Глава 31
Гостиную на первом этаже Илли узнала сразу, да и не могла не узнать, столько событий с ней связаны. Некоторые и вспоминать не хочется, например фавориток, а другие она всегда будет бережно хранить в памяти.
Едва подумав про фавориток, Илли расстроенно поморщилась, ну вот почему они не взяли с собой Седрика?! Хоть ненадолго повидался бы со своей сеньорой, ему одному в тот раз повезло, девушка оказалась спокойной и похоже, очень нравилась телохранителю. Но во дворце они его почти не видят, Седрик вместе с агентами Бенгальда неустанно проверяет жителей столицы и ее окрестностей, методично объезжая дом за домом. Или можно временно взять Кордилию во дворец? Решив обдумать это позже, принцесса перевела взгляд на Гарстена.
Едва рассмотрев, кто именно пришел во дворец, полковник приказал своим гвардейцам посидеть пока в столовой, и не успела за ними закрыться дверь, церемонно поклонился господину и пришедшим с ним эльфийкам. По непроницаемой гримасе, застывшей на его лице, никто не смог бы понять, как он относится к гостьям. Никто из тех, кто знал бы его меньше, чем Илли. Но она-то точно рассмотрела и плотнее, чем нужно сжатые губы и сузившиеся глаза.
— Вот веришь, Кандик, — тихонько вздохнула принцесса, — даже сама не знаю, поцеловать мне его хочется, или стукнуть? Или сначала стукнуть, а потом все же поцеловать?
— Целовать ты теперь имеешь право только меня, — строго сообщил ей муж и не сдержал счастливой улыбки, — а его так и быть, стукни.
— Птичка… — с чувством пробормотал полковник, сообразив, кто спрятан под почти незнакомым обликом, — можешь целовать только его, но не обнять тебя я не могу. Он шагнул к Илли, крепко тиснул ее плечи и сразу отступил, — преклоняюсь… перед ее величеством. Так ты теперь принцесса!
— Дважды! Эльфийская, — весело сказала Илли, расстегнула широкий жемчужный браслет, и показала прятавшийся под ним брачный, — и Леодийская.
— Но ритуала же не было, — осторожно осведомился Гарстен и оглянулся на сияющего господина, — или я не в курсе?
— Никто пока не в курсе, — строго сказал Ингирд, и смерил взглядом нехорошо задумчивые лица вернувшихся друзей, — кроме эльфов и королевской семьи. Но я там был, и могу заверить, они женаты и по нашим и по эльфийским законам. Но пока говорить этого нельзя никому.
— Птичка, а вот в честь этого я тебя должен поцеловать, — заявил Гарстен, бережно приподнял пальцем личико госпожи за подбородок и ласково коснулся губами ее щеки. — Ты не представляешь, как я рад.
— Я еще сильнее, — принц ревниво привлек жену к себе и нежно поцеловал в другую щеку. — Ты его за этим и оставляла?
— Чтоб поцеловаться? Не совсем, — засмеялась принцесса, делая вид, что не замечает упорного молчания Лензора и Джигорта, — просто я думала, что Гарстен захочет ввести своих временных заместителей в курс дела, пока у нас есть время. А мы позовем Дортилли и пойдем, посмотрим на покои, пусть начинают ремонт.
— А я считаю, что вам нужно теперь занять те комнаты, где останавливалась королева, — Ингирд смотрел на принцессу очень настойчиво, — там всегда жил наместник. А я займу соседние… не думаю, что Бенг обидится.
— Ты прав, — обдумав это предложение, согласно кивнул принц, и, подхватив Илли под руку, направился прочь.
Весь следующий час они провели очень весело, гуляли по роскошным королевским покоям и фантазировали, как и что тут изменят и какую мебель поставят. И могли бы заниматься устройством своего гнездышка целый день, но в резко посветлевшем зеркале, украшающем стену гостиной, появилось изображение Элинсы, и дриада сообщила, что пора идти в пресветлый лес.
— А вы сейчас где? — Заторопилась Илли, — у нас тут больше десятка солдат и слуг, которых нужно отправить во дворец.
— Хорошо, через пять минут будьте готовы, — согласилась мать, — мы идем в комнату перехода, Бенгальд устроил специальную рядом со своим кабинетом. Надеется, что всегда будет так передвигаться, как сейчас.
— Илли, — заинтересовался Канд, переходя вместе с женой в опустевшую гостиную нижнего этажа, — а что она имела в виду, говоря про всегда?
— Ну, мы же обычно ходим только в случае крайней необходимости, — с непонятным огорчением посмотрела на него Илли, и дернула шнур, — это только колдуны дриад для переходов и держат. Наши главные способности лечить и выращивать растения… я уже говорила. От них мы не угасаем.
— А от пути угасаете? — Сразу насторожился принц.
— Когда рядом есть цветущая, то живица восстанавливается сразу… — девушке очень не хотелось говорить на эту тему, — а когда нет — дриаде нужно отдыхать несколько дней. Вот потому мы так боимся колдунов, они со своей жадностью сжигают путницу за несколько лет.
— Почему ты мне сразу не сказала?
— Но я же сама цвела, — нарочито легкомысленно отмахнулась она, заметив входящего полковника, — и давай поговорим позже. Гарстен, быстро зови сюда всех, кто идет во дворец и Кордилию. Седрик еще несколько дней будет занят, пусть она поживет там.
— Это ты правильно придумала, — полковник сделал шаг назад, приоткрыл дверь и отдал приказ, — она разумная сеньора, и очень за него переживает. А вы останетесь здесь?
— Нет, мы в лес, — улыбнулась Илли, — но в обед должны быть во дворце, так что еще встретимся.
В гостиную торопливо вошли гвардейцы и служанки, прибежала запыхавшаяся Кордилия, все замотались в капюшоны и через минуту гостиная опустела.
— Теперь уходим мы, — Илли выдала мужу и вошедшему в комнату баронету по балахону, и пристально глянула на друга, — Инг, только прошу, ты к ней сразу не беги?! Нам нужно сначала ту путницу вылечить. А то опять обидишься.
— Птичка, я все осознал… и даю слово, никуда не побегу, открывай, не бойся.
В лесу было непривычно оживленно, эльфы сновали, как мураши, и все что-то таскали в руках. Какие-то корзинки, миски, кувшины.
— Боюсь, я догадываюсь, что здесь происходит, — недовольно фыркнула Элинса и чуть прикрыла глаза, ища дочь по ощущениям крови.
Теплое зеленое пятнышко обнаружилось там, где бил любимый эльфами янтарный фонтан, и дриады, не раздумывая, решительно шагнули туда через источник.
— Дьявол, — озадаченно буркнул принц, обнаружив, что они стоят в гуще толпы и моментально крепче прижал к себе жену, — что здесь происходит?
— Представляешь, — фыркнула непринужденно сидящая в кресле у самого бортика Лира, — анлер сделал открытие… если я подержу руку в воде фонтана, несколько минут после этого она имеет невероятные свойства. Но они быстро выдыхаются. А вот если сразу же полить такой водой семена или рассаду, то происходит скачок в их развитии. Семена, которые мы посеяли два часа назад, уже проросли. А политая рассада земляники уже зацвела.
— Я смотрю, тут кое-кто и кроме семян пророс и расцвел, — еле слышно буркнул помрачневший Ингирд.
Илли сочувственно на него взглянула и промолчала, друг имел все основания ревновать. Она уже тоже успела рассмотреть, что рядом с Лирой обосновались два белокурых красавца и по очереди черпают воду из фонтана и почтительно подают дриаде. А она, поболтав пальчиками в одном ковшике, поворачивается к другому ассистенту.
Элинса тоже расслышала слова баронета, и заторопилась. Не стоит слишком долго испытывать на прочность любящие сердца, кому, как не дриаде это знать. Это ради развлечения придумали знатные кокетливые красавицы, никого не любившие на самом деле, кроме себя.
— Эксперимент по использованию заряженной дриадой фонтанной воды временно прекращается, — безапелляционно объявила она, — перерыв. Идите, отдохните.
И осмотрела недовольно забурчавших садовников таким неприступным взглядом, что они мигом притихли и побрели в разные стороны.
— Перерыв, это замечательно, — встала с кресла Лира, и шагнула к сестрам, — а где Апи?
Но тут девушка обнаружила стоящего позади дриад баронета, а словно забыла про все. Неодолимая сила несла ее к тому, о ком дриада думала все утро, макая руку в ковшик с фонтанной водой. Уже сидя тут, у фонтана и задаваясь вопросом, отчего так буйно расцвела ее сущность, Лира припомнила всё. И как там, на ночной берегу южного океана, вдруг почувствовала его встревоженный взгляд, как нежно он прижимал ее к груди, неся по вытоптанным клумбам. Как дрогнул голос баронета, когда он задал свой вопрос и как бережно опустил ее прямо в одежде в бадью с теплой водой и ушел, оглянувшись с неистовой надеждой.
Вот на эту надежду и отозвалась ее чуткая душа, и, уже проваливаясь в сон, Лира где-то в глубине подсознания знала, что теперь, наконец, всё будет хорошо, правильно, так как и должно было идти с самого начала. Но утром им не дали даже слова сказать, и дриада, поразмыслив, признала правильность такого решения. Колдун это не шутка, справиться с его подлыми методами и черными заклинаниями не сможет даже отряд тренированных королевских гвардейцев. Нужны маги, и не меньше трех. Или эльфийские воины, у них через одного способности выше средних. А дриады могут только убегать и прятаться, противопоставить колдунам им нечего.
Но теперь они в безопасности… так почему же он смотрит так удрученно?
— Кандик, перестань меня так сжимать, — Илли, сообразившая, почему вдруг начало хмуриться лицо сестры, самоотверженно бросилась ей на помощь, — сколько раз тебе говорить, на дриад не действует эльфийское обаяние! Иначе наши прабабушки так и ходили тут до сих пор в садовниках.
— Но они-то этого не понимают, — чуть виновато возразил принц, — вон какими глазами на вас смотрят.
— Мне все равно, как они смотрят, — так же громко сообщила Илли, — для меня важнее всего другое, куда хочется смотреть мне. А мне хочется смотреть только на тебя.
— Любимая, — вспомнив, что в эльфийском лесу более свободные правила, чем в королевском дворце, и влюбленным не запрещается целоваться, Кандирд немедленно воспользовался своим правом.
Лира, невольно прислушивающаяся к этому разговору, вздохнула с легкой завистью, и вдруг заподозрила, что Ингирд тоже ревновал ее к эльфам. Ну да… крутилась возле нее целая толпа красавчиков… но не для них же она цветет?
— Лира… — баронет сообразил, что Илли объясняла все это не только мужу, и шагнул к дриаде, — ты подумала?
— Ага… — вдруг засмущалась девушка, даже покраснела, и, вспомнив, о чем она обещала подумать, пробормотала, — ладно, прощаю.
— Спасибо, — с чувством выдохнул Ингирд и сделал еще шаг, — можно мне проводить тебя?
"Куда?$1 — хотелось засмеяться Илли, а еще шутливо подтолкнуть их друг к другу, но взглянув на замерших подруг и обнаружив, с каким умилением и затаенным блеском в глазах смотрят на Лиру и баронета освобожденные дриады, принцесса только крепче прижалась к мужу. И хотя отлично понимала, что не очень-то прилично стоять рядом с влюбленными и откровенно таращить глаза, как дети на фокусника, никогда бы не решилась не только что-то сказать, но даже подать сестрам пример, уйдя первой.
Они столько лет были лишены даже надежды на то, что будут когда-нибудь свободными, и смогут больше не водить бесконечных рабов и друзей колдуна, а заняться тем, от чего расцветает душа дриады. Лечить, сажать деревья и цветы, и любить, преданно и истово.
— Помоги мне открыть путь для Апи, — тронув Илли за руку, тихонько пробурчала мать, и отвернулась от куда-то побредшей дочери и неотступно следовавшего за ней баронета, — их поймаем чуть позже.
Апраксия с Зароном уже ждали сигнала, и возникли среди кучки дриад почти моментально. И сразу с энтузиазмом взялись за дело. Уточнив, где путницы будут лечить бывшую пленницу колдуна, Апраксия вытащила ее из стазиса и дриады тут же облепили сестру со всех сторон, потащили к фонтану.
— Присмотри за Лирой, — только и донеслось до магини, и они остались с оборотнем вдвоем.
— А где ее искать-то? — не обнаружив девушки, выкрикнула вслед им сеньора, но отвечать ей было некому.
— Ищи по следам, — вдруг засмеялся Зарон, и Апраксия сердито нахмурилась было, нашел тоже время шутить!
Но ее муж усмехнулся, приобнял магиню мощной рукой, и, развернув, указал на землю:
— Ничего не видишь?
— Нет, — присмотревшись, помотала она головой, — я же не оборотень!
— Чтоб увидеть, куда пошла влюбленная дриада не нужно быть оборотнем, — с ласковой укоризной фыркнул он и поцеловал ее в волосы, — нужно просто уметь смотреть. Подсказать? Сравни цветы тут и там.
Вот теперь она увидела. Прямо от фонтана наискосок через пологий склон шла похожая на клумбу, буйно цветущая полоса, метра три шириной. Словно кто-то проехал здесь весной на сеялке с цветочными семенами и теперь пришла пора их цветения.
— Жаль, что рвать нельзя, — вздохнул оборотень, топая рядом женой вдоль этого цветочного сумасшествия, — я бы собрал тебе букет.
— Мне достаточно и твоего желания, — улыбнулась нежно магиня, и вдруг что-то вспомнила, — а ты не обидишься, если я задам вопрос, как к оборотням относятся собаки? Они на вас не бросаются?
— Нет, кроме тех, что обучены специально. Ты же знаешь, почему предок Тимаргла Нелюдимого основал наше герцогство? За нами охотились ничуть не меньше, чем за дриадами. Вот он и захватил те леса и первое время весь народ жил на границе. Мы и сейчас сторожим их не хуже чем эльфы. Никому не хочется увидеть своего ребенка в ошейнике на арене, сражающегося за свою жизнь с кучей вооруженных гладиаторов.
— Сволочи, — мрачно произнесла Апраксия, остановилась и махнула рукой.
Большая черная спящая собака ниоткуда выпала к ее ногам, и Зарон от неожиданности остановился.
— И сколько еще у тебя сюрпризов?
— Осталось несколько негодяев, которых Элинса не успела отправить в родной мир. Вернее, сил у них в тот день не было… ну ты же помнишь.
— А что они тебе сделали? — теперь этот вопрос интересовал его гораздо сильнее, чем в ту ночь.
— Некоторые пытались ограбить, кого-то я поймала на попытке обидеть девушку, трое добивали мужчину в парке, — хмуро вздохнула она, — короче бандиты.
— Ну и зачем ты их вернешь в тот мир? Накажи тут, как наказывают бандитов.
— Не знаю… я как-то об этом не думала. Нужно посоветоваться с Хингредом, — заканчивая водить над псом руками, вздохнула она, — тем более он просил привести их с Бенгальдом, как только Элинса закончит лечение. Тоби? Ну как ты себя чувствуешь?
Обнаружив, что вокруг нет заборов, пес решил, что его вывезли в поле на прогулку и повел себя соответственно. Носился вокруг магини кругами, повизгивая от счастья, падал с разбегу в траву, прыгал за бабочками. Затем, явно обнаружив что-то интересное, понесся к густо цветущим кустам сирени.
— А вот и она, — Зарон указал на сидевшую возле кустов дриаду, увлеченную разговором с баронетом, — и не одна. Будем подходить?
— Нет, — прислушавшись к эмоциям, живо замотала та головой, — посидим лучше тут.
И решительно плюхнулась в траву.
— С удовольствием, — фыркнул оборотень и вмиг оказался рядом с ней, — интересно, а почему эльфов не видно? Неужели им неинтересна цветущая дриада?
— Интересна, — сообщил голос верховного анлера и тот медленно проявился рядом с ними, — поздравляю. Я имею в виду ваши браслеты. Стулья сделать?
— Спасибо, — вежливо поблагодарила магиня, — а стульев не нужно, сейчас дриады вернутся и мы пойдем в шатер. Элинса сказала что нужно что-то обсудить. А почему вы ходите за ней невидимкой?
— Ее мать объявила перерыв, — усевшись на возникшее из травы кресло, вздохнул анлер, — и она права. Мы слишком обрадовались всем тем чудесам, что творятся вокруг Тэнлирель, и забыли про деликатность.
— Что-то я не слышу радости в вашем голосе, — напрямик сообщила Апраксия, — вы не рады?
— Рад. Просто счастлив, — так же печально произнес он, — но как часто случается, эта радость пополам с грустью. Я много лет изучал труды мудрейших предков, исследовавших причины угасания особых способностей нашего леса и ни в одном из них не нашел простого объяснения. Лес превращался в обычный потому, что ушли дриады. Сегодня вечером на склоне горы, в пещере слез будет гореть костер. Десятки толстенных фолиантов станут просто золой. Чтоб никто больше не читал их и не ссылался на мудрость предков. Разве это не печально?
— Нет, — твердо ответил оборотень, — нисколько. Нужно радоваться, что вы сумели понять правду… и нашли в себе силы это признать. Кстати… анлер Лаонтениэлль, я хотел попросить вашего разрешения открыть отсюда путь в герцогство. Моя мать тоже дриада. Но уже погасшая. Раньше не было никакой надежды… я и теперь не особенно верю в чудо.
— Разумеется, открывайте. — Твердо кивнул анлер, — и даже не нужно спрашивать. Для всех дриад, и погасших и больных этот лес открыт в любое время. Как и для их друзей.
Ингирд сидел на пригорке наискосок и чуть ниже дриады, и развлекал ее веселыми байками из тех времен, когда они ловили бандитов, смешными историями про Джигорта и Седрика. Потом, вспомнив, что друзья вернулись сегодня во дворец, рассказал и про них, хотя говорить баронету хотелось вовсе не про это. Впервые в жизни вообще не хотелось ничего говорить, просто смотреть и молчать. А еще лучше, взять ее руку, прижать к щеке, перецеловать каждый пальчик, чтоб она поняла, сколько нежности вдруг появилось в его насмешливом сердце. Но баронет все никак не мог решиться на такой дерзкий поступок, опасаясь испортить еще зыбкое перемирие. А Лира охотно смеялась, поглядывая на него загадочными зелеными глазами, попутно гладила рукой соседние травинки, мигом расцветающие удивительно красочными цветами, и он продолжал ее веселить, с завистью косясь на цветы, и отчетливо понимая, если бы она так же небрежно погладила его, он бы расцвел еще жарче, чем счастливая трава.
— Тоби? — вдруг ахнула девушка и на нее прыгнула огромная мохнатая собака, радостно лизнула в лицо, понюхала руки и чихнула, поднимая облачко пыльцы, — что, Апи пришла? Инг, мне нужно идти. У нас еще много дел…
Дриада смотрела на баронета чуть виновато, а у него вдруг пересохло в горле, неужели Илли и впрямь была права… так чего ж он ждет?
— Лира… — хрипловато выдохнул он, решившись наконец взять ее за руку, — я наверное, тороплюсь… но все равно хочу сказать, точнее, спросить… если я принесу тебе свой браслет… ты его возьмешь?
Ей очень хотелось пошутить, просто язык чесался сказать что-нибудь такое… насмешливое, или хотя бы лукавое… вроде того что она подумает, посмотрит на его поведение… или намекнуть, что вообще-то девушки любят получать такие предложения в более романтичной обстановке. А еще любят выслушивать красивые признания, обещания звезд с неба или хотя бы вечной любви. Но рука мужчины, державшая ее пальчики, вдруг замерла настороженным диким зверьком, а его мужественное лицо потеряло привычную светскую ироничность, напряглось и чуть побледнело.
Обостренным чутьем влюбленной дриады Лира вдруг четко осознала, что теперь вовсе не тот момент, когда она могла бы пошутить или немного потянуть с ответом. В такой миг даже маленькая шалость или безобидное лукавство будут острыми ножами вонзаться в душу человека, которого выбрало ее сердце. Не на танец или ужин, не на прогулку и не на один день или даже сезон, а на всю жизнь. И все, что она сейчас скажет или сделает, ляжет в копилку их отношений, и только от нее зависит, будет там лежать дешевая безделушка, кусок обожженного болью сердца или первый драгоценный камень из ожерелья любви.
— Душой я уже его взяла… — тихо произнесла девушка, страшась, что сказала слишком много… или слишком рано.
Но в тот же миг горячие губы баронета истово прижались к ее ладошке в нежном и благоговейном поцелуе, благодаря, что не позволила себе пошутить или поиграть самыми светлыми чувствами, не стала затягивать на его шее невидимую петлю мучительной неуверенности и безнадежности.
— Я люблю тебя, — произнес он так жарко и искренне, что дриада вспыхнула от смущения и удовольствия, — и никогда больше никому не позволю нас разлучить. Знаешь… я так мечтал… что ты не откажешь мне… что сделал сегодня один немножко преждевременный шаг. Когда Канд и Илли выбирали себе покои, посоветовал им взять самые просторные, королевские. И забрал себе те, что напротив, где раньше останавливался Бенгальд. Но без тебя они мне не нужны… ты не сердишься?
— Это ты правильно сделал, — вспомнив, что во дворец вернулся хозяев комнат, в которые поселила ее Илли, обрадовалась дриада, заглянула в светящиеся нежностью глаза Ингирда и счастливо вздохнула, — думаю, мне там понравится.
— Я надеюсь, — он наконец решился придвинутся ближе к любимой и приобнять ее за талию, — там замечательный вид на парк и на дальние горы.
— Лира, — мягко и насмешливо сообщил откуда-то сбоку голос матери, — эльфы не заготавливают сено. А если вы желаете найти дорогу назад, то начинайте выбираться из этих зарослей, а то Тоби уже волнуется.
Услышав эти слова, дриада огляделась и охнула. Мелкая шелковистая травка, на которую она усаживалась меньше часа назад, вымахала выше человеческого роста и стояла вокруг них сплошной стеной.
— Дьявол, — Инг с трудом поднялся на ноги и подхватил девушку на руки, — это что за шутки?
— Это я… — виновато пробормотала Лира, — она так реагирует на мои чувства. Мать! А как мне выйти?
— Думай. Тебя не зря учили. Могу лишь сказать, что у тебя есть три варианта ответа.
— Ну да, как всегда, — скептически прищурилась дриада, — глупый, трусливый и красивый. Ну и ладно, пойдем красивым. Хотя сегодня мне простителен и глупый.
— Почему это? — заинтересовалась по ту сторону зарослей Илли.
— Если скажу, бросишь руку дружбы?
— У тебя сейчас столько силы, что ты сама можешь кому угодно ее бросить, — по голосу принцессы было понятно, что она веселится от души.
— Лира, — шепнул невесте на ухо баронет, не удержавшись, чтоб не поцеловать украдкой краешек ее губ, — я смогу пробиться сквозь траву.
— Это называется — "глупый вариант$1 — удручено вздохнула она, — а мы идем другим путем. Смотри. Вниз, на ноги.
Ингирд скосил глаза вниз и обнаружил, что трава под его ногами сплелась маленьким ковриком и теперь стремительно поднимает их вверх. Через минуту буйно цветущие вершинки были баронету по пояс, потом по колено. С той стороны, откуда доносился голос Элинсы раздался звонкий хлопок, другой, третий…
Влюбленные перевели туда взгляды и обнаружили, стоящую на пригорке, всего в нескольких метрах от себя, толпу дриад и эльфов, а среди них оборотня с магиней, младших принцев и Хингреда. И все они радостно аплодировали вознесшейся над буйной клумбой парочке.
— Мы правильно понимаем, что вас можно поздравить? — лукаво уточнила Апраксия, и Ингирд, крепче прижав к себе свое сокровище, веско объявил:
— Лира согласилась взять мой браслет!
Глава32
— Нет! — Яростно стискивая кулаки, объявил баронет и с отчаянием уставился в глаза любимой, — я категорически против.
— Ингирд, ну пойми ты… — его третье высочество сокрушенно вздохнул и перевел сумрачный взгляд на брата, — мне это тоже не нравится! Но это предложил Хингред, и поддерживает ее мать. Ни на что другое у нас нет времени, праздник начинается уже послезавтра в обед. Сначала торжественный прием, потом праздничное шествие, обед, уже сегодня в столицу потоком въезжают гости. Мы проверяем каждого, мои люди и маги падают от усталости, но гарантировать, что подарочки дядюшки уже не притаились в каком-нибудь тихом уголке не может никто. И в случае нападения могут пострадать невинные люди, все едут семьями, везут детей.
— Значит, поставь меня, Лензора и Джигорта, собери всех надежных людей по дворцам, и прогони по домам армию, вообще отмените к дьяволам этот праздник! Почему вы решили, что лучше послать на такой риск юную девушку?!
— Инг… — Лира попыталась погладить его руку, но баронет непримиримо убрал кулаки под стол, — я не просто девушка, я дриада. Причем цветущая. И мои сестры будут мне помогать. Это лучший вариант, он просто не может не клюнуть на приманку. А против круга ему не выстоять, и еще будут маги, ты же слышал.
— Я все это слышал, — он скрипнул зубами так яростно, что услышали все, — но я опытный воин, и знаю, чего стоят предварительные планы. Практически ничего, если вы не знаете ни его силы, ни запасов амулетов и жезлов, ни ловушек и хитростей! Твоя мать говорит что он самый старый… как по–твоему это переводится на язык воинов? Я скажу. Значит он самый осторожный, самый хитрый и предусмотрительный, самый умный и изворотливый. Всех, кто был чуточку небрежнее или неосторожнее, он уже подмял или уничтожил! Колдуны живут по закону пауков в банке, и потому маги так не любят с ними связываться. Стараются вообще держаться подальше, разве не так, Апраксия?!
— Ты прав, — угрюмо кивнула Апраксия, — и ни одну другую дриаду я бы сама не пустила. Даже Илли, хотя она очень способная и сообразительная. Но Лира выросла в другом мире и у нее другой характер. Она сама говорит, что неправильная дриада, и совершенно права. В ней нет беспрекословного преклонения перед дриадскими законами, и хотя против своей природы и она не может пойти, но зато может придумать неожиданное решение. А защитим мы ее с гарантией… детали уже обсудили с советом магистров Туариня. А про круг… теперь их восемь и это мощная сила. Но у меня есть предложение, найти немного времени и сходить в герцогство, за матерью Зарона. Она погасшая дриада… и у вас может ничего не получиться, но там ей делать все равно нечего. Отец Зарона давно привел в дом чистокровную оборотицу, и Колейла живет там на правах почетной родственницы. Мне кажется, здесь ей будет лучше.
— Нужно было раньше сказать, — решительно поднялась из-за стола Элинса, — Зарон, показывай куда открывать. Теперь, когда нас восемь, можно попытаться… ей помочь, вытащили же мы Ханнику.
Ханника, сидевшая в обнимку с корзиной, полной фруктов, подняла на дриаду серьезные глазищи и сосредоточенно кивнула. Она помнила все, но больше не гнездился в душе черный ужас, приказывающий бежать куда глаза глядят. Ужас, поселившийся там, когда колдун, пытавшийся подчинить ее полностью, показывал девушке, как и кого будет наказывать за ее ошибки.
Элинса нежно погладила вылеченную сестру по плечу, поправила прядь светлых волос.
— А ты сиди, ешь. Сейчас мы ее приведем, тогда встанешь с нами в круг. Илли, Лира, Ленора, уходим.
Апраксия и Зарон встали вместе с ними возле родника и дружно растворились в брызнувшем из него сиянии.
— Не смотрите на меня так, — проводив их горьким взглядом, сердито буркнул Ингирд и отвернулся от друзей, — пусть лучше она поссорится со мной, чем попадет в лапы колдуна.
— А мы и не смотрим, — украдкой вздохнул Кандирд, — я сам так же думаю. Без Илли мне ничего не нужно. Ни дворца, ни власти… вообще ничего. Но она же не может не вмешаться… дриады не выносят подлости и жестокости. И это мне в ней нравится… хотя и страшно иногда так, что душа рвется. Вот сейчас… пошли к оборотням. Так просто, словно все они славные парни вроде Зарона.
— Оборотни дриад не обидят, — тихо произнесла Ульяра, — мы у них в лесах не раз скрывались. Но нам с ними рядом тяжело… они все любят охоту. И хотя у всех свои стада по горам и лугам несчитаны, никогда не откажутся за зайцами или козами побегать.
Кандирд хмуро кивнул, Илли говорила то же самое, но на душе все равно было неспокойно. Оборотни живут очень закрыто и неизвестно, как встретят незваных гостей, пришедших забрать ту, что через своих детей стала им родной.
Сложенный из толстых бревен старинный дом пропах дымом и шкурами, в несколько слоев устилавшими пол и лавки. Просторное помещение, куда через потемневшее зеркало попали дриады по памяти Зарона, было, скорее всего, общей комнатой, где вечерами собиралась на посиделки молодежь и слуги. Но сейчас тут было пустынно и тихо.
— Отец у тебя не простой скотовод, — оглядевшись, сделала вывод Элинса, — а вот дриады я близко не чувствую. Кого бы спросить?
— Бежит уже кто-то, — отметила Апраксия и ответила за мужа, — старшина клана у него отец, весь городок ему подчиняется.
— А, обед пришел! На кухню сами пойдете, или отвести? — Девчонка лет пятнадцати, в штанах и безрукавке из тонко выделанной кожи и с кинжалом у пояса беспардонно оглядывала незваных гостей.
— Прикуси язык, щенок, — опередив открывшего рот Зарона, строго оборвала нахалку Элинса, — позови лучше кого постарше, пока я добрая.
— Ты! — охнула от такой наглости та, — первая, в суп!
— Придется проучить, — скучающе сообщила сестрам Лира, — у меня сейчас как раз настроение подходящее.
— Ну, кто там, Тимилла?! — произнес густой мужской бас, и из коридора шагнул в зал дородный мужчина, смутно похожий на Зарона. Только глазки были много меньше и хитрее, волосы с проседью, да черты обветренного лица грубы и крупны.
— Мясо на суп, — никак не могла успокоиться та, кого назвали Тимилла.
— Все, щенок, ты нас достала. Прощайся с родными, — звонко произнесла Лира и прищурилась.
— Прости ее, госпожа, — мужчина бросился вперед, загородил юную оборотицу своим телом, даже руки растопырил. — Молода, она, глупа, ни одного духа вживую не видала, вот и горячится.
— Плохо молодых воспитываешь, хозяин, — холодно отрезала Элинса, — вот сыном тебе гордиться нужно. Он ваш народ от большой беды уберег, помог нам войну не допустить. Леодийский король ему за то титул пожаловал и имение, думаю, ваш Тимаргл тоже узнать о подвиге Зарона должен. Но сейчас мы по другому делу. Где Колейла? Пора ее забрать, не место ей тут.
— Они за старой корягой пришли, — тихо, но едко фыркнула за спиной отца девчонка, и Зарон, взревев раненым зверем, бросился в ту сторону.
Но Лира успела раньше. Две гибкие, как змеи, лианы стремительно выросли из потолка, упали на нахалку, и спеленав ее как дичь, подвесили под самым потолком.
— Мы тебя предупреждали, — строго сообщила хозяину старшая дриада, а теперь веди нас к Калейне.
— Да Сандил придет, все эти веревки мигом порубит… — висевшая под потолком пленница все не унималась.
— Кто попытается их резать, пожалеет. Все под потолком висеть будете, — пригрозила Лира, выходя за согнувшимся, угрюмым хозяином из комнаты, — совсем распустились оборотни, никакого почтения. Сама в лес приду, всю дичь по соседним королевствам разведу.
— Не сердись, госпожа, — выведя гостей на крыльцо, устало вздохнул старый оборотень, — прости глупую. Младшая она, вот и избаловали ее братья.
— Не избаловали, а испортили, — сердито возразила Илли, — она ведь, когда нас увидела, даже не поздоровалась не спросила, кто и зачем. Запугивать начала, в суп обещала сунуть. Не обижайся, но так к людям относится нельзя. И если ты не можешь воспитать, придется нам наказать. Пусть повисит, а мы как освободимся, решим, что с ней делать. Или с тем, кто ее такую вырастил.
— Предлагаю забрать ее в пресветлый лес, анлер покормит с месяц морковкой, сразу вежливая станет, — топая за хозяином по тропке, на ходу придумала наказание Лира, и оглянулась, — а куда мы идем?
— Так вы его мать видеть хотели? — искоса глянул на сына оборотень, — она теперь тут… ушла из дома, еще весной.
— Но я никого не чувствую… — Ленора остановилась и присмотрелась, — не может быть…
И почти бегом рванулась к стройной яблоне, на которой не висело ни одного яблока. Дриады, мигом забыв про упрямую девчонку и не менее упрямого хозяина, помчались за ней, окружили дерево, прижались к гладкой, бурой коре.
Старый оборотень только насупился, Колейла давно не проявляла интереса ни к нему, ни к дому. А с тех пор, как ушел Зарон, и разговаривать почти перестала. Оживлялась только тогда, когда получала весточки от сына и вот в этом, как Джозор убедился, его полукровок был постоянен. Посылал матери послания с любой оказией. Да и далеко от границы не уходил, жил в деревеньке за перевалом, они время от времени проверяли.
И только ему дриада и отвечала, писала что-то на листьях тополей, скручивала в трубочку и отдавала тем, кто мог передать. Но ни посмотреть, ни прочесть ее послания никому другому не удалось ни разу. Джозор тяжело вздохнул, и переступил с ноги на ногу, думая, что и сам давно готов ее отпустить, пусть сидит себе в дереве. Да вот надел ей по глупости в юности родовой браслет, и теперь связан до смерти. Оборотень может привести в дом столько самок, сколько прокормит, но браслет может надеть только одной. И союз этот нельзя расторгнуть ничем. Потому и злится Зарния, и ненавидят дриаду его младшие дети. Несмотря на то, что они чистокровные оборотни, законный наследник у него один, Зарон. И как раз ему это имение и стада нужны меньше всех.
Старый оборотень вспомнил слова дриады и вздохнул еще тяжелее. В том, что она сказала правду про титул и поместье, он не сомневался, дриады не лгут. Но знал и другое, нужно убедить первенца отказаться от своих наследных прав на ритуальном камне, а как попросить его об этом, если они не разговаривают уже больше полусотни лет, не имел никакого представления.
— Перестань пыхтеть, — рыкнула на него красивая синеглазая магиня в полумужском костюме, — потом с тобой и твоей хамкой разберемся. А сейчас лучше отойди.
Старый оборотень отлично видел, что она не дриада, что-что, а в аурах к ста годам может научиться разбираться любой чистокровный вызвер. А ему давно под триста, с первого взгляда всех оценил. И даже то, что в сыне почему-то стало намного больше силы, заметил. Но это не значит, что он готов позволять ей вести себя так, словно она тоже имеет право его поучать, как лесной дух.
— Ты! — Грозно начал он, и весь напрягся, словно перед броском, но она легко отмахнулась, и старейшина вдруг понял, что не может ни пошевельнуться, ни просто закрыть рот.
Но вовсе не это было главным, тем, что остро ударило в самое сердце. Когда она подняла руку, просторный рукав легкой туники опал вниз, и он заметил то, чего никак не ожидал увидеть. Костяной родовой браслет, означающий, что это единственная истинная супруга сына. Та, кто по всем их законам является сейчас, когда ушла Колейла, хозяйкой в его доме, старшей по статусу из всех женщин. И Зарон это знал, ему ли не знать. И значит, мало еще они наказали его младшенькую, она теперь перед старшей невесткой на коленях ползать должна, чтоб прощение вымолить.
Джозор скосил глаза на яблоню, и быстрее отвел, там творилось что-то несусветное. Вместо нескольких бледных, зеленоватых ореолов пылал костер неистово–изумрудного цвета, и понять, откуда это взялось, и чем обернётся, было невозможно. Можно было только догадаться по обрывкам тихих, ласковых слов, что кого-то уговаривают, и несложно догадаться, кого. Но он-то точно знал, ее не выманил даже майский мед, не произвел никакого впечатления прижатый к стволу брачный браслет.
— Не бойся, — голоса стали чуть громче, и оборотень разобрал некоторые слова, — все плохое уже позади. Тебя ждет пресветлый лес, янтарный бассейн… твой сын Зарон, все мы. Идем, пусть яблоня подождет. Она теперь здорова, и все гвозди мы вытащили. Ну, давай, смелее, Колейла, ты же дриада!
Тихий вздох сорвался с губ Зарона, он рванулся вперед, но жена обвила руками, удержала.
— Подожди, милый, не торопись, дай ей немного осмотреться… у вас будет возможность поговорить всласть.
Джозор неверяще оглянулся, и захотел протереть глаза, но руки по–прежнему не слушались.
Дриад возле дерева было уже не четверо, а пятеро, но пятая вовсе не была сухой и мшисто–седой, как его Колейла. Рядом с гостьями стояла тоненькая и полупрозрачная девушка, весен восемнадцати, не более. И у нее отдавали зеленью не только глаза и ногти, но и волосы.
— Мы на водопад, — тихо скомандовала старшая дриада, и возле дерева вдруг забил родничок, растекся светлой лужицей, — Илли, вы тут разберетесь?
— Не волнуйся, — ответила одна из молодых дриад, и старшие исчезли вместе с новенькой.
— Э… — Джозор вдруг почувствовал, что уже может говорить, — но ведь она… моя жена!
— Уже нет, — строго ответила та из девушек, — что была пониже ростом, — Твоя жена умерла. А та, кто родилась из ее духа, не помнит зла и не связана еще никакими обязательствами.
Старый оборотень поднял в знак доказательства своей правоты левую руку и обнаружил, что рядом с его собственным браслетом появился второй, чуть потоньше и едва заметно отливающий зеленью. Тот, что он некогда надел на запястье своей дриаде. И это означало, что его жены действительно больше нет, и он свободен отдать родовой браслет новой избраннице. Вот только никакого желания отдавать его почему-то в себе не находил.
Постояв с минуту возле дерева, и рассмотрев возле корней несколько толстых, кованых гвоздей, покрытых похожей на засохшую кровь ржавчиной, Джозор поднял их, сунул в карман и уныло поплелся за шагавшими к дому гостями. Он всю жизнь считался суровым и справедливым старейшиной, и вершил суд в своем роду твердой рукой, но теперь впервые за много лет вдруг ощутил, что не знает правильного ответа на возникшую проблему. И хуже того, не уверен, что он вообще существует, этот правильный ответ.
— Отец, — выскочив на крыльцо, закричал средний из трех сыновей, Таор, — в доме творится что-то странное!
Заметил гостей и нахмурился, но ничего не сказал, пока не пригляделся к аурам.
Ну, хвала духам, хоть у одного сообразительности хватило, перевел дух отец, и взмолился про себя, чтобы сын молчал бы и дальше, дриады и так злы как зимние смерчи.
— Сейчас разберемся, — пытаясь хоть чуточку спасти положение, строго ответил он сыну, — а ты почему дорогих гостей не приветствуешь, как положено? Не видишь, кто к нам пожаловал?
— Поздновато ты его воспитывать начинаешь, — насмешливо сказала старшая невестка, — раньше куда смотрел?
— А ты кто такая… — Таор все же не сдержался, и отец, шагнувший в этот момент на крыльцо, развернулся и влепил отпрыску смачную затрещину.
— Если я тебе сказал, щенок, что это дорогие гости, то значит, так оно и есть! Слишком волю взяли, отца не слушаете!
— Ты с ума сошел… сразу драться… — обиделся парень и начал скрываться в тумане, но отец врезал с другой руки.
— Не вздумай! На всю жизнь волком оставят.
— Да пусть бы побегал, — мстительно ухмыльнулась Лира, последней заходившая в дом, — может ума наберется?
В общем зале, где они оставили юную оборотицу, бестолково суетилось несколько домочадцев, но спасать девчонку никто не спешил. Хватило ума двоим, жениху ее, Сандилу, и младшему из братьев Харену. Теперь висят с ней рядом и ругаются по–черному. Зато сама Тимилла уже не ругалась и не звала на помощь, только тихонько поскуливала, обнаружив, что не может ни принять облик зверя, ни порвать крепкие, как корни сосны, плети.
— Где ты ходишь! — Бросилась к мужу старшая оборотица, — тут дом с ума сошел, детей вон хватает! Не иначе это твоя коряга…
Визгливые причитания оборвала хлесткая пощечина, отбросившая мать меньших родичей Зарона на лавку.
— А вот женщин бить некрасиво, — поморщилась Апраксия и обернулась к Лире, — где судить будем, здесь или на улице?
— Смилуйтесь! — упал перед дриадами на колени старейшина, — наказывайте как хотите, но не позорьте!
Таор, вошедший в дом следом за ним, держась за щеку, изумленно выпучил глаза, такого поступка он от своего отца никогда не ожидал.
— Здесь будем, — мрачно решил Зарон, и глянул в сторону челяди, — принесите четыре стула.
— Как скажешь, отец, — пожала плечами Лира, и, не глядя, выдернула из плетей свою живицу.
Трое пленников, не успев сообразить, рухнули вниз, но тренированная реакция оборотней не подвела, и все приземлились на ноги.
— Матушка… — девчонка, захлебываясь слезами, ринулась к ошеломленно сидевшей на полу родительнице, — это они, дриады.
Толпу домочадцев при этом пояснении как вихрем сдуло к стенам и выходу. Но выйти не удалось никому, дверь на крыльцо словно приросла к раме.
— Встань, старейшина, — сухо объявила Апраксия, — садись на скамью. И вы все садитесь, все равно уйти вам нельзя. Раз он просит, чтоб судили в своем доме, исполним это желание.
Из ведущего вглубь дома прохода прибежали слуги, поставили четыре стула с высокими спинками, опасливо отступили к стенам. Гости спокойно сели и Лира жестом указала Тимилле на место рядом с отцом.
— Садись туда и молчи.
Неприятного открытия, что пришедшие намного мощнее ее, хватило юной нахалке, чтобы сделать правильные выводы, и она бросив злобный взгляд, прошла на указанное место.
— Кто-нибудь тут знает, почему оборотни почитают дриад своими духами хранителями и служат им как богам? — хмуро поинтересовалась Илли, только недавно, во время отдыха после доя выведавшая это у Зарона.
— Я знаю старую легенду, — поклонилась дриаде одна из старух служанок, после того, как ни один из хозяйских сыновей не решился ответить.
— Скажи.
— Когда-то давно гномы теснили наше племя из плодородных долин вниз, на юг, в бесплодные степи. Их было меньше, но они были хорошо вооружены. Уже несколько городов лежало в руинах… и не было никакой надежды на спасение. Кто трусливее и слабее — бежали, а самые отчаянные решили принять последний бой. И тогда пришли дриады. Не знаю, почему они нам решили помочь, кто говорит, пожалели леса, гномы их быстро перевели бы, кто-то рассказывает, что одна из них была замужем за тогдашним герцогом. Дриады перевели несколько десятков самых сильных воинов в пресветлый лес, и эльфийские маги сделали им особую защиту, в момент опасности воины могли принимать образ зверя, и становились в несколько раз сильнее и быстрее. Эльфы объяснили, что эта защита будет передаваться сыновьям по наследству, и если не разбавить род чужой кровью, останется с нашими мужчинами навсегда. Гномов мы в тот раз выгнали, и с тех пор они не решаются нападать на наши земли.
— Значит, не вы их выгнали, гномов, — подвела итог Апраксия, которая была вполне согласна с легендой, — а магия эльфов и помощь дриад. И что мы видим в благодарность? Сегодня к вам в гости пришли четыре дриады, двоих из которых верховный анлер пресветлого леса удочерил официально, а кроме них наследник вашего рода и я, его законная подруга.
Магиня вовсе не желала объяснять никому из оборотней степень своего родства с ними, когда шла сюда, но за последний час ее намерения кардинально изменились. И хотя Апраксии вовсе не нужен был этот дом, в котором, как пояснил ей мельком муж, она теперь главная из хозяек, зато магиня намеревалась хорошенько припугнуть его родичей, обижавших угасшую дриаду.
— Но он не чистокровный оборотень, — упрямо буркнул Харен.
— А те воины, что кланялись эльфам, и просили помощи, разве были чистокровными? — Скептически подняла бровь Илли, — Может их родители, сестры, братья были чистокровными? Да у тебя не хватило даже ума хоть раз в жизни задуматься, благодаря кому ты живешь вольно и сытно!
— Богиня… — снова сполз со скамьи старик и встал на колени, — умоляю, не наказывай его, видишь же, что глуп?! Накажи меня, не сумел воспитать, вложить в головы почтение… занят был делами рода.
— Совершенно неважно, что Зарон не полностью владеет магией оборотней, — холодно глядя на младшего отпрыска, — отчеканила Илли, — у вас по этому признаку передаются только титулы. А ваш род хоть и старинный, титула никогда не имел. До сих пор. А вот теперь есть. Король Леодии подписал указ, за смелость и отвагу, за то, что сражался не щадя своей жизни и помог предотвратить истребление трех деревень и войну между королевством и герцогством, Зарон получил поместье, право на отнятый у колдуна замок и титул графа. Первый в вашем роду. И сейчас имеет полное право вместе с нами судить вас, потому что его жена наша приемная мать. А теперь вернемся к делу. Мы хотели забрать погасшую дриаду, и намерены были вас наградить… но оказалось, не за что. Ее тут никто не почитал, и не заботился, и даже когда она ушла умирать в дерево, кто-то вбил в него несколько гвоздей. Кто был этот подлец? Признавайтесь сами, у нас мало времени и это вам зачтется.
— Я вбил, — шагнул вперед один из слуг полукровок и упал на колени как его хозяин. — Но не сам придумал, клянусь! Она велела… хозяйка.
— И кто это присвоил себе это звание? — Не выдержала молчания Лира, — не та ли оборотица, что получила уже от старейшины оплеуху?
Рык разъяренного зверя был ей ответом, мелькнула в воздухе тень и черная волчица яростно заметалась перед гостями, безуспешно хватая зубами воздух и рыча от разочарования.
— А вот этого ты не знала, отправляя слугу забивать гвозди, — презрительно сообщила ей Лира, и щелкнула пальцами, отчего зверь рухнул как подкошенный, — эльфы мудры, и давая вам этот дар, предусмотрительно включили в него несколько запретов. Ни один из чистокровных не может напасть на дриаду или эльфа. Как и на своего сородича, и на его семью. Так что никто из нас тебе не по зубам. И я думаю, что все зло и вся спесь в доме от тебя. Не хочу разбираться, любовь или ревность, жадность или ненависть толкнули тебя к преступлению. Но выношу приговор, три года, пока мы тебя не помилуем, обернуться назад ты не сможешь. И причинить вред разумному существу тоже. Так же не можешь уйти в поле или лес. Гоняй во дворе волков и крыс. Пошла прочь. Теперь девчонка. Отлично понимаю, что ее так настроила матушка, но без наказания оставить не могу. Пусть годик походит со свиным пятачком, и если чистосердечно раскается, снимем наказание. Ну а теперь братья.
— Хватит, лера Тэнлирель, — тихо произнес Зарон, отводя взгляд от отвернувшейся в угол и зарыдавшей сестры, — им хватит и того наказания, что ты наложила на женщин.
— Как скажешь, — легко согласилась Лира и встала, — но идем отсюда, а то мне тут противно.
— Идем, — согласилась Апраксия, и ухватилась за локоть мужа.
Сейчас действительно не стоит тут оставаться, но присматривать за этим домом она отныне будет.
— Подождите, — остановила их Илли у самого зеркала, и уставилась зелеными глазами на насмерть расстроенного приговором старика, — как тебя зовут?
— Джозор, — убито произнес он, вскакивая.
— Запомни мои слова, Джозор. Герцогу доложишь о произошедшем сам, и как можно скорее. Про Зарона тоже не забудь рассказать. И если хочешь, чтоб мы смилостивились и скинули срок наказания, ищи дриад. Старых, больных, погасших, запуганных и прячущихся в лесах. Любых. За каждую будем срезать десятину срока. Сообщить просто, прижми ладонь к этому зеркалу и позови. Но попусту не тревожь, это только добавит наказания. Все.
Через несколько мгновений только легкий аромат цветов, да рыдания дочки напоминали старшине о произошедшем. А потом во дворе надрывно завыла волчица и он снова рухнул на скамью и зажал уши руками. Ему и самому хотелось завыть рядом с нею, над своей непростительной слепотой.
