Глава 9

На следующий вечер Джонатан в полночь осторожно вышел на улицу через вход для прислуги. На мокрой от проступившего пота шее отчаянно пульсировала жилка.

К концу ночи он точно опознал бы ее. В том случае, если бы она появилась. Он не был в этом уверен даже после того, как отослал днем записку с довольно загадочным объяснением причины, по которой ему так нужно поговорить с ней.

После того, что он натворил, ему нечего ожидать от нее. Он ничего не заслуживает, ровно ничего.

Джонатан сменил позицию, отойдя от двери, прислонившись к которой простоял некоторое время. Окинул взглядом темное здание оранжереи за домом леди Олкотт. Никаких признаков присутствия Фебы и Харпера. Любопытно, планировали они нынешним вечером свидание или нет.

Он намеревался задержать Харпера, когда оказался свидетелем его встречи с Фебой Донован. В ту минуту, когда Джонатан увидел их вместе, он уже было сделал шаг вперед, готовый прервать их свидание прежде, чем оно началось. Однако когда Феба подалась навстречу Харперу и подлинное чувство отразилось на ее лице, а недовольство Харпера исчезло, Джонатан сдержался и отступил в тень, испытывая некую неуверенность.

Феба и Харпер сначала разговаривали на пониженных тонах, она его успокаивала, а он что-то бормотал о своих мучениях, однако довольно скоро голос его смягчился. Джонатан понимал, что должен разлучить их немедленно и все же в конечном счете не мог принудить себя сделать это. Он наблюдал за настоящим любовным свиданием и был поражен тем, что Харпер ведет себя как истинный джентльмен, чего Джонатан раньше даже представить себе не мог, думая об этом человеке. Более того, когда свидание подошло к концу, именно Харпер уговаривал Фебу поскорее вернуться домой и отдохнуть.

Парочка напомнила ему себя самого и Серену. Он и Серена встречались в оранжерее несколько раз. Во время последнего из этих свиданий он сидел между двумя стойками, упершись локтями в колени и зажав голову ладонями, чувствовал полную безысходность. Он думал об отце, который требовал, чтобы Джонатан принял духовный сан. О Серене, воспринимаемой его родителями недостойной супругой для него. Он был достаточно решительным и смелым, чтобы заявить о вступлении в законный брак с Сереной, и отец высмеял его, мало сказать, расхохотался во все горло, как будто Джонатан сообщил ему невероятно забавную шутку.

Серена села рядом с Джонатаном, заключила его в объятия и прильнула к нему. Она ничего не говорила – ей это было не нужно. Она поняла…

Он вздохнул, запрокинул голову, оперся затылком на кирпичную стену и пригляделся сквозь ветви дерева к ночному небу. Всего несколько звезд светилось с яркостью, достаточной для того, чтобы преодолеть завесу лондонского тумана. Свет их был рассеянным и тусклым, не сравнимым с ярким сиянием множества звезд на ночном небе в деревенской местности.

Звук чьих-то шагов побудил его повернуть голову.

Она пришла, одетая в темную накидку с капюшоном, словно старалась замаскироваться и не хотела, чтобы он сразу ее заметил и узнал. Между ними это всегда так и происходило – они встречались тайно, укрывались в тени, надевали капюшоны и такую одежду, по которой никто бы не узнал, кто они и чем занимаются. Теперь это было так потому, что он был тем человеком, который сломал жизнь ее сестры, а сама она была помолвлена с Лэнгли.

Она помолвлена с Лэнгли. Сердце Джонатана наполнилось горечью.

Она поворачивала голову то в одну, то в другую сторону, видимо, присматриваясь к окружающему. Нет сомнения, что она ищет признаки присутствия посторонних, кто мог бы за ними следить, прячась в тени. Никого не обнаружив, она поспешила подойти к нему и заговорила почти полушепотом, но настойчиво:

– Скажите, что вы хотите мне сообщить, лорд Стрэтфорд. Прошу, сделайте это как можно скорее. Мне не хотелось бы, чтобы меня видели здесь с вами.

Он ответил не сразу, язык у него словно примерз к гортани. Она была так хороша. Накидка темно-серого цвета, чуть темнее ясных глаз, которые сейчас смотрели на него. Белокурые волосы обрамляли ее лицо. Он помнил, как перебирал их в пальцах, двигаясь от висков к маленькому подбородку, и завершал это поцелуем в губы.

– Лорд Стрэтфорд, – заговорила она резким тоном. – Что это значит? – Она нетерпеливо передернула плечами. – В вашей записке сказано, что это имеет отношение к Фебе.

– Совершенно верно. – Он вздохнул. – К Фебе.

Она подняла брови и спросила:

– Ну так?

Он указал на дверь входа для прислуги.

– Не соблаговолите ли вы войти? Мы можем присесть за стол в кухне и поговорить.

Она прищурила глаза с явным подозрением.

– Прошу вас, мисс Донован. Даю вам слово джентльмена… – Она недоверчиво хмыкнула, но он это проигнорировал и продолжил: – Я не допущу, чтобы у меня в кухне с вами случилось что-то неприятное.

Она все еще медлила, и он добавил, понизив голос:

– Уверяю вас, что гораздо менее вероятно, что нас с вами застанут вместе у меня в кухне, нежели здесь, во дворе.

Тяжело вздохнув, она уступила и последовала за ним в дом. Джонатан предпочел бы беседовать с ней в своей гостиной, однако понимал, что не стоит на этом настаивать. Кухня, без сомнения, куда более нейтральная территория.

Он придвинул к исцарапанному деревянному столу, за которым обедали слуги, стул для нее и подождал, пока она сядет, после чего сам занял место напротив.

Она сидела неподвижно, положив руки на колени.

– Что же вы должны сообщить мне о моей сестре?

– Думаю, вы имеете об этом представление.

Серена напряглась, избегая его взгляда.

– Так скажите мне все-таки, в чем дело.

Джонатан перевел дыхание. Как бы ни симпатизировал влюбленной парочке, он понимал, что может произойти, если их связь обнаружит кто-то посторонний, а не только он сам и сестра Фебы.

– Она и Себастьян Харпер – любовники.

Устремив взгляд через его плечо куда-то на стену, Серена замерла. После мучительно долгого молчания спросила:

– Как вы об этом узнали?

Он рассказал от начала до конца историю о том, что было в ту ночь, когда произошла драка в игорном доме, не опустив ни одной мелочи и закончив описанием того, как молодые люди прощались при расставании.

Ее взгляд переходил со стены на него, и она слушала, не шевелясь и не сказав ни слова. Наступило полное безмолвие и после того, как он окончил свой рассказ, а взгляд Серены перешел с него сначала на кухонный очаг, потом на полки, вытянувшиеся правильными рядами вдоль стен. Наконец она снова поглядела на него.

– Благодарю за то, что вы мне об этом рассказали.

Голос у нее был низкого тембра, ровный. Голос Серены, каким он его помнил.

– Что вы намерены предпринять? – спросил он.

Она не медлила с ответом.

– Я, разумеется, обязана прекратить это.

Он медленно кивнул и сказал:

– Да, конечно.

И она была права – какой бы «идеальной» ни выглядела их связь со стороны, Феба и Харпер не должны ее продолжать таким образом. Ее семья ни за что не даст согласия на этот брак, и не только потому, что Харпер по уши увяз в долгах, но и потому, что страдал явным отсутствием самоконтроля. И хотя Феба обладала способностью утихомиривать его, это могло быть явлением временным.

– Могу ли я предложить… – Он запнулся.

Серена высоко приподняла темную бровь.

– Что вы хотели бы предложить, милорд?

Она считала, что он не вправе делать предложения насчет того, как ей обойтись с собственной сестрой, и была права. Однако он, видимо, не мог удержаться от этого.

– Я предложил бы вам не быть слишком строгой, когда вы станете говорить с ней. – Он наклонился к Серене, вглядываясь в лицо с самым серьезным выражением. – Я не думаю, что он обманывает ее. Я считаю, что их чувство взаимно и чисто.

Она заметно напряглась, а блеск в глазах приобрел холодный стальной оттенок.

– Это вряд ли имеет значение, – сказала она.

– В самом деле?

Она покачала головой, и это движение тоже было скованным, словно ей больно было поворачивать шею.

– Ни в коем случае. Они должны понять, что из этого ничего не может выйти.

Грусть и уныние овладели им при этих словах. Он понимал, что она права, но должен был спросить.

– Вы в это верите? Честно?

– Верю. – Так напряженно, так холодно смотрела она на него. – Моя мать и тетя уже запланировали сезон для нее на будущий год. Они надеются найти для нее хорошего мужа, и тогда, по моему примеру… – Она запнулась, перевела дух и продолжала: – Я должна выйти замуж за капитана Лэнгли, а Феба такая милая – остроумная и красивая. Мы все питаем надежды, что она устроит свою судьбу даже лучше, чем я.

При этих словах Джонатан ощутил горечь во рту. Серена никогда не сказала бы ничего подобного – схожие слова никогда не прозвучали бы в отношении того, что она особенно ценила. Быть может, она и есть Мэг в самом деле.

Он заговорил негромко и спокойно:

– Серена всегда верила, что браки по любви возможны, даже если любящие неравны по своему положению в обществе. И не просто возможны, но случается, что бывают идеальными.

Она посмотрела на него, прищурив глаза и поджав губы, и сказала:

– Не говорите со мной о Серене. Я ведь уже просила не делать этого.

– Но что поделать, если мне хочется говорить о ней?

– Вам хочется причинять мне боль? Это так?

– Нет, никогда. – Он наклонился к ней. – Скажите мне, Мэг: мои слова о Серене в самом деле причиняют вам боль?

– Да, – процедила она сквозь стиснутые зубы.

– Почему это так? – Каждое слово, которое ему удавалось вытянуть из нее, будоражило его душу, обжигало сердце, которое, казалось, готово было выскочить из груди.

Она смотрела на него в упор, и взгляд был холодным и твердым будто серый камень.

– Это напоминает мне о том, как вы поступили по отношению к ней. Как вы ее предали.

– Напоминает ли это вам и о том, что произошло между мной и Сереной до этого предательства?

Если такое было возможно, взгляд ее сделался еще более жестким.

– Нет, – ответила она все так же твердо. – Я ничего не могу припомнить об этом моменте.

– О каком именно моменте?

– О том самом, когда она обратилась к вам за поддержкой… во имя любви. И вы ясно дали ей понять, что она для вас ничто. Вы нанесли ей тяжелый удар.

– Я что-то не припоминаю, что вы были тогда поблизости, Мэг.

Губы ее скривились.

– Не была, – подтвердила она. – Серена сама рассказала мне об этом. Ведь мы с ней близнецы, если вы помните.

– О да, я помню. Но если вы припоминаете, я был одним из немногих, кто мог различить, кто из вас кто.

Она крепко стиснула губы и ничего не сказала.

– Выглядели вы идентично. Но только внешне. Во всем остальном между вами были очень большие различия.

Она помотала головой, медленно, из стороны в сторону.

– Я помню, – проговорил он, еще ближе наклоняясь к ней. – Я помню, как звучал голос Серены. Помню ее запах. Помню, где расположена каждая крохотная веснушечка у нее на носу, – их у нее было немного больше, чем у Мэг. Потому что она много времени проводила на воздухе и часто забывала надеть капор, к неудовольствию вашей матери, которая ее за это бранила. Я помню все ее привычки, даже самые пустячные, помню движения ее губ, выражение глаз. Я помню все.

Она встала с места, ножки стула громко царапнули о каменный пол.

– Я полагаю, вы сказали все, что хотели, милорд.

Он тоже встал, оказавшись с ней лицом к лицу. Заговорил, понизив голос и заглядывая ей в глаза, и явно не намеревался пропускать к выходу.

– Вы можете думать, что изменились. Даже можете считать, что вы Мэг. Но знаете ли, что я думаю?

Она нервно сглотнула, но взгляд ее оставался все таким же твердым.

– Я думаю, что на корабле погибла вовсе не Серена. Полагаю, это была Мэг. И по какой-то причине Серена решила притвориться ею.

– Я уверена, что вы сошли с ума, лорд Стрэтфорд.

– О нет, я так вовсе не думаю. Я считаю, что вы прекрасно понимаете, о чем я говорю, не так ли, Серена?

– Не называйте меня так. Не смейте.

Не сводя с нее предостерегающего взгляда, он медленно обошел стол и остановился рядом с ней. Она подняла на него глаза, и теперь он мог ясно увидеть страх в ее взгляде и темно-красный румянец, окрасивший все ее лицо.

– Я всегда замечал разницу во внешности между вами и вашей сестрой, – негромко проговорил он, глядя на нее. – И вы это знали. Как вы могли подумать, что сможете обмануть меня?

Она пыталась успокоить разбушевавшиеся нервы и взять себя в руки. Иначе он мог заметить ее попытки выглядеть сильной в его глазах.

– Вы ошибаетесь, милорд. – Голос у нее дрогнул. – Серена и я были очень похожи, и не только внешне. Я изменилась за прошедшие несколько лет и стала еще более похожей на нее.

– Нет, – спокойно возразил он. – Нет. Вы не изменились. Вы точно такая же, какой я вас помню.

Она повернулась, собираясь уйти, однако он обхватил ее рукой за талию и, прежде чем она успела выразить протест, прижался губами к ее губам. О эта сладость губ, аромат Серены, нежная мягкость этих губ, изгиб талии.

Кровь его забушевала от этих прикосновений. У него больше не оставалось никаких сомнений. Она и есть Серена. Женщина, которую он считал мертвой долгие шесть лет. Женщина, которую он любил всей душой и оказался настолько глупым, что все испортил, отказавшись от нее.

Счастье, любовь, согласие – все безвозвратно потеряно.

В полном безрассудстве он прильнул к ней, целовал со всей страстью, которая накопилась в нем за долгое время, со всей глубиной понимания, что наконец обрел женщину, которую считал утраченной навсегда.

Его Серена жива! Она была жива все это время! Он сосредоточился только на этом факте и преисполнился ликованием.

«Ты жива! Господи, ты жива!»

Его охватила дрожь. Он трепетал всем телом, неподвижной оставалась только рука, которой он сжимал талию Серены железной хваткой, обуреваемый одним желанием: никогда не отпускать ее, никогда не терять из виду, иначе он рискует потерять ее снова.

Но тут она вцепилась обеими руками в его плечи и оттолкнула от себя. Джонатан открыл глаза и был изумлен, увидев выражение отчаяния, исказившее ее прекрасное лицо. Большая слеза появилась в уголке глаза и скатилась по щеке.

Он покачал головой. Этот поцелуй, прикосновение губ к ее губам словно бы наэлектризовало всего его до самых кончиков пальцев.

Серена смотрела на него широко раскрытыми глазами, прижав пальцы к губам. Испытывает ли она такое же возбуждение, как и он?

Джонатан медленно помотал головой из стороны в сторону.

– Вы не… Я не могу отпустить вас…

– Нет, – произнесла она решительно и строго.

– Лэнгли… Я…

Она вздрогнула при звуке имени своего нареченного.

– Я никому не позволю причинить ему боль.

Она выпрямилась, стала как бы выше, сильнее, решительнее, чем обычно. В ее глазах, устремленных на Джонатана, сверкнули серебристые искры.

– И я сама не имею намерения причинить ему боль. Никогда.

– Но вы…

– Ни за что. Лэнгли благородный и порядочный человек, и я сделаю все от меня зависящее, чтобы он был счастлив.

– Если он узнает правду…

– В этом нет никакой правды. Я именно та, кем себя называю, Джонатан.

То был первый раз, когда она, обращаясь к нему, назвала его по имени, и то, как она это имя произнесла… Да, перед ним Серена, она самая.

Она наклонилась вперед.

– Вы не станете распространять ложь о том, кто я на самом деле. Вы не поставите счастье Уилла под удар. Вы это понимаете?

Джонатан покачал головой. Неужели она не поняла, что, если бы Уилл узнал правду после их вступления в брак, это было бы в миллион раз хуже, чем если бы узнал об этом теперь?

– Мне больше нечего сказать вам, милорд.

Серена повернулась, намереваясь уйти, однако Джонатан удержал ее за руку.

– Нет, – прошептал он. – Нет. Прошу вас не…

Она вырвалась и кинулась к двери. Он был слишком потрясен и ошеломлен для того, чтобы удержать ее. И теперь стоял в одиночестве, неподвижно, а она выбежала, со стуком захлопнув за собой дверь, оставив его одного.

Серена Донован не принадлежала ему больше. Это так, а не иначе. Она помолвлена с Уильямом Лэнгли и решила вступить в брак именно с ним.

Начался дождь. Серена опрометью бежала по двору за конюшней под проливным дождем по раскисшей от воды земле, то и дело спотыкаясь и оскользаясь в грязи. В дом тети Джеральдины она попала через черный ход и остановилась лишь теперь, когда находилась в безопасности. Серена тотчас сняла мокрые туфли. К этому моменту она уже успела придумать, как ей объяснить происшедшее завтра, и на цыпочках, чтобы никого не разбудить, поспешно добралась до своей спальни. Прислонившись спиной к двери, медленно сползла на пол, села и обхватила руками мокрые, испачканные в грязи колени.

О Боже, Джонатан ее узнал. Несомненно узнал, а после того как поцеловал, его уже не переубедить.

Серена дышала часто и тяжело, хватая воздух ртом.

Как же она допустила такое? Ведь она предчувствовала этот поцелуй. Какого, спрашивается, дьявола она приподняла голову в ожидании, вместо того чтобы спастись бегством, пока была такая возможность?

Он сообщит Уиллу. Они близкие друзья, и Джонатан не из тех, кого будут в этом случае мучить угрызения совести. Он не замедлит сообщить Уиллу правду. Он испортит жизнь ей и сестрам…

Мало того, это ее вина, не так ли? Она изменила Уиллу с Джонатаном. Она, по сути, не виновата перед Уиллом, однако позволила Джонатану поцеловать себя.

Наклонив голову, Серена уперлась лбом в колени и попыталась выровнять дыхание и собраться с мыслями.

Ей бы следовало опровергнуть то, что скажет Джонатан. Это было единственное, что она могла бы сделать в данной ситуации. Тетя Джеральдина всерьез поверила, что Серена и есть Мэг, и защитила бы ее. Серена полагала, что если бы тетушка узнала правду, то, пользуясь своим влиянием, утверждала бы, что оставшаяся в живых племянница и есть Мэг. Не говоря уже о том, что тетушка ни за что не допустила бы присутствия самозванки под крышей своего дома.

Серена крепче обхватила руками колени и начала раскачиваться взад-вперед. Ее решимость возросла. Репутация Джонатана безнадежно испорчена в глазах людей высшего общества. Несмотря на повышение его статуса с получением титула, люди не поверили бы – не могли бы поверить – ему. Репутация Мэг оставалась безупречной, а благодаря тому, что ее поддерживала Джеральдина, «правду» никто бы не стал опровергать.

Из коридора донесся негромкий скрип, и Серена в панике вздернула голову. Джонатан! Однако тут же услышала негромкий хлопок затворяемой двери комнаты, расположенной напротив ее спальни, и страх ее оставил. Феба. Точно, это Феба.

Ее младшая сестра только что вернулась, и не может быть никаких сомнений, где она была, особенно хорошо это стало ясно после рассказа Джонатана.

Серене понадобилось несколько минут, чтобы успокоиться и подумать еще об одном серьезном кризисе, происходящем в их семье. Пошатываясь, она встала с пола и сняла накидку, которую поспешила повесить на вешалку. Затем стянула перепачканное платье и, оставшись в нижней сорочке, направилась к выходу из комнаты.

Она вышла в коридор, приблизилась к двери комнаты сестры и негромко постучалась.

– Феба? Это я.

– Мэг?

– Можно войти?

– М-мм… одну секундочку.

Серена переступила с ноги на ногу, ее раздражение возрастало. Какая глупость со стороны Фебы встречаться с молодым мужчиной по ночам. О чем она только думает. «Будьте с ней поласковей», – сказал Джонатан, и был прав. По опыту прошлых лет Серена знала, что Феба мгновенно замыкается в себе, если кто-то заговорит с ней резким тоном. Мало того, она тогда поступает вопреки предъявленным требованиям. Серена действовала бы неразумно, потребуй она от сестры, чтобы та больше никогда не общалась с Себастьяном Харпером.

Наконец Феба пробормотала:

– Входи.

Серена отворила дверь. Спальня Фебы была оформлена в спокойных тонах: занавески из серебристо-серого шелка, светло-коричневое покрывало, на полу красивый обюссонский ковер. В отличие от комнаты Серены полога на кровати не было, а на каждом из четырех углов возвышался высокий резной столб красного дерева.

Феба лежала под одеялом, укутанная до самого подбородка.

– Уже поздно, – сообщила Феба, сонно моргая.

Серена посмотрела на предательские капельки воды на светлом ковре и только вздохнула, усмехнувшись. Закрыла дверь, подошла к кровати и присела на краешек.

– Я слышала, как ты пришла: это было совсем недавно, Феба.

– Пришла? – Феба нахмурила брови. – О, я была внизу, в кухне. Налила немного вина и выпила, надеялась, что это поможет поскорее уснуть.

– Нет, – возразила Серена, не повышая голоса. – Ты не ходила в кухню. Я знаю, потому что была в кухне сама, а ты туда и не заглядывала.

Феба промолчала, но Серена заметила на лице сестры выражение ослиного упрямства.

– Я знаю, что ты встречалась с Себастьяном Харпером, – понизив голос, произнесла Серена, сознательно удерживаясь от продолжения фразы.

– Я не знаю…

Проговорив это, Феба сжала губы, словно обдумывая, что сказать дальше.

– Вы любовники, – произнесла Серена.

Сестра молча уставилась на нее взглядом, неподвижным словно у совы.

– Не будем пререкаться попусту, Феба. Я знаю, чем вы занимались. Знаю, что ты тайком уходила из дома по ночам, чтобы встречаться с ним.

Девушка молчала. Только крепко стиснутые губы отчасти выдавали, какая буря эмоций бушует в ней сейчас.

– Феба. – Серена положила руку сестре на плечо. Ее синие глаза вспыхнули от этого прикосновения, но Серена не убрала руку. – Это не должно продолжаться. Он тебе не пара, и это может уничтожить твои надежды на удачный брак вообще. Ты вправе рассчитывать на куда более удачную партию, чем союз с Себастьяном Харпером. Он всего лишь молодой прощелыга, не имеющий состояния, и пройдет немало лет, прежде чем он займет в обществе сносное положение и сможет жениться. И ты знаешь, что мама и тетя Джеральдина надеются выдать тебя за человека обеспеченного.

– Ты не имеешь ни малейшего представления, о чем говоришь, Серена! – Голос Фебы прозвучал резко, словно удар хлыста, и Серена едва не отшатнулась от нее. Феба не называла ее по имени с того самого дня, как все они поднялись на борт корабля, который увез их в Англию.

– Напротив. – Голос у Серены стал твердым. – Я точно знаю, о чем говорю.

Серена не хотела, чтобы Феба пострадала от того же, от чего пострадала она сама. Они находились в Лондоне чуть больше месяца. Само собой разумеется, что отношения Фебы с Себастьяном Харпером зашли так же далеко, как ее, Серены, отношения с Джонатаном шесть лет назад. Если бы они расстались сейчас, это произошло бы много легче, много менее болезненно, чем то, что пришлось претерпеть Серене.

– Я люблю его. – Глаза Фебы так и засверкали. – Ничто не может изменить это.

Что-то сжалось у Серены в сердце.

– Феба, из этого ничего и никогда не выйдет. Не может выйти.

– Почему нет? – Феба отвела глаза от сестры и устремила взор к потолку. – Он тоже любит меня.

– Даже если он и любит, просто невозможно, чтобы между вами что-то было.

Серена вспомнила Джонатана, то, что она сама испытывала по отношению к нему. Господи, да она тогда была моложе, чем Феба сейчас. Она любила его с жаркой страстью и силой юности. Никто и ничто не могло запретить ей любить его.

За исключением самого Джонатана…

– Почему невозможно? – спросила Феба.

Серена зажала переносицу двумя пальцами.

– Вы слишком разные. Мама и тетя Джеральдина верят, что ты с твоей красотой и воспитанием можешь получить в мужья джентльмена с титулом…

– Мне никакого дела нет до титулов!

– …и даже капитан Лэнгли охотно поможет нам найти для тебя подходящего жениха.

Феба приняла сидячее положение, и Серена увидела, что сестра даже не сняла нижнюю юбку и корсет. Она горячо надеялась, что Харпер не снимал их с нее раньше.

– Себастьян подходит мне. Он и никто другой. Я чувствую сердцем, Серена, неужели ты этого не видишь?

– Нет, не вижу. – Однако она это видела. Яснее, чем могла себе вообразить. – Она взглянула на сестру и проговорила, понизив голос: – Ты должна перестать называть меня Сереной.

Феба резко повернула голову.

– Не вынуждай меня рассказать об этом тетушке, – предостерегла сестру Серена.

Однако то была пустая угроза, потому что она не посмела бы сделать такое. Слишком хорошо помнила, что произошло, когда тетя Джеральдина узнала о ее отношениях с Джонатаном, и потому никогда не подвергла бы Фебу такому испытанию.

– Ты этого не сделаешь, – выдохнула Феба, и в ее голосе прозвучал страх.

– Скажи по правде, – мягко заговорила Серена, – каким образом ты узнала о намерениях мистера Харпера?

– Он хочет меня. Я это знаю.

Серена, многозначительно прищурив глаза, посмотрела на Фебу.

– Ты не… ты не отдалась ему?

– Нет.

Серена с облегчением расправила плечи.

– Пока нет, – сказала Феба, глядя на сестру с нескрываемым озорством. – Но я это сделаю.

– Ох, Феба, – почти простонала Серена. – Ты не должна этого делать. Поверь мне. Вспомни ту ужасную ошибку, которую я совершила, когда была в Лондоне в последний раз. Я не хочу, чтобы ты страдала, как я. Страдала и страдаю до сих пор.

– Это совсем другое, – возразила Феба. – Человек, которого ты любила, не любил тебя.

Серена зажмурилась от душевной боли, которая вдруг пронзила ее.

– Я уже говорила тебе, – нетерпеливо произнесла Феба. – Себастьян меня любит. Это совсем не то, что произошло между тобой и тем ужасным человеком.

– Он говорил, что любит тебя?

– Не говорил пока, но скажет.

– Я думала… – Голос Серены дрогнул, однако она продолжала: – Я тоже думала, что он меня любит. Он даже сказал мне, что любит, и я поверила всем сердцем. А потом… – Тут она сделала паузу, чтобы взять себя в руки, затем заговорила снова. – Он отрекся от меня. Притворился, что знать меня не знает и не желает знать. Заявил прямо в лицо перед целой толпой, что никогда меня и в глаза не видел. Он обманул меня во всем, целиком и полностью, Феба. Он хотел только моего тела и соблазнил меня, а потом, когда в обществе стало известно, что мы с ним любовники, бросил. Я для него ничего не значила, и запретила себе думать иначе.

– Себастьян совсем не такой! – почти выкрикнула Феба, и Серена оглянулась на дверь. Не хватало еще, чтобы слуги услышали этот разговор и доложили их тетке. Феба явно сообразила это, потому что когда заговорила снова, голос ее звучал гораздо тише.

– Он вовсе не хочет использовать меня, Серен… Мэг. Я уверена, что ничего подобного быть не может. Я это знаю! Он так нежен со мной, так деликатен.

– О Господи! – скорее выдохнула, нежели произнесла Серена. Нежный. Деликатный. Именно таким был Джонатан. – Ох, прошу, Феба… Умоляю! Не будь такой дурочкой.

На глаза ее навернулись слезы. Феба покачала головой.

– Я вовсе не дурочка. Это правда. Не знаю, что произошло с тобой когда-то. Но даю слово, что у меня все совершенно по-другому. Поверь мне. – Она помолчала, потом наклонила голову, чтобы скрыть выступившие на глазах слезы. – Помоги мне. Прошу, помоги нам. Если мы ему поможем, он, я уверена, сумеет доказать тете Джеральдине, маме, капитану Лэнгли, вообще всем, что мне подходит. Себастьян такой смелый, такой умный и такой сильный. Это правда, он такой. И он хочет меня. Я знаю!

Серена покачала головой.

– Он упоминал о браке?

Феба неловко поежилась.

– Ну… нет. Но у него как раз теперь очень много разных хлопот, с которыми надо разделаться. И думаю, что он не считает возможным поднимать этот вопрос до тех пор, пока не справится с делами.

Серена сдвинула брови.

– Ну и в чем заключаются его затруднения?

Феба повела головой из стороны в сторону и ответила:

– Я не знаю. Может, ему надо с долгами расплатиться? Но что бы ни было, это его ужасно беспокоит. У него какие-то сильные опасения или дурные предчувствия. Я это замечаю, когда он смотрит на меня. У него в глазах такая тоска, такое покаянное выражение…

Умолкнув, она скрестила на груди руки.

– Феба, ты не должна с ним больше встречаться.

Ее тусклый взгляд встретился со взглядом сестры.

– Но я буду с ним видеться, я должна.

– Ты еще слишком молода, чтобы понимать, какой бедой это может обернуться для всех нас. Для нашей семьи. Ты слишком долго не была в Лондоне.

Феба передернула плечами.

– Это не имеет никакого значения.

– Не будь такой эгоистичной.

– Мне все равно! Я буду встречаться с ним, нравится это или нет тебе, маме или тете Джеральдине!

– Нет, Феба. Я это… запрещаю.

Серена поморщилась. Она никогда не муштровала младших сестер – на деле большую часть жизни сама нуждалась в том, чтобы ею кто-то командовал, – и не привыкла к этому. И потому боялась, что не сумеет с этим справиться.

– Ты ничего не можешь мне запретить. Ты не мама.

– Именно мама и поручила мне заботиться о твоей безопасности.

Феба скривила губы.

– Вряд ли. Она вообще тебе не доверяет, и ты это знаешь. Она поручила заботиться обо мне тете Джеральдине, но мне уже девятнадцать лет и я способна сама принимать решения.

– Ни я, ни мама, ни тетя Джеральдина с этим не согласятся.

– Тогда все вы просто глупые.

– Феба!

– Мне все равно, что ты думаешь. Это правда. Ты ничего не понимаешь.

– В таком случае если, как ты утверждаешь, ответственность за тебя несет тетя Джеральдина, я обязана рассказать ей о тебе и мистере Харпере?

Феба уставилась на старшую сестру вызывающим взглядом и пожала плечами.

– Вперед, Мэг, расскажи всем о моих секретах! И если ты это сделаешь, я могу позволить себе рассказать всем о твоих.

– Ох, ради Бога. Ты ничего подобного не сделаешь, я думаю, – сказала Серена, хотя слова Фебы ее задели.

– Это вообще ничего не значит, – заявила упрямица. – Кто бы что ни говорил, это не изменит моего отношения к Себастьяну. Я люблю его.

Серена понурила голову, понимая, что ей ни за что не добиться от Фебы обещания никогда больше не встречаться с Себастьяном Харпером.

– Выслушай меня, пожалуйста. Вы друг другу совсем не подходите.

– Ох, на самом деле мы созданы друг для друга! – отрезала Феба. – И мы докажем это всем на свете, обещаю тебе.