Глава 14
Семейные тайны
Мне хотелось поскорее вернуться в столицу, так что темп я задала приличный. Прочим тоже явно надоело в этих диких краях, гвардейцы рвались к веселой столичной жизни, поэтому никто не возражал против быстрой езды. Если б только не лейтенант…
– Госпожа Нарен… – подошел он ко мне на очередном привале. Вид у лейтенанта был одновременно виноватый и вызывающий. Синяк у него под глазом поблек, зато сделался на диво разноцветным.
– Что вам? – неласково осведомилась я. Выносить общество лейтенанта в больших дозах мне по-прежнему было тяжело. Лейтенант, с его ослиным упрямством и патологическим правдолюбием, сумел бы вывести из себя даже каменную статую, а я, к несчастью, каменной не была.
– Госпожа Нарен… тут… – Лауринь замялся, потом все же выпалил: – Позвольте отлучиться на несколько часов! Я нагоню вас дальше по дороге…
– Весьма любопытно, – приподняла я брови. – Что у вас за дела в этой глуши? Или тут поблизости ваша зазноба проживает?
– Нет, – буркнул лейтенант. – Тут… в общем… имение наше… Часа три пути.
– Ах вон оно что! – Я нешуточно удивилась. Имение, значит? Все-таки Лауринь благородных кровей… Любопытно будет взглянуть на его родовое гнездо! – А что же вы в гости не приглашаете, лейтенант? В конце концов, нам всем уже надоело ночевать под открытым небом, мы вполне можем свернуть с дороги и провести ночь под крышей. Надеюсь, мы вас не слишком стесним?
– Н-нет… – выдавил лейтенант, но видно было, что такому повороту событий он совсем не рад. Странно, что у него за семейные тайны такие?
– Ну, тогда распорядитесь, чтобы собирались в дорогу, – велела я. – Как раз до темноты доберемся, если, как вы говорите, тут три часа езды.
Лейтенант сильно приврал, ехать пришлось гораздо дольше. Дорога была скверная, а лучше сказать, ее и вовсе не было. Похоже, тут уже очень давно никто не ездил, и широкая когда-то дорога превратилась в узенькую тропку, петляющую по холмам. Лауринь же становился все мрачнее и мрачнее, а когда вдалеке замаячили какие-то строения, лицо его приобрело откровенно отчаянное выражение. Отчего-то ему очень не хотелось, чтобы посторонние люди навещали его родной дом. «Что ж, каждый имеет право на тайны, – решила я. – Возможно, Лауринь просто стесняется бедности своего семейства, да и, если подумать, десяток прожорливых мужчин в самом деле нанесет существенный урон припасам… не говоря уже о хорошеньких служанках!»
– Вот что, – сказала я, придержав лошадь, и повернулась к гвардейцам. Лауринь, ссутулившись, мрачно смотрел перед собой. – Мне необходимо посетить одно имение… м-м-м… по делу. Лейтенант, вы отправляетесь со мной. А вы, – я кивнула остальным, – будете ждать нас здесь. Ивас, вы остаетесь за старшего.
– Так точно, госпожа Нарен! – кивнул капрал, как-то просветлев лицом. Очевидно, он был осведомлен, по какой такой причине Лауринь не желает принимать гостей, и был рад моему решению. Ну а гвардейцы вовсе не знали, куда мы направляемся. Имение так имение, обождать, где прикажут, так обождать. Тем более ночи нынче теплые, ночевать под открытым небом, может, и не в удовольствие, но и не в тягость.
– Едем, – кивнула я лейтенанту, направляя лошадь вниз по склону.
– Спасибо, госпожа Нарен, – тихо сказал он, когда наши лошади пошли бок о бок. – Только… вы…
– Я не знаю, что у вас там за секреты, лейтенант, – произнесла я, – только, поверьте, мне нет до них дела. Я в самом деле очень хочу провести ночь под крышей, желательно на кровати. Надеюсь, хотя бы это у вас найдется?
Лауринь молча кивнул.
– Ну и замечательно, – сказала я. – Так что перестаньте хмуриться, такое впечатление, будто вы не домой едете, а на собственную казнь.
Как выяснилось чуть позже, я была не слишком далека от истины…
Вскоре здание предстало во всей красе, и я невольно присвистнула. Этому строению сравнялся не первый век: такой архитектурный стиль был принят более полутысячи лет назад. Удивительно, но строгие очертания замка не были обезображены позднейшими пристройками; видимо, хозяева обладали вкусом. Либо, что гораздо более вероятно, не располагали достаточными средствами для проведения таких архитектурных экспериментов. Но, увы, величие родового гнезда Лауриня осталось далеко в прошлом. Выглядело оно просто ужасно: одна башня вонзалась в небо каким-то нелепым огрызком, да и вся восточная половина постройки представляла собой груду камней, в целости сохранилась только западная башня и часть соответствующего крыла. Все остальное, казалось, готово обрушиться в любой момент. Зрелище было, мягко говоря, удручающим, неудивительно, что Лауринь не желал допускать сюда посторонних.
Вблизи стало ясно, что не так давно здесь бушевал пожар, и весьма сильный, раз после него рухнула башня, а все остальное здание приобрело столь плачевный вид. Однако…
Нас заметили, только когда мы въехали в обнесенный обветшалой стеной двор. Крепостной ров, если он вообще тут когда-то был, давно зарос, а мост не поднимался, по-моему, лет двести. Видимо, подъемный механизм заклинило, а на починку махнули рукой.
Около нас столпились человек пятнадцать, похоже, все слуги, что имелись в наличии, под ногами вертелось несколько тощих собак. Плакала и все норовила поцеловать Лауриню руку пожилая женщина, должно быть, нянька, пара конюхов оглаживали лошадей, остальные просто радовались приезду молодого господина, а на меня косились с заметной опаской. Ни у кого я не заметила рабской серьги или браслета, должно быть, хозяева были слишком бедны, чтобы позволить себе покупать рабов…
Лауринь же все оглядывался, пока наконец не увидел тех, кого искал.
– Ой, братик! – прозвенел детский голосок, и я обернулась в ту сторону. – Братик приехал! Лейда, Лейда, иди скорей!..
Итак, вот и сестры Лауриня, те самые, о которых, похоже, никто не знает. Я присмотрелась и порадовалась тому, что хорошо умею владеть собой…
Первой к Лауриню подбежала, то и дело спотыкаясь на ровном месте, девочка лет девяти, голова ее была повязана косынкой, но все равно я увидела, что волос у девочки нет, равно как и ресниц, и бровей. Вместо лица – кошмарная маска, плохо залеченные рубцы, явно от сильного ожога, и руки в таких же шрамах… Следом спешила вторая, лет на пять постарше, сильно хромая и тяжело опираясь на самодельный костыль. Скверно заживший перелом голени, определила я, да плюс к тому травма тазобедренного сустава. Да что ж у них тут стряслось?
Впрочем, вопросы свои я оставила при себе – и так ясно, последствия пожара. А еще кто-нибудь из родственников, интересно, имеется?
– Я поднимусь к отцу, – сказал Лауринь, когда смог, наконец, отцепить от себя детские ручонки. Вот ведь олух, у него для девчонок даже гостинца никакого нет! Хотя он, конечно, не знал, что получится заехать домой… Но мог хотя бы орехов по пути нарвать, проезжали мы через орешник! – Госпожа Нарен… Прошу извинить, но мой отец… он давно уже не может ходить. Я не уверен, что он в состоянии присутствовать на ужине.
– Бросьте извиняться, Лауринь, – сказала я. – Вы не Его величество принимаете.
– Нона, – обратился лейтенант к той женщине, что целовала ему руки. – Проводи госпожу Нарен в дом и распорядись насчет ужина. И девочек уведи, нечего им на улице…
Нона поклонилась вслед Лауриню, сгребла в охапку обеих девчонок, таращившихся на меня с жадным любопытством, и неуверенно произнесла:
– Пожалуйте, госпожа… Вот сюда… Вы уж извините, неприбрано здесь, да не ждали мы, что кто-то приедет, молодой господин уж год дома не был…
Я прошла за ней. Изнутри замок выглядел не так удручающе, как снаружи, но все же приходилось опасаться, как бы потолок не рухнул на голову, а лестница не проломилась под ногами. Меня со всеми почестями проводили в залу, игравшую, очевидно, роль гостиной, хотя гостей здесь, похоже, не бывало уже много лет. Осторожно умостившись в кресле, помнившем юность моего деда, я глубоко задумалась.
Вот, значит, что за душой у лейтенанта Лауриня… Полуразрушенный замок, несколько верных слуг, что не разбежались от нищеты, а еще трое калек на руках. И если отец, надо думать, долго не протянет, то о сестрах он вынужден будет заботиться всю их оставшуюся жизнь, а это не так уж мало…
От раздумий меня отвлекла начавшаяся суматоха – в гостиной спешно наводили порядок, накрывали стол, слуги шумно суетились, мешая друг другу, а собаки и неугомонная младшая сестра Лауриня (я так и не услышала ее имени) вносили еще больше сумятицы в этот кавардак. Наконец гостиная была приведена в должный вид, и меня торжественно пригласили к столу. Впрочем, не хватало еще хозяина, и вскоре произошло еще одно явление: старого господина снесли вниз прямо в кресле двое могучих слуг. Очевидно, ради редкой гостьи он решил нарушить свое обыкновение. С отцом Лауриня тоже было все ясно – тяжелая болезнь суставов, руки скрючены, как птичьи лапы, да к тому же серьезная травма спины… Неудивительно, что передвигаться самостоятельно он не может. Но взгляд цепкий, ясный, вполне разумный. И, кстати, Лауринь на отца не походил ни капли, разве что упрямой линией рта.
– Рад приветствовать вас в нашем скромном доме, – проговорил старик (именно старик, ему было лет шестьдесят на вид, никак не меньше, даже если делать скидку на болезнь). – Госпожа… м-м?..
– Госпожа Нарен, – поспешил ему на помощь Лауринь. – Она… э-э-э… старший королевский дознаватель. Я был назначен ей в сопровождающие, и госпожа Нарен оказалась столь любезна, что позволила мне… – Тут Лауринь выдохся (с длинными сложносочиненными фразами он не ладил) и закончил кое-как: – В общем… приехать сюда…
– Премного польщен визитом столь важной особы, – наклонил голову старик. – Надеюсь, вы извините нас за царящий вокруг разгром, замок восстанавливают понемногу, но…
Замок восстанавливать даже не начинали, это было очевидно, но я подыграла старику, заверив его, что не вижу ничего страшного в его несколько стесненных обстоятельствах. Меня больше занимало другое. Однако лейтенант и выдал! «Старший королевский дознаватель»! Каков полет фантазии! Впрочем… вполне ясно, отчего он не представил меня настоящим моим званием, а теперь умоляюще смотрел на меня с другого конца стола, явно призывая не выдавать его обмана. Я этого делать и не собиралась, степенно беседуя со старым Лауринем о последних событиях в столице. Новости, видимо, сюда вовсе не доходили, так что старику было интересно решительно все. Сам лейтенант, когда к нему обращались, отделывался невнятным мычанием, а когда мучительный ужин наконец подошел к концу, предпочел заняться с сестрами. Начавшего клевать носом старика слуги бережно переправили в его покои, девочек Нона увела спать, а я, пока мне готовили комнату на ночь, вышла во двор.
Ночь стояла восхитительная, теплая, лунная. В такую ночь в самом деле приятнее ночевать у костра, чем в этом мрачном замке. И что мне стоило отпустить Лауриня одного?
Кстати, могу поклясться, что лошадь он не поменяет. Все полученные от меня деньги останутся в имении. Иначе, надо полагать, он не стал бы и заезжать домой – что толку являться с пустыми руками?
Я присела на бревно, невесть зачем лежащее возле стены, закурила – до сих пор приходилось обходиться без трубки, чтобы не шокировать старика, – посмотрела на небо. Уже почти середина лета, надо же…
Небо было ясным, звезды казались совсем близкими… Я загляделась на звездное скопление – сегодня оно было особенно хорошо видно. Почти везде его называют Поясом Ноанн – дескать, богиня обронила драгоценный расшитый поясок, – или просто Поясом. На севере именуют Следом Корабля: такой белопенный след остается за кормой… А в одной из дальних стран доводилось мне слышать такую легенду: дескать, звезды – это драгоценности, рассыпанные прекрасной царевной, убегавшей от дракона. Рассыпала она их, чтобы отвлечь его, и вот когда дракон соберет все до единой звезды-драгоценности и настигнет царевну, настанет конец света… Я прищурилась: тускло светила зеленоватая звездочка – Царевна, а по другую сторону Пояса ослепительно сияли шесть крупных звезд – Дракон. Красивая легенда, только какая же девушка станет убегать от дракона? Видно, придумали эту сказку те, кто драконов в глаза не видел, а если и видел, то только издали и не в человеческом обличье…
Откуда-то сбоку послышались шаги. Подошедший Лауринь старался не шуметь, но получалось у него плохо.
– Садитесь, – сказала я ему, чуть подвинувшись. – Не стойте столбом, знаете же, не люблю этого.
Лауринь молча сел рядом, прислонился спиной к стене. Чувствовалось, что устал он сегодня безмерно.
– Что у вас здесь произошло? – спросила я, помолчав. – То есть я и так вижу, что пожар был, но отчего он начался?
– Молния ударила в восточную башню, – тихо ответил Лауринь. – Перекрытия старые, деревянные… занялось сразу же. Сушь стояла все лето – разом заполыхало… Видите же, что от восточного крыла осталось.
– А девочки? – спросила я, хотя приблизительно знала ответ. Странная, однако, молния. Хотя чего только не бывает на свете…
– Детская как раз в восточном крыле была… – Видно было, что говорить Лауриню тяжело, но отмолчаться он не пытался. Должно быть, невозможность поделиться хоть с кем-нибудь мучила его уже давно. – Отец… пытался туда пройти, под ним лестница рухнула. Слуги вытащили, ноги ему перебило, и спина… Мы с братом перебрались по карнизу… – «Значит, был еще и брат», – отметила я. Лауринь то ли вздохнул, то ли всхлипнул, но продолжал: – Добрались до девчонок, а там уже полыхало все. Я старшую, Лейду, выбросил в окно, мне ее не унести было, сам следом выпрыгнул… Она теперь вот хромая… А брат младшую, Мию, сперва искал – она забилась куда-то с перепугу. Потом попытался вынести, почти вышел. На них перекрытие упало… Он Мию собой прикрыл, она выбралась, а он там остался. Мия выбежала, а волосы, платье – все в огне… Нона догадалась одеяло на нее набросить, Мия жива осталась, только обгорела, болела потом долго… и видит все хуже…
Лауринь прижался затылком к холодной стене, глаза были закрыты, а губы отчаянно дрожали.
– Мать через месяц умерла, – докончил он. – Все просила, чтобы я о сестрах позаботился… Я, как только смог, поехал в столицу. Упросил, чтобы в гвардию взяли… – Лицо его свело мгновенной судорогой – видно было, что мальчишке пришлось обить немало порогов, чтобы получить свой невеликий чин. – А у отца пенсия небольшая есть… он тоже когда-то служил…
Знала я эти нищенские пенсии. И знала, сколько получает лейтенантик вроде Лауриня. Этого едва-едва должно было хватить, чтобы не подохнуть с голоду. А если еще и отец умрет, тогда Лауриню останется разве что выходить с разбоем на большую дорогу, чтобы прокормить сестер. Либо же делать карьеру, а как ее сделаешь, сидя в столице? Повышение он получит хорошо если лет через пять безупречной службы, быстро в звании растут только на войне. На войне… а если его самого убьют, тогда что?
Я покосилась на лейтенанта. По щеке – да он, должно быть, еще и не бреется толком; сколько же ему лет, восемнадцать, девятнадцать? – протянулась влажная полоска. Совсем мальчишка. Ему бы жениться выгодно или найти богатую жалостливую любовницу, а лучше не одну… Только разве он на это пойдет? Да никогда. И о помощи он не попросит, дурацкая гордость не позволит просить, например, меня заняться его сестрами. Просто потому, что он знает, сколько я беру за свои услуги, а денег у него нет даже на обычного мага-медика – видно же, что девчонок пользовали народными средствами. Чувствовать же себя обязанным кому-то для такого, как Лауринь, – хуже не придумаешь. Потому он и не сказал никому, что я маг. Боялся, видимо, что отец наплюет на гордость и будет умолять меня о помощи.
Я бы могла и без просьбы предложить заняться лечением девочек, отцу-то уже не помочь, а вот им – еще можно, но… Поступить так – значило смертельно оскорбить Лауриня. Чужая жалость для такого, как он, – острый нож. Он лучше будет жить впроголодь, чем расскажет кому-то о своих проблемах. Мне вот вынужденно рассказал, и после этого еще и унижать его жалостью было совершенно невозможно.
– Доброй ночи, лейтенант, – сказала я, поднимаясь. Видно было, что Лауринь с трудом сдерживается, чтобы не расплакаться в моем присутствии, и я решила пощадить его и без того растревоженные чувства.
Ответа не последовало.
Обычно я преспокойно засыпаю в чужих домах и на чужих кроватях, но только не в этот раз. В комнате было душно, от постели пахло сыростью. Видно, здесь уже много лет никто не жил. К тому же было превосходно слышно, что происходит вокруг. Вот никак не желает укладываться спать маленькая Мия, недовольно бубнит что-то Нона, и Мия разражается плачем. Слышны знакомые шаги – и Мия тут же успокаивается: видно, все средства хороши, чтобы залучить в свое общество старшего брата. Тяжело кашляет наверху старый Лауринь, скрипят под ногами слуг ступени… Словом, мне было не до сна.
Наконец замок утихомирился. Осторожно, явно стараясь никого не разбудить, прошел по коридору Лауринь, скрипнула дверь. Похоже, он разместился в соседней с моей комнате. Тихий шорох, скрип кровати. И еще какой-то звук, то ли вздох, то ли стон. Нет, определенно, заснуть мне не удастся.
В конце концов я не выдержала, бесшумно вышла в коридор, прислушалась у соседней двери. Неслышно приоткрыла ее – ни скрипа, ни шороха, – присмотрелась. Лауринь, полуодетый, лежал на кровати лицом вниз. Обтянутая тонкой рубашкой худая спина мучительно вздрагивала, и, заглушаемый подушкой, наружу рвался не плач даже, а какой-то тоскливый звериный вой. Я постояла так еще с минуту, потом все же не выдержала этого зрелища. «Спи!» – приказала я мысленно, самое простенькое заклятие, никаких усилий не требует. Лауринь, вздрогнув, тут же обмяк. Ну и отлично, до утра проспит без сновидений… хотя бы раз.
Я вернулась в свою комнату, улеглась, уставившись в потолок. Я ничего не могу сделать для Лауриня, не унизив и не оскорбив его. С моей точки зрения, такое поведение и подобные дурацкие принципы – глупость несусветная, но мое воспитание разительно отличается от воспитания молодых дворян вроде Лауриня. С другой стороны, мне его жаль. Чувство для меня редкое и достаточно странное. Вернее, если честно, мне жаль не столько лейтенанта, он-то вполне способен позаботиться о себе, сколько его сестер. Младшая еще слишком мала, чтобы в полной мере осознавать свое несчастье, а окружают ее преданные и деликатные люди, но… Недаром я не увидела в замке ни одного зеркала. Старшая, думаю, уже прекрасно понимает, что они, бесприданницы, да еще с такими увечьями, навсегда останутся в этом старом замке. Что с ними будет дальше? Хорошо, если смирятся, не озлобятся, не возненавидят весь мир, иначе не завидую я Лауриню…
Впрочем… кое-что я сделать все-таки могу, не обнаруживая этого, пусть считают, что знахарские припарки помогли. Прихрамывать Лейда все равно будет, но хоть сможет ходить, не опираясь на палку. Что до младшей, с ней дело обстоит сложнее. Разве что ускорить процесс регенерации? Она займет несколько лет, но постепенно девочка обретет нормальное лицо вместо кошмарной маски, к тому же не ослепнет. Да, пожалуй… Дед, полагаю, не похвалил бы меня за подобные дела, но в конце концов разве он сам никогда не делал ничего подобного? Делал, я точно знаю, хотя он мне об этом и не рассказывал. Впрочем, он и не узнает. С этими мыслями я и уснула, и, надо сказать, во сне меня посетила еще одна занимательная мысль…
Утро выдалось пасмурным, и выбираться из постели, учитывая мое ночное бодрствование, не хотелось категорически. Однако все же пришлось – пора было отправляться в дорогу. Но перед этим я, во-первых, провела в жизнь задуманное относительно девочек, а во-вторых, спросила Лауриня, мрачного и бледного:
– Лейтенант, а библиотека у вас в доме имеется?
– Да, госпожа Нарен, – ответил он, пряча глаза. Видимо, Лауринь был не рад напавшей на него вчера откровенности. – Она, как ни странно, уцелела.
– Покажите, – потребовала я, и Лауринь провел меня в западную башню.
Библиотека оказалась достаточно скучной, как и большинство библиотек в таких вот старых замках. Множество никогда никем не читанных томов, невесть зачем приобретенных прежними поколениями хозяев и в большинстве своем служащих украшением стен. Однако, порывшись в пыльных книгах, я обнаружила пару весьма любопытных томов. Один, отличный справочник по растительным и животным ядам, выглядел весьма потрепанным, однако в целом сохранился неплохо. Меня больше интересовала сохранность не переплета, а содержимого. Вторую книгу, отличного издания толстенный сборник старинных легенд, украшенный роскошными миниатюрами, похоже, редко брали в руки. Благодаря этому, наверно, книга сохранилась просто удивительно.
– Откуда у вас справочник по ядам? – полюбопытствовала я.
– Не знаю, – пожал плечами Лауринь. – Должно быть, это прабабкин. Она, говорят, интересовалась всяким таким… Если вам нужен, возьмите. Все равно книги никто не читает, видите, сколько тут пыли. И плесень…
– Вы, Лауринь, как-то не заботитесь о своем имуществе, – попеняла я. – Что значит – «возьмите»? Я этот справочник у вас куплю. И не возражайте! – остановила я, видя, как вскинулся Лауринь. – Я вам даю справедливую цену, можете не сомневаться. А если вы мне не верите, зайдите в любую книжную лавку в столице и полюбопытствуйте, сколько стоит такая книга.
– Непременно зайду, – сквозь зубы пообещал Лауринь, мрачно глядя, как я снимаю с пояса кошелек. Если бы он вспомнил о плате за расследование, я бы, честное слово, приголубила его каким-нибудь фолиантом потяжелее. Говорят, такие встряски хорошо ставят мозги на место. – И полюбопытствую…
– Кстати, эту я тоже покупаю, – взяла я в руки книгу легенд. – Грешна, люблю красивые сказки…
– Госпожа Нарен… – начал Лауринь, запнулся и с неожиданной злостью выпалил: – Зачем вы это делаете? Хотя что я спрашиваю… Вы ведь можете пойти в ту самую книжную лавку и там купить такую же точно книгу, а не тащить ее отсюда!
– Могу, – согласилась я. – Но, может быть, не хочу. Видите ли, Лауринь, маги, равно как и женщины, весьма непредсказуемы в своих поступках и желаниях. Ну а маги женского пола непредсказуемы вдвойне. Вам пора бы уже это понять, вы не первый день со мной знакомы. Такая вот напала на меня прихоть!
– Как же, прихоть… – пробормотал Лауринь, но я услышала и усмехнулась. – Вы никогда ничего не делаете просто так!
– Считайте, как вам будет угодно, лейтенант, – сказала я. – А теперь идемте, нам пора. Прощайтесь со своими родными, и едем.
Обратный путь прошел почти в полном молчании, и вскоре мы воссоединились с большей частью нашего отряда. Капрал Ивас все поглядывал то на меня, то на Лауриня, видимо, пытался догадаться, что произошло в имении, но по моему лицу он вряд ли смог бы что-то понять, а у Лауриня физиономия была на редкость отрешенная. Лейтенант впал в глубокую задумчивость, что, вообще-то, было ему совершенно несвойственно, и до самой столицы на любые попытки заговорить с ним отделывался односложными фразами. До чего там додумывался Лауринь, мне, если честно, было не очень интересно, потому что я всю дорогу сочиняла отчет королевскому совету и, как мне кажется, состряпала вполне убедительную историю. По крайней мере, никто из присутствовавших на совете не уловил никаких нестыковок. Таким образом, все благополучно поверили, что сборщика податей случайно ухлопал приревновавший пьяный конюх, который, проспавшись и осознав содеянное, ударился в бега, да так и пропал без вести в тамошних дремучих лесах. У Его величества выражение лица было крайне довольное, совершенно очевидно, что ему такой исход дела весьма понравился. В самом деле, если рассматривать убийство сборщика податей, как настаивал королевский совет, в качестве государственной измены, стало быть, нужно искать несуществующих заговорщиков, тратя на это время и деньги. А тут и до брожения в умах недалеко. (Его величество Арнелий был достаточно разумным монархом и позволял своим подданным небольшие вольности, чтобы те не копили недовольство. Казалось бы, тут и случиться каким-нибудь беспорядкам, однако, как ни странно, бунтовали при Арнелии очень редко и как-то вяло, без огонька и серьезных последствий. Арнелий знал, где можно отпустить вожжи, а где, наоборот, следует проявить твердость.)
Итак, тайна Замка-над-Лесом так и осталась тайной. Во всяком случае, я была уверена, что Лауринь не проговорится, а уж я тем более была намерена молчать.
Впрочем, была одна вещь, которая не давала мне покоя, растравляя мое любопытство. И только из-за этой вещи я попросила Его величество уделить мне несколько минут после того, как министры и советники разошлись по своим делам.
– Что-то случилось, госпожа Нарен? – удивился Арнелий. Я нечасто обращалась к нему с просьбами или вопросами, так что было чему удивляться.
– Ничего не случилось, Ваше величество, – ответила я, разглядывая августейшую особу в упор. – А если и случилось, то очень давно. Я бы хотела получить ответ на один вопрос.
– Задавайте ваш вопрос, госпожа Нарен, – милостиво позволил Арнелий. Сегодня он был в хорошем расположении духа. – Я отвечу вам, если смогу.
– Хорошо, – сказала я и, помолчав пару секунд, спросила, глядя королю в глаза: – Ваше величество, зачем вы приставили ко мне этого лейтенанта?
– Я лишь назначил вам постоянного сопровождающего, – приподнял брови Арнелий. – Не вы ли как-то говорили, что тупость военных вас удручает? Мне же показалось, что сей юноша достаточно сметлив, чтобы удовлетворить вашим высоким запросам, госпожа Нарен.
– Это не ответ, Ваше величество, – сказала я холодно. – При дворе уйма сметливых, как вы изволили выразиться, молодых людей. Притом гораздо более искушенных в своем ремесле, нежели лейтенант Лауринь, от которого, признаюсь вам, больше неприятностей, чем помощи. – Его величество смотрел на меня молча, и видно было, что ему неприятен наш разговор. – Так для чего вам понадобилось делать из лейтенанта Лауриня мальчика на побегушках при моей особе? Мысль о том, что он за мной следит, я даже не рассматриваю, как совершенно нелепую. Шпион из него никакой. Равно как и охранник. – Король нахмурился, но я не спешила прерывать свой монолог. – О, я не спорю, он неплохо владеет шпагой, отменно бросает ножи, ему даже случалось убивать, но он ни разу не бывал в настоящем бою. Так для чего, Ваше величество? Кто из нас кого охраняет? – По выражению лица Арнелия я поняла, что меня занесло не туда, и поспешила исправиться. – Если считать, что Лауринь меня, то это выглядит нелепо. Если думать наоборот… На мой взгляд, это тоже не похоже на правду. – Я вздохнула. – Я могла бы предположить, что сей достойный юноша случайно узнал нечто, ставящее его жизнь под угрозу, а посему его надо держать подальше от дворца, но это сильно отдает приключенческим романом. Впрочем, я могу построить еще десяток версий, но правдоподобной не выглядит ни одна. Единственное, в чем я уверена – это в том, что вы отдали этого лейтенанта в мое постоянное распоряжение не просто так. Я права?
– Вы правы. – Арнелий поднялся на ноги и прошелся взад-вперед. Он был высоким мужчиной, одного роста со мной, а такие нечасто встречаются. – К сожалению, госпожа Нарен, я более ничего не могу вам рассказать. – Арнелий повернулся и посмотрел мне в глаза. Взгляд у него был пасмурный. – Впрочем, я полагаю, вы все равно докопаетесь до первопричин, если захотите. Мешать я вам не стану, но и помогать тоже.
– Понимаю, – кивнула я. – Что ж, мне достаточно и этого. Благодарю вас, Ваше величество.
Покинув дворец, я на некоторое время впала в глубокую задумчивость. Что же тут такое происходит? Почему король Арнелий проявляет такой странный интерес к Лауриню? Быть может, мальчишка и правда знает что-то такое, чему сам не ведает цены? Хм… вероятность этого есть, но слабая. Нет, тут что-то иное, намного более интересное. Мне в голову пришла совершенно бредовая мысль. Я потрясла головой, но все же представила лица Его величества и Лауриня рядом. Нет, нет. Совершенно ничего общего. Нынешняя королевская династия славится сильнейшей наследственной линией (я всегда подозревала, магически усиленной); например, король Арнелий похож на своего прадеда (вернее, на его портрет) как две капли воды. Равно как и сыновья Арнелия на него самого. Так что и данная гипотеза бесславно провалилась.
И отчего-то мне упорно казалось, что исток всей этой роскошно запутанной истории кроется в прошлом. Ну что ж… хотя исторические изыскания – не совсем мой профиль деятельности, я знала, с чего начать поиски.
Прежде всего я навестила архив. Логично предположить: раз отец Лауриня служил в гвардии, то должны сохраниться документы как о приеме на службу, так и о продвижении по оной службе, и об уходе с нее. Чиновников не любит никто, равно как и бесконечные бумажки, без которых человеку не обойтись, но порой именно эти бумаги сильно облегчают жизнь.
В архиве мне безропотно выдали толстенные тома – все документы подшивались в хронологическом порядке и содержались идеально. Хаоса в документах Его величество не терпел, поэтому в свое время приказал потратить некоторое время на приведение архива в должное состояние, и с тех пор любой документ можно было отыскать и получить на руки без особых проблем. Если, конечно, у вас имелся соответствующий доступ.
В том, что лично у меня доступ к архиву неограниченный, никто даже не попытался усомниться, хотя, если честно, соответствующей бумаги у меня нет, все как-то недосуг получить. С другой стороны, зачем она мне? Архивом я пользовалась от силы раза два за все то время, что живу в этом городе, а если мне это потребуется, вот как сегодня, то препятствий мне никто чинить не станет, ибо все знают о скверном нраве судебных магов. Сердить их бюрократическими проволочками очень не рекомендуется…
Итак, получив на руки документы, я начала искать нужные бумаги. Удивительно, но ничего не находилось. Ни в приказах, ни в выговорах, ни в сметах затрат для разных полков, ни в иных списках фамилия Лауринь не значилась. То есть, подозреваю, значилась в документах последних трех лет, но мой знакомый лейтенант меня в данный момент не интересовал. Мне нужен был его отец, но вот его-то я отыскать как раз и не могла.
Очень странно. Не может такого быть, чтобы человек благородного происхождения, отслуживший сколько-то лет в гвардии, получающий к тому же пенсию, – об этом упоминалось не раз за ужином в поместье, – не значился ни в каких документах. Хотя… За некоторые серьезные грехи офицеров-дворян карали именно так – разжалованием и исключением изо всех официальных бумаг, словно и не было их на этом свете. Могло ли такое случиться со старым Лауринем? А почему бы и нет? Но если так, в архиве я ничего не найду. Не думаю, чтобы изъятые документы уничтожались, но просто так мне их не получить, начнется волокита, придется придумывать обоснование, зачем они мне понадобились… Жаль терять на это время. Впрочем, я знала еще один способ.
Дед мой, конечно, порядком сдал в последние годы, но из ума, хвала всем богам, не выжил и выживать не собирался. Кроме того, память у него была поистине феноменальная. Именно на эту феноменальную память я и рассчитывала.
Деда не оказалось дома. Ничего странного в этом не было: хоть он и оставил практику, но частенько помогал кое-кому консультациями по самым различным вопросам, естественно, не бесплатно. Надолго он никогда не исчезал, и я решила его дождаться, тем более что мне взбрела в голову еще одна неплохая мысль, которую стоило проверить. Визит к деду оказался как нельзя кстати, поскольку в его библиотеке хранилось множество карт. Это его страсть – древние и просто старинные карты. Он все собирается написать исследование тенденций изменения наименований природных объектов с течением времени, но, думаю, так никогда и не соберется. Так или иначе, но коллекция его действительно заслуживает внимания. Помнится, будучи ребенком, я очень любила разглядывать старые карты и атласы и сравнивать витиевато выведенные названия рек, озер и гор трехсотлетней давности с нынешними. Но настолько старые карты меня сегодня не интересовали, с меня вполне хватило дорожного атласа, которому как раз сравнялся век.
Когда некоторое время спустя в библиотеку поднялся дед, он застал меня лежащей на полу. Подперев голову рукой и меланхолично дымя трубкой, я перелистывала страницу за страницей в поисках необходимого. В процессе поиска я несколько увлеклась, поэтому потратила больше времени, чем предполагала. Надо же, как интересно, в этом атласе обозначены границы того самого Леса, что укрывает Замок, деревушка и дорога к ней! А на современных картах на этом месте завитушки, обозначенные, как непроходимые дебри, да и дорога ведет не к деревушке, а совсем в другую сторону. Немудрено, что незадачливый сборщик податей заплутал!
– Зачем пожаловала? – ворчливо спросил дед, обозревая учиненный мною в библиотеке разгром. Увы, его собранию далеко до содержащейся в образцовом порядке королевской библиотеки, поэтому выудить какой-либо том, не обрушив гору книг, под которыми он лежит, невозможно. – Заняться нечем?
– Тебе случайно не знакома фамилия Лауринь? – ответила я вопросом на вопрос. Ворчал дед по привычке, а на самом деле был рад, что я выбралась к нему по делу. Это доказывало, что я не могу обойтись без его помощи, и льстило его самолюбию.
– Знакома, разумеется, – фыркнул дед, размещаясь в кресле. – Это твой лейтенантишка.
– Это понятно, – кивнула я, грызя черенок трубки. – А больше никого не припоминаешь?
Дед призадумался. Он явно заинтересовался, однако спрашивать меня, для чего это мне понадобились представители семьи Лауринь, не собирался. Ждал, видимо, пока я сама все расскажу. Я, разумеется, собиралась удовлетворить его любопытство, но не сразу. Пускай теряется в догадках… Он тоже частенько так поступает – это у нас семейное.
– Лет двадцать назад или даже побольше, помнится, появилась при дворе некая девица Лауринь, арнайя, – сказал он наконец, пожевав губами. – Потом вышла замуж за какого-то остолопа и пропала из виду. Кстати сказать, этот мальчишка здорово на нее похож. Должно быть, какая-то родственница по отцу, тетка, к примеру.
– И все? – удивилась я. – Больше никого не помнишь? Должен был быть какой-то офицер…
– Не помню таких, – недовольно ответил дед.
Очень интересно! Если дед не помнит офицера по фамилии Лауринь, вполне может оказаться, что его и не существовало вовсе. На дедову память можно положиться даже больше, чем на королевский архив…
И тут-то наконец я нашла нужную страницу в атласе, вгляделась в трудночитаемую надпись и протяжно присвистнула. Вот оно как! На карте не было никакого имения Лауринь. То есть имение-то было, вот только принадлежало оно, если верить карте (а отчего бы ей не верить?), семье Лагарста. Совершенно незнакомая мне фамилия, но это еще ничего не значит.
– Что ты там нашла? – поинтересовался дед. Его донимало любопытство, но признаваться в этом он не желал.
– Фамилия Лагарста тебе ни о чем не говорит? – спросила я в ответ.
– Мы что сегодня, книгу дворянских родов наизусть повторяем? – каркнул дед, но тем не менее ответил, почти не раздумывая: – Припоминаю такого. Арнай Ференц Лагарста, если не ошибаюсь. Блестящий был офицер, вот только…
– Что – «только»? – заинтересовалась я.
– Только пропал бесследно лет пятнадцать назад, – хмыкнул дед. – Признаться, меня светские забавы уже мало занимали в то время, однако ходил слух, что этот Лагарста совершил преступление против чести. Сама знаешь, что за это полагается.
Да, в самом деле. Формулировка обтекаемая, под нее многое можно подогнать, но, если честно, это сейчас не важно. Выходит, Ференц Лагарста был осужден за преступление против чести. Серьезно… За это как раз и полагается разжалование, лишение дворянских привилегий, а также, в лучшем случае, ссылка. Лагарста еще легко отделался, будучи сослан в свое имение, а не изгнан за пределы Арастена. Итак, офицер Ференц Лагарста исчезает, будто его и не было вовсе. А некоторое время назад в столице объявляется офицер Лауринь. Если исходить из эмпирических наблюдений, наш лейтенант приходится сыном сосланному Ференцу Лагарсте. Кстати сказать, становится понятно, отчего у лейтенанта даже шпага казенная – согласно утвержденной процедуре, фамильную шпагу ломают над плахой, заменяя тем самым обезглавливание. Ритуал красивый, конечно, но мне любопытно – как поступали лет двести назад, когда в ходу были двуручные мечи? Но я отвлеклась. Итак, наш лейтенант является отпрыском семьи Лагарста, однако выступает под чужой фамилией. Хотя… почему чужой? Вовсе нет!
– Ну? – грозно спросил дед, недовольный затянувшимся молчанием. – Что ты еще выдумала?
– Видишь ли… – Я села на полу, скрестив ноги. – Та девица Лауринь, которую ты помнишь, скорее всего, приходится нашему лейтенанту не родственницей по отцовской линии, а матерью.
– И что с того? – удивился дед. – С каких пор ты увлеклась генеалогией захудалых дворянчиков? Или это ты по работе?
– Да какая там работа… – отмахнулась я. – Так. Тренирую мозги.
Однако хитер бывший офицер Лагарста! Он ведь не был мне представлен, я сама начала обращаться к нему – «арнай Лауринь», справедливо полагая, что отец лейтенанта должен носить ту же фамилию, а он вовсе не возражал. Оба не возражали, кстати сказать!
– Делать тебе нечего, – фыркнул дед. – Тратить время на подобную чепуху. Фе!..
Сие междометие означало у него высшую степень неодобрения. Впрочем, выслушивать его гневные тирады я не собиралась, поскольку выяснила почти все, что хотела, и могла откланяться.
Итак, что получается? Чтобы хоть как-то обеспечить семью, сын ссыльного Лагарсты отправляется в столицу под фамилией матери. Что ж, это разумно и вполне позволительно; в конце концов, во многих странах род исчисляется по материнской линии, а не по отцовской. Разве кто-то будет спорить, что любой человек всегда является ребенком своей матери, независимо от того, кто был его отцом? Кстати, отцовство-то поди еще установи!
На службу юношу принимают, руководствуясь, видимо, тем, что сын за деяния отца не отвечает. Надо полагать, высшие чины прекрасно знали, кто он такой на самом деле: невесть откуда взявшегося арная должны были проверить от и до, правда выплыла бы мгновенно. И Его величество тоже был в курсе: приказы подписывает он. Этот же приказ непременно должен был идти с некой сопроводительной бумагой, обрисовывающей ситуацию, а уж не вспомнить фамилию того, кого сам же и вычеркнул из списков, Арнелий не мог…
В мысли мои закралось неясное сомнение. Уловить его суть я пока не могла, поэтому решила разобраться позже.
Пожалуй, главное, что удивляло меня в этой истории – участие, принимаемое Его величеством в судьбе Лауриня. Это никак не вязалось с характером Арнелия, не видела я и иных объективных причин для подобного поведения. Да и странное какое-то было участие. Если предположить, что Лауринь и в самом деле внебрачный сын Арнелия (хотя я уже говорила, вероятность этого ничтожно мала!), тот мог бы и получше заботиться о своем бастарде. А если это не так – тогда я опять перестаю что-либо понимать…
