Глава 7

Мимо меня пробежала компания сорванцов. Я поймала за руку одного из них — вихрастого темноволосого паренька лет десяти.

— Стой! Ты Меру не видел?

— Она дома! — воскликнул мальчишка. — Пусти!

Он попытался вырваться, но я держала крепко.

Мы стояли возле покосившейся изгороди, стыдливо прикрывающей низы полуразрушенного дома в Квартале Нищих. Незаметно вернуться с холма, где я оставила Бэка, не удалось. Со мной здоровались, я приветливо отвечала. Некоторым демонстрировала Знак, получая в ответ одобрительные возгласы. Значит, меня приняли!.. Женщины натягивали вежливые улыбки, пряча под ними жадное любопытство. Мужчины неопределенного возраста провожали заинтересованными взглядами, заставляя поеживаться.

— Покажи, где она живет? — попросила я мальчугана. — Пожалуйста!

— Только быстро, а то мне бежать надо! — Он потащил меня за собой по пыльной улице. Около дома, один в один похожего на жилище Ниссы, мальчик остановился.

— Здесь! Теперь отпусти.

Я разжала руку, и он убежал вслед за ребятней, поджидавшей неподалеку. Входной двери в жилище Фелисы не наблюдалось. И правильно, зачем?

— Эй, есть кто дома? — Я вошла в полутемное жаркое помещение. Дневная температура давно превысила привычную для сибирского лета. А ведь сейчас только начало февраля, что же дальше будет?

Мера сидела за столом и вышивала, тихонечко напевая незатейливую песенку. Массивная железная игла с красной нитью порхала над белой материей. Прямоугольные куски ткани — на льняные полотенца? — лежали наготове рядом.

— Привет! Можно мне посмотреть? Ух, какая красота! — воскликнула я, с восхищением разглядывая узорную кайму по краю материи.

— А мне вчера от мамы попало, — пожаловалась девочка, — ругала, что я ничего не сделала! Конечно, на Имболк все отдыхают, но ей завтра надо отнести работу в город… Я должна ей помогать!

— Прости, что помешала, — покаялась я, — а что ты вышиваешь?

— У меня сегодня три полотенца, а мама вечером юбки начнет… Ей дают работу в мастерской портного, господина Дайриса. Во-он, посмотри сколько! — девочка кивнула на большую корзину, из которой кокетливо выглядывал край белой материи. — Когда мы еще не в городе жили, она была лучшей мастерицей у нас в деревне. Меня она тоже учит. Храм Храмом, говорит, а ремесло всегда пригодится! А ты умеешь вышивать?

Я пожала плечами. В школе на уроках домоводства у меня неплохо получалось. Так что, если думать образно, то умею! Хотя вязать мне больше нравится. Мелькание спиц и переплетение разноцветных нитей хорошо успокаивает нервы.

— А у тебя еще иголка есть?

Через несколько минут, после короткой вводной лекции, я села на лавку рядом с Мерой вышивать крестиком. Мне выдали светлое домотканое полотенце, иголку с красной ниткой и образец для подражания. Выводить сложные узоры Фелиса своей дочери пока не доверяла, так что я решила, что справлюсь. Тихо ругаясь нехорошими словами, тыкая массивной железной иглой с большим ушком в материю, я всеми силами старалась не опозорить Светлану Николаевну, учительницу по домоводству, ну и себя заодно, в глазах чужого мира.

— Как все прошло в Гильдии? — поинтересовалась девочка. — Тебя приняли?

— Лучше не спрашивай, — вздохнула я, — скажи, ты читать умеешь?

— Умею, нас в Храме учат. Я даже маме показала, как свое имя написать.

— Молодец! — похвалила я. — А меня можешь научить?

— Имя написать? Конечно!

— Нет, мне бы читать научиться.

— Ой! — растерялась девочка. — Мы по книгам читаем, но их домой брать нельзя! Может, тебе в Храм сходить?

И попасть в заботливые руки друида с нестандартным подходом к обучению? Заманчиво, но он ведь денег запросит, которых нет.

— Думаю, на первое время и без книг обойдемся, буду, например, читать надписи на дверях и заборах, ты мне, главное, покажи, как буквы пишутся! Вот увидишь, я очень способная.

Кстати, два иностранных языка знаю! Теперь и третий добавился, хоть и не просила.

— Ладно, давай попробуем, — решилась девочка. — А мне с вышивкой поможешь? У тебя хорошо получается!

Через час монотонной работы я встала, чтобы размять затекшие ноги. В глазах прыгали красные крестики и, сколько бы я ни трясла головой, никак не менялись на нолики… Да, сложная жизнь у средневековой вышивальщицы! Мера болтала без умолку, угощая меня жареными каштанами в меду. Вкусно!

— Мы же почти закончили? — с надеждой спросила я.

— Ага! — обрадовала Мера. — Давай ты до конца вышьешь вот этот узор, — она сунула мне в руки свое полотенце. — А я пока на речку сбегаю искупаться, хорошо?

— Хорошо! — вздохнула я. Чего не сделаешь из любви к знаниям!

Покончив с вышиванием, мы отправились к Ниссе. Я развела огонь, заварила под руководством девочки засушенные листья мяты и чабреца. Потом мы пили ароматный травяной чай с хлебом и сыром, а Мера, за неимением бумаги и чернил, рисовала палочкой на полу буквы. Я как могла старательно их повторяла. Девочка смеялась над моими каракулями, затаптывала особо неудавшиеся экземпляры, дурачилась, но дело продвигалось. Местный алфавит состоял из двадцати букв, некоторые из которых, к моему удивлению, походили на латинские. К приходу Ниссы я уже могла написать, не путаясь, около десяти.

Разогревая суп, я слушала пожилую женщину. День у нее прошел удачно, чего нельзя сказать обо мне. Подумав, я решила промолчать о случившемся на холме. В общем, просто решила ничего не говорить ей. Нисса спасла мне жизнь, Бэк ее друг, так зачем портить людям настроение?

После еды помогла ей раздеться и лечь. Женщина, уставшая за день, быстро заснула. Я вымыла посуду, еще немного почертила руны на земляном полу, а потом тщательно затерла следы моей учебы. Не спеша разделась, задула свечу и легла спать.

Проснулась от того, что не могла больше дышать. Чья-то грубая вонючая рука зажимала мне рот и нос. Человек навалился сверху, прижав к полу. Под его весом я даже не могла пошевелиться. От мужчины исходил одуряющий запах перегара. Я отчаянно замотала головой, пыталась стряхнуть его ладонь, но он только крепче прижал меня к полу. Вторая рука лезла вверх по бедру, задирая сорочку. Боже, меня что, собираются изнасиловать? Опять?..

Извернувшись, изо всех сил впилась зубами в его ладонь, почувствовав во рту вкус чужой крови. Мужская рука перестала шарить по бедрам и с силой впечаталась мне в лицо.

— Не дергайся и останешься жива! — прохрипели в ухо. Рука опять нырнула под сорочку. Послышался треск разрываемой ткани. Мои единственные трусики! Ненавижу!..

Злость разогнала остатки паники, сердце застучало ровнее. Мысли уже не разбегались в стороны, словно вспугнутые дикие скакуны. Резко высвободив руку, уперлась ладонью в мужской подбородок, отталкивая его голову. Локтем другой заехала в висок Нехороший удар, за такой можно вылететь с соревнований! Но сейчас бой шел без правил.

Мужик замер на секунду, которой мне хватило, чтобы ужом выскользнуть из-под обмякшего тела. Я выхватила из одеяла нож и запрыгнула ему на спину. А в следующее мгновение вцепилась в волосы.

— Дернешься — скальп сниму! — прошипела в ухо, приставив лезвие к горлу. — А сейчас — на выход!

Он что-то прохрипел в ответ, но острое железо на шее было более чем убедительно. Я схватила его за шевелюру, рывком подняла на ноги… Слава Богам и Богиням этого мира, пьяный насильник мне незнаком! В первые секунды я подумала… Ох, прости меня, Бэк!..

— Кто там? — раздался сонный голос Ниссы. — Деточка, что случилось?

— Все в порядке! — пробормотала я, сильнее прижимая лезвие к горлу мужчины. — Номером ошиблись…

На улице я его отпустила. Мужчина, вместо того чтобы убежать, замешкался, развернулся, словно решив продолжить разговор. За что получил коленом в ответственное за безобразие место. В пах, если точно, и застонав, упал на землю около входа. «Определенно, нам нужна дверь!» — подумала я, нагибаясь к лежащему телу и выдергивая из его руки остатки итальянских кружев. Как все печально получилось! Завтра надо будет у Меры выпросить иголку с ниткой.

Мама Нисса уже зажгла свечи.

— Кто это был?

— Не знаю! Но, надеюсь, этой ночью больше не придет! Спать хочу до жути!

Всю ночь я дремала с ножом в руке. Мне снились двери — прочные, дубовые, усиленные стальными штырями и противовзломными системами, с тремя замками, глазком и цепочкой.

Следующим утром я сидела на лавке, прижимая к лицу тряпицу, смоченную в настойке ромашки, так как скула распухла из-за внушительной ссадины. Мама Нисса хлопотала рядом. Вздохнув, я взглянула на Знак Гильдии. Сегодня его присутствие уже не так сильно отравляло существование… Оскаленный волк косил единственным красным глазом. Да, мы с тобой одной крови, сородич!

Зашел Бэк. Я мысленно застонала — только его не хватало для полного моего счастья!

— Ну, и что у вас случилось? — Он сел рядом и, не обращая внимания на мой кислый взгляд, потянулся к пострадавшему лицу.

— Руки!.. — рассердилась я. — Мы же договорились!

— Насколько я помню, речь шла о груди, — возразил он. — Про лицо договора не было!

— Сейчас новый составим и у нотариуса заверим, — вздохнула я. Поймала его недоуменный взгляд. Ну да, вряд ли у них так носятся с договорами.

— Кто это был? — спросил Бэк, но руку убрал.

— Не знаю.

— Он выжил?

Я опять вздохнула. Мои трусики!.. Найду и убью!

— Да. Но это поправимо…

— Бэк, — расстроенно произнесла Нисса, — что нам теперь делать?

Он пожал плечами и полез в стоящую рядом корзину с яблоками. Я фыркнула. Ну сколько можно есть?!

— Эиринн нужен мужчина, который о ней позаботится! Если нет — вполне вероятно, что придут вновь!

— Дверь входная нужна, а не мужчина, — возразила я.

— Но это очень дорого, — робко произнесла Нисса. — И ни у кого из соседей дверей нет! Что о нас люди скажут?

Да… Серьезный аргумент, тут не поспоришь!

— Никакого мужчины мне не надо! Вернее, нужен один, но он за пределами досягаемости, — тихо добавила я, заставляя себя не думать о Мареке. Мужа я вспоминала редко, намного чаще в мысли лез высокомерный черноволосый красавчик из гарнизона. Что за ерунда! На душе стало тускло и мрачно, словно на чердаке дома с привидениями, но я знала проверенное временем лекарство.

Бэк тем временем подошел к очагу и наливал в тарелку суп. Наглость — второе счастье!

— Послушай, — обратилась я к нему. — Мне штаны нужны… Где бы их достать?

— Мои сгодятся? — ухмыльнулся он. — Только тебе придется самой их снять, дорогая.

Я кинула в него яблоком, но он увернулся. На редкость неудачное утро!

— А зачем тебе штаны? — спросил он, присаживаясь со своей тарелкой за стол, подальше от меня. Боится, и это правильно!

— Бегать буду.

— И куда опять собралась? — удивился он.

— Не куда, а где!.. Вообще, мне все равно. Например, вокруг этого квартала.

— Зачем? — не унимался Бэк.

Я пожала плечами. После смерти бабушки я постоянно бегала, словно жила под девизом «Меньше думаешь — выше скорость!» Настолько привыкла к нагрузкам, что без них чувствовала тупую, ноющую боль в мышцах.

— Я не могу по-другому, — не рассказывать же ему о ежедневных подвигах в тренажерном зале. — На родине я бегала каждый день.

— Значит, это гейс у тебя такой, — согласился Бэк заметил мой недоуменный взгляд и пояснил со вздохом: — Запрет или обязательство, что берет на себя человек. Его нельзя нарушить, а то умрешь на Самхайн! У меня нет гейсов, но вот мой средний брат… Он служит в гарнизоне, — пояснил Бэк, — так у него есть, даже несколько. Например, не давать женщине дотрагиваться до своего оружия…

Я вздохнула. Ну что за мир такой!

— Не пускать в свое жилище одиноких путников после захода солнца, — продолжал Бэк. — Ну и еще кое-какие, но, думаю, ты в меня еще чем-нибудь кинешь, если расскажу! — усмехнулся он.

— Тогда не рассказывай, — разрешила я. — Главное, штаны достань. Я потом тебе деньги отдам.

Угу, когда придумаю, как их заработать.

На следующий день Бэк притащил откуда-то жутко грязные штаны и рубаху. Стараясь не думать об их происхождении, я выстирала штаны в корыте, затем, надев еще влажные, подпоясалась веревкой. У меня не было заколок, бегать с косами я не привыкла, поэтому, завязав волосы, подняла их наверх и заколола двумя деревянными палочками на манер японской гейши. И отправилась бегать.

Следующие дни я начинала с кросса ранним утром и заканчивала им же поздним вечером. Бегала недалеко от холма, где мы так неудачно поговорили с Бэком. Два-три раза огибала Квартал Нищих, на том же холме отрабатывала удары, затем, скинув одежду, в одной сорочке шумно бросалась в реку. Дни я проводила с Мерой, выучила все буквы и довольно скоро стала складывать их в слова. А еще мы вышивали. И опять вышивали… И снова вышивали…

Наверное, у меня сносно получалось, потому что однажды вечером к нам зашла Фелиса и принесла корзину с материей и образцами. Красную ткань следовало расшить по краю золотыми нитями. А еще женщина высыпала на стол несколько фартингов и халфингов. Мои первые заработанные деньги! Я была готова прыгать от радости, но Нисса сказала, что этого мало. Они немного поторговались, и мать Меры добавила еще несколько монет. Оказалось, женщина, рассчитывая на мою помощь, взяла довольно крупный заказ, так что на ближайшие две-три недели я была полностью ангажирована. Ура! Угроза занять место на ступенях Храма рядом с Ниссой отодвигалась на неопределенное время! К тому же Бэк время от времени ставил нас в известность, что меня все еще ищут, правда, не так рьяно, как прежде. Новости он узнавал от своего брата, который служил в гарнизоне, с которым, похоже, изредка встречался в таверне, потому что в такие дни от него несло алкоголем, а шутки становились совершенно невыносимыми!

Часть из первых заработанных денег ушло на косметику. Я долго объясняла Ниссе, почему плохо себя чувствую без крема для лица. Тогда она принесла с рынка ароматическое масло, пахнущее розами, по качеству ничем не уступающее продукции моей любимой фирмы. Остальные же монеты я отдала ей на питание, понимая, что, вышивая, я вряд ли заработаю столько, чтобы отдать долг Ниссе и Бэку. А ведь еще надо заплатить Гильдии и, наконец, выбраться из этого Квартала! Требовалось срочно что-то придумать! И я придумала.

На заработанные деньги упросила Ниссу купить отрез серой ткани, похожей на лен. Я разложила ее на обеденном столе, затем достала заботливо выстиранное платье, в котором отправилась в морозный январский день за молоком. В чужом мире я его ни разу не надевала — короткое, да и грудь слишком обтягивает. И так уже из желающих ее пощупать очередь собралась! Так что безжалостно распорола по швам последнее напоминание о доме. Разложила на столе куски материи. Если мыслить творчески, тут — расширить, там — длины добавить, глядишь, и выйдет что-то интересненькое. Конечно, лучше подстраиваться под местную моду, но привнеся в нее что-то свое.

Свое привнести удалось только после нескольких часов мучений, исколотых пальцев и замученного куска ткани. У меня вышло первое в жизни платье! Правда, подол кривоват, в груди тесновато, зато… Зато я сшила его сама и тут же отправилась демонстрировать Фелисе, на что та долго качала головой, но все же решилась показать его господину Дайрису.

Два дня я ждала ответ с замиранием сердца, но без дела не сидела — я либо вышивала, либо улучшала выкройку, сделав еще пару платьев по образцу первого. Наконец, довольная Фелиса высыпала на стол горстку монет. Ой, здесь значительно больше того, на что я рассчитывала!

— Дайрису понравилось. Конечно, жук он прижимистый, мог и больше заплатить. Я давно собираюсь к Гвендолин Роек уйти, но пока… и так хорошо!

— Конечно, хорошо, — согласилась я. Собрала монеты, отсчитав ей пятнадцать процентов комиссионных. Кажется, честно! Да и женщина была более чем довольна. — А если я еще сделаю несколько?

— Он возьмет, — кивнула Фелиса. — Только просил поаккуратнее, а то швы у тебя больно кривые.

— Ну и что, когда начнем? — тут же деловито спросила она.

— Завтра с самого утра, — счастливо выдохнула я. Кажется, жизнь улыбнулась мне во все тридцать два зуба, щурясь на весеннее солнце Туиренна.

И мы шили, шили и снова шили. Фелиса бегала на рынок за тканью, так как из Квартала выходить я все еще не рисковала. Мы закупили ткани нескольких ходовых цветов, я кроила, на ходу придумывая изменения в выкройках. Вот здесь вырез чуть поглубже, здесь — волан или даже два, здесь — вставка другого цвета. Они ведь хорошо сочетаются! Ничего вызывающего, в меру откровенно, но в каждое из платьев я добавляла что-то из разгулявшегося воображения. Фелиса же, фыркая и вредничая, помогала воплотить задуманное в жизнь. И у нас получалось! Дайрис забирал все, что выходило из-под ножниц, затем сшивалось в Квартале Нищих. Он удвоил сумму за каждое платье и даже просил повторить особо понравившиеся модели. Я обзавелась свитком, в который записывала наши заказы и доходы с расходами. Сначала мучилась, используя местный алфавит, затем приспособила под свои нужды кириллицу. Ну и пусть, у нас в Улайде все так пишут!

Жизнь потекла спокойно и размеренно. Весь день я была занята с Фелисой, которую считала своей напарницей и заработанное делила с ней поровну. Вскоре мы взяли еще трех швей из Квартала, так как вдвоем уже не справлялись. Часть из заработанных денег я отдавала Ниссе, остальное же копила, чтобы отдать долги и откупиться от Гильдии Нищих, которую собиралась променять на Гильдию Портных. Мечтала и Ниссу забрать, да и Фелисе с Мерой здесь делать нечего, но до этого еще работать и работать! А Бэк… Пусть сам со своей жизнью разбирается!

С Бэком вышла отдельная история. Насильники на огонек не заглядывали, наверное, потому, что теперь он жил с нами. Они с Ниссой уверили меня, что это лучший выход в сложившейся ситуации. Мне было жутко неудобно первое время, но затем я смирилась. Правда, спала с ножом в обнимку, предупредив мужчину, что если полезет, то зарежу. Даже разбираться не буду, по какой причине он рядом оказался — воды принести или мою грудь поискать. Но он вел себя прилично, даже помогал — терпеливо таскал ткани с рынка, складывал готовую продукцию, сопровождал Фелису до Квартала Портных и обратно. К тому же пялился на меня только украдкой и рук не распускал. А еще подарил мне красивую заколку — из переплетенной бронзовой проволоки, с двумя острыми концами, на манер наших шпилек. Я попыталась отказаться, но он уговорил, объяснив, что устал слушать, как я ругаюсь, закалывая волосы деревянными палочками.

Заколка мне нравилась — волосы хорошо держала. Я долго ее точила о камень возле реки. И теперь носила на голове своеобразное оружие немассового поражения. Я так и бегала каждый день, обдумывая бизнес-планы и новые модели. Вскоре осмелела настолько, что выходила вечерами встречать Ниссу, Бэка или Фелису, когда они возвращались из города. С каждым днем заходила все дальше в ремесленные кварталы по дороге к центру, забредала и в Квартал Портных, разглядывала здания мастерских и мечтала… Может, когда-нибудь на одном из домов появится наша с Фелисой вывеска! Но пока что до этого ой как далеко — нам бы сначала из Гильдии Нищих вырваться, а потом уже в Гильдию Портных вступать!

Бэк разузнал для меня, сколько стоит снять знак волка с моей руки. Целых тридцать серебряных монет! А если нас двое с Фелисой — значит, шестьдесят. А если еще и Нисса… Тут работать и работать! Хотя, двенадцать серебряных я уже собрала, глядишь, через несколько месяцев смогу откупиться, а потом вступить в Гильдию Портных. Без их разрешения открывать собственную мастерскую мы не имели права, так и работали с Фелисой нелегально, пользуясь милостью господина Дайриса.

Правда, часть заработанного я потратила на себя — обувь московская приказала долго жить, так что пришлось обзавестись парой сандалий и симпатичными сапожками. Да, я теперь красовалась в платье собственного производства — неприлично будущей хозяйке модного дома Туиренна в обносках ходить!

Однажды попалась на глаза общительному парню из гончарной мастерской, который частенько увязывался вслед за мной, веселя рассказами из местной жизни и щедро одаривая комплиментами. Симпатичный и славный молодой человек, жаль только — страдал глухотой. Отказывался услышать, что я замужем и гулять с ним вечером не пойду. Он даже выследил, где я живу, и в одно воскресное утро пришел к дому Ниссы. Я как раз вернулась с утренней пробежки и меняла мокрую сорочку на запасную, когда раздался зычный мужской голос:

— Эиринн, выходи!

— Ну, и кто там? — недовольно пробормотал Бэк. — Спать не дают!

— Сейчас разберусь, — пообещала я, — это Арго, горшечник… Надоел уже, сил нет!

Быстро натянула поверх сорочки платье и решительно вышла из дома. Высокий темноволосый молодой человек с задорной улыбкой протягивал большое, покрытое эмалью блюдо с синей узорной каймой.

— Это тебе! Сам сделал…

Я растерялась. Как-то опять все неправильно получается!

— О, дорогая! — Из дома вышел Бэк, почесывая живот. Подошел ко мне, обнял за бедра и поцеловал в то место, где еще месяц назад красовалась затейливая интимная стрижка, а теперь лишь безобразие из отросших волос. Я, ласково улыбаясь, впилась ногтями в его руку.

— Красивое блюдо, — продолжил Бэк, но руку с моей попы убрал. — Давай возьмем? Славный подарок на нашу свадьбу!

Мне стало стыдно. Избегая смотреть в глаза Арго, пробормотала:

— Вы, мальчики, тут сами разбирайтесь! — и убежала в дом.

Бэк вернулся через несколько минут. С блюдом.

— Горшечник нас поздравил, — весело сказал он. — Пожелал долгих лет жизни и много ребятишек. Может, займемся уже делом?

Я ничего не ответила, переоделась и ушла к Фелисе. Шитье так хорошо успокаивает нервы! И, вообще, надо дверь поставить и отселить его, в конце концов, а то, надо же, прижился!

Огонь рычал, слово большой довольный кот, пожирая свитки. Райвен смял и бросил в камин последний. Безучастно смотрел, как бумага превращается в пепел. На мгновение рисунки развернулись в попытке избежать своей участи. На него с укором глянуло женское лицо. Райвен дернулся, собираясь спасти ее от пламени… Нет, так не пойдет! Да он окончательно спятил!

Ну а как по-другому назвать то, что он постоянно рисует одну и ту же девушку? На всех рисунках она сидит на каменном ложе, поджав ноги, обхватив колени руками. Склонила голову, длинные волосы спадают до ступней, короткое платье не скрывает тонкой талии и высокой груди.

Райвен старательно прорисовывал каждую черточку ее лица. Уголь в руке, угодливо подчиняясь памяти, выводил правильный овал лица, небольшой нос, полные красивые губы. Темные глаза, тень от длинных ресниц на щеках. Напряженный и решительный взгляд. Такой она предстала ему в цитадели. Райвен стремился к достоверности, ведь здесь, на бумаге, девушка принадлежала только ему.

Нет, он определенно помешался! Во всем виноват этот шумный грязный город, что сводит с ума. Хорошо еще, через пару недель он уедет. После праздника Бэлтайн в Туиренн прибудет другой Первородный, а может, даже двое. Райвен слал рапорты в Нуадреанн, описывая ситуацию на границе Мунстера, что ухудшалась с каждым месяцем. Несмотря на то что вместе с разведывательными отрядами Туиренна он постоянно патрулировал Великую Пустыню, где проходила Грань, за последние полгода случилось несколько серьезных прорывов. Да, они регулярно находили и уничтожали отряды фоморов, но некоторые все же успевали проникнуть в глубь страны. И, к великому сожалению, вырезать несколько местных деревушек и разграбить караваны.

На севере Мунстера тоже образовался Разлом, через который лезла в Эирианн вся эта нечисть. Между густонаселенными территориями страны и опустевшими из-за постоянных нападений фоморов Ничейными Землями лежали земли лорда МакРивела, который с небольшой армией сдерживал удары из-за Грани. Хорошо бы усилить его воинов еще хотя б одним крылатым из Племени Богини. Но Нуадреанн скупился на своих сыновей, несмотря на то что когда-то Владыка тоже подписал Договор Согласия с пятью правителями Эирианна — королями Коннахта, Улайда, Мунстера, Лагина и Мидэ. По его условиям Первородные и люди вместе выступали против фоморов, духов Хаоса. Ведь если те захватят Эирианн, то подчистую опустошат и плодородные земли Запада, и зеленые холмы Тары, орошаемые пятью великими реками равнины Коннахта, и даже горные склоны северного Улайда, покрытые вечными ледниками. Мир превратится в пустыню, высушенную ненавистью ко всему живому! А потом через Разломы в Гранях фоморы хлынут в мир Первородных… Как долго продержатся Сыновья Богини Дану?..

Владыка Нуадреанна не собирался это выяснять, и Первородные исправно платили по Договору кровью своих детей. Сколько друзей, с которыми Райвен играл на мраморных ступенях величественного Храма Лугха у подножия семи холмов Эйдоса, столицы Нуадреанна, погибли под ударами мечей и магии фоморов? Несправедливо! По праву рождения Детям Богини дарована Вечность, а они уходят в Сид из-за какой-то мрази, возжелавшей господства над мирами!

Райвен пять лет провел на службе Эирианну. Охранял границы Коннахта, служил в королевской охране в Лагине, теперь вот патрулирует Великую Пустыню возле Туиренна. Последнее назначение почему-то тянется дольше остальных. Может, слишком устал он от людей? А может, они просто-напросто свели его с ума? Как по-другому объяснить то, что он постоянно думает о девушке, в которой нет ни капли крови Богини?

В тот раз, облетая окрестности, он забрался в пустыню дальше, чем обычно. Так хотелось, чтобы вольный ветер, под ударами которого трепетали огромные сильные крылья, продул его насквозь, унес затхлые запахи людского города, чтобы горячее дыхание пустыни выжгло тоску из груди… Он мечтал вернуться в Эйдос. Дети богини Дану свободны по праву рождения, а он заперт в этой ужасной дыре! Вдруг его взгляд наткнулся на худенькую фигурку, лежащую на вершине бархана. Спасенная вовсе не походила на дев Нуадреанна, чья красота подобна чистейшему источнику, так что даже величайшие из бардов не могут подобрать верных слов, чтобы описать ее… И все же девушка из разграбленного каравана, что заблудилась в пустыне, запала в душу, да и тело, пожалуй, отреагировало на нее слишком бурно. Что за дурацкое наваждение?

Может, это все потому, что она не походила на женщин Туиренна, чье слепое обожание и желание угодить выводили из себя? Странное дело! Сколько раз Райвен жалел, что отпустил ее. Одно его слово тогда, в цитадели, и сейчас она была бы рядом. Почему он не догадался поставить метку? С помощью магии Племени он бы нашел ее моментально, и не пришлось бы теперь гонять по всему Туиренну городскую стражу.

— Как нигде нет?! Караванщиков опросили? Не появлялась? Куда она делась, я вас спрашиваю? А что говорят у городских ворот? Тоже не видели? Не могла же она испариться! Освежите им память. Да чем угодно! Я должен точно знать, покидала ли она город…

Городская стража не один раз прочесала город. Ее не нашли ни в одной из гостиниц Туиренна — от самых дрянных до кичащихся показной роскошью. Райвен, кривясь от отвращения и замирая от дурных предчувствий, самолично обошел городские бордели. Хозяева старались угодить высокородному гостю, и выбор светловолосых девиц впечатлял. Слава Богам, ее среди них не оказалось! Но что за ужасное место этот Туиренн, фоморы его побери!

Иногда он спрашивал себя, что будет, когда он ее найдет. Что, если кто-то уже дал ей защиту и кров? Сможет ли он сдержаться и не лишить этого человека жизни? Особенно если его девушка смотрит влюбленным взглядом на другого? О, Лугх, что за хаос в его голове?

Он мрачнел, изводил придирками слуг, тренировался до полной потери сил, затем, после рейдов в пустыню, часами летал вокруг Туиренна. Возвращался и бродил по улицам, затем рисовал ее… И так изо дня в день, ненавидя себя за слабость. Наконец, сжег все свитки — свидетелей помрачения ума. Вышел из комнаты на верхнем этаже центральной башни, спустился по винтовой лестнице в оружейную, где нашел сотника. Пожилой мужчина, кряжистый, словно столетний дуб у подножия горы Луар, перебирал оружие.

— Заканчиваем с поисками! — приказал он, поймав удивленный взгляд сотника. Райвен даже думать не хотел, что думают о нем воины в цитадели.

— Как скажете, мой лорд, — спокойно отозвался пожилой воин. — Заканчиваем, так заканчиваем! — И вернулся к разбору оружия.

Райвен постоял немного, разглядывая мечи и разнообразные щиты, стоящие вдоль стены, круто развернулся и направился к выходу из цитадели. Его вновь манило небо. На душе было неспокойно, но после полета всегда становилось легче.