ГЛАВА 17

Слово «измена» пронзило Мередит. Оно не было неожиданным. Она ждала его, знала, что услышит, доказала его правомерность… но когда Чарли произнес это слово, она вздрогнула, стараясь не думать о том, что оно означало для Тристана… для нее самой.

— Кто вы? — спросил Тристан, выпрямляясь.

— Меня зовут Чарлз Айли, лорд Кармайкл, — выходя вперед, сказал лысеющий мужчина.

Тристан покачал головой. Это имя ничего ему не говорило.

— Почему вы ворвались в мой дом и прерываете частную беседу в столь поздний час?

Айли нахмурился:

— Милорд, я агент военного министерства, работающий на Корону. Мне вменено в обязанность арестовать вас. Вы немедленно должны поехать со мной в Лондон.

На Тристана обрушился весь мир. Тюрьма? Это означало, что его обвиняют в каком-то преступлении. Кровь отлила от его лица, хоть он и заставил себя выпрямиться и самоуверенно усмехнуться. Не мог же он показать, что целый год боялся этого момента.

— Арестовать? — спросил он, радуясь, что его голос не дрожит. — Значит ли это, что меня обвиняют в каком-то преступлении?

— Да, милорд. — Айли кивнул и добавил, не утруждая себя большой любезностью: — Вы обвиняетесь в измене Короне.

Тристан тоже вздрогнул, почти в тот же миг, что и она. Его лицо тоже не выразило изумления. В его глазах читался гнев. Отчаяние. Но и что-то еще.

Покорность судьбе.

В отдаленном уголке души Тристан ждал такой развязки, хоть и страшился ее.

Мередит видела, как Чарли объяснял ситуацию Тристану; видела, что Тристан ответил что-то, но слова стали непонятными, будто они были из чужого языка. Она не постигала их смысла, потому что ею владели воспоминания.

Мысленно она видела Тристана-мальчика, играющего в доме ее тети и дяди. В ту ночь, когда Мередит убежала, он отыскал ее в грязном пабе. Она вспомнила, каким стало у него лицо, когда он понял, кто эта девочка, которую он спас от изнасилования или чего-нибудь похуже. И ярость, с которой он набросился на ее обидчика. Тристан сделал все, чтобы защитить ее и от мужчины, который мог бы напасть на Мередит снова, и от наказания за побег из дома. Он никому не рассказал, где она побывала и почему, даже когда отдалился от нее.

Отчего он так изменился с тех пор? Что превратило благородного рыцаря в мерзкого негодяя, предающего все, что ей дорого?

И почему она не может удержаться от проклятий тому, что изменило Тристана? Как это мучительно больно. Мередит проклинала себя за слабость, за сдерживаемые слезы, жгущие глаза. Она хотела бы выбросить его из головы и двигаться дальше.

Но не могла.

Потому что появились новые воспоминания. Воспоминания о нежности его прикосновений, когда он целовал ее. О наслаждении, когда они сплетались воедино. О времени, проведенном вместе, — тогда Мередит начинала верить, что он по-прежнему благородный, по-прежнему честный человек.

Голос Чарли донесся словно издалека:

— Прежде чем мы отведем вас в карету, милорд, я должен надеть вам наручники.

Глаза Тристана расширились, он покачал головой:

— Нет. Внизу с гостями моя мать. Я не хочу, чтобы меня увидели в наручниках!

Мужчины-агенты шагнули вперед и схватили Тристана за плечи. Конечно, он сопротивлялся. Мередит знала, что он будет сопротивляться. Он извивался в их руках, работал локтями.

Этого она не могла выдержать. Если он не остановится, они могут убить его.

Бросившись к ним, Мередит подняла руки:

— Подождите, Чарли!

При звуках ее голоса все, кто был в комнате, остановились и повернулись к ней. Тристан смотрел на нее, как на предательницу. Чарли вопросительно поднял бровь. Никогда прежде она не вмешивалась в процедуру ареста. Обычно она не присутствовала и при арестах — чтобы не раскрывать себя.

Но на этот раз не было ничего обычного.

— Мередит, в чем дело? — удивился Чарли.

Она встала между Чарли и Тристаном, спиной к Тристану, потому что посмотреть ему в лицо было выше ее сил.

— Лорд Кармайкл прав. Если вы наденете на него наручники, всем станет ясно, что его арестовали, — сказала она.

Чарли покачал головой:

— И что из того?

— Девлина здесь нет. Если мы хотим поймать его, лучше, если он не будет знать, что его новый соратник арестован за преступления против Короны. — Она позволила себе мельком взглянуть через плечо. Руки Тристана при взгляде на нее сжались в кулаки. — Уведите лорда Кармайкла без шума, пусть он скажет, что его вызывают по делу. Мы сможем узнать, что он знает о Девлине и его людях, если не сообщим никому о его аресте.

— Правда, Мередит, в любом случае выйдет наружу. Сегодня, или на следующей неделе, или в следующем месяце. Мы не можем навсегда сохранить ее в секрете, — возразил Чарли.

Она тронула его за руку:

— Пожалуйста, я никогда ни о чем не просила вас. Пожалуйста.

Он удивленно отстранился. Снова посмотрел на Тристана, на этот раз оценивающе. Может быть, он прикидывал, чем подозреваемый так подействовал на его агента.

Мередит думала о том же самом.

— Вы заодно с этими людьми? — спросил Тристан за ее спиной. В его голосе был ужас, он не мог поверить. — Так это ваших рук дело?

Мередит обернулась. Его глаза буравили ее, проникали в душу и требовали сказать правду. Тристан надвигался на нее, но двое мужчин, стоявшие по бокам, удержали его, схватив за локти. Мередит было больно отрываться от него, ее тянуло прикоснуться к нему, но она лишь резко сказала:

— Нет, это ваших рук дело!

Тристан отшатнулся и больше не пытался вырваться из цепкой хватки мужчин, которые удерживали его. Чарли тронул ее за локоть.

— Хорошо, возможно, вы правы. Я сделаю, как вы просили, и буду держать арест в тайне столько времени, сколько смогу. — Его голос стал жестче. — Думаю, что вы этого хотели, лорд Кармайкл? Секретности?

Какое-то время Тристан, не отрываясь, смотрел на Мередит, затем отвел взгляд.

Почему вы решили, что мне нужна секретность, если я не понимаю, почему меня арестовали?

Мередит нахмурилась. Как он мог отрицать правду? Ну нет, этого она не позволит. Она медленно прошла через комнату к портрету Эдмунда Арчера. Потянувшись, нашарила спрятанные за рамой защелки. Нажала — и они открылись, обнаружился украденный ландшафт.

Обернувшись, Мередит показала на ненавистную картину:

— Вот, Тристан. Все дело в ней.

Он побледнел, и слова отрицания, которые он готовился произнести, остались невысказанными. Переведя дух, он невнятно произнес:

— Да. Я ценю вашу проницательность в этом деле.

Чарли кивнул и шагнул в сторону, что-то сказал подчиненным. Мередит пошла вперед, к двери, на случай, если Тристан кинется бежать. Но он спокойно смотрел на нее.

— Тристан, — забормотала она, желая объяснить, что она только выполняла свой долг.

Он покачал головой:

— Тут нечего сказать, не правда ли? Вы уже решили, что правильно и что неправильно.

Мередит сжала кулачки.

— Доказательство передо мной. — Она указала взглядом на картину, но он не посмотрел на нее. — Чему я должна была верить?

— Не все таково, каким кажется. Прежде чем она смогла ответить, вмешался Чарли.

— Нам нужно поторопиться и постараться возбудить как можно меньше подозрений, — произнес он. — Если мы сможем покинуть дом, не вызвав вопросов, я позволю вам послать семье записку с объяснением, что вам пришлось срочно уехать по неотложному делу. Такой вариант вас устроит?

Тристан теперь не смотрел на Мередит.

— Да. Моей матери захочется расспросить меня, но она не сможет пренебречь обязанностями хозяйки, принимающей гостей, если вы это имеете в виду. После отъезда гостей она планировала поехать в Бат навестить мою сестру и ее семейство. Она не станет отменять поездку. Сестра ждет ребенка.

— Хорошо. — Чарли указал на дверь. — Если вмешается кто-нибудь из гостей, вы скажете то же самое. Что вас отозвали в Лондон по срочному делу. Если вы попытаетесь бежать или дать знак кому-либо, я надену на вас наручники и выволоку в таком виде. Это ясно?

Тристан прищурился. Мередит уже знала это выражение, оно появлялось, когда они занимались любовью, — сидевший внутри бунтарь вышел наружу. Мужчина, не привыкший, чтобы ему приказывали. Никто.

Он сжал челюсти.

— У меня нет выбора.

— Именно так. Мередит дала вам отсрочку от всеобщего осуждения, чего я не стал бы делать. — Чарли сделал жест в сторону двери. — Когда мы приедем в Лондон, мы поместим вас где-нибудь, где вы не будете привлекать большого внимания.

— Благодарю вас, — сумел выдавить Тристан сквозь сжатые зубы.

Он позволил довести себя до дверей. Мередит наблюдала за ними и удивилась, когда он обернулся, чтобы пригвоздить ее взглядом. Он больше не был тем мужчиной, который добивался ее, делил с ней ложе, предлагал стать его женой. Тяжелый блеск его глаз явственно показывал, что прежних чувств к ней больше нет.

— Не забудьте то, что я вам сказал, Мередит. Не все таково, каким кажется. — Он оглядел ее с головы до ног. Еще одно, последнее проявление презрения за предательство. — Вы сами тому доказательство.

— Тебе нужно хоть что-то съесть, — услышала она.

Очнувшись, Мередит посмотрела на окно, залитое полосками дождя. Она настолько ушла в свои мысли, что забыла про Эмили и Ану, забыла, что она в лондонском доме Эмили.

Ее подруги сидели за чайным столиком и смотрели на Мередит с явной обеспокоенностью. Настолько явной, боялась она, насколько явными были ее запутанные переживания. Кажется, она утратила способность скрывать истинные чувства. А это невосполнимый недостаток для тайного агента.

— Спасибо. Я не хочу есть, — сказала Мередит.

Эмили отодвинулась от стола, встала и подошла к окну. Она взяла Мередит за плечо, подвела к столу и заставила сесть. Ана поставила перед ней дымящуюся чашку ароматного чая и придвинула пшеничную лепешку.

— Вот уже два дня как ты вернулась в Лондон и не перестаешь хандрить, — сказала Эмили, усаживаясь и складывая руки.

Внимательные взгляды подруг натолкнули Мередит на мысль, что она сама бросала такие же взгляды на подозреваемых во время допросов. Эмили, несомненно, умела выведывать секреты.

— Я тоже заметила это, — согласилась с ней Ана. — И нас это тревожит.

Мередит покачала головой. Она не хотела говорить о том, что лежало у нее на сердце. Ни с кем. Ей хотелось одного — забыть, что произошло в Кармайкле. Она пыталась, но воспоминания преследовали ее. Как и последние слова Тристана, когда его уводили, чтобы посадить в тюрьму.

— Глупости, — сказала Мередит, не удержавшись от вздоха. — Со мной все хорошо. Просто настроение упало, когда дело было сделано. Вы знаете, как это бывает. Месяц, а то и больше в постоянном напряжении — и уже трудно вернуться к нормальной жизни, пока не появится новое задание. Лондон… — она заколебалась, — уже не тот.

Все стало другим.

Ана поджала губы и сдвинула на лоб очки в проволочной оправе. В очках она работала в своей комнатке внизу. И вечно забывала снять их.

— Нет, здесь что-то большее, — настаивала Ана. — Даже во время расследования что-то шло не так. Ты встревожилась сразу же после того, как выяснилось, что надо будет проверить Тристана Арчера. А когда ты вернулась, стало еще хуже. Ты все время молчишь.

— Ты сама не своя, — кивнув, согласилась с подругой Эмили. — И почти ничего не рассказала нам об этом деле. Судя по всему, ты совсем не удовлетворена его окончанием.

Мередит потянулась за лепешкой.

— Чему радоваться?

Она вздохнула при мысли об отчете, которого ждали от нее в Лондоне, когда она наконец вырвалась из Кармайкла.

— Что бы ни было спрятано в картине, когда мы осмотрели ее, там уже ничего не было, — констатировала она. — Теперь мы бессильны. Все, что мы знаем, — спрятанное передано Девлину до того, как он покинул Кармайкл.

— Да, но… — начала Ана. Мередит остановила ее:

— Из-за моей глупости, из-за того, что я позволила себе расслабиться, мы не знаем, где теперь Девлин. А Тристан…

Она остановилась. Не было никакой необходимости возвращаться к этой части ее сожалений. Для этого было достаточно времени в ее пустой постели, когда она заново переживала каждый украденный миг, проведенный с Тристаном.

Эмили подошла и стала сзади, провела рукой по волосам подруги. Мередит посмотрела на нее, удивленная этим ласковым жестом. Обычно Ана была мягкой, а Эмили строгой. Это входило в ее обязанности.

— Что произошло? — шепнула она. — О чем ты не хочешь говорить?

Мередит вздохнула. Ей очень захотелось рассказать обо всем своим самым близким подругам.

Ана смотрела на нее с искренней заботой:

— Тебе станет легче, если ты поделишься с нами. Она кивнула. Зачем отказываться, если они вместе делают одно дело? Мередит помедлила, собираясь с духом.

— Я… я… — запнулась она, не зная, с чего начать. Как сказать правду? Но существовал только один способ. — Я влюбилась в него. — В первый раз произнеся это вслух, Мередит залилась слезами. Раньше она пыталась сдерживаться, отрицать очевидное. Теперь не скрывалась. — Я влюбилась в предателя.

У Эмили дрогнули уголки губ. Она подняла глаза на Ану:

— Ты проиграла мне фунт.

Мередит нахмурилась:

— Фунт? Подождите, вы поспорили на это? — Подойдя к камину, она скрестила руки на груди. — Неудивительно, что вы так старались узнать правду.

— Не надо, — сказала Эмили. — Ты знаешь, что дело не в этом.

— Мы действительно беспокоимся за тебя! — Ана подошла к Мередит и обняла ее за талию. — Мы догадались, что ты испытываешь особенные чувства к этому человеку, по тону твоих сообщений. Но нас совсем не радует то, что тебе тяжело. Ты понимаешь это, верно?

Мередит взглянула на Ану. Она больше не сердилась. Ведь подруги искренне переживали за нее. — Я понимаю, — ответила она.

— А теперь расскажи нам все, — со вздохом попросила Эмили.

Мередит потерла глаза пальцами. Как она могла объяснить то, чего не понимала сама?

— Я не знаю, как это случилось, — сказала она. — Он нравился мне, когда я была девочкой. Он значил для меня больше, чем друг. Но я никогда не думала, что эти чувства вернутся. Не после той школы, которую я прошла, не после того, как я узнала, в чем он может оказаться замешан.

— Но твои чувства вернулись, — подвела итог Ана с легким вздохом.

Мередит видела, что склонная к романтизму Ана понимает если не ее боль, то ее страсть.

— Да, — призналась она. — Они вернулись. Почти сразу же нас непреодолимо потянуло друг к другу. Но это было больше, чем вспышка желания. Я… Мне все еще нравился Тристан. Мне нравилось разговаривать с ним, я могла рассказать ему то, чего никогда никому не рассказывала.

— Даже нам? — удивилась Эмили.

— Верите или нет, у меня все еще есть — или были — свои секреты. — Мередит покачала головой. — Я поняла, что уже не владею своими чувствами, особенно когда снова и снова находила свидетельства его виновности. Но я все еще играла с огнем, виделась с ним, когда интересы дела совсем не требовали этого. Мы… мы стали близки. Я спала в его постели. Он даже просил меня выйти за него замуж.

Ана и Эмили не могли скрыть изумления.

Мередит кивнула:

— Да, это так. И мне хотелось согласиться. Я хотела забыть обо всем, что мне было известно, и принять предложение, даже если бы это было ошибкой.

Она сдвинула брови. Даже сейчас она не могла рассказать подругам все: о том, что чуть не сожгла письмо Аны с расшифровкой информации, не читая его; что чуть не забыла о долге, поддавшись желанию.

— И что ты чувствуешь сейчас? — мягко спросила Эмили. — Когда знаешь, что Тристан украл картину и в ней ничего не оказалось? Возможно, он спрятал то, что мы ищем, или хуже того — передал Девлину и его людям?

Мередит в задумчивости стояла у окна. Она ждала этого вопроса. И не желала смотреть правде в глаза.

— Прежде чем Тристана увели, он успел сказать мне кое-что. Он сказал, что все обстоит не так, как может показаться на первый взгляд. И я верю этому. Или… или я хочу поверить. — Она закрыла лицо руками. — Я уже ничего не знаю! Я не могу доверять себе самой.

— Почему? — настаивала Эмили.

Мередит приложила ладонь к холодному стеклу.

— Потому что улики указывают на него, но мое сердце, мои чувства твердят обратное. Он не похож на человека, готового продать чью-то жизнь за несколько фунтов. В Кармайкле я все время боролась с этим чувством. И после возвращения в Лондон ничего не изменилось.

— Может быть, тебе нужно увидеться с ним? — предположила Ана.

— Увидеться с ним? — У Мередит замерло сердце. Сколько раз она думала об этом, но боялась, потому что знала, как будет больно.

— Неплохая мысль. — Эмили, размышляя, похлопывала указательным пальцем по подбородку.

Глаза у Мередит широко раскрылись.

— Вы так считаете?

— Увидевшись с ним, ты сможешь лучше понять свое сердце. И проверить, не сыграли ли чувства злую шутку с тобой.

Эмили запротестовала:

— Важнее, что тебе может удаться то, чего не добились Чарли и его люди. Заставить лорда Кармайкла сказать им, где сейчас то, что он спрятал.

Мередит закрыла глаза. Оказаться лицом к лицу с Тристаном было бы ужасно, хотя она знала, что подруги по-своему правы. Ей нужно было увидеться с ним, чтобы избавиться от мучительной любви к нему. Может быть, эта встреча вернет ее к реальности.

К тому же она действительно хотела узнать, где спрятаны свидетельства измены. Без них окажется, что она впустую потратила время.

— Где они держат его? — ровным голосом спросила Мередит.

Ана улыбнулась:

— В доме Чарли, в специальной комнатке. Чарли считает, так дольше можно будет избежать огласки.

Мередит вздохнула:

— Я поеду сегодня же.

— Кому-нибудь из нас поехать с тобой? — спросила Эмили, озабоченно хмурясь.

— Нет, — сказала Мередит. — Я одна начинала вести это дело. Я должна сама и закончить.