Глава 18
Когда мы вышли на улицу, то от недавних туч не осталось и следа, а в небе царила большая светлая луна, заливая все вокруг призрачным серебристым сиянием. Красиво… Очень красиво.
Лель обнял меня за плечи, прижимая к себе, и я не возражала, с улыбкой смотря на шута.
Он протянул руку, коснувшись мокрых-листьев высокого кустарника, растер влагу меж пальцев и задумчиво проговорил:
— Дождь и буря прошли, дали начало новой жизни… и разуму.
Мы пошли по тропинке к задней калитке, и я, мягко высвободившись из-под его руки, спросила:
— Жизнь — оно понятно… вода. А почему ты сказал «разум»?
— Это сложно, — задумался мой полуночный спутник, запрокидывая голову к полной луне и закрывая глаза.
Сейчас его лицо казалось непривычно серьезным и спокойным, кожа алебастровой, а черты очень резкими и… кого-то напоминающими. Светлые волосы, которые ночная странница превратила почти в серебряные, только усиливали чувство дежавю.
Лель снова посмотрел на меня и продолжил:
— Что могу сказать… Самый очевидный и напрашивающийся ответ — прохлада. В жару жители Малахита немного не в себе.
— А ты? — тихо спросила, пристально глядя на него. — Что это для тебя?
— А для меня время после дождя совершенно особенное. — Лельер пожал плечами. — Не знаю, как объяснить. Но только тогда я ощущаю… покой. — Он замолчал, и я опустила взгляд вниз, считая, что это уже все, поэтому почти неслышный шепот заставил вздрогнуть. — В остальное время меня почти раздирает на части.
— Что?
— Все, Юля… — очень грустно улыбнулся шут. — Все.
А дальше был город. Ночной город, с редкими фонарями, но прекрасно освещающей улицы луной. Заливающей светом крыши, которые влажно искрились, а шпили ратуши и соборов казались отлитыми из чистого серебра, даже деревья выглядели драгоценными.
Да… Изумрудный город превратился в Серебряный.
Дальше был воздух и ветер.
Насыщенный озоном, сладкий настолько, что я жадно дышала, но все равно не могла им насытиться. Ветер невесомо ласкал лицо, осторожно касался щек, игриво перебирал выбившийся из-под платка завиток.
Ночь… какое невероятно прекрасное время…
— Забавно, — тихо проговорил Лель, снова рассматривая плывущую в небесах ночную странницу, которая так преобразила столицу. — Несмотря ни на что, я люблю серебряный цвет…
— А есть за что не любить?
— О да… — Какая-то непонятная усмешка исказила губы шута. — Несомненно, есть.
Я решила не расспрашивать, раз воспоминания настолько очевидно неприятные, и сменить тему, но не успела даже задуматься об альтернативе. Мужчина резко остановился, задумчиво посмотрел на меня и неожиданно предложил:
— Пошли просто погуляем?
— А как же твоя авантюра? — улыбнулась в ответ я.
— Настроения нет, — спокойно признался Хинсар. — А если настроения нет… ничего хорошего или хотя бы веселого не получится. Поэтому… давай просто побегаем по крышам для начала?
Я удивленно посмотрела на серьезного шута:
— Лель… А разве так можно? И вообще, громко же, народ перебудим…
— Нельзя, конечно, — согласился Лельер. — Но это не так противозаконно, как ограбление музея… и сейчас мне этого хочется больше. — Он поднял глаза на невероятно большую и красивую луну, а я…
Я представила залитые лунным светом влажные крыши, вид города с высоты… и тоже очень захотела побегать!
— Упаду же, — привела последний аргумент, потому как иных просто не было. — Да и расстояния между домами большие, я не перепрыгну.
— Я знаю место, где тебе будет удобно, — спустя несколько секунд ответил светловолосый шут и подал мне руку. — Пошли, нам до машины добраться надо. Потом быстро устраним поломку и поедем.
— А почему ты шел пешком и не починил машину, если знаешь как? — Я недоуменно хлопнула ресницами.
— Торопился. — На тонких губах фаворита Гудвина мелькнула и пропала какая-то странная усмешка.
И, не дождавшись, когда я вложу пальцы в его ладонь, он подхватил меня под локоть и потянул в противоположную от дома Кика сторону.
Кик… Кик.
Нет, нельзя думать, у меня уже глаза щиплет даже от тени воспоминаний… Надо на что-то отвлечься.
— Лель, а почему так боятся Мастера Хина?
Да, вопрос не особо удачный, наверное, но действительно интересный. И надеюсь, сможет меня хоть немного отвлечь.
— Пытка… — хмыкнул Лельер. — Забавные у тебя вопросы, кудряшка.
— Просто я с ним недавно виделась, — осторожно начала я. — Он, конечно, странный… но неужасный.
Шут так искренне и заливисто расхохотался, что я посмотрела на него с удивлением. Мужчина отсмеялся и начал рассказывать:
— Юля, этот Мастер — палач. Дознаватель. Самый настоящий и действующий, так сказать. И поверь, в пыточной его отнюдь не коробит от отвращения к себе. А боятся его потому, что не так давно была попытка переворота и в допросной побывали практически все придворные. Многие, разумеется, ушли целыми и невредимыми, но… изрядно запуганными. Хин не любит терять время понапрасну, поэтому, как правило, при дознании совмещал допросы разных уровней сложности, так сказать.
— Как это? — совершенно не понимая, что под этим может скрываться, спросила я.
— Ну… — замолк Лель, подбирая слова. — Представь, что есть группа аристократов, которые в последнее время часто между собой общались. Один из них — государственный изменник, в этом нет никаких сомнений. А вот с остальными… Пытать, чтобы получить информацию? А вдруг они невиновны? Поэтому Мастер Хин славится очень оригинальным подходом к ведению групповых допросов. — Лельер с каким-то странным удовольствием прищурил синие глаза и довольно, едва ли не нараспев продолжил: — Аристократов приглашают в определенный кабинет на приватную беседу. Конечно же, угощения, хорошее вино — все как полагается для встречи со знатью такого уровня. — Последовал очень мерзкий смешок, и я вспомнила, у КОГО спрашиваю про Пытку.
Правая рука… соратник и единомышленник. Судя по всему, интересами господина отнюдь не брезгующий…
Лель же продолжил рассказывать:
— Интерьер немного омрачает только прикованный к стене их бывший… друг, скажем так, вина которого уже доказана, но всю инфу из него обычным «штатникам» выжать не удалось. В таких случаях и приглашают Пытку.
— Мамочки, — пролепетала я, в красках представив любезно обрисованную шутом ситуацию. Шутом ли… Он же тоже дознаватель, очевидно любящий свою работу. И что-то мне подсказывает: ненормальный шут тоже… отнюдь не просто беседует в кабинете.
— Ты зря считаешь, что Хин использует исключительно физическое воздействие. — Вопреки обращенной ко мне фразе, Лель не смотрел в мою сторону.
Его хватка на руке оставалась бережной, но… что-то мне подсказывало, я бы не вырвалась, даже если бы захотела.
— Ах да, я в данный момент про групповой допрос, — вспомнил о нашей «подходящей» теме блондин. — Что дальше, я думаю, и сама понимаешь… заходит Мастер с чемоданчиком… А когда выходит, то на руках у писца есть вся нужная и даже немного ненужной информации.
— Жуть, — нервно сглотнула я.
— И это тоже, — спокойно кивнул шут. — А еще он разрабатывает многие новые вещества, которые немало способствуют успеху. Собственно, это основные его занятия. Если нужен, вызывают, а все остальное время его вообще не видно, он сидит в своих подвалах. И его не слышно, что странно, ибо заклинаний звукоизоляции там нет. Только на допросной…
Кожа покрылась мурашками при мысли, зачем в помещении такого значения эта функция, но я решительно встряхнулась.
— О да! Юль, что-то мы с тобой все о мрачном да о мрачном. — Рука шута переползла с локтя на талию, и я закатила глаза, понимая, что адекватный собеседник свалил в никуда, уступив место бабнику.
— Лель. — Я серьезно посмотрела на шута. — Давай не сегодня, а? Не сейчас. Завтра я с удовольствием хотя бы попытаюсь дать тебе по морде за приставания… Но сейчас это все только испортит.
Он несколько секунд смотрел, не убирая ладони, но потом согласно кивнул и снова взял меня под руку.
— Ну что… Вот и пришли.
Мы приблизились к припаркованной на обочине белой машине, которую Лель открыл и предложил в ней посидеть, пока он займется «начинкой», но я только отрицательно покачала головой.
Шут открыл капот, зажмурился и минуты три просто стоял. По его волосам пробегали синие искорки, пряди слегка шевелились, а в полуметре закручивался маленький вихрик. Наконец Лель отмер и начал осторожно опускать этот водоворот воздуха в детали машины.
— Видишь ли, — начал он, — авто нам поставляет Охра, у них дождей вообще почти нет, да и у нас весьма редко бывают. И собственно, именно поэтому тачки настолько чувствительны к влаге. От простых дождиков им ничего не будет, но сегодня полный… хм… — Блондин покосился на меня. — Ливень, в смысле, очень сильный. Как итог — техника стоит.
— Понятно…
— Вот, все готово, — кивнул Хинсар. — Минут через пять можно ехать.
Поехали…
Сначала было маленькое, уютное кафе, спрятанное в одном из переулков Изумрудного. Немногочисленные в этот поздний час посетители коротают вечер за резными деревянными столиками в полумраке зала.
— Прошу. — Лель отодвинул для меня стул. Пока шут ходил к барной стойке за меню, я успела осмотреться и сделать вывод, что мне тут нравится.
Очень уютно и красиво. Светлое дерево столов и другой мебели: шкафчиков, стеллажей с книгами и всякой интересной мелочовкой вдоль стен — навевало некоторую ностальгию. Неподалеку от дома на Земле у нас была тоже очень приятная и чем-то похожая на эту кафешка, куда мы регулярно ходили с мамой.
Вернулся Лельер с двумя большими порциями мороженого и одну из них торжественно поставил передо мной.
— Спасибо, — благодарно улыбнулась севшему напротив шуту, чьи волосы сейчас казались не просто светлыми, как обычно, а с каким-то лавандовым отливом. Наверное, из-за особенностей освещения. Мягкий свет исходил от светящихся друз аметистов вместо плафонов настенных бра. С потолка на стены спускались стилизованные под венчики цветов светильники с выполненными в виде ажурной ковки стеблями и листьями. Зал напоминал беседку, увитую волшебными цветами.
— Не за что, — отмахнулся парень, с блаженной улыбкой взирая на свою порцию, а после съел ее под лозунгом: — И пусть в группе вместо тенора у солиста теперь будет гроулинг!
— Ты, вообще, откуда это знаешь? — поинтересовалась я, без аппетита ковыряя свое пирожное. Лель был гораздо интереснее сладости.
— Настя рассказывала, — охотно поделился источником информации придворный шут.
Кстати, про его основную профессию…
— А тебе нравится этим заниматься?
— Есть слово «надо», — пожал плечами Лельер, глядя куда-то сквозь меня, а потом встряхнулся и шутливо пропел: — «Тяжкое призвание — дурак! Врут, кто говорит, что смех полезен!»
— Я гляжу, в современном российском «фольклоре» ты весьма неплохо разбираешься!
— Нравится, — признался Хинсар. — Кстати, я почти собрал материал для выступления. Так что… даже репетиции уже активно идут.
— Рада за тебя. — Я искренне улыбнулась и отвела взгляд, сфокусировав внимание на маленьких ароматических свечах, стоящих в середине стола. От них исходил приятный, сладковатый, хоть и с легкой горчинкой аромат сирени.
— Знаешь… — Мужчина потер подбородок. — Сегодня впервые поймал себя на мысли, что я ему завидую.
— Давай не будем? — Я слабо улыбнулась, отводя взгляд. — Да и… нечему завидовать, Лель.
— Есть чему, — не согласился он.
— Столько всего предстоит. — Я стянула бандану и запустила руку в туго заплетенные волосы. — Переезд, выяснения по документам и прочее…
— Ты куда собралась? — ошалело поинтересовался Лельер.
— Я не смогу с ним остаться, — грустно призналась и от расстройства даже начала есть сладость, надеясь хоть немного… отвлечься, а то мысли какие-то непонятные появились…
— Мне казалось, что ты его любишь.
— Люблю… — Я медленно кивнула.
— Тогда почему? — вскинул светлую бровь шут. — Любящие прощают, Юль.
— Да, прощают, — горько рассмеялась я. — Даже измену прощают. Но не забывают, Лель. Никогда не забывают. Поэтому… лучше уйти, пока это нас не отравило. Меня… Да и, слава богу, ничего толком и не было. Ну, успела одна глупая переселенка влюбиться по самые ушки… Но с этим живут.
— Так! — поднял руки мужчина. — Я вот сейчас совсем ничего не понял!
— Ну как это?! Феликс мне изменил вообще-то!
— Ты с чего это взяла, бестолочь? — оторопело поинтересовался Лель.
— Ну как… — Я путано объяснила свои эмоции, ощущения, что почувствовала его удовольствие и прочее.
— Юлька! — расхохотался блондин. — Ты, конечно, извини за откровенность, но при сексе удовольствие мужчины отнюдь не три секунды длится! Оно вообще как бы по нарастающей… А то, что ты почувствовала… Скорее всего, Кик снял кольцо.
— А вот теперь я тебя не поняла, — призналась в ответ.
— Сами разбирайтесь, — махнул рукой шут. — Вернемся к твоему предполагаемому уходу. Куда, как, зачем и с чего ты вообще взяла, что тебя отпустят?
— А не отпустят?
— А он дурак? — задали мне встречный вопрос. — И, Юля, позволь, немного расскажу о той пакости, что на нем висит.
— Я знаю, Кик говорил. — Я устало потерла висок. — Психологическая зависимость от создательницы.
— Если бы только это… Она наложила печать, когда он еще не отгорел гневом, желанием, нежностью — всеми чувствами, что его к ней привязывали.
— Вот спасибо, ты меня сейчас очень утешил, — иронично склонила голову я. — Благодаря этой штуке он ее все еще любит, да.
— Юлька… — Шут прерывисто выдохнул и махнул рукой. — Ладно, пусть сам излагает, я неприлично добрый сегодня.
— Да. — Я невольно улыбнулась в ответ. — И неприличный, и добрый.
— Так… — всерьез задумался Лельер. — Не так давно я был добрым, а, стало быть, теперь очередь быть неприличным! — наткнулся на мой осуждающий взгляд и прижал руку к груди. — Я в рамках!
— Хорошо! — Я расхохоталась, ощущая, как настроение повышается в геометрической прогрессии.
И я даже знаю, кто в этом «виноват»!
— Лель, я тебя обожаю! — откровенно призналась, с нежностью глядя на мужчину.
— Какие неожиданности меня сегодня подстерегают! — улыбнулся шут, подавая мне руку, чтобы помочь выйти из-за стола. — А чем еще порадуешь?
Наглая лапа с намеком обняла за плечи, а потом ласкающим жестом спустилась как раз до той грани, где заканчивается поясница и начинается попа.
— Обломись, — с удовольствием поведала нахальному блондину. — Я просто подумала… долго так думала.
— Кажется, это опасно! — страшным шепотом сказал мне на ухо неисправимый паяц.
— Очень, — серьезно призналась я. — Так вот… я тобой восхищаюсь, боюсь временами, хочу видеть рядом… — поразмыслила и внесла коррективы в последнюю фразу. — В смысле часто видеть рядом. Также временами хочется придушить.
— Все признаки любви — налицо! — «по секрету» сообщил Лель.
— Не-а. — Я покачала головой и начала распутывать узел на платке, чтобы снова завязать его банданой. — Я тебя не хочу.
— Так ты даже не пробовала! — искренне возмутился главный бабник двора.
На языке вертелось нечто острое и неприличное, но я посчитала фразу про «секонд-хенд» обидной, а потому выбрала нейтральное:
— Лель, ты не в моем вкусе. И вообще, у меня есть Кик, который, как ты сказал, возможно, и не изменял. Значит, у нас все равно будет разбор полетов.
— Пошли на крышу, чудо кудрявое со странными взглядами на жизнь. — Он обнял меня за плечи, разворачивая в сторону темной подворотни. — Вернее, «полетели».
— Это в смысле? — Я заинтересовалась, послушно топая в темноту за блондином.
— Сейчас увидишь, — хмыкнул Хинсар и, дернув меня за руку, привлекая близко-близко, крепко обхватил за талию. — Не визжи, главное.
Потом мы окутались странным белым сиянием и стремительно взмыли вверх. Мой вопль поймал и унес куда-то вдаль ветер. Когда приземлились на крышу, то Хинсар проворчал:
— Я же просил!
— Так предупреждать надо! — возмущенно отозвалась я, но тут же забыла про недовольство, потому что… увидела город. Город в лучах полной луны и дома, будто бы парящие над серебристыми змейками дорог, темную реку, через которую пролегала лунная дорожка. Шпили, дворец Гудвина на холме…
— Лель!!!
— Да, ты меня обожаешь, — самодовольно вспомнил шут.
— Не то слово! — встала на цыпочки, чмокнула его в щеку и быстро подбежала к краю крыши, чтобы взглянуть в узкий провал переулка и тут же отшатнуться.
— Метра полтора. — Я прикинула расстояние до следующей крыши. — Но, Лель, они же мокрые!
— Маг я или не маг? — гордо спросил мой спутник. — Все у нас сегодня будет! Даже крылья. Хочешь крылья?
— Это как? — Я восторженно раскинула руки и покрутилась, купаясь в падающем с неба свете.
— Это не по-настоящему, — покачал головой он, с улыбкой глядя на мои чудачества. — Но тебе понравится.
— Хочу! — восторженно выдохнула и вскинула руки, словно стремилась достать до ярких звездочек. Казалось, подпрыгни — и схватишь одну! Такую маленькую — если смотреть с земли, но горячую — ту, которая исполняет все-все желания!
А я хочу немного. Всего лишь, чтобы все было хорошо.
Господи, я сейчас немного ближе к тебе, да, всего на высоту дома, но ближе, чем прежде! Так услышь меня, пожалуйста! Пусть все будет хорошо! Так, как ты видишь, но… Может, и мои желания учтешь? Я хочу, чтобы у МЕНЯ все было хорошо с НИМ. С моим невыносимым зеленым болотником, который может быть очень нежным, ласковым и чутким. Пусть… не случится непоправимого. Очень прошу. Очень-очень!
И пусть это по-детски, зато очень искренне.
— Мечтательница, — ворвался в мысли голос Леля. — Смотрю и любуюсь.
— Ты тоже замечательный. — Я с хитринкой взглянула на музыканта. — Ну что, где мои крылышки, волшебник?
— А что мне за них будет? — коварно осведомился Лельер.
— Тебе сейчас будет со мной весело!
— Аргумент! — со смехом сказал блондин и резко развел ладони, а между ними возник шарик света, который стал расти, становясь менее плотным, пока наконец не превратился в туманную дымку… с какой-то петелькой наверху.
— Так, это средство, чтобы ты не упала, — деловито проговорил наш маг-изобретатель, и дымка окутала меня с ног до головы, а потом… подбросила немного вверх. Всего на пару сантиметров, но это было ощутимо! — Я подвесил кокон на силовой канат, который натянул еще пару лет назад. Это мое любимое место и используется не в первый раз.
— Су-у-упер! — восторженно выдохнула я и подпрыгнула… тут же оторвавшись на метр от крыши! Как на батуте! — А где мои крылышки?!
— Вот такую уже я тебя обожаю! — И в мою сторону полетела лиловая дымка, которая преобразилась в большие полупрозрачные черные крылья.
И тут мне в голову что-то ударило.
— Хочу беленькие!
— Юль, ты… ты!.. — влюбленно уставился на меня шут. — Я хочу тебя предупредить!
— О чем? — подпрыгнула еще раз, но сильнее и с радостным визгом подлетела уже гораздо выше.
— Если ты не выйдешь замуж за Кика, то я сам на тебе женюсь! — торжественно пообещал этот ненормальный.
— Мы с тобой будем жить счастливо, но недолго, убившись в какой-нибудь авантюре в один день! — Я уже утирала слезки смеха.
Обернулась, довольно оглядывая посветлевшие крылья, и нахмурилась:
— А почему кожистые?! Я хочу с перышками!
— Зачем? — неподдельно изумился мужчина и выразительно ткнул пальцем в небо. — ТУДА тебя даже по блату не возьмут!
— Тоже Настя?
— Ага.
— Так. — Я с предвкушением оглядела соседнюю крышу. — Ну, полетели!
— На счет «три»! — согласно кивнул шут. — Раз, — начал, очаровывая меня искренней, светлой и радостной улыбкой.
— Два! — ответила ему такой же я.
— Три! — дружно выкрикнули мы и бросились к краю.
А дальше было круто! Нет, это не то слово!
Дальше было восхитительно, волшебно и невероятно! Прыгать так высоко, что, казалось, пальцы сейчас дотронутся до края луны, ощущать секунды полета, слышать полубезумный радостный смех и с удивлением понимать, что это мой, и бежать, бежать, бежать! Вперед, с крыши на крышу, навстречу ветру, который удивленно целовал щеки жгучими прикосновениями, и кричать, уже даже не вспоминая, что на улице ночь.
Вперед, выдувая из головы все мысли! Не только плохие, а вообще все! Я — это Я! Просто я! Без обязательств, без проблем, они все остались там, внизу, и в эти короткие моменты полета я была свободна! От любых чувств, кроме восторга, от любой боли, кроме той, которая сжимала сердце, когда подошвы не чувствовали твердь под ногами, от любых иллюзий, кроме крыльев за спиной!
Важны только ночь, только я, только небо, только луна и только та опора, которая нужна, чтобы снова воспарить над миром!
Сумасшедший бег закончился до обидного быстро, просто в очередном прыжке меня перехватили чьи-то руки, и я подняла глаза на обнимавшего меня Лельера, зависшего между небом и землей.
— Хватит на сегодня, — покачал светловолосой головой мужчина. — Кокон тянет силы. Я, конечно, добавляю, но ты сегодня и так моей «кровью» напитана.
— «Кровь»? — Я непонимающе вскинула бровь.
— Магическая сила… кровь, — пожал плечами Хинсар. — У моей расы это почти синонимы, вот иногда и сбиваюсь.
Мы медленно поднимались все выше, и теперь я видела даже леса и горы на горизонте. Луна и звезды были так близко, что у меня дыхание перехватывало.
— Спасибо, — шепнула одними губами, запрокидывая голову и счастливо улыбаясь небесам.
Он погладил меня по щеке и очень серьезно сказал:
— Знаешь, я ведь не шутил.
— Когда? — почти неслышно выдохнула в ответ, закрывая глаза, наслаждаясь запахом влажного ветра и ночи, ощущением невесомости… и хваткой крепких рук на талии.
— А всегда, наверное, — через миг ответил шут. — И когда говорил о том, что женюсь. И знаешь, я бы даже шанса не стал давать Феликсу и уж тем более моделировать ситуации, но… Но я не уверен, что ты не потеряешь себя рядом со мной. — Его губы скривила горькая усмешка, и он почти неслышно закончил: — Я… я сам себя найти не могу, а значит, что я смогу дать женщине? — Он окинул меня внимательным взглядом и хмыкнул: — Что-то я разболтался, солнечная леди. А тебе пора… Ну, и я не смогу отказать себе в маленьком капризе на прощание.
Не успела я спросить, о чем это он, как блондин склонился, накрывая мои губы очень нежным и даже трепетным поцелуем, сжимая руками талию… И я ощутила, как одновременно с ним меня покидает сила, а на ее место возвращается нечто иное… и разум меркнет.
Что сегодня было?
Полночь, луна, ветер и шут.
И все это сегодня было для меня болезненно важно.
В небе над Изумрудным городом
В это позднее время уже никто не видел парящего над городом мага с бессознательной девушкой на руках. Спустя пару кварталов блондин опустился на землю. Резерв его сил был небесконечен, это раз, а… ноша — слишком приятной для того, чтобы с ней быстро расставаться. Это два. Основательное такое «два».
Когда Лельер Хинсар, тот, кого считали шутом при дворе его величества Гудвина, подошел к высокому темному дому на Аллейной, его уже ждали.
Занавеска на втором этаже едва заметно дрогнула, но этого хватило, чтобы синеглазый вскинул голову и по тонким бледным губам скользнула едва заметная усмешка. Перехватив солнечную поудобнее, он толкнул носком сапога калитку, через которую они с Юлей ушли несколько таких бесконечно долгих и… хороших часов назад.
Шагая по дорожке, Лель хмурился от осознания того, что будет. Он знал, что сейчас скажет, но не был уверен, стоит ли это делать.
Ладно, в таком случае остановиться следовало еще до того, как поцеловал девочку.
Дурак. Эгоистичный дурак, что страшнее.
К Нефритовому он подошел почти одновременно с Феликсом Ла-Шавоиром.
Хинсар с иронией оглядел невероятно усталого друга и поприветствовал:
— Отвратительно выглядишь.
— А ты почти цветешь, как я наблюдаю, — напряженно откликнулся Кик.
— Так есть причины, — без малейшей тени сарказма ответил шут.
— Верни-ка мне эту «причину», — велел кикимор, подходя очень близко и требовательно глядя на блондина.
— Сегодня верну, — невозмутимо кивнул блондин, и от этого движения светлые волосы стали почти белоснежными, ослепительными росчерками выделяясь на воротнике черной рубашки. — Сегодня… да. Феликс, как я и говорил, я не стану вмешиваться и позволю тебе довести эту партию до конца, но если ОНА от тебя не откажется. Даже один раз и под влиянием эмоций…
— Не посмеешь! — не хуже нага зашипел болотник, рывком забирая спящую Юлю.
— Посмею, — улыбнулся шут. — Несколько часов назад ты развязал мне руки, Ла-Шавоир.
— Лельер Хинсар, ты бросаешь мне вызов, — совладав с эмоциями, невозмутимо сказал Кик. — Она моя.
— Феликс Ла-Шавоир, ты упустил свой шанс, — в таком же тоне ответил Лельер. — По глупости, поддавшись порыву, но упустил. И не надо говорить о вызове: если ты помнишь, у нас была договоренность. И мне плевать, что в ту пору эта девушка почти ничего для тебя не значила. Но… уговор дороже денег. Если ты проиграешь, то в игру вступаю я. И уже серьезно, а не в виде шуток, которые к тебе же ее и толкают.
— Сейчас же все поменялось! — рыкнул потомок Маэжи.
— Не только для тебя, Кик, — тихо ответил Лель, пристально глядя в голубые искрящиеся глаза риалана Юлии. — Не только для тебя… Мы некогда уже договаривались, что первый ход за тобой. Но, Кик, если девочке будет с тобой плохо, я наплюю на то, что я такое и что тебе она подходит больше. Мне просто хочется видеть ее счастливой. Если взгляд Юли потухнет… стоять в стороне не стану. Я предупредил.
Шут поклонился и, стремительно развернувшись, зашагал обратно к калитке, а Феликс, сжав губы, зашел в Нефритовый, грустно глядя на свою драгоценную ношу.
Лельер Хинсар, шут его величества, медленно уходил по Аллейной улице от дома № 16, задумчиво смотрел на небо и улыбался. Улыбался ровно до того момента, пока в нагрудном кармане не завибрировала тонкая каменная пластина. Лель извлек ее, со странной усмешкой оглядел выгравированный знак подразделения Пытки и, закрыв синие глаза, сжал пластину в руке. Информация ворвалась в разум, и шут привычно потерялся в ее обилии, позволяя себе закружиться в обрывках мыслей и картинок. Но скоро это все упорядочилось и…
Через десяток секунд он открыл глаза, прерывисто выдохнул и на миг сжал переговорный артефакт. Сильно сжал. До побелевших костяшек. Но пальцы быстро расслабились, Лель убрал пластинку и запрокинул лицо к небу. На его губах расцветала мрачно-предвкушающая улыбка.
Часы свободы закончились.
Лельер Хинсар, дознаватель первой ступени, вызван на службу.
Кален-Зар. Апартаменты Золотого Хозяина
Высокий худощавый эльф в данный момент занимался чрезвычайно важным государственным делом. Придирчиво изучал привезенный с собой «набор опытного, прожженного диверсанта».
Надо признать, что Гудвин и его приближенные прекрасно знали, кого пускали на свою территорию, но выбора у них особого и не было. Или Золотой, или Серебрянка. И если наличие в Кален-Заре первого грозило лишь некоторыми политическими проблемами, то присутствие второй… повлекло бы гораздо более серьезные последствия.
Посему пришлось руководствоваться правилом «меньшего зла».
Золотой бы, разумеется, с ними не согласился, так как «маленьким злом» себя отвык считать давно. Примерно в раннем подростковом возрасте. Собственно, размах деятельности где-то в то время и получил статус «внушительный».
Наверное, достаточно будет сказать, что ко времени принятия Золотого града папенька достопочтенного в наше время Алзара вытаскивал его из тюрьмы, осужденного за махинации в особо крупных размерах. Так что нетрудно предугадать, насколько рада была вся провинция, когда над ними встал сей «достойный» молодой эльф. Впрочем, опасения оказались напрасны.
Воровать у себя же было скучно, а за подрывную деятельность в стане своих коллег-Хозяев могло и по ушам прилететь от непосредственного Многоцветного начальства.
Так что от скуки молодой Золотой стал заниматься финансовыми манипуляциями в рамках закона, чем и вывел свою провинцию на самый высокий уровень в Аквамарине. Потом и это стало скучно, а посему прыткий юноша подался на стезю аналитики, занявшись этим вплотную. Игры разума всегда прельщали его… А уж с таким учителем, как зазеркальный собеседник, они превращались в искусство.
После был скинутый на подчиненных Золотой город и громкий посыл Тангира Многоцветного к такой-то матери с его заданиями. К счастью, посыл был конфиденциальный и, слава создателю, до адресата дошел в изрядно облагороженном виде. И так как вовремя отловить свалившего в голубые дали государственного «деятеля» не смогли, то пришлось, скрипя зубами, выдавать этот произвол за согласованные действия.
Но в этот раз Золотой сам явился в Многоцветный город. Потому что так было нужно. И потому что пришла пора выводить на доску международной игры новую фигуру. Раз старый состав не справился.
Впрочем, Элливир не знал двойного дна, которое тут было. А как действовать верно, не имея на руках всей информации?
В таких случаях сам Алзар предпочитал сидеть на месте ровно и очень лучезарно улыбаться политическим оппонентам. Это их почему-то крайне раздражало.
Наконец все инструменты были приведены в идеальный порядок и чемоданчик аккуратно закрыт. Алзар задвинул его под кровать и взял еще ранее брошенную на покрывало папочку с документами. Зажал ее под мышкой и окинул спальню и стоящее в углу комнаты большое зеркало придирчивым взглядом. После этого, перетащив с другого конца комнаты, поставил напротив блестящей поверхности кресло и, сев в него, начал просматривать занятные бумаги, которые ему предоставили подчиненные.
— М-да… — тихо пробормотал эльф, едва заметно недовольно передернув ушами. — Косвенных доказательств — завались, а вот прямых нет. В этом весь Мор… и главное, каков поганец, на этот раз даже в долю не взял!
Видимо, последнее меркантильного правителя одной из провинций Аквамарина и раздражало. Деньги Алзар любил, как и развлечения. А одно неразрывно связано с другим.
Но больше всего он любил деньги как раз за то, что они давали свободу. Волю заниматься тем, чем хотелось. Это было дороже любого золота.
В этот момент поверхность зеркала начала искриться, и эльф вскинул голову, спокойно глядя на дрожащее и расплывающееся отражение… Спустя несколько мгновений по ту сторону возникло совершенно иное. Вместо полутемной спальни — залитая светом ламп гостиная, а в кресле напротив сидел ОН.
Тот, кого ловили разведки всех секторов мира. Тот, кто попеременно сотрудничал со всеми властями. Самый талантливый организатор последнего столетия. Его лица не видел никто, так как Зеркальник всегда являлся как отражение своего собеседника.
Вот и сейчас… Там, в мире отражений, сидел еще один Алзар Золотой. Некрасивый эльф с худым лицом, длинным шрамом, пересекающим одну щеку, в глухой черной одежде, лишь немного разбавленной золотистым шейным платком и пуговицами на камзоле.
— Добрый вечер. — Губы Зеркальника дрогнули в улыбке. — Как вижу, ты меня ждал.
— Как и всегда, на новом месте, — тихо рассмеялся Алзар. — Ты на удивление постоянен.
— Рад, что не приходится терять время, — отозвался его собеседник и помахал в воздухе черной папкой. — Тут все, что ты просил.
— Замечательно, — практически пропел Золотой и сдержал порыв податься вперед, чтобы скорее получить вожделенные бумаги. Но… сначала о деле. — Что я тебе должен за это, Зер?
— Сочтемся…
— Нет, — помотал головой эльф. — Я предпочитаю знать, чем именно обязан. И когда, в каком размере с меня могут потребовать… помощь.
— Скажем так… — Его зазеркальный визави перебрал тонкими пальцами по подлокотнику роскошного, обитого голубым бархатом кресла. — Я хочу, чтобы потом, когда придет время, ты в нужный момент вступил в игру…
Золотой громко, заливисто расхохотался, запрокидывая голову. Этот звук оборвался так же резко, как и начался, и эльф, склонив голову набок, напрямую спросил:
— Ты считаешь меня таким глупцом? Чтобы я согласился неизвестно на что, да еще и по требованию того, кто едва не сверг власть одновременно во всех четырех секторах?
— Я клянусь, что та игра не затронет политических основ, — серьезно ответил Зер и, подняв ладонь, материализовал в ней сверкающий нестерпимо ярким пламенем клинок, которым надрезал кожу на втором запястье. Пролившаяся кровь стала жидким белым огнем, свернулась в сферу и с чуть слышным треском исчезла. — Она… личная, если так тебе понятнее.
— Ну хорошо… — понимая, что документы ему и правда нужны, нехотя согласился Золотой.
— Великолепно! — Его двойник расплылся в торжествующей улыбке и, поднявшись, неторопливо подошел к зеркальной глади.
Алзар последовал его примеру, и спустя несколько секунд у него в руках оказалась вожделенная папочка.
Уже утром Золотой развернул бурную деятельность по проверке информации. Подлога, разумеется, не должно было быть… Но в грядущей партии со Сталью осечки недопустимы. Стало быть, лучше перепроверить. Да и кем бы он был, если бы безоглядно верил всему?
