами. Ее бедра ритмично покачивались и приподнимались. Ей до боли хотелось… она сама не знала чего. Того, что либо положило бы конец этим мукам, либо заставило бы их продолжаться вечно. И тут ей стало ясно, чего она хочет.

– Тэтчер, – судорожно глотнув воздух, сказала она, чувствуя, что напряжение продолжает нарастать. Но ей не хотелось торопливого, необузданного утоления страсти. Нет. Женская интуиция, подсказывала, что ей нужно другое. – Тэтчер, прошу тебя, займись со мной любовью.

Он так и сделал.

Тэтчер никогда еще не слышал, чтобы эти слова произносились с такой страстью. Его собственное естество готово было взорваться, и если бы напряжение чуть возросло, то, наверное, так бы оно и случилось.

Соблазнительное, великолепное тело Фелисити возбуждало его так, как никогда еще не возбуждало тело ни одной женщины. Ее шелковистая кожа, округлые упругие груди, крутые бедра и манящий вкус плоти – все говорило о том, что она страстная женщина, и он ее хотел.

– Тэтчер, займись со мной любовью, – снова прошептала она, и ее руки, скользнув вниз, нетерпеливо ухватились за пояс его бриджей.

Он приподнялся и снял их, и по ее лицу медленно расплылась улыбка, а бедра приподнялись ему навстречу. Не теряя больше времени, он опустился на нее, пригвоздив к ложу своим весом.

Он вторгался в ее тело медленно, постепенно продвигаясь вперед, потом отступая назад, словно ласковые волны прибоя на берег. Он погружался все глубже, пока не наткнулся на свидетельство ее невинности, но она не дала ему времени на размышление и рекогносцировку возникшего перед ним препятствия. Ухватив его за бедра, она приподняла свои бедра ему навстречу.

Он вдруг оказался полностью внутри ее тела, окруженный ею, погребенный в ней. И тут он понял, что нашел свой рай на земле.

Когда он начал ритмично двигаться, входя в нее и выходя обратно, Фелисити утратила контроль над собой.

Они принялись целоваться так, что их языки безумствовали, стремясь поскорее узнать друг друга на вкус, а руки судорожно обследовали каждый дюйм тела друг друга. Они оба предавались буйной страсти.

И когда первая волна оргазма накрыла ее, она широко распахнула удивленные глаза. Потому что это было похоже на неожиданно полученное наследство или какой-то другой драгоценный подарок. Нет, это было даже еще лучше, решила она. Казалось, каждое желание ее тела исполнилось, словно взорвалась петарда, рассыпавшаяся в небе разноцветными яркими огоньками, и она, вся дрожа, поняла, что Тэтчер тоже добрался до вершины наслаждения, потому что рухнул на нее всем телом, и они вместе пережили бурный кульминационный момент.

Когда этот момент прошел, их обоих охватило чувство покоя и удовлетворения. Фелисити с удивлением взглянула на звездное небо.

– Что ты со мной сделал? – прошептала она.

– Обесчестил тебя, – поддразнил ее он.

– Это я поняла, – согласилась она.

– Я мог бы повторить это, если бы ты приказала, моя дражайшая королева. Но прежде всего я хотел бы просить тебя…

– Просить меня? – судорожно глотнув воздух, воскликнула она, выбираясь из-под него. О Господи! Он, кажется, собирается сделать предложение! Снова. И когда этот человек перестанет делать все с такой стремительностью? К тому же она вообще не помнит, что получила предложение выйти замуж!

– Мы должны пожениться, – заявил он. – Завтра.

– Завтра? – переспросила она. Да ей даже не хватит времени, чтобы внести поправки в «Холостяцкую хронику» и приобрести приличное платье, не говоря уж о приличных платьях для Пиппин и Талли. – Нет, завтра не получится.

Есть все-таки на свете вещи, которые должны делаться должным образом.

Но, взглянув на него, чтобы объяснить все это, она осознала, что он неправильно истолковал ее нерешительность. Потому что он поднялся на ноги и стал одеваться, бормоча себе под нос:

– Я снял комнаты в «Приблудной кошке». Это постоялый двор на Кентском тракте. Я буду ждать тебя там завтра до полудня…

– До полудня? Но я не могу. У меня… – Судя по тому, как приподнялись его брови, она поняла, что он неправильно воспринял ее возражения. Конечно, она выйдет за него замуж, только надо делать все должным образом.

– В полдень, мадам, – снова повторил он властным тоном. – Жди меня там. Потому что потом я уже никогда больше не предложу тебе выйти замуж.

Фелисити еще не вполне привыкла быть влюбленной, и практическая сторона ее натуры возобладала над чувствами. Короче говоря, она вспылила.

– Что-то не припомню, чтобы ты сделал мне предложение, – пробормотала она.

– Я сделал его только что, – заявил он, сложив на груди руки.

– Нет, не сделал, – возмутилась она, отбрасывая в сторону сорочку и натягивая через голову платье, – Ты отдал мне приказание, но не попросил.

– Не думаю, что мне нужно было «просить», – заявил он, поднимая с пола свою сорочку. – Ответ подразумевался сам собой, когда мы поднялись сюда.

Как будто у нее был выбор… Ну-у, выбор, конечно, был, но…

– Скажите, мисс Лэнгли, намерены ли вы выйти за меня замуж?

Фелисити приготовилась сказать в ответ что-нибудь язвительное, но в этот момент прозвучал пистолетный выстрел, раздались крики и в доме поднялась паника. Последовало еще несколько выстрелов, и Тэтчер, как положено бывшему солдату, закончил одеваться с такой скоростью, на которую, по мнению Фелисити, человек не способен.

– Проклятие… должно быть, этот Дэшвуд все-таки появился здесь, – пробормотал он, когда раздалось еще несколько выстрелов.

– Ты имеешь в виду Дэшуэлла, – поправила его Фелисити, сразу же вспомнив, как Пиппин танцевала с каким-то «пиратом».

– Да, капитана Дэшуэлла. Американского пирата. Джек предполагал, что он может осмелиться появиться здесь…

– Нет, только не это! – воскликнула Фелисити, до которой наконец дошла горькая правда. И как она не поняла сразу, что происходит, когда увидела, как Пиппин танцует с «пиратом»? Она схватила туфельки, уцепилась за Тэтчера и, прыгая, направилась к двери, на ходу надевая сначала одну, потом другую туфлю. – Он с Пиппин!

– С твоей кузиной? – переспросил он, на мгновение остановившись.

– Да, – подтвердила Фелисити и, не раздумывая, бросилась вниз. – Мы должны спасти ее.