Глава 24

Все же через час я встала.

Может, и провалялась бы в постели весь день, мечтая об Арвисе, но хотелось поговорить с К-2, приготовить нормальные обед и ужин. А еще надо было выйти в город — поискать материю на портьеры и присмотреть ковры. И ой, как же мне не хватает мобильного телефона!

Ноги понесли меня к Нариали. Вроде и по делу — обсудить заказ из дворца и сходить вдвоем посмотреть ткани, но реально мне просто хотелось с кем-то поговорить. А Нариали была доброй. И как-то незаметно я стала считать ее подругой. Детей у нее не было. Родителей тоже. Имелась одна младшая сестренка, бедовая Виэлия с озорными зелеными глазами, у которой и язык был подвешен здорово, и иголкой она орудовала лихо. Парни уже начали ходить за четырнадцатилетней егозой хвостом, но Нариали считала, что сестре пока рано крутить романы, а та просто наслаждалась новым жильем, статусом, красивыми платьями и бессовестно дразнила кавалеров. Вообще я заметила, что, когда эта комета заскакивает в комнату, сопровождавший меня Ибриэс начинает ерзать и открывать-закрывать рот, будто хочет что-то сказать. Нари тоже оценила смятение, которое внесла ее сестрица в честную душу сына кузнеца. Мы переглянулись и согласно кивнули — парень хороший, и семья отличная. Может, что и сладится.

Сейчас Нари с порога уставилась на меня:

— Иримэ, здравствуй!

Я попросила звать меня именно так, никогда не упоминая имени, которое назвала в первый раз. Нари, не задавая ни одного вопроса, мою просьбу выполнила.

Наклонила голову и засмеялась:

— Глаза блестят, щеки горят — ты влюбилась!

Вот и весь разговор!

Оставив Ибриэса помогать Виэлии в лавке, мы отправились в торговые ряды — на охоту за тканями и коврами.

Ассортимент казался вроде бы и ничего… но именно ничего. А хотелось найти что-то такое — чтобы век смотреть, не насмотреться. Так что мы бродили от витрины к витрине, от прилавка к прилавку, обмениваясь впечатлениями. Время от времени Нари перепархивала на личные дела. Особенно меня смущало то, как она непринужденно рассуждала на тему, переспали мы уже или нет. Когда я ответила, что еще нет, она удивилась — неужели он не хочет? Мысль, что тормозить могу я сама, ей и в голову не пришла. Вот она, разница менталитетов. Наверное, я и в самом деле ненормальная.

А потом я нашла клад — несколько разных, но в одном стиле, ковров с очень плотным плетением. Чисто шерстяные, три с кремовым фоном, темной каймой и рисунком теплых тонов, напоминавшим о наших брюссельских. А еще три более насыщенной гаммы — шоколадные со светлым рисунком. Причем один был здоровущий, как раз как мне надо — метров пять на семь; кто его ткал и сколько времени на это убил — даже подумать было жутко. Но красиво…

Торговаться я настропалила Нариали, которая так заморочила купцу голову, что сбила заявленную поначалу поднебесную цену почти в три раза. Впрочем, судя по хитрой усмешке, внакладе торговец не остался. И тем, что мы забрали все шесть разнокалиберных ковров этого стиля, тоже был доволен. Оставили задаток, адрес, договорились о доставке. Теперь бы найти ткани — а надо нам было почти как на паруса двухмачтового корабля, — и можно умывать руки и идти пить чай. Или еще побродить посмотреть гобелены — вдруг углядим что-то интересное?

В лирическом настроении, размышляя о том, не устроить ли мне телеграфное сообщение между домом К-2, резиденцией Борадиса и замком, я бродила в сопровождении Нариали сначала по улице Трех веселых рыб и прилегающим переулкам, потом по ближайшему рынку, где торговали текстилем. Ничего не нашли, кроме маленького темного коврика с геометрическим узором, напоминающим квадратные корни и интегралы вперемешку, который я тут же купила в подарок К-2. Договорились, что завтра сходим на большой рынок, туда, где торгуют заморские купцы. Нариали толковала о каких-то тканях из неведомой мне Висиани, которые диво как хороши.

Только мы успели вернуться в магазинчик, как снаружи послышался стук копыт и интернациональное: «Тпррру!» А потом дверь распахнулась, и к нам вплыла златовласка Алиэста. Я еле успела отвернуться, чтобы спрятать лицо — вдруг запомнит? — а мне это совсем ни к чему. Аккуратно ретировалась к запасному выходу. Заинтересованная моими маневрами Нариали подошла узнать, в чем дело. Я тихонько объяснила, что видела миэну во дворце и попадаться ей на глаза не хочу. Что она наверняка проявит интерес к нижнему белью и купит ворох. Вот пусть Нариали сама обслужит ее. И сдерет столько, сколько можно.

Нариали ухмыльнулась, кивнула и щелкнула пальцами, подавая сестре знак принести посетительнице яблочный чай со льдом и крошечные разноцветные безе на тоненьком фарфоровом блюдечке.

Когда я уходила, магазин уже сделал месячную выручку — причем в кредит мы не отпускали принципиально. Есть деньги — покупай. Нет — приходи в другой раз. Морочиться с долгами знати мне совсем не хотелось — дело это нервное, рискованное и темное.

Кстати, шляпка-беннэт с голубыми лентами в тон глаз удивительно украсила Алиэсту.

Я хмыкнула. Бедный Арвис — судя по всему, миэна готовилась к штурму.

Ужинали мы вдвоем с К-2, который сполна оценил рисунок на подаренном коврике. Я нервничала и после мытья посуды второй раз за день удрала в ванную. Вообще Корэнус на меня только удивлялся — что за ненормальная привычка мыться каждый день? Причем не руки и лицо, а целиком?

Высушила волосы, поднялась к себе, переоделась в золотисто-абрикосового цвета кружевной пеньюар с красиво присборенными рукавами — его Арвис ни разу не видел, зажгла пару свечей, села за стол и положила перед собой чистый лист бумаги. Иногда вот такое праздное ничегонеделанье, когда мысли блуждают неведомо где, приносило самые богатые плоды. Сейчас меня тянуло рисовать воздушный шар — я прикинула, как здорово бы было использовать аэростаты для картографирования перевала и прибрежной полосы. Но как это сделать?

Только подняться на веревке — иначе унесет в открытое море или в Талисию в гости, и привет! А как высоко нужно подниматься? Метров на двести? А сколько весят двести метров веревки, которую придется привязать к корзине? Надо узнать. Взвесить бухту известной длины и посчитать. Но все же затея с полетом, даже на веревочке, казалась рискованной. Может, надо брать с собой еще и парашюты?

Он появился, когда свечи прогорели уже наполовину. Тихо прикрыл за собой дверь, подошел, обнял сзади и поцеловал в шею.

Поднял меня со стула, покрутил, оценивая мой наряд, взглянул на изрисованный лист, потом на постель с чистым бельем.

— Я скучал.

— Я тоже. Расскажешь, что сегодня было?

— Расскажу. Только уложу тебя в кровать, чтоб не сбежала…

— Ой, а ты не голодный?

— Нет. Точнее, да, но не в том смысле.

Пока вели этот двусмысленный диалог, он аккуратно расстегивал пуговицы и распускал тесемочки пеньюара, а раздев меня, затолкал к стенке и улегся рядом сам. Притянул на плечо, потом поймал мою ладонь и поместил к себе на живот.

— Так о чем ты хотела спросить?

О чем? А я помню? Мы еще ничего не делали, но пульс частил так, будто я без лифта вскарабкалась на Эмпайр Стейт Билдинг.

— Как вспомнишь, скажи, — улыбнулся он, поворачиваясь ко мне.

Его губы накрыли мои. Горячая ладонь легла на пупок, погладила, потом пальцы скользнули ниже и стали выписывать круги, заставляя выгибаться, постанывать и извиваться под его рукой.

— Мариэ, пожалуйста, раздвинь колени.

Сделала, как он просил. Два пальца немедленно двинулись дальше.

Я понимала, что он хочет узнать, и была не против. Пусть поймет. Да и любопытно ему, наверное. Я ж по здешним меркам — сплошная девиация в мужских штанах.

— Оо-о! Я не представлял…

— А вот! — ничего более умного, чем эта универсальная глупость, объясняющая все на свете, в голову не приходило. И, решившись, обняла и потянула его на себя.

Оказавшись внизу, широко развела бедра и замерла. Он чуть приподнялся, просунул между нами руку, напрягся.

— Это точно «да»?

— Да.

Зажмурилась, закусив губу. Ничего не происходило. Открыла глаза. Смотрит на меня в упор с позиции «двадцать сантиметров сверху».

— Тебе будет очень больно?

— Не знаю, не пробовала, — отшутилась я. — Вроде бы не должно.

Уперлась пятками в кровать и приподнялась навстречу. Его волнение, учащенное дыхание, жар тела, взгляд… Сейчас я его ужасно, просто невероятно хотела. И он это понял. И одновременно выдохнул мое имя, надавил и поцеловал, поймав мой вскрик. Я прикусила губу и вцепилась ногтями в его спину, прижимая к себе как можно теснее… а потом обняла ногами.

Хорошо, что эта кровать не скрипит.

Проснувшись на рассвете, сначала не могла понять — что не так? Оказалось, все. Мы так и заснули в обнимку, уже под утро. И он отлежал мне руку. А еще у меня ныл живот. А на голове, которой я старательно елозила по подушке, должен быть колтун, который только шароварами и прикрывать. Сам виновник торжества спал рядом. С чуть приоткрытым ртом, тоже взлохмаченной гривой и моим засосом на шее. Красивый какой! Притронулась кончиками пальцев к щеке — серый сонный глаз приоткрылся, на лице появилась счастливая улыбка:

— Мариэ, эриналэ… Сиган риэт!

— Арвис, сиган риэт! — Доброе утро! — улыбнулась я в ответ.

Он приподнялся на локте и потянулся, чтобы меня поцеловать. Я воспользовалась этим, чтобы убрать из-под него онемевшую руку.

— Я тебя люблю. Говорю на всякий случай, а то вдруг ты снова начнешь сомневаться?

Я засмеялась. Уже не начну. Поздно. Да и сколько ж можно?

Арвис сладко потянулся, сел, откинув с нас обоих одеяло, и, погладив рукой мой живот со шрамиком от аппендицита, склонился к бедрам. Развел их рукой и сообщил:

— На бедрах немного засохшей крови, на простыне пятно. Ну и жуткий мир у вас!

Приподнялась, чтобы тоже посмотреть. Ага, пятно. И не одно. Вздохнула. Надо простыни менять не перед брачной ночью, а после! А так — одно расстройство.

— Нет, хорошо, что я мысли редко читаю, — покачал головой Арвис. — Я размышляю о том, как ты себя чувствуешь и скоро ли можно будет нам снова, а ты ушла в раздумья о стирке белья. Так и до комплексов недалеко…

— Я его только вчера постелила. А стирать тут — целая морока.

— Так найми служанку. Давно пора. Кстати, по статусу тебе положено восемь фрейлин, три горничные, персональный куафер и две компаньонки. Ну и по мелочи, вроде личного садовника для выращивания любимых цветов, двух карет, десяти лошадей на твой выбор, трех конюхов и кучера.

Так. Вот только компаньонок, фрейлин и садовника мне и не хватало. Представила перечисленную маэллтом орду топчущейся в цеху у Борадиса. Очень смешно. Просто живот от хохота надорвешь. Мрачно посмотрела на Арвиса — это он всерьез? Его самого я что-то не видела на десяти лошадях и с хвостом из дюжины придворных.

— Да, забыл, еще у тебя будет личный корабль…

Я упала на подушку и закрыла глаза. В голове вертелся анекдот про яхту Абрамовича, на которой тот полетел в космос.

— …и выплаты из казны на личные траты в размере трехсот золотых в месяц.

— Спасибо, не надо. Я сама больше зарабатываю, в прошлом месяце получилось почти четыреста, а когда в продажу пойдут ванны — будет еще больше, — лениво отмахнулась я.

— Ух ты! Я нашел эриналэ в мужской одежде, которая сама мастерит велосипеды и может содержать полдвора! Остается подобрать кого-нибудь дельного Аирунасу, и можно уходить на покой — вы нас прокормите!

Ну чего, спрашивается, зубы скалит? Но вообще я до смерти была рада, что, сделав меня своей, он не стал качать права, изображать мачо и загонять меня в рамки.

— А тебя не загонишь. Ты немедленно уйдешь в глухую оборону, а потом попробуешь сбежать — я это уже понял, — чуть грустно пожал плечами Арвис. — Зато больше такой ни у кого нет. А еще, знаешь, это глупо — но я очень рад, что был у тебя первым…

И продолжил:

— Скажи, тебе было со мной хорошо?

Я почувствовала, что краснею. В первый раз все произошло очень быстро — наверное, он просто не мог больше сдерживаться. Но потом он занимался мной, мной и мной… пробуя, отыскивая то, что мне приятнее всего, лаская в нескольких местах одновременно, пока я не выгнулась дугой от пробегающих по животу спазмов, сунув в рот край одеяла и сжав зубы, чтобы не завопить на весь дом. И он еще спрашивает? Да о таком сексуальном просвещении мечтает любая девушка! И — покосилась на сидящего рядом голого темноволосого парня со смеющимися серыми глазами — о таком просветителе тоже.

Посмотрела ему прямо в глаза. Лицо серьезное.

— Арвис, мне было с тобой замечательно.

— Сейчас трогать тебя не стану, хоть и хочется, но вечером повторим? Так тебе интересно, что произошло вчера?

Я кивнула.

Он вытянулся рядом. Вздохнул. Заворочался. Снова вздохнул. Пробормотал нечто неразборчивое. Перевернул меня на бок спиной к себе. Подтянул к груди под рукой, как я обычно подпихиваю вторую подушку. Завозился снова. Сполз немного вниз и толкнул коленом, вынуждая согнуть ноги. До меня не сразу дошло, к чему все эти перемещения. А когда он прижался ко мне и дошло — стало не до разговоров. Я просто сходила с ума от того, что он творил, и была абсолютно счастлива.

Когда все закончилось, Арвис перевернул меня на спину и заставил поднять согнутые ноги, перебросив их через свое бедро.

— Прости, ты оказалась рядом, и я не сдержался…

— Если заметил, я была не против, — засмеялась я. И полюбопытствовала: — Хочешь, чтобы семя оставалось во мне?

— Да, это тоже якорь. И ты же хотела читать мои мысли? Вот через какое-то время сможешь, — улыбнулся он. — Мариэ, мы пока подождем с детьми?

Я задумалась. Сложный вопрос. Наверное, это всегда чуть-чуть не вовремя — хочется и большей стабильности и уверенности, и погулять еще немного. А с другой стороны — представила частичку Арвиса во мне — хочу!

Улыбнулась ему:

— Знаешь, подстрахуй меня, пока не вычистишь всех приспешников этого Палэниса. Иначе я тоже стану мишенью — ты ведь понимаешь, что твой ребенок ему ни к чему. А потом — как получится. Я хочу от тебя ребенка. Детей.

Он расцвел:

— Эриналэ…

Ну вот никак я не привыкну, что это и комплимент, и признание в любви.

И вообще не пойму — я что, замужем? Странно как-то.

— Ты собирался мне рассказать о том, что узнал от миэны Алиэсты.

Арвис вздохнул.

— Все не очень хорошо. На брата, а сейчас на меня ее нацелил дядя. Сама она вообще никого не любит, даже этого Дианаиса, с которым бегала вокруг нашей кровати. Кстати, он — заместитель начальника охраны в замке. А с начальником она тоже успела переспать. Она не особо задумывается над тем, что делает. Ей всего восемнадцать, и она убеждена, что свою счастливую любовь еще встретит. А пока просто резвится… и помогает лиммэту Палэнису. А тот оплачивает ее счета и сводит с молодыми придворными, которых хочет привязать к себе. И, да, все свои победы она записывает в дневник. На память, так сказать.

Я вздохнула. Да, милая девушка. Но счета…

— Она вчера просадила полсотни золотых на белье у меня в магазине. — Усмехнулась. — Соболезную дяде. Но зачем сейчас соблазнять тебя? Какой смысл?

— Я тоже сначала не понял. Подъезжал и справа, и слева, пока у нее в голове не всплыла услышанная от дяди фраза, как важно, чтобы у нас с Аем не было детей. Брат важнее, чем я. Но сейчас его нет, то есть можно заняться и мной. А в свете того, что мне пришла в голову нездоровая мысль привести в порядок соседнюю спальню, стоит поторопиться привлечь мое внимание. Да, и ты была права, — если я клюну, а Ай все же вернется, меня выставят коварным соблазнителем, воспользовавшимся минутной слабостью юной, страдающей в разлуке миэны.

— То есть верно ли я поняла? — пока спишь с ней, ты не смотришь на других. Ее вероятность забеременеть нулевая, но это значит, что и ты останешься без наследника? Так? И после вашего с братом устранения лиммэт остается чуть ли не последним, в ком течет кровь маэллтов. Но как в эту схему вписывается вторжение Талисии?

— Завтра уроню его с лестницы, вылечу, узнаю, — вздохнул Арвис. — На сегодня для счастья мне хватит списка тех, кого одарила вниманием прекрасная Алиэста, и раздумий — что же мне теперь делать с этими козлами?

Не сдержавшись, хихикнула. Потом, пока не забыла, спросила:

— Ты зовешь брата Аем, да? А мне так можно? А то вчера ночью я, чтобы не путать имена, вас пронумеровала. Неудобно. А тебя как-то можно звать не полным именем?

— В разговорах со мной и с ним да, можно говорить «Ай». Уверен, он не будет против. А меня… придумай сама. Мне будет приятно.

— С козлами советую так. Спокойно сядь за стол. Напиши столбик козлов. И второй — кем их заменить. Так легче структурировать мысли. Но не спеши — сначала надо выяснить, кто работает на дядю Палэниса.

— И откуда у меня такая умная эриналэ?

— Не умная. Эрудированная.

— А что такое эрудированная? Тьфу, еле выговорил…

— Начитанная. Набитая под завязку чужой мудростью и чужим опытом. Так что слушай внимательно. Почти любую проблему можно решить по частям. У нас первый этап — обезвредить лиммэта Палэниса и его шпионов. И попутно выяснить, сколько времени осталось до войны. Время исполнения — неделя. Хватит, как считаешь?

— Не уверен. На лечение, так, чтобы в итоге я мог читать человека, идет немало сил. Это можно делать не чаще, чем раз в два-три дня. А у нас еще договоренность с Аем, через три ночи встречаемся с ним…

Арвис приподнял мои ноги и переложил на кровать. Сейчас уйдет, поняла я. Вот так бы хотелось хотя бы первый наш день провести рядом, в обнимку, вместе, не расставаясь… и не получается. Надо. А я пойду смотреть эти, как их, висианские ткани. Кстати, что такое это Висиани — город, государство?

— Группа островов. Они специализируются на производстве дорогих тканей. Разводят тонкорунный скот, похожий на овец, и все, что можно, засадили рощами деревьев, листья которых едят толстые гусеницы, которые потом прядут коконы. А сами островитяне питаются в основном рыбой. В прежние времена висианцы продавали сырье, но лет сто назад отправили народ на континент, в разные города, учиться ткачеству. Потом открыли у себя цеха. И теперь торгуют очень красивыми тканями всех сортов. Твоя подруга дала хороший совет. Для драпировок лучше не найти. Кстати, я тоже дам совет. Зимой от окон все же сквозит, а летом у нас очень долгие яркие закаты. Так что выбирай для штор что-нибудь поплотнее.

Шелкопряды, что ли, какие-то? И муфлоны? Или яки? Или ламы? Кто знает… Но интересно.

— Да, когда пойдешь на рынок, оденься потеплее. В это время года с моря часто дует холодный ветер. И я чувствую — вот-вот выпадет первый снег.

С ума сойти! Вот так, незаметно, день за днем… Я попала сюда весной. А сейчас стою на пороге новой зимы… Мм-м. Кстати, нет ли среди этих висианских тканей чего-то, что годится на пошив зимних плащей-бонасэ? И как это он чувствует погоду? Просто нюх аборигена?

— Нюх маэллта. Я тут и барометром по совместительству подрабатываю, — усмехнулся Арвис. — Мы с братом чуем бури за три-четыре дня. И предупреждаем моряков.

Я что, вышла замуж за сына Борея, духа стихии?

— Нет, я точно не дух. И, кстати, ты не проголодалась?

— Я голодна, но не в том смысле… — улыбнулась я.

— Мариэ… звезда моя… любимая… Мне жаль, но пора вставать.

Ух ты! Звездой меня еще никто не звал…

Корэнус, который уже бродил по кухне, с надеждой поднимая крышки всех стоящих на горизонтали кастрюль и сковородок, с интересом уставился на нас. Вот что значит опыт общения педагога с норовистыми недорослями — К-2 мгновенно оценил и мой затуманенный взор, и припухшие губы, и то, как мы держались за руки, стоя плечом к плечу. И что приятно — искренне за нас обрадовался. Улыбнулся мне, а потом подмигнул Арвису:

— Уговорил наконец?

— Уговорил. С большим трудом. Но, Корэнус, вы понимаете, что это пока секрет? Огласка сейчас грозит большой опасностью моей эриналэ.

— Моя племянница Иримэ не имеет отношения к делам маэллтов. И, кстати, Иримэ, после завтрака жду тебя в кабинете! Ты совсем забросила занятия! Да, что у нас на завтрак?

— Тушеная утка с яблоками и гречневой кашей, — улыбнулась я. — Стоит на леднике. Сейчас принесу и разогрею!

Мужчины согласно кивнули.

Пока грелась утка, сбегала на задний двор за зеленью — на клумбе с редким упорством, невзирая на холода, продолжал прорастать посеянный мной укроп. Я его регулярно ощипывала почти под корень — он отрастал снова. Задумалась — может, это и не укроп вовсе? Вот петрушка, как порядочная, давно заглохла.

Вздохнула — как же тут хорошо! И на кой блин мне дворец и восемь фрейлин? Вот читаешь в детстве сказку, как дочка мельника вышла замуж за короля, думаешь, эк девушке повезло! Но повезло ли? Ни по траве побегать, ни в лес сходить, ни искупаться в запруде в одном исподнем в жаркий день…

Итак, женился Вовка в Тридевятом царстве на Золотой Рыбке. Теперь что, согласно диалектическому методу, предстоит ждать появления ихтиандра? Ладно, Арвис с братом будут страной рулить, а я — железные дороги строить! Надену оранжевый ватник, возьму кувалду в руки и начну! Или поплыву Америку открывать! На личном корабле. Вот почему меня не оставляет чувство, что все происходящее — это какой-то нереальный театр абсурда? Инсценировка? И что завтра я могу проснуться на своем диване, в московской квартире?

Потому что дико боюсь, что однажды это может случиться?