Книга: В погоне за мечтой
Назад: Глава 6
Дальше: Глава 8

Глава 7

Путешествовать стало гораздо веселее – одни только реверансы Орлетты перед белой козочкой чего стоили! Мало того, что она обихаживала ее наравне с Мусей и расчесывала шелковистую шерсть собственным гребнем (хотела мой серебряный приспособить, да я вовремя заметила и не отдала). Но и в деревне, если кто-то из жалости пускал нашу пеструю (и, чего греха таить, не внушающую доверия) компанию переночевать на сеновале, всегда требовала предоставить «принцессе» самое удобное место – лучше всего в доме. От нее шарахались, но в ночлеге, раз пригласив, не отказывались: к блаженным на Руси всегда было особое отношение.
Даже Иан только головой качал, глядя, как Орлетта обхаживает Беляночку: то подсунет той пук вкусной травки, то украсит рога цветами… А когда он по привычке принялся за дойку (и не мужское это дело, да мы с рыцаршей вовсе не приучены), девушка попросила:
– Не дергайте заколдованную принцессу так сильно… за вымя, – и мило покраснела.
Медленно, но верно мы своим ходом приближались к столице. За неимением карты дорогу уточняли во встречных населенных пунктах, а на развилках полагались на удачу. Стальные набойки-подковки на каблучках моих когда-то стильных туфелек стерлись практически на нет (эх, не изобрели еще в этом мире полиуретан!), а мозоли на пятках, напротив, огрубели, и я начала прихрамывать на ходу.
– Правду говорят, что чужие дети растут быстро, – проворчала я, укачивая Найденку. У младенца, очевидно, в этот день было особо общительное настроение: он агукал, пускал пузыри и пытался схватить меня за волосы, а то, если повезет, и за нос.
– Что, уже начал своими ножками ходить? – лениво удивилась Орлетта.
– Если бы! Но с каждым шагом определенно становится все тяжелее…
Переночевав в деревне Изножье (дал же бог название!), где нас заверили, что до Старгорода рукой подать, и этой же рукой указали правильное направление, мы уже несколько часов шагали по дороге, неторопливо петляющей через открытое пространство по самому солнцепеку. Для профилактики солнечного удара я оборвала любовно пришитое Машенькой серое кружево шлейфика и соорудила что-то вроде тюрбана, а также как могла прикрывала от обжигающих лучей младенца. Орлетта оторвала широкую полосу ткани от подола нижней рубахи и обмотала голову на манер пиратской банданы. Иану, кажется, все было нипочем, Муся не жаловалась, Беляночка скакала козой.
– Давай я его понесу!
– А? – не сразу отреагировала я, сомлев от жары.
– Давай я ребенка понесу, – терпеливо повторил огромный, в холке выше козы, серый волк, незаметно приставший к нашему табору и трусящий в ногу с лошадью.
Муся скосила на зверюгу недоверчивый взгляд, но не сказала ни слова и даже не ускорила шага – как будто не почувствовала никакой опасности. А у меня от резкого выброса в кровь адреналина аж ноги подкосились.
– И-и-и-и-и! – Ни дать, ни взять – сирена, предупреждающая о воздушной атаке врага. – И-и-а-а-ан!..
Металлически лязгнув в ножнах, широкий меч блеснул на солнце, и юная амазонка выступила вперед, заслоняя всех грудью.
– Ох, – понурился волчара. – Я-то думал, вы нормальные…
С этими словами зверь спрыгнул с тропинки и скрылся в высокой траве.
– М-мне пок-казалось, или он… г-говорил? – запинаясь, поинтересовалась я.
– Мне тоже, – кивнула Орлетта. – Только я не расслышала, что именно!
– Он предложил помочь нести ребенка, – буднично сказал Иан. – А потом ты закричала.
– Ты, между прочим, мог бы и отозваться! Хотя бы из вежливости.
– Не успел. А что ты хотела?
– Чтобы ты ему сыграл, конечно! С волчихой у тебя тогда здорово получалось.
– Но это же не настоящий волк – на него музыка не подействует в полную силу.
– Нам что, всем головы напекло, вот и чудится одно и то же? – удивилась я. – Коллективная галлюцинация, морок?
– Да нет, обыкновенный оборотень.
– Может, для вас, эльфов, это и в порядке вещей, а вот я как-то не привыкла вести светские разговоры с волками ростом с теленка!
Судя по тому, что Орлетта промахнулась, прежде чем убрать меч в ножны, и чуть было не вспорола собственное бедро, для нее такие встречи тоже были внове. Но отважная девушка быстро взяла себя в руки и отобрала у меня Найденку. Довольно гугукнув, та попыталась ухватить за нос и ее, не дотянулась и довольствовалась тем, что зажала в кулаке длинную прядь вьющихся каштановых волос. За последние недели шевелюра рыцаря отросла так, словно мы уже несколько месяцев топчем лесные тропинки в компании друг друга. Такими темпами она скоро косу не то что до колен – ниже пяток отрастит!
– Это напомнило мне одну детскую сказку. – Девушка-рыцарь мягко, но настойчиво отобрала у младенца волосы и отбросила за спину, чтобы свободно болтающиеся кудряшки не вводили младенца в искушение. – Папа когда-то рассказывал. Про волка-няньку.
– О чем она? – поинтересовалась я. – Ни разу не слышала!
– Одной матери нужно было оставить ребенка на какое-то время, и она принялась искать для него няньку. Перебрала всех: корова не понравилась – слишком большая и неповоротливая, ненароком перевернет люльку, у козы грубый голос… Извините, ваше высочество!
Беляночка коротко мемекнула, подтверждая, что все понимает и зла не держит – из сказки слова не выкинешь.
– В конце концов она перебрала всех животных и почти у каждого нашла какой-то недостаток. Остались только кошка и волк. Кошка лучше всех мурлыкала колыбельные песни. Но волк убедил женщину, что он сильнее и сможет защитить малыша в случае опасности. Вот только когда мать вернулась домой, то ни ребенка, ни няньки не нашла…
– Какая страшная сказка. – Я передернула плечами и покосилась в ту сторону, где скрылся хищник. – А что, разве оборотни бегают днем?
– Конечно! – хором удивились мои спутники. Вот так, каждый день несет новое знание…

 

…А каждая ночь – новые тревоги. Любой шорох казался мне шагами подкрадывающихся лап, хруст ветки звучал как сигнал к атаке. Почти до утра проворочалась без сна, толкая коленями то Иана, спящего слева, то Орлетту, сладко посапывающую под правой рукой. Девушка-рыцарь уже не раз делом доказывала, что таинственное шестое чувство не даст ей спать спокойно, если рядом опасность – но поселившийся в подсознании страх отвергал все доводы рассудка и позволил мне забыться тяжелым тревожным сном лишь под утро.
Я не проспала, наверное, и часа, а Орлетта уже настойчиво трясла меня за плечо:
– Что!..
– Тс-с-с! – она прижала к губам указательный палец, призывая к молчанию. – Пошли, покажу кое-что интересное!
Зевая во весь рот и искренне стараясь наступать не на все валяющиеся под ногами сухие веточки, я плелась по лесу вслед за бесшумно крадущейся Орлеттой и завидовала Найденке, сладко спящей и даже, кажется, по-младенчески похрапывающей у меня на руках. Мысль о том, что мы бросили спящего Иана в лесу одного-одинешенька, нисколько меня не тревожила – проще говоря, двум мыслям в одной умной голове становилось уже тесно. А в данный момент под черепной коробкой не было места и для одной – туда как будто мокрой ваты напихали.
Конечная цель пути оказалась чуть выше по течению той же реки, на берегу которой мы разбили наш лагерь, на вершине обрыва, подмываемого весело журчащей водой. Схоронившись под большой сосной, половина корней которой захватывала лишь воздух, мы залегли в засаде.
Вымокшая в росе и почти проснувшаяся, я огляделась по сторонам – если приподняться на локтях, с этого места можно было рассмотреть даже наш лагерь. Промахнуться взглядом мимо огромного цветастого квадрата, составленного из миллиона разноцветных кусочков ткани, было просто невозможно, одеяло так и притягивало взор. Показалось даже, что я вижу колышемый утренним ветерком пышный рыжий чуб… Но Орлетта властной рукой надавила мне на плечо, заставляя пригнуться, и указала на противоположный берег:
– Там!
Пришлось поднапрячь зрение. А когда я уже начала думать, что тревога оказалась напрасной, то вдруг заметила какое-то шевеление – кажется, кто-то продирался сквозь кусты. Медведь? Мелковат…
Невысокий (хотя с нашего берега и жираф мог показаться карликовым пони-мутантом) мужичонка в одежде камуфляжного цвета (или, что вероятнее, ни разу не стиранной с момента пошива) медленно выбрался из зарослей и пошел вдоль берега, вороша длинной палкой груды сухих листьев и хвои. Обычный грибник… Хотя… Грибы не ищут, с такой страстью разгребая каждую встречную кучку перегноя – будто точно знает, что они там есть. И в руках у незнакомца ни корзинки, ни котомки для «добычи».
Монотонность и однообразность движений объекта наблюдения меня почти усыпили: шаг вперед, палка взъерошивает листья, наклон, внимательное изучение проверяемого участка, снова палка, внимательное разглядывание обнажившейся земли, шажок вперед… Но вот третья куча листьев, похоже, скрывала искомое: вздыбив лесной мусор при помощи своего нехитрого инструмента, мужчина внимательно пригляделся и вдруг упал на колени, разгребая листья ладонями. Что он там нашел – с нашего берега разглядеть не представлялось возможным, но это точно были не грибы. Мне показалось, что он достал воткнутый в землю по самую рукоятку нож, затем еще один, после чего тщательно забросал это место листвой, как было, огляделся по сторонам и быстро нырнул в чащу. Странно – кому в этом мире, где хорошее ковкое железо для клинков деревенскими жителями ценится очень высоко, пришло бы в голову прятать ножи в земле, да еще под мокрыми листьями? Может, это что-то другое – оструганные палочки?
Полагая, что на этом происшествие себя исчерпало, я привстала, но Орлетта вновь шикнула и указала вниз: на том берегу появилось новое действующее лицо… вернее, морда. Крупный серый волк (возможно, тот самый, заговоривший со мной вчера на дороге) беспечно бежал вдоль кромки воды. Остановившись, он жадно принялся лакать холодную воду, а напившись, неожиданно ударил передними лапами свое искаженное отражение в волнующейся глади, будто играющий щенок – разве что хвостом не вилял, – и принялся совсем по-собачьи отряхиваться, отчего оказался в самом центре облака блестящих брызг. Все правильно: позавтракал – умылся…
Добежав до того места, где безвестный кладоискатель сделал свою странную находку, волчок подпрыгнул высоко в воздух, в полете ловко перекувыркнулся через голову (ему бы в цирке выступать!) и по другую сторону кучи листьев приземлился… Даже не знаю, как назвать – больше всего это существо напоминало Диснеевское чудовище, разве только без камзола: гуманоидное, прямо стоящее на двух ногах, выгнутых коленками назад, с непропорционально длинными – руками? передними лапами? – свисающими почти до земли, в плечах не то что косая сажень – верста! А морда… вообще ни на что не похожа. Лучше на такое перед сном не смотреть.
Охнув, я вскочила на ноги: рядом поднялась Орлетта и одним рывком достала меч из ножен.
– Вот он, подвиг! – с горящими глазами прошептала она, делая шаг вперед.
– Погоди! – Я повисла на рыцарском плече, надеясь если не удержать силой, то хотя бы обратить на себя внимание и воззвать к разуму. – Нельзя вот так вот рубить сплеча! Если бы в округе хозяйничал злобный волк-оборотень, неужели жители той деревни упустили бы шанс пожаловаться ведьме? Да и мне самой вчера он показался довольно мирным…
– Может, пришлый? – пожала плечами Орлетта, но оружие, поколебавшись, опустила.
– Тем более, надо сперва разобраться! Узнать, откуда он взялся, много ли там таких… Может, у нас уже целые провинции пропадают, вырезанные волколаками, а король и не в курсе!
– Хорошо – тогда сперва ты колданешь и допросишь его хорошенько, а уж потом я… разберусь.
Пока мы препирались, несчастный оборотень выл и катался по противоположному берегу, то когтями пытаясь содрать пушистый волчий мех, то вновь и вновь прыгая через кучу листьев – но обратного чуда не происходило: очевидно, похищение ножей нарушило какой-то тонкий колдовской механизм.
– Пошли! – Следующий шаг девушка-рыцарь сделала, уже крепко держа меня за руку. Неужели она собирается форсировать реку вброд?!
– Нет! – Я уперлась каблуками. – Я боюсь высоты! И начерпаю полные туфли воды!
Ни слова не говоря, Орлетта наклонилась, неожиданно подхватила меня под коленки и резко рванула вверх: я и взвизгнуть не успела, как оказалась висящей вниз головой на широком рыцарском плече, придерживаемая одной рукой – второй она так же ловко подхватила Найденку. Не слишком приятное чувство полета, в прошлой жизни хорошо знакомое мне по катанию на эскалаторе (вот только никогда прежде не доводилось ездить в качестве багажа), сменилось еще менее приятным – полет закончился, и при приземлении-приводнении всех нас хорошенько тряхнуло. Острое кольчужное плечо буквально воткнулось мне в живот.
После экстремального прыжка с четырехметровой высоты в реку с неизвестным рельефом дна Орлетта сумела удержать равновесие и, не задерживаясь, побежала вперед, на другой берег. Глубина в этом месте не превышала полуметра, но этого было достаточно, чтобы сильно замедлить скорость – к тому же человеку с грузом.
Очевидно, сидящий в кустах коварный похититель ножей принял нас за команду вызванных спасателей и, неожиданно почувствовав за спиной поддержку, с визгом выскочил из своего укрытия, чтобы напасть на оборотня. В руках мужика блеснула сталь – похоже, один из тех самых ножей.
Сама не знаю, как умудрилась заметить такие подробности, выглядывая из-под мышки бегущей девушки, но расклад мне очень не понравился. Напасть со спины, с ножом на безоружное, ничего не подозревающее чудовище?! Трюк, хорошо проявивший себя в лесу за разбойничьим лагерем, сработал и на этот раз:
– А ну, стой! Ой!.. – Лязгнув зубами, я больно прикусила язык – не стоит так кричать на ходу.
Приказ подействовал – «охотник» так и замер с занесенной рукой. Удивленно обернувшийся на шум оборотень вытаращил глаза на невесть откуда появившуюся за спиной живую статую, обошел вокруг, внимательно разглядывая и принюхиваясь, а увидев нож, зажатый в руке стоящего (как его парализовало от ужаса!), взревел нечеловеческим голосом и попытался вырвать из сведенных судорогой пальцев холодное оружие.
– Стой, чудище безродное! – вступила в диалог с «подозреваемым» моя спутница. Аккуратно поставив меня на ноги уже на берегу и торопливо сунув в руки ребенка, она все-таки достала свой обоюдоострый инструмент. – Не тронь человека!
– Почему это безродное? – уже знакомым нам голосом вчерашнего волка обиженно протянул оборотень, но руку с ножом отпустил. – Макар я, Филипенков сын… А что вы здесь делаете?
– Так, просто мимо проходили! – глупо хихикнула я. После прыжков и скачков меня все еще плохо держали ноги – хотя сама я и не сигала с обрыва, но адреналина получила предостаточно.
Только Орлетту невозможно было сбить с толку.
– Зачем ты напал на этого человека? – сурово сведя брови на переносице, вопросила она.
– Я на него не нападал! – открестился чудовищный Макар. – Это он сам украл мои ножи! Я всего лишь хочу вернуть их обратно!
– А зачем ему твои ножи?
– Да откуда ж мне знать! – всплеснул руками-лапами недопревращенный оборотень. – Только вот мне без них теперь совсем никуда, ни взад, ни вперед… Это что я за чудовище теперь получаюсь?!
– Гм!.. – Я покачала начавшего проявлять признаки неудовольствия младенца. – Как он доставал ножи, все мы видели. Но где доказательства, что они – твои?
– О господи! – Чудовище возвело морду к небу. – Я же их сам у кузнеца заказал, ровно дюжину, сам в землю втыкал, сам листьями присыпал…
– Надо полагать, очная ставка с кузнецом ничего не даст…
– Не даст. – Вряд ли оборотень прежде слышал такое выражение, но интуитивно догадался, что я имела в виду. – В таком виде кузнец меня точно не узнает. Надо ножи на место вернуть, тогда…
– Сперва надо выслушать противную сторону. Может, у него свои доказательства… Или уважительная причина: набрел на целую полянку грибов, а срезать нечем… – Я обернулась к стоящему в агрессивной позе мужичку и приказала: – Говори! Что ты здесь вообще делал, зачем взял чужие ножики?
Очевидно, звук моего голоса стряхнул овладевшее незнакомцем нервное оцепенение – он дернул головой, затем плечами, притопнул на месте, опустил руку с занесенным ножом, спрятал за спину и гнусаво затянул:
– Благодарствуем, отважные спасительницы! Не токмо за меня, убогого, но от всей деревни, коя стогном стонет, не знает, не ведает, как избавиться от этого горя-злочастия, зверя лютого в образе… зверином! Спасибо вам, сильномогучие богатырки! Вот только, по совести, шкура все-таки мне полагается, как поимщику. А голову, так и быть, себе забирайте.
– Какую голову? Чью шкуру? – в один голос воскликнули мы с Орлеттой.
– Оборотня злыдейского! – патетически воскликнул мужичок, с отмашкой указывая на застывшего столбом от изумления и возмущения Макара: – Сколько жизней невинных, гад, загубил, сколько кровушки выпил! Спасибо девицам-красавицам…
– Так красавицы или богатырки? – с трудом сдерживая смех, уточнила я.
– Э-э-э… одна красавица, другая богатырка! – выкрутился скользкий, как угорь – то ли подозреваемый, то ли свидетель, то ли истец.
– Так я что же, выходит, уродина? – обиженно протянула Орлетта и медленно подняла меч.
– Обе! Обе красавицы! – перебегая глазами от одной к другой, просипел подхалим. – Одна умная, другая сильная!
– Так, выходит, я дура?!
– А я – хилая?!
– Уходит!
Мы резко обернулись – но оборотень стоял на прежнем месте. А вот хитрый мужичок попытался скрыться – но где там! Великолепным броском девушка-рыцарь достала негодяя – сбитый с ног прицельно попавшей сосновой шишкой, тот упал на сыру землю и притих.
– Куда ж это мы бежим? – Подойдя поближе, я достала из разжавшихся пальцев нож – обычный, хлебный, с круглой деревянной ручкой, на которой с одной стороны было коряво нацарапано «МАКАР», а с другой – «ВОЛКЪ».
– Что ж ты сразу не сказал, что твои ножи подписаны? – повернулась я.
– А вы разве умеете читать? – в свою очередь изумился оборотень.
– Ведьмы! – простонал пришедший в себя охотник за шкурой неубитого оборотня.
– Поправочка, ведьма – только я. А моя подруга – рыцарь. Так что отдавай второй нож по-хорошему, все равно тебе от нас не уйти!
Сердито зыркая, мужик достал из-за пояса и протянул мне нож – точный близнец первого.
– Что же ты только два взял? Или надеялся, что если понемножку, то никто и не заметит?
– Потом бы остальные забрал. – Неприятный субъект смачно сплюнул на землю. – Давно я уже эту тварь выслеживал, ночи в засаде просиживал… Сухой коркой питался…
«Следопыт» скосил взгляд, но, не заметив на наших лицах сочувствия, продолжал уже другим тоном:
– За шкуру-то волчью в Старгороде завсегда свое получить можно. А он, хоть и не нападает…
– Так до Старгорода уже недалеко? – обрадовалась я.
– Рукой подать! Могу проводить, недорого! – оживился корыстолюбец.
– Но-но! – Орлетта похлопала плашмя мечом по бедру. – Значит, говоришь, не нападает?
– Чисто блаженный, – кивнул мужик, следя за кончиком меча, точно загипнотизированный кролик за змеиным языком. – То девок или баб, в лесу заплутавших, к жилью выведет, то корову, от стада отбившуюся, найдет да домой пригонит. Ну, как собака! А то – с детишками играет… тьфу!
– Это правда? – строго поинтересовалась я у оборотня.
Тот сокрушенно развел руками-лапами:
– Что я, зверь какой?
– Чем он вам помешал-то? – Этот вопрос адресовался снова «добытчику».
– Шкура ведь! – удивился тот моей непонятливости.
– Но если оборотня убить в волчьем обличье, он после смерти все равно оборачивается человеком, какая уж тут шкура!
– Я этого не знал. – Охотник на нечисть сердито нахмурился. То ли обиделся на судьбу-злодейку, то ли небезосновательно подозревал меня в обмане.
– Радоваться надо, что не убил односельчанина зря! – назидательно заметила я. – В смысле, даром.
Он продолжал выжидательно смотреть на нас, будто надеясь на чудо или, в крайнем случае, фокус.
– Свободен, можешь возвращаться обратно в деревню, – для самых понятливых перевела Орлетта.
– А как же оборотень? – не сдавался упрямый мужик.
– С оборотнем я разберусь отдельно.
– Так, может, мне… Того-этого… За поимку живьем… Награду?
– А за попытку убийства – на каторгу! – вставила свое веское слово рыцарша. – Или клади руку на пень за браконьерство. Есть у тебя графское разрешение на добычу волка? Ты, мужик сиволапый, думаешь, что в лесу и закона не существует?!
Повелительные графские нотки в голосе – а пуще того лязг полувытащенного и вновь вложенного в ножны меча, – подействовали на крестьянина в разы сильнее любых разумных аргументов. Втянув голову в плечи и бормоча под нос неразборчивые ругательства, он развернулся и скрылся в лесу.
– Ну, зверь невиданный, чудище лесное, – обратилась я к оборотню. – Помнишь, куда ножи втыкать?
Толстыми, как сосиски, пальцами тот указал на отпечатки в земле, где прежде торчали похищенные клинки.
– Не знаю, подействует ли…
С замиранием сердца я вложила лезвия в «ножны». Зияющие пробелы в ровном ряду подписанных рукояток ассоциаций с выбитыми зубами в здоровой челюсти… не вызывали. У кого вы видели такие редкие, желтые деревянные зубы?
Восстановив нарушенную симметрию, я отошла в сторону. Оборотень разбежался, прыгнул, в полете перекувыркнулся через голову и приземлился уже в человеческом облике Неожиданно узрев прямо перед собой абсолютно голого мужчину, отважный рыцарь вздохнула… и упала в обморок.
Не скажу, что в своем родном мире я видала такое каждый день, но на пляже бывать приходилось. А что там за разница – одной ладошкой прикроешь! Оборотень заслонился сразу двумя и, развернувшись, ногой принялся неловко ворошить соседнюю груду лесного мусора. Вместо того чтобы деликатно отвернуться, пока стеснительный оборотень спокойно отыщет и облачится в предусмотрительно припрятанную одежку, я продолжала пялиться самым бесстыдным образом, с восторгом ученого, обнаружившего, что между молекулами тоже бывает любовь.
Придя в себя, затуманенным взглядом Орлетта узрела тыльную, не более одетую, часть перекинувшегося оборотня и снова попыталась упасть в обморок.
– Что же ты за рыцарь такой, что тебя голой… хм… тылом напугать проще, чем волком! – посетовала я.
– Это просто… От неожиданности. Я еще никогда…
– Надо тренировать нервную систему! Если собираешься совершать подвиги, будь готова к любым неожиданностям.
– Я готова.
– Одежда пропала! – обернувшись, развел руками Макар.
Стук, с которым твердая рыцарская голова ударилась о сыру землю, показала, что готовность – понятие относительное.
– Наверное, тоже этот ваш односельчанин прихватил, – раскинула дедукцией я.
Спохватившись, оборотень быстро прикрылся ладошками и виновато покосился в сторону лежащей Орлетты:
– Сейчас переставлю ножи, перекинусь и сбегаю в деревню, разживусь каким-нибудь половичком, прикрыться…
– Ваши соседи настолько привыкли к визитам волков?
– Может, не заметят? – Наклонившись, он принялся один за другим вытаскивать ножи. Извлеченные столовые приборы он неловко зажимал локтем или под мышкой и неизбежно ронял.
– Зачем их переставлять? – заинтересовалась я.
– Потому что если дважды перекинуться зверем на одном и том же месте – превращение станет необратимым, – терпеливо пояснил Макар.
Неловко дернув рукой, он порезался об острое лезвие и, изогнувшись с несвойственной человеку ловкостью, принялся зализывать длинную, наливающуюся кровью царапину на ребрах.
– Давайте проще: сейчас сходим в лагерь, и вы возьмете наше одеяло. Оно большое, так что спокойно дойдете до дома и переоденетесь. А потом вернете.
– Удобно ли это?
– Все лучше, чем, угрожая зубами, стянуть с кого-нибудь штаны. Или вы со вчерашнего на заборе нарочно запасные развесили? Ну, давайте вброд – забирайте левее, вон, где дымок!

 

Иан уже проснулся и раздувал потухшие угли вчерашнего костра. Казалось, юный эльф нисколько не удивился, что мы с Орлеттой ушли куда-то ни свет, ни заря, а вернулись мокрые до колен в сопровождении пунцового незнакомца, стыдливо прикрывающегося листиком лопуха. Причем леди рыцарь так и шла с крепко зажмуренными глазами, положив руку мне на плечо, чтобы не сбиться с пути. Промолчал он, и когда я протянула неожиданному гостю наше единственное громадное одеяло.
– Я отдам! – торжественно пообещал тот, завернувшись в подобие пестрой лоскутной тоги.
Любой древний грек или римлянин при виде такой скончался бы на месте от зависти…
Назад: Глава 6
Дальше: Глава 8