Глава 25
Рано утром, поцеловав меня в макушку, выглядывающую из-под простыни, Дэнарт сообщил, что до позднего вечера на службе, но будет держать со мной связь. У гукнув, свернулась калачиком и продолжила спать дальше.
Через пару часов, продрав глаза, приводя себя в надлежащий вид, отметила, разглядывая в зеркале свое отражение, что волосы заметно отросли и выглядят уже не так креативно и модно. Теперь у меня скорее короткое каре с высветленными эшем прядками. Бледная от природы кожа покрылась здоровым красивым золотистым загаром. Голубые глаза сверкают довольством жизнью. Худоба, приобретенная в плену у рархов, немного сгладилась. Дэнарт за моим питанием следил как самый придирчивый доктор. Раньше мечтала о ногах подлиннее и заде поменьше, а сейчас, разглядывая свои самые обычные ноги, ранее удлинявшиеся каблуками, и немодельную попу, даже радовалась. Так я больше похожа на эшартов и адаптеров. Пока не видела среди них ни одной длинноногой представительницы слабого пола, впрочем, как и сильного.
Позвонила Кира и позвала на посиделки. Ей срочно хотелось посоветоваться насчет домашних дед и всякой всячины. Моя юная сестренка слишком рано обзавелась собственной семьей и домом. Судя по разговорам, раньше она на всем готовом жила, за родителями, которые ее баловали, холили и лелеяли. А вот теперь ей своего мужа обхаживать надо. Но я видела — Кире это доставляло особенное удовольствие, а Эрил буквально расцветал в присутствии девушки.
Быстро приготовила легкий обед — на всякий случай, вдруг муж вернется раньше. Позвонила ему и коротко сообщила, куда иду. У Дэнарта сразу очень хмурое и недовольное лицо стало, стоило услышать, что я в одиночку наружу выйти собралась Пришлось молитвенно сложить ладошки и состроить умоляющую мордочку кота Шрэка. Невероятно, но помогло. Но это был бы не Дэнарт, если бы я не получила жесткий приказ докладывать обстановку каждые полчаса. Повеселил, однако! Впервые в жизни столкнулась с военным и теперь в полной мере осознала, что меня ждет дальше в жизни. Контроль, приказной тон и жесткое доминирование… Ладно, прорвемся!
В этот раз я надела темно-синий комбинезон, рассчитанный на адаптеров — брючины почти подходящей длины. Нацепила свои «счастливые» серебряные браслеты на здоровую руку, благо и вторая уже практически зажила, только розовая молодая кожица еще оставалась ранимой и чувствительной. Засунув ноги в шлепанцы, тихо напевая песенку, направилась к подруге. Мне нужно спуститься вниз и пройти всего один квартал, чтобы добраться до Кирюшки.
Как вчера спустилась на один пролет ниже, по крышам террас перешла на другую лестницу и оттуда добралась до лифта. Нажала панель вызова, и именно в этот момент предчувствие мерзким холодком прошлось по моей спине, от пего встали все волоски на коже. Воздух за спиной теплой волной прошелся по обнаженным рукам, а потом мою шею сжали. Я хотела закричать, но пальцы, сдавившие шею. пропустили лишь хриплый писк. Через несколько секунд темнота заволокла сознание, позволив на мгновение перед обмороком заметить белесую прядь волос сбоку от себя. Это тот же ветерок всколыхнул их, позволив мне еще и услышать знакомый шорох чешуйчатых хвостов, движущихся по камням. Неужели белые? Но ужас не успел завладеть моим сознанием, его опередила темнота.
Не знаю, сколько я пробыла в отключке. Очнулась в кромешной темноте. Ненавижу темноту! Судорожно пошарив руками вокруг себя, выяснила, что лежу в каком-то пластмассовом ящике. И его куда-то несут или везут — меня немного потряхивает и покачивает. Недолго думая, заколотила кулаками по крышке и заорала, что есть сил: «Спасите! Помогите! Похитили!»
В ответ с другой стороны постучали, словно успокаивая, мол, слышим-слышим, но продолжили движение, больше не реагируя на мои дальнейшие вопли и стук. Спустя час, наверное, ящик аккуратно поставили вертикально, причем даже низ-верх не перепутали — я оказалась на ногах, а не на голове. Затем крышку открыли.
Передо мной в красноватом свете подземелья предстал знакомый белый Змей. Ой, боженька… исчадие ада: белесые волосы до плеч, чуть шевелятся на сквозняке подземного тоннеля, жуткие глаза светятся потусторонним светом. Морщит переносицу, сволочь, и пока молчит, не понять, какие чувства испытывает. Лицо Дэнарта и его мимика для меня теперь как открытая книга, а эти… сплошная загадка.
Выйти из ящика я не решилась, так и стояла, прижавшись спиной к стенке, и испуганно таращилась на страшного мужчину, мысленно посылая ему на голову кары небесные. В поле моего зрения появились другие белые: частью на двух ногах, частью со змеиными хвостами. Вторые, помимо ползучей ипостаси, привлекли внимание своими облегающими серо-коричневыми костюмами. Одежда «змеехвостых» штанов не предполагает, вместо них наличествует обтягивающая тело второй кожей юбка до «колен». В отличие от драконов, у ползунов не жилеты, а полноценные, но опять же, плотно облегающие эластичные футболки. Самое примечательное: белые буквально обвешаны различным оружием и все настолько идеально подогнано к телу, что ничего не висит, не болтается и не издает ни единого звука. Воины в камуфляже.
Старый знакомец, чуть наклонив белобрысую голову, посмотрел мне в глаза и спокойно, я бы даже сказала флегматично, произнес:
— Тебе придется прогуляться с нами до станции. — Я в ужасе и отчаянии замотала головой, сдерживая желание заорать, а белый продолжал: — Безопасность от рархов гарантируем. Мы не знаем, где держат женщин, с твоей помощью поиск и освобождение пройдет быстрее. И с меньшими затратами живых ресурсов с нашей стороны. Поможешь — вернешься к своему танцору, а нет — останешься с нами…
«Вернуться туда снова? Услышать цоканье крабьих конечностей, почти всегда предвещавшее чью-то смерть? Нет-нет-нет, я не могу, не хочу…» — мысленно стенала я, а вслух просипела:
— Вы не понимаете, о чем просите! Женщин нет на станции. Если кто-то из них и находится там, то лишь выжившие после выбора эшартами. И тогда они связаны с ними. Только так можно было остаться в живых на станции — оказаться парой эшарту. Остальных держат на кораблях, на орбите, я думаю. И каждый день многие еще там погибали. Нас непосредственно перед выбором на станцию доставили. — Последнее я уже сквозь слезы говорила, которые горячими дорожками заструились по щекам.
Белый молчал, задумчиво глядя на меня и переваривая информацию. Затем спросил:
— Как вас доставляли на станцию? Там же купол?!
— Лифтами-телепортами Нам потом ваши умники объяснили, а у землян нет таких технологий. Вот так мы попали на станцию. Там есть площадки, куда становишься в центр, и на тебя словно светящийся тоннель опускается. Мгновение — и ты стоишь на другой площадке, только уже на корабле или станции. Они и внутри кораблей таким образом перемещаются. Поэтому нельзя точно сказать, где тебя этот чертов лифт выкинет… А самих рархов слишком много, чтобы пройти незамеченными.
— Думаешь, только ваши танцоры хорошие воины? — криво ухмыльнувшись, жестко произнес белый. — Мы так же, как и они, каждый день несем службу у станции. И сейчас гораздо чаще вступаем в бой с рархами. Мы знаем все подземные ходы, контролируем новые, которые прорывают миачи, и уничтожаем их, не давая выйти на поверхность. Но не кричим на всех углах, какие мы герои.
Вспомнив рассказ лилового райса Малуна, я пролепетала:
— Простите, я не хотела вас обидеть, просто хочу, чтобы вы ясно представляли всю картину и…
— Наше решение неизменно! Ты идешь с нами на станцию и показываешь, где держат женщин. Все остальное — наши проблемы! — холодным тоном оборвал меня мужчина.
— Нет, не ваши! Вы не знаете, через что мне пришлось пройти, прежде чем оказаться здесь, на Эшарте. Я не пойду никуда, да лучше здесь сдохнуть, нежели меня там заживо поджарят…
Мои истеричные вопли прервали радикально. Змей закрыл мне рот ладонью, навис надо мной всей своей мощью, заглянул в глаза светящимися ужасом зенками, доведя до икоты, а потом тихо, с невероятной угрозой в голосе выдохнул:
— Уверена? Хочешь умереть здесь? А может, все же попытаешься выжить? А то могу зажарить тебя и тут… мне ничто не мешает. Своей тебя не сделаешь, танцор жизни не даст, пока тебя не найдет. Я видел, что ты для него значишь. По этой же причине и в общий дом на интимные услуги не отослать, слишком много неприятностей из-за тебя в итоге будет. Так самое простое — вдохнуть поглубже и опустошиться. Наше пламя так любит живое…
Угрозы не были пустыми, я всеми фибрами души чувствовала — не врет. Сделает как сказал! Проклятье! Я безмолвно плакала, признав полное поражение. Но все же, упрямо вздернув подбородок, сумела процедить, при этом дрожа от ужаса, что разозлю белого окончательно:
— Я знаю, что пережили те женщины… если, конечно, там кто-нибудь еще живой остался. Они добровольно уходили из жизни… Так зачем мне вести вас туда, не знаю куда? Чтобы вы прибрали их к рукам? Вы ничем не отличаетесь от тех же рархов…
Окружающие нас мужчины гневно зашипели. А белый, стоящий возле меня, помолчав с полминуты, довел до полуобморочного состояния от страха за свою жизнь, прежде чем выдал:
— Белые — такие же эшарты как и твой танцор! И даже связь мы образуем похожую, но цвет не приобретаем. Так что мы так же зависим от своей пары и бережем ее от всех и всего. В связи с гибелью большинства адаптеров, источник поступления женщин иссяк. Так что потребность в них остра… Ни один из нас не причинит вреда своей паре и, поверь, мы также хотим нормальных семейных отношений, как- и летуны. И ради этой цепи готовы на все! — последнее он добавил, явно подчеркнув, что его угрозы актуальны.
— У нас мало времени, Медин! — тихо, но настойчиво поторопил один из незнакомцев, выслушав что-то по наушнику.
Ага, вот, значит, как главного похитителя зовут. Он взял меня за руку и рывком вытащил из ящика, со словами:
— Ты либо сама пойдешь, либо тебя понесут! Но на станции ты будешь однозначно!
Всхлипывая, я бежала за тащившим меня Медином Змеиный хвост белого оказался более скоростным способом передвижения, чем мои ноги.
Через час, когда я уже с трудом двигалась и задыхалась, мы оказались в знакомом тоннеле «метро». И нас там уже ожидал вагон с еще одной группой белых эшартов. Я села в самое дальнее кресло и, внутренне сжавшись, молилась. Молилась, чтобы за мной скорее пришел мой красный дракон.
Вагон плавно, с тихим шипением тронулся с места, но за окнами царила сплошная чернота, и движение ощущалось скорее вибрацией. Я осторожно из-под полуопущенных ресниц наблюдала за похитителями, рассматривая их. К сетке чешуи на коже эшартов уже привыкла, к почти плоским носам и практически безгубым ртам, и даже болтающимся вдоль лица кисточкам бровей тоже.
Вдобавок ко всему этому белые двигались со змеиной пластикой, смотрели странно, иногда перехватывая мой любопытный взгляд. Разговаривали друг с другом на своем чуть шипящем языке. Изредка я замечала их усмешки, скорее всего адресованные мне.
Под облегающей одеждой змеелюдов перекатывались стальные мускулы, стоило тем пошевелиться или поменять положение тела в неудобных жестких креслах. Разгрузка на их торсах сплошь с колюще-режущим оружием, а на талии и под мышками висели загадочные короткие трубки. Как те, что у рархов, которые испускали лучи, — слишком похоже выглядят.
Часто я невольно поглядывала вниз, рассматривая чей-нибудь толстый змеиный хвост с кончиком, похожим на две сомкнутые сращенные ступни. Иногда прямо на моих глазах объект наблюдения трансформировал непривычную для человекоподобного конечность в обычные ноги По хвосту стремительно пробегала волна, разделяя его на две части. В первый раз это зрелище вызвало у меня ступор, и пока я изумленно наблюдала за трансформацией, мужчины смеялись. Потом всю дорогу они так и развлекались, меняя хвост на ноги и обратно. Конечно, досада брала — нашли игрушку для развлечения, вернее, украли.
Их короткие эластичные юбки до колен, привлекали внимание к мощным мускулистым бедрам. Когда вместо хвоста появлялись ноги, ткань натягивалась сильнее, и начинали рельефнее проступать гениталии, дополнительно пугая меня и смущая одновременно. Что тоже не укрылось от мужского внимания. Парочка эшартов не придумала ничего более умного, чем пошире раздвинуть ноги и, чуть задрав подол, ласкать себя, пристально наблюдая за моими эмоциями и реакцией.
Я же разозлилась и отвернулась, уж лучше разглядывать черноту за окном вагона. Похоже, белые, так же как и я, изучают мои поведенческие характеристики. А главное — запоминают и анализируют.
— Тебе не понравилось то, что ты увидела? — вкрадчивым заинтересованным голосом спросил Медин.
— Если у вас принято подобным образом развлекаться на публике, не смею вам мешать. У меня уже есть мужчина, и все, что мне нравится и интересует, у него имеется! — не поворачиваясь, отчеканила я.
— Но разве двое мужчин не лучше одного? — продолжил он лезть с вопросами.
— Нет! Количество никогда не заменит качество, — буркнула в ответ.
Меня все больше напрягали его провокационные вопросы. Да и разволновалась — вдруг с него станется на деле доказать…
— Ты всегда так считала или только когда встретила своего танцора? — заинтересованно продолжал белый нахал.
— Всегда! Но понимаю, куда ты клонишь. На Земле подобные отношения не приветствуются, но всякое бывает. И женщины тоже разные попадаются. — Устало ответила я.
Шорох чешуи — и прямо передо мной возникла массивная фигура другого похитителя. Очередной любопытствующий свернул хвост в два кольца, чтобы низко присесть рядом со мной, заглянуть в глаза и спросить:
— Ты будешь хранить верность своему танцору? До конца?
Я отшатнулась от эшарта, глаза которого засветились ярче, сильнее. Словно разгораясь потусторонним огнем, увлекая меня, завораживая… Закрыла глаза, скрестила руки на груди в защитном жесте и выкрикнула:
— Не смейте принуждать меня! Так прокатило один раз, больше не выйдет, — а потом быстро добавила, чтобы не вздумал проверить обратное. — Я не эшарт, меня от этого лишь тошнит и рвет! — И для пущей убедительности добавила: — Жаль, в новостях этого не показали.
— Занятно! И все остальные землянки тебе подобные, или только ты такая? — спросил змей, прикоснувшись горячими руками к моим плечам и погладив.
Передернувшись, тихо, но твердо попросила.
— Пожалуйста, не трогайте меня. Я же иду с вами… Что вам еще надо?
— Я повторяю вопрос… — настойчиво произнес белый, сидящий передо мной.
— Все пятеро, которые сейчас на Эшарте! — выпалила я и, не очень — то погрешив против истины, поделилась. — Думаете, другие эшарты не пробовали?
Можно сказать, почти не обманула, но уверена: так лучше для тех, кто, возможно, встретится нам на станции. Если эти озабоченные мужчины не будут пытаться воздействовать на моих соотечественниц ментально, быть может, у женщин будет шанс сопротивляться. И сделать жизненный выбор самим.
— Отойди от нее, Велир, она — чужая! — флегматично приказал Медин.
Велир поднялся во весь свой немаленький рост, смерил меня изучающим внимательным взглядом, поморщился, неизвестно какие чувства испытывая. И как раз в этот момент вагон слегка дернулся, останавливаясь.
Медин подошел ко мне и предупредил:
— Дальше все время опасно. Не советую пытаться сбежать. Натолкнешься либо на рархов, либо на живность какую-нибудь.
— Какую? — в ужасе переспросила я.
— Мы почти на побережье, здесь часто попадаются мехты и охотящиеся за ними кайсы. — бесцветным голосом тихо ответил Медин.
Зато стоящий позади меня эшарт с глубоким длинным шрамом, пересекающим лицо с правой стороны ото лба до подбородка, добавил:
— Иногда и грохи попадаются… Пару оборотов назад один такой здоровяк зажевал целый отряд рархов. Вместе с леталкой кстати. Лишь труха осталась. Столько наших трудов испортил. Мы такую ловушку устроили, ждали пол-оборота, а этот грох, чтоб ему воды весь цикл не видать, проснулся не вовремя и голодный к тому же…
— Эйз, у тебя слишком длинный язык, — недовольно оборвал сожаления своего подчиненного Медин, увидев как я изменилась в лице, наверное.
Я же, наслушавшись ужасов, готова была прилипнуть к Медину намертво. Или незаметно одолжить у него какое-нибудь оружие для защиты.
Наша группа, больше не разговаривая, покинула вагон и углубилась в черный тоннель. Меня нес на руках Медин, потому что передвигались в абсолютной темноте. Слышалось лишь шуршание чешуйчатых хвостов по песчаному полу. Да ощущался стойкий солоноватый запах.
Совсем скоро на психику начал давить страх. Понимание того, что мы глубоко под землей, в узком ненадежном тоннеле, который в любой момент может обрушиться, на побережье, куда регулярно прибывает вода и все затопляет, еще и всякая живность опасная водится, вызвало в душе панику.
Очень скоро я сама прижималась всем телом к Медину и, уткнувшись ему в шею лбом, шепотом молилась. А еще точнее, умоляла быстрее выбраться на поверхность. Лучше уж на солнце зажариться, чем здесь, в кромешной темноте, утонуть или задохнуться во время обвала.
— Ты такая теплая, гладкая, нежная, пугливая… — прошелестел над ухом голос Медина. — Наши адаптеры тоже трусливые. Но их кожа гораздо прохладнее, не такая гладкая и нежная. А женщин можно удержать лишь богатством или силой… Даже если сильно напугать, они не особо жалуют чужие прикосновения.
— Может потому, что никто из них не хочет быть чьей-то собственностью насильно? Может у них уже есть любимые, а вы воруете их как меня?
Руки Медина сжались на моем теле, но ответил он спокойно:
— Мы забираем исключительно свободных. У нас действует общепризнанный закон: сначала слежка и оценка предполагаемой добычи. Если женщина свободна от каких-либо обязательств перед другим мужчиной, значит она ничья, соответственно — может быть нашей!
— И что? Ни разу не ошибались? — едко спросила я.
— Ну почему же, прецеденты были, адаптеры или летуны иногда шлют протесты нашему Совету, тогда происходит процедура возврата… если к тому моменту женщина еще хочет вернуться назад.
— Ага, вы ее к этому моменту наизнанку своим принуждением вывернете. Да она свое имя забудет, не то что кого-то любила… — прошипела я, забыв, где нахожусь, и что вокруг чернота. Так меня задела за живое тема разговора.
— Мы используем принуждение в самом крайнем случае, женщина. В отличие от ваших летунов! Это они по делу и без им пользуются. Не хотят, видите ли, чтобы женщины испытывали негативные эмоции, и глушат их… подсаживают… Мы же считаем, что наша пара должна быть сильной, в нашем мире слабые плохо приживаются. И лучше сильные эмоции, чем пустые оболочки вместо женщин.
А я не нашлась, что возразить. Вспомнила Жеуза, когда тот ментально гасил вспышку злости Ре по отношению к нему. Тяжело вздохнула и замолчала. Зачем тратить силы на споры, они мне еще пригодятся. Я закрыла глаза! все равно ни зги не видно, и даже задремала, порядком устав от напряжения.
Спустя, наверное, пару часов ходу сначала я увидела вспышку света в глубине тоннеля, потом — развилку, затем услышала голоса.
Белые стремительно перестроились: часть вместе с Велиром ушла вперед, а Медин со мной и остальными замер, не выходя в полосу света. Я не успела вскрикнуть, чтобы привлечь к нам внимание — мне закрыли рот ладонью.
Поэтому, пару раз дернувшись, затихла, вслушиваясь в голоса. Видимо, мы встретились с дозорным отрядом летунов. Потому что речь шла о рархах, общей обстановке в проходах и сверху.
Оказалось, что на станции эшарты разместили средства наблюдения, которые транслируют все сюда. Информацию записывают. Интересный факт: между собой драконы и ползуны общались на языке адаптеров. А еще задумалась: зачем белым я, если они и так станцию знают и даже гораздо лучше.
Мои похитители поспешили закончить разговор, заверив летунов, что проверят сегодня станцию изнутри. Заодно установят дополнительные датчики слежения. Две группы распрощались, и красноватый приглушенный свет погас, снова погрузив все вокруг в черноту. Мы продолжили движение. Как только Медин отнял ладонь от моего рта, я зло спросила:
— Зачем я вам? Если вы лучше меня знаете станцию?
Тоннель неожиданно сузился, превратившись в узкий проход. Мощный эшарт больше не мог меня нести, иначе мы бы задевали стены. Поставив меня на ноги перед собой, держа за плечи, повел дальше. Но все же ответил, вновь флегматично и отстранение:
— Женщины. Мы же за ними туда идем. Если они увидят нас, чужаков, то увести их оттуда всех разом и к тому же тихо будет нереально. Мы не знаем вашего языка и объяснить, что спасаем их, не сможем. Значит, это сделаешь ты!
Согласись, что лучше стать парой белому, чем погибнуть у рархов в качестве подопытных экземпляров или сгореть в пламени эшартов. Хотя, по последним данным, на станции не осталось наших свободных мужчин-пленных… закончились все.
Как только про вас стало известно, станцию окружили защитным кольцом. Летуны запрещают гражданским и даже военным, находящимся в поиске оставшихся в живых адаптеров, соваться к рархам. Хоть таким образом мы все пытаемся сохранить жизни вашим женщинам. Если таковые еще остались.
— Но тогда зачем мы туда премся? — потрясенно спросила я. оглушенная новостями. — Если ваши думы или советы, или как там у вас властные верхушки называются, основательно занялись проблемой освобождения женщин?
— Кто первый спас, того и женщины! — мрачно и коротко ответил, словно отрезал, Медин, продолжая толкать меня вперед.
— Вы все — озабоченные! — резюмировала я.
Больше разговаривать мне не дали. Шикнули, предупреждая, что начинается зона повышенного внимания, мы практически под станцией.
