Глава 17
Близнецы

Эвина, в отличие от меня, спустилась к завтраку, имея весьма бледный вид. Хозяйка дома с ходу начала жаловаться на бессонницу, я же помалкивала, а поскольку единственной возможностью отмолчаться было непрерывное поглощение пищи, то я полностью отдалась этому процессу. Эвина, отчаявшись снискать у меня сочувствие, сурово отчитала служанку за несколько крошек, уроненных на скатерть, после чего сухо сообщила мне:

– Госпожа Никс, дети ждут вас в комнате для занятий. Вас проводят.

«Ну что ж, уроки так уроки, – подумала я, заканчивая трапезу. – Только, похоже, придется отступить от первоначального плана действий». Корчить из себя этакую злую старую деву не стоит. С одной стороны, интересно было бы посмотреть, какими методами близнецы выживают нелюбимых наставников, а с другой, у меня не было на это времени. Лучшего способа выяснить, чтó не так с детьми, чем войти с ними в контакт, я придумать не могла. Стало быть, нужно каким-то образом попытаться завоевать их доверие. Как? Ну, постараюсь сориентироваться по обстановке…

Близнецы встретили меня настороженными взглядами одинаковых голубых глаз.

– Доброе утро, – сказала я, остановившись перед ними.

– Доброе утро, госпожа Никс, – хором ответили они.

Хм… И с чего мне начать? У меня домашних учителей не было, меня всем премудростям обучал дед, а ему никаких предисловий не требовалось.

– Для начала расскажите мне, чему вы уже успели научиться, – осенило меня. Близнецы переглянулись, помялись…

Слово за слово, мне удалось выудить из них примерный список сведений, которыми их успели напичкать. Выходило, что никакой системы в этом обучении не было, каждый следующий учитель действовал по-своему, усугубляя тем самым хаос, царивший в эти белокурых головах.

– Понятно, – вздохнула я. Нет уж, еще больше усложнять ситуацию я не стану, поэтому детям придется обойтись без математики и прочих зубодробительных наук. – Тогда приступим, пожалуй. Насколько я поняла, в землеописательных науках вы пока мало что смыслите, поэтому для начала я расскажу вам о тех странах, что являются нашими ближайшими соседями…

Заметив проблеск интереса во взгляде Эрвина, я добавила, словно бы пребывая в задумчивости:

– С чего же начать? Разве что… Да, конечно, начнем с северных княжеств!

Теперь на меня с любопытством уставилась и Эрна, и я поняла, что нахожусь на верном пути. Об истории и обычаях северных княжеств я могла рассказывать долго, поскольку прожила там изрядную часть сознательной жизни и любила те места. Пожалуй, я даже немного слишком увлеклась, потому что опомнилась, только когда раздался деликатный стук в дверь и слуга сообщил, что обедать подано. Близнецы, слушавшие меня с приоткрытыми ртами, с сожалением переглянулись.

– Госпожа Никс, а вы сами бывали в тех краях? – спросила вдруг Эрна.

– Доводилось как-то, – ответила я. Врать детям бессмысленно, они отлично чувствуют ложь, а восстанавливать против себя этих двоих из-за такой мелочи мне не хотелось.

– Там правда все так, как вы рассказываете? – Эрна смотрела на меня с подозрением. Да уж, выросшим под строгим надзором детям рассказы о северной вольнице должны казаться чем-то из разряда сказок и легенд.

– Если ничего существенно не изменилось за последние десять лет, то да, правда, – улыбнулась я. – А теперь идите обедать, после закончим…

Правда, после обеда продолжить общение с близнецами не получилось. После примерно часового отдыха Эрвин отправился упражняться с оружием, учебным, ясное дело, а Эрна поступила в распоряжение экономки и занялась вышиванием. Понятно, науки науками, но отпрыск знатного семейства должен преуспевать и в традиционных искусствах. А они известно каковы: верховая езда и фехтование для мальчиков и рукоделие для девочек…

Так или иначе, но у меня образовалось несколько свободных часов, которые я посвятила исследованию замка. И снова ровным счетом ничего необычного обнаружить не удалось! Замок как замок, в королевском дворце и то больше следов всякой мелкой нечисти, хотя его регулярно «чистят» королевские маги. Нет, решительно непонятно, что может «шмыгать» тут ночами!

В картинную галерею я тоже наведалась, но и там меня ждало разочарование. Привидение здесь в самом деле когда-то обитало, но уже довольно давно покинуло это место, а вот почему, было неясно. Привидения обычно появляются, вопреки мнению обывателей, не потому, что чьему-то неупокоенному духу нравится пугать обитателей дома или же хочется им о чем-то поведать. Не хочу углубляться в теорию, скажу лишь, что появление привидений именно в таких вот старых замках вполне закономерно: за многие века тут образуются такие энергетические наслоения, что на них как мухи на мед слетаются всевозможные бестелесные сущности. Для привидения энергетика дома все равно что для нас с вами обычная еда, так что тому, кто успеет захватить территорию раньше прочих, не приходится задумываться о «хлебе насущном». (О том, умеют ли привидения думать и есть ли у них хотя бы зачатки разума, теоретики спорят не первый век, но пока так и не пришли к единому мнению.) Случается, в одном доме уживаются до десятка привидений, но это большая редкость, чужих на свои охотничьи угодья они допускают крайне неохотно. Никакого вреда людям они причинить не могут хотя бы ввиду своей бестелесности, разве что напугать, да и то лишь особенно впечатлительных индивидуумов. Вот призраки более опасны, но в замке Лиссель, судя по всему, обитало именно привидение, совершенно безобидное и привычное всем живущим в замке.

Привидению замка Лиссель повезло, оно неплохо обустроилось и провело здесь около пятисот лет, если верить Эвине, но почему-то внезапно решило покинуть замок… Выбрало энергетические ресурсы подчистую? Этого быть не может, привидению не так уж много надо, а в замке, как и прежде, живет предостаточно людей, так что энергетические слои в тонких сферах должны продолжать наращиваться. Вероятно, кто-то или что-то его спугнуло, но что именно? Магу, в общем-то, несложно прогнать привидение, если оно сильно докучает хозяевам дома, но здесь никаких следов вмешательства коллеги я не ощущала. Создавалось впечатление, что в один прекрасный день (или, вернее, ночь) привидение просто решило сменить место обитания и тихо покинуло замок Лиссель. Но так не бывает!

В глубокой задумчивости я спустилась в гостиную, где и была перехвачена Эвиной.

– Вы что-то нашли? – спросила она напрямик.

– Пока нет, – ответила я задумчиво. – Совершенно ничего подозрительного. Впрочем, я еще не пробовала гулять здесь по ночам. Как попробую – расскажу.

– А дети? – Эвина выглядела встревоженной. – Что вы о них думаете?

– Дети как дети, – пожала я плечами. – Немного замкнутые, чужих дичатся, но это вполне нормальное поведение. Кстати, они общаются со сверстниками?

– Редко… – созналась Эвина. – В округе детей их возраста совсем нет. Иногда приезжает мой младший сын с детьми, но они не очень ладят. Те мои внуки совершенно другие: шумные, настоящие сорванцы, им лишь бы носиться где попало и ломать, что под руку подвернется. По-моему, родители ими совершенно не занимаются!

– Вы, кажется, говорили, что в замке есть и дети слуг, – напомнила я.

– Да, но… – Эвина посмотрела на меня с укоризной. – Вы же не хотите сказать, что я должна позволить своим внукам общаться с какими-то неотесанными детьми! Чему они могут у них научиться, вы представляете? Нет, это совершенно невозможно!

– Понятно, – вздохнула я. Дело хозяйское, конечно, но, на мой взгляд, Эрне и Эрвину очень недоставало общения со сверстниками. Хорошо еще, что их двое, поодиночке они давно одичали бы.

– Кстати, о детях, – спохватилась Эвина. – Я хотела просить вас, госпожа Никс, позаботиться о них вечером. Видите ли, они долго засыпают, а слуги по вечерам боятся ходить по замку… А ваша комната совсем рядом с детской.

– Почему бы слугам не заночевать в комнате близнецов? – поинтересовалась я. – Вы же говорили, что в вашей спальне, к примеру, ночуют служанки.

– Да, но… – Эвина никак не могла придумать достойного ответа. – Но вы ведь хотели получше приглядеться к детям, а это, по-моему, удобный случай.

– Да, вы правы, – ответила я, подавив усмешку. Похоже, арнайя Лиссель хочет получить от меня все возможные услуги разом. Не исключено, что слуги в самом деле побаиваются бродить вечерами по замку, но, скорее всего, Эвина так хочет поскорее проверить свои подозрения по поводу близнецов, что готова запереть меня в одной комнате с ними, лишь бы только получить желаемый результат. Хорошо, я пойду ей навстречу, тем более что это и в моих интересах. – Я займусь детьми.

Близнецы восприняли мое появление в их спальне без особенной радости. Очевидно, назойливые слуги были уже привычным злом, а чего ожидать от меня, они пока не знали, а потому заранее опасались. Я, впрочем, изображать из себя горничную не собиралась, поэтому просто сказала:

– Ваша бабушка просила меня присмотреть за вами.

– За нами не надо смотреть, – подала голос Эрна. – Мы уже достаточно большие.

– Охотно верю, – отозвалась я и поправила очки, которые постоянно сползали с переносицы. – Поэтому живо раздевайтесь – и в постель!

– Сами? – неуверенно спросил Эрвин.

– А что, вас до сих пор раздевают и одевают няньки? – поразилась я. – Однако…

Близнецы переглянулись и начали расстегивать бесчисленные пуговицы. Процесс грозил затянуться.

– А бабушке до сих пор помогают одеваться служанки, – подала голос Эрна, пытаясь выпутаться из платья.

– Бабушке нужно зашнуровывать и расшнуровывать корсет, в одиночку с этим многотрудным делом действительно не справиться, – усмехнулась я. – А все остальное вполне можно надеть и снять самостоятельно. Если потренироваться, конечно, – добавила я, глядя на мучения близнецов. Впрочем, о помощи они не просили, и то хорошо.

Н-да… Похоже, забота о внуках принимает у Эвины несколько чрезмерные масштабы. Чтобы детей в одиннадцать лет одевали слуги, это, знаете ли, уже чересчур! Одно дело праздничные наряды, с ними и взрослый не сразу управится, но уж повседневная-то одежда! Я, помнится, превосходно справлялась с этим делом сама лет с пяти. Хотя тогда мы уже перебрались на север, а там одеваются не в пример проще и удобнее…

Наконец дети, старательно отвернувшись друг от друга, натянули длинные, до пят, ночные рубашки, сделавшись совершенно одинаковыми, и забрались каждый в свою кровать.

– Ну что ж, – сказала я. – Доброй ночи.

– Госпожа Никс! – позвала меня Эрна. – А вы можете… вы можете посидеть с нами немножко?

– Могу, конечно, – отозвалась я. Ну-ка, посмотрим, что скажет девочка… – А зачем? Неужели вы боитесь темноты?

– Темноты? – Близнецы переглянулись и замотали головами. – Нет, не боимся…

– Тогда зачем? – наигранно удивилась я.

– А вы не дорассказали нам про северные княжества, – нашлась Эрна.

– Расскажу завтра на уроке, – усмехнулась я. – Там еще немало осталось, хватит на всю ночь. А вам пора спать.

– Ну тогда просто что-нибудь расскажите, – подал голос Эрвин, садясь в постели. – Коротенькое, чтобы не на всю ночь!

Я внимательнее посмотрела на близнецов, выжидательно глядящих на меня. И где были мои глаза? Ах, Эвина, Эвина! В своем стремлении вырастить идеальных внуков она, кажется, дала маху. С этими детьми занимались всевозможными науками, их пичкали деликатесами, стоило им чихнуть, немедленно вызывались лучшие маги-медики, каждое их желание бросались исполнять десятки слуг, но… Похоже, с ними очень давно никто не разговаривал просто так. Не как с наследниками, отпрысками семьи Лиссель, не наставляя, как подобает себя вести, а просто ни о чем, о чепухе… Еще бы им не быть странными!

– Хотите сказку? – предложила я.

– Сказку? – Близнецы снова переглянулись.

Эрна недоверчиво спросила:

– А вы умеете рассказывать сказки?

– Чего я только не умею… – усмехнулась я. – Ну, так рассказывать или нет?

Близнецы отчаянно закивали. Я присела на край кровати Эрны и сказала Эрвину:

– Перебирайся сюда, удобнее будет слушать.

Мальчик не заставил себя долго упрашивать, мигом оказавшись под боком у сестры. Хм… И какую сказку прикажете им рассказывать? Честно признаться, не так уж много я их помню, знала бы, что придется рассказывать сказки, пролистала бы огромный том старинных легенд, который так удачно вывезла из имения Лагарста. Ну да ладно, как-нибудь выкручусь.

– Жила-была принцесса, – начала я. – Звали ее… а, впрочем, неважно. Это была очень красивая принцесса, отец ею невозможно гордился и прочил ей в мужья лучшего рыцаря окрестных королевств, какой только отыщется. А пока рыцари ломали копья на турнирах, принцессу украл дракон. Драконы – они такие, как только увидят, что прекрасная принцесса скучает одна в своей высокой башне, непременно украдут, как бы ее ни сторожили! – Судя по тому, что близнецы смотрели на меня не мигая, моя импровизация им нравилась. Или им просто давно не рассказывали сказок. – Конечно, отец-король был в отчаянии: мало того, что дочь украли, так теперь еще и соседи скажут, что его стражники ни на что не годятся, раз не сумели сберечь принцессу. И, как водится, он тут же издал указ: кто отыщет принцессу и спасет ее, тот получит столько золота, сколько может унести.

– А принцессу в жены? – удивился Эрвин.

– Молчи ты, – ткнула его локтем сестра. – А если принцессу какой-нибудь простолюдин спасет, что же ей, замуж за него идти?

Я сдержала улыбку – девочка была весьма рассудительна для своих лет, что и говорить, – и продолжила:

– Много рыцарей откликнулись на этот призыв и отправились искать принцессу. Только никто не вернулся с победой…

– Дракон их всех убил? – ужаснулась Эрна.

– Да нет, кое-кто просто не нашел драконьего логова, а признаться постеснялся, а кое-кто, как увидел дракона, решил, что никакое золото не стоит собственной жизни, – усмехнулась я. – Но все-таки сыскался один очень храбрый рыцарь, который решил во что бы то ни стало спасти принцессу. Он был к тому же небогат, и все, что у него имелось, – это прадедовы доспехи и длинное копье. Долго ли, коротко шел он, но в конце концов все же отыскал гору, на которой жил дракон, и даже сумел забраться на нее, чтобы вызвать дракона на поединок. – Я перевела дыхание. – Вот только беда: добирался до тех мест рыцарь очень долго, драконы ведь летают намного быстрее, чем скачет всадник на самом быстром коне, а дракон унес принцессу чуть не на край земли. И к тому времени, как рыцарь добрался до тех мест, принцесса…

– Умерла? – ахнула Эрна. Н-да, что-то слушком уж мрачные мысли бродят в этой белокурой голове…

– Нет, что ты, – ответила я. – Драконы очень хорошо обращаются со своими пленницами. Этот дракон принцессу не обижал, поселил в лучшей своей пещере, а пещеры у драконов, я вам скажу, теплые и удобные, голых камней вы там не увидите. Он дарил ей драгоценности, рассказывал волшебные истории, да просто носил на руках…

– Как это дракон мог носить принцессу на руках? У него же рук нет, – резонно заметил Эрвин.

– А я не сказала? – делано удивилась я. – Драконы ведь умеют превращаться в людей. А в человеческом облике этот дракон был красивым и веселым юношей, добрее и благороднее многих рыцарей. Думаю, он даже читал принцессе стихи – драконы, знаете ли, отлично разбираются в поэзии. А еще он катал ее у себя на спине под звездным небом, представляете, как это здорово? Так что принцесса просто не могла не влюбиться в него, и, скорее всего, они жили бы долго и счастливо…

– А что же рыцарь? – спросил Эрвин. – Он ведь вызвал дракона на поединок?

– Вызвал, – подтвердила я. – Но дракон просто посмеялся над ним и хотел как следует напугать, чтобы рыцарь убежал и всем рассказал, что к дракону лучше не соваться. Только рыцарь был мало того что отважный, так еще и очень глупый. Он не побежал, а хотел заслониться от дракона сломанным копьем. – Я вздохнула. Картина недавних событий стояла передо мной, будто я видела все это своими глазами. – И так случилось, что копье застряло между камнями, а дракон случайно на него напоролся. Вообще-то драконов очень сложно убить, но от таких вот нелепых случайностей не могут уберечься даже они…

– И дракон умер?.. – тихо спросила Эрна.

– Дракон умер, – подтвердила я. – Рыцарь тоже умер, до того напугался.

– А принцесса? – задал резонный вопрос Эрвин. – Она вернулась к отцу?

– Нет, – покачала я головой. – Принцесса обняла дракона, заснула и больше уже не проснулась… Так что, как в любой сказке и полагается, хоть жили они очень недолго, но умерли все-таки в один день.

– Это очень грустная сказка, – сказал Эрвин и отчетливо шмыгнул носом.

– Зато хорошая! – Эрна, не стесняясь, вытерла глаза рукавом. – Мне ужасно жалко принцессу, госпожа Никс, она, наверно, была такая хорошая…

– Да, эта принцесса была очень славной девушкой, – согласилась я. Не стоило, наверно, вспоминать эту историю, но где бы я еще взяла им сказку? В другой раз можно рассказать, например, о заколдованном Лесе. Правда, в этой истории тоже слишком уж много мертвых тел, но можно постараться это как-то обойти.

– По-моему, это не совсем сказка, – заявил вдруг Эрвин, чем изрядно меня удивил. Я уж было привыкла его считать молчуном, идущим на поводу у более бойкой сестры. Ан поди ж ты…

– Почему ты так решил? – спросила я.

– Потому что все сказки хорошо заканчиваются, – серьезно ответил Эрвин. – Так положено. Не бывает, чтобы в сказке все-все умерли. Так только по правде бывает.

Однако и логика у ребенка! Хотя…

– Да, ты прав, – сказала я. – Это не сказка. Все это было на самом деле…

– Правда? – Близнецы уставились на меня горящими глазами. – Значит, драконы тоже бывают?

– Бывают, – усмехнулась я и зачем-то добавила: – Я даже видела одного. Правда, он тогда выглядел человеком, но все равно было понятно, что на самом деле это дракон.

Все! После этого пассажа отрывать от меня близнецов пришлось бы при помощи корабельной лебедки!

Выспросив у меня все, что я знала о драконах, близнецы немного успокоились, и Эрна спросила:

– Госпожа Никс, а таких взаправдашних историй, чтобы хорошо заканчивались, вы не знаете?

– Боюсь, что нет, – ответила я честно. – В таких историях все быть хорошо не может. А сказок я, к сожалению, совсем не помню. Как-то раньше не приходилось их рассказывать.

– Мама нам всегда рассказывала сказки… – протянул Эрвин. – И папа тоже.

– Только у папы сказки были все время про море, корабли, морских чудовищ и сражения, – вздохнула Эрна. – Они Эрвину больше нравились, а мне мамины… Госпожа Никс, а хотите, мы вам кое-что покажем?

– Хочу, – кивнула я. Похоже, сегодня я перевыполню заданный самой себе урок. Во всяком случае, поближе сойтись с детьми, как я и собиралась, мне, кажется, удалось.

– Эри, а если… – начал было Эрвин, но сестра его перебила:

– Только, госпожа Никс, не рассказывайте бабушке, пожалуйста! А то она очень рассердится…

– Хорошо, – кивнула я. – Обещаю.

Что, интересно, такое хочет показать мне Эрна, о чем не нужно знать их бабушке? Что за секреты от нее есть у близнецов?

Эрна тем временем соскочила с кровати и босиком подбежала к окну. Пошарила под подоконником – я услышала характерный щелчок замкá открывшегося тайника, – и вернулась на кровать, держа в руках нечто тщательно завернутое в плотную материю.

– Смотрите… – Эрна осторожно развернула ткань, и я увидела небольшой портрет в простой рамке. – Это наши мама и папа…

Я бережно взяла из ее рук картину, размером она была чуть меньше обычного писчего листа, так что следовало бы назвать ее, скорее, миниатюрой. Работа хорошая, немного старомодного стиля, но без придворной зализанной гладкости. До произведений Эриха Доржа этой картине было, конечно, далеко, но рисовал явно человек небесталанный.

Дочь Эвины я узнала сразу: она разительно напоминала мать. То же круглое личико, пшеничные волосы, веселые серые глаза. А мужчина, стало быть, отец близнецов. В самом деле, сходство с детьми разительное: такие же льдисто-голубые глаза, почти белая шевелюра, только физиономия загорела дочерна, причем явно не под здешним солнцем. Он оказался моложе, чем я предполагала, должно быть, всего лет на пять старше жены, хотя по такой картинке сложно судить. Но, несмотря на молодость, заметно было, что повидал этот человек на своем веку немало. Я присмотрелась: художник скрупулезно изобразил сережки и колечки золотоволосой девушки, да и на шее у мужчины что-то такое висело. В конце концов, мне удалось разобрать, что это: ромбовидная подвеска, довольно большая, видимо, темного металла, с выгравированными на ней почти неразличимыми знаками. Мне доводилось видеть такие штуковины, и я теперь знала, что за человек отец близнецов. И с этим знанием никак не вязалось другое: как он мог оставить своих детей?!

– Правда, мама красивая? – нарушил молчание Эрвин. – Бабушка тоже красивая, хоть и старая, только мама была добрая, а она…

– Бабушка не злая, – подала голос Эрна. – Просто… ну…

– Я понимаю, – кивнула я. – Просто она с вами строга и все время воспитывает, да?

– Иногда кажется, что она совсем нас не любит, – прошептала Эрна. – Хотя всегда говорит, что любит…

– Почему ты так решила? – поинтересовалась я. Эвину Лиссель мне уже на второй день знакомства отчаянно хотелось придушить, могу представить, каково приходилось детям! За просыпанную соль она могла отчитывать служанку битый час, сохраняя при этом на лице выражение ласковой укоризны. Не знаю, кого как, а меня такие люди всегда раздражали.

Внуков Эвина, конечно, любит по-своему, и выражается эта любовь в желании сделать детей достойными отпрысками семьи Лиссель, невзирая на сопротивление. Боюсь только, близнецам этого пока не понять.

– Не знаю… – Эрна погрустнела. – Она никогда к нам не заходит просто так, посидеть и что-нибудь рассказать, вот как вы сейчас. Только спрашивает про уроки, все время что-нибудь запрещает и ругает, если мы плохо себя ведем…

– Лучше бы она нас выпорола, – подал голос Эрвин.

– Странное желание, – заметила я.

– Ничего не странное, – возразил мальчик. – Когда к нам приезжает дядя Эррил с нашими кузенами, он тоже им много чего запрещает. Только они не слушаются, и тогда дядя Эррил их наказывает. Я сам видел: когда Эстан нарочно разбил бабушкину любимую вазу, дядя Эррил его поймал и выпорол своим ремнем.

– А бабушка бы нас за такое только отругала, – добавила его сестра. – Она бы очень-очень долго ругала! И потом не разговаривала бы с нами неделю. Или даже две.

– А дядя Эррил Эстана выпорол и тут же простил, – завершил мысль Эрвин. – И они поехали кататься верхом, хотя Эстану было больно сидеть.

Что ж, идея была мне понятна. Воспитательница из Эвины Лиссель была, судя по всему, еще та.

– Раньше у нас так тоже было, – сказала Эрна. – Когда мама была жива, и папа еще не уехал. А потом…

Она шмыгнула носом и отвернулась.

– Потом бабушка прогнала папу, – сказала она тихо.

Вот это новости! Эвина утверждала, что зять ее уехал тайком, ночью… Неужели соврала?

– Как это – прогнала? – спросила я удивленно.

– Мы не знаем, – ответила за обоих близнецов Эрна. – Мы сами не слышали. Только папа с бабушкой и раньше часто ругались… ну, когда мама еще была жива… Бабушка говорила, что папа не только нас портит, но и маму.

Хм… Что-то начинает проясняться. Очевидно, коса нашла на камень: зять Эвине попался далеко не простой, с характером, не уступающим по силе ее собственному. Думаю, ему не составило труда вывести жену из-под влияния властной матери. И детей, надо полагать, он воспитывал так, как ему больше нравилось, не прислушиваясь к Эвине. Ту, понятно, такое положение вещей совсем не устраивало…

– А когда мама умерла, – добавила Эрна, – стало совсем плохо. Бабушка даже кричала на папу несколько раз, да так, что… ой-ой-ой!

– Только папа ее перекричал, – справедливости ради заметил Эрвин. – Знаете, какой у него голос, госпожа Никс!..

Однако… Это до какой же степени надо было вывести из себя благовоспитанную Эвину Лиссель, чтобы она повысила голос? Хм… Могу себе представить эту сцену: Эвина пытается перекричать зятя. А это, думаю, затея безнадежная, у таких, как он, глотка луженая.

– Это они потому ругались, что бабушка не позволила папе попробовать вылечить маму, когда она заболела, – сказала Эрна. – Папа говорил, что умеет, а бабушка все равно не позволила, а позвала нашего семейного лекаря. Папу так и не пустили к маме… Только потом… когда уже…

Эрна не договорила, всхлипнула, а я призадумалась. Как можно было не пустить этого человека к больной жене? Разве что связав и посадив в подвал, не иначе. Впрочем… Я видела здешних слуг, среди них есть такие мордовороты, что в одиночку, пожалуй, даже отличный боец с ними не справится, особенно если те навалятся разом. С другой стороны, отец близнецов должен был быть не просто отличным бойцом, а превосходным, что ему эти дуболомы! Очень странно…

– Они долго не разговаривали, – продолжила Эрна. – А потом вроде помирились…

– Ничего они не помирились, – буркнул Эрвин. – Просто не кричали больше.

– Ну, может, и так… – вздохнула Эрна. – А потом папа уехал и больше не вернулся…

– Вы знаете, почему он уехал? – осторожно спросила я.

Эрна помотала головой. Эрвин повторил ее жест, потом посмотрел на меня исподлобья.

– Все говорят, что он нас бросил, – сказал он. – Потому что бабушка так сказала. Как будто папа записку оставил. Только эту записку никто не видел! Бабушка сказала, что сожгла ее…

– Правда-правда, – кивнула Эрна. – А на самом деле… Ой, госпожа Никс, только не говорите бабушке, она не знает!

– Не скажу, – заверила я. Бедные дети, вывалить все свои секреты первой же встречной, которая уделила им чуточку внимания! А если бы на моем месте оказалась настоящая учительница? Вполне вероятно, что она донесла бы Эвине, и что тогда?

– Той ночью папа к нам зашел, – прошептала Эрна. – Он думал, что мы спим, а мы не спали и все слышали.

– Я спал, – поправил Эрвин. – Ты мне потом рассказала…

– Папа очень тихо пришел, – сказала Эрна. – Посидел сперва у меня на кровати, потом у Эрвина. По-моему, он даже плакал… Он сказал, что должен уехать. И попросил у нас прощения, что не может забрать нас с собой, потому что у него сейчас даже нет своего дома… Я решила, что мне снится, а иначе бы ни за что его не отпустила!

– А утром бабушка сказала, что он нас бросил, – завершил Эрвин. – Она же не знала, что папа к нам заходил, а Эри не спала и все слышала, что он сказал.

– Понятно… – протянула я.

Ничего не понятно, честно признаться! Почему отец близнецов уехал среди ночи, тайно? Что он не мог забрать с собой двоих маленьких детей, еще можно понять, куда бы он с ними делся, без денег, без помощи, на большой дороге! Но почему он не вернулся позже? Такие, как он, не сдаются! Или время еще не пришло?

– Он ведь вернется, правда ведь, госпожа Никс? – тихо спросил Эрвин.

– Конечно, – сказала я твердо. – Он обязательно вернется. Скажите, вы знаете, как вашего отца звали до того, как он женился на вашей маме?

Эрвин кивнул.

– Знаем, – сказал он. – Мы долго учили… И другие имена тоже учили, только потихоньку от бабушки.

– Какие другие имена? – не поняла я.

– Имена предков, – пояснила Эрна серьезно. – Как звали нашу другую бабушку, и дедушку, и прабабушку с прадедушкой, и так еще много-много пра-пра!

– Поняла, – улыбнулась я. Вполне логично, северяне отлично знают свою родословную, неудивительно, что и этот человек постарался рассказать детям об их предках по своей линии, а не только по линии Лиссель. – Так все же, как звали вашего отца?

– Герстайн-ар-Сагрель из Дома Аолле, – важно выговорил Эрвин.

Я мысленно присвистнула. Вот уж точно, занесло так занесло!

– Я попробую узнать что-нибудь о нем, – сказала я. – А теперь – прячьте ваше сокровище и живо спать!

Убедившись, что близнецы улеглись, я отправилась к себе. Мне требовалось поразмыслить, и очень серьезно. Заодно я обратила внимание на то, что происходило в коридоре. Вернее, чего там не происходило. Ни подозрительной темноты по углам, ни каких-либо шорохов или шныряний. Решительно ничего не понимаю!

История становилась все более запутанной. Из разговоров слуг, которым надоело сплетничать друг с другом и которые охотно делились со мной информацией, я выяснила следующее: будущий зять Эвины объявился здесь совершенно неожиданно. Просто проезжал мимо, ему потребовалось перековать лошадь, и путник заехал в поместье спросить, не найдется ли кузнеца. Кузнец нашелся, конечно, а гостя к тому же оставили ночевать, потому что выглядел он отнюдь не голодранцем. За ужином он и увидел хозяйскую дочку. Ясное дело, путник был наслышан, кто такие Лиссель, и подумать бы не посмел присвататься к Эйне, если бы не тот же кузнец, просветивший гостя по поводу брачных обычаев этой славной семейки. Так что гость задержался в поместье, а через пару дней сделал девушке предложение. Эйна, к слову, отказаться не подумала даже для приличия. Эвина, судя по всему, была так огорошена натиском гостя, что растерялась, упустила момент, а когда опомнилась, ее дочь уже была замужем за неким Герстайном-ар-Сагрель из Дома Аолле.

А вот теперь начинается самое интересное. «Дом» – это очень приблизительный перевод слова из одного северного диалекта. Скорее, это не «Дом», а что-то вроде «клана». Нет, и это не совсем верно, этот «Дом» объединяет не кровных родственников, а скорее, боевых друзей и их семьи. Самым верным переводом, пожалуй, будет «команда», а если совсем уж честно, то «банда». Потому что северные Дома есть не что иное, как пиратские шайки, от похождений которых стоном стонут все добропорядочные купцы. Правда, если пиратам заплатить отступного, то караван они не тронут и даже проводят до места, чтобы кто чужой не привязался, но если отказать… Словом, лучше не отказывать.

Северные князья делают вид, будто отчаянно борются с пиратами, но это гнусная ложь. Хотя бы потому, что изрядная доля выручки вольных пиратов оседает именно в этих княжествах: в Домах ведь состоит едва ли не треть их населения. Князь Гарастас, например, чьим гостеприимством долго пользовались мы с дедом, в юности и сам подвизался в роли пирата, поэтому к ловцам удачи относился более чем лояльно.

Дом Аолле – один из самых известных и богатых Домов. И как, спрашивается, Герстайна-ар-Сагрель занесло в наши края? И ведь это был не рядовой пират, а, по меньшей мере, капитан собственного боевого корабля, если судить по той подвеске с замысловатыми знаками, такие носят только капитаны. Впрочем, как он сюда попал, неважно. Может, выполнял поручение главы своего Дома, может, по личной выгоде решил на некоторое время сойти на сушу, кто его разберет. Другое дело, что задержаться на этой самой суше ему пришлось дольше, чем он рассчитывал. Эйну Лиссель он взял на абордаж весьма лихо, неужто правда влюбился? А почему нет? (Кстати, по поводу смены фамилии на женину: Герстайн тут ничего не терял, скорее, наоборот, приобретал, потому что фамилий как таковых у северных пиратов нет. Как они разбираются, кто кому родня? Да очень просто – зная наизусть свою родословную как минимум до двадцатого колена, это сделать несложно.) Видимо, он рассчитывал через некоторое время увезти с собой Эйну, только не принял во внимание Эвину Лиссель. Потом родились дети, а не тащить же невесть куда женщину с двумя младенцами! Словом, Герстайн прочно стал на якорь. Могу представить, чего ему это стоило: пирату без моря не жизнь. Но, видимо, Эйна и дети были ему дороже моря, раз уж Герстайн терпел даже тещу…

А потом Эйна умерла. Тоже, кстати, странно. Я так и не узнала, чем же болела Эйна. Герстайн, значит, говорил, что мог бы вылечить ее, только Эвина не позволила ему даже попытаться. Очень любопытно… А что же маги-медики? Их-то звали? Нужно будет выяснить подробнее.

Идем далее. После смерти Эйны сразу обострился конфликт с Эвиной, который до того, надо полагать, умело сглаживала ее дочь. Около полугода Герстайн с Эвиной грызлись как кошка с собакой, а потом Эвина, видимо, все же смогла выжить зятя из дома. Как? Чем можно было зацепить этого человека, чем пригрозить? Пока не представляю. Так или иначе, но он уехал так же, как приехал, оставив детей.

Некоторое время все идет более-менее нормально, Эвина воспитывает внуков, как умеет, как воспитывала до того своих детей. Хм… Кстати, младший-то сын живет отдельно и, судя по всему, очень этому рад. А Эрвина и Эрну начинал воспитывать отец, и я могу представить, как именно он это делал, сама выросла на севере. После этого попасть в руки Эвине стало для детей, надо думать, серьезным испытанием. Но некоторое время они терпели, а потом вдруг начались эти «странности», ни следа которых я пока не обнаружила, если не считать исчезнувшего привидения.

В чем же тут дело? Никто посторонний тут не орудует, ручаюсь…

Внезапно меня осенило. Вот же она, разгадка, у меня под носом! Впрочем, если бы не рассказ близнецов об отце, я бы еще долго не догадалась…

Свою догадку я проверила на следующее же утро и даже не удивилась, когда обнаружила, что была совершенно права. Теперь оставалось только серьезно поговорить с Эвиной, а после этого как можно скорее покинуть опостылевшее имение и скинуть с себя дурацкий маскарадный костюм. «Впрочем, – решила я, – переодеться можно уже сейчас!»

Какое наслаждение я испытала, сняв кошмарное платье с ворохом накрахмаленных нижних юбок и переодевшись в предусмотрительно захваченный из дома привычный наряд, словами не передать!

Впрочем, выражение лица Эвины Лиссель в тот момент, когда она увидела меня в моем, так сказать, природном облике, тоже можно назвать неописуемым.

– Вы?.. – пролепетала она и села там же, где стояла. На ее счастье, позади как раз оказалось удобное кресло.

– Прошу прощения за маленький розыгрыш, – сказала я, усаживаясь напротив и привычно закидывая ногу на ногу. – Я не хотела привлекать к себе излишнего внимания. Вы не будете возражать, если я закурю?

Эвина в ужасе помотала головой, что я приняла за знак согласия.

– Итак, арнайя Лиссель, могу сказать, что творящемуся в вашем замке нашлось объяснение, – сказала я, помолчав. – На этом я считаю расследование законченным.

– Расследование?!

– Ах да… – Я усмехнулась. – Позвольте представиться еще раз. Независимый судебный маг Флоссия Нарен к вашим услугам.

– Судебный маг!.. – Эвина явно готовилась потерять сознание. – Ах, Рамея… Не ожидала от нее!

– Я просила Ее величество не упоминать моего имени и звания, – сказала я. – Так что, арнайя Лиссель, вы хотите узнать о достигнутых результатах?

– Конечно! – взяла себя в руки Эвина. – Я слушаю вас.

– Для начала я хотела бы послушать вас, – жестко сказала я. – Кое-что мне неясно, и это довольно существенная деталь.

– Но… что вы хотите узнать? – опешила Эвина.

– Для начала вопрос: чем болела ваша дочь?

– Эйна?.. – Эвина посмотрела на меня с недоумением. – Она простудилась, очень сильно. То есть все думали, что она простудилась… На самом деле это оказалась легочная гниль, и… и… – Она прикрыла глаза рукой.

– Вы хотите сказать, что ни один из приглашенных магов-медиков не распознал этой заразы и не смог спасти вашу дочь? – опасным тоном произнесла я. – Назовите мне их имена. Это дело подлежит рассмотрению Коллегией.

Так называемая «легочная гниль» легко маскировалась под обычную лихорадку, но без вмешательства мага-медика убивала вернее чумы. Недавно, правда, нашли способ лечения без применения магии, достаточно долгий и сложный, широкого распространения он пока не получил. Болезнь вызывали некие микроскопические существа, попадающие в организм человека, допустим, с не очень чистой водой и поселяющиеся в легких. Размножались они с бешеной скоростью, так что даже дня промедления было достаточно, чтобы угробить пациента. И того болвана, что проглядел «легочную гниль», следовало четвертовать на центральной площади столицы в назидание всем остальным!

– Магов-медиков? – удивилась Эвина. – Но я их не приглашала. Наш семейный лекарь сказал, что это обычная простуда. Правда, когда Эйне стало хуже, я вызвала из города одного мага-медика, но…

– Но было уже поздно, – сказала я сквозь зубы. В особо запущенных случаях бессильна даже магия. – Ясно. Тогда второй вопрос. Почему вы не подпустили к Эйне ее мужа?

– Я… Откуда вы знаете? – возмутилась Эвина.

– Не хотите отвечать? – прищурилась я. – Спрошу иначе: как вам удалось выставить его из дома? Чем вы ему пригрозили? Вы знали, кто он такой?

– Да, я… – По лицу Эвины было видно, что она вот-вот сдастся. И она сдалась: – Да, я знала! Я все узнала про него, госпожа Нарен, все!!

– Ну так говорите, – велела я.

История была, как водится, проста до банальности. Герстайн, не будь дурак, назвался младшим сыном какого-то из северных князей, о которых в здешних местах почти ничего не знали. Никому и в голову не пришло проверять. Почему – другой вопрос, об этом чуть позже. Но однажды, когда близнецам было уже лет шесть, Эвина, будучи в столице, случайно услышала знакомое словосочетание «Дом Аолле» и навострила уши. Услышанное ее, мягко говоря, шокировало: муж ее дочери, оказывается, никакой не княжий сын, а обыкновенный безродный пират! На этом Эвина не остановилась, наняла кого-то, чтобы тот навел справки уже о самом Герстайне, и была шокирована еще больше: в Стальвии за его голову платили немыслимые деньги, да и у нас Герстайн давно был объявлен вне закона, как и все прочие пираты. (Это, впрочем, ничего не значит: Его величество отнюдь не дурак и ссориться с пиратскими Домами, казня их членов, не собирался, и те об этом прекрасно знали. Просто, не издай он такого указа, августейшие соседи начали бы подозрительно коситься, а кому это нужно?)

Не знаю, чем уж Герстайн так насолил Стальвии, но, подозреваю, он просто хотел отсидеться в тихом месте, пока страсти не улягутся, потому его и занесло в наши края. Куда он направлялся, неизвестно, но далеко не уехал…

Конечно, полученные сведения Эвина не стала держать при себе, а использовала их как средство давления на зятя.

– Дочери вы об этом рассказали? – спросила я резко.

– Да… да, я рассказала! – созналась Эвина. – Когда в очередной раз Герстайн вывел меня из себя! Я так надеялась, что она выставит его за дверь…

– И что же?

– Оказалось, она знала! С самого начала знала, кто он такой! – Эвина сжала дрожащие губы. – Моя дочь сознательно пошла замуж за какого-то разбойника, убийцу!..

– Значит, то, что вы не пустили Герстайна к Эйне, когда она болела, было просто мелкой местью? – спросила я. – Кстати, как вам это удалось?

– Очень просто: я поставила у дверей четверых охранников с арбалетами и велела стрелять, если он попробует войти.

Значит, вот оно что… Думаю, Герстайн смог бы войти, даже будь там десять охранников, но для этого ему пришлось бы их убить. Он не решился сделать это буквально на глазах у жены и детей. Можно ли его за это судить?..

– А ведь он действительно мог спасти Эйну, – сказала я. – Вы, арнайя Лиссель, можно сказать, своими руками убили собственную дочь.

– Что?.. – Эвина побледнела так, что я побоялась – не лишилась бы чувств. Надо все же быть поосторожнее с высказываниями…

– Когда Герстайн говорил, что может вылечить ее, он не лгал, – произнесла я. – Вы не дали ему войти к Эйне, а на расстоянии, даже небольшом, ведьмаки́ лечить не могут. В отличие от магов-медиков, им нужен тесный контакт. Последние, правда, тоже не особенно хорошо лечат удаленно, но все же…

– Кто, вы сказали? – выдохнула Эвина, пребывая уже на грани обморока.

– Ведьмáк, – повторила я. – Есть ведьмы-женщины, есть ведьмы-мужчины, для краткости их именуют ведьмакáми. Среди северян это встречается намного чаще, чем у нас, а уж у пиратов чуть не каждый второй хоть что-нибудь да умеет этакое: или ветер поднять, или глаза отвести. Герстайн, видимо, умел еще и лечить.

Именно поэтому я и не могла сразу засечь следов чужой магии: ведьму не так просто учуять, как мага, для этого сперва надо догадаться, что она есть, а затем еще особым образом перенастроить восприятие. Когда я это проделала, сомнений не осталось.

– Нет… – Эвина схватилась за голову. – Пират… ведьмак… Что же это?!

– А дальше вы каким-то образом выжили его из дома, – сказала я, не обращая внимания на стоны Эвины. – Как, кстати?

– Я… я пригрозила отправить весточку в Эсталь… – созналась Эвина. – Если он не согласится уехать… Он хотел забрать детей, но уж этого я ему не позволила! Я сказала: если он попытается, я прикажу слугам его связать и лично отвезу в Стальвию!

Видимо, голова Герстайну была все же дорога, раз он уехал. Но, надо полагать, он собирался вернуться за детьми в ближайшее время – по моим прикидкам, как раз столько, сколько он отсутствовал, должно было понадобиться ему на подтверждение своего статуса в Доме Аолле. То есть на то, чтобы восстановить навыки мореплавателя после долгого сидения на суше, послужить как бы еще не простым матросом, доказать свое право на боевой корабль, поднакопить денег… Дело это не быстрое. А любопытно, как бы он увез детей: тайно или явился бы в Лиссель во всей красе, во главе отряда отборных головорезов? Скорее, конечно, первое, потому что второе – это уже разбой на территории нашего королевства, а за такое по головке не погладят, в том числе и собственный Дом.

– Ну а теперь перейдем к вашим «странностям», – сказала я удовлетворенно. – Вы были правы, тут замешаны дети.

Эвина уставилась на меня в полном ужасе.

– Не смотрите так, ничего страшного не случилось, – сказала я. – Вы, опасаясь, очевидно, как бы дети не пошли в отца не только внешностью, вплотную занялись их воспитанием. Думаю, вам казалось, что ваши внуки станут достойными представителями семьи Лиссель. Но, к вашему несчастью, близнецы все-таки удались в отца…

– Что вы хотите сказать? – прошептала Эвина.

– Только то, что они, судя по всему, унаследовали отцовские способности. Причем это у них очень интересно выглядит, как если бы один дар поделили на двоих, – сказала я. – Поодиночке они вряд ли на что-то способны. С близнецами вообще сложно… Так или иначе, но пользоваться своими способностями ни Эрвин, ни Эрна не умеют.

– Вы хотите сказать, все это… все это… – Эвина обвела рукой вокруг себя. – Это их рук дело?

– Уверяю вас, они даже не подозревали о том, что творят, – хмыкнула я. – Кроме разве что привидения. Они, видите ли, прекрасно знали, как вы гордитесь «фамильным привидением», и решили немножко вам досадить.

Об этом я уже успела поговорить с близнецами рано утром. По их словам, они просто «очень сильно захотели, чтобы привидения больше не было», оно и пропало. Я ведь говорила, что изгнать привидение совсем несложно.

– С мышами та же история, – добавила я. – Эрна, видите ли, боится мышей, вот и избавилась от них раз и навсегда, с помощью брата, конечно. Только эти два деяния были более-менее осмысленными. Что касается всяких звуков, шагов, теней и «шныряния», то это побочные проявления того угнетенного состояния, в котором находятся дети.

– Не понимаю, – пролепетала Эвина.

– Это очень просто, – сказала я. – Им плохо здесь. Близнецы очень любили мать и отца, и они привыкли к тому, что их тоже любят…

– Но я их люблю! – воскликнула Эвина.

– Вы любите не их, а то, что можно из них сделать, – холодно заметила я. – Наследников семьи Лиссель. И даже этого-то толком не показываете. Какое-то время они терпели, теперь им стало невмоготу. К тому же близнецы начинают взрослеть, а это, сами понимаете… – Я вздохнула. – Одним словом, те негативные эмоции, которые они испытывают, частично материализуются в виде всех этих «потусторонних» явлений. Чаще всего по ночам, когда дети спят и себя не контролируют. Это не страшно, когда они научатся владеть собой, все пройдет бесследно.

Это уже проходило: стоило мне пообщаться с близнецами не как с деревянными куклами, годными только на то, чтобы наряжать их да играть в «мамки-ляльки», а как с обычными детьми, «странности» явно сошли на нет.

Эвина, ссутулившись, смотрела в пол.

– И что теперь? – горько спросила она. – Я так надеялась… Моя Эйна умерла, Эйрел – оболтус, видеть меня не желает, но хотя бы внуки… А это… это же выродки какие-то!

– Да, вижу, вы в самом деле их любите, – любезно заметила я. – Так или иначе, арнайя Лиссель, детей необходимо научить пользоваться их даром, иначе это может плохо кончиться. И еще – пока их ни в коем случае нельзя надолго разлучать, они подпитываются энергией друг у друга, а для этого нужен постоянный контакт.

– Да… я выпишу лучших учителей… – проговорила Эвина. – Скажите, кого…

– Вы не поняли, арнайя Лиссель, – терпеливо сказала я. – Я забираю детей с собой, в столицу. У Коллегии имеется некое заведение, где обучают детей, подобных вашим внукам.

Это было чистой правдой. Конечно, потомственных магов в этой школе отродясь не бывало. Коллегия собирала где только можно детей, наделенных хотя бы скромными способностями. Правда, иногда среди них попадались настоящие самородки, взять хотя бы великого мага-медика Эйнтофера или нескольких мощнейших боевых магов, подобранных в нежном возрасте чуть ли не на большой дороге.

– Вы не имеете права! – встрепенулась Эвина. – Эти дети находятся под моей опекой, и я… я буду жаловаться Ее величеству!

– Жалуйтесь, – миролюбиво сказала я. – Это никак не повлияет на мое решение. Моих полномочий более чем достаточно для того, чтобы забрать ваших внуков. А теперь позвольте откланяться, меня ждут дела.

Я вышла за дверь, перевела дыхание. Уф… Легче целый день по горам лазить, чем разговаривать с такими вот дамами!

– Госпожа Никс! – окликнули меня с лестницы, ведущей наверх. Близнецы проворно ссыпались по ступенькам вниз и замерли, не решаясь подойти.

– Нарен, – поправила я. – На самом деле меня зовут Флоссия Нарен.

– Вы… а вы совсем не старая, – удивленно заметила Эрна, разглядывая меня в упор.

– Госпожа Нарен, карета подана! – подобострастно окликнул меня лакей, которому я буквально пару часов назад сделала строгое внушение касательно того, что указания судебных магов следует выполнять беспрекословно и расторопно.

– Вы уже уезжаете?.. – У Эрвина брови сделались домиком, того и гляди заплачет.

– Да. Мы с вами уезжаем, – сказала я. – Так что живо хватайте свои сокровища, сколько унесете, и в карету.

– А… а как же бабушка? – Эрна была все же много рассудительнее брата; тот даже не усомнился, что я имею право вот так просто посадить их с сестрой в экипаж и куда-то увезти.

– Она не будет против, – ответила я.

– А куда вы нас повезете? – спросил Эрвин.

– В столицу, – сказала я. – Вы немного поживете в одном месте, где вас научат кое-чему интересному, а потом…

– Что потом? – жадно спросил Эрвин.

– Угадай, – предложила я и невольно улыбнулась.

Эрвин уставился на меня, потом на Эрну, открыл было рот, чтобы заорать от радости на весь замок, как и полагается нормальному мальчишке одиннадцати лет от роду, но я приложила палец к губам, и Эрвин не издал ни звука.

– Ну, быстро, я долго ждать не буду, – напомнила я, и близнецы вихрем унеслись вверх по лестнице.

Н-да… Надо будет намекнуть знакомым из Коллегии, чтобы детей побыстрее научили хотя бы основам. Потому что я сильно подозреваю, что вскоре после того, как я передам кому следует весточку, в гавань войдет весьма небрежно замаскированный под торговое судно боевой корабль Дома Аолле. Пожалуй, стоит предупредить Арнелия: пусть распорядится, чтобы гостей ждали, а то знаю я наших вояк, непременно поднимут ненужную панику!

Может быть, я и не права, но мне кажется, что этим детям будет лучше с отцом. А что касается семьи Лиссель – у Эвины есть еще младший сын, а у того, если я верно помню, не меньше пяти детей. Она еще выберет из них достойного наследника, но Эрвин с Эрной больше в это поместье не вернутся…

… – Вот и все, Ваши величества, – завершила я свой доклад королевской чете. Арнелий время от времени неодобрительно косился на Рамею, та делала вид, будто не замечает этого. Впрочем, разборки в королевской семье меня не касаются, и как там будет Арнелий выговаривать жене за попытку скрыть от него это дело, мне совершенно не интересно.

– Что теперь с этими детьми? – спросила Рамея, глядя в сторону. На меня ей явно смотреть не хотелось, оно и понятно: вместо того чтобы помочь ее подруге, я окончательно разрушила семью Эвины. Но кто же мог предположить, что так получится?

– Судя по донесениям, три боевых корабля Дома Аолле видели неделю назад у маяка на мысе Фергон, – любезно сообщил Арнелий. – Идут целеустремленно, на купцов не отвлекаются, боевых знаков не поднимают. Скоро они будут здесь.

Любопытно, почему Арнелий принял решение отдать северянам этих детей, в умелых руках способных стать хорошим оружием? Ради призрачной благодарности Дома Аолле? Вполне может быть. Арнелий умеет просчитывать игру на много ходов вперед, и кто знает, что было у него на уме? Так или иначе, но его решение совпало с моим, и это не могло не радовать.

– Благодарю, Ваше величество, – кивнула я. – Я так и предполагала. Я могу быть свободна?

– Конечно, госпожа Нарен, мы полностью удовлетворены результатами проведенного вами расследования, – произнес Арнелий обычную формулу.

– В таком случае позвольте откланяться, – сказала я и покинула королевский кабинет.

Уже подъезжая к дому, я подумала о том, что стоит написать пространное письмо господину Шлоссу, литератору, ибо эта история – готовый сюжет для его очередного романа, дамы будут рыдать. А почему бы, собственно, и нет?..