С каждым шагом местность вокруг приобретала все больше знакомых черт: точно таких же полей, засеянных непонятно чем, на нашем пути встречалось уже штук сто, змеей извивающаяся дорога точно так же виляла на протяжении многих километров за нашими спинами, да и роща… Вот роща рождала в душе какое-то смутное, щемящее, однозначно неприятное чувство. Может, это и не та самая, но проверять что-то не хотелось.

– Рощу обойдем!

– Макар не велел нам сворачивать с дороги! – упрямо возразил Иан.

– А иначе что – прибежит волк и всех съест? – фыркнула я.

В обход дороги не было, но идти по траве – сплошное удовольствие! Целое море мелких сине-лиловых цветков на длинных стеблях дружно распустилось навстречу косым лучам утреннего солнца, и мы шли по колено в невесомой цветочной дымке, точно в воде. Природа была преисполнена мира и гармонии… Не испортил впечатление даже некстати отвалившийся каблук – попрыгав на одной ноге, я не без труда отломила и второй, восстановив симметрию.

Расшалившаяся Беляночка принялась носиться кругами, то вырываясь вперед, то отставая, и задерживалась на одном месте только для того, чтобы откусить голову очередному цветку или восторженно боднуть воздух. Засмотревшись на козу, я пропустила момент, когда над деревьями показались шпили дворцовых башен, и опомнилась только тогда, когда город во всей красе уже показался на горизонте.

Приятное чувство возвращения в родной дом горячей волной затопило все тело. Иан, ни разу прежде не покидавший эльфийской деревни, смотрел на столицу, открыв рот и вытаращив глаза, во взгляде Орлетты чувствовалась скрытая горечь – наверняка девушка-рыцарь не так представляла себе въезд в Старгород: пешком, без доспехов, ведя в поводу неоседланную лошадь. Мурка с Беляночкой не удостоили городских стен даже равнодушного взгляда, Найденка вообще исторический момент проспала… Ну, ничего, я ей еще восемью восемь раз об этом расскажу, когда подрастет.

Высокие и прочные, городские стены возводились для того, чтобы успешно отразить внезапное нападение, а то и продолжительную осаду, защищая жителей города и близлежащих деревень. Они и сегодня выглядели очень внушительно, хотя, рассуждая гипотетически, если предполагаемый враг не совсем дурак – не станет же он оставлять в своем тылу пылающие очаги сопротивления. Стало быть, если дикие орды окружили Старгород, значит, под их влиянием находится уже как минимум полстраны, с какой бы стороны ни грянула беда – а то и вся страна. В таком случае выходить на стены и защищать столицу до последней капли крови становится делом совершенно бесполезным… Но в то же время я понимала, что в таком случае первой присоединилась бы к народному ополчению защитников города и, если понадобится, собственным телом подпирала шатающиеся под ударами тяжелого тарана ворота…

Вражеских орд, слава богу, под стенами Старгорода не было, но бдительность охраняющих главные городские ворота стражей вызывала неподдельное уважение: скрестив пики, они сурово потребовали назвать себя и причину визита.

– Мы… бродячие артисты, – сама не знаю зачем соврала я.

Вот так и начинается шизофрения: сперва говоришь, что думаешь, затем ляпаешь, не подумав, а в конце концов начинаешь ломать голову – что это такое и зачем ты только что сказанула?

– Комедиа-а-анты? – со скучающим видом протянул один из стражников: – И что же вы делаете?

– Играем на музыкальных инструментах, фокусы показываем, – начала перечислять я. – Джигитовка без седла…

– Ну, так покажите что-нибудь, – перебил он. – Посмотрим, стоит ли вообще вас впускать!

Не дожидаясь дополнительных просьб (все-таки иногда он бывает удивительно догадлив!), Иан расчехлил инструмент и взмахнул смычком, извлекая волшебные звуки. А уж когда Беляночка, кокетливо покачивая рожками и цокая копытцами, принялась кружиться, будто танцуя под музыку, непривередливая аудитория разразилась бурными продолжительными аплодисментами, и городские ворота приветливо распахнулись перед «цирковой труппой».

– А где вы будете выступать? – напоследок поинтересовался усатый стражник. – Я бы и детишек сводил!

– На центральной площади, – пообещала я и, обернувшись, напоследок окинула взглядом дорогу, вымощенную дробленым камнем метров на сто от ворот, а дальше переходящую в грунтовку, рощу и поле, испещренное разноцветными пятнами – полянками диких цветов.

Ни одному самому искусному садовнику никогда не удастся создать клумбу, которая сможет соперничать по красоте с природным разнотравьем! Сколько раз, проезжая мимо красивого пейзажа на машине, автобусе или в электричке, я мечтала выбрать денек и однажды выбраться туда с друзьями на пикник – но постоянно не хватало времени… Против ожидания, я почувствовала, что нисколько не жалею о проделанном путешествии. Но как же приятно в конце концов вернуться домой!

Чтобы не вызвать на городских улицах ажиотаж, я повела свою весьма экзотическую свиту не напрямик, а через Межреберье и прилегающие к нему мелкие улочки без названий – но даже здесь редкая из встречных женщин могла удержаться от того, чтобы не остановиться и не плюнуть нам вслед – пожалуй, высокие разрезы до бедра (и выше), обрамленные потертой бахромой, в которую превратились кропотливо вшитые Машенькой вставки из дорогой ткани, для этого мира смотрелись уж очень радикально. И нижние юбки, которых Настасья, не скупясь, свадебным утром натянула на меня целых пять штук, как назло, полностью пошли на пеленки для Найденки, так что каждый шажок выставлял на всеобщее обозрение небритые, незагорелые, но все еще вполне ничего себе ножки. Если бы не хмурое выражение лица шагающей рядом широкоплечей девушки с длинной косой, небрежно обернутой два раза вокруг талии, домохозяйки непременно воспользовались бы возможностью осыпать бесстыдницу снарядами более увесистыми, чем площадная брань.

– Эй, красотуля! – Потасканный, с утра успевший приникнуть к змеевичному источнику мужичонка попытался было ухватить меня за локоть. Звон вынимаемого из ножен меча подействовал куда лучше заготовленной пощечины: сладострастник испарился даже раньше, чем я перестала ощущать на руке прикосновение липких пальцев.

В общем, можно сказать, до дворца добрались без приключений – они начались позже…

Дворцовая стража к визиту придворной королевской чародейки со товарищи отнеслась странно – будто… не ждали. Когда прошлой зимой я загостилась у разбойников (бывают такие приглашения, от которых просто невозможно отказаться!), меня искали всей столицей, развесив на каждом углу листовки с живописными портретами и обещаниями щедрой награды за содействие в розысках. Ну и рожи там были намалеваны – по ним, как предполагалось, добропорядочные граждане тут же опознают и проводят меня во дворец. Как вспомню, так вздрогну! Хотя сейчас в любом из тех изображений узнать придворную королевскую чародейку было наверняка куда проще, чем в оригинале – загорелом до черноты, без грамма макияжа, с толстенькой косой вместо обычного вороньего гнезда на голове, и с голыми ногами, капитально отвлекающими внимание от лица…

В свою очередь я стражников сразу узнала – не по именам, конечно, но приходилось прежде встречать и на воротах, и во дворце. Даже обидно: отсутствовала всего ничего, и полугода не прошло, а тебя уже забыли. Однако на просьбу переговорить с королем, отцом Михаилом или кем-нибудь из приближенных лиц, могущих засвидетельствовать мою личность, молодцы отреагировали адекватно – вызвали подмогу и приказали проводить «просителей» куда следует. Вот только Муську с Беляночкой пришлось оставить в конюшне, а жаль – коза бы чудесно иллюстрировала рассказ.

«Сопровождение» из четырех плечистых королевских телохранителей больше напоминало конвой, но препроводили нас против ожидания не в темницу, а прямиком в центральный зал приемов. По дороге мои любимые туфельки, и без того основательно истрепавшиеся на лесных и полевых тропках, окончательно развалились. Правда, они давно уже пропускали воду и даже песок сквозь прочную, но все-таки не вечную кожаную подошву, но тут силы окончательно покинули правый башмачок, и верхняя часть с хрустом отделилась от нижней. Жалко, как новые…

Переобуться на ходу мне, понятно, было не во что, так что пришлось, не сбавляя шагу, небрежно переступить через прах этого бренного мира. Пятки точно обожгло холодным огнем от каменного пола, так что дальше я шла приплясывая и на ходу потирая ступни друг о друга.

– Госпожа придворная королевская чародейка! – распахнув створки дверей приемного зала, громко объявили стражники-конвоиры. И хором добавили непонятное: – Самозванка прибыла!

Я простодушно закрутила головой, стараясь разглядеть обещанную самозванку. Но натыкалась лишь на застывшие, какие-то чучельные взгляды придворных. Заметив пару знакомых лиц, я приветственно сделала ручкой, но не заметила в остекленевших глазах никакой реакции. Неужели настолько изменилась?

Меж тем из-за королевского трона неторопливо и степенно выступила… Придворная королевская чародейка! Ей-богу, эта девушка в персиковом платье сейчас походила на меня больше, чем я сама: по-зимнему бледная кожа, умело нанесенный макияж, умеренно лохматая прическа, туфли на каблуках – все на первый взгляд мое. Разве что я никогда не злоупотребляла так драгоценностями: несколько кричаще-дорогих браслетов совершенно не сочетались ни между собой, ни с длинным алмазным колье, оттягивающим шею, ни с серьгами… Кажется, по три в каждом ухе?

Вот уши я себе так и не проколола – в школе мама не разрешала, а потом как-то перегорело, расхотелось. Однажды, правда, сделала пирсинг пупка, но, когда сережка потерялась, прокол зарос сам собой.

– Самозванка! – в один голос воскликнули мы с незнакомкой, указывая друг на друга пальцами.

– Как ты посмела надеть мое любимое платье! – Это я добавила уже от себя.

Когда-то давно, еще в начальной школе, я даже мечтала о том, чтобы у меня была сестра-близняшка: мы с ней сидели бы за одной партой и непременно подменяли друг друга на уроках. Она бы выходила к доске решать задачки по математике, а я – за двоих читать наизусть стихи… Однако в данный момент восторга от встречи с доппельгангером не испытала. Та, как видно, тоже не была мне особо рада, но улыбнулась – как-то странно, зловеще, – а потом опустила руки и набрала полные ладони бегающих по подолу платья огоньков, сперва принятых мной за россыпь блестящего бисера или даже мелких бриллиантов.

«Сестренка» слепила из собранных огоньков «снежный ком», напоминающий ярко горящую белую звезду, и с размаху запустила в мою сторону. Вот скорость загадочного снаряда не впечатляла, в разы уступая бейсбольному мячу, так что я без особого труда уклонилась. Но, оглянувшись, внезапно увидела, что звезда летит прямиком в лицо одному из оцепеневших придворных, и почти невольно выставила на пути летящего светлячка ладонь.

Руку пронзило обжигающим холодом, а летящая звезда, на секунду ослепительно вспыхнув, как будто втянулась в кончики пальцев. Я встряхнула кистью и растерла запястье – вроде чувствую…

– А говорила, не умеешь колдовать! – Такая знакомая незнакомка сделала несколько шагов мне навстречу.

Придворные расступались, позволяя нам сойтись поближе, и смыкались позади, в конце концов образовав что-то вроде круглой цирковой арены – или в данном случае ринга для безжалостного и беспощадного женского рестлинга. Весовая категория у нас одинаковая – уверена, до грамма.

– Не помню, чтобы хоть словом с тобой перемолвилась!

– Что, ни разу в жизни не разговаривала сама с собой?

После того, как я окончательно отбросила идею случайного магического раздвоения, меня не так-то просто было сбить с толку. Не отвлекаясь на разговоры, я сделала пробный выпад и постаралась ухватить свою визави за волосы – не удалось, но та, явно не привыкнув воспринимать высокие каблуки моих парадных туфель как естественное продолжение ноги, качнулась и едва не упала. Еще несколько обманных финтов, пусть все с тем же нулевым результатом, заставили соперницу окончательно выйти из себя: пронзительно взвизгнув, она подпрыгнула и неожиданно… зависла в воздухе в полуметре над полом. Не чувствуя замерзших на каменных плитах пяток, я только позавидовала такому способу передвижения. А затем самозванка расправила за спиной огромные, по форме напоминающие стрекозиные (и тоже в количестве двух пар) крылья!

– Что за черт?!

– Не знаю, – приглушенно-растерянно отозвалась из-за сплоченных спин придворных Орлетта. – Первый раз в жизни такое встречаю!

– Я тоже, – с высоты своего журавлиного роста отозвался Иан.

– Кого я вижу! – Женщина-стрекоза медленно поднялась выше. – Ведьма, ты привела хозяина!

– У меня нет никакого хозяина! – свободолюбиво воскликнула я, пытаясь ухватить самозванку за подол, но та ловко увернулась.

– Зато у меня есть… Вернее, был!

Вскинув руку, колдунья выкрикнула какую-то неудобоповторяемую фразу, и юный эльф взмыл вверх, будто выхваченный из толпы за шиворот двумя пальцами.

– Вот и свиделись! – незнакомка небрежно вращала в воздухе запястьем, и бедняга Иан кружился вокруг своей оси, точно подвешенная на нитке елочная игрушка. – Зачем ты меня вызвал, хозяин? Скажи, чего хочешь – только не забудь, что за все придется заплатить свою цену!

– Я просто хотел, чтобы мне разрешили вернуться в деревню, – пискнул мальчишка.

– Очень хорошее желание! – похвалила его «стрекоза». – Но и плата будет соответствующей!

– А… у меня точно есть душа?

Насекомовидная демонесса запрокинула голову и звонко рассмеялась в потолок:

– Я готова довольствоваться меньшим! Скажем, жизнью… Сейчас изображу какое-нибудь страшное чудовище, которое какое-то время будет терроризировать округу, пока соплеменники совсем не отчаются. Тогда придешь ты, покончишь со зверем, пожертвовав собой, и тут же станешь почетным жителем родной деревни… Посмертно.

– Почему посмертно? – не выдержала я.

– У меня нет времени долго с вами возиться. Ну, что – по рукам?

– Я передумал! – Размахивая в воздухе руками и ногами, точно схваченная поперек туловища лягушка – лапами, Иан попытался схватить неведомую тварь за волосы – но они истаяли у него в пальцах, оказавшись сплошной видимостью. Вытянутой формы голова на самом деле была покрыта блестящим ворсом, сродни тому, что топорщатся на брюшке бабочки – с учетом пропорций, разумеется. На макушке кокетливыми рожками торчали усики-антенны.

Вместе с волосами «полиняло» и лицо: сильно вытянутое, очень бледное, с пронзительно-зелеными глазами, «подтянутыми» к вискам, и тонким, длинным, вздернутым носиком, напоминающим скорее комариный хоботок, оно окончательно утратило внешнее сходство не только со мной, но вообще с представителями рода людского.

– Да что ты за тварь такая?! – Пользуясь тем, что фея ненадолго отвлеклась, я все-таки попыталась ухватить мерзавку за платье и вернуть с небес на землю, но добыла только непрочно пришитую кружевную оборку. – Таракан крылатый?

Нахалка захихикала в ответ самым неприятным образом и, взмыв к потолку, заложила крутой вираж. Вернее, попыталась заложить… Широкая персиковая юбка (не зря, видно, я всегда любила это миленькое платьице!) сама собой внезапно вздулась и, вывернувшись наизнанку, накрыла самозванку с головой. Страшенные же сквозняки в этом дворце! Стрекозиные крылья запутались в ткани, и колдунья кулем свалилась на пол. Одновременно с глухим стуком, точно на камни брякнулся мешок костей, приземлился и Иан. Отшвырнув в сторону последнего придворного, неосмотрительно вставшего у нее на пути, на «ристалище» вырвалась Орлетта.

Плечом к плечу, точно три мушкетера, мы шагнули вперед, полные решимости любой ценой изничтожить членистоногую тварь.

– Дихлофос! – издала я боевой клич.

Однако прежде, чем мы всем миром навалились на мерзавку и скрутили остатками платья, раздался треск разрываемой материи, и из кремово-розового кокона вылупилась донельзя рассерженная бабочка-красавица… Впрочем, считаться красавицей она могла бы лишь по меркам моего мира, где таких без лишних разговоров тут же берут в топ-модели. Здесь же вряд ли какой сладострастник одарит заинтересованным взглядом красотку саженного роста с фигурой карандаша и непропорционально длинными ногами… Будь она хоть трижды голой!

Однако в зале все-таки находился один человек, на которого нагота преступницы произвела большое впечатление: сдавленно охнув, Орлетта закатила глаза и принялась медленно оседать в обморок. Да, все-таки страшно далеко это рыцарство от народа, с его мытьем в общей бане, коллективными плесканиями в речке и праздником Ивана Купалы.

– Ну, вше, жутки кончилиз-з-з-зь! – От волнения или гнева полунасекомое принялось жужжаще шепелявить. А затем… шутки действительно закончились. В глазах потемнело, голова невыносимо закружилась, и я пришла в себя, сидя на земле в густом лесу, на первый взгляд совершенно незнакомом. Хотя и могла узнать отдельные деревья: вот трепетная осина, куст шиповника, три ели, сосны-сосны-сосны, лиственница с мягкими иголочками… А вот и Орлетта, сидя на земле, трясет головой.

– Ты как, в порядке?

– Где мы? – вопросом на вопрос ответила она.

– В лесу!

– А как мы сюда попали? – Вопрос был риторическим – да девушка-рыцарь и не ждала от меня откровенного ответа, напротив, тут же прижала к губам указательный палец: – Тихо! Кто-то идет!

На четвереньках, стараясь не производить слишком много шума, мы быстро заползли в шалашик из низко нависающих еловых лап и затаились. Буквально через минуту, озадаченно озираясь по сторонам, из-за сосенки вышли три человека… Нет, три эльфа с полупустыми корзинками! Точнее, эльфийки… или эльфихи? Одна озаряла лес прической обжигающе-оранжевого цвета, у остальных волосы были голубые: небесные и оттенка морской волны, почти зеленые. Лица – точь-в-точь как у персонажей японских комиксов. И рты до ушей, как у Иана, их вовсе не портили: кто посмеет кинуть камень в огород Джулии Робертс или даже самой Анжелины Джоли?

Внезапно красотки замерли на месте, насторожив свои длинные остренькие ушки. Прислушались и мы в своем убежище – но гораздо раньше, чем услышали хруст веток, почувствовали ладонями дрожь земли. Сюда явно приближался кто-то очень большой…

Когда с неба, ломая ветки и с корнями выворачивая стволы, обрушилось нечто, размерами втрое, а то и впятеро превышающее зоопаркового слона, заорали от ужаса не только беспечно прогуливающиеся в самой чаще эльфийки, но и отважная девушка-рыцарь, и бывалая придворная королевская чародейка. Чудовищно огромный монстр, напоминающий противоестественный гибрид тираннозавра с пиявкой, внес свою лепту в многоголосый хор, распахнув сразу три челюсти с несколькими рядами тонких, острых зубов. Сраженные смрадным дыханием, с деревьев пушистыми комочками попадали бесчувственные белочки.

– Вот он, твой шанс свершить геройский подвиг! – Стараясь как можно глубже вжаться в богатый перегноем лесной грунт, я ткнула локтем в бок леди-рыцаря.

– С голыми руками идти на ЭТО?! – вздрогнула та.

Правда, что за варварский обычай – отбирать у визитеров оружие перед входом в королевский зал приемов!

– Живи ярко – умри молодым, – пробормотала я, привставая. Вдруг эта тварь все-таки испугается ведьмы? В крайнем случае, дам фору эльфийкам, чтобы успели убежать…

Но мне так и не удалось реализовать самопожертвовательский порыв. Внезапно из кустов прямо напротив нашей елки, точно подброшенный тугой пружиной чертик из табакерки, выскочила долговязая фигура и, нелепо размахивая руками и ногами, бросилась навстречу зверю.

– Иан! – изумленно вырвалось у Орлетты.

– Сынок! – всхлипнула зеленоволосая девушка.

– Ам! – громче всех сказало чудище, делая глотательное движение.

Сынок?! Я почувствовала, как глаза сами собой полезли на лоб, сделавшись с блюдце каждый. На вид ей лет пятнадцать максимум! Надо будет как-нибудь вызнать у Иана секрет вечной юности эльфийских женщин… Хотя у него теперь уже никто ничего никогда не узнает.

Меж тем зверюге тоже явно нездоровилось: с размаху усевшись на землю (я едва устояла на ногах), длинным хвостом она едва не расплющила в лепешку живописную, хиппово раскрашенную компашку. Эльфы разразились новой порцией криков и бросились бежать в разные стороны, не разнимая рук. Чудовище захрипело и коротенькими передними лапками как будто попыталось дотянуться до морды, но потерпело в прямом смысле слова сокрушительное поражение: такое потрясение белочки забудут еще не скоро.

Подхватив под руки свою упирающуюся подругу (сестру, тетю, внучку?), «мальвина» с «апельсинкой» припустили прочь, выбрав наконец единственно верное направление.

– Ах ты, гадина! – Выскочив из укрытия, Орлетта подскочила к жуткой морде и с размаху врезала сапогом по черным кожистым ноздрям. – Эх, будь здесь мой меч! Можно было бы вскрыть горло – вдруг Иан еще жив?!

Внезапно «дохлая» тварь подмигнула – и это не была предсмертная конвульсия, в глазу промелькнул знакомый подлый блеск.

– Морда! – Не удержавшись, я приложилась кулаком, целя в бесстыжие зенки, но коварный мутант тут же опустил черное, плотное веко. Что-то хрустнуло – неужели сломанный палец?!

– А-у-э-у-а-у-а! – мгновенно перестав притворяться мертвой, рожа крокодилья принялась кататься по земле, царапая когтистыми лапами расползающуюся на части морду. Ничего себе, «волшебное прикосновение»!

С каждым прыжком кашляющего и чешущегося демона новая полянка посреди некогда густого леса, устланная растоптанными в лепешку деревьями, становилась все больше. Напоследок выплюнув отвратительный слизистый сгусток, тварь начала постепенно съеживаться, пока не вернулась к прежним размерам и внешности женщины-стрекозы. Разве что выглядела она теперь так, точно ей плеснули в лицо серной кислотой.

– Соль! Ах ты, ведьма! – простонала она, прижимая ладонь к сочащейся желто-зеленой кровью левой щеке.

– Что? – Я недоуменно растопырила пальцы. Откуда тут взялась соль?

Простой перстень без камня, оказавшийся у меня на руке после того, как я очнулась под деревом в заповедной роще, оказался колечком с секретом – в полости под маленькой крышечкой скрывалась щепотка соли… Жалко, что не килограмм!

– Сдавайся, демон! – Замахиваясь подобранной вместо меча здоровенной дубиной, Орлетта отважно шагнула вперед.

– А то что? – издевательски переспросила стрекоза. – Запугаете меня до смерти? Насмешить у вас гораздо больше шансов!

– Мы тебя вовсе не тронем, если сама уберешься обратно в Ад, – почти уверенно пообещала я.

– Ой, троньте меня, троньте! – расхохоталась демонесса. – Только не щекочите, мне и без того уже смешно!

При этих словах она, не отнимая левой ладони от лица, неуловимым движением свободной рукой выхватила из воздуха короткий полупрозрачный клинок и, быстро вскочив на ноги (крылья здорово опалило солью), одним махом обрубила импровизированное оружие отважного рыцаря почти у самых пальцев.

Потеряв дубину, Орлетта, кажется, совершенно не растерялась, а даже как будто обрадовалась.

– Хэх! – Отбросив в сторону зажатый в ладони обрубок ветки, она прыгнула вперед и вполне профессионально заломила крылатой агрессорше правую руку, заставив разжать пальцы и выронить клинок. Взвизгнув от боли, та не удержала кинжал, и он с мягким стуком упал на хвою. Обхватив рукоять, девушка-рыцарь замахнулась… Но «жертва» только рассмеялась ей в лицо:

– Неужели ты думала, что сможешь убить меня – ох, я не могу! – моим же оружием? Нет, милая, этот клинок предназначен только для смертных!

– Изыди! – рявкнула я, вытягивая указующий перст.

И почти не удивилась, когда с кончика пальца сорвалась белая молния и с шипением устремилась… к тому месту, где только что стояла демонесса. Проворная, дрянь!

С ужасом посмотрев на прожженную в земле у самых ее ног дыру, Орлетта подняла на меня укоризненный взгляд.

– Видела такое в «Экзорцисте». – Я смущенно развела руками. – Вот только там спецэффекты были… победнее.

– Эффект так эффект, – дрожащим голосом подтвердила девушка. – Жалко, что в нее не попало!

– И не попадет, – стоя в сторонке и, кажется, вовсе не торопясь удирать, пообещала стрекоза. – Еще чего! Думаете, я буду стоять на одном и том же месте, пока вы пристреливаетесь?!

– Я подержу! – Орлетта с готовностью закатала рукава.

– Погибнешь вместе со мной! – зловеще пообещала демонесса. Почему-то этим ее словам особенно верилось. – А связать меня даже не думайте – мне было обещано, что ни одна веревка в мире не сможет меня удержать. Цепи вы с собой как будто не захватили?

Будь у меня с собой хоть какая-нибудь веревка или даже клубок шерстяных ниток – и я рискнула бы проверить. Несмотря на браваду, лжеведьма не торопилась демонстрировать убойную силу, да и уйти далеко не могла: улететь не позволяли искалеченные крылья, а босые ноги ранили острые сучки и прочий лесной мусор. Мне приходилось не легче: хоть я и привыкла с малолетства ходить по грешной земле, а не летать, – но в обуви!

Оставайся при мне хоть клочок безотказной нижней юбки, можно было бы разорвать ее на полоски и скрутить в жгут, а затем попробовать обмотать эту тварь – но увы! С верхней же юбкой из паучьей ткани такой номер не пройдет – руками ее не разорвать, а стрекоза вряд ли станет дожидаться, пока я распущу подол по ниточке и сплету из них канат. Разве что Орлетта разрежет ткань адским ножом…

По-видимому, наши размышления шли параллельными путями – подняв к глазам добытый с боем клинок, рыцарша встретилась глазами со своим искаженным отражением, а затем, оттянув волосы, резко полоснула у самой головы.

Короткие каштановые кудряшки свалились на уши, не скрывая даже мочки. Я ахнула – красота-то какая, жалко! Женщина-стрекоза тоненько завизжала, когда длинная тугая коса обвилась вокруг ее плеч и заставила резко прижаться спиной к шершавому стволу дерева. Длины волос хватило на то, чтобы обернуть стройную, но, как выяснилось, прочную сосенку дважды и даже завязать концы импровизированной веревки надежным узлом.

Встав напротив демона, я подняла руки и приготовилась повторить давешний подвиг по изгнанию беса словом божьим, по способу, подсказанному мировым кинематографом.

«Расстрел комсомолки» – внезапно всплыло в памяти. Так назывался один из хитов на старых бабушкиных, еще советских, виниловых пластинках. Когда-то в детстве я даже разок прослушала их из любопытства на допотопной радиоле. Большинство песен были на один мотив, со склепанным по общему шаблону сюжетом: «злодеи» (буржуи – белогвардейцы – контрреволюционеры, в крайнем случае – кулаки) захватили в плен «нашего» (красноармейца – председателя колхоза – комсомольца) и начинают зверски пытать, чтобы он открыл им военную тайну – порвал партбилет – отказался от политических убеждений (нужное подчеркнуть). Но непреклонный главный герой с презрением отвергает их жалкие попытки и, гордый и несгибаемый, принимает мученическую смерть. Ну, разве что напоследок споет «Интернационал» дурным голосом.

Впрочем, в этой «комсомолке» не было ни гордости, смешанной с презрением к врагу, ни готовности безропотно принять смерть за неправое дело: напротив, она роптала очень бурно, извивалась всем телом и даже попыталась перегрызть удерживающую косу, но где там – зубы коротки!

– Не надо! – поняв, что мы настроены более чем серьезно, завизжала она. – Вы когда-нибудь были в преисподней?! Это же адское место! Знаете, что там бывает с такими, как я? Да меня же просто сожрут! Ну, хотя бы развяжите!!

Может быть, при других обстоятельствах горячие мольбы о пощаде и произвели бы на меня впечатление – но эта тварь только что на наших глазах расчетливо и хладнокровно сожрала Иана! Прямо на глазах его родной матери… Черт, я сама успела здорово привязаться к мальчишке – пускай из-за его длинного языка мы порой попадали в неловкие, а то и попросту опасные ситуации (не в каждой деревне ведьму принимали тепло, кое-где прямо-таки горячо, с заботливо уложенным костерком), но все ведь по простоте душевной. А сколько раз он нам помогал! В иной ситуации разогнать уныние музыкой – уже большая помощь… Кроме того, при дворе дрянь носила мою одежду и вряд ли ограничилась одним-единственным персиковым платьем!

Мысль о том, что, вернувшись в Старгород – еще как минимум через месяц, если не больше! – мне придется целиком менять гардероб, зажгла в крови огонь праведного гнева.

– Изыди в Ад! – как никогда горячо пожелала я.

Сорвавшаяся с кончиков сразу онемевших пальцев белая молния угодила демонессе в середину туловища. Заорав нечеловеческим голосом, та прямо на глазах принялась стремительно съеживаться, пока в конце концов не исчезла вовсе с легким хлопком. Обмотанная вокруг дерева коса осыпалась на хвою горсткой каштановой пыли. Та же участь постигла демонический кинжал.

– А, я уже так привыкла, – в ответ на мой сожалеющий взгляд, брошенный на ее голову, отмахнулась Орлетта. – Без косы даже проще: не надо каждый день расчесывать и переплетать, короткие волосы мыть гораздо легче, и голове не тяжело!

– Тебе идет короткая стрижка, – согласилась я.

Девушка-рыцарь отряхнула с рук и одежды стеклянную пыль, в которую превратилось колдовское оружие:

– И что теперь?

– Снова в Старгород, – вздохнула я. – Дорога, можно сказать, уже знакомая… Раз тут проходила мама Иана, значит, и место, где мы с ним впервые встретились, неподалеку.

– Жалко Ванечку…

За время совместного путешествия мы успели накрепко привязаться к легкомысленному и непутевому эльфу и начали относиться к нему, как к младшему братишке. Орлетта особенно прикипела к нему душой, ведь у нее не было настоящего младшего брата, и она еще не знала, на что они способны… Мою же душу отягощала двойная тяжесть: перед тем, как очертя голову ринуться в драку, я мимодумно сунула Найденку в руки одной из смутно знакомых придворных дам. Что может случиться с подкидышем в течение следующего месяца, когда я пешком (и босиком! даже представить страшно) буду добираться до столицы! Хорошо, если женщина догадается пристроить младенца в «мой» приют или передать Машеньке… В противном случае вернуться – только половина дела.

– Жалко, что лошадь так и осталась в королевской конюшне. – Я пошевелила босыми грязными пальцами торчащих из-под платья ног. Ногти-то как отрасли, страшное дело – аж загибаются! Вот что значит не прихватить с собой в дорогу педикюрный набор. – Без доспехов и остальной поклажи она смогла бы отвезти нас обеих.

– Я могу понести тебя на руках. – Орлетта смерила меня взглядом, будто прикидывая, как ловчее подойти к делу.

– Сама дойду, не инвалид! – Ни с того ни с сего в душе проснулась феминистка, казалось, надежно похороненная в XXI веке.

– Это только пока…