Глава 5
— Ужас, Марьян, мне уже так невмочь, что выть хочется, — проворчала Кира, плюхаясь на пол рядом со мной.
— А ты Кирюш, попрыгай и сразу веселее станет! — иронично предложила наша сокамерница Света — высокая дородная, но молодая женщина.
Я подвинула брикет подруге и посоветовала:
— Ешь, давай!
Пищу нам выдавали два раза в день. В больших квадратных упаковках, похожих на фольгу, которую чуть ли не зубами приходилось надрывать, чтобы добраться до противной серой жижи. И все же мы ее ели… или пили — альтернативы не предоставили. Самое неприятное и трудно переносимое — не давали воды.
И эта самая мерзкого вкуса и вида жижа служила и питанием, и источником влаги для наших организмов, оказавшись новым критерием отбора среди людей. Дня через три нашего путешествия в неизвестность, умерли еще несколько женщин: одна впала в кому со своим сахарным диабетом, у двух других с почками, вероятно, проблемы были. По крайне мере, такие слухи по камерам ходили.
Тот тип питания, что нам предложили, подошел не всем! Без воды жилось не весело, но наша еда, видимо, содержала что-то, позволявшее пока держаться — мы всем скопом не помирали, хоть и грезили о глоточке чистой воды. Мне она даже во сне снилась все время.
Еще несколько женщин покончили жизнь самоубийством, им, наверное, слова про отсутствие земного рая где-то там тоже запали в душу. Кто-то из отчаявшихся воспользовался туалетом и «смылся», кто-то кинулся на прутья клеток, спровоцировав наших тюремщиков на убийство, а нашлась и такая, которая, перерезав маникюрными ножницами вены на руках, умирала долго и жутко для соседок.
— Все, ровно, отмечай, — пробасила темнокожая русская негритянка Ксения из соседней клетки, посмотрев на свои часы.
Отложив брикет, я достала из сумки губной карандаш и в углу на полу нарисовала жирную полоску. Их стало ровно двадцать одна — столько дней мы провели в плену.
— Ровно три недели, девочки! — громко оповестила остальных.
— Да уж, мы еще живы, прошло три недели, а даже выпить нечего, только закусить, — грустно усмехнулась Ксения.
Постепенно, незаметно для самих себя мы все начали общаться. Нам стало важно выяснить имена каждой соседки. Посчитали общее количество оставшихся женщин в этом отсеке — оказалось девяносто две. Мы точно не знали, есть ли другие такие отсеки на этом корабле, и все ли пленники находятся именно здесь. Ведь судьба мужчин и пожилых людей так и остается неизвестной. А еще мы приняли во внимание тот факт, что на Землю напали три корабля пришельцев, так что таких же пленников как и мы может быть в разы больше.
И вообще, люди ко всему привыкают, так и мы. Свыклись с клетками, с открытыми туалетами, с отсутствием воды и жижей в брикетах. А теперь вот привыкаем к жуткому амбре, которое постепенно, с каждым прошедшим днем, заполняет весь отсек. Почти сотня немытых, грязных женщин, которые прошли сквозь огонь и медные трубы, жаль воды не хватает.
Артем оказался прав — влажные салфетки пригодились. Причем, как счастливая обладательница подобного сокровища, берегла их как зеницу ока, наслаждаясь тонким запахом мяты и лаванды, когда с упоением протирала свое тело, хоть чуть-чуть ощущая себя чистой.
Мы привыкли даже к цокоту крабьих конечностей и уже не кидались вглубь камер, а лишь немного напряженно ждали, пока они удалятся. Каждая из нас теперь знала, по каким критериям велся отбор среди выживших. И боялась этого, в глубине души сходя с ума от страха неизвестности и пытаясь не верить, что мы им нужны для размножения — велика между нашими видами разница. Да и сами крабы людьми не интересовались вовсе. Мы для них словно инструменты или груз соответствующего назначения.
Я пыталась научиться различать их между собой. Если, например, китайцев хоть как-то могла отличить, то крабы для меня все, скажем, на одно лицо. Да у них даже выражение на лицах у всех одно и тоже — причем, всегда. Ни одной морщинки — кожа гладкая и нежная, но по мне — как будто неживая. Пустые глаза без эмоций и одинаковые размеры тел — словно это клоны!
Поглощение еды прервало ощущение вибрации: сидя на полу, я ощущала ее всем телом. Спустя пару часов, по моему внутреннему времени, послышался знакомый цокот.
— Похоже, что-то неприятное для нас назревает… не нравится мне эта вибрация, — с тревогой пробормотала соседка Света.
Кира подобралась и подсела поближе ко мне. Боже, неужели я пахну так же неприятно как она?
Все напряглись еще больше, когда из первой клетки забрали трех женщин! Мы все ждали их, ждали, ждали и сходили с ума от неизвестности. Чего-то долго ждать — не в моем духе, но сейчас — это стало вовсе невыносимым.
Спустя несколько часов крабы пришли за новой партией женщин, но предыдущих не вернули.
— Началось! — прошелестел придушенный страхом шепот пленниц.
И потекли новые часы ожидания. Первой не выдержала Кира — положив голову мне на колени, заснула. Я же попыталась встряхнуться, взлохмачивая и так уже дальше некуда грязные сальные волосы, превращая короткую стрижку у себя на голове, наверное, в ершик для унитаза. Потерла ладонями лицо, но мои нервы тоже оказались не железные — я уснула.
Разбудили нас внезапно. Пробежав палками по прутьям, парочка крабов вытащила в коридор одну пленницу. И всем продемонстрировала, что от нас требуется. Оказалось — раздеться догола!
Драться или перепираться с пришельцами — бессмысленно, да и глупо, все равно ничего не добьешься, кроме импульса смертельного луча в грудь. Женщины, неуверенно поглядывая на своих соседок, принялись покорно обнажаться, кидая одежду в коридор, как потребовали крабы жестами. Абсолютно все вещи, включая белье.
В коридоре появился робот-уборщик, который развозил нам еду все время, а потом забирал пустые контейнеры обратно. Сейчас он запихивал в свое нутро наши вещи, методично собирая их по полу вдоль коридора.
А мы с женщинами ощущали стыд, ненависть к чужакам и страх перед будущим. Что еще задумали эти уроды?
— Света, еще кого-нибудь забрали? — тихо спросила Кира, неловко прикрываясь руками снизу, а сверху, ее до конца еще даже не сформировавшуюся грудь, скрывали пряди длинных грязных светлых волос.
— Из трех камер забрали, потом прекратили, а сейчас вот, по-другому развлекаются, — процедила женщина, с яростью глядя на робота, запихивающего в себя наши вещи.
— Семьдесят одна женщина осталась! — горестно выдохнула Кира.
После объявления этой новости, она прекратила прикрываться руками, обреченно осела на колени, опершись на пятки.
— Семьдесят! Девочки сказали — в двенадцатой камере у одной сердце не выдержало, — мрачно заметила Света.
Я заметила, как Ксения задумчиво разглядывает туалет, словно боясь его коснуться, стоит рядом и то протянет руку к нему, то снова отдернет. У меня в голове что-то щелкнуло, и я кинулась к прутьям с шипением:
— Ксюшка, не смей! Слышишь — это не выход!
— А другого и нет! — повернув вполоборота ко мне голову, с горечью и отчаяньем возразила она, пояснив, — для размножения я не гожусь, мне в автомобильной аварии там что-то повредили и — все! Вот теперь все! Так какая разница — чуть позже или сейчас?!
Я окинула взглядом ее плотную, не смотря на трехнедельную инопланетную диету фигуру: большая грудь, крутые бедра с приличной задницей, полные ноги — и вместе с тем, все вместе смотрелось скорее аппетитно и сексуально. Да ее хоть сейчас можно вешать на плакат: «Создана для материнства!»
К потенциальной самоубийце подлетела пара ее соседок и оттащила от туалета, а я грозно прорычала в ответ:
— А такая! Лучше поздно, чем рано, поняла! Лучше попробовать и морщиться от горечи, чем никогда не узнать вкуса! Сдохнуть мы все успеем, а вот выжить — не каждому из нас удастся. А ты сама… Мы должны хотя бы попытаться выжить! Узнать ради чего и зачем все муки…
Уткнувшись лбом в колени, Ксения обреченно зарыдала, трогательно вздрагивая всем телом. Даже ее многочисленные кудряшки дергались вместе с хозяйкой.
В коридоре неожиданно раздался грохот, быстро заставив нас встрепенуться и переключить внимание на крабов. Те при помощи робота перемещали вдоль клеток очередное непонятное устройство, похожее на шкаф. Установив его в середине коридора, начали по очереди подводить к нему женщин и заталкивать внутрь.
Первая испытуемая орала и сопротивлялась, не желая заходить в него, но ее туда практически закинули. Нажали на панель, а спустя несколько секунд мучительного ожидания очередного кошмара, бедняжка буквально выпала из неведомого агрегата, стоило открыться створкам.
Медноволосая шевелюра испытуемой торчала дыбом, но зато оказалась чистотой — впрочем, как и все тело. Грязные разводы бесследно исчезли. Трясясь всем телом, быстро и с большой долей облегчения она ринулась в свою камеру, словно только там чувствовала себя в безопасности. Дожились!
Затем уже более спокойно завели вторую в космический очиститель и так всех по очереди. Я уже с нетерпением ждала своей очереди, так хотелось почувствовать себя чистой.
Ощущения в «шкафу» были премерзкие! Такое чувство, что чьи-то шершавые конечности шарили по моему телу. А в конце, словно в аэротрубе — даже над полом приподнимало. Зато теперь мои шоколадного цвета короткие волосы — чистенькие, ну разве что торчат в разные стороны и потрескивают от напряжения.
Чуть позже, стоило крабам убрать шкаф, вернулся робот и прямо на пол в коридоре вывалил всю кучу недавно собранной одежды. Процедура одевания так же проводилась в очередном порядке. Копаясь в ворохе тряпок, каждая искала свои. Но зато как приятно облачиться в уже чистые, пусть и мятые белье и одежду. Даже мои следочки в кармане нашлись, чему я несказанно обрадовалась. Правда, с дыркой на большом пальце, но хоть такая защита для ступней.
А буквально через минуту после окончания банно-прачечных процедур забрали следующую партию женщин. Их мы ждали долго, но они так и не вернулись.
— Шестьдесят одна! — прошептала в пустоту Кира перед тем как заснуть, привалившись к моему плечу и стене.
