Книга: Прелестная наставница
Назад: Глава 8
Дальше: Глава 10

Глава 9

К большому удивлению Александры, на другое утро миссис Делакруа спустилась к завтраку. Она была в прекрасном расположении духа — почти необъяснимый феномен, учитывая позднее возвращение накануне.
— Роза, мисс Галлант, доброе утро. Неужели Люсьен еще в постели? Чаю! И побольше меду!
— Лорд Килкерн выехал верхом, — сказала Александра, пока лакей подавал все необходимое. — Немного странно видеть вас на ногах в столь ранний час, миссис Делакруа.
— У нас сегодня множество дел, юные леди, — провозгласила Фиона.
Роза чуть не подавилась бисквитом.
— Да, да, у нас дела! Экскурсия в Британский музей.
Александра ушам своим не верила.
— А на завтра я планирую поездку в Стратфорд. Ведь в нем родился Шекспир, верно?
— Да, но…
— Без сомнения, мисс Галлант, вы знакомы с его творчеством.
— Знакома, но…
— Вы должны выбрать лучшую пьесу, и мы прочтем ее сегодня вечером. Роза будет читать за главную героиню.
Александра осторожно поставила чашку. Ей вдруг показалось, что она ухитрилась проснуться совсем в другом семействе.
— Но мы еще не закончили с уроками этикета! Завтра бал у Бентли, как вам должно быть известно.
— Этикету можно учиться и по дороге в музей, — отмахнулась Фиона, — не говоря уже о том, что я не заметила никаких перемен в манерах моей дорогой Розы. Как по-вашему, мой дорогой Люсьен поедет с нами?
Интересно, когда это граф успел превратиться из «племянника» в «моего дорогого Люсьена»?
— Очень в этом сомневаюсь, миссис Делакруа. Сегодня он собирался на аукцион племенных кобыл.
— Мама! — Роза наконец опомнилась от первоначального потрясения, хотя вид у нее был все еще ошеломленный. — Зачем нам в музей? Там пыльно и скучно! И потом, завтра мы с Лекс собирались за лентами и перчатками.
— Глупышка! — Фиона потянулась через стол и фамильярно ущипнула дочь за щеку. — Ты помнишь, как мы мечтали повидать все достопримечательности Лондона?
— Нет, мы не…
— И погода благоприятствует. Мы славно повеселимся!
Александре пришла в голову разом сотня занятий поинтереснее поездки в музей, но она промолчала, тем более что лорд Килкерн не явился вовремя, чтобы положить конец этой авантюре. Британский музей числился в списке мест, где она собиралась побывать, прежде чем оказалась под крышей Балфур-Хауса, да и Розе этот познавательный тур мог принести пользу, пусть даже и не в охоте за мужем.
Выехала Александра без всякого энтузиазма, однако позже, в греческом зале музея, поздравила себя с тем, что согласилась. Ей приходилось видеть наброски, но они не передавали изысканной красоты статуй. Мисс и миссис Делакруа хихикали над обнаженными богами и богинями, но Александра этого не замечала — она стояла словно завороженная, пальцы ее шевелились, как будто скользя по мраморным формам.
— Вот для чего мужчины ваяли богов, — негромко произнес рядом знакомый голос.
— Для чего же? — Александра не отводила взгляда от статуи.
— Чтобы видеть на лицах женщин благоговейный восторг.
Люсьен находился совсем рядом, и она знала, что взгляд его покоится не на холодном мраморе.
— Соблюдайте осторожность, милорд, не то ваша репутация циника будет окончательно подорвана.
— Но ведь вы никому об этом не скажете?
Александра обернулась. Граф выглядел как греческий бог, согретый дыханием жизни, и под этой элегантной одеждой, должно быть, скрывалось столь же великолепное тело.
Взгляды их встретились, и она вспыхнула, зная, что выдала себя.
— Милорд, почему вы не на аукционе?
— Аукционы отнимают меньше времени, чем музеи. А вы почему не готовите Розу к балу у Бентли?
— Люсьен! — Фиона бросилась к ним, таща за собой дочь. — Я знала, что ты захочешь составить нам компанию.
— Не имел и не имею ни малейшего желания! — отрезал он. — Что, к дьяволу, все это значит?
— Ужины и балы — это еще не все, — назидательно заметила Фиона. — Роза обожает живопись и скульптуру.
— С каких это пор? — хмыкнул Люсьен.
— Всю жизнь! А вот тебе ничуть не интересны ее запросы, иначе ты бы знал об этом!
В глазах Люсьена появился опасный блеск, и Александра вышла вперед, заслоняя собой обеих леди Делакруа.
— В любом случае мы уже здесь и можем продолжать осмотр. Нам еще надо побывать в зале африканского искусства…
— Никакой Африки! Немедленно домой!
Фиона тут же ощетинилась и приготовилась к отпору. Опасаясь публичного скандала, Александра завертела головой в поисках спасения — она вовсе не собиралась становиться свидетелем того, как публика сбежится лицезреть домашние неурядицы лорда Килкерна.
И тут Фиона проявила неожиданное благоразумие: ограничившись испепеляющим взглядом, она зашагала к выходу. Поколебавшись, Роза повторила ее маневр. Александра двинулась следом в приятном изумлении от того, что удалось избежать ссоры.
— Знаете что? — сказал Люсьен, пристраиваясь рядом. — Когда вам снова захочется посмотреть на обнаженных мужчин, просто дайте мне знать.
Александру бросило в жар. Выходит, он в самом деле прочел ее мысли, и притом не впервые. Нельзя допускать этого впредь, иначе ей не видать покоя.
— Вы охотно доставите мне это удовольствие, не так ли? — холодно заметила она, вложив в эту фразу всю язвительность, на какую только была способна. — Однако, милорд, меня не занимает обнаженная натура.
В это время они проходили мимо алькова, задернутого тяжелыми портьерами. Не долго думая Люсьен потянул Александру внутрь, и темный бархат сомкнулся за ними. Она ощутила его губы на своих губах, а руки на груди, потом он прижал ее к себе с отчаянием изголодавшегося человека. Забыв обо всем, она ответила и на объятие, и на поцелуй. Сердце бешено колотилось в ее груди. О, как она хотела, чтобы это продолжалось вечно! Он мог сколько угодно ласкать ее, любить, обладать ею! Как легко было сдаться, позволить себе плыть по течению — ведь все равно в глазах общества она слыла падшей женщиной. Только ей известна правда — ей и Люсьену Балфуру.
— Ты хочешь меня! — услышала Александра. — Хочешь, я это чувствую!
Люсьен отстранился. Взгляд его был обманчиво дремотным — и вопрошающим.
— Нет! — сказала она, собрав всю волю. — Нет, нет и нет!
— Лгунья!
Александра смутно видела вокруг какие-то гипсовые обломки, метлы, лестницу у стены. Мучимая противоречивыми желаниями, она все же сумела высвободиться.
— Я не из тех, кому по душе роль любовницы!
— Слова! Всего лишь слова.
— За словами стоит жизнь! К примеру, «кров» и «пища» — без них человеку не прожить. Нельзя полагаться на чужое желание потому, что оно недолговечно. Только я, я сама буду заботиться о себе до конца жизни!
Некоторое время Люсьен смотрел ей в лицо, потом покачал головой.
— Хотелось бы мне знать, кто внушил вам эту мысль.
— Не кто, а что. Здравый смысл. Разве этого недостаточно?
Александра вышла из алькова, чувствуя себя странно холодной, как мраморная статуя.

 

— Нет уж, вычеркивайте ее к дьяволу!
— Как вам будет угодно, милорд, но скажите хотя бы почему. — Мистер Маллинс поднял от списка недоумевающий взгляд. — За мисс Тампл дают хорошее приданое, она единственная дочь, и к тому же…
— Она щурится.
— Ну, это поправимо! Очки сразу исправят дело.
— Если бы в голове у нее была хоть унция ума, она сама бы это сообразила, — нетерпеливо возразил Люсьен, поймав звук женских голосов, он затаил дыхание и прислушался.
— А что вас не устраивает в мисс Баррен?
— Она дышит ртом. Нос у нее, должно быть, всегда забит. Из малой гостиной донеслось хихиканье, заставившее Люсьена подняться, — урок этикета принял что-то уж очень оживленный характер.
— Кто же у нас остается? — бубнил мистер Маллинс. — Так… так… всего пятеро!
— Что значит — пятеро? Из кого же тут выбирать? Подыщите других.
— Других?
— Разумеется, других!
— Но как же так, милорд! Вся идея была в том, чтобы методом исключения свести список к одному имени! Вы собирались найти себе подходящую…
— Мне некогда, — отмахнулся Люсьен и вышел.
— …невесту! — грустно закончил нотариус, оставшись один. По мере приближения к малой гостиной голоса стали громче. Люсьен с изумлением услышал, что Роза читает роль Розалинды в шекспировской комедии «Как вам это понравится».
Голос ее дрожал и прерывался, а паузы она делала в самых неподходящих местах.
— «Но так ли влюблены вы, как ваши вирши говорят?»
— «Куда им! Нет слов таких, чтобы любовь облечь!» — уверенно продолжила Александра в роли Орландо.
В ее словах была музыка, сразу заворожившая Люсьена. Он остановился у приоткрытой двери и стал слушать. Трудно сказать, как долго это могло бы продолжаться, но скрипучий голос Фионы разрушил чары.
Войдя, Люсьен устремил мрачный взгляд на каждую из троих дам по очереди.
— Очевидно, я плохо объяснил — вечер должен быть полностью посвящен подготовке Розы к первому балу сезона…
— Но это же Шекспир! — воскликнула Фиона, бесцеремонно рванув к себе дорогой том. — Чем плохо, что моя дорогая девочка получше узнает его бессмертное творчество?
— Послушать вас, так и в розовой тафте нет ничего плохого. Мисс Галлант, на два слова!
Александра вскочила с такой готовностью, словно не чаяла убраться подальше от этих гарпий.
— Я не помню, когда это речь шла о знакомстве с творчеством Шекспира, — сказал Люсьен, отойдя подальше по коридору.
Один рыжеватый локон выбился у нее из прически и покоился на плече. Люсьен приказал себе держать руки по швам и даже не думать о том, чтобы поправить локон.
— Меня немного удивила их просьба, — ответила Александра, понизив голос, — но и порадовала тоже. Образование еще никому не вредило.
— Розе нет никакого дела до Шекспира. Если это не ясно вам, мисс Галлант, то вполне ясно мне. Признавайтесь, кому вы потворствовали?
— Выпад не по адресу: я читаю в свободное время. Кстати, я еще не брала ни одного выходного дня. Позвольте провести понедельник вне вашего дома.
— Где именно?
Люсьену послышался скрежет зубов — до того плотно она их стиснула.
— Позвольте заметить, милорд, что этот вопрос выходит за рамки благопристойности, и я не обязана на него отвечать!
— Но он, мисс Галлант, обусловлен защитой интересов нанимателя. Возможно, у вас на уме поиск другого места.
— Защита интересов нанимателя? Как бы не так!
— И тем не менее прошу ответить.
— Я не собираюсь искать другое место, да никто и не согласится меня нанять. — Александра подождала, а потом, так как реакции не последовало, спросила: — Я могу взять свободный день?
— Нет.
— Что?! — Глаза ее вспыхнули гневом. — В таком случае я требую расчета!
— Ладно, берите этот чертов день, и к дьяволу все!
— Благодарю. — Она сделала безукоризненный реверанс, до которого Розе было далеко. — А сейчас, с вашего позволения, я вернусь к своим обязанностям.
Люсьен проводил ее хмурым взглядом. Он был только что обвинен в злоупотреблении своим положением, но задело его не это, а внезапный приступ паники при одном лишь упоминании о расчете. Он так перепугался, что сразу уступил, даже и не подумав сохранить лицо. Пусть маленькая, схватка была проиграна, Александра тоже это понимала.
Люсьен был взбешен. Нужно что-то предпринимать, чтобы впредь держать себя в руках — и делать это как можно скорее.

 

Весть о том, что не только кузина лорда Килкерна, но и он сам желает вступить в брак, распространилась с невероятной быстротой. Стоило им прибыть в Воксхолл-Гарденз, как их омыл нескончаемый поток, состоявший из молодых холостяков и девиц на выданье, которых как будто занимала последняя парижская мода, охота, скачки, предстоящий фейерверк — все, что угодно, только не брак. Каждый попутно разглядывал Александру, но украдкой и молча — всех подавляло присутствие лорда Килкерна. Она была ему за это только благодарна: так участие примадонны позволяет стушеваться актрисе, не слишком уверенной в успехе.
— Нет, вы видели? Видели? — щебетала Роза со своей выигрышной позиции в передней части ложи. — Это же был маркиз Тексбери! Подумать только, все мои танцы на завтра уже заняты! Когда же я смогу танцевать вальс?
— Все в свое время, — примирительно заметила Александра. — Нельзя выказывать столько эмоций. Помни, не они снисходят до тебя, а ты оказываешь им честь, позволяя провести с тобой пару минут.
— Черт бы побрал этого болтуна Роберта! — в сердцах бросил Люсьен, занимая свое место. — Я сам себе напоминаю подстреленного оленя, за которым гонится стая борзых.
— Как же иначе, милорд, — не удержалась Александра. — Весть о ваших матримониальных устремлениях не могла не зажечь искру интереса в обществе.
— Она скоро погаснет. Я не настолько мил, чтобы долго вокруг меня крутиться.
По крайней мере он уже не выглядел рассерженным. Александра и сама не знала, почему так повела себя в тот вечер, возможно, ей было необходимо знать, что пьянящие поцелуи Люсьена не лишили ее независимости. На самом деле ей некуда было пойти в свободный день и предстояло еще выдумать себе занятие.
— Эти люди совсем не знают тебя, племянник, — заметила Фиона.
— А когда узнают, то разбегутся — вы это хотели сказать?
— Что ты! Конечно, нет!
— Жаль. Я уж было подумал, что вам не чуждо здравомыслие.
Пару секунд казалось, что Фиона вот-вот вспылит, но потом она выхватила из рук дочери программку танцев и уткнулась в нее.
— У тебя остается свободная кадриль. Может быть, кузен захочет быть твоим кавалером…
— Нет, не захочу! Чего ради?
Александра заметила на глазах своей подопечной слезы и поморщилась. В последнее время Роза прекрасно обходилась без этого, и ей хотелось надеяться, что ежедневные осадки прочно сменились наконец солнечной погодой.
— Милорд, почему бы вам не потанцевать с Розой? Общество сразу поймет, что вы целиком и полностью поддерживаете кузину в ее намерении выйти замуж.
Граф обратил к ней взгляд, полный невыразимого высокомерия, потом нацарапал на программке свое имя против кадрили и сунул ее Розе в руки.
— Чудесно! Изумительно! — закудахтала Фиона. С этим Александра была полностью согласна, но благоразумно оставила восторги при себе. Не важно, почему граф уступил — главное, что он сделал шаг навстречу своей кузине.
— Ах, ах! Кого это мы здесь видим? Неужто Александру Беатрису Галлант?
Узнав голос, девушка почувствовала, что смертельно бледнеет. В голове ее мелькнула вызванная отчаянием мысль: может быть, если не смотреть в ту сторону, он исчезнет!
— А кто вы, позвольте узнать? — ледяным тоном осведомился граф.
Александра угадала в этом холоде ревность и едва удержалась от истерического смешка. Какое право он имеет ревновать ее к кому бы то ни было? И какой в этой ревности смысл, если он не может встать на ее защиту?
— Перед вами лорд Вирджил Реттинг, — ответил вновь прибывший, и поскольку она продолжала смотреть невидящим взглядом на яркие сполохи фейерверка, сам обратился к ней. — Александра, в конце концов ты могла бы меня представить!
— Не имею ни малейшего желания! — отрезала она и повернулась.
Со дня их последней встречи этот человек сильно прибавил в весе: лицо округлилось, шею подпирал крахмальный воротничок. Единственной потерей были волосы на макушке, но он постарался компенсировать нанесенный временем ущерб тем, что оставалось спереди.
Стараясь скрыть недоумение, Люсьен переводил взгляд о нежданного гостя на Александру. Она уже достаточно хорошо знала его, чтобы понять, насколько обманчива эта непринужденная поза: так леопард, прильнув к земле, готовится к прыжку для драки за свою добычу. Вот только Вирджил Реттинг был хищником иной, более жалкой породы — ему нравилось терзать добычу, волочить ее в грязи и потом оставлять на корм стервятникам.
— Фу, какая невоспитанность! — сказал он, наслаждаясь каждым словом. — А еще гувернантка! Ведь ты гувернантка, верно?
— Еще один, последний раз спрашиваю вас, милорд, кто вы такой? — раздельно произнес лорд Килкерн.
— Ну, раз меня не желают представить по всем правилам хорошего тона… Вирджил Реттинг, сын герцога Монмута и кузен Александры.
— К сожалению! — процедила она, больше всего на свете желая незаметно исчезнуть.
— Так вы приходитесь герцогу Монмуту племянницей? — удивился Люсьен. В его голосе смешались досада и упрек.
— К сожалению, — повторила Александра.
— Если кто и должен сожалеть, так это ее родня, — хмыкнул Вирджил. — Гувернантка, шатается по всему Лондону, предлагая свои услуги и позоря семейство, чье генеалогическое древо восходит… хотя что это я! Всем известно, куда восходит генеалогическое древо Монмутов!
Из полумрака вокруг ложи поднялся внятный ропот. Александра вдруг сообразила, что они не одни и каждое слово этого разговора завтра будет обсуждаться светом. Очевидно, это понял и Люсьен.
— Лорд Вирджил Реттинг, вы непроходимый тупица.
Александра обратила к нему изумленный взгляд.
— Что, простите? — Реттинг явно не ожидал такого поворота событий.
— Я вас прощаю милорд, — милостиво кивнул Люсьен. — Люди недалекие просто не умеют себя вести.
— Ну, знаете… э-э… Килкерн! Ведь вы Килкерн, верно?
— Какой блеск ума! Оказывается, и у тупиц бывают моменты прояснений.
На сей раз из полумрака послышались мужские смешки и женское хихиканье. Александра была в полном восторге. Всю свою жизнь она мечтала поставить своего кузена на место, но ни разу не осмелилась.
— Вы не имеете права оскорблять меня! Это недопустимо!
— А что допустимо, как по-вашему? — добродушно поинтересовался Люсьен. — «Жирный невежа» подойдет?
— Я не потерплю!
— Почему это вы не потерпите, позвольте спросить? Вы оскорбили леди в присутствии джентльмена и надеялись уйти безнаказанным? Впрочем, слово «джентльмен» вряд ли вам знакомо. Впредь будьте осторожны, иначе вас затянет трясина собственной глупости.
С минуту Вирджил беспомощно пыхтел, подыскивая достойный ответ, и не найдя, пронзил испепеляющим взглядом Александру.
— Отец об этом узнает, будь уверена!
— И весь свет тоже, — миролюбиво произнес Люсьен.
Когда лорд Вирджил Реттинг убрался восвояси, он деланным зевком опустился на свое место и жестом подозвал лакея с подносом.
— Мадеры всем четверым.
— Милорд, я прошу позволения удалиться, — поспешно сказала Александра, чувствуя, что у нее начинается озноб.
— Не надо мадеры. Пусть подадут мою карету.
— Будет исполнено.
— Благодарю вас… за все, — прошептала Александр, зябко кутаясь в теплую шаль. Люсьен благодушно кивнул.
— Всегда к услугам дамы, чья честь задета мерзкой жабой во фраке.
— Бедняжка! — Фиона потрепала гувернантку по руке с большим чувством, чем когда-либо прежде. — Какой неприятный человек этот ваш кузен! А вы в самом деле приходитесь племянницей самому герцогу Монмуту?
— Не сейчас, мама! — вмешалась Роза с неожиданной твердостью в голосе. — Для расспросов будет время и позже.
Лорд Килкерн не вымолвил ни слова на протяжении всей дороги до Балфур-Хауса. Лишь когда леди Делакруа направились к себе и Александра хотела последовать их примеру, он удержал ее за руку.
— Уимбл, вы мне больше не понадобитесь. Мы с мисс Галлант будем в саду.
— Как желаете, милорд.
Дворецкий снова подал Александре ее накидку и с поклоном удалился.
— Вы, конечно, хотите знать, почему я ничего не сказала о своем знатном происхождении, — начала она, как только они оказались среди дорожек розария. — Потому, что меня давно уже ничего не связывает с этими людьми, кроме родства.
— Раз вы так откровенно избегаете своих близких, у вас нет права поучать, как мне вести себя с моими. Это сильно отдает лицемерием, вы не находите?
— Мы в разном положении, милорд. Если честно, я вообще не желаю это обсуждать. К тому же я очень устала.
— Нет уж, давайте обсудим.
Александра знала, что услышит именно это. К тому же, защитив ее честь, граф имел право знать ее историю, хотя бы в самых общих чертах.
Она вздохнула, и вздох воплотился в нечто вещественное, став облачком пара в студеном воздухе ночи.
— Что вас интересует?
— Этот ваш кузен — напыщенный болван, но у него есть старший брат, Томас. Что вы скажете о нем и, кстати, о вашем дяде?
— Томас, маркиз Кройден, живет в Шотландии, и я его почти не знаю. Дядя и я… мы чужие друг другу, и нас обоих это устраивает.
— Я так и понял. Но в чем причина вашего отчуждения?
— А в чем причина отчуждения между вами и вашими близкими?
— Вопросом на вопрос? — Граф усмехнулся и указал на скамью. — Присядем.
После короткого колебания Александра села. От Люсьена исходило такое ощутимое тепло, что она бессознательно подвинулась настолько близко, насколько позволяли приличия.
— Вы очень любезны, предлагая мне дружеское плечо, но я вовсе не намерена выплакивать на нем свои беды.
— Дружеское плечо? Дружба здесь ни при чем.
Он повернулся, и Александра поймала отблеск яркой звезды в глубине его темных глаз.
— Вы защитили мою честь, милорд. Вы добрее, чем хотите казаться.
— Однако случившееся наводит меня на размышления. Я не раз ощущал на себе остроту вашего языка. Почему вы не обратили это оружие против своего кузена? Он показался мне легкой добычей.
— Это мое дело! — Александра вскочила и принялась ходить взад-вперед около скамьи. — В прошлом я сама разбиралась со своими неприятностями, разберусь и впредь!
— Я не говорил, что буду раз за разом бросаться грудью на защиту вашей чести, — спокойно парировал Люсьен, — Просто я хочу знать, что у вас за неприятности.
— Хорошо! — отчеканила она, зная, что другого пути все равно нет. — Я расскажу. Но сначала вы!
— Упрямица! Ведь вам известно, к чему приводят споры со мной.
— Я не скажу ни слова, пока не услышу ваш рассказ!
Довольно долго длилось молчание. Пар от дыхания был единственным свидетельством того, что на скамье сидит живой человек, а не статуя.
— Не люблю исповедей, — наконец сказал граф.
— А кто любит?
Александру снова начала бить дрожь.
— Идите сюда. — Люсьен откинул полу теплого плаща. — Идите, иначе примерзнете к земле.
Она и в самом деле начинала зябнуть, но все же на всякий случай села подальше. Тогда он подхватил ее и придвинул ближе, очень близко, закутав, как ребенка. Она словно оказалась у пылающего камина.
Александра со вздохом прильнула к широкому плечу.
— Что вам известно о моем отце?
— Немногое, милорд. То, что он содержал любовниц и что пятнадцать лет как мертв.
— Содержал любовниц! Это все равно что ничего не сказать. Распутник, выпивоха, игрок — вот кто был мой отец. С матерью он жил месяца три, до зачатия наследника, потом отправил ее в крохотное имение в Ноттингеме, где я и появился на свет. Одиннадцать лет жизни я не слышал от матери ничего, кроме жалоб на жизнь и на утраченных друзей, однако им она даже ни разу не написала. Отца я видел всего шесть раз, включая его похороны.
— Как печально.
— Мне не раз приходилось слышать, что ничтожество матери, низость отца и их пародия на брак навсегда поселили во мне отвращение к этим святым узам. Очевидно, так оно и есть.
— И все же вы изменили себе, не так ли? Вы собрались жениться?
— По праву наследования Балфур вместе с титулом должен был достаться Джеймсу и в дальнейшем переходить к его потомкам мужского пола. Однако мой кузен погиб в Бельгии, во время наполеоновской кампании, когда ядро угодило в пороховой склад. Я даже не знаю, чьи именно останки похоронены в нашем фамильном склепе.
Люсьен говорил бесстрастно, но волнение отозвалось напряжением во всем его теле.
— Вы скорбите о нем.
— Безмерно. После смерти Джеймса и дяди Оскара других родственников мужского пола у меня не осталось.
— Значит, поместье, состояние и титул могут перейти к потомству кузины?
— Отсюда мое намерение жениться вопреки отвращению.
— А почему не уступить все детям Розы?
— Я не настолько презираю своих предков, — возразил Люсьен со смешком. — К тому же подобная уступчивость не позволит мне в точности повторить путь отца. До сих пор я успешно следовал по его стопам.
— Нет! — вырвалось у Александры. Она слышала скандальные истории про похождения лорда Килкерна и, разумеется, осуждала его — до последнего времени. Теперь ей трудно было поверить в его намеренное бездушие.
— Итак, я исповедался. Ваша очередь.
Значит, она зря надеялась, что до этого не дойдет.
— Моя история проще, милорд.
— А точнее?
— Учтите, это не будет попытка смягчать ваше сердце заставить сострадать мне!
— У меня нет сердца, Александра, так что можете смело начинать.
Она попробовала отстраниться, но это ей не удалось.
— Моя мать Маргарет, урожденная Реттинг, вышла замуж за художника, внука обнищавшего графа. К тому времени дядя уже унаследовал титул герцога, да и вообще презирал людей ниже себя по положению, так что Кристофер Галлант был для него попросту никто. Он вычеркнул мою мать из завещания в день ее замужества. Родители хорошо понимали, что мне уже не разбогатеть по праву рождения, и пытались дать хорошее образование, чтобы позже я могла прокормить себя. Так я оказалась в частной школе мисс Гренвилл, где проучилась два года. Когда эпидемия инфлюэнцы унесла разом отца и мать, почти все, что мы имели, ушло на достойные похороны, имущество было распродано за долги.
Горло у Александры стеснилось, она живо припомнила, за какие гроши пошли с молотка драгоценности матери и чудесные полотна отца.
— А что же ваш дядя? Неужели ничем не помог?
— Мне хотелось хотя бы закончить текущий год обучения. Я проглотила гордость и написала дяде письмо с просьбой о деньгах. Ответ пришел почтой, с пометкой «за счет адресата», так что мне пришлось оплатить доставку. Его светлость герцог Монмут сообщал: «Я предупреждал сестру, что романтические капризы дорого обходятся, и не считаю себя обязанным нести ответственность за ее ошибки».
— Как приятно узнать, что где-то живет еще больший мерзавец, чем я. — Люсьен положил теплую ладонь на руку Александры, и ей мучительно захотелось, чтобы их пальцы сплелись. — Чем же все кончилось?
— Поскольку мои оценки давали мне определенное преимущество, мисс Гренвилл согласилась оставить меня учительницей без жалованья. Я окончила школу, пошла в гувернантки, и дело кончилось милой болтовней с лордом Килкерном в грозовом саду под луной.
— А что там все-таки было с этим Уилкинсом?
— Милорд! — Александра встала. — Эта история не имеет ни малейшего отношения к моей знатной родне.
С нее довольно, и без того уже граф получил достаточно сведений, которые с успехом мог употребить ей во зло, если бы захотел. Да и вообще, она поклялась, что никто никогда не узнает, что произошло между ней и лордом Уилкинсом.
— Значит, не скажете?
— Нет.
— А я думаю, скажете. Позже, когда доверитесь мне безоговорочно.
— Я никогда и никому не доверяюсь безоговорочно, милорд, а вы — человек, которого лишь завещание вынудило принять у себя тетку и кузину. Вы ничуть не лучше моего дяди!
— Но и вы не кроткая голубка, мисс Галлант. Не пытайтесь отыграться на мне за чужие грехи — это бессмысленно и несправедливо. Доброй ночи!
Граф поднялся и, не оглядываясь, пошел к дому. Александра подождала, пока он войдет в парадную дверь, и прошептала:
— Доброй ночи…
Назад: Глава 8
Дальше: Глава 10