Глава 30

Второй день начался с потрясения.

Конунг отдарился за доспехи и водку. Причём я напророчила — нам презентовали мамонта.

На самом деле жутко забавным это представлялось только на первый взгляд. Потому что на второй показалось насмешкой. Что с таким подарком можно сделать? Как его доставить домой? На корабль мамонт не влезет. А если влезет и ему не понравится качка, то кораблю не поздоровится. И вообще, я не читала и не слышала, чтобы мамонтов перевозили на кораблях…

Ас был согласен, что презент скорее похож на издёвку. Всё же дарить нужно то, чему люди будут рады, то, что они хотели бы для себя сами… а мамонт? Кто в здравом уме хочет мамонта? Точно не я.

Хотя посмотреть было на что… Высоченная — в одиннадцать локтей — покрытая грубой бурой шерстью здоровенная махина на ногах-колоннах и с изогнутыми огромными бивнями, каждый в две меня длиной. Звали зверюгу Саарднепхем — Топчущий Тучи.

«Шон, что я должна делать?»

«Гм… — почесал нос наставник. — Не думаю, что от тебя ждут, что ты сядешь верхом и поедешь. И не расстраивайся — устрою я Могучерукому на прощанье сюрприз. Тебе, думаю, мамонт ни к чему. А вот Академия давно о таком мечтает. А то там студенты чучело седлают в музее… несолидно как-то. Потолкую с Барракшем, может, ещё и пару этому прикупим и совместными усилиями обоих в телепорт пропихнём».

Настроение скачком взлетело к небесам. Не знаю, какую ценность тут представляет мамонт, но если конунг рассчитывает зажилить подарок, оставив его себе, то он просчитался! Мы уже нашли, кому передарить нашего мамонта, да!

Ас, уловив мой настрой, ментально хмыкнул: «Давай, поблагодари за ценный дар. Сформулируй, что хочешь сказать, а я помогу перевести».

«А я проверю», — подмигнул Шон.

Ну, с такой поддержкой мне ничего не страшно!

Повернувшись к Могучерукому, абсолютно искренне выразила восхищение, сказав, что ничего подобного досель не видела. И что это очень, очень полезный презент!

Кажется, мой энтузиазм озадачил конунга.

Так ему и надо! Пусть поразмыслит…

Но поразмыслить пришлось нам. Пока возвращались от загона, где гулял наш мамонт, Шон рассказал, где его носило полночи.

«Легче всего обмануть человека тогда, когда он считает, что обманывает тебя сам, — начал Шон легкомысленным тоном. — Конунг зазвал вас сюда и считает, что контролирует ситуацию. Что мы все — в его власти. Предлагаю его особо не разубеждать».

«Ты… ты повёз нас сюда, как…» — замялась я. В голове всплыло нехорошее слово — приманка.

«Отчасти так. Если викинги злоумышляют или планируют нарушить мир с Империей, это самый простой и дешёвый способ прояснить обстановку. Уж лучше, во всяком случае, чем ждать ночного налёта на какую-нибудь Аринду или деревеньку вроде Лебяжьего Крыла, а потом хоронить сотню трупов».

Как-то мне всё это не очень нравится… Хотя теперь понятно, почему Шон позвал с нами субтильное Лихо, а Сианурга, который бы пресёк любую агрессию одним своим видом, попросил остаться в «Нарвале», присмотреть в отсутствие Росса и Тин за лошадьми и школой.

«То есть дело не только в добрососедских отношениях, личном знакомстве и борьбе с моими предубеждениями против северян?»

«И в них тоже. Но не только. Хочешь мира — готовься к войне. Мы же так и не выяснили, кто весной нанёс мамонтам татуировки на зады. Может, сейчас дело прояснится».

«Что ты узнал ночью?»

«Так, кое-что насчёт специфики местных обычаев и настроения народа», — туманно заявил Шон.

«А яснее?» — поинтересовался Ас.

Шон вздохнул.

«Я уже говорил, как тут сильны традиции. А большинство древних викинговских обрядов не обходится без крови — я говорю о жертвоприношениях, причём не только животных. Убивают людей, чаще всего рабов. На похоронах, провожая вождей. Перед военными походами, моля об удаче и покровительстве богов. И в большие праздники…»

«И сейчас… тоже?» — сглотнула я.

«И сейчас, — кивнул Шон. — Но чужаков смотреть на такое не зовут».

Захотелось спросить — а как это происходит? Но решила, что проглочу любопытство. С моим теперешним настроением ведь начну сразу всё на себя мерить. А зачем мне такое?

«Правильно. Изменить тут мы не можем ничего. Сама понимаешь, чужой монастырь… — В голосе Шона звучала грустная улыбка. — Зато я вспомнил одно простое заклинание. Как расслышать на расстоянии то, что говорят. Обычно оно не актуально, мысли читать легче и достоверной информации из них получить можно больше, но здесь подойдёт в самый раз. Штучка несложная, сейчас покажу, а на пиру попробуете».

Ага, интересно!

Наш разговор прервался неожиданно. Мы, следуя за Могучеруким, шли по улице группкой в два ряда. Аскани, я в середине и Шон — впереди, а Кай с Ливом чуть сзади. Борин и Танши держались по краям, охраняя ребят и наши тылы в целом. Ширины улицы, где свободно могли разойтись два мамонта, для такого построения хватало с избытком.

И вдруг, ни с того ни с сего, какой-то здоровенный светлобородый детина попытался заступить дорогу Лиху. То, поведя плечиком, вильнуло в сторону, огибая выросшую на пути преграду. Мужик выкинул руку, пытаясь то ли схватить Танши, то ли стукнуть. Лихо изящно поднырнуло под простёртую длань, словно бы её и не заметив, и продолжило путь. На мгновение викинг растерялся, а потом заорал на всю улицу:

— Смотрите, имперочка волосы распустила! Что, мужика ищешь? Приходи ночью ко мне в шатер — пригрею. Хорошо потрудишься — ленту подарю!

Лихо крутанулось на каблуке и пристально уставилось на наглеца.

Мы все, включая конунга, остановились тоже. И не только мы — замерла вся улица.

— Все слышали оскорбление? — безмятежно поинтересовалось Лихо на чистом викинговском, оборачиваясь к нам. Перевело взгляд на Ульхдаттвара: — Что у вас за такое положено?

— Между двумя мужчинами? — усмехнулся конунг. — Поединок в круге с боевым оружием. В зависимости от тяжести оскорбления — или пока один на ногах стоять не сможет, или до смерти.

— Отлично. Значит, между столами на пиру, — кивнуло Лихо. — Прямо сейчас.

Задира расхохотался:

— Что, не хочешь добром ложиться? Так топором уложу!

Что нехорошо, другие вокруг засмеялись тоже.

«Зря это он, — качнул головой Шон. — Такого Танши не простит».

Я обернулась к конунгу:

— Лорд Ульхдаттвар, вы обещали мне и моим людям безопасность!

— Это всего лишь небольшой спор между мужчинами, леди. Тут я встревать не могу. Ваш спутник может уступить, и никто его пальцем не тронет.

Значит, вот как. Уступить и потерять честь, стать посмешищем… Закусив губу, я продолжала глядеть в глаза Могучерукому, пока тот не отвёл взгляд первым.

Почему мне кажется, что это — очередная провокация?

«Кузнечик не злись… Хотя ты права».

«Шон, можно, я кое-что сделаю за столом?» — обернулась я к учителю.

Шон сморщил нос и подмигнул: «Давай! А я помогу».

Мы продолжали идти по улице. Следом, прослышав о намечающемся поединке, валила толпа…

Викинг — меня уже просветили, что его имя Радгарр Свирепый и что он известен как искусный и беспощадный боец на топорах, — подбоченившись, стоял в центре площадки. Светловолосый, рослый, на груди — стальная кираса, в руках огромная секира. Топорик поменьше — наверное, для метания — висит на поясе. Ноги чуть согнуты, готов к бою. На лице — усмешка. В ауре — уверенность.

Лихо в синем колете и белой рубахе, со своим чуть изогнутым узким мечом смотрелось не так грозно. Даже, можно сказать, совсем не грозно. Скорее, легкомысленно-несолидно. Стояло себе в расслабленной позе и рассматривало облачка на небе, словно и не замечая ни противника, ни толпы вокруг…

Толпа гудела — я обратила внимание, что тут и там мужики бьют друг друга по рукам, очевидно, делая ставки на исход боя. Выбрав пару воинов за боковым столом, прислушалась, как показал Шон. Надо сказать, услышанное совсем не вдохновляло.

— …отрезать сочный кусок от жирной южной коровы, которой правит блоха.

— Негоже блохам владеть коровами. Мясо — право сильного.

Значит, вот кого во мне видят… Совсем нехорошо.

«Кузнечик! Побейся-ка с конунгом на пятьсот империалов, что Лихо не проиграет!» — неожиданно пришло от Шона.

А-а?! Чего это он?

«Давай!!!»

Ладно. Попробую. Повернулась к Ульхдаттвару.

Сейчас смотреть на конунга было заметно удобнее, чем вчера. Перед тем, как мы расселись, я удлинила магией ножки наших кресел почти на ладонь, чтоб только ноги до земли доставали. И прикрыла содеянное мороком, словно так всё и было. Не стала трогать только стул Бредли, Борин у нас и без моей помощи здоровый.

Сглотнула и начала:

— Я готова спорить, что лорд Танши не проиграет…

Вышло не особо уверенно. Но Могучерукий оживился:

— На какую ставку?

— Пятьсот империалов.

— Давайте тысячу. — Глаза конунга хитро блеснули. — Ведь вы не стали бы брать в посольство слабака?

Ещё и подначивает?

«Изобрази сомнение, потом неохотно согласись. И попроси меня разбить ваше пари, чтоб он потом на попятную не пошёл».

Это чему меня Шон учит?

«Честно, то есть без магии, делать деньги», — хмыкнул Ас.

Ладно. Поверю.

Через минуту довольный конунг грохнул кулаком об стол, давая сигнал к началу поединка.

Радгарр атаковал немедленно — бросился вперёд и, резко замахнувшись с широкого шага, разрубил могучим взмахом секиры воздух там, где только что стоял Танши. Только Лиха на месте уже не было. В ауре нападавшего пламенем вспыхнула ярость, северянин закрутил головой, снова поднимая топор…

Наверное, Танши и вправду сильно обиделся или разозлился. Потому что перешёл в атаку сразу. Взвился перекрученным прыжком рядом с делающим разворот викингом и змеиным укусом выбросил вперёд тонкое жало меча, нанося укол в правую руку. Чуть над локтем, так, чтобы задеть нервы и покалечить сустав. А потом, приземлившись за спиной выронившего секиру противника, хлестнул лезвием горизонтально, вспоров радгарровские штаны и зад под ними.

Викинг взревел, толпа ахнула. Конунг грохнул кулаком по столу.

А наша белобрысая комета крутанулась волчком и двумя быстрыми ударами рассекла под коленями ноги не успевшего повернуться Свирепого.

«Он его обезножил, перерезал сухожилия, — качнул головой Ас. — Если у них нет магов вроде эльфийских, такое не залечишь…»

Я сглотнула.

Лорд Танши завершил круг вокруг упавшего на колени Радгарра. Походя уколол мечом в левую руку, которая тут же повисла плетью, на секунду остановился, глядя поверженному врагу в глаза, и произнёс громко, так, чтобы услышали все:

— Не задирай мужчин. Не хули гостей.

Лезвие блеснуло, остриё ужалило горло, прихватив на обратном ходу клок светлой бороды. Викинг захрипел, заваливаясь на спину…

— А не умеешь говорить — молчи!

Лорд Танши повернулся к нам, чуть поклонился:

— Он жив, я не стал омрачать смертью праздник. Но вряд ли сможет теперь говорить, ходить и драться. Есть ещё желающие что-нибудь мне сказать или предложить?

Конунг молчал. Остальные тоже…

Танши небрежно повёл плечиком, легко подхватил с земли секиру: «Трофей!» — и отправился на своё место.

Когда четверо мужчин унесли Свирепого с места его последнего боя, Ульхдаттвар повернулся ко мне:

— Золото принесут сегодня вечером к вам в дом. Так кто, говорите, этот лорд Танши?

— Наш учитель грамматики, — дала я абсолютно честный ответ.

Теперь в нашу сторону смотрели по-другому — озадаченно, оценивающе, с уважением. Я была довольна. Судя по всему, исход поединка стал сюрпризом. Вот пусть поразмыслят, чего можно от нас ждать, если самый дохлый да хилый имперец уделал их призового бойца, даже не вспотев? Съедобна ли вообще та южная жирная корова?

И — мелкая пакость или неожиданный побочный эффект, это уж как посмотреть, — после блестящего выступления лорда Танши поединки викингов смотрелись бледно. Ну да, выглядели те грозно и воинственно, махали секирами и алебардами, сшибались со звоном и грохотом… но на мой вкус, молниеносный почти бескровный разгром, который учинило Лихо, был круче, намного круче.

Судя по тому, как барабанил по столу пальцами мой сосед — так казалось не мне одной. Кстати, я посмотрела на сыновей конунга — Альдива и Торнвалда. Альдив мне понравился — золотоволосый, высокий, по-юношески гибкий. Хотя то, как он вмазал носком сапога по боку уже упавшего противника, симпатичным не выглядело — это же не настоящий бой, так зачем добивать? Каков из себя Торнвалд, я почти и не разглядела — на том был закрывающий нос и щёки шлем с шишаком и прорезями для глаз. Ниже начиналась борода, поди там чего разбери. Махался секирой он лихо, но это не повод для знакомства.

Слушавший мои мысли Ас хмыкнул. Я мысленно пожала плечами, мол, и что?

Конунгу я похвалила доблесть обоих отпрысков. Те и в самом деле, похоже, старались.

Зато выступление скальда Ингрегарте мне понравилось по-настоящему. Тот пел что-то о море и небе над ним, о бескрайнем просторе и ветре… Я понимала не всё, но услышанное казалось почти родным. Драконьим.

— Два дня позади, — констатировал Ас вечером, потыкав пальцем в увесистый кожаный мешок с выигранными у конунга деньгами.

Лив поинтересовался:

— А какие там монеты?

— Думаю, разные, — пожал плечами Бредли, придирчиво разглядывающий безупречную кромку свежезаточенного кинжала.

— Поглядим?

— Одно из трёх, — констатировал Ас минуту спустя. — Либо мы разорили Могучерукого и тому пришлось выскребать прадедушкины сундуки, либо он только что нашёл древний клад, либо решил избавиться от всех скопившихся за три поколения неликвидов, сплавив их нам. Поглядите, это же золотой из Тер-Шэрранта с портретом Шамиарра! Выходит, монете как минимум семьсот лет!

— Как она сюда попала? — захлопал глазами Лив. — Тер-Шэррант же фиг знает где!

Лихо усмехнулось. Я поняла, хоть он не произнёс вслух ни слова: драконы много где летают, границы и лиги им не преграда…

— А откуда эти деньги? — вступил в разговор Кай. Пальцы парня нервно мяли полу камзола, взгляд был прикован к горе золота на столе.

— Удачное пари, — хмыкнул Ас.

— Дайте-ка посмотрю, — влез Шон. — Интересно. Есть пяток раритетов — если не возражаете, я их заберу, отдам потом одному приятелю, тот собирает старые монеты.

Да пусть берёт, не жалко. Тем более что это же было его пари.

Ас сгрёб монеты назад, в мешок.

Кай вздохнул.

Неужели впереди ещё три дня застолий, драк, песен и сиропа? Спятить можно… Обычно времени не хватает… а тут я не знала, куда себя деть. И до сих пор было не понятно, зачем нас сюда зазвали? Что, конунгу доставляет удовольствие смотреть на сидящую рядом выряженную в синее с серебром девчонку и слушать, как я изъясняюсь на викинговском — ломая слова, с драматическими паузами в середине каждой фразы?

«Кузнечик потерпи. Завтра будет повеселее, поглядишь на всякие игры. Здешние забавы почти такие же, как в Китовом Киле и Ларране — намазанные маслом шесты с призами, перетягивание канатов, состязания гребцов, борьба в грязи, бег наперегонки, прыжки через костры. Под вечер будут танцы — тут в основном водят хороводы, но есть и парные. А ещё иногда пляшут только мужчины, причём с оружием. Впечатляет. Потом, на закате, начнут петь. Есть у них ритуальная песнь о сотворении мира — часов в пять-шесть длиной… Самую короткую ночь здесь не спят, не полагается. Потом отсыпаются, и вот после этого, хоть праздник и продолжается ещё два дня, уже можно и делами заниматься. Я так мыслю, что Ульхдаттвар попробует тебя прощупать насчёт брачного союза. А не выйдет, так попытается выгадать что-нибудь в торговых соглашениях. Но тут он обломается — твоя уховёртка в Совете Лордов три пуда соли и кита на этом съела!»

Я вздохнула. Зачем нам всё это? И почему Шон не может перебрасывать нас в «Нарвал» хотя бы на ночь? Я так скучаю по Волне. А она, наверное, по мне… Решит, что я её бросила…

«А прилететь верхом на Мраке, сделать круг над Арнегастхольмом, помахать ручкой и свалить восвояси ты бы не хотела?» — хихикнул Шон.

Честно? Очень хотела бы! Но, наверное, нельзя.

«Да, нельзя. Так дела не делаются. Ладно, как все уснут, если хочешь, можем вдвоём на крыше посидеть. Посмотрим на море. Не твой утёс, но хоть что-то…»

Я кивнула.

Может быть, я была и не права, не позвав с нами Аса. Но иногда мне было нужно хоть чуть-чуть свободы, одиночества — и Шон это понимал и давал. А вот Аскани — нет. Ас был рядом каждую секунду, постоянно торчал в моей голове, и иногда я уже просто путалась — где мои мысли, а где его?

Мы с Шоном, невидимые, устроились бок о бок, обняв руками колени и положив на них подбородки, и уставились вдаль — на мерцающее ало-розовое зарево над морем на юге. Солнце скрылось в дымке у горизонта, но не село совсем, по земле стелился белый туман. Сумрак казался лиловым, пламя дальних костров — оранжевым, звуки — далёкие голоса, лай собак — приглушёнными, смазанными. Звенела мошкара. Пахло свежестью и солью… Только не жарко.

«Шон… а ты счастлив?»

«К чему это ты, кузнечик? А-а… опять о том, надо ли дракону жениться или идти замуж? Знаешь, всё зависит от конкретного дракона. Кому надо, кому нет».

«А тебе?»

«А я тут при чём? — покосился на меня Шон. — Хочешь примерить мою шкуру? Не спеши, кузнечик. Тебе до дракона ещё два-три года как минимум… Ты меняешься и ещё будешь меняться. Подумай сама, подойдёт ли ужу его кожа трёхлетней давности?»

Вряд ли. Не втиснется.

«Шон, но ты-то уже вырос! Так как тебе?»

«Вот вцепился, мелкий клещ! — мотнул светлой головой Шон. Он по-прежнему был не похожим на себя сероглазым блондином, но я уже привыкла… и в какой-то момент поняла, что мне всё равно. Он — это он, как бы ни выглядел. — Сказал уже: дорасти до воробья, тогда поговорим. Хочешь, в шахматы поиграем? Без доски?»

Ясно, что продую… но интересно.

Мы не доиграли, потому что над каждым ходом я думала столько, словно собиралась корову покупать, и Шон погнал меня спать.

Но я успокоилась.

А зря.

Это случилось, когда мы смотрели скачки на необъезженных яках. Хрюкающие как свиньи мохнатые рогатые быки с шерстью почти до земли были забавны и сами по себе, а уж с сидящими на спине бородатыми мужиками в рогатых же шлемах выглядели невероятно уморительно… Поскольку задачей было не приехать куда-то, а просто продержаться, пока зрители хором считают до ста, узды на яках не было. Цепляться полагалось за шерсть или за проходящую поперёк брюха толстую верёвку. Принять участие в забаве могли все желающие.

Яки подпрыгивали и козлили, мотали башками, зрители хохотали… и, засмотревшись на парня, который уселся на рогатую скотину задом наперёд и при этом делал вид, что ищет голову там, где той быть никак не может, я не сразу заметила, что Аса рядом со мной нет. Заозиралась — все остальные тут, тоже смотрят и хохочут… Сначала я не подумала худого — решила, что Ас отлучился по нужде. Только он не прав, что пошёл один, договорились ведь так не делать! Потянулась мыслями — и не услышала отклика.

«Ас! — и, громче, на пределе сил, — Аскани!!!» — Тишина. Я почувствовала, как в сердце вонзилась ледяная игла страха.

«Кузнечик?» — обернулся ко мне Шон.

«Ас! Я его не слышу».

«Не дёргайся, сейчас. — И, через несколько секунд, совсем другим тоном: — Я не слышу тоже. Выбираемся из толпы, быстро!»

Через две минуты мы топтались кружком в относительно тихом месте — позади закутка, где наездники садились верхом на яков. Бредли мялся — я видела по ауре, что он чувствует себя виноватым. И даже уже знала, почему он отвлёкся от Аса — Борин перехватил в последний момент мальчишку, который попытался прошмыгнуть мимо него в загон с быками. А потом догнавшая пацана сестра благодарила лейтенанта, и, пока они изъяснялись на викинговском, Аскани куда-то исчез. Могло ли это быть случайным совпадением?

«Не знаю, кузнечик. Предлагаю так — я сейчас попробую засечь злобомер на руке Аскани. Ты пойдёшь со мной. Кай и Лив останутся тут под присмотром Танши и Борина. Не очень хочется мне разделяться… но думаю, так выйдет быстрее. И прекрати изводиться — ещё десяти минут не прошло, как Аса видели в последний раз… И помнишь — он в щите. Так что не дёргайся и не отвлекай меня!»

Вслед за Шоном отошла в сторону. Лив попытался двинуться следом, но я покачала головой. Пока в магии он не очень.

— А ты — очень? — обиделся Рыжик. — Он и мой друг тоже!

— Я — лучше. И я делала амулет, который носит Аскани. Шон может его через меня почуять.

— Ладно, — вздохнул Лив.

— Следи за Каем, он у нас вообще никуда, — дала я задание.

Лив кивнул. Потом оглянулся:

— Если что, сразу зови!

«Аскани в щите, Аскани в щите», — повторяла я себе раз за разом…

Сначала мы с Шоном трусили, останавливаясь каждые несколько десятков шагов, чтобы оглядеться, позвать, прислушаться… Потом Шон вздохнул:

«Ты со своим беспокойством и мне все мозги отшибла! Что толку в бестолковой беготне, от которой уже задыхаемся и сердце из груди выскакивает? Давай-ка делать всё, как следует. Сейчас аккуратно наложу на нас невидимость и полетим. Плохо, что народу тут больше, чем на Ларранской площади в базарный день, а ауры вам с Асом я сам притушил… в контрольной сети теперь фиг что разглядишь! Эх, надо было маяки на всех повесить!»

«Шон, а если… если…» — Озвучить главный страх казалось невозможным.

«Поверь, кузнечик, ты бы сразу почувствовала, если бы он умер. Так что думать не смей о таком! Вот когда найду — сам убью!»

Невольно хихикнула. Да, Аскани в щите, который мамонту не проломить. И нет его всего двадцать минут. Отчего же я так волнуюсь?

Мы стремительно перелетали зигзагами — почти что прыгали — по какой-то сложной системе с места на место. Шон молчал, я, закусив губу, тоже. Просто открывалась и смотрела ему в глаза каждый раз, когда он этого требовал. Что Шон что-то нашарил, я поняла, когда нас неожиданно понесло в сторону. Ещё рывок, ещё… и мы оказались на непонятных задворках между внешним частоколом Арнегастхольма и деревянными почти привычного вида сараями. Закоулок был пуст, только прочь от нас убегал какой-то парень.

И это был не Аскани.