Книга: Зажечь звезду
Назад: Софья Ролдугина Зажечь звезду
Дальше: Луч второй. Некроромантика

Луч первый. Песни моря

О, эта странная песня вдали…
Так море тоскует в закатный час,
Когда у причала стоят корабли,
И грустные пары танцуют вальс.
Дивная песня, голос морской,
Зов, что приходит из черных глубин…
Голос, что просит: останься со мной,
Ты — я ведь знаю — устал быть один.
Ты потерял и свой дом, и любовь,
Ну же, не бойся, следуй за мной!
Здесь, среди сонных подводных лесов,
Ты обретешь долгожданный покой…
— Что это ты всю дорогу напеваешь?
Этна лениво потянулась, насколько позволяло кресло. Зевнула.
Почесала нос.
Снова зевнула.
И только потом приподняла ресницы и в упор уставилась на меня по-кошачьи зелеными отстраненно-любопытными глазами.
— Что, уже приехали? — грубовато спросила Этна, словно это я была виновата в том, что дорога тянулась так долго.
— Нет, — ответ мой прозвучал, словно оправдание. Голова болела ужасно — самой противной разновидностью ноющей, настырной боли в затылке. Будто канат из-под черепа тащат… Этне повезло — она могла спать где угодно, даже, кажется, на потолке. А вот для меня самолеты и вообще любые ночевки в транспорте превращались в сущий кошмар. — Нет, не приехали.
— Тогда какого ты меня будишь? — поинтересовалась моя подруга совсем не по-дружески и сползла по креслу, прикрывая глаза. Волна ее рыжих волос, до этого спокойно лежавшая на спинке, соскользнула по обивке и до завидного густым потоком накрыла лицо.
Этна оглушительно, на весь автобус чихнула, мотнула головой и, лохматая, агрессивно уставилась в пространство.
— Ты что-то мурлыкала себе под нос, и мне стало интересно. Это новинка, да? Знаешь, я за современной музыкой не слежу… — забормотала я. Не говорить же прямо, что надоело мне коротать дорогу в одиночестве.
— Я во сне не разговариваю, — огрызнулась Этна и уселась, взъерошенная, как сердитая кошка со вздыбленной шерстью. — Врешь небось.
— Ну, не знаю… Может быть, с недосыпа мерещится. Мне-то подремать не удалось…
— Не объявляли, долго еще ехать? — перебила Этна унылый поток оправданий.
— Нет, но…
Не дослушав, Этна перелезла через мои ноги и отправилась доставать гида. Не хотелось бы мне сейчас оказаться на его месте. После пятичасового ожидания рейса, который несколько раз откладывали, утомительного перелета и проблем с получением багажа — транспортировочную ленту заело, и пришлось еще ждать, пока ее починят — Этна пребывала в исключительно поганом настроении. Все ее милые недостатки, такие, как мстительность, раздражительность, нетерпимость и властность обострились до предела и угрожали теперь душевному здоровью… окружающих. В такие минуты даже мне иногда хотелось сбежать куда-нибудь подальше и переждать бедствие по имени Этна в безопасном месте.
Словом, пока наш отдых принес больше неприятностей, чем удовольствия. Кроме традиционных для сезона отпусков проблем с вылетом, мы еще умудрились поругаться в самолете с хамоватой стюардессой и уже после приземления — заблудиться в аэропорту. Вдобавок ко всему водитель автобуса, доставляющего туристов в отель, свернул не в том месте, и пришлось возвращаться. Пока гид с водителем выясняли отношения, обратный путь и кто же все-таки главный, взошло солнце и в воздухе разлилась удушающая жара. А ведь нам обещали выдать ключи от номеров еще затемно и заселить «по холодку»! Этне повезло чуть больше, чем мне, она не мучилась, проспала всю дорогу. А вот я уже несколько часов подряд угрюмо таращилась в окно, лелея несбыточные мечты о кровати.
За стеклом тянулся на редкость однообразный пейзаж. Всюду угловатые песчано-глиняные горы, среди которых ужом на сковородке вилась дорога, справа — редкие вкрапления пыльно-зеленой растительности, слева — обрыв в море. Ночью оно казалось черным и загадочно фосфоресцировало, а на рассвете вдруг сделалось белым, как ледяное поле. Гид что-то вякнул в микрофон насчет высокой концентрации соли и каких-то там испарениях: мол, из-за специфического оттенка, который море приобретает по утрам, местные жители его иногда называли Белым, хотя официальное название у него было другим.
Ну, люди могли сколько угодно извращаться, выдумывая свои собственные глупые имена, но весь цивилизованный мир вообще-то знал это море как Последнее. Последнее оно и есть последнее — дальше только пески и раскаленные ветра южных пустынь.
Наш самолет приземлился ночью, поэтому особой разницы в погоде я поначалу не заметила. Только воздух был влажным и пах мокрой древесиной, как в бане. Сейчас уже начало порядочно припекать… лучше не думать о том, что творится здесь днем, в самую жару.
— Урод, — процедила Этна сквозь зубы, пролезая к окошку. Кресло, до этого полуопущенное, распрямилось с сердитым щелчком. — Чтоб у него самого волосы к черту выпали!
Я поперхнулась.
— Ты поосторожнее. Еще вправду выпадут.
— Заслужил, — припечатала она, рывком раскрывая сумку. — Я его так тихонько, спокойненько спросила, мы приедем когда-нибудь или нас кругами возят. А этот, чтоб его Древние сожрали, знаешь что ответил? «Не волнуйтесь, у вас как раз будет время причесаться!» И на волосы мои посмотрел, — Этна демонстративно тряхнула спутанной гривой и опять зарылась в недра сумки. — Да где же оно, а…
Я хихикнула, представив себе, как на самом деле проходил диалог. Тихая Этна. На такое стоит посмотреть. А еще на цветок папоротника, к примеру — примерно такое же по степени вероятности явление.
— Да не заводись ты, — попыталась я успокоить злую, как ведьма, Этну. — Может, он ничего такого и не имел в виду, просто язык плохо знает. Иностранец ведь, имей снисхождение… Что ищешь, кстати?
— Расческу, — буркнула она. Я не выдержала и рассмеялась, и потусторонняя зелень Этниных глаз стала еще ярче — будто их изнутри подсветил кто-то колдовским огнем. — Чего ржешь? Ты за него, что ли?
— Нет, просто настроение хорошее, — ради собственной безопасности соврала я. — А расческа твоя в чемодане осталась, мы это еще в аэропорту выяснили, помнишь? Возьми пока мою.
— А ты? — поинтересовалась Этна, с остервенением раздирая огненно-рыжие пряди. Они извивались, как живые, и разве что только не шипели. А так — натуральные змеи.
— А что я? У меня коса, заплела — и до вечера не думаю.
— Везуха, — завистливо вздохнула Этна, дергая особенно неподатливый локон. — А у меня короткие, не заплетешь.
— Ура, — флегматично порадовалась я. Все-таки ночь без сна начала сказываться на восприятии мира — все ощущалось как через прозрачную преграду. — Хоть в чем-то мне повезло. Надо порадоваться, пока поздно не стало…. Кстати, о радостях. Эта белая штука внизу — не наш мифический отель?
— «Медива», — нараспев прочитала Этна, вглядываясь в далекую вывеску. Оставленные без внимания волосы самопроизвольно вернулись к подобию вороньего гнезда. «Точно, живые, — подумалось мне. — Надо проверить потом, нет ли у Этны родственников среди аллийцев». — Похоже, что наш. Ну, наконец-то! Не прошло и года. Теперь-то начнется настоящий отдых!
Как выяснилось позже, мы рано расслабились. Уже в приемной развернулась очередная волна проблем, на сей раз с номерами. Вопреки заверениям турфирмы, одноместных и двухместных апартаментов на всех не хватило, и теперь горстка несчастных, включая и нас, с энтузиазмом делила оставшиеся «квартирки» на пять человек. С трудом отвадив троих разбитного вида друзей, явно отметивших впечатляющую фигурку Этны, мы договорились с вполне разумными на первый взгляд пожилыми дамами — то ли подругами, то ли матерью и великовозрастной дочкой. Пятой к нам попросилась странная девушка с небесно-голубыми очами и ярко-розовыми, как детская жвачка, волосами, стянутыми в аккуратный пучок. Говорила незнакомка по-заокеански, со странным акцентом, но очень разборчиво — понятно даже для меня, знающей иностранный язык на школьном уровне. Одета она была «в классическое туристическое» — в короткие джинсовые шорты и белую майку с каким-то глазастым и лохматым персонажем.
Дам звали Ксения и Виктория Самсоновы, а девочку, словно сошедшую с раскрашенной картинки из манги — Сианна. «Просто Сианна, без фамилий обойдемся», — представилась она и улыбнулась так располагающе, что впору заподозрить было ее в телепатическом воздействии. Этна — и та перестала хмуриться.
Большие часы в фойе пробили двенадцать.
Итак, в полдень, когда с неба изливались обжигающие лучи, и завтрак давно закончился, а до обеда было еще далеко, мы, наконец, получили ключи и потащили тяжеленные сумки к вожделенным гостиничным корпусам.
Всего зданий в западной части отеля было тридцать девять — три улицы по тринадцать коттеджей. Каждый домик насчитывал целых четыре этажа и загибался буквой «п», образуя тенистый внутренний дворик. Наружные лестницы с высокими ступенями, облицованными скользким кафелем, выводили на открытые всем ветрам площадки с рядами одинаковых дверей на магнитных замках.
— Давай помогу, — предложила Сианна, мельком взглянув на мои бесплодные попытки втянуть багаж по ступеням. Я с благодарностью кивнула. К моему удивлению, хрупкая с виду девчонка не стала браться за другую ручку чемодана, а оттеснив меня плечом, втащила его на площадку и выдохнула: — Что у тебя там, кирпичи что ли?
— Вроде того, — осторожно подтвердила я. Ничего себе, ну и силушка! — Там учебники. В октябре экзамены сдавать, надо готовиться.
— Экзамены? — смешно выгнула она брови и вдруг разразилась кашляющим, старушечьим смехом: — На море купаться надо, а не учиться, а то морские духи обидятся.
— Пускай обижаются, им же хуже, — доверительно сообщила Этна, выглядывая из номера. — Ты идешь, Нэй?
— Иду. Спасибо, Сианна, сама бы я не справилась, — от души поблагодарила я неожиданную помощницу.
— Спасибо не шуршит, лучше я первая в душ пойду! — подмигнула она — и мышкой прошмыгнула за дверь.
Я задержалась на площадке и еще раз попыталась приподнять чемодан. Как и ожидалось, он оказался тяжеленным — еще бы, тридцать два килограмма, если не врали весы в аэропорту. И как Сианна его подняла?
— Странная она какая-то, — вырвалось у меня задумчивое. — В смысле, внешне. И ведет себя тоже не по-человечески.
Этна похмыкала, похмыкала, а потом расхохоталась:
— Ну да, ну да, подруга, а мы, значит, нормальные. И выглядим прям как туристки — что ты, бледная, как кланник, что я. Забей на все. Небось, у девки кто-то из предков на стороне гулял. Но вообще наша Феникс человек, а внешне — ну чистая аллийка. Может, и эта такая же. Или крашенная.
— Этна, не в масти дело, она мой чемодан одной рукой подняла. Тридцать два килограмма.
— Да ладно тебе, я тоже так могу, — с долей зависти откликнулась подруга.
— Сможешь, — пожала я плечами. — Только не рукой, а колдовством. Это не считается.
— Тише ты! — шикнула на меня Этна, и по волосам у нее пробежали искры, будто электричеством прошило. — Ты помалкивай, а то психами назовут. Я хочу отдохнуть нормально, потусоваться, с компанией погулять, а не жариться на пляже в гордом одиночестве.
— Ладно-ладно, я и не собиралась… — начала было оправдываться я, но Этна уже ушла в номер.
В чем-то она была права. В конце концов, мы ведь на человеческий курорт приехали, вот и вести себя надо по-человечески. И болтать поменьше — это везде только на пользу.
К счастью, Самсоновы были слишком заняты распаковкой багажа, чтобы обращать внимание на оговорки, а Сианна вообще успела спрятаться в душе. Кстати, Ксения и Виктория оказались сестрами, с разницей в пятнадцать лет. Ксения явно верховодила. Этой парочке, по моему скромному мнению, надо было родиться за океаном — социально активных леди там хватало, сошли бы за своих. А вот нам выдерживать их агрессивный напор и недовольство всем миром было трудновато, и соседство с такими дамами уже не казалось благом.
Гостиница тоже принесла сплошные разочарования. Номер, мягко говоря, не поражал роскошным убранством. Крохотная общая прихожая — только тапки расставить, стерильно-белая ванная комната с хромированно сверкающими кранами и две комнатки-спаленки — в первой, что была поменьше, помещалась только пара кроватей, а во второй — целых три, да еще и телевизор со шкафом. Но только мы с Этной начали прикидывать, где бы нам лучше разместиться, как выяснилось, что Самсоновы уже все решили за нас.
— Так, милочки, ать-два за эту кровать и живо-живо в маленькую комнату, — деловито распорядилась Ксения, отирая пот с покрасневшего лба. — Она как раз тамочки втиснется.
— Зачем? — недоуменно захлопала ресницами Сианна, после душа благоухающая жасмином. — А где же мне тогда спать?
— Вот тама и поспите, — невозмутимо шмыгнула носом Ксения. — Мы уж люди немолодые, — грузная Виктория недовольно засопела на сестру и сдвинула выщипанные в ниточку брови. — Нам свету надо, простору. На балконе опять-таки покурить. А вы, молодежь, хоть на коврике у двери всю ночь поваляетесь, ничего вам не сделается.
Не знаю, как остальные, а я совершенно ясно ощутила глухую дрожь, исходящую из недр земли. Стаканы на железном подносе у телевизора глухо звякнули.
— А луну на блюдечке вам не надо? — интеллигентно — по ее меркам, разумеется — возмутилась Этна. Я машинально отодвинулась от нее, чтобы не попасть под раздачу. — Лично я буду жить в большой комнате, и чхать мне на ваше мнение.
— Но… — тоненько протянула Ксения, заламывая бровки. Виктория только открывала и закрывала рот, как рыба, будто не могла найти слов от возмущения.
— Валите в свою комнату, — уже откровенно нахамила потерявшая терпение Этна и, хлопнув дверью, скрылась в ванной комнате. Когда потекла вода, дрожь земли понемногу начала успокаиваться.
С разгневанными дамами, разумеется, пришлось разбираться мне.
— Думаю, вариант расселения, предложенный Этной — оптимальный, — попыталась исправить ситуацию я и поежилась, оказавшись под прицелом сразу двух сердитых взглядов. — Посудите сами. В большой комнате даже двери нет, а маленькая на ключ закрывается. А еще — если мы ночью телевизор включим или на балкон пойдем, то не будем вам мешать. К тому же в той комнате стоит отдельный кондиционер, а здесь он общий для всего номера, значит, работает менее эффективно. Так какую комнату выбираете?
Толстое, красное лицо «старшенькой» сморщилось в недовольной гримасе.
— Ну, уболтала, — неохотно согласилась она. — Но чтоб без всяких выкрутасов, все тип-топ. Тишина, покой и… — Ксения сделала значительную паузу. — …и чтоб мужиков не водили!
— Мы и не собирались, — я покраснела так, словно на самом деле собиралась устроить массовый выгул лиц противоположного пола в нашем номере. Но Сианна мышкой шмыгнула ко мне за спину и ободряюще положила холодную ладошку на плечо:
— За кого вы нас принимаете! — задрала она носик. Надо же, десять минут знакомства — и уже «нас». Не оказалось бы это «мы» еще неприятней, чем соседство Самсоновых.
— Знаю я вас, бесстыдницы, — проворчала Ксения и вместе с сестрой вперевалочку отправилась в свои «апартаменты». Чемоданы, что характерно, везла младшенькая — причем оба.
Я внимательно изучила закрытую дверь, жалея, что с нашей стороны задвижки не было. Закрыть бы этих дамочек…
— Вот точно, — растерянно пробормотала Сианна. Я удивленно посмотрела на нее, но в ответ получила только солнечную улыбку. Показалось?
Окна выходили в закрытый дворик, но солнечные лучи все равно каким-то образом умудрялись просачиваться внутрь. Со стороны казалось, что золотистая органза излучает свой собственный жаркий свет. Находиться в помещении, даже наглухо закрытом и с двумя кондиционерами, было невыносимо. Пришлось распрощаться с мыслями о здоровом дневном сне. Я вздохнула и выудила из чемодана полотенце и купальник.
— Этна, я пойду на пляж, разведаю, — отчетливо проговорила я, прижимая губы к щели в косяке. Душ мгновенно отключили.
— Куда ты там пойдешь? И почему без меня?
— На пляж.
За дверью послышался громкий всплеск, ругань и шлепанье босых пяток по мокрому полу. Я попятилась к выходу.
— С ума сошла? — Этна выскочила на порог и цапнула меня за локоть — умеренно сердитая, с небрежно стянутыми в «пальму» на макушке волосами. — Там сейчас пекло натуральное, угореть хочешь? Поспи лучше и не выдумывай.
— Этна, я не могу спать днем, тем более в такой духо…
— Не можешь — научим, — театрально протянула подруга и зловеще ухмыльнулась. — Никаких проблем.
— Этна, я…
Тонкое, почти невесомое плетение, характерное, скорее, для магии воды, окутало меня невидимой сетью. Этна торжествующе вскинула руку и тут же напялила на лицо обеспокоенное выражение, подзывая Сианну.
— Послушай, Найте тут от духоты плохо стало… Надо на кровать положить. Вот так, ага…
— Может, врача вызвать?
— Нет, ничего, отлежится и…
* * * 
Здесь бывает тепло, но только днем. А сейчас ночь. Холодный воздух с гор опускается в спрятанную среди заснеженных пиков потаенную долину, заставляя цветы медленно смыкать лепестки. Только от земли все так же тянет раскаленным жаром.
«Я скучал по тебе. Как ты там, малыш?»
«Кажется, хорошо. Не помню. Все так странно».
Смех. Ветер покачивает верхушки трав, разгоняя туман.
«Это сон, маленькая. Хотя я тоже чувствую себя странно».
«Где ты?»
«Далеко».
Пауза.
«Тебя что-то беспокоит, Найта?»
«Беспокоит? Да. Пожалуй. Эта мелодия… Она здесь повсюду. Она со мной с тех пор, как я увидела море».
Тревога.
«Какая мелодия? Вспомни, пожалуйста. Это важно».
«Хорошо. Слушай…»
«Слушай…»
«Слушай же!»
* * *
— Да слушай же меня! Пошутила, и хватит. Нэй, ну вставай!
Я с трудом открыла глаза. Ресницы словно воском склеили.
— Этна? Что случилось? Ты почему кричишь?
Она перевела дух и в изнеможении плюхнулась на соседнюю кровать.
— Ты случилась, вот что.
Попытка занять вертикальное положение далась мне с большим трудом. Меня преследовало смутное ощущение, что внутри моей головы сейчас катаются металлические шарики, сталкиваясь и рассыпаясь от ударов колючими иголками. Иначе отчего бы в ушах стоял такой звон?
— Я случилась примерно семнадцать лет назад… Так что давай поконкретней. Что именно со мной случилось?
— Я тебя усыпила. Заклинанием, — мрачно созналась подруга. — Чтобы ты тихонечко полежала до обеда и не рвалась на пляж в поисках приключений на свою… Ну, не важно. В общем, я тебя выключила, как обычно, мы же сто раз так дома делали. И заклинаниями друг в друга швыряли, прикалывались еще круче. Честно, думала, что отобьешь. Не отбила — хорошо, мне же проблем меньше. Я сначала разбирала чемоданы и все такое, а потом…
— Дай-ка угадаю. Ты пыталась меня разбудить, а я все не просыпалась? — мрачно предположила я.
— Типа того.
Я потеребила край одеяла, не зная как объяснить все подруге так, чтобы не напугать и не расстроить.
— Этна, знаешь, лучше так больше не делай. Просто у меня в последнее время… Ну, проблемы со сном.
— Серьезные? — насупилась она так, словно собиралась накостылять «проблемам».
— Как сказать. Если я засыпаю не по своей воле, а от таблеток или заклинания… или там по затылку приложили… То мне потом очень трудно вернуться назад. И я ничего не помню о своих снах. Точнее, помню, но смутно.
Этна упрямо вздернула подбородок. Вообще-то она легко признавала ошибки, но только если по-настоящему чувствовала себя виноватой. Но это был не тот случай, видимо.
— Ну, прости. И вообще, ты сама виновата. На пляж ей надо срочно, видите ли! А солнечный удар — это тоже засыпание не по своей воле? А? — я вжала голову в плечи, давя в себе иррациональное желание начать оправдываться. — И давно это у тебя началось?
— После ритуала, — я невольно поморщилась, вспоминая, как выводила потом с кожи вырезанные по живому символы. — Элен сказала, что некоторые связи с реальным миром ослабли, а с тонким — усилились, но это ничего. Скоро все восстановится. Кстати, когда там обед?
Этна приуныла.
— Обед закончился, — раздраженно припечатала она. — Но скоро полдник, так что мы не совсем пролетаем. А сейчас… Айда на пляж!
* * *
Море… Да, это искупило все! И нервный перелет, и неприятный сон, и даже идиоток соседок! Синее, глубокое, нежное, теплое, бездонное море…
Вообще-то я не очень люблю воду. Речную так совсем не переношу, брезгую, озерная еще куда ни шло… Но море стоит особняком. А все потому, что здесь можно плавать. Нет, не спорю, плавать-плескаться можно и в ручейке глубиной полметра, и в бассейне, но море — совсем другое дело. Здесь есть особый ритм, который задают волны, и мягкость прозрачно-чистой воды, которая держит тебя на поверхности, не давая утонуть. В море я могу плескаться часами… Иногда становится жалко, что мне не довелось увидеть океан. Говорят, что он оставляет совершенно незабываемое впечатление… Не знаю. Но все-таки море — это нечто особенное и, думаю, никакие визиты на океан мое мнение бы не изменили.
Едва завидев прозрачные гребешки волн, я разбежалась и с криком «Этна, сторожи полотенце!» с разбегу нырнула в воду. Зеленовато-синяя теплая вода закружила меня. Я выпустила воздух из легких, пытаясь достать до дна. Бесполезно. Похоже, глубина здесь была метров двадцать, не меньше, без специальной подготовки не нырнешь. Жаль, ведь та раковина… справа… очень даже симпатичная.
Кровь в ушах застучала, напоминая, что людям вообще-то и дышать надо иногда. С сожалением оторвав взгляд от недосягаемого и загадочного дна морского, я устремилась вверх — к сверкающей водной глади, палящему солнцу и разъяренной Этне.
— Ты думаешь, что делаешь, а? — рявкнула она, едва я показалась на поверхности.
— Нет, — счастливо улыбнулась я. — Как более умная и взрослая, думать здесь будешь ты.
Этна аж поперхнулась от возмущения.
— Да это ты старше меня, на полгода, между прочим! А ведешь себя, как ребенок! Как дура! А если бы утонула?
— Может, мне вообще купаться не надо? Так, на солнышке полежать? Ах, нет, вдруг тепловой удар случится! — передразнила я подругу и тут же устыдилась своего порыва: — Да ладно тебе, не переживай так. В море невозможно утонуть, особенно в Последнем. Оно слишком соленое. Вода выталкивает наружу.
— Ну, верю, предположим. И все равно, давай осторожнее, — неохотно согласилась Этна.
— Хорошо, хорошо. А наперегонки до буйков слабо?
— Найта!!! — гаркнула она на весь пляж нисколько не смущаясь реакции недовольных туристов.
— Догоняй!
Я с силой оттолкнулась ногами от скользкой опоры пирса и, загребая руками, устремилась к оранжевым точкам, мерно покачивающимся на волнах. Позади послышался плеск — Этна рыбкой нырнула в воду.
«Быстро плывет!» — удивилась я, но не стала беспокоиться: после соревнований с Ксилем по «заплыву на озерной воде» у меня в запасе появилось несколько трюков.
— Это ты меня догоняй! — мерзко расхохоталась подруга, обдавая меня веером брызг от мощных гребков. Рыжие волосы, как диковинные водоросли, стелились по поверхности.
«Ну, мы еще посмотрим кто кого!» — я набрала воздуха, ныряя под воду. Нити привычно легли в ладони — осталось только дернуть за них. Все движения подчинялись странному рваному ритму, который диктовала вода. Он шел со стороны, как будто на берегу колонки включили. Бах, бах, бах. Трам-тарарам. Бах.
— Первая! — выкрикнула я на последнем кислороде, выныривая около пластикового конуса.
— Ты жульничала! — хрипло возмутилась Этна, хватая ртом воздух.
— Скажешь, ты нет?
— Ну…
— Тогда мы квиты. Кстати, дурацкие здесь какие-то буйки. Рыжие, облезлые… Фу. Мне больше пирс понравился. Давай до него наперегонки, а? Без магии.
— Дай-ка подумаю… Догоняй!
* * *
Полдник мы, естественно, пропустили. Ну и ладно, нечего на голодный желудок сладким наедаться. Зато после душа как раз подоспели к ужину.
— Да… — я откинулась на спинку кресла, с сожалением глядя на полупустую тарелку. Все было очень вкусным, но больше в меня не лезло, хоть убей. — Райское местечко.
— И адское для фигуры, — мрачно поддакнула Этна, разглядывая остатки мясной подливки. — А все изобилие. Провоцирует оно.
— И не говори…
— Ой, девочки, вот и вы! — зазвенел рядом жизнерадостный голос. — А можно я к вам подсяду? А то больше никого знакомого здесь нет…
— Нет проблем, приземляйся, — Этна сняла с соседнего кресла пляжную сумку и похлопала по сиденью. — Что-то ты мало всего взяла.
— Я на полднике сладкого объелась, теперь на него и глядеть не могу, — рассмеялась Сианна, встряхивая мокрыми волосам, торчащими во все стороны, как иглы у дикобраза. — Да и на все другое тоже. Вот, взяла томатного сока и пару гренок для начала. Может, потом проголодаюсь.
— И берегись тогда, южное изобилие, — закончила за нее я. Сианна фыркнула, разбрызгивая алые капли по снежно-белой скатерти, и тут же смутилась:
— Ой, простите… Я не нарочно, — она принялась бумажной салфеткой оттирать пятна. Этна шлепнула ее по руке:
— Забей, они все равно их здесь каждый день меняют, — хмыкнула она. — И вообще, симпатичное такое пятнышко… яркое.
— Люблю все яркое, — с готовностью отозвалась Сианна и с достоинством провела рукой по своим волосам. — А что, не заметно по мне?
— Ну, как тебе сказать… — я подавилась смешком. — Э-э… Прикольный имидж.
Сианна оживленно закивала.
— Да, все так считают. Я волосы давно крашу, а недавно еще стала линзы носить…
Этна ткнула меня в бок. Мол, говорила же, что это просто краска.
— …моему парню, правда, не очень нравятся перемены, а когда я перекрасилась в зеленый, он сказал, что… Э? Вы не слушаете? — огорчилась девушка.
— Нет-нет, слушаем, конечно, — откликнулась Этна, отчего-то неожиданно вежливая и дружелюбная с этой яркой девушкой. Видимо, рыжая ведьма уже решила принять ее на время в нашу компанию и теперь «обаяла», как называла это Айне. — Ты очень интересно рассказываешь. Просто, м-м-м, Найта по природе не любопытная, так что вряд ли дождешься от нее вопросов про личную жизнь. К тому же ее недавно парень кинул, и она совсем замкнулась…
— Этна! — выразительно кашлянула я. Она потупилась, но без следа раскаяния на лице.
Воцарилось молчание. Не то чтобы неловкое, но…
— Вы уже разведали территорию? — решительно оборвала его Сианна, одним глотком выхлебав остатки сока. — Нет?
— Да мы на пляже в основном валялись… — пожала я плечами.
— А я ходила, специально расспрашивала, что здесь за развлечения, — перебила меня Сианна с детской непосредственностью. — Из интересного — живые концерты на пляже вечером, после захода, теннис по утрам — до завтрака, представления в уличном театре — тоже вечером, и ночная дискотека. Все остальное — платно.
— Дискотека? — если бы у Этны были кошачьи уши, то сейчас они бы зашевелились, как радары. — Найта, пойдем, а?
Я со стоном сползла с кресла.
— Не, я пас. Ночью надо спать. И вообще…
— Что вообще? — подозрительно сощурила глаза рыжая.
— Громкая музыка, много людей и духота…
— Найта, дискотека на пляже!
— Ну, значит песок в туфлях… Лучше спать лягу пораньше или на пирсе посижу. Море, тишина, романтика…
Этна подарила мне очень мрачный взгляд.
— Ты как всегда. А отдыхать кто будет? Идем, с парнем каким-нибудь познакомишься.
Я все-таки упала с этого кресла. Совсем, на пол.
— Знаешь, Этна, мне как-то не обязательно каждые несколько месяцев нового парня искать. В отличие от некоторых, — язвительно процедила я, выбираясь из-под стола. — Намеков ты, видимо, совсем не понимаешь. Скажу прямо: не хочу я ни с кем знакомиться. Ни с парнями, ни с девушками, ни с ручными обезьянками. Я хочу, чтобы меня оставили в покое. Не лезли в душу, не решали, что мне нужнее… Времени у меня немного — всего две недели, и за это время я должна разобраться в себе. Понимаешь? Поэтому, сделай милость, не пытайся меня «повеселить».
— Как скажешь. А ты пойдешь? — равнодушно пожав плечами, Этна обернулась к Сианне. Обиделась… «А меня обижать — нормально?» — я закусила губу. Просила же не упоминать о Максимилиане и перестать уже меня «замуж выдавать», но что дома, что здесь — одно и то же! — А, Сианна?
Та восторженно подпрыгнула на сиденье. Пустой стакан жалобно звякнул.
— Конечно, конечно, пойду! А ты так всю ночь и проспишь, да, Найта? И не пожалеешь? — она заглянула мне в лицо.
В ответ я рассмеялась. От сбивчивой, до последних интонаций дружелюбной речи этой непосредственной девушки на душе почему-то полегчало. «Вот ведь неугомонная, — тепло подумала я. — И ничем ее не смутишь, ни пятнами на скатертями, ни равейновскими истериками».
Но как бы то ни было, соглашаться на авантюру Этны я все-таки не стала:
— Нет, лучше дома останусь. Пожалею вас, когда в шесть утра мы пойдем на пляж, и вы будете вареные.
— А зачем в шесть утра на пляж?
— Народу меньше, — туманно пояснила Этна. — И море чище.
— Странные вы…
— Да уж какие есть… — хмыкнула Этна.
* * *
Стоило ли сомневаться, что они все-таки утащили меня на эти дурацкие танцы. Уговорили, как миленькую — им бы пиарщиками работать. Точно бы самый мусорный мусор разрекламировали бы так, что очереди бы за ним выстраивались. Но, разумеется, я оказалась права. Дискотеку устроили не на пляже, а на сцене летнего театра после затянутого натужно-веселого представления. Никакой обещанной романтики и чистого, свежего воздуха, а вместо этого…
Шум, вопли, грохот так называемой музыки и тяжелый, душный запах потных тел. Ненавижу. Не-на-ви-жу.
При первой же возможности я отговорилась усталостью и пошла «подышать» на пляж с одной мыслью: все, больше они меня туда не затащат. Ни за что и никакими уговорами.
К сожалению, пляж тоже был занят. На дальнем неосвещенном конце ворковали парочки, ничуть не смущаясь соседством таких же влюбленных. Ближе к пирсу, на деревянном настиле, где днем продавали прохладительные напитки, девушка с гитарой услаждала слух немногочисленных посетителей. Наверно, пресловутый живой концерт. Сначала я хотела уйти куда-нибудь подальше и посидеть в тишине, а потом передумала. В конце концов, выступление не так уж мешало. Да и мелодия была приятной… Только рваной какой-то.
…И смутно знакомой.
Я прислушалась. В глубоком, чуть приглушенном голосе слышались рыдания и беспросветное, чуть удивленное отчаяние. Зачем все это? К чему? 
Зачем ты тащишь меня снова
К людям чужим
Без единого слова?
Зачем ты берешь мои руки,
Изрезанные ножом?
И эти кошмарные звуки —
Ты говоришь — музыка.
Я говорю — мука.
Я знаю, что будет потом.
Зачем ты ведешь меня глупую, нелепую,
На дальний причал?
И снова кошмарные звуки.
(Рояль заскрипел, саксофон застучал,
И, кажется, стонет скрипка).
Смеюсь и плюю —
Твои губы целуют так мерзко и липко.
Бросаюсь в холодную воду с ограды.
Плыву.
Плыву за буйки.
В холодную моря громаду,
Пока еще руки крепки.
Но шелк этой юбки цыганской
Так тянет ко дну.
И волосы мне облепили лицо.
Тону.
Тону и смеюсь.
Вода в моих легких,
Но я не боюсь… Но что это?
Было темно и вдруг болью прорезался свет.
На досках лежать так холодно.
Прошу у тебя ответ;
Но ты только плачешь,
Целуя мою рассеченную бровь.
И я говорю — тихо — безумие.
Но ты возражаешь — впервые —
любовь

Где-то на середине песни струна оборвалась, издав жалобный стон. Ничуть не смущаясь, странная девушка продолжила петь, одним голосом вытягивая сложную мелодию. Слушатели, как завороженные, подались вперед — и я вместе с ними. Здесь, на самом краю пирса, было сложно разбирать отдельные слова. Плеск волн заглушал тихий голос, скрадывая окончания, и казалось, что певица задыхается от судорожного плача. Но последнее слово, произнесенное хриплым шепотом, я услышала очень четко. Сжалась в комочек, стараясь не вспоминать.
Безумие.
Любовь.
Наверно, все же безумие. Он ведь ушел.
Кажется, я еще довольно долго пролежала на просоленных волнами досках. Кто-то из постояльцев принес гитару взамен сломанной, и девушка, подкрутив колки, продолжила петь. Я распласталась на мокрой шероховатой поверхности, вглядываясь в далекие звезды, вслушиваясь в гитарные переборы. Издалека все песни походили друг на друга. Жирную точку в выступлении поставил ди-джей с ненавистной дискотеки, увеличивший громкость на радость толпе.
— Бедная Этна, неужели ей это действительно нравится? — сонно пробормотала я, усаживаясь. Футболка на спине промокла и просолилась от волн, бьющих из-под низа в пирс. — Мне — точно нет. Да и в номер пора возвращаться, вставать завтра рано…
К моему большому удивлению, Этна и Сианна не бесились под вопли популярной группы, а вяло ругали вдвоем кого-то третьего, сидя на ступенях нашего корпуса.
— Кого ждем? — весело поинтересовалась я, подходя к злобной парочке.
— Ждем, пока кое-кого хватит кондратий, — Этна яростно ковырнула мыском гладкие плитки. — Не дергайся так, я не тебя имею в виду.
— А кого же тогда? — я осторожно присела рядом с ней на ступеньку. Бездна, здесь даже гранит теплый! Ну и духотища…
— Сестер Самсоновых, — просветила меня Сианна, откидываясь на пол и прикрывая глаза. — Они ушли и не оставили нам ключа.
— Кретинки! Договорились же, что карточку они засунут за светильник, — Этна исподлобья глядела на темную аллею, и взгляд этот не сулил забывчивым дамам ничего хорошего. — Мы и ушли спокойно плавать, а они — загорать. Возвращаемся с дискотеки, а здесь ни Самсоновых, ни ключа. И где их искать?
В перспективе провести полночи на улице окружающая темнота уже не казалась такой уютной. Ее масляно-черные щупальца тянулись к нам из закоулков, сгущая воздух до консистенции киселя. Дышать становилось все труднее.
— В приемной нам сказали, что дополнительный ключ дать не могут, только за деньги. А деньги лежат в номере, — Этна упрямо скривила губы. — Чтоб этим дурам завтра обзагораться. Сгореть с головы до пят!
— Не кипятись, — машинально одернула ее я и поежилась. Уже второе проклятие за день. А все высказанное с такой экспрессией наверняка сбудется. Вот будем потом перед Орденом оправдываться… — Кстати, а ты не пробовала открыть дверь другим способом?
— Это каким еще? — равнодушно поинтересовалась Этна, делая страшные глаза, и еле заметным кивком указала на Сианну. — К тому же тут замок электронный, и шпилька здесь не поможет.
Я только хмыкнула. Не шпилька, а телекинетический импульс. Хотя с электроникой и вправду сложнее — может просто перегореть. Да и присутствие Сианны смущало — вдруг она заметит?
Однако сидеть на ступенях и дожидаться Самсоновы мне совершенно не хотелось, поэтому оставалось только рискнуть. Тем более у меня промелькнула одна идея…
— Послушай, Этна, — вкрадчиво начала я. — А вы точно дверь проверили? Вдруг она открыта? А?
Рыжая посмотрела на меня как на полную дуру — еще облегченный вариант удивления в ее теперешнем разозленном состоянии.
— Ну и?
— Если вы уверены, то посидите здесь, а я пока попробую ручку дернуть, — продолжила я, подмигнув Этне. В глазах ее засветилось понимание.
— Иди, если тебе хочется, — насмешливо фыркнула она. — А мы с Сианной, как умные люди, посидим здесь и дождемся Самсоновых. Да?
— Вообще-то я… — под грозным взглядом равейны девушка осеклась. — … посижу здесь. Да. Иди, если хочешь.
Окрыленная идеей, по лестнице я поднималась вприпрыжку. Как и предполагалось, дверь была на своем месте, а ключ отсутствовал. Но вот след от него остался. Эти тонкие паутинки, которые оплетали ручку и замок, тянулись куда-то в темноту. Будь на моем месте любая другая равейна, ее прикосновение разорвало бы их в клочья. Но мои пальцы могли наполнить нити силой. Свет и тьма есть во всем. Полутени и неясные следы, намеки и связи… Я просто делаю их прочнее. Дэй-а-Натье — так говорили королевы?
Дверь отворилась с тихим щелчком.
— Девочки, а здесь и не заперто вовсе, — мой голос лучился наигранным удивлением. — Наверное, они дверь не захлопнули. Или замок сломался.
Над пролетом показалась кудрявая голова Сианны.
— Но как? Мы же точно… —
— Да, мне тоже показалась, что она была неплотно закрыта. Зря я за ручку не подергала, — так же фальшиво огорчилась Этна. И едва слышно шепнула, повернувшись ко мне: — Как?
— Ладно, идем, главное, что она открыта, — я втолкнула недоверчиво осматривающую замок Сианну и быстро забормотала: — Этна, вещи все помнят. Я просто добавила некоторым воспоминаниям жизни.
— Даже без магии? — так же тихо усомнилась она и осторожно, будто боялась, что ручка ее укусит, коснулась двери.
— Без заклинаний — это точно. Ну, а магия… Она есть во всем, правда? — подмигнула я подруге и, довольная собой, прошла в номер.
В помещении царили тишина, темнота и прохлада. Последнее было особенно актуально. Сианна опять первая застолбила за собой ванную, и мы с Этной, ожидая очереди, устроились перед телевизором. Компанию нам составили уворованные из столовой во время ужина фрукты. Вообще-то их нельзя было приносить в номер, но когда это равейны следовали правилам?
— Как тебе дискотека?
— Нормально, — лениво отозвалась Этна. Она даже не валялась — сибаритски возлежала на кровати, лениво пощипывая виноград. — Только крутят одно и то же, быстро приедается. Завтра, наверно, не пойду. А ты где ходила? Мы тебя потеряли.
Я задумчиво ковырнула гроздь.
— На пирсе отсиживалась. Знаешь, на пляже действительно был живой концерт. И девушка пела очень хорошо. Еще и на гитаре играла — эмоционально так, заслушаешься.
— Ага, еще и написала тексты сама, наверное. Ну, прямо вечер бардовской песни, — ухмыльнулась Этна, выбирая самый крупный апельсин. Пользуясь отсутствием Сианны и прочих нежелательных свидетелей, она одним заклинанием сдернула с него шкурку. По комнате распространился резкий свежий запах.
— Ты не смейся. Мне очень понравилось.
— А чего тогда ушла?
— Дискотека стала пение заглушать, — нехотя призналась я, привычно ожидая насмешек и обвинений в ретроградстве. — А вы почему домой так рано вернулись?
— Устали, — коротко пояснила Этна.
Ванную в итоге я посетила последней. Ждать пришлось долго, но с другой стороны — и меня никто не торопил. После теплого душа навалилась страшная усталость. Я едва добралась до постели и успела прошептать в темноту «Доброй ночи». А потом — все. Как вырубили.
* * * 
«Здравствуй, Ледышка».
«Здравствуй, Тай. Давно не виделись».
Молчание. Потом, тихо:
«Ты не сердишься на меня?»
Смех. Беспечный, и легкий, как ветер. Он чуть покалывает кожу, и я замираю от восторга, прислушиваясь к этому звуку. Я тоже смеюсь. А голоса в темноте продолжают тихий разговор, не обращая на меня внимания. Я — невидимка.
«Нет. Не сержусь. Ты прав, ты всегда прав. Ты успел вовремя. Я благодарен тебе, и…»
Пауза.
«Что?»
Он встревожен. Неуверенные нотки в голосе собеседника ранят его сильнее, чем обвинения и угрозы.
«И я скучаю по тебе, Тай. Правда. Я знаю, что я для тебя всегда был как непутевый младший брат, от которого одни неприятности, но…»
«Не говори так! Ты — самое дорогое, что у меня есть».
«А твой сын?»
«Ледышка… Не надо…»
Он замолкает. Когда он начинает говорить вновь, в его голосе боль.
«Мой сын презирает меня за слабость. Он отказался от меня».
Ярость, холодная и далекая, вспыхивает, как падающая звезда в августовском небе. Его перебивают, зло, отчаянно.
«Ты не слабый, Тай. Ты просто другой. Лучше всех нас. Я люблю тебя, правда!»
Улыбка. Чуть виноватая и неуверенная. Просящая.
«Ксиль…»
Вздох.
«Я не вернусь, Тай, и ты знаешь почему. Прости меня. И постарайся помириться с Ириано — настоящий сын всегда лучше «почти сына».
«Но…»
«Я люблю тебя. Прости».
* * *
Звон будильника застал меня врасплох. Я вылезла из-под одеяла, нажала на заветную кнопку, поплелась к раковине — умываться, и только потом, собственно, проснулась и сообразила, что что-то не так.
— Этна? — вкрадчиво протянула я, трогая подругу за плечо. — Ты вставать собираешься?
— Отстань, садистка! — простонала она, утыкаясь в подушку. — Тебе хорошо, ты выспалась.
— Ты легла раньше меня! — искренне возмутилась я.
— Зато ты спала крепче и не слышала, что устроили эти, — проворчала Этна, спуская наконец ноги на пол и морщась так, словно была королевой, которую разбудил запах с конюшен.
— И что они устроили? — громким шепотом поинтересовалась я из ванной, натягивая купальник. Надевать по такой жаре джинсы было ужасно лень… ладно, сверху сарафан накину, и сойдет.
— По дороге расскажу, — угрюмо пообещала Этна.
И действительно, рассказала. История получилась крайне занимательная. Где-то в два часа ночи в номер заявились наши дамы, пьяные в хлам. Сначала они тихо и мирно пытались утопить друг друга в ванной, но, к сожалению, не вышло. И тогда бравые сестры решили отомстить подлому миру и начали петь. Конечно, звукоизоляция в отеле была на высоте, но не внутри же номера! Всю ночь дамы бузили, соревнуясь в громкости и надрывности исполнения народных хитов. Лишь под утро Самсоновы пали в неравном бою со сном… Или с хмелем, кто их знает.
— Бедняга… Ну ничего, днем выспишься. Все равно делать нечего, на пляж в жару нельзя. Что смеешься?
— Да вот, смотрю, не только старухи хорошо повеселись ночью. Вон там, — Этна ткнула пальцем в полосу прибоя, — тоже какой-то герой прикорнул. Эй, ты чего? Тебе плохо?
— Этна… — похолодевшие губы с трудом слушались. — Он не спит. У него голова в воде.
* * *
Дальше было очень много суеты. Дежурный в холле долго не мог понять, чего от него добиваются две зареванные девчонки — сказывался языковой барьер. Потом, когда до несчастного служащего дошло, какое еще «тело» мы имеем в виду, бедный парень свалился в обморок. Еще бы, после ночного дежурства и такое услышать…
Вскоре приехала полиция, и место оцепили. Труп осмотрели и убрали с пляжа, но красно-белые ленточки заграждения оставили. В море работали водолазы, искали улики. У нас по три раза взяли показания, напоили успокоительным, а потом оставили в столовой, препоручив заботам Сианны. Завтрак был в самом разгаре, но есть совершенно не хотелось. Перед глазами еще стояло неестественно застывшее тело, иссеченное глубокими царапинами. И жуткая улыбка на мертвом лице…
— Найта, ну съешь чего-нибудь, — наперебой уговаривали меня подруги. Этна оправилась гораздо быстрее, будто и не она плакала в огромном пустом холле, ожидая приезда полиции и скорой.
— Не хочу, — вздохнула я. Потом решилась. — Девочки, может, это прозвучит глупо, но давайте пойдем искупаемся. Или наперегонки сплаваем до пирса и до буйков. Раз этак двадцать.
На меня посмотрели, как на героиню. Чокнутую такую слегка.
— Ты помнишь, что там недавно нашли? — поинтересовалась Этна, доверительно заглядывая мне в глаза. — И ты еще хочешь там купаться?
— Море большое, — пожала плечами я. — И та вода уже ушла. Даже испачканный песок на этом месте новым присыпали. Так что глупо бояться. Просто… — я потерянно опустила голову. — Чтобы расслабиться, мне надо поплавать. Вода снимает напряжение. А одна я не пойду. Боюсь.
— Хорошо, — Этна решительно встала, рывком отодвигая кресло. — Но обещай, что в обед съешь так много, как только влезет.
— Идет, — улыбнулась я. — Бездна с ней, с фигурой.
Море и вправду успокаивало. Прозрачные теплые волны, искрящиеся в солнечном свете, словно смывали из памяти жутковатые картины. Через пару часов Этна уже перестала напряженно коситься на злополучное оцепление, а Сианна, знавшая обо всем только с наших слов, вообще, кажется, забыла, зачем здесь эти красно-белые ленты. Я же старательно изгоняла из сознания пугающие картины, концентрируясь на странном сне. Как обычно, в памяти остались только музыкальные переливы голосов в темноте. Что они говорили, было для меня загадкой, но сейчас казалось, что ничего важнее на свете нет. Я с нетерпением ждала наступления ночи — вдруг на сей раз получится запомнить что-нибудь важное?
— Интересно, а живой концерт сегодня будет? Хотелось бы мне послушать ту странную певицу снова, — задумчиво проговорила я, ни к кому не обращаясь. Тело сковала приятная усталость. Я лежала на поверхности воды, раскинув руки. Волны мягко качали — вверх-вниз, легко, как перышко.
— Ты собираешься опять идти? — поинтересовалась с пирса Этна. Она уже вдоволь наплавалась и теперь загорала, расстелив на досках полотенце. К слову сказать, народу на пляже меньше не стало. Думаю, люди просто не знали о случившемся. Утром на пляж никого не пускали, а труп видели только мы с Этной и еще служащий из приемной, а он, скорее всего, держал язык за зубами, чтобы не портить бизнес. Туристы ныряли, смеялись как ни в чем ни бывало, в шутку плескались водой.
— Ну, собираюсь.
— Тогда давай пойдем вместе. Тебя все равно хрен переупрямишь, а так мне хоть поспокойнее будет, — заключила Этна. — Заодно послушаю твою хваленую певицу.
По моим губам растеклась блаженная улыбка.
— Она поет, как само море.
— Ну-ну. Посмотрим…
* * *
Хоть Этна и была настроена скептически, но все же вечером ей пришлось признать мою правоту. Сейчас на пирсе мы сидели втроем, наслаждаясь плеском волн, подтаявшими сладостями и отдаленным пением.
Ты потерял и свой дом, и любовь,
Ну же, не бойся, следуй за мной!
Здесь, среди сонных подводных лесов,
Ты обретешь долгожданный покой…

— Ты немного ошиблась, — сказала вдруг Сианна, накручивая на палец коротенькую прядь волос — в свете фонарей не розовую, а почему-то рыжую. — Она поет не как море, а как сирена.
— Сирена? — недоуменно оглянулась Этна.
— Да. Они заманивали неосторожных моряков своим божественным пением, и те вели свои корабли прямо на скалы. И разбивались насмерть.
Я перекатилась ближе к краю, вглядываясь в сумрачные морские глубины. Что-то похожее на фантасмагорическое лицо светилось в его глубине и тянулось вслед за течением под пирс. Я испуганно моргнула и перевела дух — это была всего лишь белесая медуза.
— А в этой легенде ничего не говорилось о том, что у сирен есть когти?
Сианна вздрогнула.
— Ты их с вампирами путаешь, Найта, — вздохнула она и зябко передернула плечами. — И вообще, это просто легенда, не приплетай к утреннему трупу.
Пение девушки сменило тональность на мрачную. На далекие звезды набежало облако. Я зябко передернула плечами.
— Может, в номер?
Этна с радостью поддержала мое предложение. По дороге наша троица завалилась в одно из ночных кафе под открытым небом. Их много стояло на территории отеля. Еда и напитки были включены в стоимость тура, так что посетителей здесь всегда скапливалось предостаточно.
— Надеюсь, наши дамы ничего сегодня не учудят, — пробормотала Этна, отстраненно разглядывая содержимое изящной фарфоровой чашечки. Кофе как кофе, по-моему. Даже не погадаешь — растворимый, гущи нет. — Спать охота.
— В любом случае, рассвет встречать я на пляж больше не пойду. Отправимся в девять часов, как все нормальные люди, — поддержала ее я, массируя виски. Усталость давила. В ушах звучали гитарные аккорды, смешавшиеся с плеском волн.
* * *
«Найта… Не слушай ее».
«Я не могу. Она все настойчивее, Ксиль! Она зовет…»
«Забудь о ней».
«Но эта песня…»
Улыбается.
«Тогда послушай мою песню…»
* * *
Утро прошло, как в тумане. Я постоянно ощущала тревогу, но не могла определить ее источник, и от этого чувствовала себя ужасно уязвимой. Хотелось действий. Все равно каких — лишь бы не сидеть, сложа руки.
В то же время, несмотря на все разгорающееся нетерпение, реально я делать ничего не могла. Наоборот, отвлекалась, погружаясь в собственные размышления, и часто ловила себя на том, что уже не слушаю болтовню Этны и Сианны, рассказывающей о своем парне, или пропускаю мимо ушей нотации сестер Самсоновых.
— Эй, Найта, ты как? Нормально? — беззаботно спросила Этна, когда у меня в очередной раз наступил период зависания.
— А что? — я покосилась на подругу, с энтузиазмом уплетающую завтрак, как будто это и не она только что распространялась на тему диет и правильного питания. Рыжая расплылась в самой язвительной из улыбок.
— Ничего. Просто ты сегодня так улыбалась во сне, что тебя будить было жалко. Что-то хорошее снилось?
Я задумалась.
— Наверно. Я не помню. Кажется, какая-то песня…
Этна беззаботно рассмеялась, а вот Сианна выглядела обеспокоенной.
— Тебя так впечатлила та певица?
— Нет, — я покачала головой. — Это была не она. Вроде бы голос снился мужской…
— Ага. Сирен, значит, — опять хихикнула Этна.
Я не ответила. Меня преследовало странное чувство — будто нужно вспомнить нечто важное, а вот что… И на море все время тянуло, как магнитом.
Сны по-прежнему не задерживались в моей памяти. Оставалось только смутное ощущение — как с этой песней сегодня. Говорят, психологи в таких случаях рекомендуют заводить отдельные тетради и скрупулезно записывать в них свои сновидения. Попробовать, что ли?
И еще одно происшествие в копилку странностей… Вчера, когда мы возвращались с пляжа, в какую-то секунду я очень четко ощутила присутствие постороннего. Шакаи-ар. Аура его была смазанной и обезличенной, как при неумелой или небрежной маскировке, но определенно шакарской. Интересно, что делает шакаи-ар на человеческом курорте? Вряд ли загар обновляет…
— Эй, о чем опять задумалась? — ворвался в мои мысли жизнерадостный голос Этны — вот уж кто быстро приходит в себя. Словно и не было никакого загадочного трупа. Мне бы такие стальные нервы!
— Ни о чем, — я кинула косой взгляд на Сианну. Та увлеклась десертом и, казалось, не обращала внимания на наш с Этной разговор. Я решилась. Как можно более непринужденным тоном я начала: — Слушай, Этна, а вчера вечером на аллее ты не видела никого посто…
Монотонный гул обеденного зала разорвал дикий, вибрирующий вопль, донесшийся откуда-то снаружи. Я вскочила на ноги, опрокидывая кресло, стол качнулся, бутылка с кетчупом опрокинулась и на скатерти опять расцвели алые пятна. Этна почти зеркально повторила мое движение. В рыжих волосах вспыхнули багровые колдовские искры.
— Парк, — одними губами обозначила слово она. Я кивнула. Парк, который располагался прямо за пляжем… Не сговариваясь, мы с Этной выскочили из столовой и, срезая углы, понеслись к источнику звука. Я только и успела ляпнуть оправдание для Сианны — «Подожди здесь, мы в туалет, скоро вернемся», и услышать в ответ удивленно: «Обе одновременно?!»
Впрочем, не стоило так торопиться. Место, где разворачивались события, можно было определить за километр. С чего бы еще на неприметном пятачке возле можжевеловой оградки собралась такая толпа? Мы с Этной притормозили, перешли на спокойный, размеренный шаг и незаметно влились в ряды любопытствующих.
«А место и впрямь милое, уютное такое… — подумалось мне. — Живая изгородь, фонтанчик, девушка наклонилась попить. Еще упадет, ишь, как перегнулась. И чего ради поднимали крик?»
Последние слова я произнесла и вслух.
— Смотри левее, — побелевшая Этна дернула меня за рукав. Я послушно последовала ее совету… и резко отвернулась. Труп. Исполосованный.
— П-пошли отсюда, — заикаясь, пробормотала я.
— Куда?
— В номер. Мне прилечь надо…
К счастью, сестры Самсоновы отправились прогревать свои косточки на пляж, и никто не мог помешать Этне использовать магию для того, чтобы быстро прибраться в номере и студить воздух. А в холодильнике обнаружился томатный сок… Спасибо Сианне, обожающей этот напиток. Гадость, конечно, но когда желудок к горлу подкатывает — самое то. И без всякого колдовства.
— Ты это видела? — вяло спросила меня Этна с соседней кровати. Похоже, худо было не только мне, но подруга до последнего момента скрывала свое состояние.
— Еще бы. И вряд ли теперь забуду.
— И что думаешь?
Думаю, что у нас большие проблемы. Как и у всех постояльцев отеля.
— Это не мог быть человек, Этна, — сказала я вслух, ловя ртом прохладный воздух. С заклинанием моя подруга перестаралась, сейчас в комнате было около десяти градусов тепла, но ошибка пришлась кстати. — Разве что он вдохновился примером незабвенного обгорелого маньяка из заокеанского ужастика и примотал к пальцам лезвия. И все равно, так искромсать тело… Но меня больше беспокоит другое. Вернее, другая.
Этна перекатилась по кровати и уставилась на меня мутными глазищами. Бедняга, кажется, ей даже хуже, чем мне пришлось.
— Что ты имеешь в виду?
Я прикрыла глаза, стараясь получше припомнить злополучную картинку, фрагменты которой и так стояли у меня перед глазами. Газон, фонтан, сумочка… Газон, фонтан, сумочка… и…
— Та девушка в фонтане. Она тоже была мертва, думаю, хоть я не приглядывалась и не знаю наверняка. Но ее неподвижность и прочее… Заметь, на ней не было ни единой царапины.
Этна надолго замолчала, обдумывая сведения, вспоминая и анализируя. Я почти видела, как в голове у нее все раскладывается по полочкам. Логический анализ — конек моей подруги. Как бы вспыльчива, груба и несдержанна порой она не была, умения мыслить и делать выводы ей не занимать. А это значит, что я могу расслабиться и просто подождать.
— Итак, что мы имеем на данный момент? — задумчиво проговорила она спустя несколько минут. — Три трупа. Всех прикончили по-разному, но недалеко от моря.
— Тут везде море недалеко.
— Допустим. Ладно, недалеко от воды. Из того, что объединяет… У того первого мужика и парня из парка — предположительно раны от когтей. Кроме того, девушка утонула в фонтане, причем в воде была только голова, как и у мужика с пляжа. Все были убиты ночью.
— Что логично. Вряд ли бы маньяк стал действовать в разгар дня. Слишком много народу кругом шатается.
— Да что ты все придираешься? — возмутилась Этна и даже привстала на кровати. Взгляд у моей подруги снова стал ясным и внимательным, ни следа сонной мути. — Я, между прочим, пытаюсь выдвинуть жизнеспособную гипотезу. Может, сама что интересное скажешь? Что сразу все прояснит, а?
— Скажу. Вчера вечером по дороге в номер я заметила шакаи-ар.
— Чего? — Этну аж подбросило. — Чего ты сразу-то не сказала?
Я скривилась, как от зубной боли. Да, сглупила. Но, возможно, это и к лучшему.
— При Сианне? И вообще, сначала я думала — показалось. Увидеть кого-то всего на мгновение и опознать только по ауре — слабоватая улика.
Этна устремила на меня пытливый взгляд.
— Значит, шакаи-ар? А ты не думаешь, что это?..
— Нет, — отрезала я. Перед глазами словно вживую появилось лицо Ксиля — насмешливого, гордого… и умного. Очень умного. — Если бы он был здесь, я бы знала. И Ксиль не совершил бы таких глупых ошибок, как выставленные напоказ трупы. Да и мало ли шакаи-ар на свете! Возможно, это кто-то из кланников в фазе «кровавого безумия».
— Здесь, с местной солнечной активностью? — скептически подняла бровь рыжая.
— А если он не обращенный, а урожденный, именно шакаи-ар? Или появляется только ночью… Так… Слушай, у меня идея! — загорелась я.
— Мне не нравится, — решительно отрезала Этна и отвернулась, нашаривая под кроватью тапки.
— Но ты же не слышала!
— А мне не нравится заранее, — вздохнула подруга, падая обратно на подушки. — С таким лицом только ерундень всякую предлагают. Ладно, валяй.
И я принялась вдохновенно излагать. Мой план был до жути прост: накрыться невидимостью и защитным контуром — пустяк для двух эстаминиэль! — и походить ночью по территории отеля с поисковой сетью наготове.
— Только сеть придется делать маленького диаметра, но очень мощную, чтобы любую маскировку пробивала, — закончила я. — Ну, как тебе план?
— Кретинизм в последней стадии, — вздохнула Этна. Вздохнула — и принялась за разработку заклинания невидимости.
К несчастью, спокойно и вдумчиво подготовиться нам не дали. Сначала в номер ввалилась запыхавшаяся Сианна со «свежей» новостью: в парке нашли парочку трупов. Или трупы парочки, как посмотреть. Причем парень был «весь искромсанный и вроде как даже с отрезанной головой», а девушка «утонула в фонтане». Я только нервно передернула плечами. Голова у него отрезана, как же… Даже совета Дэриэлла не нужно, чтобы понять — оторвали ее. С нечеловеческой силой.
А что до девушки… Наверняка она не утонула. Это ее «утонули».
Перемигнувшись, мы с Этной сделали испуганные лица и «решили» сегодня после заката никуда не ходить — ни на пляж, ни на дискотеку. К моему удивлению, Сианна хоть и огорчилась напоказ, что весь вечер испорчен, но, похоже, была очень рада, что мы остаемся в номере. Я даже засомневалась: неужели она и впрямь испугалась?
А потом начался форменный кошмар.
В комнату ввалились стонущие Самсоновы. Как оказалось, они умудрились задремать на мягком песочке и теперь могли похвастаться равномерно покрасневшей кожей — у Ксении на спине, у Виктории на животе. Дамы громко жаловались, искали кефир, чтобы смазать ожоги, ругали отель и пляжи вообще, а затем вообще уселись на Этниной кровати и включили на полную громкость телевизор — якобы для успокоения нервов. Простыня, с утра еще свежая, быстро покрылась жирными пятнами от крема и сбилась на сторону. Звуки глупейшей передачи, что-то вроде «Давай разведемся! Или брачный контракт» ввинчивались в уши настырной музыкой на три аккорда, визгливым голосом ведущей и закадровым смехом зрителей. Мне ужасно хотелось подсыпать сестрам в минералку какого-нибудь снотворного и оттащить их в спальню, но присутствие Сианны сдерживало. Она и так настороженно поглядывала на Этну, так качественно сглазившую неприятных соседок.
«Кстати, интересно, как там гид…» — подумалось мне вдруг, и я хихикнула, представив, как брошенное сгоряча проклятие сбылось и там. Худенькому пареньку лысина бы не пошла…
Впрочем, если гида еще хотелось пожалеть, то Самсоновых — нет. Особенно после того, как Виктория залила минералкой подушку Этны. К тому же шум мешал обдумывать заклинание, и в итоге нам пришлось перебраться на балкон, благо там почти ничего не было слышно.
Остаток дня прошел очень вяло. Несколько раз окунувшись в бассейн, мы предприняли безуспешную попытку отделаться от Сианны и вернуться к магическим изысканиям. Но тщетно. Девушка ходила за нами, как приклеенная, ни на секунду ни выпуская из виду. Кто бы мог подумать, что ее так впечатлят все эти убийства… Лишь после ужина я сумела ненадолго запереться в ванной и вдоволь поэкспериментировать с сетью, пока Этна с Сианной ходили на пляж — искупаться напоследок.
Ближе к полуночи, когда наша соседка вроде бы уже заснула, да и Самсоновы перестали жалобно ворчать в своей комнате, мы с Этной тихонько выскользнули из номера, накидывая контуры. Этна взяла на себя защиту и невидимость, а я — сеть, раз уж мне удалось уже разок засечь непрошенного гостя. Стараясь наступать бесшумно, мы отправились в обход по территории отеля.
Если честно, то почти сразу же у меня было твердое подозрение, что милующихся парочек мы найдем гораздо больше, чем маньяков и трупов вместе взятых. Но то ли погода выдалась «нелетная», то ли кафе и уютные номера привлекали влюбленных больше сомнительных прелестей ночного пляжа или парка, однако людей за пределами привычных маршрутов мы не обнаружили. Зато одна подозрительно знакомая аура отыскалась очень быстро.
Мы проходили мимо ничем не примечательного кафе — пара столиков под открытым небом, автомат с напитками да лоток с печеньем, — когда нити дернулись. Сделав знак Этне, я осторожно заглянула через оградку и чуть не свалилась от удивления.
— Ты чего? — шепнула подруга, придерживая меня за локоть.
Я раздраженно мотнула головой, перелезла через поручень и направилась к дальнему столику, за которым, вроде бы, никто не сидел.
— Вечер добрый, Тантаэ! Как идет охота на туристов? — я осторожно коснулась кончиками пальцев плеча невидимого посетителя, различить силуэт которого можно было лишь на другом уровне зрения, среди нитей. Действие амулета сразу же прекратилось — его явно не рассчитывали на физическое воздействие. — Что вы думаете об убийствах? — спросила я уже серьезнее и скрестила руки на груди. — Вы ведь к ним причастны? Или нет? Пожалуйста, не молчите, это важно.
Пепельный князь — такой знакомый и незнакомый одновременно в «классической туристической» футболке с ярким принтом — спокойно сделал глоток из белой чашки, отставил ее и только потом улыбнулся:
— Доброй ночи, Найта. Рад видеть вас. Разумеется, к убийствам я не причастен и, более того, знаю о них не больше вашего.
— Верится с трудом, — проворчала я чуть менее вежливо, чем следовало бы. — И как вы здесь оказались? Неужели просто проезжали мимо?
— Присаживайтесь, Найта, разговор будет долгий, — мягким, но не вызывающим ни малейшего желания спорить и возражать тоном произнес Тантаэ и указал на пластиковый стул. Я молча подчинились — иногда Пепельный князь мог напугать до слабости в ногах, вроде бы и не делая ничего особенного, просто глядя пристально глазами цвета вишни или старого вина. — Разумеется, я здесь оказался не случайно. Эстиль Элен попросила меня приглядеть за вами, чтобы уберечь от глупостей и от соблазнов самостоятельной взрослой жизни… Ну, ну, не кривитесь так. Лично мне кажется, что вам уже вполне можно доверять. Но как отказать в просьбе столь очаровательной женщине, как ваша мать? — в его голосе было ни намека на лесть или флирт — так, констатация факта. «Очаровательная», и все тут. — Конечно, Элен имела в виду не меня лично, а кого-нибудь из моего клана. Но дел у меня сейчас немного, поэтому я решил совместить приятное с полезным — отдохнуть и составить вам компанию, Найта.
— Какая еще компания? Их здесь еще и несколько? — Этна бесцеремонно плюхнулась на стул и подперла подбородок рукой, вызывающе поглядывая на равнодушного князя. — Это что еще за мужик такой? Найта, ты его знаешь?
Меня передернуло от такой фамильярности, хотя к стилю общения подруги я давным-давно привыкла. Но Пепельный князь все-таки был особенным, с ним это полухамски-обыденное «мужик» не вязалось совершенно.
— Ой, вы же не знакомы, — засуетилась я, не зная, как лучше представить Тантаэ, чтобы Этна сразу прониклась к нему должным уважением. — Так, Этна, это…
— Мое имя Тай, — прервал меня князь, и уголки его губ дрогнули в намеке на улыбку. — Я кланник из Пепла времени, меня направила сюда эстиль Элен.
От удивления я даже позабыла, что хотела сказать и настороженно взглянула на князя, но он продолжал спокойно рассказывать Этне ту же историю, что и мне, с той лишь разницей, что мне-то хорошо было известно, кто в ней главный герой. «Кланник из Пепла времени», ну конечно…
Только сейчас я заметила, что Тантаэ выглядел несколько необычно — для себя. Шорты, сандалии на босу ногу, футболка вместо привычной строгой рубашки… Волосы были небрежно собраны в низкий хвост, и в полумраке кафе казались почти черными, лишь со слабым синеватым отливом. Только глаза остались прежними — глубоко-вишневыми, внимательными и безмятежными.
«Тантаэ, это точно вы? Я уже начинаю сомневаться…»
«Сомневаться во мне? Как можно, Найта».
В его мысленном голосе слышалась усмешка.
«Тогда почему вы не хотите сказать Этне, кто вы? Что за спектакль с этим "кланником"?»
«Считайте это моей причудой, — ровно ответил он, не отвлекаясь от беседы с моей подругой. Впрочем, скорее, это можно было назвать «промыванием мозгов» или «очарованием» — Этна постепенно расслаблялась, хмурое выражение уходило с ее лица, уступая место интересу. — К тому же слукавил я всего однажды — когда сказал, что нахожусь здесь по просьбе Элен. Присмотреть за вами лично просил меня совсем другой человек… точнее, не человек вовсе, а…»
— Максимилиан?! — от неожиданности я выкрикнула это вслух. Этна вздрогнула и опять насупилась. — Все в порядке, продолжайте, — поспешила я успокоить ее и в полном замешательстве подхватила со стола пластиковую ложечку и принялась вертеть ее. Нервы — зло.
— Я уже закончил рассказ, — пожал плечами Пепельный князь. — А верить или нет — решать вам.
— Ну… — Этна покосилась на меня за подтверждением и поддержкой.
— Все в порядке, конечно, мы вам верим, Танта… Тай, — быстро проговорила я, лихорадочно осмысливая сказанное. Неужели он и вправду виделся с Максимилианом? — С моей мамы станется устроить слежку за нами…
Этна скорчила грустную физиономию и уткнулась лицом в сложенные крест-накрест руки.
— Я так и знала, — глухо прозвучало из-под рыжей копны. — Полный отстой, короче. Не дадут нам нормально отдохнуть. Сначала трупы, потом это…
— Кстати, о трупах, — подхватила я. — Тан… Тай, что вы знаете обо всем этом? Все-таки три убийства за два дня — внушает опасение…
— Ну, к слову, не три, а девять, — равнодушно поправил меня князь, не обращая внимания на наши вытянувшиеся лица. Похоже, он все-таки покривил душой, когда сказал, что знает об убийствах не более меня. — Это только те, кого нашли. В разных местах, на удалении до тридцати километров друг от друга, но всегда вблизи моря. Кроме того, я поднял информацию за прошлый год. Тогда в последние месяцы лета тоже начались странности. Убийственные странности. Всего погибшими и без вести пропавшими числятся около трех сотен человек. Особенно меня впечатлило дело так называемой «яхты-призрака», обнаруженной недалеко от береговой линии. Двадцать три человека, экипаж и пассажиры, бесследно исчезли. Только одно тело было обнаружено. Девушка, туристка из-за океана, повесилась в своей каюте. После того, как яхту обнаружили, исчезновения прекратились.
— Так… Постойте, — я резко втянула воздух, приходя в себя. — Почему же об этом ничего не говорили в новостях?
Князь только пожал плечами.
— Кто знает? Побережье большое, да и люди убиты очень по-разному. В большинстве случаев на теле жертв не было обнаружено следов насилия. Просто бедолаги, решившие прикорнуть в полосе прибоя. К тому же, — Тантаэ позволил себе хищную усмешку, — эта страна кормится за счет туристов. Властям не выгодно поднимать шум вокруг подобных происшествий. Я сам узнал о происходящем, лишь лично прибыв сюда.
«Я бы ни за что не порекомендовал вам это место, если бы знал, как обстоят дела».
«Не сомневаюсь».
— И что теперь будем делать? — Этна рассеянно крутанула пальцем блюдце. Жалобно звякнув, оно перекатилось по столу и, дрожа, замерло у самого края.
— Время позднее. Вам стоит пойти отдохнуть, — с улыбкой посоветовал князь. — Все равно вы вряд ли чего-нибудь заметите. Я второй день «на дежурстве», и увы… Позволите проводить вас?
— Да, конечно… — задумчиво согласилась я. Этна кивнула и, на удивление, возражать не стала.
Пепельный князь действительно проводил нас почти до самого номера, хотя едва ли нам что-то грозило. Он остановился на лестнице, оценивающе глядя на дверь на третьем этаже.
— Не думаю, что мне стоит подниматься. Вряд ли ваши соседки будут рады моему присутствию, — Тантаэ чуть улыбнулся, словно вспомнил нечто забавное.
— Да уж, это точно, — проворчала Этна. — Мерси вам за рассказ преогромное. До завтра.
Я задержалась внизу, никак не решаясь спросить. Тантаэ, подбадривая, поднял бровь. Я помедлила, собираясь с духом.
— Этна, ты иди, а я еще прогуляюсь. Мне надо кое-что спросить. Это… личное.
Подруга замерла на последней ступеньке, потом сдержанно кивнула.
— Ладно. Только давай в темпе.
Некоторое время мы просто бродили по дорожкам. Тантаэ наверняка был в курсе того, что творилось в моей непутевой голове, но и не думал первым начинать разговор. Конечно, ведь отвечать на еще не заданный вопрос — это так невежливо…
— И все же я отвечу, — мне померещилась улыбка в его голосе. — Да. Я с ним виделся.
— Правда? И… как он? — встрепенулась я. — Он в порядке?
— Сложно сказать, — нахмурился Тантаэ. — Это не была встреча в привычном смысле. Скорее, общий сон.
— Сон?
— Да. Хотя Максимилиан говорит, что не желает никого видеть, но есть вещи, над которыми мы не властны. Если ты однажды делишь с кем-то сон, то это навсегда.
Навсегда. Какое хорошее слово.
— А о чем вы говорили? Или это… — я покраснела — … личное? Ладно, можете не отвечать, забудьте, что я спрашивала…
Тантаэ невесело усмехнулся.
— Да нет, почему же. Все было очень предсказуемо. Взаимные извинения и трогательные признания, сентиментальные воспоминания и печальные предчувствия. Он попросил позаботиться о вас, Найта. Предупреждал о какой-то опасности. Вскоре после этого я и решил приехать сюда, благо эстиль Элен также просила меня о помощи.
— Постойте, — я зацепилась за одно слово. — О какой именно опасности он говорил?
Пепельный князь только пожал плечами.
— Ничего конкретного. Хотя… Прошлой ночью он мне снова приснился. Найта, — Тантаэ повернулся ко мне всем корпусом. Глаза полыхнули насыщенным алым, и я невольно отпрянула. — Вы не слышали в последнее время какую-нибудь необычную песню? Такую, которая надолго запала в душу?
— Да сколько угодно, — я неопределенно взмахнула рукой. — Одна певица на пляже каждый вечер такие концерты устраивает — дух захватывает. И музыка у нее очень необычная. Рваная и ритмичная одновременно, как волны на море.
— Волны на море, говорите… — он опустил взгляд. — Не нравится мне все это. Возвращайтесь-ка лучше в номер, Найта. Я провожу.
Не слушая возражений, князь доставил меня прямо к дверям комнаты. Спать уже расхотелось, а вот побольше расспросить о Максимилиане и общих снах было необходимо. Уж больно подозрительные у меня в последнее время видения. Те из них, что я сумела запомнить.
— Как мне вас найти? — крикнула я, перегнувшись через перила. Разглядеть шакаи-ар в темноте еще труднее, чем пресловутую черную кошку, но я чувствовала, что он еще где-то неподалеку.
— Восьмой коттедж, — прозвучал ответ — так четко и ясно, словно Тантаэ стоял у меня за плечом. — Из тех, что у парка, люкс. Приходите завтра после двенадцати.
Бездна! Да он целый коттедж снимает! Отдельный! Зависть, конечно, нехорошее чувство, но…
Мое мрачное настроение еще больше усугубилось, когда я вошла в нашу тесную комнатку и увидела, как Этна потрошит холодильник, сдавленно ругаясь. Ох, неспроста это. Чувствую, что наши милые соседки опять что-то учудили.
— Вот мерзавки, — ее свистящий шепот был похож на шипение большой сердитой кошки. — Представляешь, они выпили все! И твою минералку, и мою колу, и даже томатный сок, который мы с Сианной поперли из столовой! И фрукты все сожрали! Не свои, чужие! Бездна, да не денег жалко, а того, что пить хочется до ужаса, а нечего!
Я хихикнула в кулачок. Впрочем, конечно, ничего смешного в этом не было. Пить по такой жаре хотелось постоянно. Даже при включенном кондиционере.
— А чего ты хочешь? Они же обгорели на солнце, у них температура, жар, жажда и дальше по списку, — примиряющим тоном произнесла я, усаживаясь на край кровати и тут же подскакивая — пролитая Викторией минералка так и не высохла. Вот гадство, придется вызывать служащих и просить новый комплект…
— Я все понимаю, — Этна с грохотом захлопнула дверцу холодильника. — Я даже согласна, что, ну, слегка виновата во всем этом. Но почему они лечатся за счет нас?
Вопрос, похоже, был риторическим.
— Забей на это, — посоветовала я. — Ложись лучше спать.
* * *
Иди…
Здесь покой и бездонная тишь.
Иди…
Ты поверишь, поймешь и простишь.
Мы ждем…
Тихий сон — все, что нужно тебе.
Уснем,
Покоряясь себе и судьбе.
Иди…
Назад: Софья Ролдугина Зажечь звезду
Дальше: Луч второй. Некроромантика