Глава 12
Мент завершает расследование
Здесь и сейчас
Нет, владелицу живого меча и по совместительству жену начальника городской стражи никто на мелкие кусочки не разорвал. Хотя некоторые ну очень хотели.
Считалось, что я сижу под домашним арестом. Роннен, правда, понимал это весьма своеобразно: мне притащили на правку массу протоколов, время от времени прибегали стражники, докладывали о ходе подготовки к празднику и о том, кто ещё оказался непричастным к гибели Кеуна Мураша. Мы тыкали пальцами в карту, соглашались или спорили — а затем они уходили.
Образовалась масса свободного времени, дырка в делах, заткнуть которую было нечем. Я продолжала осваивать вязание крючком, с пятнадцатой попытки сделала спинку шерстяного свитера, занялась передом. Петля за петлёй, мысль за мыслью…
Клустициус занёс отчёт лично, долго и витиевато распинался о том, что точно выяснить виновника событий невозможно. И магия уж больно слаба, о чём он, судебный маг, говорил заранее. Я кивала — да, предупреждал. Да, требовать большего никто не вправе. Шпикачка потрясал отчётом, будто боевым стягом, смачно описывал трудности, с которыми ему довелось столкнуться, а левая его рука тем временем выложила на стол узкую полоску пергамента. Всего несколько слов: "Доказать не могу, но уверен: совпадает". Дождавшись ответного кивка, Клустик сгрёб компромат; вскоре из кармана потянулась зеленоватая струйка дыма. Позёр…
И снова — вязать и думать, думать и вязать.
Один раз, ближе к вечеру, заскочил Ваирманг. Одобрительно посмотрел на рукоделие. Думала — разродится какой-нибудь пафосной бредятиной на тему места женщины в обществе. Но Чёрный Палач меня удивил.
— Знаешь, Яанна, преступление сравнивают со множеством вещей. А я считаю его подобным вышивке или, вот, вязаному полотну. Берётся несколько нитей — грубых, ничем не примечательных — умелые руки соединяют их и творят шедевр. Всё стройно, соразмерно, красиво. А затем приходят стражники и начинают теребить готовое изделие. Тянут за нитки, распускают полотно… убивают прекрасное. Ты не чувствуешь себя вандалом, Яанна?
Я отложила свитер и воззрилась на гостя. Чёрт, никогда не поймёшь, серьёзен Ваирманг или придуривается!
Вот что ему ответить? Что у меня всё в порядке: отлично ем, крепко сплю и угрызениями совести не заморачиваюсь, чего и другим желаю? Так он это прекрасно знает. Более того: вздумай хозяйка его драгоценного Айсуо поступать иначе, живо бы припёрся — мозги вправлять.
Неужто серьёзен? Глядит внимательно, заинтересованно. И Кеоссий головой по сторонам вертит: плотный контроль слегка ослабел…
А, ладно!
— Ты всё правильно сказал, Ваирманг. И картинка у тебя вышла по делу — ни убавить, ни прибавить. Только у шедевра твоего нитки ворованные. Надёрганные из других вещей. Уж не знаю, красивых или так себе, но люди старались, вышивали, вязали, плотничали, ещё чем-нибудь занимались… неважно. Важно другое: эти нитки — чужие. И стражники их законным владельцам возвращают, чтобы много всякой всячины получилось… завершённой, наверное.
Я пожала плечами. Надо же — не разучилась, оказывается, толкать пафосные речи!
— Кроме того: ну с чего ты взял, будто каждое преступление прямо-таки венец человеческой мысли? Когда пьяный сапожник хватается за нож и режет семью… ну, крови там хватает. А вот красоты, поверь, ни на медный грош. И с умом, честно скажем, дела аховые.
— Это не преступление, — тихо ответил, почти прошептал Чёрный Палач, — это жалкие потуги ничтожеств. Настоящее зло красиво.
От неожиданности я рассмеялась. Коротко и горько.
— Тогда настоящее зло должно патрулировать улицы. Зачищать округу от зла ненастоящего. Потому что "некрасиво и грязно" у девяноста девяти убийц из сотни, похоже, девиз. А вероятней всего, они о таких высоких материях и не думают.
— Скорее всего, не думают, Яанна. Ибо нечем, — Ваирманг насмешливо склонил голову. — Говоришь, краденые нити? Из чужих узоров? Я подумаю…
Встал и ушёл, даже не попрощался. Зачем приходил, чего хотел?
И стоит ли ломать над этим голову? Всё равно логика Чёрного Палача нормальным смертным не по зубам.
Утром следующего дня Роннен прислал записку: "Два притона вырезал вчистую. Прикончил семь случайных пьяниц. Что ты ему наплела?" Я охнула, зареклась говорить с Ваирмангом (раз в двадцатый, наверное), и постаралась как можно подробнее описать беседу. На явившегося домой обедать мужа было забавно смотреть: он хмурился, он искренне сожалел о произошедшем… но очень хотел ржать. В полный голос.
— Этот придурок патрулирует улицы. Всерьёз. Как выкручиваться будем, Иана?
А чёрт его знает…
— Может, намекнём о юрисдикции? Пусть в Столице наводит порядок? Там безобразий побольше, да и задачка посложнее — Рыцари Трона всякие, топтуны, опять же…
Роннен вздохнул:
— Попробую.
Уж не знаю, предпринял ли муж что-нибудь, или Ваирмангу самому надоело, но безобразия сутки спустя прекратились. Об этом мне, присвистывая и явно веселясь, сообщил Нен-Квек. Кажется, ящер даже сожалел немного. Кехчи всегда были социопатами, я успела привыкнуть.
Официально меня никто ни в чём не обвинил. Наконец удалось в полной мере оценить, каково это — иметь в верхах волосатую лапу. Родимый мир меня блатом не баловал. А тут — жена крутого человека, ну сами подумайте, да зачем ей вшивый мужлан… Да-да, мы всё понимаем, пусть народные массы немного успокоятся — и замнём вопрос. Разумеется. Без проблем. И лорд Имарра, говорите, словечко замолвил? Ну тем более…
Будь я на другой стороне баррикад — возненавидела бы себя лютой ненавистью. Нет, я знаю, что злословие — грех. Но иногда очень хотелось.
Время растянулось, словно высококачественный… ну, пусть будет воздушный шарик. Раньше мне казалось, что праздник приближается со скоростью летящего на врага Ваирманга. Как бы не так! Когда сидишь дома, дни ползут, будто тяжело нагруженный купеческий обоз. И мысли, мысли, мысли… В основном, невесёлые.
Похоже, я умудрилась залететь. Да, пять лет не было ребёнка. Ну так у меня же и подобного завала лет пять не было! Риан тоже появился на свет при обстоятельствах, мягко скажем, не способствующих… Дети у нас с Ронненом — все в родителей.
Мужу пока не сказала. Отменит ведь операцию. И преступники уйдут. Лучше потерпеть, сколько там до карнавала осталось…
Сама знаю — дура. В прошлый раз аккурат на эти грабли наступила. Но мозги беременной меня — страшные потёмки. Тем более, что я всерьёз начала ревновать к Альтиме.
Нет, всё-таки не всерьёз. Когда начинаешь рассуждать, то всё становится на свои места, и уже неловко за собственную тупость. Но сдержать чувства намного сложнее. Особенно учитывая способность Ваирманга "не замечать", к кому льнёт супруга его человека. Кеоссию безразлично, Чёрный Палач считает главным появление наследника, а леди Имарра пользуется той мерой свободы, которая ей отведена.
Роннен держал себя безупречно. А вот Альтима… ну в самом деле, не устраивать же скандал на ровном месте, особенно когда муж действительно в ту сторону ни ухом, ни глазом не ведёт!
Лучше уж сосредоточиться на работе. И время быстрее пробежит, и красотка поскорей утопает в столицу.
Идей с карнавалом было несколько. Вариант "Юляшка собственной персоной, плюс, служанка" мы отмели категорически: дура-девка вполне может рухнуть в обморок в самый неподходящий момент. Альтима на роль младшей Мехмовой не годилась — бывшая пассия Роннена всё-таки удалась сантиметров на пять повыше, чем нужно. Я подходила куда лучше, хотя волосы по этому поводу пришлось на пару тонов осветлить. А недостающие два сантиметра роста скрыли высокие каблуки.
Восхождение — единственный день, когда приличная девушка может побыть… эээ… ну… может слегка похулиганить. Юляшка собиралась сделать именно это, о чём загадочный Слайя, к сожалению, знал. Дева-воительница из некоей обработанной для романтических натур легенды. Слыхала я эту вещицу в оригинале от заезжего менестреля, пропустившего немного больше пивка, чем нужно, — похабень редкостная. Но в книге всё действительно возвышенно и благородно. Проблема в том, что Альтима Имарра тоже была знакома с первоисточником, а карнавальным костюмом занималась именно она. И, надо сказать, подошла к делу одновременно добросовестно и творчески. На полученный результат мне совершенно не хотелось глядеть: уж больно откровенный видец отражался в зеркале.
— Леди Имарра, вы уверены, что вот это называется… мнэээ… кольчугой?
"Вот это" было с ещё большим декольте, чем нижняя рубаха. Кожаные завязки стягивались таким образом, чтобы грудь лежала, как на блюде.
— Несомненно, — голос Альтимы был холоден и строг, держалась она чопорно — видимо, очень хотела расхохотаться в полный голос. Я тоже постаралась вытянуть из себя максимум официоза. Учитывая наряд… в общем, медаль, думаю, за такое полагается.
— Не являясь специалистом в данном вопросе, отмечу, однако, что кольчуга является предметом, призванным защищать тело от ударов, а вовсе не демонстрировать оное тело.
— Это верно, леди Крим, однако в данном случае кольчуга сама служит оружием, о чём говорится в поэме, начиная со строки… хм… да, с семнадцатой. Увидав сию кольчугу, рыцари единогласно признали её орудием неотвратимым, и невозможно было им нанести удар туда, где под одеждою военной билось сердце девы юной, их пленившей…
— По приколу. Роннен, ну хоть ты скажи!
— Что сказать, дорогая? Прекрасно выглядишь, клянусь Вороном!
— Скажи, должна ли я идти к чужому мужчине в этом… одеянии военном, что умы смущает страстью?
Кажется, муж очнулся.
— Полагаю, не стоит. Мало ли как может отреагировать преступник!
Да здравствует ревность… то есть, разумеется, здравый смысл.
Шесть с половиной лет назад, посёлок Славица
— Прогуляемся, моя госпожа?
— Как вам угодно, дорогой супруг.
Полгода официоза. Нежных поцелуев на ночь, совместной работы днём… Уже почти не болело. Так… свербило немного.
Из Барсарох мы удрали, стоило мне хоть немного поджить. Толком не знаю, через двадцать дней, сорок или больше. Эшдон с Комальторном убрались ещё раньше… да, первым сдёрнул Чёрный Палач, а вскоре после него откланялся наёмник, схватившийся за чужой меч и сделавший его своим. Роннен предложил парню работу, но тот отказался. Возможно, сам желал осесть начальником стражи в каком-нибудь небольшом городке.
В общем, когда я достаточно твёрдо держалась на ногах, лорд Крим вежливо попрощался с ужасно обрадованным лекарем и освободил избу.
Нельзя сказать, что новое путешествие оказалось лёгким. К моменту, когда мы решили остановиться, губы у меня уже были привычно искусаны в кровь. Хотя и ехала на телеге, и привалы делали часто.
Я прекрасно понимала: Роннен и так слишком задержался на одном месте. Прикончить его мечтал не только лорд Уртам, но и масса других, может, чуть менее настойчивых, товарищей. Супруг торчал в Барсарохах из-за меня. Рисковал головой, причём, не только собственной.
Наверное, стоило чувствовать себя польщённой.
Не получалось.
В Славице остановились из-за шайки бандитов, наводивших на окрестности не просто ужас, а массовую медвежью болезнь. Полезно в плане удобрений огородов, плохо для сельского хозяйства в целом — выходить на поля крестьяне категорически отказывались. И подвывали, вспоминая гнев местного мирньерда. Человека, в целом, разумного и относительно незлобивого. Который нас и нанял, с пожеланием развешать кишки разбойников по деревьям, головы негодяев насадить на пики и выставить на деревенской площади… и чего-то там ещё надо было сделать с половыми органами. Насколько я знала Роннена, он намеревался исполнить пожелания заказчика в точности.
Ребята точили оружие, проверяли упряжь лошадей, скалили зубы по поводу наставлений мирньерда — ставшая уже привычной деловая суматоха. А меня вот дражайший муж пригласил на прогулку…
Хамек проводил нас долгим взглядом, Джуран коротко ухмыльнулся, но верные вассалы Роннена не сказали ни слова. По крайней мере, они молчали, пока мы не отошли за пределы слышимости.
— Слушаю вас, супруг мой.
— Нам нужно поговорить о… том, что было. О нашей свадьбе.
Сохранить невозмутимую физиономию оказалось легче, чем я предполагала.
— Как пожелаете.
— Иана, — муж тяжело вздохнул. Словно лесоруб, осматривающий проблемное дерево: рубить надо, а подступаться страшно. — Я тебе не доверял. Женщины склонны к романтическим чувствам, мне казалось разумным сыграть на них.
— Я не склонна! — ну вот, выпалила — и осеклась. Ты, Яночка? А кто хотел от феодального рыцаря букета роз и прогулки на белом коне? А, да, ещё вздохов, полнолуния и кучи денег. Последнее, впрочем, факультативно.
Роннен всё заметил, но проявил такт.
— Ты самая трезвомыслящая женщина на моей памяти, признаю. Но наше знакомство длилось недолго, я не желал рисковать. Теперь вижу, насколько ошибался. Наверное, прощения просить глупо?
— А ты попробуй, — сейчас надо что-то чувствовать. Нормальные люди точно чувствуют — момент истины, все дела. А мне хочется махнуть рукой и завалиться спать. Утром проснуться — и забыть размолвку нафиг, начать сначала, попробовать… не знаю, подружиться, получше узнать друг друга. Ведь ясно же вижу, куда Роннен целится, на какие кнопки собирается нажать. И не люблю, когда меня вот так обрабатывают… и слишком устала, чтобы спорить, доказывать и объяснять.
Удиви меня, а?
Заставь поверить снова.
Супруг хмыкнул, по-мужицки развёл руками.
— Ну, извини. Я… боги и демоны! Да, я хотел тебя к себе привязать. И считал, что все средства хороши. Честно говоря, и сейчас так считаю. Не знаю толком, любовь ли это, но ты мне нужна. Чем дальше, тем сильнее. А как обычно привязывают женщин, ну сама подумай!
— Романтическими бреднями, — кивнула, не выдержав, грустно улыбнулась. Роннен Крим, человек, который сумел найти нужные слова.
Талант у него, мерзавца.
— Ну не цепями же, с твоими-то способностями! Кстати, эти способности мне по-прежнему нужны. И эти, и другие. Ты мастер своего дела, Иана. И я бы соврал, сказав, что меня в тебе поначалу привлекло что-то другое.
— А потом ты увидал, насколько я идеальна?
Угу, не выдержала, поддела. Но оно того стоило. Всегда любила смотреть, как Роннен искренне, от души хохочет.
Даже если притворяется — выходит просто чудесно.
— Иана, видишь вон ту звезду? Да, вон там, на краю горизонта, видишь? До идеала тебе примерно столько же, сколько до неё. Но это неважно, — муж внезапно стал серьёзным. — Это неважно, Иана. Мне не нужен идеал, пойми. Мне нужна ты. Я не могу без тебя. Я хочу — тебя. И думаю, что смогу сделать счастливой именно тебя. Насчёт идеала как-то сильно сомневаюсь.
Закрыть глаза — и слушать. Просто слушать, не думать ни о чём.
Очень сложно проводить анализ, когда Роннен Крим вдохновенно толкает речь.
— Да, я совершил ошибку. Мне сложно с тобой, Иана, ты думаешь и действуешь не так, как наши женщины. И не могу обещать, что впредь стану безгрешным. По-видимому, мы ещё не раз поссоримся. Но я буду стараться тебя понять и попробую объяснить собственные поступки. Так… лучше?
Лучше. Ты даже не представляешь, насколько.
— Если постараешься объяснить их до совершения, а не после — и совсем замечательно выйдет.
Смеётся. Как же мы сроднились с ним за это время, оказывается…
— Эй, я тоже не идеален! Но приложу все усилия.
Ты идеален, Роннен Крим. Идеальный лорд-феодал. Дистиллированный, отфильтрованный и сконцентрированный.
Мы с тобой совершенно точно ещё не раз поссоримся.
И мне очень легко на сердце оттого, что этот "не раз" совершенно точно произойдёт.
— Кстати, — дражайший супруг легко и естественно меняет тон, приобнимает меня за талию, — если захочешь, то я ведь могу и романтику теперь обеспечить. В разумных пределах, разумеется, ибо работу никто не отменял. Но как только в делах наметится передышка…
Предложение, настолько же далёкое от романтизма, насколько я — от томной девы с лилией в руке. Но ведь не деве с лилиями и сделано.
— Хорошо. В смысле… подумаю.
— Договорились, — Роннен улыбается, и вдруг становится понятно: разговор ему тоже дался нелегко. И впереди ещё несколько таких же тяжёлых бесед. Но если он хочет остаться со мной, и если я хочу того же…
Пусть себе принцы на белых конях живут спокойно. Их популяцию надо законом охранять, а не совать к ним мента со слабо выраженными моралью и этикой.
Принцам — принцево, ментам — ментово.
Здесь и сейчас
Город во время карнавала — это дурдом на выездном заседании. Сотня дурдомов. Или две сотни.
И все активно празднуют.
Фонтаны имени Мирьки сыграли в разгулявшемся Дойл-Нариже явно не последнюю роль. Вон, один такой забит пропойцами так, что вина не видно, сплошные залитые багровым карнавальные костюмы. Вокруг суетятся стражники: вижу Ливиса, рядом, похоже, Илько… Подавляю естественное для мента желание выяснить, в чём суть веселья и к оному присоединиться. Нет-нет, Юляшка держалась бы подальше от "всякого сброда".
Шарахаюсь от удалой компании, пустившейся впляс посреди улицы. "Эй, красавица, иди к нам!" Спасибо, ребята, как-нибудь в другой раз. Ох, господи! Один из идиотов умудрился рвануть за завязку бронелифчика. И что теперь, на свиданку идти, придерживая рукой одну половинку лифа?
— Сссьюда… — короткий, но ни с чем не сравнимый шёпот заставляет свернуть в тупичок. Реус-Зей в костюме кехчи… ну да, ну да. На морде какие-то завязочки, на груди налеплены пуговицы. И кто-нибудь на это клюнет?
Впрочем, пьяные, ночью…
— Повьернисс'сь.
Когтистые лапы управляются с ленточками удивительно хорошо. Интересно, у многих дам Реус успел побывать горничной?
— Л'орд просссьил скассать: нье д'ури…
— Угу. Постараюсь быть осторожнее.
— Бьессс ф'анатисссма.
Невежливо это — возвращать мне мои собственные словечки. Да ещё и в столь неподходящий… в смысле, подходящий момент. Но я лишь кивнула, и Реус-Зей меня отпустил. Похоже, укрепил завязки чем-то вроде стальных колец, в спину упираются. Не больно, но к ощущениям надо привыкнуть.
На улице уже суетятся стражники, плясунов не видать. Меня пасут — или просто должностные обязанности исполняют? А может, и то, и другое. С мужа станется велеть охранять конкретные улицы, ничего больше не объясняя.
Ни с кем не здороваюсь, иду дальше. Площадь Равновесия, статуя Благоденствия, любимое место молодёжи для романтических свиданок. Очень плохое место, особенно сегодня: если начнётся заваруха, пострадает куча мирных граждан. Мало мне Кушана — точно ведь разорвут за такое количество трупов! А Роннена из города изгонят. Убить его кишка тонка, вывернется… если не решит за меня отомстить. Тогда убьют. В конце концов. Числом задавят. Или нет?
Чёрт, ну что за бред в голову лезет? Встречусь я со Слайей, аккуратненько его возьму… кехчи за мной точно следят, а от арбалетного болта заклятья ещё не придумали, Нен-Квек в таких случаях стреляет на поражение.
— Дорогая?
Минуточку, встречу ведь назначали на площа…
Когда мне на лицо легла прохладная, резко пахнущая тряпка, я ещё успела подумать: хорошо. Жертв на площади Равновесия удалось избежать.
— Итак, лейтенант Герасимова, вы хотели меня видеть?
Голова всё ещё кружилась. Очень не хотелось открывать глаза.
Лейтенант Герасимова? Кто это? Откуда в Дойл-Нариже лейте…
Яна, ты дура.
Ну, давай, подними веки, к тебе, как-никак, обращаются. Заодно узнаешь, кто привёз привет с исторической родины.
Если, конечно, Роннен, Айсуо, Риан и все остальные не бред. Говорят, что при серьёзных ранениях такие интересные истории подсознание рисует, пока хирург кишки пластает…
Глаза распахнулись сами, и я с облегчением убедилась: Дойл-Нариж существует. По крайней мере, та его часть, которая примыкает к порту. Запах рыбных потрохов уж больно характерный. Доносится слева, стало быть, мы на одной из улочек, ведущих к Речным воротам, скорее всего, от складов. Нет, всё-таки надо надавить на бургомистра, чтобы перестроили эту зону. Настоящее разбойничье гнездо. Особенно ночью.
— Очнулись, лейтенант?
Человека, обращавшегося ко мне, я различала смутно. В воздухе плавали цветные пятна… какую дрянь, интересно, они мне подсунули? — а фигуру скрадывала тьма. Вроде, чуть выше среднего роста, кажется, плечистый — да тут пол-города с такими приметами бегает! Голос смутно знаком… нет, не припоминаю.
— Более-менее, — ну и хриплю же я! Но голова достаточно ясная. Точно не хлороформ. Определённо, надо выяснить, чем меня траванули. При задержаниях пригодится. Может, удастся сварганить что-то вроде газового баллончика?
— Великолепно. Неплохая работа, лейтенант. Конечно, не хватает отточенности, но при должной тренировке… И как далеко вы зашли в своём расследовании?
Отточенности ему не хватает! Сказала бы я тебе, дорогой…
— А, простите, с кем имею дело? Инспекционная проверка из Столицы?
— Почти, — невидимый пока собеседник явно развлекался. — Ваш будущий работодатель. Вы неплохо адаптировались в здешних условиях, лейтенант, и теперь послужите мне.
— Могу я выяснить, с какой стати?
Чёрт, неправильный вопрос. Нужно было говорить о дальнейших планах паскудника, кем бы он ни был, а не переводить на себя. Раз уж парень любит поговорить, может, ещё чего-нибудь выболтал бы. Плохая работа, лейтенант. Расхлябались вы в здешних условиях.
— Несомненно, можете. Позвольте, я покажу.
Меня довольно бесцеремонно вздёрнули на ноги. Руки были скручены за спиной, лягаться пока бессмысленно, фиг его знает, сколько здесь народу. Ну, поглядим, какие козыри у противника.
Труп лежал шагах в четырёх. Довольно старый, уже мумифицировавшийся, но вполне узнаваемый.
Бедняга Дейвин. И в могиле покоя нет.
— Как вы полагаете, что скажет Великий Патрон, узнав об убийстве родича?
Лунный свет наконец лёг, куда надо, да и зрение прояснилось. Я сумела разглядеть человека, выкравшего меня.
М-да, ситуация…
— Зависит от того, полагаю, кто именно сообщит Великому Патрону это скорбное известие. Вам, Николай Гаврилович, он, полагаю, не скажет ничего. А вот своей охране непременно отдаст приказ убить Никадоса Ньекли.
Васильев Николай Гаврилович, он же Никадос Ньекли, он же Ник. Семь лет назад мы не встретились. Семь лет назад в его доме я ненароком убила мальчишку-неудачника.
А сейчас Никадос Ньекли пинает тело этого мальчишки и смеётся.
— О, мне найдётся, с кем передать весточку. Я планировал использовать Дейвина по-другому… но так он, пожалуй, пригодится даже лучше. Есть, знаете ли, люди, которые мёртвыми полезней, чем живыми.
Да. Есть. Ты один из них.
Я точно знаю.
И знают топтуны. Теперь ясно, с чего вдруг они сунулись в наш мир. И куда понятнее действия Альтимы Имарры. Подставить других для собственной выгоды… чего там, мы с Ронненом порой действуем точно так же. Вот только Дейвина жалко.
— А вы, лейтенант, и ваш супруг нужны мне именно живыми. Впрочем, если весь Патронат будет гоняться за вами, обвиняя в государственной измене, меня это устроит. Хотя я предпочёл бы добровольное сотрудничество.
— Я поняла. Это кнут. А где пряник?
— Пряник будет после того, как мы закончим. Но он окажется очень большим и жирным, обещаю.
И Никадос произнёс речь. О прогнившем Патронате, жирной сволочи Великом Патроне, слабых государственных войсках, топтунах, погрязших в интригах… Я ждала пассажа о всеобщем разврате, обычном для подобных воззваний, но увы, тут Ник оплошал. Впрочем, учитывая его союзников, у них там тоже с развратом дела обстоят вполне ничего… Зато некоторое время Ньекли разорялся о попранной любви.
Это он о своей жене, что ли?
Остатки сочувствия к Нику испарились моментально.
— То есть, убить Великого Патрона для вас означает отомстить за супругу? Я правильно понимаю?
Глава повстанцев благосклонно кивнул.
— Именно так!
— И ради этой мести вы готовы прирезать кучу ни в чём не повинных людей, оклеветать тех, кто вам нужен, сжечь города и тому подобное?
Надеюсь, что где-то там, в глухих и тёмных переулках, уже сидят топтуны. Сидят и конспектируют весь тот пафосный бред, который мы оба несём.
— Величие требует жертв, лейтенант. И вам ли не знать, на какие жертвы способна любовь!
У моего собеседника очень неприятная улыбка.
А ещё за спиной моего собеседника лунный свет странно играет на крыше одного из домов. Кажется, мне известно, что может так поблёскивать.
— О да. Я знаю, на какие жертвы способна любовь. И на какие — эгоизм. Это очень, очень разные жертвы.
— К чему эти поучения, лейтенант? Вы дискредитированы в глазах жителей Дойл-Нарижа, не сегодня-завтра они взбунтуются и потребуют, в лучшем случае, отставки лорда Крима…
— Вы для этого много сделали, верно?
— Не стану отрицать. Но доказательств у вас нет, и деваться вам тоже некуда. Вы же неглупая женщина, а о Роннене Криме в столице до сих пор отзываются крайне лестно. Убеждён, мы догово…
Короткий свист. Ник захлебнулся словами, поглядел на меня очень удивлённо и упал ничком. Из затылка у него торчал арбалетный болт.
— Ложись!
Когда Роннен командует, сначала повинуешься, потом думаешь. Упасть, перекатиться, боковым зрением уловить колыхание воздуха там, где только что стояла, рвануть из кобуры в рукаве пистолет… Размазанная полоса вспыхивает нестерпимо ярко — Айсуо вступил в игру. Женский крик, взрыв, лицо опаляет, еле успеваю закрыть глаза. Что за дрянь? Мимо проносится Кеоссий, Ваирманг порхает в его руках, сияет тёмным светом, никогда раньше такого не видала, снова крики, сухие щелчки арбалетов, чёрт, непонятно в кого стрелять… От стены отделяется знакомая фигура, в нос бьёт горько-кислый запах самели — Реус-Зей подхватывает меня и тащит в укрытие, за статую в шутовском колпаке и серебряной маске.
— Сидьи здьессь.
Еле успеваю кивнуть. Кехчи выхватывает саблю, с гортанным криком бросается в драку. Вытаскиваю из рукава "Макаров", он цепляется за застёжку, вплолголоса матерюсь, рву рукав нафиг, снимаю пистолет с предохранителя… Вовремя — возле статуи вырастает крепкий мужик в опереточном костюме наёмного убийцы. Будто соткался из пьяного угара улицы, мечущихся фонарей и обрывков ночной мглы. Не смешно. Стреляю, опальный Рыцарь Трона падает, а я с нехорошей улыбкой кошусь на странный метательный нож, отхвативший статуе руку и по рукоять въехавший в каменную стену рядом с моим плечом. Камень, блин, ножницы, бумага… С клинка стекает странный дымок, надо отсюда сваливать. Быстро! Кидаюсь к противоположной стене, чуток не успеваю, взрыв швыряет меня в канаву, над головой летят мраморные осколки, бордовый колпак цепляется за карниз и раскачивается там, уныло позвякивая бубенцами. Приземление удачное, успела сгруппироваться, ногу потянула, ну да это пустяки, главное — пистолет цел. Канава почти сухая, добрые горожане празднуют и веселятся на улицах, никто не выплёскивает содержимое ночных ваз, и на том спасибо. Вижу Илантира — стало быть, мужчина в костюме ворона и есть мой благоверный. Рядом Нен-Квек и новый кехчи, как его там? Неважно. Важно, что сзади в него целится придурок в алом плаще, замечательная мишень, вскидываю оружие, всё равно в грохоте потешных салютов затеряется… Небо расцвечивается фейерверками, тени двоятся и троятся, толпа вдалеке вопит, никогда не любила праздники, Господи, я попала или нет? — попала, враг падает, а мне, пожалуй, стоит посидеть здесь. Ну, воняет, зато безопасно. Окопчик, мать его… Ага, вот ещё один Рыцарь Трона — нет, его снял невесть откуда появившийся рядом Реус-Зей, блин, я не могу уследить за обстановкой, когда праздничные салюты заставляют Дойл-Нариж дрожать! Старею, что ли? Сзади хлюпает, разворачиваюсь и разряжаю обойму в ещё одного карнавального убийцу. Сказала уже — играть на маскараде самих себя не смешно! Ещё и ящеры туда же… Половина завязочек с Реус-Зея уже слетела. По-моему, он лишь рад.
Вообще-то, закончилось всё довольно быстро. Кехчи и Альтима "вели" меня достаточно профессионально, Айсуо осуществлял связь с основной группой, Роннен правильно рассчитал время и не оставил Никадосу шансов. Мне почти наверняка не дали бы умереть: супруг дорожит головой чокнутой жёнушки побольше, чем собственной. Превосходящие силы, нападение одновременно с четырёх направлений, удар основной группе в спину… стиль мужа узнаваем легко. Лорд Крим не любит рисковать.
Лорд Крим предпочитает играть наверняка.
Правильно предпочитает. Одобряю.
Троих взяли живьём, около десятка изрубили в капусту. Лишённые вожака, опальные рыцари на пару секунд растерялись. Роннену и Ваирмангу хватило. Парочка убежала, ловить не стали. Альтима, усмехнувшись, заявила, что ребята не из тех, кто лезет мстить за шантажиста. Вот и славно.
Я подошла к Нику. Кто-то добрый (ставлю на леди Имарру) решил не рисковать — тело перевернули и перерезали глотку. А в остальном с момента нашей последней встречи он ну ни капли не изменился, разве что одет по-здешнему. И широко распахнутые в последнем, предсмертном изумлении глаза.
Сбоку раздалось знакомое шипение:
— Льюб'бовь, вьелличь'е… За спьинной сльедьить н'адо!
Да, Нен-Квек, я знаю. Ты тоже прав. По-своему.
Реус-Зей подошёл к напарнику с какой-то тряпкой, принялся оттирать тёмную полосу на щеке — задели, что ли? Нен зашипел, но отбрыкиваться не стал. Запах самели, один на двоих…
Беременность делает меня сентиментальной, ещё в первый раз заметила.
Интересно, мальчик или девочка?
И как объяснить Роннену, почему я полезла в заваруху? Ведь не поверит, что не была в курсе — слишком хорошо он меня знает.
Ладно, это — потом. А сейчас улыбнуться мужу, устало кивнуть — да, в порядке, не зацепили… и выпучить глаза ничуть не хуже мёртвого Никадоса Ньекли.
И что здесь делает… Болик Ковалёв?
Да, прошло семь лет, но ошибиться трудно. Смазливая мордаха немного поистрепалась, в глазах убавилось наглости и прибавилось страха, но не узнать причину моих неприятностей невозможно.
— Любовь моя, ты, помнится, хотела взглянуть на Слайю?
Парень дёрнулся, покосился испуганно. Конечно, в лицо он меня не знает. Точнее, там, в нашем мире, не знал. Тут, скорее всего, Ник показал бабу, на которую идёт охота.
Болик, Болеслав, Слайя… Нет, я не могла догадаться. И не должна была, исходя из обстоятельств дела. Но когда разгадка стучит тебя по носу, она кажется такой простой, такой очевидной…
— Иана?
— Да, милый. В караулку его, завтра допросим?
— Видишь ли, дорогая… Этого человека я обещал лорду Имарре.
— Леди Имарре, — ненавижу привычку Ваирманга выныривать из ниоткуда. Сколько знакома с Чёрным Палачом — столько и ненавижу. — Лорду этот смазливый тип без надобности. А вот леди пригодится.
— Ты говорил, что не будешь вмешиваться, — в глазах Альтимы впервые засветилось что-то, похожее на отчаяние. Она подошла к нам, и Болик потянулся к агенту топтунов… как провинившийся щенок к хозяину. Леди Имарра небрежно потрепала ему волосы, а Ваирманг ухмыльнулся.
— Я не вмешиваюсь. Просто разъясняю ситуацию. Этот парень зачем-то нужен моей дорогой невестке, так пусть она его получит. Наследники у Кеоссия, в конце концов, уже есть.
— Это…
— Альтима, а вот врать я тебе запретил! — гнев Ваирманга хлестнул по воздуху раскалённым бичом — в прямом смысле слова. Короткая молния, ударившаяся в стену какого-то склада.
— Да. Я помню.
— Прошу нас простить, семейные дела иногда бывают… шумными, — Чёрный Палач шутовски поклонился. Роннен коротко кивнул, показывая, что инцидент исчерпан.
Какого лешего меня понесло?
— Болеслав, отец тебя разыскивает. Если хочешь, я передам ему письмо.
Альтима вскинулась, чуть не зашипела. Роннен предупреждающе вскинул руку, Ваирманг лениво-заинтересованно склонил голову, но я решила договорить.
— Дело о твоём исчезновении, наверное, уже закрыто. Но отец…
— Не надо, — голос Болика был тусклым и очень невыразительным. Парень жался к леди Имарре, явно трусил, но от агента топтунов не отходил. — Я хочу… быть с госпожой. Больше мне ничего не нужно.
— Ианна, полагаю, с тебя этого хватит, — Роннен бережно взял меня под локоть и потянул в сторону. Я хотела вырваться, но передумала и позволила дорогому супругу притиснуть меня к стене и прошипеть:
— Ты что вытворяешь? Опять гуманизм проснулся?
— Опять, — выдохнула я, чувствуя себя последней дурой. В самом деле, пора бы уже перестать донкихотствовать.
Муж поглядел на меня яростно и беспомощно одновременно.
— Если тебе это действительно надо, я…
— Нет. Хватит. Успокойся, всё в порядке. Пусть уходит с ней.
Роннен отпустил моё запястье, но смотрел настороженно. Понимаю. Я чуть было не ввязалась в конфликт с топтунами. И с Ваирмангом, что опасней.
Но действительно — хватит.
Болеслав решил. Ещё один вид любви, который я не пойму никогда. Или страх, что куда понятней, но недоказуемо. В любом случае, насаждать добро в этом мире нужно с оглядкой. А то и сама пропадёшь, и массу народу угробишь.
Один древний тип, не помню, кто, сказал: фанатизм — это удвоение усилий, когда изначальная цель уже позабыта. Соблюдать законность нужно там… где оно нужно. А иногда нужно отступать, даже если полупобеда невероятно горчит.
Где грань между трусостью, подлостью и разумной осторожностью? Я не знаю. Но Болик дал мне шаткое оправдание. Он отказался от моей помощи. Отказался сам.
Ещё сто тысяч повторов — и я поверю. Двести тысяч — и забуду, занявшись чем-нибудь другим. Несомненно важным и полезным.
Убийца найден. Дело закрыто.
Дома было натоплено и уютно. Как обычно.
Мы расположились в большой гостиной, слуги принесли то ли очень поздний ужин, то ли чертовски ранний завтрак. Насытившись, Роннен лениво выцедил:
— Ваирманг, ты меня опять подставил.
— Я тебя вытащил, — так же лениво отозвался Чёрный Палач. — Все претензии к топтунам. И твоей любимой супруге. Ну и к мертвецу, естественно.
— Извини, Роннен, — пожала плечами Альтима, — это было необходимо.
Дражайший супруг криво усмехнулся. Леди Имарра блеснула глазами. Ну да, предавать данного мужчину ей не впервой.
— Вы ведь следили за Ньекли, — в голосе мужа не было вопросительных интонаций.
— Ну как тебе сказать… — Альтима пожала плечами, погладила Болеслава, парень выгнулся, чуть ли не замурлыкал. Кеоссий флегматично дожёвывал булочку. — Семь лет назад мы внезапно обнаружили, что лорд Ньекли жив. Его пространственные разрывы… очень своеобразны. Одарённый человек был. Мы отправились в тот мир, обнаружили, что он запретен…
— И это вас не остановило, — не удержалась я. Стрельба в супермаркете до сих пор мне снится. Просыпаюсь с криком, муж успокаивает потом… Леди Имарра явственно фыркнула.
— Аборигенка с мечом, принадлежащим родственнику Великого Патрона, всяко заслуживала внимания. Вас, леди Крим, остолопы из Службы внешнего наблюдения тоже, впрочем, потеряли. Так или иначе, лорд Ньекли интересовал нас сильнее покойного Дейвина, тем более, по одной из версий именно Никадос пролил священную кровь.
Угу. Похоже, версия является официальной — иначе мне бы давно не сдобровать. Судя по спокойным физиономиям Роннена и Ваирманга, они с такой трактовкой событий знакомы и считают её самой правильной. А если ещё прикинуть, насколько крепко топтуны могут нас с мужем зацепить на этот крючок, и вовсе окажется, что было именно так, и никак иначе. Гнусный убийца Никадос Ньекли, бедный отважный Дейвин, а туземка мимо пробегала и вовсе даже ни при чём.
Кстати, топтуны, кроме меня, потеряли ещё и двух агентов. У которых Никадос и свистнул артефакт, позволяющий перемещаться по мирам. И тут же этим артефактом воспользовался.
— Мы предполагали, что женщина из запретного мира связана с лордом Ньекли, но предположение оказалось ложным. Тем не менее, удалось выйти на другого иномирянина, которого лорд, уходя из запретного мира, прихватил с собой. И с этим человеком мы договорились.
Подробности Альтима оставила за кадром. Но расплывшееся в на редкость бестолковой улыбке лицо Болика сказало о многом. Щенок поменял хозяина. Щенку полагается косточка.
Хороший Болик, хороший…
— И тут мы узнаём, что именно тобой, Роннен, лорд Ньекли изволил заинтересоваться! Разумеется, пришлось включить тебя в наши разработки.
Ну да, разумеется. Мы долго-долго сопротивлялись идее загрести жар чужими руками, но идея связала нас по рукам и ногам и зверски поимела. Как же, понимаю.
Топтуны сидели и ждали, пока Болик обольщал Юляшку, пока готовил почву для обвинения нас с Ронненом во всех смертных грехах. Разумеется, Витека убил лично Никадос: у него очень хороший меч. Сейчас этот меч куда-то делся, и Ваирманг наотрез отказывался говорить, куда. Не то чтобы мы настаивали…
План Ньекли предусматривал, во-первых, давление со стороны бургомистрата. Планировалось ещё несколько убийств с помощью живых мечей — перепуганные обыватели вряд ли стали бы разбираться, Илантир это был или кто-то ещё. Во-вторых, тело несчастного Дейвина планировалось передать Великому Патрону. И в случае, если мы заартачимся, и в случае, если будем покорны. Так, для страховки. В-третьих, Никадос действительно собирался выкрасть Риана и держать его в заложниках.
Топтуны всё это знали.
И выжидали.
Альтима сказала, что делались ставки: сломаемся мы с Ронненом или нет. Она с Ваирмангом выиграла неплохую сумму. "Я хорошо знаю лорда Крима, а мой супруг лестно отозвался о тебе, Ианна". Супруг. Ну да, конечно.
В любом случае, топтуны были готовы взять Никадоса Ньекли. Только б он вылез из укрытия. Болик не мог перенести агентов тайной службы в тот мир, где прятался его хозяин. Но операцией по моему захвату Ник решил руководить лично.
Я не стала спрашивать, кто слил информацию о подмене Юляшки. Дурацкие вопросы задавать непрофессионально.
Наша с Ронненом судьба интересовала топтунов меньше всего. В случае, если мы останемся верными Великому Патрону, лорда Крима с супругой можно вознаградить. Ну а если нет…
На вмешательство Ваирманга топтуны не рассчитывали. Впрочем, Чёрный Палач на сей раз ограничился общим наблюдением. Приятно, конечно, думать, что он бы вмешался, угрожай нам с Ронненом серьёзная опасность, но гадать я, пожалуй, не стану.
Иногда страховка от Ваирманга создаёт больше проблем, чем предполагаемая беда.
В любом случае, для нас с мужем ситуация разрешилась наиболее благоприятным способом. Только вот жаль Витека. И Кеуна. И Мурашиху с детьми. И даже Юляшку.
Тех, ради кого эти чёртовы правоохранительные органы и должны работать. Иначе зачем мы все? Для чего?
Я поглядела на Роннена, и поняла: а ведь ответ очевиден. Иногда действительно нужно просто делать то, что можешь. А там — будь, что будет.
Муж поймал мой взгляд и еле заметно улыбнулся в ответ.
