ГЛАВА 12
Дверь оказалась незапертой. Сердце Мередит наполнилось абсурдной радостью. Незапертая дверь могла означать, что Тристану нечего скрывать.
— Или, — бормотала она, закрыв за собой дверь и сдвинув маску с лица на верх прически, — это означает, что он уверен в своем умственном превосходстве и не чувствует необходимости что-то скрывать.
Мередит со вздохом осмотрелась. Вид комнаты поверг ее в шок. Настолько комната соответствовала ему. Стены темно-зеленого цвета вызывали в памяти глаза владельца, когда они темнели от желания. Она много раз замечала это желание с тех пор, как оказалась здесь. И она жаждала его, пусть и во вред себе.
Отблески язычков пламени, плясавшего в камине, дрожали на поверхностях великолепной мебели вишневого дерева и привлекли внимание Мередит к большой кровати, которая занимала основное место в этой комнате. Не задержать взгляд на высоких столбиках и балдахине с красиво ниспадающими складками было невозможно. Трудно было не вообразить себе Тристана, раскинувшегося на простынях, приглашающего взглядом…
Или нет, лучше представить себе их вместе на этой кровати, и ничто их не разъединяет. Ни ложь. Ни расследование. Ни одежда.
Мередит дрожала. Такие мысли не способствуют выполнению ее задачи. Ей надо выбросить их из головы. После беглого осмотра спальни пора заняться поисками.
Она направилась к комоду, стараясь не замечать отражения кровати в зеркале над ним. На комоде стояло несколько миниатюр в золоченых рамках. На одной из них она узнала мать Тристана; судя по прическе и фасону платья, это была недавняя работа. На другой был изображен мужчина, в котором угадывался его отец. Мередит видела его только один раз, очень давно, но это точно был он.
Еще там были миниатюры с изображениями трех молодых леди. Сестры Тристана. Все в белых платьях дебютанток, хотя она знала, что сейчас они уже замужем. В этой семье все были красивыми. Но здесь не было одного… Краем глаза Мередит заметила небольшое возвышение в углу комода. Портрет Эдмунда стоял на нем, отдельно от других. Она взяла его в руки и стала рассматривать.
Эдмунд на нем был не в форме. Он казался совсем юным. Миниатюра, судя по всему, была написана еще в далекое, счастливое время.
Она вернула портрет на место, но не могла оторвать от него взгляда. Что видел Тристан, когда смотрел на него? Жизнь, оборванную слишком рано? Или жизнь, украденную правительством? Что он испытывал? Сожаление или желание отомстить?
Покачав головой, она отвела взгляд. Никакое расследование не поможет этого узнать. Все останется в сердце Тристана, в его душе. Там, куда Мередит не может проникнуть… как бы ей этого ни хотелось.
Глаза ее снова остановились на кровати. Все пугающие мысли исчезли, когда она направилась к ней, стараясь убедить себя, что нужно проверить, не спрятано ли там что-нибудь. Но это была ложь, и она сознавала это.
Мередит провела ладонью по постели, запоминая ощущение от мягкого шелкового покрывала в цвет зеленым стенам. Когда ее рука коснулась подушки, она обнаружила, что больше не отвечает за свои действия.
Она медленно подняла подушку и глубоко вдохнула. Подушка пахла Тристаном. Чистотой и чем-то мужским, смесью запаха здорового мужчины и родниковой воды. Мередит почувствовала слабость в коленях.
— Что вы со мной делаете? — прошептала она, прижимаясь головой к подушке, которую держала в руках.
Звук открывающейся двери за спиной заставил ее обернуться. В дверях стоял Тристан, его большое сильное тело отчетливо выделялось на фоне хорошо освещенного коридора. Волосы у него слегка растрепались, будто он причесывал их пальцами, с руки свешивалась маска. В его расширившихся глазах была тревога. И желание.
Их взгляды встретились — подушка выпала из рук Мередит. Губы у него шевельнулись, глаза раскрылись еще шире. А потом потемнели, не от удивления, но от того же желания, которого она так боялась. Особенно сейчас, в его спальне, у его кровати.
И у нее не было правдоподобного объяснения, почему она здесь.
— Мередит? — Голос Тристана заставил ее вздрогнуть. Это прозвучало как вопрос, но также как ласка. От звука его голоса по спине у нее пробежали мурашки. Она сжала кулачки, как если бы ее тело сопротивлялосьвызываемым им чувствам.
Не получив ответа, Тристан нерешительно шагнул к ней. Дверь он оставил открытой, свет из коридора освещал комнату и служил защитой для Мередит. Пока дверь остается открытой, невозможно зайти далеко.
— Почему?.. — Он вскинул голову. — Почему вы здесь?
Мередит с трудом сглотнула, лихорадочно обдумывая ответ. Что она могла сказать? Что пришла в поисках обличающих его улик, но теперь должна уйти? О да, это было бы просто великолепно.
Притворяться, что она заблудилась в доме, бесполезно. Комнаты хозяев находились не в том крыле особняка, где комнаты гостей. Нужно быть полной идиоткой, чтобы, бесцельно бродя по этой части дома, оказаться в чьей-то спальне.
Не говоря уже о том, что это не объясняет, почему он застал ее с подушкой в руках.
Мередит вздохнула. Существовала только одна причина, которая могла показаться правдивой. Это было самое опасное объяснение из всех, потому что оно вынуждало ее сказать чистую правду:
— Между нами что-то происходит, Тристан.
Голос ее дрожал. Произнести эти слова было невероятно трудно. Мередит ненавидела себя за то, что использовала настоящие чувства, которые испытывала к нему, против него, в интересах проводимого ею расследования. Это обесценивало чувства, запрятанные в сердце. Она никогда не думала, что унизится до такого способа служения своей стране.
Тристан смотрел на нее, и его лицо было непроницаемым. Сердце у нее стучало.
— Умоляю, скажите, что не только я испытываю эти чувства, — прошептала Мередит, и на этот раз ее слова не имели никакого отношения к заданию. Ей необходимо было знать, правильно ли она поняла его намерения, его поцелуй. Она не вынесет, если он снова оттолкнет ее, как годы назад.
— Не только вы, — прошептал он. Голос его стал хриплым от желания.
Это было огромное облегчение, от которого колени у Мередит сделались ватными. Она ненавидела себя за это. Зато, что человек, подозреваемый в предательстве, приобрел такую власть над ней.
Мередит тяжело вздохнула. То, что она собиралась сказать дальше, было самым опасным признанием из всех. Она только надеялась, что после того, как скажет это, сможет контролировать то, что будет происходить потом.
— Я… я здесь по этой причине. Я пришла, потому что не могу больше отрицать влечение к вам. И не хочу отрицать. Тристан… — Мередит колебалась, — я хочу вас.
Шокирующее откровение повисло в воздухе. Молчание, темнота, глубокое дыхание воцарились в комнате. Тысячи мыслей пронеслись в голове Тристана. Существовало множество причин, по которым ему следовало деликатно отвергнуть ее порыв.
Вместо этого он убрал руку за спину и положил ладонь на дверь. Не глядя, он толкнул ее, и она захлопнулась с громким звуком. Все сомнения и все резоны исчезли, на смену пришла ясность, о которой Тристан забыл с тех пор, как умер брат. В первый раз за долгое время он точно знал, чего хочет. Не то, что нужно. Не то, что диктовали делать обстоятельства или планы. Просто то, чего он хочет.
Мередит. Он хотел, чтобы она помогала ему помнить. Чтобы она помогала ему забыть. А больше всего Тристан хотел раствориться в ее прикосновениях, в ее аромате, в ее сладости.
Идя к ней, он впитывал в себя каждую мелочь. То, как расширились ее глаза, как прерывалось ее дыхание, когда он остановился перед ней и отбросил маску, которую все еще держал в руке, на столик у камина. Он забыл обо всем, и это его ничуть не волновало.
Медленно, очень медленно он провел пальцами по шелку каштановых волос. Ее маска, так очаровательно сдвинутая наверх, и заколки, удерживающие прическу, упали, когда он взял в руки ее лицо и запрокинул его.
Тристан судорожно вздохнул, и его губы встретились с ее губами. Они были теплыми и знакомыми на вкус. Он покусывал их, пока Мередит не задохнулась от наслаждения и не прижалась крепче к его губам. Он заставлял себя не торопиться, размеренно дышать, когда языки их сплелись и начали борьбу. Ее сжатые в кулачки руки, до этого опущенные вдоль тела, расслабились и обхватили его шею. Мередит поднялась на цыпочки, чтобы еще крепче прижаться к его губам, и это был сильный удар по броне его самоконтроля.
— Не будем спешить, — шепнул Тристан.
Это было предупреждение для него самого и обещание для нее. Он не помнил, когда последний раз в его постели была женщина. И Тристан, конечно же, не помнил, чтобы пылал страстью сильнее, чем сейчас. Может быть, потому что никогда так не желал женщину. До такой степени, что мог забыть все за утешение, которое несли ее объятия. Когда-то он испугался этого. Если честно, Тристан и сейчас боялся. Но больше он не может отказывать себе во всем. Он и так слишком долго делал это.
Мередит улыбнулась под его губами, желание продолжало пульсировать на заднем плане, как постоянное биение сердца. Через какое-то время он не сможет удерживать его, и желание возьмет верх.
Но еще не сейчас.
Он притянул ее ближе, положив одну руку на изгиб талии и позволив другой скользнуть ниже. Массирующими движениями он ласкал ее бедро, поглаживал спину, негодуя на несколько слоев материи бального платья.
Когда Тристан прижал ее бедра к своим, дав почувствовать силу своего желания, в горле Мередит родился низкий стон. Это был какой-то болезненный звук, который проник в него и заставил сильнее пульсировать бугор, который теперь упирался в ее живот.
Ее пальцы вцепились ему в волосы, поцелуи становились все яростнее. Тристан дотянулся до пуговиц на ее спине. Одну за другой он расстегивал маленькие пуговички в форме розочек, ощущая, как теплеет кожа под его пальцами. Наконец платье обвисло, он потянул его, и оно кучкой упало вокруг ее ног.
У него перехватило дыхание. Как часто Тристан пытался представить себе Мередит в таком виде, но действительность превзошла самые смелые ожидания.
Ее нижняя рубашка оказалась того же бледно-розового цвета, что и нижняя юбка платья, но гораздо тоньше, она не скрывала темные пики сосков и изгибы стройного тела. Тонкий шелк, прикрывавший горячую кожу, приветствовал его твердые руки.
Мередит изогнулась, выставив груди в безмолвном предложении. И предложение не осталось без внимания. Встретив ее неукротимый взгляд, он нежно взял ее за одну грудь, трогая уже тугой сосок, и она откинула назад голову, выгибаясь от наслаждения.
— Тристан, — простонала Мередит, хватаясь за лацканы его сюртука, когда он наклонился, чтобы губами поймать торчащий сосок.
Когда Тристан начал сосать ее грудь, Мередит слабо вскрикнула. Невероятные ощущения бурлили в ней, вызывая слабость в коленях и посылая жаркое желание вниз живота, в каждую клеточку ее тела.
Это было то, чего она боялась. Ее объяснение, что она хочет уступить их обоюдному желанию, привело к тому, что Мередит полностью утратила контроль над собой прежде, чем смогла найти способ отступить. Но это было именно то, на что она в глубине души надеялась. Она поняла это сейчас, когда язык Тристана проделывал что-то безнравственное с ее соском, отчего ее бедра начали неудержимо двигаться взад-вперед.
— Пожалуйста, — услышала Мередит свой шепот, показавшийся ей далеким и чужим, потому что он звучал хрипло. — Пожалуйста.
Тристан оставил сосок и посмотрел ей в глаза. Это был взгляд одержимого, обещавший блаженство. Обещавший удовлетворение, которого она никогда еще не испытывала.
Поймав губами ее рот, он неловкими шагами повел ее к кровати. Потом ноги Мередит оказались в воздухе, потом она сама оказалась лежащей на постели. Не сопротивляясь, она спиной оперлась о подушку и наблюдала за ним.
Из-под полуопущенных ресниц она не спускала с него глаз. Тристан сорвал с себя сюртук и быстро развязал узел кравата. В следующий миг он сбросил рубашку, и у Мередит остановилось сердце.
Мередит не была краснеющей девственницей. Она уже видела обнаженного мужчину. Но ей никогда не приходилось смотреть на мужчину и поражаться красоте его тела. Плечи Тристана оказались невозможно широкими, сильными и мускулистыми, не уступали им по великолепию и его руки. Торс посрамлял изваяния древних греков и римлян. Ни одно не могло сравниться с ним.
— Могу я рассматривать разглядывание как комплимент? — засмеялся он, устраиваясь на кровати рядом с ней. Мягким движением пальца, подведенного под подбородок, он закрыл ей рот.
— Дотроньтесь до меня и узнаете, — шепнула она.
Тристан улыбнулся, и, прежде чем он обнял ее, она уловила в его глазах что-то, напомнившее прежнего повесу. Требовательного. Сильного. Полного энергии. Сексуального.
И все это — для нее.
Его руки обвились вокруг Мередит, его губы нашли ее рот, и она растаяла. Все ее тело изнывало от предвкушения, мучилось желанием, которое наконец-то будет удовлетворено. Мередит и не догадывалась, как сильно хотела этого, но когда Тристан привлек ее ближе и она почувствовала, как бьется его сердце, она поняла, как ей не хватало этого. Теплоты и интимности в объятиях мужчины.
Она нерешительно провела пальцами по легкому пушку волос на его груди, погладила ладошкой плоские мышцы и улыбнулась, когда его соски затвердели.
— Осторожнее, — прошептал он, поймав зубами мочку ее уха и покусывая ее. — Я могу расценить это как вызов.
— Это? — спросила она, снова большим пальцем потрогав его сосок.
Больше Мередит не смогла дразнить его, потому что Тристан оторвал ее от подушки, посадил и через голову стянул с нее тоненькую нижнюю рубашку. Она предстала перед ним обнаженной. Она так давно не обнажалась.
И Мередит понравилось это. Ее ужасало и пьянило, что она отбросила все правила, которыми руководствовалась годами. Особенно когда зеленые глаза Тристана жадно смотрели на ее наготу, словно он был голодающим, попавшим на бесконечный пир.
— О Боже! — Его голос сделался низким и хриплым. — Ты великолепна.
Она покраснела, но не смогла ничего сказать, потому что он наклонился и крепко поцеловал ее в ключицу. После чего его губы двинулись дальше: он целовал ее горло, ложбинку между грудей.
Мередит казалось, что ее обжигало жаром изнутри, дыхание останавливалось, исчезли остатки здравого смысла. Когда его губы вернулись к соску, уже горевшему от ласк Тристана, спина ее сама собой выгнулась, пальцы вцепились в его волосы. На этот раз не было шелка, отделявшего его горячий язык от ее кожи, и ощущения были гораздо острее.
Его руки, о которых Мередит забыла из-за действий его искусного языка, теперь стали активнее. Легчайшими прикосновениями Тристан поглаживал ее тело, продвигаясь все ниже, а потом крепко сжал ее голое бедро. Она обнаружила, что ее ноги сами собой раздвинулись, бесстыдно предлагая самое сокровенное.
Она удивилась, что он сразу же не воспользовался предложением. Вместо этого Тристан дразнил ее, проводя пальцами по внешнему контуру ее бедра, поглаживая дрожавшее колено и пускаясь в обратное путешествие по внутренней стороне бедра, продолжая игру с ее сосками, отчего она корчилась в сладостных муках.
Его пальцы двигались выше и выше, приближаясь к центру сжигавшего ее жара, и Мередит приподняла бедра. Но Тристан остановился как раз тогда, когда его руки пообещали облегчение.
Он откинулся, чтобы вглядеться в ее лицо.
— Пожалуйста, — лепетала она умоляюще. — Ласкай меня.
— Я хочу тебя ласкать. Боже, как я хочу этого. Но если я начну… — Он не договорил, и на его лице отразилась внутренняя борьба. — Мередит, если я дотронусь до тебя сейчас, я не захочу остановиться. Не в моей власти будет остановиться, пока я не возьму тебя, пока не буду обладать тобой. Если ты передумала и не захочешь делить со мной постель, отдать мне свое тело, скажи это сейчас.
Его слова пробились через затуманенное сознание Мередит, заставили ее вспомнить о долге, забытом в жаре страсти. Она твердо решила отстраниться, прежде чем все зайдет слишком далеко… так далеко, как уже зашло, и еще дальше, если Мередит не воспользуется его предложением. Но каждое прикосновение Тристана разрушало ее здравый смысл, заставляло забыть о том, зачем она появилась в его доме, в его спальне… в его жизни.
Мередит неотрывно смотрела на его лицо. В глазах Тристана она видела желание, страсть и обещание. И она позволила себе забыться. Завтра наступит совсем скоро, тогда она и вспомнит о долге.
Дрожащей рукой она взяла его руку и положила туда, где было горячее всего, между бедер.
— Ласкай меня, — потребовала она хриплым шепотом.
И сразу же его губы припали к ее губам, только крепче и с другим намерением. Она застонала: его осторожно массирующие пальцы вызвали невыносимое наслаждение.
Тристан раздвинул влажные колечки волос. Его пальцы ощущали жар и влажность, она была готова. Но он не спешил взять ее. Нет, он хотел, чтобы они оба до конца исчерпали общее наслаждение. Он знал, что с наступлением утра все закончится, эта ночь уже не повторится.
Когда палец Тристана скользнул внутрь, Мередит издала рыдающий звук. Он медленно водил пальцем, не отрывая глаз от ее лица, чтобы видеть, какое доставляет наслаждение. Мередит никогда не была так прекрасна, как в этот момент, с раскрасневшимся лицом и полуприкрытыми глазами. Мередит сжимала его плечи, с губ ее срывались короткие стоны — она перестала сдерживаться. Когда ее тело завибрировало и сжалось вокруг его пальца, Тристан вторым пальцем отыскал маленький бугорок, источник наслаждения, и надавил на него.
Мередит вскрикнула, пятками уперлась в матрас, выгнулась дугой, сжимая его палец в мощной разрядке. Торжество овладело Тристаном, не меньшее, чем желание, а может быть, и превосходящее его. Он подарил ей наслаждение. Он заставил ее щеки пылать, а грудь вздыматься.
И это было то, чего он хотел.
Поднявшись, он сбросил туфли и торопливо снял брюки, которые стесняли его пульсирующее естество. Хотя глаза Мередит были полуприкрыты, Тристан знал, что она впитывает в себя каждое его движение. Что и подтвердилось, когда он освободил член и выпрямился.
Никакая тренировка выдержки не могла бы удержать Мередит от выражения восторга, когда она увидела обнаженного Тристана во всем его великолепии. Освещенный пламенем камина, он стал еще более богоподобен, чем представлялось ей раньше.
Ее взгляд красноречиво говорил о том, что с ней происходило. Мередит знала это. И ей было все равно. Ей хотелось запечатлеть эти минуты в своей памяти, потому что Мередит не могла… нет, не хотела снова испытывать безысходность.
Его великолепные бедра были сильными. Тристан Арчер определенно не принадлежал к мужчинам, нуждающимся в специальных накладках для ягодиц, чтобы панталоны хорошо смотрелись. Но самым потрясающим было его горделивое орудие любви, от которого она не могла отвести глаз.
Даже когда он уселся на кровать рядом с Мередит, она продолжала смотреть. Только когда он взял в ладони ее лицо и повернул к себе, она очнулась.
— Я буду осторожен, — шепнул он, откидывая спутанные завитки волос с ее щек.
— Я никогда не боялась, что ты сделаешь мне больно, — улыбнулась она. — Я уже не робкая девочка. Но это было… — Мередит смутилась. — Это было так давно.
Выражение триумфа снова промелькнуло на лице Тристана. Победный блеск его глаз сказал ей, насколько ему приятно, что он первый мужчина после ее мужа, который заявляет свои права на нее и дает ей наслаждение.
— Тогда я постараюсь, чтобы ожидание стоило того, — сказал он низким голосом ей на ушко.
— Я знаю.
Он не отводил от нее взгляда, располагаясь между ее ног. Легкий толчок — и он уже входил в ее жаждущую глубину, наполняя ее, пробуждая наслаждение и вновь разжигая желание такой силы, какой она еще не знала.
Мередит сжимала его плечи, впивалась в них ногтями, а он дюйм за дюймом входил в нее. Когда он заполнил ее до конца и с легким стоном закрыл глаза, она поняла, как долго Тристан отказывал себе в наслаждении. И подобно ему, она испытала восторг оттого, что она — первая женщина, перед которой он не устоял.
Его губы прижались к ее губам, и страстность его поцелуя противоречила внешней подконтрольности его тела. Мередит вжалась в него, обхватила Тристана за шею. Его бедра пришли в движение. Он брал еемедленными, уверенными толчками, побуждая двигаться вместе с ним, взбираться все выше и выше к вершине наслаждения.
Она слышала вскрики, разносившиеся по комнате всякий раз, когда он заполнял ее. Мередит понадобилось время, чтобы осознать, что эти звуки издавала она сама. Она хотела больше. Она хотела всего.
Тристан, казалось, прочитал ее желание. Он оторвался от ее губ и наблюдал за ней, водя ладонью по ее телу. Он мял ее вздымающиеся груди; его руки скользили по ее бокам, а потом он просунул пальцы между их находящимися в движении телами. Он нащупал тот же источник наслаждения, что и прежде, но на этот раз она получила еще больше удовольствия от его тела, наполняющего ее. Его губы впивались в ее губы в медленном ритме движения их бедер.
Тристан весь напрягся, уронил голову и прижал Мередит крепче, заполняя ее и теряя последние остатки контроля над собой. Когда Тристан расслабился, лежа на ней, Мередит издала вздох удовлетворения. Она прижимала его к себе, гладила его спину, не желая расставаться с этим моментом.
Но ненавистный голосок в глубинах ее мозга твердил снова и снова, что все закончится. И тогда ей придется взглянуть в глаза факту, что она спала с врагом.
