Грань третья
Найна

Братья сошли с ума. Просто помешались. Мало того что Фэрлин неожиданно для всех взял в жены человечью женщину – строптивую, некрасивую, к тому же хромую, так теперь еще и Бэрин влюбился в лисицу-оборотня, чуть не угробившую его своим колдовством. В замке бывает редко, после службы несется в Озерный дом, который зубоскалы уже переименовали в Лисичкин дом. Того и гляди, скоро пойдет к лорду просить о брачном браслете. Судя по Зверенышу, которого Фэрлин по какой-то прихоти оставил в живых и по эту сторону границы, дети могут родиться те еще… И будет у Бэрина собственный выводок Зверенышей… с половиной крови Фэрлинов.

Самые могущественные, самые достойные мужчины Приграничья – ее братья – достались каким-то…

Вернее, выбрали сами.

Найна скривилась и пришпорила лошадь. Пусть лиги и лиги пролягут между ней и домом, в который ей скоро не захочется возвращаться!

…А не уйти ли, в самом деле, с Ольгером?

Эта мысль – и она сама это сознавала – была нелепой, детской… Упрямым желанием досадить своим близким, сделать больно: раз уж они выбрали невесть кого, почему и она не имеет на это право? Но уйти с Ольгером означает не только оставить родных и дом. Это значит покинуть свою землю. Возможно – навсегда.

Ярча, чувствуя настроение всадницы, замедлила бег. Найна огляделась. Могучий Обсидиан – его течение сейчас, летом, было неторопливым, величественным – казалось, самой природой создан как граница между двух миров. Лес на том берегу, густой, темный, уходил вдаль, поднимался по горам к синему хребту, откуда, по преданиям, пришли их предки. Если она и хотела где-то побывать, то только там, за Хребтом… но потом вернуться. Обязательно вернуться.

Их берег выглядел гораздо добрей и приветливей. Или просто она привыкла его таким считать? Лес светлее, смешанный, холмы, цветастые лужайки… Да еще люди поработали, вырубили деревья, расчистили место под свои поля и селенья. Слов нет, оброк они платят исправно, на заставы бойцов посылают… Но лучше бы их вообще здесь не было. Тогда и с Ольгером, возможно, не случилось бы то… что случилось.

Вон, впереди, бредет один из них.

Тропа на Черную не слишком утоптанная: раз в месяц туда отвозят припасы, да раз в сезон кто-то из Фэрлинов ездит обновлять заклинания. В это новолуние вызвалась Найна – уж очень не хотелось брату оставлять Инту на последнем месяце. Да и то сказать, пусть лучше рядом побудет, глядишь, и разродится женщина спокойно. Наконец-то появятся в семье Фэрлинов дети, может, даже, с Даром…

Человек, заслышав стук копыт за спиной, обернулся и отступил на обочину. Когда Найна проезжала мимо, стянул шапку в привычном приветствии. Найна кинула на него равнодушный взгляд – охотник. Неброская одежда, мешок за плечами, арбалет, медвежий нож в потертых ножнах… Лишь когда мозг до конца осознал увиденное, она натянула поводья и повернула Ярчу.

Найна осадила лошадь прямо перед ним, человек попятился. Взгляд настороженный, но без страха; темная щетина, еще не превратившаяся в полноценную бороду; черные волосы забраны в длинный хвост… Подавшись вперед, Найна плеткой отвела полу его куртки. Зрение ее не подвело: за пояс был заткнут бич.

Волчий бич.

Все знают, что волчьи бичи в их владениях запрещены. Да и ни к чему они: Пограничники сами разберутся со своими дальними родичами, изредка здесь появляющимися.

– Что это у тебя? – спросила Найна, хотя ответа вовсе не требовалось.

Человек и не отвечал, просто смотрел. Найне его взгляд показался наглым… или вовсе не показался? Мужчина смотрел с равнодушным любопытством: ну, мол, и что дальше?

– Дай мне его!

Он даже не шевельнулся. Остается только поблагодарить случай, пославший того, кто отвлечет ее от бесконечных, тягостных и бессмысленных дум… Найна перекинула ногу через седло. Спросила ровно:

– Ты знаешь, кто я?

Человек окинул задумчивым взглядом Ярчу, сбрую, переметные сумки. Взгляд скользнул от сапог по штанам, задержался на ноже, подробно исследовал покрой рубашки… а может, и не только покрой – Найна чуть не зарычала – и, наконец, встретился с ней глазами. Губы, обрамленные темной щетиной, раздвинулись в медленной улыбке.

– Знаю. Волчья сука!

Найна опоздала в прыжке лишь на мгновение: бич развернулся, черной стремительной змеей рассекая голубое небо…

Она задыхалась. Пальцы бессильно боролись с удавкой, стягивающей горло, скребли по металлу, ломая ногти…

– Строгий ошейник, – сказали ей. – Не сопротивляйся, и будет не очень больно.

Найна рывком перекатилась на спину, но связанные в запястьях руки хватили лишь пустоту у пояса. А где… Ее верный нож висел на ремне человека – рядом со свернутым волчьим бичом. А сам человек находился вне досягаемости. Пока.

Она попыталась подняться. Со связанными руками и спутанными ногами удалось лишь встать на четвереньки. Под взглядом наблюдавшего за ней… – охотника? – эта поза вдруг показалась унизительной. Найна села, согнув колени. Ни зубы, ни пальцы справиться с веревками не смогли – те ускользали, резали десны и кожу в кровь, узлы непостижимым образом запутывались еще больше. Заговоренные, что ли?

– Развяжи меня! Живо!

Человек, казалось, не слышал. Задумчиво смотрел на лошадь: та убежала недалеко. Мужчина протянул руку, заговорил негромко, хрипловато, но ласково – подманивал. Ярча, поводя ушами, не двигалась с места. Едва он сделал пару шагов, отбежала и встала, наблюдая настороженно. Человек тоже остановился, по-прежнему протягивая руку ладонью кверху, точно предлагая невидимое лакомство, но уже молча.

Молча? У Найны шевельнулся загривок, ощутивший прикосновение – не прикосновение, дуновение – не дуновение: словно невидимая птица пролетела мимо, задев невесомым, призрачным крылом. Этот… безумный… плел сейчас паутину из… Слов? Он колдун?!

Медленно, не опуская руки, мужчина двинулся к лошади: та стояла смирно, не поводя ни ухом, ни глазом, не переступая с ноги на ногу, точно усыпленная, привязанная к месту сетью заклинаний.

Еще… еще чуть-чуть… В тот самый миг, когда человек был готов уже схватить лошадь под уздцы, Найна резко хлопнула в ладоши (ну, не совсем в ладоши, мешали связанные запястья, одними пальцами), но все равно получилось громко, а главное – неожиданно. Еще и резко вскрикнула:

– Хэй-я!

Спина человека вздрогнула, невидимая колдовская сеть ослабла. Очнувшаяся Ярча, всхрапнув, прянула, ударив копытами – жаль, человек оказался слишком увертлив…

Ярча взяла с места в карьер – колдуну оставалось лишь бессильно смотреть ей вслед. Найна расслышала его бормотанье:

– Проклятая тварь! Вся в хозяйку…

Найна оскалила зубы.

– Думаешь, кони Пограничников позволят владеть собой какому-то жалкому человечку?

Колдун вернулся. Найна вынужденно смотрела на него снизу, что было унизительно, но еще унизительней извиваться червяком, пытаясь подняться на ноги. Темный – самое главное описание, которое можно ему дать, – и не только из-за черных волос и щетины, темных глаз и слишком смуглой для здешних земель кожи. Сам мрак, казалось, окружает его, или он кутается в темноту, как в плащ… Темные мысли, темные чувства.

Немногие знали, что она воспринимает окружающих именно так. Бэрин – яркое, желтое, ясное пламя. Фэрлин поровну соткан из тени и света, постоянно идет по краю сумрака. Его жена – чистый, твердый… хрусталь. Ясный – из-за любви к ее брату. За эту любовь Найна ей могла простить многое… Почти все.

– Назови свое имя, волчица.

– Назови свое, человечек!

– Непослушных собак наказывают, – равнодушно сказал колдун. Щелкнул пальцами – металлические шипы впились в ее шею, как будто он с силой дернул за ошейник.

Когда он наконец «отпустил» ее, Найна вновь извивалась на земле, хрипя от боли и удушья. Человек бесстрастно смотрел на нее сверху.

– Твое имя?

– У людей… есть очень верное направление, – выдавила она. – Да пошел ты!..

Во второй раз сесть ей уже не удалось. Красные круги перед глазами, кровь, текущая по шее и ободранным пальцам, пытавшимся оттянуть ошейник… Голос, доносящийся откуда-то издалека:

– Твое имя?

Проморгавшись, в черно-красном гудящем тумане Найна увидела склонившегося над ней человека.

– Имя? – напомнил он, поднимая руку, готовую повторить, издевательски-медленно повторить проклятый жест.

– Бер… – прохрипела она. – Берта… чтоб ты сдох!

– Берта, – повторил он задумчиво. Найна чувствовала, как колдун проверяет сродство названного имени с нею: внутри прозвенели – неполным, но все же звучным аккордом – натянутые струны близости…

Кажется, колдун остался не слишком доволен – но решил на время ограничиться достигнутым.

– А ты поддаешься дрессировке… Берта.

Найна не стала тратить силы на проклятья и ругательства. Лежала на спине, жадно дышала, скользила пальцами по истерзанной шипами шее. Она и сама не поняла, почему назвала имя кастелянши. Берта – единственный человек, к которому она привязана, с кем готова считаться – может, потому что знала ее еще с тех пор, когда была молочным волчонком, да и видела чаще, чем свою родную мать? Разве что Наррон еще есть – тот прекрасно заботится и объезжает лошадей Пограничников… Ну и пара-тройка, кого она готова терпеть рядом. Всё.

…Или это сделала за нее так редко просыпавшаяся осторожность? Возможно, назови она свое подлинное имя, человек осознал бы последствия и отпустил ее… Возможно.

А может быть, и нет.

Следующий вопрос был таким неожиданным, что она ответила, не раздумывая:

– У тебя есть дети, Берта?

– Нет.

– Это хорошо. Муж? Сестры? Братья?

– Все они мои братья…

– И наверняка все – мужья!

Он, кажется, пытается оскорбить ее – на людской манер? Найна чуть не усмехнулась: вот если б он обвинял ее в любовной связи с человеком – вот где было бы настоящее оскорбление!

Но допрос становится излишне односторонним. Кажется, ей «повезло» наткнуться на того, кого они безуспешно разыскивали с самой зимы.

– А как твое имя?

Человек взглянул на нее с изумлением.

– На что тебе оно?

– Чтобы знать, с кем я разговариваю, – надменно заявила Найна, приподнимаясь на локте. Колдун передразнил ее тон:

– Тебе вовсе не придется разговаривать. Будешь просто выполнять мои команды… леди-сука!

Еще одно оскорбление: сравнить волчицу с человечьей дворовой шавкой! Ну что ж, отложим и это в памяти. Она никогда и ничего не забывает.

– Тогда буду звать тебя просто: эй ты, бродяжка!

Колдун осклабился: казалось, его забавляет ее натужное высокомерие.

– Называй меня, допустим… Хантер.

Найна нисколько не сомневалась, что имя вымышленное, даже проверять не стала – колдуну должно быть известно про силу и слабость истинных имен.

– Итак, Хантер, – сказала она, прежде чем он начал спрашивать дальше. – Так это ты ставишь на нас ямы-ловушки? Я тебя разочарую: не вышло! В первой на колья напоролась лошадь, не всадник, а во вторую провалились дети.

– Ваши дети? – уточнил он.

На это Найна с чистой совестью могла ответить «нет», не уточняя, что пострадал Звереныш.

Если Хантер и досадовал, то ничем это не выказал.

– Ну ничего, есть и другие.

П-пес, а ведь они, кажется, все тропы проверили!

– Ты о той, что у Синих холмов? – закинула удочку Найна. Хантер усмехнулся: заметил ее попытку выяснить, где находятся остальные ловушки.

– С какой стати ты охотишься на нас – да еще в наших собственных землях?

Этот простой вопрос внезапно привел его в ярость: колдун шагнул вперед, наклоняясь к ней.

– Это – земля людей! А ваше место, твари, в Про́клятых землях!

Знает о Черных землях, удивленно отметил мозг. А тело уже оценило неосторожную близость врага и действовало заученно: подсечка связанными ногами, кувырок вперед, прямо на упавшего, охватить шею кольцом связанных рук…

Человек оказался очень силен, тяжел и гибок, он выворачивался, придавливал, бил ее локтями по израненным бокам, а Найна все сжимала и сжимала горло врага, как сцепляет челюсти умирающий в схватке волк…

Все повторялось: она вновь повержена и старается не заскулить от боли и бессилия.

Хантер выглядит… помятым: к сожалению, лишь слегка, если не считать быстро созревающих на шее синяков, оставленных ее пальцами. И что теперь? Снова будет «дрессировать» ее своим колдовским ошейником?

Тяжело дыша, он сплюнул кровью – кажется, она выбила ему зуб.

Сказал неожиданно:

– У тебя сломаны ребра.

– О, неужели? – отозвалась Найна язвительно. – И где это меня так угораздило?

– Задери рубаху.

– Что?

Он не стал повторять. Шагнул ближе, наклонился; к огромному удовольствию Найны, наблюдая за ней настороженно. Жаль, но единственное, что она могла сейчас сделать, – лишь зубами клацнуть. Нестрашными. Человеческими. Хантер оторвал присохшую к коже, заскорузлую от крови рубаху, прошелся точными движениями пальцев по ребрам – Найна давилась болезненными короткими вздохами.

– Не страшно, – сказал, выпрямляясь и вытирая руки о штаны. – Легкие не задеты.

– Ребра у нас не такие хрупкие, как у волков!

Волчий бич в умелых руках – страшное оружие. Будь на ее месте настоящая волчица, лежать бы той подыхающей или уже мертвой. А так – располосованные мышцы и пара сломанных ребер… Или ребра он сломал ей уже в драке?

– Вот что, – сказала Найна устало. – Моя лошадь вскоре вернется в конюшню, и меня будут разыскивать. Лучше бы тебе убраться побыстрее и подальше.

– Благодарю за совет, мы уберемся вместе. – Хантер развязал ей ноги, легко избежав вялого пинка – икры почти онемели от слишком тугих веревок.

Найна попыталась приподняться, но тело взвыло так, что она вновь откинулась на спину.

– Я не сделаю ни шагу!

– Ерунда! Ты сильная и выносливая… тварь. Поднимайся!

– Разве я сказала: «не могу»? Я не хочу. Да, давай командуй своей проклятой удавке! Может, она меня, наконец, прикончит.

Пальцы, сведенные для ненавистного щелчка, замерли. Человек всмотрелся в нее и пробормотал – скорее себе, чем Найне:

– Да ты и впрямь не можешь двигаться…

Пока да. Но дайте мне время, о, только дайте мне время!

Хантер не дал. Перекинул ее через плечо, словно какую-то поклажу – Найна заскрипела зубами от боли и бешенства. Жаль, что он предусмотрительно передвинул вперед, подальше от нее, ножи и арбалет. Так что единственное, что Найна, вися вниз головой, могла сделать – задрать его куртку и рубаху и с наслаждением вцепиться зубами в плотную мужскую кожу…

– В следующий раз я просто выбью тебе все зубы.

Зубы не зубы, но удар в челюсть вывел ее из строя надолго – так что сейчас она даже не могла определить, насколько далеко и в каком направлении Хантер успел ее унести.

Найна сидела на берегу ручья и злорадно наблюдала, как человек, изогнувшись, изучает укус у себя на пояснице: уж она постаралась, выдрала клок до самого мяса!

– Надеюсь, ты не бешеная…

– Вот и проверим!

– …хотя, судя по всему, надежды на это мало.

Он сполоснул рану водой из ручья и прилепил сверху лист подорожника. Ее очередь.

…Вряд ли даже колдуну под силу снять рубашку со связанными руками. Вот и она не смогла.

– Развяжи мне руки!

Он только хмыкнул. Приятно, конечно, что тебя опасаются, но мыться теперь придется с рубашкой, закатанной на плечи. А может, заодно удастся и веревку размочить? Жаль, но синяков и ссадин у нее куда больше, чем у человека… Там, где металлические лезвия бича приложились плашмя, точно клейма выбиты. Где прошли острием – развалили кожу. Ничего, скоро заживет. Как на волке. Зализать бы еще… Шипя и ругаясь, Найна начала промывать раны, но вскоре устала и попросту улеглась грудью в ручей. Рубашка, конечно, промокла, ну заодно и выстирается. С плеском перевернулась на спину: волосы тянуло и полоскало течением, израненные бока аккуратно пощипывала набежавшая рыбная мелочь. Небо, видневшееся между кронами деревьев, синело по-вечернему. Найна скосила взгляд.

Хантер по-прежнему неподвижно стоял у ручья. Смотрел на нее хмуро, исподлобья. Темные его глаза, казалось, стали еще темнее. С чего вдруг этакая гримаса – будто он увидел нечто отвратительное?

– Бесстыжая сука! – наконец сказал он. Развернулся и ушел к сброшенным у деревьев вещам.

А-а-а-а… вон оно что! Не снять ли еще и штаны заодно? Но ручей просто ледяной, так что порадуем колдуна голым задом в следующий раз. Найна между делом попробовала растянуть мокрую веревку на запястьях. Не поддавалась. Заговоренная, точно.

Кое-как натянув выжатую рубаху, оглянулась.

Хантер тут же, словно какой-то голодной собаке, кинул ей кусок хлеба – Найна машинально поймала. Хотела было отправить хлеб обратно тем же путем, прямо в морду этого… смоляного ублюдка. Но передумала: неизвестно, когда еще придется перекусить, не стоит пренебрегать и такой малостью! Главное – колдун ничего не подмешал к хлебу. Запила водой из ручья и начала разговор:

– Зачем я тебе нужна?

– С чего ты это взяла?

– Даже и не знаю, с какой стати я так решила… Ты захватил меня в плен, тащил на себе несколько часов. Еды дал. Неужели лишь для того, чтобы сейчас прикончить?

Хантер молча жевал.

– Хочешь получить за меня выкуп?

Блеснул в ее сторону темным взглядом:

– А с вас есть что взять?

Найна раздумывала. Вряд ли он согласится на выкуп – иначе бы начал с похищений, а не с волчьих ям…

– Что молчишь? Подсчитываешь, во сколько себя можно оценить? Или сколько за тебя дадут твои… братья?

Не жадность явно. Месть? Вера? Как его разговорить, заставить рассказать о себе? Найна признавала, что ей это вряд ли удастся. Вот Бэрин с его обаятельной улыбкой, доброжелательностью и непритворным интересом к любому – тот смог бы, да. И Фэрлин – умный, расчетливый, проницательный – тоже. Ее же саму природа не наградила ни хитростью, ни терпением.

Только упорством.

– Скажи сам, чего ты хочешь?

Снова мрачный взгляд.

– Чтобы ни одного оборотня на земле не осталось.

– Будешь вот так… похищать всех по очереди? – спросила Найна почти с любопытством.

– Есть много способов. Теперь замолчи. Я буду спать.

А как он собирается ее… обездвижить?

Оказалось – очень просто: взяв на поводок.

…Если скрежетать зубами на каждое его действие, она скоро все зубы сотрет в порошок. Найна угрюмо следила, как Хантер с показной небрежностью оборачивает цепочку вокруг дерева. Впрочем – Найна смерила взглядом «поводок» – ровно на такую длину, чтобы она не смогла дотянуться до него спящего. Скользнула пальцами по тонкому, невесомому плетению цепочки: просто украшение, годное на любую шею… Вот теперь примерили на ее.

Улегшийся Хантер наблюдал за Найной, заложив руки за голову.

– Не советую пробовать ее на прочность. Заговорена, да и серебра в ней довольно, чтобы тебя искалечить.

Найна через силу усмехнулась:

– Беспокоишься за меня?

– Я предупредил, – равнодушно промолвил колдун и закрыл глаза. Вскоре он уже дышал – громко и размеренно. Найна следила за ним недоверчиво, поглаживая цепочку: кажется, не притворяется, и впрямь уверен, что она прочно привязана. Прочно? Так и есть! Ни рывки, ни старания расплющить мельчайшие звенья камнем, расцепить щепкой ничего не дали. Как и попытки снять заклятие с заговоренной привязи: колдовство Хантера глухо молчало, не отзываясь на ее призыв. Придется признать, пока человек сильнее: и физически, и магически. Но это вовсе не означает, что она сдается.

Ведь такой… подготовленный охотник на оборотней оказался не всеведущ; думает, серебро может причинить ей вред! Ему стоило бы взглянуть на серьги, браслеты, кольца и застежки для волос, которыми украшают себя она и ее сородичи. Не им, выходцам с Черных земель, бояться лунного серебра…

Найна тоже улеглась. Смотрела в глаза звездам. Только им она могла признаться, что пугает ее больше всего: невозможность перекинуться. Тогда, в самый первый миг, она попыталась – вернее, все ее естество рванулось к другой, звериной, яростной ипостаси. И ударилось о глухую стену, поставленную, несомненно, этим песьим ошейником. Ее располовинило, будто колдун ампутировал ей конечность, без которой она слаба и беспомощна. И почти лишена своей магии. Фэрлин говорил, что бо́льшая часть Силы исходит от их второй сущности. И сейчас она в этом убедилась.

…как там поговаривает Берта? Будет день – будет и пища? Надо спать, набираться сил для нового дня и новой схватки…

Наутро Хантер отстегнул «поводок» и развязал ее. Найна с недоверчивым изумлением следила, как, присев рядом на корточки, он молча и быстро распутывает узлы – и собственные, и те, что добавила она, пытаясь освободиться. Неужели за ночь передумал и решил ее отпустить? Не очень разумно, ведь теперь уже она его не отпустит!

Веревка послушно и легко скользит с израненных запястий и лодыжек и беспечной змейкой уползает в мешок колдуна…

Найна поднялась, с удовольствием потянулась, разминая и растирая конечности. Следила за сосредоточенным Хантером – тот, не обращая на нее внимания, разворачивал сушеное мясо.

– А ты ничего не забыл? – Она выразительно постучала ногтями по ошейнику. Колдун вскинул взгляд. Сказал невнятно, отрывая белыми зубами – все целые, как жаль! – жесткие мясные волокна:

– Не забыл. Просто кое-что добавил. Надоело таскать тебя на себе, теперь сама пойдешь за мной как миленькая.

– С какой стати?

– Теперь ты не сможешь уйти от меня дальше, чем на пятьдесят ярдов – ошейник задушит. И… – он внимательно следил за ее руками, – убить меня тоже не можешь – случится то же самое.

Вряд ли он вставал и подходил к ней ночью, она бы сразу проснулась. Но вот колдовства и впрямь могла не почувствовать… Найна, застыв, смотрела в его сощуренные глаза – теперь в них пробивалась еще и насмешка: ну что, мол, делать будешь?

Что делать, что делать – проверять! Вся ее природа кровожадно звала опробовать сразу второй вариант, но руки и ноги еще не отошли, и Найна не чувствовала себя способной справиться с полным сил мужчиной. Еще и колдуном к тому же.

Она круто повернулась на пятках и пошла по берегу ручья прочь. По течению: так она неизбежно выйдет к Обсидиану. Заметила незаконченное движение колдуна: казалось, тот хотел остановить ее, но передумал. Наслаждаемся свободными движениями – неужели так и отпустит? – и одновременно считаем шаги. И прислушиваемся к ошейнику. Шевельнулся? Сделался туже? Показалось, показалось… конечно, показалось…

Так ей «казалось» до тех пор, пока шипы вновь не впились в кожу. Еще шаг… еще… Упала? Можно и на четвереньках… и ползком… да ползи же!..

…ползи…

…впе… ред…

Найна не услышала и не учуяла его приближения: слишком была занята борьбой за глоток воздуха. Поняла, что колдун рядом, лишь по тому, что хватка ошейника неожиданно ослабла. Упершись лбом в землю, Найна дышала, дышала… и дышала. Придя в себя, повернула голову: все это время Хантер сидел рядом с ней на корточках. Молчал. Смотрел.

Произнес задумчиво:

– Оставим двадцать ярдов. Иначе однажды ты сдохнешь прежде, чем я тебя найду.

Найна плелась за человеком. Ее даже не интересовало, куда они идут. Попытка была неудачной. Значит, остается только одно: выбрать время и попробовать справиться с колдуном… оглушить, обездвижить, откусить ему пальцы, наконец… а, откусить человечьими зубами не удастся! значит – отрезать. Картины расправы, одна другой кровожаднее, вставали перед глазами, но даже они не могли ее взбодрить. Придется пока отказаться от сопротивления, набраться сил. Раны у нее заживают быстро, силы и ловкости прибудет… и он пожалеет, о, как он пожалеет!

Человек шел неторопливо, как будто у него и цели особой не было и он просто гулял по лесу. Грамотно шел: не ломая веток, не разрывая многочисленных паутин, ступая там, где меньше всего остается следов… Первая ее оценка – охотник – была верной. Только она не знала, что человек охотится на них.

Хантер мельком оглянулся. Кажется или он тоже осунулся? Да, колдовство отнимает немало сил, ей ли не знать… Приостановился, отстегнул от пояса флягу, сделал пару глотков и протянул ей. От усталости Найна среагировала не сразу, колдун сказал с раздражением:

– Я туда ничего не намешал!

Первый глоток все же был осторожным: она прислушивалась к вкусу и своим ощущениям. Обычная вода из ручья. Руки все еще тряслись от отвратительной слабости, и Найна больше расплескала, чем отпила. Вернула фляжку, подумав вслух:

– И откуда ты взялся на мою голову?

Странно, но Хантер ответил:

– Я много где побывал, прежде чем нашел вас…

Он даже пошел медленней: неужели возжелал разговаривать? Или просто хочет, чтобы она была у него на глазах? Если второе, то колдун явно переоценивает ее силы.

– И где, например? – спросила Найна, ковыляя рядом с человеком.

– Далеко на западе есть Город Ветров. Слыхала о таком? Нет? Жаль. Там с вами быстро управляются: Ловцы оборотней, священники, костер…

– Ну и оставался бы в том… благословенном месте!

Хантер качнул головой.

– Мне нечего там делать. Я пошел на север. Слушал, искал. Иногда находил…

– И – что? – невольно спросила она. Хантер только взглянул искоса. Конечно, вопрос бессмысленный.

– Побывал в Сунгане. Там… – он помолчал. – Странно. Пахнет оборотнями, но они или прячутся, или их так надежно прячут. Там много древнего колдовства. Мешает. Здесь тоже есть тень колдовства. Но вы не скрываетесь. С вами даже роднятся люди. – Лицо человека перекосило судорогой… отвращения? гнева? – Плодят выродков, полуживотных…

– Ты встречал других оборотней? – перебила Найна очередной всплеск его ненависти. – Какие они? Тоже волки?

– В Городе Ветров – самые разные. Чем дальше на север… Медведи. Кони. Барсы. Волки, да. Сама здешняя природа вам благоприятствует… А на берегах Северного моря поклоняются Морским драконам: полулюдям-полу… божествам.

– Их ты тоже собираешься уничтожить? – спросила Найна с недоверчивой усмешкой. – Посягнешь на богов?

Снова горячий взгляд черных, нездешних глаз. Человек осклабился:

– Мне и вас, волков, хватит!

Скольких он уже убил? Сколько попалось в его ловушки, во власть его ошейника? Приемы отработаны, и он не сомневается в успехе. Что будет следующим – дрессировка покорного зверя?

Хантер словно услышал ее мысли.

– Сколько вас здесь всего?

– Неужели ты так плохо подготовился? Даже этого не знаешь?

– Отвечай, или я тебя заставлю!

Найна улыбнулась с вызовом. Он может заставить ее идти за ним, но говорить – правду – никогда! Кажется, колдун подумал о том же: во всяком случае, его слова на незнакомом языке больше походили на ругательства, чем на заклятия…

* * *

Она услышала звуки лишь чуть раньше Хантера – к сожалению, тот обладал почти звериным слухом. Схватил ее за локоть, предупредил негромко:

– Помни, твоя жизнь связана с моей!

Найна невольно коснулась ошейника, теперь обернутого коричневым шарфом Хантера. Забудешь про него, как же! Дернула плечом, прошипела:

– Не трогай меня!

Он разжал пальцы – но лишь для того, чтобы поудобнее перехватить арбалет под накинутой на руку курткой. Найна презрительно раздула ноздри и вышла вперед. Если это кто-то из Пограничников, все очень просто: она не даст колдуну убить никого из братьев и постарается не дать убить его. Хотя бы до тех пор, пока не удастся избавиться от проклятой удавки…

Найна раздвинула ветки: небольшой возок, запряженный… Снежкой! Как близко, оказывается, они подобрались к замку… Найна повернула голову и застыла: вот к этому она оказалась совершенно не готова!

По поляне медленно, иногда тяжело наклоняясь, чтобы сорвать ту или иную траву, брела Инта. Вымокшее от росы платье обтягивало большой, уже опустившийся живот. Женщина тихонько напевала, собирая и сворачивая жгутом травы. Безмятежная и – Найна стиснула зубы – такая беззащитная! Вышедший следом из-за прикрытия деревьев Хантер настороженно крутил головой. Совершенно напрасно: в лиге от них ни одного человека и… оборотня! Да что же они делают! Как могли отпустить ее одну, без охраны? Не успеешь покинуть дом на несколько дней, как все начинают вытворять всё, что им только в голову взбредет! В дурную.

Инта оглянулась; не испугалась, лишь удивилась:

– Най…

Найна перебила, идя к ней большими стремительными шагами и уже издалека требовательно вопрошая:

– Что ты здесь делаешь?!

– Травы собираю… – рассеянно ответила Инта, с интересом разглядывая не отстававшего от Найны Хантера. Еще бы – увидеть ее в компании человека! – Сейчас самое лучшее время.

Для трав, может, оно и лучшее!

– Где твой муж?

Скажи, о, скажи, что он рядом! Или хотя бы что охрана будет здесь с минуты на минуту… Но Инта ответила честно:

– Спит. А у меня в последнее время бессонница, сама понимаешь, – она коснулась своего живота. – Что зря в постели вертеться, такое утро терять? Я выехала пораньше, никого не беспокоя…

Найна готова была надавать ей пощечин. Хлестких. От души. Проклятая, своевольная… с-суч… женщина! Думает о чем угодно, только не о Фэрлине! Она должна сидеть в замке, под всеми запорами и охраной, до самых родов, а не шляться по полям, рискуя нарваться на убийц. Найна бросила взгляд на Хантера: тот рассматривал женщину, не забывая при этом следить за окрестностями. Найне не понравилось, как он поглядывает на живот Инты: а вдруг этот проклятый колдун обладает даром видеть тех, кто скоро появится на свет? Человек и оборотень. Готов ли он уничтожить первого ради смерти второго?

Только бы Инта не начала еще и называть имена…

– Ты же вроде бы на Черную отправилась? – спросила женщина. Разболталась! То из нее слова не вытянешь, а тут, гляди…

Неужели Ярча еще не вернулась и в замке не поднялась тревога?

– Да, – бодро сказала Найна. – Пришлось немного задержаться. Но, думаю, беспокоиться не о чем, я успеваю.

Инта вновь окинула человека удивленным, оценивающим взглядом – верно определила причину задержки, хоть и придала ей иной смысл. Сказала приветливо:

– Может, тогда пусть съездит кто-нибудь другой? Например, Бэр…

Найна перебила вновь:

– Я же сказала – успею! А тебе возвращаться не пора?

– Сейчас роса спадет и…

Найна сорвалась:

– Сейчас для тебя не самое лучшее время шляться по полям в одиночку! Здесь, как видишь, нет повитух! – Шагнула, обнимая-заслоняя от Хантера. Прошипела на ухо: – Убирайся отсюда! Немедленно!

Приказа Инта вряд ли послушалась, но вот то, что золовка впервые в жизни обняла ее… Когда Найна опустила руки, Инта смотрела на нее, сощурив серые глаза. Сказала медленно:

– Да, ты права, прости, я не подумала. И трав уже достаточно, я просто пожадничала…

Она неторопливо дошла до повозки, неторопливо связала собранные травы в растрепанный сноп, неторопливо уселась… Найна и готова была подгонять ее пинками, и мысленно ей аплодировала: лишь она могла сравнить теперешнюю показную медлительность Инты с ее обычными стремительными движениями. Женщина взяла в руки вожжи.

– Удачи!

Она даже кивнула Хантеру, уезжая. Тот, помедлив, склонил голову. Найна с беспокойством следила за рукой с арбалетом: приподнялась и нерешительно опустилась.

– Кто это?

Найна пожала плечами, сказала ровно:

– Просто женщина из замка. На сносях.

– Просто женщина… – повторил он задумчиво. Крутнув рукой, отбросил куртку и вновь поднял арбалет. На таком расстоянии попадет без промаха, а Инта наверняка подхлестнет лошадь, лишь когда скроется за поворотом, – побоится дать повод к нападению. Найна шагнула, заслоняя собой слишком медленно уменьшавшуюся мишень.

– Собираешься убить беременную женщину?

– Да, чтобы она не предупредила твою стаю! Отойди!

Он снова ее придушит, а Инта все равно не успеет уехать далеко… Найна положила руку на арбалет, с силой опуская его вниз.

– Хочешь, чтобы я сначала прострелил руку тебе? – спросил колдун почти с любопытством.

Глядя прямо в его черные глаза, она произнесла:

– Пусть едет. Отпусти ее. За это…

Кривая ухмылка:

– И что же я получу за это?

– Ответы на вопросы. – Найна быстро уточнила: – Но только обо мне.

Колдун приопустил арбалет.

– И ты обещаешь слушаться?

– О нет! Этого я никогда не пообещаю!

Хантер глянул поверх ее плеча. Повторил медленно:

– «Просто женщина из замка». Не знал, что вы можете защищать людей!

– Своих людей, – презрительно уточнила Найна. – А теперь – не хочешь ли поторопиться? Через пару часов лес будет кишеть Пограничниками!

– Какая заботливость… – пробормотал Хантер. Убрал арбалет. Найна кинула на него подозрительный взгляд – в этой готовности ей почудилось почти облегчение. Да полно – действительно ли он собирался стрелять? Или лишь уговаривал себя, что так будет правильней?

Они шли, не останавливаясь, до самой ночи. Как ни плелась Найна на самой границе двадцати ярдов, сковывая и продвижение колдуна, как ни прислушивалась в надежде услышать Пограничников, – все напрасно. Что случилось с Ярчей; что, в конце концов, могло случиться с этой проклятой и… драгоценной Интой?

– Итак, – сказал Хантер.

– Итак? – отозвалась Найна, выныривая из своего ожидания.

– Пора выполнять обещание.

– Что?

– Ты готова отвечать на вопросы?

– Только о себе, – машинально повторила Найна. Они остановились на ночь вдалеке от привычных троп, дорог и деревень: люди все-таки предпочитали селиться под крылом у замка, а хутора строили на холмах, подальше от границы-Обсидиана. Даже она со своим обонянием и слухом сейчас не могла уловить ни дымка, ни запаха, ни звука близкого жилья. Но, судя по солнцу и звездам, они двигались по направлению к Черной. Так что у нее еще есть время справиться или отделаться от колдуна… Если не получится – на Черную успеет предупрежденный Интой Бэрин.

– Учти, я смогу отличить ложь от правды.

– Тогда не задавай вопросов, на которые мне придется лгать!

Если он опять спросит про Инту… Колдун долго молчал, словно и впрямь выбирал вопросы. Пока попробуем задать встречные…

– Многих ты уже убил, Хантер?

Скривил губы:

– Мало, мало, слишком мало… Твои родители живы?

– Нет.

В годы ее детства граница была куда более опасным и беспокойным местом, чем сейчас: не проходило и месяца, чтобы не случалось стычки, а то и серьезного прорыва. Мать Найна помнила плохо. Всегда занятая, куда-то спешащая, часто пахнущая кровью и колдовством, она не была ласкова со своими детьми. Наверное, такой матерью станет и она сама… Да, впрочем, и детьми они были недолго: Фэрлин уже в двенадцать лет служил на заставе. Отец, лорд, запомнился ей куда больше, хотя видела Найна его так же редко. В недолгие минуты отдыха он любил играть и учить своих детей. Он был… солнечный. Пожалуй, Бэрин куда больше похож на отца, чем они с Фэрлином.

– Кто твои близкие родственники?

– Я уже говорила.

– Есть еще какие-нибудь… привязанности?

Зачем ему это? Хочет запугать тем, что причинит вред ее близким? Найна усмехнулась:

– Ну, если считать привязанностью то, что я дорожу своей лошадью…

– Как легко ты превращаешься?

– Это вовсе не превращение в полном смысле. Легко. В полнолуние это все равно что… выскользнуть из слишком просторной одежды.

Хантер кивнул. Ей не нравилось, как при свете тающей луны жадно блестят его глаза. Не слишком ли она откровенна – себе во вред? Вопросы следовали один за другим; он выхватывал их, как предсказания из мешка гадальщика. Что она любит есть? Какие запахи не переносит? Какое оружие предпочитает? Сколько раз участвовала в боях? Умеет ли читать и писать? Бывала ли вдалеке от родных земель?

Чего боится?

Вопрос поставил ее в тупик. Не того, чего страшится каждый – потерять близких, здоровье… смерти, наконец, – чего же боится она сама? Найна думала и искала, хотя могла не отвечать вовсе; просто вдруг ей самой это показалось очень важным.

Кажется, поняла:

– Предательства.

Человек помолчал. Прикидывает, как можно использовать это и для нее новое знание?

– Зачем ты ехала на Черную?

Найна пожала плечами.

– Там застава, меня там ждут.

– Почему? – настаивал он. – Из вашего разговора я понял, что ты должна успеть к определенному сроку. Ты что-то везла туда? Донесение?

– Саму себя, – ответила Найна честно. Вернее, драгоценную кровь в таком ненадежном и хрупком, как вчера выяснилось, сосуде своего тела. – Но не радуйся, что навредил нам, я вполне заменима.

Даже дважды…

– Как зовут ту женщину из замка?

– Вопросы только обо мне! – с усмешкой напомнила Найна. – Задавай еще один, и хватит на сегодня. У меня уже горло пересохло.

Колдун вновь встряхнул свой невидимый мешок с вопросами. Извлек последний:

– Правда ли, что вы, оборотни, совокупляетесь друг с другом, не различая даже кровных уз?

Найна, немало позабавленная, подняла брови:

– Похоже, тебя волнует этот вопрос, и весьма, ты задаешь его уже второй раз! Тебя это возбуждает?

Хантер молча ждал.

…В тот год в очередном прорыве они лишились многих бойцов. Пограничники с горечью подсчитывали потери. Как мало их осталось, им предстоит лишь медленное вымирание или гибель в бесконечных попытках защитить свою землю… Однако Фэрлин – хитростью, посулами, угрозами – вынудил семерых лордов, чьи земли граничат с владением оборотней, заключить договор о защите границы, потребовав взамен лишь одну плату – девушек-Невест. Зная, что он не ищет жены для себя и не выбрал постоянную подругу из пограничных родов, Найна долго обдумывала пришедшую ей в голову идею. Тогда она казалась единственно верной, ведь нельзя же допустить, чтобы их род прервался! Тот разговор помнится ей до сих пор: слово в слово, каждый взгляд, каждый жест… Нет, Фэрлин не высмеял ее. Выслушал внимательно, не прерывая, ее такую логичную, подготовленную… взволнованную речь. Долго молчал. Потом поблагодарил ее и отказался – очень деликатно и учтиво. Никогда с тех пор он не напоминал о том разговоре – ни словом, ни взглядом, но и сейчас воспоминание обжигает, заставляет сжиматься от стыда и горечи…

– Так что же? – напомнил о себе колдун.

Найна улеглась на землю, скрестила на груди руки. Смежила веки и лишь после этого отозвалась:

– Конечно, правда. Мы ведь животные.

В эту ночь Хантер не стал ее привязывать: мол, теперь и смысла нет, гарантия его безопасности буквально держит Найну за горло.

И потому она могла подобраться к нему спящему. Подобраться, извлечь из его мешка собственный нож и…

Хантер открыл глаза так внезапно, что Найна испытала одновременно два противоположных желания: отпрянуть и ударить. С мгновение смотрел прямо ей в лицо, потом опустил взгляд на поднесенный к горлу нож. Снова перевел взгляд на нее. Глаза ясные, совершенно не заспанные, внимательные. Спокойные.

– Попробуй, – только и сказал Хантер. И, чтобы было понятно, очень медленно, осторожно поднял руку, коснувшись пальцами ее ошейника.

Найна все же не удержалась – надавив на лезвие, уколола его острием ножа. Выступила кровь. Хантер даже не моргнул, не поморщился. Улыбнулся медленно, неотрывно глядя ей в глаза. Улыбка в обрамлении черной щетины вышла почти чувственной – словно он наслаждался ситуацией. Так наверняка и было: знал, что пленница попытается, но вот знал ли наверняка, что не убьет…

Найна поднялась и молча ушла на свое место.

Неизвестно, чего ты боишься сам, колдун, но вряд ли – собственной смерти!

– Я могу поститься несколько дней, но вскоре все равно понадобится мясо, – сказала Найна.

Хантер умывался, склонившись над речкой. Лето заканчивалось, и к утру уже становилось довольно зябко; человек ежился, покрывался мурашками, но все равно плескался, отфыркиваясь и отбрасывая с лица намокшие черные волосы. У него было смуглое жилистое тело, длинная спина… как у нее самой. Когда Хантер повернулся, вытираясь скомканной рубахой, стали видны старые шрамы, избороздившие живот и бока. Когда-то этот человек выжил просто чудом…

– Я должен понять это как предупреждение? – спросил Хантер с ленивой усмешкой. – Не дашь мясо, хозяин, съем тебя самого?

– Ты мне не хозяин! – процедила она.

– То есть вторая часть моих слов возражений не вызывает?

Найна пожала плечами:

– Все равно ведь не поверишь.

Глумливо усмехнулся:

– Какая гордая леди-волчица! Не желает тратить и минутки драгоценного времени на бедного охотника!

Со вчерашнего дня ее статус повысился от дворовой шавки до волчицы… Найна внезапно забеспокоилась: а не расслышал ли он ее имя? И если да, какие у него появились планы? Да полно, есть ли они у него вообще? Бороться с целой… стаей на ее собственной территории… Не настолько же он безумен! Хотя…

– Где ты заработал все это? – она кивнула на его шрамы. Хантер склонил голову, осматривая свой живот, словно впервые его увидел.

– Оставили твои зубастые собратья. Тогда я еще не умел вовремя накидывать ошейник на оборотня.

Значит, все-таки месть. Наемника можно перекупить, авантюриста запугать, но кто же откажется от горькой сладости мести?

Человеку, казалось, не нравилось, что Найна его разглядывает: резким движением, почти рывком, он натянул чистую рубаху.

– Ты просто не успеешь по-настоящему проголодаться – через пару дней ты уже будешь мертва.

Он кинул на нее быстрый взгляд – Найна в ответ лишь подняла брови. Сказала с иронией:

– Да, ты умеешь успокоить девушку! Где и каким образом это произойдет?

– Лучше тебе этого не знать.

– Отчего же? Я никогда не отворачиваюсь от опасности.

– Вот потому и попала мне в руки. Очень умно идти навстречу опасности, когда не можешь с нею справиться!

– Так ты уже жалеешь, что взял меня в плен?

– Заткнись и жри, – проворчал он, кидая ей кусок лепешки.

Жесткий кусок во рту превратился в кашицу, когда Найна почти с сожалением его проглотила. Еще пару-тройку дней она вполне проживет на таком полуголодном пайке, а человеку, похоже, и этого хватает. Если б можно было перекинуться – Найна вновь осторожно ощупала стену, разделившую две ее сущности, – она бы с легкостью нашла, чем перекусить в этом лесу. За исключением этого… Что бы он там себе ни думал.

Хантер собирался, придирчиво оглядывая место их ночевки. Найна пыталась оставить как можно больше следов, он же старался их замести.

– Пошли.

Он уже перебрался через скользкие камни реки, а Найна едва-едва сдвинулась с места. Человек обернулся, ухмыльнулся.

– Эй, ты! – он присвистнул и хлопнул ладонью по бедру. – К ноге!

Хантер казался встревоженным. Он то и дело прислушивался, озирался. Найна проклинала его слух и осторожность, – она-то давно определила, кто крадется следом, и теперь решала, что с этим делать…

– Спать не собираешься?

Колдун сидел, прислонившись спиной к дереву. Опасаясь погони, он, как обычно, не развел даже маленького костерка. Свет тающей луны, звезд и ее ночное зрение позволяли различить в темноте настороженное лицо человека и руку, замершую то ли на биче, то ли в каком-то магическом жесте.

– Не спится, – отвлеченно сказал Хантер. Теперь он играл своим медвежьим ножом: лезвие мелькало так быстро, что сливалось в одно рябящее движение. В другое время Найна по достоинству оценила бы его ловкость. Сейчас же демонстрация человечьей сноровки и скорости лишь раздражала: и с ними бы она справилась, не будь так сильна его магическая власть. А ведь терпение идущего следом не безгранично…

Она подошла к Хантеру близко – насколько позволяло ей собственное отвращение, – но чтобы человек все еще чувствовал себя в безопасности.

– Ты можешь снять с меня ошейник?

Колдун вскинул изумленные глаза:

– Что?

– На время, – сказала Найна на пределе терпения. Она и сама понимала, что «просьба», произнесенная таким требовательным тоном, вряд ли будет удовлетворена. Впрочем, как и если бы она ползала перед ним на коленях. – Только на время.

Она, конечно, не собирается безропотно совать голову обратно в ошейник… Губы Хантера сложились в уже знакомую ухмылку. Он качнул головой.

– Нет. С какой стати вдруг?

С той, что тебе, человек, сейчас грозит кое-что пострашнее моих попыток освободиться…

Шорох. Оба непроизвольно повернули головы.

– Что это? – пробормотала Найна.

Колдун досадливо махнул на нее рукой: молчи, мол, – приподнялся… Самое время!

Короткое движение руки, точный удар пальцами – и человек осел на землю. Найна убедилась, что он не задохнется от неловкой позы, небрежно оттащила его к дереву. Хантер мог лишь смотреть на нее – зло и беспомощно. Ни шевельнуться, ни даже заговорить…

– Я тебя просила, – напомнила Найна. Он очень медленно моргнул. Взгляд как у змеи – неподвижный и ненавидящий.

Она приберегала этот прием на случай, если появятся Пограничники; теперь повторить его не удастся, колдун будет настороже. Найна быстро пробежала пальцами по шарфу, прикрывавшему ошейник: как же не хочется показываться в таком унизительном виде! Помедлила и все-таки, превозмогая себя, забрала у человека волчий бич. Заткнула его за ремень за спину, прикрыла накинутой на плечи курткой.

Нет нужды считать шаги и расстояние – ошейник о них напомнит. Нет нужды прислушиваться и выбирать направление – ее и без того найдут. Так и случилось. Найна не прошла и десяти ярдов, как мрак шевельнулся во мраке. Движение воздуха, негромкий голос за спиной:

– Здравствуй, любимая.

* * *

– Долго же ты убаюкивала своего человечка!

Найна машинально оглянулась: Хантер сидел, склонив голову; со стороны и впрямь казалось, что он уснул.

– Кто он такой, а, Найна?

– Просто спутник, сопровождает меня на Черную, – ровно ответила она, не оборачиваясь. – Зачем ты здесь, Ольгер?

Ольгер выступил из-за ее спины. Совсем не изменился с их последней встречи: все та же хищная улыбка, заострившееся красивое лицо… напряжение, дрожащее в каждой жилке… Она почувствовала, как его нервное ожидание передается ей самой, и призвала себя к спокойствию.

Внимательность. Осторожность.

Удивился:

– Как зачем? Я ведь обещал вернуться. Дал тебе время подумать.

– Не стоило. Я ответила тебе еще весной.

– Я надеялся, что ты передумаешь.

– И совершенно зря.

Ольгер, как обычно, не обращал на возражения никакого внимания. Когда-то ей это нравилось.

Очень давно.

– Пойдем со мной, любимая, – продолжал уговаривать он. – Ты ведь никогда не бывала за пределами наших земель! Ты не видела, как велик мир; мы с тобой можем выбрать любое место для жизни или просто странствовать по свету. Что ты видишь здесь? Лишь бесконечные схватки, нищету и человечью неблагодарность!

А ведь всего пару дней назад она подумывала о такой возможности…

– И все это ради чего? Чтобы охранять жалких людишек?

– Нет, не людей, – холодно ответила Найна. – Нашу землю.

– Ты же понимаешь, что нас терпят, лишь пока мы прикрываем их от нашествия! Не будь его, нас бы давно перебили – вместе или поодиночке! Они считают нас чудовищами, полуживотными…

Она инстинктивно покосилась на неподвижного Хантера. Вот он, один из таких людей.

– Все верно, – перебила Найна нетерпеливо. – Но что нам за дело до них и того, кем они нас считают? С каких пор тебя это стало волновать?

– А ты теперь водишься с людьми! Не ожидал увидеть тебя в такой компании!

– О, так это лишь тебе дозволено заводить человечьих подружек и детей от них же! – выпалила Найна и тут же об этом пожалела – губы Ольгера изогнулись в понимающий усмешке.

– До сих пор ревнуешь меня к той девке, любимая?

Ревность? О нет, давно уже нет. Но если б она могла передать чувства девочки – той, которую предали, которая поняла, что ее мужчина, ее любовь – вовсе не тот, за кого себя выдавал… а может, и искренне считал себя таковым… И если бы все это старое, вроде давно забытое, пережитое, не всплывало при одном взгляде на самодовольное красивое лицо…

Найна пожала плечами:

– Ну что ты. Это же логично: распинаться передо мной в презрении к человечьему роду и украдкой любиться с их девицей.

Ольгер ненавидел напоминание о тех днях. Как, впрочем, и Гэвина, своего сына-полукровку. Он мастерски перевел разговор на нее саму:

– Вижу, и ты сменила свое мнение о людях. Это твой новый возлюбленный?

Найна почти рассмеялась.

– И ты мне еще говоришь о ревности!

– Дай-ка я его получше рассмотрю…

Найна шагнула, заступая Ольгеру дорогу. И лишь сейчас заметила, что они давно и бездумно движутся в странном танце поворотов, отступов и шагов; кружатся в водовороте бесконечного, безнадежного разговора…

Так кружат волки перед схваткой.

Ольгер оскалился:

– Ага, волнуешься за своего человечка!

– Беспокоюсь, хоть он и не мой, – согласилась Найна. – Считаешь, у меня нет на это причин?

Ольгер усмехнулся, промолчал. Она ощущала его напряжение и нарастающую ярость. Если он перекинется, она не сумеет его сейчас сдержать. Нет, Найна все еще верила, что Ольгер не выместит свой гнев на ней. Но вот беззащитный человек – слишком лакомая добыча.

…Хотя и поделом бы этому проклятому Хантеру!

– Значит, ты не хочешь уйти со мной только из-за той давней обиды, любимая?

– Не называй меня так! – прошипела Найна, отбрасывая руку, нежно коснувшуюся ее щеки. Не потому, что прикосновение как-то взволновало ее – но вдруг он заметит ошейник? – Не только, Ольгер, не только. Ты когда-то предал меня…

– …и не переставал жалеть об этом и просить прощения…

– …но важнее то, что ты предал своего лорда.

Снова острые, белые влажные зубы, обнаженные в усмешке-оскале.

– Ты называешь предательством то, что я посмел ослушаться Фэрлина?

– Нет. Только то, что ты начал есть людей.

Усмешка не исчезла – наоборот, сделалась шире. Ольгер сказал с притворной тревогой:

– Говори тише. Ты же не хочешь испугать своего… спутника?

Найна вновь оглянулась на оглушенного: кажется или Хантер немного поменял положение? Насколько удар повлиял на его слух и восприятие? Хватит уже вспоминать старые обиды; чем скорее Ольгер поймет, что ее «нет» окончательное, тем с меньшими потерями они распрощаются. Ольгер заговорил раньше нее – тягучим, словно усыпляющим голосом:

– Если бы ты попробовала – хотя бы раз попробовала, – каково на вкус их мясо… Помнишь шатуна-медведя, которого мы выслеживали три зимы назад? Теперь я понимаю его, его жажду, его голод… Тяжело, нет, даже невозможно потом отказаться от этой охоты, от этой добычи… И охотиться на них куда интереснее, чем на обычных животных. Некоторые даже пытаются сопротивляться – мне! Забавно, знаешь…

Ольгер говорил все это, придвинувшись почти вплотную, видя ее и не видя расширенными, затуманенными глазами. Найна даже почувствовала дрожь, пробежавшую по его телу, – словно дрожь возбуждения, предвкушения любви…

Спросила с нарочитой насмешкой:

– Прикажешь есть людей с тобой за компанию?

Ольгер словно очнулся.

– Как я могу тебе приказывать? Тебе, моей волчице! Но ты можешь лишь попробовать…

Попробовать. Попробовать предать – это ведь всего лишь попробовать, правда? Слегка отступить от клятвы вовсе не означает, что ты ее нарушил. Так Ольгер рассуждал и оправдывал себя, прежде чем решиться? Или не рассуждал вовсе, а попросту однажды растворился в своем звере? Отпустил его на свободу?

– Ты ведь тоже это чувствуешь, да? – шептал Ольгер. Его дыхание обжигало ей щеку. – Желание освободиться, скинуть оковы, которые мы налагаем на себя сами… нет, которые на нас наложили родители, глупые законы, древние договоры с людьми! Думаешь, твой брат-лорд не лицемерил, изгоняя меня? Он ведь тоже всегда чувствовал и чувствует это и потому завидует, потому ненавидит меня – освободившегося!

Нелепость этого утверждения будто отрезвила ее – уж не пытался ли Ольгер зачаровать ее, затуманить разум? Найна гневно рассмеялась, отстранившись:

– Фэрлин, оставшийся на своей родной земле среди тех, кого он любит и кто любит его, завидует – тебе, изгою! Конечно, тут есть чему позавидовать! Сегодня я уже достаточно наслушалась глупостей, Ольгер! Все, прощай. Я не уйду с тобой.

Всегда плохо слушавший то, что он слышать не желает, Ольгер схватил ее за плечо. Найна стремительно вывернулась из его рук, оставив в качестве добычи куртку.

– Это еще что такое?!

Ольгер примирительно вскинул руки вместе с курткой, даже шаг назад сделал.

– Прости, любимая, я не могу поверить, что…

– Поверить – придется! – отрезала Найна.

И увидела, как вдруг изменилось его лицо: Ольгер заметил заткнутый за ее ремень волчий бич. Мужчина вновь отступил – но вовсе не от страха. Переводил ошеломленный взгляд с бича на нее.

– Найна… ты так обо мне думаешь? Ты что – меня боишься?! Думаешь, я могу причинить вред ТЕБЕ?!

Она мгновенно воспользовалась невольной подсказкой. Ответила резко:

– А почему нет? Откуда я могу знать, что ты там еще решил нарушить?

Ольгер всматривался в нее – пристально, жадно, с тающими остатками надежды. Найна отвечала ему немигающим мрачным взглядом. Впервые… почти впервые… она видела, как исчезает броня его самоуверенности… как опускаются сильные руки, плечи. Взгляд.

– Тогда и в самом деле… всё.

Он уходил бесшумно – как и пришел. Но медленно, так медленно… словно ждал, что его все-таки окликнут, вернут. Найна, прикрыв глаза, вслушивалась в ночь. Ушел. Ушел…

Подобрала брошенную куртку. Вернувшись к человеку, сказала устало:

– Хватит пытаться взвести арбалет! Он уже ушел.

Колдун ответил неразборчивым ворчаньем. Может, ее проклинал, может, Ольгера – а может, самого себя за слабость и нерасторопность. Каких-то полчаса, а уже довольно бодро шевелится – какой же крепкий… гад! Найна поколебалась, глядя на волчий бич: руки чесались сломать его, но и это оружие могло пригодиться… не против Ольгера, о нет, теперь он не вернется! Но не зря же люди никогда не ходят в здешний лес поодиночке. Сказывается близость колдовской страны – тут могут встретиться весьма странные создания. Некоторые – неопасные, но некоторые… Найна с досадой бросила бич рядом с человеком.

Вновь ушла в ночь – насколько позволил ошейник. Села на краю лесного оврага. Свесив ноги, бездумно прислушивалась к журчанию ручья, хлопотливо пробивающего себе дорогу далеко внизу, среди многолетних завалов засохших веток и стволов. Внутри было странно пусто: словно ампутировали часть… прошлого? души? – а боль еще не дошла до мозга…

Найна следила за светлячком, лесным фонариком; голубовато-зеленый огонек сновал-танцевал в темном душистом воздухе. В детстве Бэрин утверждал, что это летают крохотные волшебные фейри с фонариками. Найна протянула палец, не дав себе времени подумать, получится ли что-нибудь с ее… усеченной магией. Светлячок подлетел к руке, помедлил и опустился на палец, Найна даже ощутила невесомое прикосновение. Словно по его зову со всех сторон полетели собратья, закружились над ее рукой праздничным и призрачным хороводом…

Найна услышала неровные шаги человека – от удара тот на время потерял свою охотничью сноровку и сейчас ломился сквозь подлесок, точно матерый секач.

Кажется, фейри поделились с ней своим крохотным волшебством, потому что Найна вдруг увидела себя глазами человека…

…Тонкий, точеный профиль, глаза, в которых отражается свет танцующих светлячков; вот они обернулись вокруг запястья – сияющий браслет из живых огней… Лесная ведьма! Он, оскалившись, тряхнул головой – боль от недавнего удара привела его в чувство. Вот и хорошо, а то и того гляди, сейчас сам закружится вокруг этой сильной и властной руки. Шагнул на подгибающихся ногах, желая рассмотреть поближе. Но ведьма, крутнув запястьем, разогнала ночные искры прочь. Произнесла задумчиво:

– Если мы не встречали фейри, это ведь не значит, что они не существует?

Кажется, не у него одного сейчас плохо с головой.

– Что? – невольно переспросил он…

– Что? – спросил человек.

Найна встрепенулась: до чего дошла, уже думает вслух! Хантер привалился плечом к дереву, росшему над самым обрывом.

– Кто это был?

Она подняла бровь:

– Светлячки.

Человек словно не слышал. Повторил:

– Кто это был?

– Тот, на кого ты, видимо, и охотишься, – отозвалась Найна холодно. – Что же ты не бежишь за ним, истребитель оборотней?

Морщась, он машинально потер шею – там, куда она его ударила. Сказал рассеянно:

– Ничего, и этот от меня не уйдет. А почему ты… защищала меня от него?

Он все-таки все слышал и все понял. Найна хмыкнула:

– Твоя смерть ведь и меня прикончит, так?

– Тогда почему не попросила у него помощи?

Просить помощи у Ольгера?! Ни помощи. Ни куска хлеба. Ни глотка воды в пустыне…

Найна сказала со скукой:

– Не захотела.

Хантер качнул головой:

– Ты сумасшедшая.

Согласна.

Человек постоял еще, молча: Найна чувствовала его взгляд, но головы не поднимала. Тяжело повернулся, тяжело ушел. Не было никакой необходимости идти за ним, но в такую ночь даже охотник на оборотней был не самой худшей компанией. Когда Найна вернулась к стоянке, человек еще не спал. Посмотрел на нее внимательно. Найна легла к нему спиной. Что с того, что она поплакала – совсем немного! – прощаясь с влюбленной и обиженной девочкой, все еще живущей где-то глубоко в душе?

Да и вообще – звери не плачут.

* * *

– Новолуние близко.

Бэрин наверняка уже на Черной… Она взглянула на истончающийся бледный серп луны в утреннем небе. Зря люди говорят, что луна с солнцем никогда не встречаются. Впрочем, они часто болтают ерунду, на которую и внимания обращать не стоит.

– Это что-то значит? – равнодушно спросила Найна. Хантер бросил на нее странный взгляд.

– Это кое-что значит для тебя.

Опять ее запугивает. Расспрашивать дальше, раздувая его самоуверенность, ей претило, а промолчать – значит лишиться информации. Впрочем, человек заговорил сам: кажется, вопросы его были бесконечными.

– Этот… вчерашний оборотень… кто он тебе?

– Никто.

Теперь Ольгер и впрямь стал никем. Так, старое воспоминание. Немного тягостное, немного… радостное – впрочем, как и все прошедшее.

– Вы в самом деле изгнали его, потому что он охотится на людей? Но ведь это заложено в вашей проклятой природе!

Найна скользнула взглядом по смуглой недоумевающей физиономии Хантера: такое просто не укладывается в ограниченной голове человека, когда-то избравшего себе объект для ненависти и теперь не согласного с любым несоответствием образу врага! Сказала с холодной насмешкой:

– Конечно, ты куда лучше нас знаешь нашу природу!

– Конечно, ведь это мы вас создали!

– Что-о? – Найна даже остановилась, разворачиваясь к своему незваному спутнику. Тот откинул голову, разглядывая ее с любопытством.

– А как думаешь, откуда взялись вы, оборотни?

Да ведь это известно любому щен… ребенку! Найна начала говорить ему про Черные земли, про двуединую природу существ, там обитавших, про то, как часть из них начали терять свою способность к превращению… к перекидыванию… и становились просто людьми… Колдун, слушавший ее с неподдельным интересом, начал улыбаться. И улыбался все шире. Найна взорвалась:

– Что здесь смешного?!

– Я просто не ожидал, что вы… или ваши предки – такие выдумщики. – Он упреждающе вскинул руки. – Я не говорю, что все это ложь! Черные земли – мы называем их Проклятыми – действительно существуют. И вы – действительно выходцы, вернее, беженцы оттуда. Но все остальное…

Найна скрестила на груди руки, в свою очередь выслушивая бред свихнувшегося на них человека.

…Когда-то давно за Хребтом жила и процветала могущественная страна волшебников. Они совершенствовали и увеличивали свою магию, соперничали друг с другом, проникая туда, куда и не следовало бы, – пока не потревожили или не создали то, с чем справиться уже не смогли. Черное пламя обрушилось на страну. Год за годом тление терзало благодатную прежде землю. У людей рожались дети-уроды, да и сами они постепенно теряли свое человеческое обличье. Расплодились невиданные прежде твари, не боящиеся даже солнца. Волшебники не справлялись с ними, гибли в неравных боях. Было решено создать слуг-бойцов, волшебных существ, способных биться и человеческим и звериным оружием, не боящихся ни солнечного света, ни ночной тьмы, все больше сгущавшейся над страной…

– Это, как понимаешь, были вы.

Найна презрительно приподняла верхнюю губу.

– Мы – ваши слуги?!

– Да. Но ваши хозяева погибли или бежали из умирающей страны, забыв надежно запереть или уничтожить опасные создания. А потом из колдовской страны ушли и вы сами.

– Где ты взял этот бред?!

– В старых хрониках. В книгах волшебников. Из истории, – спокойно отвечал Хантер. Кажется, он искренне верит в эти… сказки. Или просто выбрал то, во что ему удобнее верить.

– Ты говорил, что встречал оборотней далеко на юге, значит, мы расселились по всей стране?

Он слегка нахмурился.

– Возможно…

– Бедняга, тогда работы тебе хватит на всю жизнь! – издевательски посочувствовала Найна. – Надеюсь, очень короткую.

Он оскалился не хуже нее самой:

– И все равно я заберу с собой в могилу как можно больше таких, как ты!

Найна с огромным удовольствием его туда бы сейчас отправила. Но вовсе не стремилась составить ему компанию. Ответила тем, что повернулась и пошла дальше. Хантер догнал, заглянул ей в лицо:

– Что, не верится?

– Верить в людские россказни – себе дороже! Вы всегда приписываете себе власть над тем, чем не можете управлять. Да и спорить о прошлом все равно что спорить о богах: который из них правильнее. Ты продолжаешь верить в своих, я – в своих.

Хантер хмыкнул, но умолк.

Дорога была заброшенной. Уже несколько лет по ней не то что не ездили, но даже и не ходили. Умеет же проклятый охотник находить безлюдные места! Пытаясь сообразить, где они очутились, Найна прошла вдоль когда-то глубокой колеи, заросшей буйной нетронутой травой. Повернулась, выискивая знакомые ориентиры.

– Каменный тракт!

Хантер ткнул ногой земляной отвал дороги.

– Каменный?

– Здесь неподалеку старая каменоломня. Камень брали еще для строительства замка. Потом Фэрлин разрешил людям добывать камень и вывозить за пределы наших земель…

– Фэрлин – это…

– Наш лорд.

– Ты зовешь его так запросто, по имени?

Найна мысленно выругала себя за неосторожность. Вслух же отозвалась:

– Хочешь, чтобы я его навеличивала, как принято у вас?

Хантер огляделся.

– Что-то не вижу здесь никаких людей.

– И уже не увидишь.

Найна, присматриваясь, медленно прошла вдоль дороги. Сорвала в задумчивости уже подсохший «гребешок», пожевала и выплюнула жесткую травинку. Кажется, здесь, да… Она поскребла подошвой сапога что-то выглядевшее как небольшой пригорок: под тонким слоем земли проявилась серо-желтая, гладкая поверхность. Кость. Гигантский череп. Хантер наклонился, разглядывая его с профессиональным интересом.

– Что за зверь?

Найна злобно усмехнулась:

– Еще одно ваше, колдунов… «творение». Мы называем их ползуны. Голова и длинное тело… или хвост. Переваривает все, чего касается. После него даже земля кипит и несколько лет остается голой, видишь, вон его след тянется? Остановить ползуна можно, только пробив череп. Но для этого надо подобраться к нему вплотную.

Хантер засунул палец в дыру в черепе и присвистнул, оценив его толщину. Взглянул исподлобья:

– Вижу, вам это все-таки удалось?

– Да, – отозвалась Найна. – Правда, Джастин остался без ноги – ползун задел его хвостом, – но кого это волнует, правда, человек?

Бэрин называет это Волной переселения, Пограничники – прорывом, а люди – Нашествием. Это было два года назад… или уже три? Кажется, Ольгер прав хотя бы в одном: она запоминает года лишь по числу и силе столкновений. Тогдашний гарнизон Пограничников на Черной был уничтожен в считаные часы, а посланник Корнера – мальчишка Гэвин – добрался до ближайшей заставы только через сутки. К этому времени Звери уже заглотили поселок каменотесов и богатое село Каменное, торговавшее с соседними владениями. И вторглись в земли лорда Таура. Остановить их удалось лишь ценой огромных потерь – и Пограничников, и людей. И Таур – кстати, отец теперешней леди Фэрлин – тогда первым поддержал договор семи лордов с Пограничниками.

– …люди сюда так и не вернулись, – закончила Найна.

– Почему?

– Выжившие – их очень мало – поселились в Высоком. Здесь все еще небезопасно. Часть земли до сих пор отравлена, а часть…

Хантер остановился рядом с ней на краю заброшенной каменоломни. Найна, поджав губы, внимательно осматривала карьер и темные провалы штолен. Показалось или там что-то мелькнуло? Она быстро втянула воздух и с досадой подцепила пальцами металлический ошейник: о, если бы не это проклятое колдовство, с ним она и на чутье теперь полагаться не может! Хантер истолковал ее движение по-своему:

– Что, натирает?

Найна не успела уклониться: охотник, оттянув ошейник, деловито осматривал ее шею.

– Вроде поджило…

Ощутив прикосновение его осторожных пальцев, Найна нервно дернула головой. Хантер вскинул взгляд – кажется, и сам только сообразил, что делает. Отступил, буркнув:

– Заживает, как на собаке…

Найна пренебрежительно фыркнула:

– Конечно, я же для тебя собака и есть!

– Что ты там все высматриваешь?

Найна напряженно вглядывалась в тень у крайней штольни.

– Ты же хотел знать, почему люди сюда не вернулись? Взгляни-ка…

Хантер прищурился. Она посматривала то на него, то на штольню. Увидела, как дрогнуло лицо человека, рука рванулась к поясу.

– Что за?!.

– Ухватка, – с удовлетворением сообщила Найна. – Обычно охотится ночью, но, видно, сильно оголодала, нас почуяла…

Тонкая черная конечность с тремя лоснящимися когтями-крючьями вновь вытянулась из темноты, пошарила по площадке перед штольней, нерешительно замерла и спряталась: ухватка прикидывала, насколько безопасно выходить на солнечный свет.

– Если в округе не находится добычи, они жрут друг друга. Возможно, там осталась всего одна, зато самая сильная. Не желаешь поохотиться?

Найна беспечно спрыгнула на первый уступ. Человек схватил ее за локоть.

– Ты куда?

– Туда, – Найна поглядела на него снизу. – Если не хочешь, чтобы я сдохла от удушья… на радость ухватке, пойдешь за мной.

– А если мне совершенно все равно, сдохнешь ты или нет?

– Тогда отпусти меня, садись и смотри. Зрелище будет занятным.

Человек разжал пальцы, и она продолжила спуск. Услышала, как за спиной покатились камни: охотник двинулся следом, хоть и тяжеловесно, но довольно уверенно. Найна и не сомневалась, что он пойдет – кажется, Хантер из тех, кто всегда принимает вызов.

И для чего-то она нужна ему – живая.

Ухватка больше не показывалась; притаилась, ожидая глупую добычу. Сейчас, наверное, лапу потирает в предвкушении…

– Как действуем? – спросил остановившийся вплотную охотник. Его дыхание касалось ее затылка.

– Можешь не шептать, – отозвалась Найна в полный голос. – Она уже нас услышала, чует и ждет. Просто придется немного побегать. Но ты плохо знаешь эти коридоры, еще заплутаешь, мало ли что тогда… – она выразительно подергала ошейник.

Хантер ухмыльнулся:

– Не оставляешь попыток, а? Не сниму!

Найна мимолетно улыбнулась в ответ. От предвкушения близкой охоты все ее тело просто звенело.

– Ну, попытка – не пытка, как говорит Бе… одна женщина.

Человек смотрел на нее так пристально, что она перестала улыбаться и обругала себя: ее оговорками, наверное, можно заполнить уже целый свиток! Что поделаешь, не привыкла хитрить и изворачиваться. А пуще всего – держать язык за зубами…

Найна деловито объясняла давно отработанный способ охоты на ухватку. Хантер молча слушал, проверяя, насколько легко выходит нож из ножен. Перебил всего раз:

– Так кто из нас будет приманкой?

– Ты, – легко отозвалась она. Усмехнулась в ответ на его выразительный взгляд: – Конечно, я не запла́чу, если тебя сожрут, но пока не собираюсь помирать от твоей проклятой удавки, так что… Главное – выманить ухватку на свет.

Снова внимательный взгляд исподлобья.

– Тебе достаточно твоего ножа?

После той ночи они молчаливо решили, что нож остается у нее: то ли странное перемирие, то ли человек и впрямь был настолько уверен в своей безопасности…

Найна пожала плечами.

– Остальное все равно унесла Ярча… – и замолчала, увидев, что он протягивает ей свой арбалет. Взяла, примерилась. Длинноват, но взводить все же можно вручную, без стремени и «козьей ноги». Бьет, наверное, на добрую сотню ярдов. Вскинула, целясь в недалекую площадку. Поддразнила: – Не боишься, что я выстрелю тебе в спину, а, человек? Чтобы ты не смог шевельнуть ни рукой, ни ногой?

– Побаиваюсь, волчица, – в тон отозвался Хантер, протягивая ей стрелы. – Но все же рискну.

– А кто-то недавно ругал меня за бесцельный риск…

Но довольно болтать. Ухватка уже изнемогает и просто истекает желудочным соком… Найна подобрала камень и кинула его в ход по соседству с тем, в котором засела ухватка. Кажется, даже охотник со своим человечьим слухом услышал шелест, с каким тварь кинулась по штольне за предполагаемой добычей.

– Пошли!

Последние два года Фэрлин натаскивал здесь подростков, да и опытные Пограничники не гнушались охотой на тварей, упущенных во время прорыва и облюбовавших подземные убежища. Звери поистине неистребимы, точно крысы. И ухватка – не самая опасная из них. Так что каменоломня была Найне отлично знакома – до самого последнего тупика.

Бег в темноте… хорошо все-таки, что человек обладает ночным зрением, а то давно бы разбил голову или плечи о неожиданные выступы. Главное – не потерять направление, иначе придется блуждать в каменоломне до ночи. А еще здесь разные уровни штолен, кое-где пересекающихся друг с другом, настоящий лабиринт…

Негромкий возглас – она оглянулась и обнаружила, что за спиной никого нет.

Человек провалился в расщелину, известную любому волчонку. Конечно, побывавшему здесь волчонку… Найна увидела внизу запрокинутое, белеющее в темноте лицо. Хантер стоял на крохотном уступе: лишь Отец-Волк знает, как он там удержался! Дальше – темнота, жадно ожидающая его падения. Найна легла на пол.

– Сможешь схватить меня за руки?

Человек потянулся вверх, отозвался глухо:

– Только в прыжке…

– Ну так прыгай! – нетерпеливо сказала Найна. Ухватка уже явно обнаружила, что гоняется за несуществующей добычей, и теперь возвращалась, а они все еще не добрались до нужной штольни. Хантер, примериваясь, переступил с ноги на ногу. Из-под его ног сорвался камень, полетел, стуча о стены, вниз. Одинаково замерев, они вслушивались: звук падения послышался ой как не скоро…

– Давай! – Найна свесилась вниз, протягивая руку, раскорячилась, уцепившись носками сапог в расщелины пола, упершись второй рукой в стену. – Ну же!

Человек коротко вздохнул и подпрыгнул, хватаясь за ее запястье. На миг показалось, что ее попросту сдернут вниз – так он был тяжел, – но Хантер тут же уцепился левой рукой за уступ и, упираясь плечами и ногами в стены расщелины, выбрался на поверхность.

Прямо надо ними послышался шорох, напоминавший падение множества мелких камней – уровнем выше неслась ухватка. Найна сорвалась с места, кинув через плечо:

– Беги след в след!

Свалится еще куда-нибудь – и пес с ним! Зачем она вообще его сюда потащила?!

На бегу считала мелькающие мимо ходы и повороты. Вот!

– Сюда!

Штольня была прямой, узкой и длинной. Они припустили по ней, даже за топотом собственных ног слыша приближение ухватки. Найна на бегу хлопнула человека по спине, подбадривая его к последнему рывку, а сама нырнула резко в сторону – в знакомую нишу. Вслушиваясь в нарастающее шуршание множества ног, взводила арбалет. За человека она не опасалась – уже не догнать. Зато коридор здесь слишком узок, чтобы ухватка могла быстро развернуться к напавшему сзади.

…Она не ошиблась – оставшаяся ухватка была самой сильной.

Только Найна не учла, что и самой умной.

Ее выдернули из тесной ниши, точно пробку из бочонка. Стрела ушла в потолок, хорошая была стрела… и жаль, Ярча унесла с собой арбалет, который она обычно пристегивала к предплечью… потому что хантеровский улетел в темноту.

Нож сам прыгнул ей в руку, но жало ухватки укололо быстрее, и лезвие лишь скользнуло по панцирю. Пальцы тут же перестали ощущать рукоять ножа – яд действует мгновенно…

Все-таки в штольне было слишком тесно, чтобы тварь смогла сразу выпустить ей кишки; когти лишь распороли толстый кожаный ремень.

Как говорит Бэрин, жизненно важные органы не задеты. У обоих.

Найна уже сонно наблюдала, как ухватка неторопливо, почти плавно разворачивается в узком коридоре. Тварь собиралась пообедать, махнув рукой… лапой… на вторую удравшую добычу.

И совершенно зря.

Найна увидела, как на фоне не такого уж далекого солнечного выхода взлетела и развернулась черная, узкая, стремительная тень.

Ей приходилось видеть работу волчьим бичом, но то, как им владел этот человек… Только сейчас Найна поняла, что удар, выбивший ее из седла и сломавший ребра, был просто верхом милосердия.

Нет, Хантер не перерубил лапу одним ударом, но после второго уже явственно хрустнул сустав. Ухватка пятилась перед наступавшим человеком, позабыв про беспомощную добычу. С каждым ударом бича от ее тела отлетали черные ошметки. Тварь не умеет кричать, но Найне все равно казалось, что она слышит отчаянные вопли. Множество мелких мохнатых лап пробежало по ней, потом перевалилась и туша ухватки. Человек перепрыгнул через Найну, теперь не столько наступая, сколько… защищая? Найна видела, как мечется под самым сводом гибкое, точно змея, жало, примериваясь, прицеливаясь. А человек о нем и не знает… откуда ему знать… и следит лишь за когтистой, делающей быстрые выпады, лапой. Жало приподнялось, замерло, дрожа, перед броском… ах ты ж…

Найна нащупала левой рукой уроненный нож и бросила вперед не только его, но и непослушное тело. Лезвие, сделав полуоборот, обрубило спицу жала… А вот Найна поплатилась за этот рывок – темнота обрушилась сразу, словно тушей ухватки придавило.

В первый раз она очнулась, когда человек, схватив ее под мышки, быстро волок по коридору к свету.

Второй – когда он тряс ее за плечи, чего-то добиваясь требовательным резким голосом… о, идиот… отстань…

По ее лицу скользили-плясали тени листвы. Найна проморгалась и огляделась – она лежала на брошенной на траву куртке. Человек вытащил ее из каменоломни. И правильно, до ночи надо вообще убраться отсюда подальше. Покосилась на свою правую руку: рукав высоко закатан, красный след укуса и распухшая, фиолетовая кожа. Ну ты и… ворона, леди Найна!

А где же этот?.. Найна попробовала приподнять голову: мышцы шеи двигаются, уже неплохо. Человек подошел, опустился рядом на одно колено, точно собирался принять присягу. Оглядел ее хмуро.

– Это что, яд?

– Да… – получилось почти беззвучно, но Найна, упрямо заставляя двигаться онемевший язык, повторила: – Да.

– У тебя есть противоядие?

– Нет.

Найна увидела, как дрогнуло и застыло его лицо.

– Ты хочешь сказать, что…

Он решил, что она умирает. Смешно.

Может, попросить его исполнить последнюю волю умирающей – снять ошейник? Да и вообще – пусть вновь проявит свою колдовскую силу и попробует ее вылечить!

Помешала ее неистребимая честность.

– Яд не… смертелен. Ухватка обез… движивает… жрать удобнее. Надо только… не шевелиться, иначе и впрямь…

– А ты кидала нож, – сухо закончил Хантер.

Найна двинула головой и поморщилась.

– Сама… виновата. Потащила необученного… да еще человека… Фэрлин бы мне… просто голову откусил!

Хантер помолчал.

– Не думал, что когда-нибудь такое спрошу у оборотня, но чем я могу помочь?

Она криво улыбнулась.

– Ничем. Просто ждать… пока яд прекратит действие… ну гонять от меня ворон… если они решат: я – труп.

Хантер хмыкнул. Поднялся и вышел из поля зрения. Найна попыталась приподнять голову, и человек пересел – так, чтобы его было видно – Найна даже ощутила странную благодарность. Теперь, кроме травы, листвы и неба, она видела его смуглый острый профиль.

– Откуда здесь эти твари?

– Мы зовем их Звери… оттуда же, откуда… мы. – Найна сглотнула. Говорить было трудно, слова получались смазанными. – Кто издавна проник из-за Обсидиана – да и мы не… всесильны… нас мало…

– Они разумны?

– Одними только голод управляет. Как… ползуном. Есть разумные. Когда такой направляет Зверей… нам туго приходится.

Последнего убила Лисичка Бэрина. А появился ли кто-нибудь взамен – время покажет.

И сейчас ей оставалось только ждать. И перестать злиться на свое бессилие, на то, как глупо она попалась – она, опытная и сильная волчица, – да еще на глазах у этого человека… Тем более на глазах у этого человека!

Ей оставалось смотреть либо в небо, либо на него. Найна смотрела на Хантера. И чем дольше, тем больше вертелся на непослушном языке вопрос, который она давно хотела задать.

– Ты мстишь… только… за себя?

Хантер сидел на краю обрыва, глядя на каменоломню. Отозвался, не поворачивая головы:

– Что?

Он сразу ее понял, поэтому Найна не стала повторять вопроса. Ответит так ответит, нет – так… Ответил:

– Нет.

Она так и думала, но собственная догадливость ее вовсе не порадовала: такого не уговоришь и не остановишь… Казалось, продолжения не последует, но человек, по-прежнему не поворачиваясь к ней, заговорил.

…Жили-были на краю села охотник и его молодая жена. Жили дружно, ждали первенца, и даже то, что муж часто отсутствовал, не омрачало их жизни. Главное – у них были дом и семья. Была.

В округе, что ни месяц, то звери пошаливали – то заблудившуюся скотину задерут, то собаку прямо со двора утащат. Люди начали бояться выходить вечером за деревенскую изгородь. А уж когда по зиме нашли остатки припозднившегося обоза – от людей и лошадей одни ошметки мерзлой крови, да вокруг множество звериных следов… Крестьяне и окрестные охотники устроили большую облаву на волков, и нападения прекратились. Как потом выяснилось – лишь на время. Жена умоляла молодого охотника не ходить в лес в одиночку, а тот, знай, посмеивался. Никто ему не страшен: ни зверь, ни ведьма, – потому что был он потомственным сельским колдуном. Да, за себя он не боялся. Но не знал, что следует бояться за нее.

И однажды нашел на пороге дома растерзанное тело жены. Зверь был то ли сыт, то ли вовсе забавлялся, потому что не съел и трети. Лишь к рассвету охотник смог ее оставить, подняться и пойти по ясным следам на снегу. Шел он и шел, пока не понял, что следы ведут по тропинке в дальний хутор. Жила там семья, хоть и нравом нелюдимая, но сельчанам знакомая, промышлявшая охотой и собирательством. Неужели и их тоже?.. Он ускорил шаг и обнаружил, что звериные следы пропали, а к крыльцу ведут отпечатки голых человеческих ног…

Хантер замолчал, и Найна не решилась спросить, что и как было дальше, как он сумел справиться с целой семейной стаей оборотней. Хантер закончил бесцветно:

– Потом сжег их логово. И ушел.

…искать других.

Найна глядела в небо, хотя чувствовала, что человек повернулся и смотрит. Чего он ждал от нее? Каких слов?

Найна закрыла глаза, не желая не то что говорить – даже видеть человека. Жалость, понимание, бессилие убедить в том, что они не такие… Такие. И доказательство тому – Ольгер.

И даже она сама, когда-то напавшая на Инту…

Сначала, как и положено, начала отходить левая сторона. Со всем прилагающимся к такому «отходняку»: жгучей болью; неконтролируемыми судорогами и спазмами, сотрясающими все тело. Не будь рядом человека, Найна давно бы уже ругалась и выла в голос, а тут оставалось только шипеть да разминать отошедшей левой рукой вялую правую половину тела. Хантер – не поднимая глаз, она чувствовала это – наблюдал за ней. Неожиданно подошел, уселся рядом и стал растирать еле двигавшуюся руку так непринужденно и просто, словно это было в порядке вещей: охотник помогает своей собственной добыче. От удивления Найна не сразу среагировала – не станешь же отталкивать того, кто пытается тебе помочь!

Она даже не заметила, когда товарищеская помощь превратилась в любовное действо. Наверняка и Хантер этого не заметил.

Или заметил не сразу.

Жесткие пальцы двигались так уверенно и просто… Сильно. Разминая и растирая, кажется, до самых костей. Но в то же время странно бережно; можно сказать, даже нежно. Прошлись по всей руке до плеча. Хантер передвинулся, стянул с нее сапог, взялся за пальцы, растер каждый, повертел ступню. Размял мышцы икры, коснулся колена. Найна вздрогнула, он остановился, глянул исподлобья.

– Так больно?

– Нет, – процедила она сквозь зубы.

А что бы сказать: да, больно, да, хватит! Но ей нравились его прикосновения. Невольно вспоминалось, как давно ее не касались мужские руки – пусть даже не лаская, а… не лаская?

Эти прикосновения дружескими уже не назовешь. Он вообще понимает, что делает?

Понимал. Хантер тоже не выглядел спокойным, каким, вероятно, хотел казаться. Кровь прилила к впалым щекам, дыхание срывалось… когда он закатал ее рубаху и дотронулся до шрамов, оставленных бичом, Найна не сдержала стон – уж вовсе не боли – и запоздало прикусила губу. Хантер замер. Такого взгляда у него она еще не видела: затуманенный и одновременно цепкий. Жадный. Руки скользнули под рубашкой выше, коснулись ее вздымавшейся груди…

Дальнейшее напоминало скорее схватку, чем любовь.

Его пальцы сжали ее груди – сильно, больно, – но ей и этого было недостаточно. Схватив за ворот куртки, Найна дернула мужчину на себя. Хантер, потеряв равновесие, чуть не расплющил ее своим телом, но эта тяжесть была приятной. Никаких поцелуев, нет, не назовешь же поцелуями стремительные прикосновения горячего рта, почти укусы! Ненасытные руки переплетались, трогали, гладили, сжимали, тискали, срывали одежду, ставшую такой мешающей, тесной. Никаких слов – их заменяли горячее дыхание, стоны. Переплетающиеся тела, то сверху, то снизу, кружатся земля и небо, кружатся головы… Мужчина рывком перевернул Найну на живот, подрагивающие руки жадно скользили по ее длинному телу. Из-под полуприкрытых тяжелых век Найна смотрела, как человек нетерпеливо рвет завязки штанов. То, что она увидела, ей понравилось. Очень. Найна с готовностью подалась навстречу. Сильные руки обхватили ее бедра, влажное горячее тело навалилось, прижалось…

И вдруг он замер. Держал, дышал горячо, прерывисто ей в ухо, но… Найна вопросительно шевельнулась, изогнулась, оглядываясь. Темные, жаркие глаза совсем рядом, близко… Веки с усилием сжались, а когда вновь раскрылись, человек уже смотрел в сторону.

– Что… – начала она. Хантер внезапно с силой оттолкнул ее и поднялся. Найна, сбитая с толку, безмолвно смотрела на него снизу. Нет, он все еще хотел ее – как этого не заметишь? – но откуда тогда на его лице выражение гадливости, отвращения? Так никто никогда на нее не смотрел.

– С тобой… – сказал человек хрипло и сглотнул. – Быть с тобой – все равно что совокупляться с животным.

Ах ты ж… Хотя под его взглядом хотелось прикрыться, спрятаться, сжаться в комок, Найна, наоборот, вытянулась на траве, дразняще скользнула ладонью по своему телу. Улыбнулась:

– А вот ваши самки охотно раздвигают ноги перед моими братьями-животными!

С усилием оторвав от нее взгляд, Хантер молча собрал свою одежду и ушел, оставив ее лежать на траве голой, оскорбленной и… несчастной. Несчастной – что за бред?! Тело неудовлетворенно ныло, разгоряченную влажную кожу остужала вечерняя прохлада. Найна села, поморщилась – в любовной схватке она даже не заметила, с какой силой ее сжимали и тискали, на коже остались красные следы, кое-где даже проступали свежие синяки. Ничего, подумала она с мрачным удовлетворением, у него наверняка не меньше!

Больше утешиться было нечем. Ее никогда не отвергали с таким презрением. Да вообще никогда не отвергали… И что с того, что человек презирает не менее искренне и самого себя – коли возжелал какое-то животное…

Найна мрачно улыбнулась. А насчет человечьих самок вернее было сказать, что это сам Бэрин сдавался каждой женщине, которой приглянулся. Просто падал на спину и поджимал лапки, точно счастливый щенок. Фэрлин как-то даже советовал брату научиться уворачиваться. Хотя бы иногда.

Когда человек вернулся, Найна уже привела себя в порядок. Одета, обута. Правая нога еще слегка приволакивалась, словно отлежанная, зато рука двигалась вполне прилично. Впрочем, она все равно обоерукая.

Человек приостановился, задумчиво разглядывая свой арбалет в ее руке.

– Собираешься меня пристрелить?

– Не мешало бы. – Найна кинула ему арбалет. К сожалению, поймал. Проверил, сказал хмуро:

– Пошли.

И верно, давно нужно убраться подальше от каменоломни и вымершего тракта. Но Найна все же не удержалась от вопроса:

– Куда?

Человек, не оглядываясь, махнул рукой.

– Все равно куда… туда!

Кажется, их несостоявшееся… как он это назвал? совокупление… сказалось на его мозгах – человек двинулся в сторону Обсидиана, прямиком к заставе на Черной речке. Найна не собиралась ему на это указывать. Жаль, что внимание Пограничников направлено совсем в другую сторону, а то уже вскоре бы они встретили дозорных. Кстати, рубаха у него на груди безнадежно разодрана, на коже видны свежие длинные царапины. Губы Найны искривились в мрачной усмешке: ну хоть какой-то ущерб!

Шли молча – человек ни разу не обернулся, уверенный, что она следует за ним на невидимой привязи. Найна думала, что они так и дойдут в молчании до ночного привала, но Хантер неожиданно замедлил шаг, давая возможность пойти вровень. Заговорил:

– Неважно, куда мы идем. Мы вообще могли бы оставаться на месте, пока не придет время.

Кинул на нее быстрый взгляд. Найна молча слушала: кажется, он наконец расскажет ей про свои планы. Но будь она проклята, если задаст человеку хоть один вопрос!

– Место неважно, – повторил он. – Важно время.

Не останавливаясь, махнул рукой куда-то вверх. Найна машинально поглядела в небо и поняла, почему так темно сегодняшним вечером. Новолуние.

– Новолуние, – подтвердил Хантер. – Время, когда вы слабы.

– Не так уж и слабы, – не выдержала Найна. – Не будь на мне ошейника, ты бы в этом убедился!

Хантер кивнул, неожиданно соглашаясь.

– Пусть так, но все равно в полнолуние вы куда сильнее…

– И ты собираешься разделаться с нами всеми одним махом?

– Да, – ответил он просто. – Я бы сказал, одним ударом. Есть обряд, для которого неважно место. Нужны лишь камень, вода, огонь, сталь – и живая жертва.

Жертва, надо полагать, она.

– Теперь я должна спросить, что же все-таки ты собираешься со мной сделать?

– Я расскажу.

Они двигались вперед, одновременно огибая валуны и деревья, преодолевая заросли и валежник, а человек говорил и говорил – ровным монотонным голосом, словно твердил слова заученной и давно надоевшей молитвы. И от этого его усталого равнодушия становилось еще страшнее. Найна чувствовала, как поднимается шерсть на ее несуществующем загривке. Да что там – в своем втором облике она сейчас наверняка бы еще и хвост поджала. И скулила.

– И все это время я буду… жива?

Человек пожал плечами, глядя в сторону.

– Вы живучие твари. Да и есть много способов поддержать в тебе силы, пока не закончится обряд.

– И ты все это уже… проделывал?

Скажи «да», о ублюдок, только скажи «да»!

– Нет, – отозвался Хантер, помедлив. Он не заметил, как разжались ее пальцы на рукояти ножа. – Но думаю, сумею. Я все заучил наизусть.

– Так вот чему учат человечьи колдовские книги! Хантер, да даже Звери с той стороны Обсидиана добрее, чем ты! Они убивают просто потому, что хотят есть!

– А я убиваю, потому что должен! – отрезал Хантер, разворачиваясь. Они уставились друг на друга – лицо к лицу, глаза в глаза. Оскал на его лице наверняка был точной копией ее оскала.

– Так убей, если должен. Но не мучай.

Услышанное ее ошеломило. Не только потому, что она – как ни прискорбно – испугалась… уж себе-то в этом можно признаться! Смерть не так страшна, как все предшествующее. Она знала, что Хантер в любой момент может и готов ее убить, а потом продолжать отлавливать, заманивать в свои ловушки ее беспечных соплеменников – и вновь убивать, пока не убьют его самого.

Но если он удачно проведет обряд – а человек, кажется, в этом уверен, – участи остальных не позавидуешь: если не гибель, то изгнание с родной земли…

Она с тоской вскинула голову к небу, готовая просто завыть на отсутствующую луну. Выдавила:

– У тебя ничего не получится.

– Почему?

– Потому что я убью себя сама.

– Ты не сумеешь, – возразил Хантер. – Я не позволю тебе умереть раньше, чем закончу…

– Ты так в этом уверен? Думаешь, у нас мало сил и секретов? – Найна отвернулась и пошла по направлению к заставе. Если удастся привлечь внимание Пограничников, все сегодня и закончится. Если нет – закончится завтра. Так или иначе. Пока же человек привычно двинулся следом. Говорил ей в спину:

– Ваше колдовство обрывочно и ущербно. Недаром вы называете заклинания Словами – это всего лишь остатки знаний и сил, которыми вас когда-то наградили люди…

– Ты уверен, что знаешь о нас всё? – издевательски повторила Найна. – Да ты просто не сталкивался с настоящей силой, с настоящей магией оборотней! Кое-чего у меня не отнял даже твой ошейник!

Кажется, или Хантер озадаченно нахмурился? Ничего не поймешь, с его-то вечно мрачной физиономией! А если все же поверил, то она сумела обмануть лишь его, не себя: конечно, она блефовала. Просто шла, говорила, что в голову придет, лихорадочно перебирая в уме варианты дальнейших действий. Одно ясно: просто так она не умрет, а если все-таки придется, захватит с собой этого черного ублюдка!

Найна не успела отреагировать – шедший следом Хантер вырвал нож из ножен на ее поясе и отступил, с торжеством потрясая им в воздухе.

– Ну и что теперь будешь делать? Как покончишь с собой?

– Думаешь, меня это остановит?!

Ночь темна в новолуние. Так темна, что даже летом кажется бесконечной.

Но они опоздали оба.

Только что смотрели глаза в глаза друг другу, и Найна собиралась для рывка, прыжка, усилия, которые могли стать для нее последними, но будут последними также и для человека, – и вдруг она увидела ясно его лицо, выхваченное вспышкой из мрака безлунной ночи. Свет отразился в его глазах, точно в зрачках зажглись красные светильники. Найна отшатнулась, решив, что это начало действовать его колдовство. Но и человек отпрянул, недоуменно прищурился, заслоняя глаза рукою.

– Что…

Найна оглянулась: над темными верхушками деревьев медленно плыл светящийся, начинающий тускнеть красный шар.

– Тревога! – выдохнула Найна.

Значит, ни Фэрлин, ни Бэрин не успели! Или успели, но Зверей в этот раз не сдержала их кровь?

– Тревога? – переспросил человек за спиной.

– Прорвали границу!

Следующая вспышка. Теперь и Найна заслонилась ладонью; так и ослепнуть недолго. Если будет третий…

Третий!

Нашествие!

– Ты куда?

Хантер успел поймать ее за локти и теперь держал – цепко, крепко, – заглядывая ей в лицо. Как он не понимает?!.

Конечно, он не понимал. Найна заставила себя стоять спокойно, не вырываться и не драться. Но говорила быстро, то и дело посматривая в сторону Обсидиана:

– Застава просит помощи. Там сильные Пограничники, значит, это Нашествие… большой прорыв. Сейчас им нужен любой боец. Отпусти меня, Хантер! Сними с меня ошейник.

– Что?!

– Ошейник! – Она уцепилась пальцами за ошейник, потрясла, точно напоминая хозяину о его существовании. – С ним я бессильна – ни колдовать, ни перекинуться! Я могу биться и мечом и стрелами. Но этого мало! Если там нет ни Бэрина, ни Фэрлина, у них нет сильного… Хантер! – теперь уже она схватила человека за плечи, нетерпеливо встряхнула. – Хантер, ты же видел! Ты видел, что осталось после прошлого раза! Нас тебе не жаль, но на заставе есть и люди! Здесь тоже живут люди! О них подумай. Отпусти меня!

Глаза в глаза…

Найна глубоко вздохнула. Не думала, что когда-нибудь скажет это…

– Пожалуйста, Хантер! Я тебя прошу.

Хантер отвернулся, сжав губы. Все бесполезно. Он не отпустит… Он не…

Она не уловила ни малейшего движения, ни звука. Но ошейник, звякнув, раскрылся и скатился по ее одежде на землю. Никто из двоих не шевельнулся, чтобы подобрать его.

Чувствуя нечто похожее на благодарность, Найна стояла, потирая руками шею. Хантер по-прежнему смотрел в сторону.

Так и не найдя, что сказать, Найна шагнула – еще неуверенно, не зная, точно ли ее отпустили.

– Уходи, пока Звери сюда не добрались, – сказала отрывисто. – И подальше!

Сорвалась с места, кинулась бежать, все быстрее и быстрее… Только бы успеть! Хоть на этот раз успеть.

Куда быстрее было двигаться, перекинувшись, но Найна не хотела терять даже крупицы силы, которые придется на это потратить. Да и в волчьем обличье магия ей не подчинялась, хотя корни колдовства и гнездились как раз во второй сущности. Вот такая вот загадка… которую, наверное, мог бы объяснить охотник на оборотней… Забудь про него! Береги силы и дыхание…

Человек стоял неподвижно. Смотрел ей вслед.

Когда погас последний огонь Волчьей тревоги, ночь стала еще темнее. Непроглядная, непроглядная ночь… Ночь, в которую должно было свершиться то, к чему он так долго готовился, долго шел…

Под ногами что-то звякнуло. Он присел на корточки, на ощупь нашел ошейник. Металл все еще хранил тепло ее кожи. Как он гордился, когда создал его! Как он… как он мог отпустить ее! Эту… волчицу! Опасную, сильную, хищную… Лишь по недосмотру судьбы принявшую облик девушки…

Хантер, не глядя, сунул ошейник в мешок. Уже не пригодится. А если пригодится, то не здесь. Эта… Берта… как ее зовут на самом деле?.. расскажет о нем своим собратьям: ведь вовсе не о Зверях она его предупреждала. Конечно, расскажет.

Если выживет.

Если…

Хантер остановился. Он вновь отобрал у нее нож – когда она сказала, что убьет себя, прежде чем начнется… обряд. Он нисколько не сомневался, что так она и сделает, вернее, попробует сделать.

Она отправилась на заставу с голыми руками. Хантер не был уверен, что оборотническая, а то и колдовская сила вернутся сразу, как с нее сняли ошейник. Воевать с заречными тварями безоружным…

Это не его женщина, не его земля… Не его война. А свою он только что проиграл – позорно и бесповоротно – и признавал это.

Но так же точно знал, что она не оставила бы его одного и безоружным перед лицом надвигавшегося врага.

* * *

Было плохо.

Насколько плохо – Найна поняла, когда перед ней открылась дымящаяся застава. Похоже, полыхнула огневка – обычно арбалетчики снимают их загодя, не подпуская к строениям, но, видимо, одна прорвалась… или даже целая стая, решила Найна, окидывая взглядом развалины на месте Башни магов. А если там были?.. Она заторопилась, поскользнулась на просыпи камней – ее тут же подпер твердый бок подоспевшего волка.

– Джервин?

Волк лизнул ей руку.

– А где… – Найна закашлялась – дым раздражал чувствительный нос. – Бэрин, Фэрлин здесь?

Джервин мотнул выпуклой башкой, указывая на людей возле развалин, и длинными прыжками унесся на берег.

Бэрин выпрямился, обернулся. Лицо его, в копоти, посеченное осколками камней, было хмурым. Даже быстрая белозубая улыбка лишь оттенила его мрачность. Брат коротко обнял ее:

– Ну вот и ты!

– Я опоздала, – потерянно сказала Найна, глядя на тело в изорванной одежде – его осторожно извлекали из-под обломков стены.

– Я тоже.

– Это…

– Марвин. А Сагвер как раз уехал в замок. Так что остались только мы с тобой, сестричка…

Найна хмыкнула, оценив это его «только». Но улыбка ее исчезла, когда она вновь опустила взгляд. Как не вовремя она позволила этому… Хантеру затянуть на ней ошейник! Если б она успела до новолуния…

Брат, как обычно, угадал ее мысли:

– И ведь никакого скопления на том берегу даже не наблюдалось, началось все так внезапно… и прямо с Башни магов!

– Думаешь…

– …у Зихарда появился преемник! Ведь огневки – твари почти неразумные. Направить их всех к одной-единственной цели, да еще не горючей…

Огневки и питались огнем, и сами им были. В период переселения они, жертвуя немногими собратьями, поджигали что-либо на своем пути – торфяники, тронутые засухой леса или людские дома, – неважно, и подолгу роились над затихающим пожаром… Бэрин, который всегда с интересом изучал заречных тварей, уверял, что так огневки размножаются.

Но брат прав, управлять этими тварями сложно. А уж направить всех в одно место и заставить вспыхнуть одновременно – на это способен только сильный колдун. К несчастью, в Черных землях таких водилось немало, и некоторые даже добирались до Обсидиана. Значит, у них опять появился умный и сильный враг. Всего-то лето пожили спокойно…

Найна вновь, более взыскательно, окинула взглядом заставу. Люди на стенах – с арбалетами. Оборотни – частью с ними, частью рыщут по берегу, выискивая перебравшихся через реку Зверей.

– С какой стати вы дали третий сигнал? – спросила она, хотя надежды на ошибку было мало. Если уж и Бэрин и Корнер позвали на помощь…

– Взгляни-ка.

Вслед за поманившим ее братом Найна поднялась на стену. Помахала рукой в ответ на нестройный хор приветствий и глянула поверх черных вод Обсидиана на тот берег.

Левый берег тоже был черным.

Вернее, его попросту не было видно под массой скопившихся на нем Зверей.

Если приглядеться, можно узнать тех, с кем Пограничникам уже приходилось сталкиваться. Но были и те, кого она видела впервые. Остается только поражаться неисчерпаемости и изобретательности Черных земель, беспрерывно этих тварей рождавших. И признать, что способов борьбы с многими из них Пограничники пока не знают.

Да еще на реку то и дело наплывал туман. Туманы на исходе лета – обычное явление, но даже здесь Найна готова была усмотреть колдовское действо.

– Ну что, сестренка? – сказал Бэрин почти весело. – Видишь, какая нам предстоит работа? А… что это у тебя с шеей?

Найна потерла содранную кожу. Без ошейника, который она носила всего несколько дней, было необычно легко и… прохладно. Отозвалась небрежно:

– Да так, не обращай внимания… Потом расскажу. Много прорвалось?

– Да так, немного, – в тон отозвался брат, не сводя с нее внимательных глаз. – Инта говорила, видела тебя с каким-то незнакомым человеком и…

– Как она? – поспешно перебила Найна. Бэрин с досадой хлопнул ладонью себя по лбу:

– Да что же я!.. Могу тебя поздравить, ты стала тетушкой. Дважды! Мальчишка и девчонка. Фэрлин от счастья просто по потолку ходит!

– А они?.. Как они?

Найна никогда не спрашивала у невестки – врожденная ли, приобретенная у той хромота, – просто вообще не снисходила до каких-либо разговоров. А вдруг все-таки первое и дети Фэрлина…

– Берта сказала, давно таких здоровеньких и крепких детишек не видела. Только Инте досталось – роды начались, когда она возвращалась в замок, и все тянулось и тянулось. Так что мы так и не разобрались, что там с тобой приключилось… Так что?

– Позже расскажу.

– Ну, позже так позже, – покладисто согласился брат.

Они вновь уставились на тот берег. Долго ли ждать следующей попытки? В том, что она будет, сомневаться не приходилось – ведь не зря новый противник выгнал на берег такую прорву Зверей. А то, что он может управлять не только разумными, но и безмозглыми тварями, он уже недавно доказал. Найна вновь окинула взглядом заставу. Лица озабоченные, кое-где слышны нервный смех и неестественно громкие голоса. Но страха – большого страха – она не ощущала. Пограничники просто видели перед собой трудную работу и прикидывали, как с ней быстрей и лучше управиться. Тем более теперь, когда среди них появилась леди Найна…

Леди скривила губы. Качнулась к брату, пробормотав:

– Знаешь, я… я не уверена, что…

– А?

– Моя магия. Я не уверена, что сейчас могу… колдовать.

– Что?

– Было… магическое воздействие… – Найна привычно уже потерла шею: брат проследил ее движение взглядом сузившихся глаз. – Ни обратиться, ни колдовать… я уже пробовала по пути на заставу: почти ничего…

На самом деле ее «почти ничего» равнялось дару сильного Пограничника-оборотня, не меньше. Но и не больше.

Бэрин то ли тихо присвистнул, то ли зашипел.

– Уверена?

– Возможно, скоро сила вернется. Но не сейчас.

Выглядит ли она столь же жалкой, какой себя чувствует? А ведь Найна терпеть не может быть слабой… Бэрин рыскнул быстрым взглядом по сторонам – не слышал ли кто-нибудь?

– Дело немножко осложняется, сестренка… Дашь мне знать, когда все наладится. А пока – вон арбалет. Из нашей семейки у тебя самая твердая рука.

Теперь вся нагрузка ляжет на Бэрина. А она будет охранять работающего мага… Впрочем, и остальные Пограничники свое дело знали – давно уже взяли их, Фэрлинов, в защитное каре: защита неба, земли. Если кто и удивился, что леди Найна будет колдовать с оружием в руках, виду не подал: мало ли как оно положено…

– Леди, пришел человек, вас спрашивает.

Шустрая, коротко стриженная Рика глядела на Найну с обожанием – ту всегда забавляло и льстило восхищение молоденькой волчицы, но не сейчас. Сейчас…

– ТЫ?!

Не только Бэрин оглянулся на ее изумленный возглас: Найна и сама услышала, как в ее голосе заклокотало рычание. Не будь ее дар все еще скован, не миновать бы Хантеру быть растерзанным. А так она просто шагнула, сгребла его за грудки, встряхнула злобно.

– Какого… пса!.. ты тут… делаешь?!

Человек положил руки на ее пальцы. Сказал с усмешкой в голосе:

– Ты еще и на мне куртку порви, как рубаху тогда!

Найна услышала за спиной тихое фырканье брата, гневно оглянулась, но куртку отпустила.

– Что тебе здесь нужно?

– Ты оставила нож…

Он еще не договорил, а Найна уже вырвала из его руки клинок.

– Лучше бы ты мне вернул кое-что другое!

– Я не…

Хантера прервал предупреждающий возглас:

– Пошли!

Мгновенно забыв о человеке, Найна бросилась к стене. Правда, пошли – но как! Если Нашествие двухгодичной давности было действительно нашествием – голодный вал Зверей затопил обмелевший от долгой засухи Обсидиан, а потом захлестнул правый берег – то этот прорыв был тщательно подготовленной боевой операцией. Впереди – твари, которые могли плавать и даже под водой, к ним были привязаны плоты и лодки, сверх меры нагруженные Зверями. При виде многочисленного врага по стене пронеслось рычание; что удивительно, рвалось оно не только из глоток оборотней, но и из человеческих тоже.

Руки Хантера, вставшего рядом с ней, сжались в кулаки. Найна покосилась на него: человек выглядел… нет, не испуганным – ошеломленным.

– Вы собираетесь бороться с этим?

– Ну так беги! – презрительно бросила Найна. – А нет – готовься к драке!

По лестнице большими прыжками поднялся Корнер. Его худое хмурое лицо просветлело при виде Найны: он даже задержался на миг, чтобы поцеловать ей руку.

– Найна с нами! Ну теперь все будет хорошо!

О, если бы!

Хантер смотрел на нее изучающе. Повторил медленно, словно пробуя слова на вкус:

– Найна. Не Берта?

– Так же, как ты не Хантер! – парировала она. Наверняка уже жалеет, что отпустил ее. Странно, но ни удивления, ни особой злости на его лице так и не появилось. Уж не понимал ли человек, что она вовсе не та, за кого себя выдает?

– Ну, с Бертой ты еще познакомишься! – неожиданно вмешался Бэрин. Он облокотился о зубец стены, отвернувшись от надвигавшейся армады, словно та ему наскучила: Звери и Звери, что там может быть нового? Вот то, что происходит рядом, гораздо интереснее! Он переводил взгляд смеющихся карих глаз с одного на другую.

– Хантер не хочет ни с кем знакомиться. Он нас ненавидит, ведь так, Хантер?

– И это знакомо! – подхватил брат. – Почему-то все наши возлюбленные пытаются для начала нас если не убить, так покалечить!

Возлюбленный! Найна почувствовала, что лицо ее вспыхнуло – от гнева? От стыда?

– Бэрин!!

– Не ори так, всех Зверей распугаешь! – Брат, посмеиваясь, отвернулся к Обсидиану. Усмешка сползла с его лица – стало видно, как он озабочен и сосредоточен. Единственный маг при Нашествии…

Единственный? Хантер, точно зачарованный, неотрывно смотрел на приближавшихся Зверей. Найна подалась к нему.

– Раз ты отнял мою силу, мой дар – так теперь давай, сам действуй!

Он перевел взгляд отсутствующих глаз на Найну – как будто не сразу услышал.

– Что?

– Ведь ты же колдун и, как сам говоришь, сильный? Ну так сделай что-нибудь! Уничтожь их, испугай! Заставь повернуть обратно! Не стой столбом! Ну конечно, с чего ты будешь тратить себя на каких-то там оборотней!

– Отстань от человека, – сказал брат сквозь зубы. – Пусть делает, что хочет. Не отвлекайся.

Будь рядом и следи, когда твой дар вернется, – так поняла его Найна.

В этот момент Эрвин слева снял первую огневку – та вылетела откуда-то снизу, точно камень, пущенный из пращи. А ведь Звери даже еще не достигли берега…

И впрямь – хватит болтать!

Впрочем, в ближайшие часы им и так было не до разговоров. Пограничники на стенах и на берегу пытались уничтожить как можно больше Зверей на расстоянии, но все равно немало их достигло правого берега. Отвесный обрыв затруднял наступление нападавших, но зато сами они оказались в «мертвой зоне» для стрелков. А тем временем Обсидиан преодолевала следующая партия Зверей…

Бэрин делал что мог – сгонял покров тумана, чтобы стрелкам было виднее; топил лодки, выдергивал из них тварей – и все время искал колдуна, управляющего этой звериной массой… Но тот был умен и либо не лез вперед под стрелы и сталь, либо умело скрывался. А вот где находится главный противник, он определил быстро – недаром основная атака Зверей приходилась именно на ту часть стены, где стояли Фэрлины. Охранники едва успевали прикрывать их, да и Найна стреляла без передыху.

Вскоре она поняла, что пытается сделать брат: пробудить Обсидиан. Если это кому и под силу, то только Бэрину…

Свое внимание она делила между нападавшими и братом, лишь иногда успевая бросить взгляд на Хантера. Стрелял тот редко: казалось, только в силу необходимости – как, например, когда по стене забрался ползун и готовился перевалить через зубец. Первый шок при виде Зверей давно исчез с его лица, и теперь он выглядел, как обычно, мрачно-сосредоточенным, словно думал о чем-то своем и далеком…

П-пес!.. Пущенный чьей-то умелой и сильной рукой (лапой) камень-снаряд чиркнул Найну по плечу, и левая рука сразу повисла. Ругаясь в голос, она присела под прикрытие стены. Бэрин даже не обернулся на ее вскрик – не то чтобы не слышал – и на миг не мог отвлечься от творимого колдовства. Краем глаза Найна увидела, как Хантер шагнул, но сразу остановился, когда над ней склонился встревоженный Эрвин. Убедившись, что, кроме сильного ушиба и ссадин, вреда ей не нанесено, Пограничник вернулся на свое место. Найна прислонилась затылком к камню стены (кажется, даже тот разогрелся от битвы), растирая онемевшую руку. Да что с ней такое последнее время! А все началось со знакомства… хм, знакомства?.. с этим… человеком. Он во всем виноват! И сейчас она отвлеклась на него и пропустила удар! Злость разгоралась в ней, как костер, Найна умело подбрасывала в него дрова-обвинения. Злость всегда добавляла ей силы, не давала расслабиться и жалеть себя. Да и других – тоже.

Да если б не он, она бы вовремя добралась до Черной, и, возможно, Нашествия тогда не было… что бы ни говорил об этом Бэрин!

Рука отходила. Пошевелив пару раз плечом, она собралась встать, чтобы занять место рядом с братом. И услышала его тихие слова:

– Да ты силен…

В них звучало удивленное уважение. Подняв голову, Найна поняла, что похвала адресована Хантеру. Тот стоял, сильно наклонившись вперед, точно заглядывал в воду. Поднявшись, Найна прильнула к зубцу стены.

Обсидиан стал куда полнее и беспокойнее, чем несколько минут назад: то и дело на поверхности возникали водовороты, линии течения пересекались, точно река пыталась повернуть вспять саму себя. Звери явно тревожились, оглядываясь то на воду, то на свой берег, но продолжали двигаться вперед. Все-таки Бэрин не до конца сумел пробудить свой любимый Обсидиан…

…Что это?

Там, где Обсидиан пересекала упрямая Черная, вода всегда была неспокойной: казалось, реки бесконечно борются за свое главенство, и могучий Обсидиан не всегда при этом побеждает. Теперь вдоль течения Черной медленно вырастал неровный водяной бурун – словно вдобавок к своему вредному характеру та решила отрастить себе еще и драконий гребень… Пальцы Хантера скребли камень стены, оставляя кровь и собственную содранную кожу… Бурун поднимался все выше, ненадежные плоты Зверей изрядно покачивало и вертело. Найна неверяще качнула головой. Этот безумный колдун делал то, чего не смогли сделать целые поколения Пограничников, – пытался управлять своенравной Черной… и у него это даже получалось!

Найна посмотрела вправо-влево на одинаково осунувшиеся лица мужчин: Бэрин скороговоркой произносил Слова; Хантер плел сеть заклинаний молча – сложным движением пальцев. Ах, если бы она могла им помочь! Почти с досадой Найна подбила рванувшегося к ним зубаря, гигантскую летучую мышь с зубами-шилами, начиненными смертельным ядом. Не так помочь, по-настоящему! Пограничники деловито перебили двигавшийся за вожаком черный клин, почти закрывший светлевшее небо.

– Давай! – неожиданно крикнул Бэрин.

Сплелись две силы, две разные магии, не борясь и не гася друг друга – помогая и усиливая.

Сплелись тела-во́ды, конечности-течения; впервые обретя согласие, реки радостно закружились то ли в танце, то ли в любовной схватке – стремительной, неудержимой. Пенный гребень Черной налился поистине драконьей мощью, взметнулся, как взметается язык костра, проглотившего сухой хворост… Стена воды понеслась вниз по течению – с ревом и рычаньем, заглушавшими крики и вопли с обеих сторон.

И словно принесенный этим валом, к Найне вернулся Дар. Такое не почувствовать невозможно: точно молнией пробило все тело, обожгло жаром до кончиков ногтей. Сразу звуки стали громче, запахи – тоньше и острее, силой и энергией затрепетал каждый мускул, каждая жилка. От восторга Найна шарахнула Словом – огненная стрела вонзилась в стену воды, и над Обсидианом взметнулось шипящее, обжигающее облако пара. Бэрин с проклятьями отпрянул от стены:

– Эй, поосторожнее!

Найна широко улыбнулась и развела руками. Бэрин понял, усмехнулся и вновь повернулся к реке. Впрочем, уже не было нужды ее понукать: разъяренная вода несла, топила, переворачивала плоты и лодки незваных пришельцев. Следом по берегу неслись Пограничники, высматривая выброшенных на берег врагов и добивая их. Оставалось только надеяться, что на пути волны, прежде чем та угаснет, не встретятся утренние рыбаки…

Колдуна почувствовала Найна – утомленные вызовом рек мужчины не смогли его найти, или тот просто перестал прятаться. Она повернулась, скорее чутьем, чем зрением отыскав точку, из которой исходит ощущение угрозы. Кажется, он готовится… Ну, на этот раз не выйдет!

Это было все равно что целиться из дальнобойного арбалета – нисколько не легче, но и не тяжелее. Она «выстрелила», лишь на пару мгновений опередив врага, но эти мгновения стали решающими: Найна прищурилась, пряча глаза от невидимой зрению вспышки, – и ощущение угрозы исчезло.

…Не тяжелее! Толчок отдачи отбросил ее, Найна даже сделала пару шагов назад, едва не рухнув со стены – хорошо, Бэрин успел поддержать.

И тут хлынул ливень – такой плотный и сильный, словно с неба обрушилась вызванная ими речная волна. А молния и грянувший гром, казалось, могли расшатать и разрушить даже каменные башни и стены. Гроза в начале осени – когда такое бывало!

– Это не я! – одновременно крикнули друг другу брат с сестрой. И оглянулись на Хантера. Тот отрицательно замотал головой, облепленной мокрыми черными волосами; отступил под прикрытие стены, сутулясь, и как никогда похожий на черного ворона. Они последовали его примеру, кое-как скорчившись у стены: о том, чтобы спуститься, не было и речи – ни зги не видно, да и сил ни у кого не осталось. Бэрин обнял Найну, пытаясь хоть так укрыть ее, согреть и самому согреться. С левого бока на корточки опустился Хантер.

Неожиданно наступила темнота, и дождь прекратился. Найна вскинула глаза – это лорд Корнер с головой укрывал троих обессилевших и промокших магов теплым кожаным плащом. Молча кивнул и исчез за стеной дождя. Не позавидуешь ему – разыскивать уцелевших врагов и собственных раненых под таким ливнем! Найна обхватила колени, ткнулась в них головой, чувствуя тяжесть привалившегося к ней Бэрина и горячий бок прижавшегося Хантера.

Кажется, она даже умудрилась подремать, очнулась, когда брат откинул полог плаща и с трудом поднялся. Сразу стало холодно. Слева зашевелился Хантер. Найне удалось сначала встать на четвереньки, потом подняться, цепляясь за руку пошатывающегося Бэрина и за стену. Внизу несся посеревший от дождя Обсидиан, течения Черной сейчас не проглядывалось – точно мудрая женщина, речка знала, когда следует переждать гнев разошедшегося мужчины.

– Пойду погляжу… – Бэрин поковылял на плохо гнущихся ногах к лестнице. Остановился рядом с сидящим Хантером. Сказал с восхищением: – Прекрасно сработано! Такое никому до сих пор не удавалось! С удовольствием бы у тебя поучился.

Найне показалось, что протянутая рука брата так и останется пустой – но Хантер все же коротко и сильно сжал его ладонь. Все правильно. Смертельные враги могли смириться друг с другом лишь перед лицом более опасного противника. Теперь тот уничтожен, и все возвращается на круги своя. Найна отвернулась. Странное чувство, похожее на боль, саднило внутри, но Найна отодвинула его, как привычно отрешалась от жжения ссадин и ран. Или обид. Сейчас следовало заняться более насущным делом.

Найна закатала рукав. Прислонилась к стене и, вытянув руку над несущейся внизу рекой, полоснула собственное запястье. Кровь стекала по стене, разносилась порывами ветра, но в конце концов наверняка достигала воды. Когда кровь остановилась, Найна вновь для верности вскрыла вены. И вновь.

– Что это ты делаешь? – спросил над ухом хриплый голос. Найна не оглянулась.

– Запираю границу.

Тишина.

– Собственной кровью?

– Кровью Фэрлинов, – уточнила Найна, поворачивая руку запястьем вниз. Так как никаких вопросов больше не последовало, оглянулась. Хантер стоял у нее за спиной. Глаза по-прежнему непроницаемые. – Ты знал, так?

– Знал. Но не… сразу.

– Зачем ты пошел за мной?

Хантер посмотрел поверх ее головы. Ответил ровно:

– Кем бы ты ни была… ты бы не оставила меня перед лицом опасности безоружным.

Видя, что она не поняла, коснулся ножен на ремне.

Сначала человек готов убить ее на месте, потом – запытать до смерти. А потом он возвращает оружие и помогает своим врагам…

– Ну вот! – раздался недовольный голос Бэрина. – Все-таки раньше успела!

Брат перетянул ей запястье сухой чистой тряпкой и сунул в здоровую руку кружку с водой. Достал из кожаного мешочка знакомый флакончик с эликсиром. Снизу закричали:

– Лекаря сюда! Быстрее!

Бэрин оглянулся и сунул ей в ладонь флакончик.

– Давай сама!

Крикнул, спускаясь:

– Помни, не больше тридцати трех капель!

– Не учи ученого! – проворчала Найна. Зубами подцепила крышечку, огляделась и за неимением лучшего сунула ее в руку Хантера. Пристроила кружку с водой в сгиб перевязанной руки и наклонила флакончик. Раз, два, три… Рука заметно дрожала, даже тряслась, и Найна боялась, что прольет драгоценные капли мимо. Двенадцать.

– Зачем это? – спросил Хантер.

Семнадцать. Найна даже с ноги на ногу не переступала, чтобы не потерять равновесие.

– Силы… возвращает.

– А почему именно тридцать три? – не унимался человек.

Двадцать одна. Капли расходятся красным водоворотом.

– Меньше – умрешь… больше – станешь зверем…

– Зверем?

Да что он ее сбивает?! Двадцать семь.

– …не сможешь вернуться… в человеческий облик…

Просто какая-то пелена перед глазами… Найна моргнула, прогоняя ее, рука дрогнула, и вместо четких одиночных капель в кружку ухнула одна большая порция. Ну на повтор ее все равно не хватит! Не глядя, протянула флакон человеку. Перехватила кружку, поболтала ею. Кажется, ошиблась, цвет слишком насыщенный…

– Сколько ты накапала капель? – резко спросил Хантер.

Найна пожала плечами.

– Сбилась со счету.

– Сколько?!

– Да тебе-то какая разница? – равнодушно спросила она – то ли у него, то ли у самой себя. – Я же для тебя так и так зверь…

Когда она подносила кружку к губам, ей и впрямь было все равно. Ни на что не осталось сил, одна все растворяющая усталость…

Кружка вылетела у нее из рук, выбитая сильным ударом. Упала, покатилась, стуча по камню, выплескивая драгоценный эликсир. Найна замедленно повернулась, провожая кружку взглядом, ноги подогнулись, и она, кажется, рухнула со стены…

В чьи-то руки.

* * *

– Я не могу остаться, – повторил Хантер.

– Кто бы сомневался.

Найна проснулась только к обеду следующего дня – все еще слабая, но голодная и даже начавшая испытывать какие-то чувства.

Удивительно, что Хантер вообще дождался ее пробуждения. Хотя он уже разжился лошадью и сумками, полными провизией: Пограничники умеют быть благодарными за помощь. А кое-кто, оказывается, может эту благодарность принимать.

– Я не могу… когда вокруг вы. – Он повел рукой, подразумевая заставу, кипевшую жизнью – надо хоронить убитых, лечить раненых, восстанавливать разрушенное. – Вы – и люди рядом. Я не понимаю этого! И не смогу понять…

– …никогда, – закончила она, кутаясь в плащ. Ее все еще знобило от слабости. Правда, Бэрин сегодня самолично намешал ей эликсир, бормоча при этом что-то нелестное про неких тупоголовых девиц и их нервных кавалеров.

Хантер кинул на нее быстрый взгляд и отвернулся. Сегодня – из-за его непривычной искренности и того, что он никак не мог подобрать слова, он казался куда моложе. И нравился ей куда сильнее. Вот ведь… п-пес!

– Значит, ты решил оставить нас, оборотней, в покое, – продолжила Найна легкомысленно. – Что будешь делать дальше?

Пробормотал:

– Уеду.

Найна его понимала. Идешь-идешь к одной цели, готов положить за нее жизнь, да что там – живешь ею… А потом…

Ну что ж. Она тоже много чего считала и полагала незыблемым и верным.

Найна поднялась и поковыляла к стенам. Хотя она не сомневалась, что все потери подсчитаны и восстановление заставы идет полным ходом, все же она – леди из клана Фэрлинов, и затяжной обморок-сон обязанностей с нее не снимает.

Потерь было не так много, как она опасалась: зубари сдернули со стены зазевавшегося человека-Пограничника. А Хогвер на берегу сцепился со Зверем, который оказался ему не по зубам. Впрочем, Зверя из своей хватки он так и не выпустил. Теперь человек – почти юноша, имени которого она не знала, – и старый волк лежали рядом, спеленатые и засыпанные зелеными ветками по правилам похорон Пограничников. Ждали, когда прибудут родные.

О, если бы она успела пораньше!

Кто-то коснулся ее руки. Рейна, жена Корнера – крепкая и поджарая, с толстой серо-седой косой, завернутой узлом на затылке, смотрела на нее тепло и понимающе.

– Мы тебе так благодарны!

Благодарны?

– Если бы я не опоздала…

– Да если б не ты с твоим другом, потерь было куда больше!

– У вас был Бэрин.

– Он бы один не справился, сам говорит! – Рейна крепко и коротко обняла ее. Женщина, как и она сама, не любила нежностей и потому смущалась, когда их проявляла. Ободряюще кивнув то ли Найне, то ли молчаливо маячившему за ее спиной Хантеру, Рейна пошла дальше. Скоро ее зычный голос раздавался уже со стен.

Раненых было куда больше, трое тяжелых; но о них уже позаботились здешние лекари и Бэрин. Найна оглядывалась, остро ощущая свою ненужность и слабость. Ей бы еще сутки проспать… И пусть Хантер растворится в этом сне, растает наутро, как странное, запутанное, иногда жутковатое сновидение!

Проходивший мимо брат кинул ей:

– Ярча оседлана!

Найна поглядела ему вслед и с большим запозданием кивнула. Конечно, Бэрин, как обычно, понимает ее куда лучше, чем она сама.

– Ну что… – человек хлопнул себя по коленям и поднялся. – Я пошел.

– Я провожу тебя.

Встречные приветствовали с уважением и ее, и Хантера. Хорошо, что они не сказали Пограничникам, что уезжают, – иначе не миновать долгих и шумных проводов.

Ярча (на ней из замка приехал Бэрин) была не только оседлана, но и загружена переметными сумками. У седла – новенький арбалет и пара ножей. Найна заморгала, прогоняя непрошеные слезы: это от слабости, а не от благодарности проницательному брату.

Хантер не очень ловко забрался на лошадь: больше привык передвигаться пешком.

– Ну что… – сказал, поворачиваясь, и замолчал, обнаружив ее в седле.

– Провожу тебя.

Человек молчал, смотрел. Найна ожидала, что он будет противиться или задаст простой вопрос: а зачем? Человек склонил голову набок.

– Проследишь, чтобы я никого не убил?

– Прослежу, чтобы никто не убил тебя! – высокомерно сообщила Найна, трогая коленями лошадь. – Хантер… а как твое настоящее имя?

– Хантер, – эхом отозвался человек.

Найна не поверила своим ушам.

– Ты тогда назвал мне свое настоящее имя?! Да ты с ума сошел!

– Мне было все равно, – просто сказал Хантер.

Найна подумала и предупредила:

– Ну сейчас-то мой дар при мне, и я знаю твое имя! Так что берегись, как бы теперь я не взяла над тобой верх!

Хантер неожиданно улыбнулся. Как красива его редкая улыбка… Ей послышалось или он пробормотал: «попробуй»?

Человек не перестал улыбаться, и Найна – невольно – улыбнулась ему в ответ.

Они не станут торопиться. Она проводит его до границы своих земель. А может быть, и немного дальше.

Пора ей наконец посмотреть мир.

Назад: Грань вторая Бэрин

На главную: Предисловие

Грань третья Найна

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Грань третья
Найна