Глава 6
Миссис Куинс управляет ходом событий
В среду утром Сесилия пришла на Пеннингтон-стрит пешком и, минуя кабинет, влетела в учебный класс, едва успев к одиннадцатичасовому чтению Библии. Вообще-то она не любила морализировать, особенно теперь, когда Делакорт вернулся в ее жизнь и слишком живо напомнил ей о ее собственных низменных порывах. Но сегодня была ее очередь.
Когда она встала за лекторской кафедрой, пятьдесят пар глаз устремили на нее взгляд, и шум в классе поутих. Как, всегда радушно поздоровавшись, Сесилия открыла Библию на Книге пророка Даниила, произнесла краткую молитву и прочла историю Седраха и огненной печи. Несмотря на ее старания, женщины откровенно скучали. Их не впечатлил рассказ о том, как Седрах прошел сквозь пламя, ибо им самим, до недавнего времени живущим в трущобах Шедвелла, довелось испытывать нечто подобное, и не один раз.
В конце урока Сесилия захлопнула книгу, и шум возобновился. Миссис Куинс поспешила вперед, чтобы увести своих овечек в мастерские. Тут Сесилия заметила среди знакомых уже подопечных худенькую черноволосую девушку. Та сидела на скамье сгорбившись, с лицом, покрытым синяками, и одной рукой обнимала Китти ОТэвин. В отличие от остальных эти двое даже не пытались встать и выйти из класса.
— Миссис Куинс! — позвала Сесилия. Экономка устремилась к ней.
— Слушаю вас, миледи.
— Про Мэг по-прежнему никаких вестей?
— К сожалению, нет, мэм.
У Сесилии упало сердце, хотя другого ответа она и не ждала. В этот момент черноволосая девушка ласково погладила Китти по голове.
— А вон та девушка рядом с Китти — новенькая?
— Да, — ответила миссис Куинс, слегка сдвинув брови. — Ее зовут Дот Кинг. Милейший лорд Делакорт прислал ее сюда позапрошлой ночью.
— Д-Делакорт? — с запинкой переспросила Сесилия.
— Ну да! По словам его слуги, он спас девушку от клиента — тот избивал ее прямо посреди мостовой, — ровным тоном доложила экономка. — Ужас, мэм! У бедняжки места живого нет — причем там, где… впрочем, мне, миледи, об этом даже говорить неловко.
Сесилия прекрасно поняла, на что намекала почтенная миссис Куинс.
— Ее изнасиловали, не так ли, миссис Куинс? Та кивнула.
— И как я догадываюсь, не один мужчина! — Сказав это, Сесилия гневно хлопнула Библией по кафедре. — Этот негодяй должен быть арестован! — с жаром заявила она. — Я попрошу лорда Делакорта немедленно заняться этим.
Миссис Куинс взглянула на нее с добродушной снисходительностью.
— Ничего не получится, миледи, и вы сами это прекрасно знаете. К тому же мне знаком такой тип людей, как лорд Делакорт. Он не станет действовать подобным образом.
Услышав это, Сесилия удивилась:
— Но почему? Я вас не понимаю. Миссис Куинс критически прищурилась.
— Поверьте, миледи, все эти нежные слова и томные взгляды — просто маска. В душе лорд — человек суровый. Он не станет тревожить констеблей из-за банды развратников, тем более, если с ними можно справиться гораздо более эффективными средствами.
Сесилия покосилась на двух девушек, которые по-прежнему сидели не шевелясь. Она полагала, что уже привыкла к ужасам и жестокостям их мира, но оказалось, что это не так. И не приведи Господи ей привыкнуть, иначе она будет пригодна лишь на светские чаепития, танцы и душеспасительные проповеди.
— По-вашему, лорд Делакорт — плохой человек, миссис Куинс? — спросила она после долгого молчания.
Экономка, улыбнувшись, покачала головой.
— Конечно, нет! Он вовсе неплохой, просто…
Закончить она не успела — в этот момент Китти с трудом поднялась на ноги, уронив на пол подставку с молитвословом. Попытавшись выйти в проход, она покачнулась, и Сесилия увидела, что девушка стала бледнее, чем обычно, еще больше похудела.
— Ей плохо, мэм, — в отчаянии прошептала Дот, помогая Китти удержаться на ногах.
Встревоженная Сесилия направилась к ним, но тут Китти снова покачнулась, прижав руку ко рту. Ее подбородок дернулся кверху, а глаза округлились от страха.
Расторопная миссис Куинс с поразительной быстротой бросилась к бочонку для угля, но немного опоздала. Китти уже стошнило. Сесилия вместе с новенькой девушкой поддержали ее, а потом осторожно усадили на первую скамью.
Достав из кармана фартука носовой платок, миссис Куинс стала на колени и вытерла Китти лоб.
— Ну-ну, милая, — ласково приговаривала она, — ведь тебе уже лучше, правда?
Китти кивнула и тут в ужасе заметила испачканные юбки Сесилии.
— Ох, миледи! — простонала она. — Посмотрите, что я наделала!
— Ничего страшного. — Сесилия сжала ее холодную руку. — Нужно вызвать врача, он поможет тебе.
— Хм, — понимающе произнесла миссис Куинс, — пожалуй, лучше акушерку. — Она говорила уверенно и без всякого осуждения.
Китти пристыжено взглянула на нее.
— Какой у тебя срок, милая? — тихо спросила экономка.
Девушка снова опустилась на скамью и, вся, дрожа, прижалась к Дот.
— Не знаю, — прошептала она в отчаянии, положив руку на живот. — Четыре или пять месяцев. Сесилия ахнула.
— Но, миссис Куинс, этого не может быть! Вы только взгляните на нее! Прозрачная, как стекло. Та, кряхтя, поднялась с колен.
— Да, она очень похудела. И перепугана до смерти. — Экономка подняла подбородок бедняжки. — Посмотри на меня, Китти. У тебя кровотечение? Скажи мне правду, не бойся.
Китти чуть заметно кивнула.
Миссис Куинс со вздохом обернулась к новенькой.
— Дот, помоги мне отвести ее наверх и уложить в постель. Леди Уолрафен права. Все-таки здесь нужен врач.
Утром в среду лорд Делакорт первым делом заехал в полицейский участок, чтобы узнать, как продвигается расследование убийства. Поговорив с ответственными людьми, он решил не пускать это дело на самотек, но, к сожалению, нужного ему человека, главного инспектора де Рохана, на месте не оказалось.
Узнав об этом, Делакорт выхватил у офицера, стоявшего за первой конторкой, перо и бумагу, немало удивив полицейского, и быстро набросал список вопросов. Он не носил при себе печати и не видел нужды в секретности, поэтому протянул ему листок, не заклеив его.
— Как можно быстрее передайте это инспектору, — приказным тоном распорядился он.
Офицер растерянно заморгал и, наконец, взял бумагу. Рука его чуть заметно дрожала.
— С-слушаюсь, милорд!
Взглянув на него, Делакорт испытал мгновенную неловкость. Скорее всего, этот полицейский впервые сталкивался с представителем высшего света, а сам он не общался с блюстителями порядка вот уже почти двадцать лет — с того самого дня после драки в Хеймаркете, когда старик констебль приволок его домой.
Пожалуй, это несправедливо — выплескивать накопившееся за неделю раздражение на человека, который не сделал ему ничего плохого. С опозданием, осознав этот факт, Делакорт попытался улыбнуться.
— Простите. У меня была трудная неделя. Понимаете, убили одну девушку, и я… — он замолчал. — В общем, мне нужно срочно связаться с мистером де Роханом, — продолжил он более мягко. — Будьте так любезны, скажите ему об этом.
Поразительно, как много значит доброе слово!
— Хорошо, милорд, — ответил офицер, и в его голосе звучало сочувствие.
Делакорт собрался, было идти, но вдруг обернулся.
— Да, вот еще один вопрос для де Рохана. — Он вновь взял листок и, написав на полях какое-то слово, повернул записку так, чтобы офицер мог прочитать. — Вы, случайно, не знаете этого парня? — спросил он, постучав пальцем по написанной фамилии. — Продавец с Гудвинс-Корт утверждает, что он торговец кружевами и шелком, однако я сильно подозреваю, что на самом деле этот субъект занимается куда менее достойным промыслом.
— Да? И каким же? Делакорт натянуто улыбнулся.
— Точно не знаю. Может быть, поставляет женщин для своих приятелей…
Офицер сдвинул брови.
— Граймс… Фамилия, может, и знакомая, но мы на нашем участке в основном имеем дело с кражами и контрабандой. — Внезапно лицо его просияло. — А вот мистер де Рохан раньше работал на Боу-стрит и помнит всех тамошних мошенников. Что именно вы хотите узнать?
— Можно ли как-нибудь доказать, что этот тип проворачивает незаконные операции, — ответил Делакорт. — Желательно свидетельство констебля, судебного пристава, таможенника, налогового инспектора… короче, человека с острым пером или тяжелой дубинкой.
— Ах, вот оно что! — радостно сказал офицер. — Ну, тогда вам определенно нужен главный инспектор. Я спрошу его об этом, как только он придет.
Делакорт широко улыбнулся.
— Я был бы вам очень признателен. Он вскочил в экипаж, стоявший у дверей полицейского участка, и отправился на Пеннингтон-стрит. В душе он ликовал.
«Ну что ж, мистер Граймс, вы скоро пожалеете о том, что попались на моем пути!» Чем чаще Дэвид вспоминал Дот Кинг, тем сильнее жаждал возмездия. Если мужчина способен ударить одну женщину, то наверняка ударит и другую, и третью… Для подобной болезни профилактика лучше лечения.
Подъехав к миссии, он прошел через магазин и стремительно поднялся по лестнице. Сегодня утром ему нужно было успеть выполнить еще одно важное дело — извиниться.
Но Сесилии в кабинете не оказалось. Делакорт ждал около двух часов, пока не отчаялся. Итак, она ушла из миссии. Эта упрямица продолжает избегать его!
Усмехнувшись, Делакорт почувствовал, что кровь его опять взыграла. Он принялся бродить по мрачным серым коридорам с бессмысленным намерением найти Сесилию, но вместо этого нашел ее болтливую горничную, которая тут же выложила ему ужасную историю Китти ОТэвин и сообщила, что приехал врач из Саутуорка.
А потом неожиданно он наткнулся на Сесилию. Она сидела, ссутулившись, подперев подбородок ладонью, в старом кресле возле спальни третьего этажа. Ее хрупкие узкие плечи были зябко сведены. Сердце Делакорта преисполнилось жалостью. Она выглядела такой усталой и такой невероятно красивой!
Внезапно Делакорт испугался, что она плачет. Однажды он уже видел ее на грани слез, и это воспоминание до сих пор не давало ему покоя. Почему она сидит здесь совсем одна?
Дамам высшего света не годится сталкиваться с мирскими невзгодами. Кто, черт возьми, несет за нее ответственность? Пустоголовый Харри? Или ее напыщенный пасынок Джайлз? Такая женщина, как Сесилия, должна жить в загородном доме, заниматься хозяйством, играть с детьми, надежно защищенная от бед преданным мужем.
Впрочем, это, безусловно, не его дело.
Делакорт постарался сдержать негодование.
— Сесилия! — негромко позвал он, поставив одну ногу на ступеньку лестницы и небрежно ухватясь рукой за перила.
Подняв глаза, она растерянно заморгала, словно не узнавая его.
Делакорт в темпе преодолел последние пять ступенек и подошел к ее креслу.
— Сесилия, я очень сожалею о том, что случилось с мисс ОТэвин. Доктор еще у нее?
Сесилия молча кивнула, медленно убирая со лба выбившийся локон. Какой одинокой и подавленной выглядела она в холодном темном коридоре! Забыв о гордости, Делакорт опустился на колени возле ее кресла.
— Что с тобой? — Он нежно взял в ладони ее маленькую руку.
Она молча откинулась на спинку кресла, даже не пытаясь высвободиться.
— Китти потеряет ребенка, Дэвид, — очень тихо произнесла она. — Потеряет, потому что сама еще совсем девочка. Ей только пятнадцать лет, и она слишком долго жила в голодном и страшном мире. — Сесилия судорожно вздохнула.
В этот момент скрипнула дверь, и в вестибюль, пригнувшись под низкой притолокой, вышел высокий мужчина средних лет с докторским чемоданчиком. Следом за ним появилась миссис Куинс. Она осторожно вынесла тазик с розоватой водой и поставила его на маленький коридорный столик. Делакорт поморщился, осознав всю реальность происходящего.
— Как она, сэр Джеймс? — Сесилия медленно поднялась с кресла. — А ребенок? Он будет жить? Доктор хмуро покачал головой.
— Она слаба, леди Уолрафен, — признался он, — очень слаба. У меня мало надежды на спасение ребенка.
Сесилия издала странный горловой звук и на шаг отступила назад. Экономка, подойдя ближе, ласково похлопала ее по плечу.
— Ну-ну, миледи, не расстраивайтесь! Такое у нас уже бывало. Сэр Джеймс сделал все, что мог. Ребенок в руках Господа.
— Господь Бог призывает к себе слишком много наших подопечных, — произнесла Сесилия с мукой и горечью в голосе. — И мне это невыносимо видеть. Эти девушки так же хотят иметь детей, как и все остальные.
Миссис Куинс хотела, было что-то возразить, но сдержалась.
— Успокойтесь, леди Уолрафен! Я понимаю, каково вам сейчас.
Делакорт больше не смог сдержаться, видя страдания Сесилии.
— Скажите, что для этого нужно? — вмешался он в разговор, не потрудившись представиться. — Я имею в виду — что нужно, чтобы мисс ОТэвин опять стала здоровой?
Доктор немного надменно взглянул на него.
— Что для этого нужно, милорд? — удивленно переспросил он. — Хорошая пища, чистая вода и воздух, не загрязненный копотью и табачным дымом. Ей нужна приличная работа — чтобы не ходить по улицам, продавая себя, — и спокойное, безопасное окружение, чтобы растить ребенка. Как вы думаете, можем мы все это обеспечить?
Делакорт разозлился. Чем он заслужил презрение доктора? За кого тот его принимает, черт возьми? Делакорт высокомерно оглядел врача с головы до ног, но увидел лишь усталого мужчину средних лет с осунувшимся лицом. Крахмальные манжеты его были запачканы кровью.
И тут Дэвида словно пронзила вспышка молнии. Ему захотелось больше никогда не видеть доктора в этом убежище несчастных. Праведный гнев уступил место пониманию.
Подобно многим представителям своего класса, виконт полагал, что болезни общества легко излечимы. Такая точка зрения казалась оскорблением тому, кто ежедневно погружался в пучину нищеты и отчаяния.
Неожиданно он с удивлением услышал, что Сесилия встала на его защиту:
— Я уверена, сэр Джеймс, что лорд Делакорт не хотел говорить банальности. Дело в том, что он еще не до конца сознает все наши трудности.
Лицо доктора немного смягчилось, и он примирительно произнес:
— Да-да, конечно. Сегодня у всех нас был тяжелый день.
— Скажите, сэр, — спросила его Сесилия, — что еще мы можем сделать для Китти?
Порывшись в своем чемоданчике, доктор извлек оттуда пузатый флакон и передал его миссис Куинс.
— Давайте ей каждые четыре часа, — ответил он. — Держите в тепле, хорошо кормите: крепкий бульон, жидкий заварной крем из яиц и молока, тушеное мясо, — если она захочет, есть, в чем я сомневаюсь. Помимо того, что мисс ОТэвин беременна, она сильно переживает смерть своей сестры, и здесь я помочь бессилен.
Миссис Куинс энергично кивнула.
— Да, на душе у бедняжки нелегко, но она молчит. Упрямая и сдержанная, как все ирландцы. Внезапно Делакорт спросил:
— Ее можно перевозить, доктор? Быть может, мы подыщем для нее более подходящее жилье.
— Перевозить? — удивился сэр Джеймс. — Наверное, но только если кровотечение и тошнота прекратятся, и она начнет поправляться. Но куда ей ехать?
Не дожидаясь ответа, доктор молча застегнул пряжку чемоданчика и направился к лестнице.
— До пяти часов меня можно найти в хирургическом отделении больницы Святого Томаса, — бросил он через плечо. — Если ей станет хуже, пошлите за мной.
Миссис Куинс, тут же подхватив тазик с водой, пошла вниз следом за сэром Джеймсом, оставив Дела-корта с Сесилией в коридоре. Сесилия в изнеможении откинулась на спинку кресла.
Со странной грустью Делакорт осознал, что они впервые провели вместе больше пяти минут, не ссорясь. Вот только жаль, что причиной тому послужила такая трагедия.
Почти машинально он положил руку ей на плечо.
— Сесилия, милая, мне надо тебе кое-что сказать, но это подождет. Можно, я вызову карету и отправлю тебя домой?
Она слабо качнула головой.
— Не знаю.
—Сегодня ты здесь уже ничем не поможешь. Твое платье испачкано, да и вообще тебе нужно отдохнуть. Сесилия смотрела мимо него, в глубь коридора.
— Наверное, вы правы, — тихо ответила она.
— Конечно, прав.
Она встала, и его рука соскользнула с ее плеча. — Пойду, соберу свои вещи, — печально сказала Сесилия, медленно подходя к лестнице. Вдруг она оглянулась, обратив к нему немного странный взгляд. — Мы увидимся вечером, милорд?
— Вечером? — переспросил Дэвид, и сердце его наполнилось глупой надеждой.
— На сегодня назначено собрание членов правления, миссии, — объяснила она ровным тоном, — и нынче моя очередь принимать их у себя.
— Ах, собрание… — тихо повторил Дэвид, но тут в нем вновь возродилась надежда. — Значит, я должен приехать к тебе домой?
— Парк-Кресент, номер три. Мы собираемся каждую третью среду месяца. Но если у вас другие планы…
Делакорт вспомнил роскошную актрису со светло-каштановыми волосами, которую заприметил в прошлом месяце в Королевском театре. Сегодня та давала последний спектакль, и, он собирался предложить ей другую, более заманчивую роль, но, подойдя к Сесилии и вдохнув сладкий аромат ее тела, тут же забыл о былых намерениях.
— Других планов у меня нет, — заверил он. — Прежде всего, я должен выполнять обещание, данное мной Амхерсту.
Гораздо позже, в сгущающихся февральских сумерках, Генриетта Хили, поплотнее запахнув полы теплого шерстяного плаща, взглянула поверх лужайки Риджент-парка — туда, где по водной глади канала скользила узкая лодка, возвращаясь для новой загрузки. На причале стоял лодочник, широко расставив ноги и наматывая на руку веревку. Он неторопливо обернулся и подмигнул Этте.
Налетевший ветерок подхватил шарфик на шее у девушки, и она зябко поежилась.
— Этта, да ты вся дрожишь! — встревожилась Сесилия. Они шагали, цепляясь подолами юбок за мерзлую зимнюю траву. — Какая же я невнимательная! Может, пойдем домой?
— Брр! — произнесла Этта. — Уже темнеет, мэм. Неужели вам не холодно?
Сесилия невесело усмехнулась.
— Я все-таки пополнее тебя, Этта, — она резко остановилась, — и охотно поделилась бы с тобой жирком. Этта расхохоталась.
— Не надо, мэм! У вас хорошая фигурка — округлая, все в меру. Мужчинам глаз не отвести. Сесилия придирчиво оглядела служанку.
— Не преувеличивай, Этта. А вот ты слишком худа…
Внезапно в ее памяти живо возникла Китти — хрупкая, бледная, дрожащая от слабости и тошноты. Наверняка для нее ребенок — вовсе не ценность, а всего лишь очередная проблема. Безусловно, чтобы поддержать ее здоровье, она распорядится давать ей дополнительное питание — побольше мяса и молока, но будет ли девушка есть?
Этта незаметно покосилась на свою госпожу.
— Вы опять думаете о бедняжке Китти, — понимающе сказала она. — Но как говорит моя тетя Мерси, нельзя исцелить весь мир, мэм.
Сесилия медленно зашагала дальше, свернув на широкую тропинку, проложенную между каналом и парадным входом в ее дом.
— Скажи мне, Этта, как же так получилось? Этта пожала узенькими плечами.
— Был опасный период месяца, а бедняжка, наверное, забыла про губку.
— Забыла про что? — не поняла Сесилия.
Им навстречу шли два щеголеватых молодых джентльмена. В разговоре они склонили головы друг к другу, и высокие тульи их касторовых шляп почти соприкасались. Не обращая на них внимания, Сесилия обернулась к Этте и даже в сумерках с удивлением заметила, что та покраснела.
— Ох, мэм! — наконец ответила Этта. — Вы же вдова, как вы можете не знать про такие вещи?
— Не знать про что? Этта вздохнула.
— Если мужчина не пользуется резинкой, значит, нужно смочить кусочек губки уксусом — или бренди, если есть — и… э… вставить его туда. Разве светских дам этому не учат?
. — Нет, — пролепетала озадаченная Сесилия. — Что надо вставить?
Мужчины подошли совсем близко, но от досады Этта не обратила на них внимания.
— О Боже, миледи! — воскликнула она. — Губку! Чтобы не забеременеть!
Один из молодых людей захихикал, прикрыв рот рукой в элегантной лайковой перчатке. Теперь покраснела Сесилия.
— Господи, Этта! — прошипела она. — Я же не спрашивала тебя, каким образом Китти забеременела! Мой вопрос был более абстрактным.
— Абстрактным… Как это?
— Не важно.
Во всяком случае, Этта умела выводить ее из хандры. В конце парка в роскошных домах одно за другим загорались окна. Ей вдруг захотелось поскорее вернуться домой и укрыться от мирского зла за стенами цвета слоновой кости.
Она быстрее пошла к дому, но любопытство все-таки пересилило.
— А что ты имела в виду, Этта, когда говорила про опасный период месяца?
На этот раз, прежде чем заговорить, Этта огляделась.
— Надо считать дни, мэм, чтобы знать, когда у вас будет середина цикла. В этот период особенно легко забеременеть, поэтому надо пользоваться губками, — громко прошептала она. — Неужели ваша мама вам ничего не рассказывала?
— Моя мама умерла, когда я родилась, — тихо ответила Сесилия. — Сестры у меня нет, только тетя, а она живет далеко. Наверное, я кажусь тебе жутко глупой?
— Не в обиду будь, сказано, мэм, но с вашими знакомствами просто необходимо знать такие вещи.
— Ты намекаешь на лорда Делакорта? — догадалась Сесилия. — Но даже я не настолько глупа. К тому же я ему совсем не интересна, он попросту надо мной издевается.
— Такой мужчина обязательно будет издеваться над вами, мэм. Но мне кажется, вы не совсем понимаете почему. Ладно, пойдемте быстрее, я расчешу вам волосы, а потом уйду ночевать к тете Мерси.
Сесилия послушно ускорила шаг. Этта ошибается. Она прекрасно понимает, почему Делакорт издевается над ней, причем уже много лет. Ей до сих пор не давало покоя воспоминание об их самом первом поцелуе. Она хотела его и тогда, и сейчас.
И все-таки сопротивлялась. Таким мужчинам сопротивляться легко — достаточно лишь вспомнить разницу между плохим и хорошим, между моралью и безнравственностью. Но сегодня днем, в миссии, он предстал перед ней совершенно другим. В его голосе чувствовалась боль, а в прикосновениях — нежность. Отказать этому новому Делакорту было, пожалуй, невозможно.
