Книга: О магах-отступниках и таинственных ритуалах
Назад: Глава пятая МАГИ-ОТСТУПНИКИ
На главную: Предисловие
Глава шестая
ЗНАМЕНАТЕЛЬНЫЙ ДЕНЬ
— Риа, — знакомый голос и острожное прикосновение к моей щеке, — Риаллин, с днем рождения.
Отчетливо вспоминаю, что я в комнате Норта. И голос его, и рука, продолжающая поглаживать по лицу тоже. Но от мыслей о своем недостойном поведении меня отвлекает запах цветов. Сладкий, приятный, очень нежный.
— Риа, сокровище, просыпайся, — прошептал некромант.
И я открыла глаза. На полу перед кроватью высился огромный букет алых роз! И еще один маленький, из розовых зимних фиалок, оказался у меня на груди. Норт, уже полностью одетый, с собранными в хвост волосами, каким-то символом на мантии и сияющей улыбкой лежал рядом на боку и обнимал меня за талию.
— С днем рождения, моя красавица, — весело сказал он.
— Что? — хриплым со сна голосом, переспросила я.
— У тебя сегодня день рождения. — Норт смотрел на меня с такой теплой улыбкой, что на душе вмиг стало как-то светлее. — Твое семнадцатилетие, малышка. С днем рождения!
Он наклонился и поцеловал. Осторожно, едва-едва, чтобы, отстранившись, протянуть мне черную, перевитую серебром коробочку.
— Мой подарок, и уверен — ты не сможешь отказаться. Более того, ты будешь в восторге. Открывай.
Потрясенная тем, что он вообще узнал о дне моего рождения, и цветами, и даже подарком, я села на постели, поймав чуть не упавший букетик, и открыла коробочку.
Там, на черном бархате, лежал браслет, инкрустированный безумно редкими темными изумрудами.
— Под цвет твоих глаз, — сказал Норт, с улыбкой следя за выражением моего лица.
А я… Это был мой шоковый браслет. Тот самый, который я надела на Дастела, когда он восстанавливал Культяпку, и тот, который некромант никак не хотел мне возвращать, несмотря на все мои просьбы, и вот оказывается почему…
— Согласись, от любого другого украшения ты бы отказалась, а так браслет твой и уверен — будешь носить.
У меня не было слов.
— Работу выполнял артефактор, — начал объяснять Норт, — сплав — золото и медь, так что проводник достойный, и браслет своих свойств не потерял. Нравится?
Я осторожно извлекла браслет, защелкнула на правом запястье, повернулась к парню и прошептала:
— Спасибо.
Он улыбнулся гораздо шире, явно довольный моей реакцией.
— Но… — я поверить не могла в происходящее, — но как ты узнал?
— Я знаю о тебе все, — спокойно, без показного превосходства или намека на что-либо, ответил Дастел. Сообщил просто как данность. — А сейчас поднимайся и умывайся, у нас большие планы на утро.
И он поддержал меня за локоть, пока сползала с постели. Зато едва ноги коснулись пола, я вскрикнула — лепестки роз здесь были повсюду! Вокруг кровати, дорожкой до двери, и вокруг стола. А на столе стоял торт! Большой, шоколадный, украшенный сверкающим карамельным бисером. И высокие бокалы. И игристое вино. И почему-то котелок с супом. И конфеты!
— Давай в душ. — Норт, пока я потрясенно на все смотрела, успел обойти кровать, подойти ко мне сзади и теперь осторожно подталкивал в сторону ванной. — Скоренько, времени и вправду немного, а тебе еще одеваться.
Я дошла, передо мной распахнули дверь, а едва я застыла от удивления, взяли за талию, внесли и напомнили:
— Время.
— Норт… это… это…
— Ага, расскажешь, когда выйдешь, — хмыкнул он и закрыл дверь, оставляя меня наедине с чудом.
Небольшая ванна, наполненная водой и лепестками роз. И на бортике мыло с моим именем — «Риа», и от воды аромат такой, что сразу становится ясно — ароматическое масло. И рядом сложенная стопка из нескольких полотенец, которые тоже явно для меня — Норт бордовые не использует.
— У тебя двадцать минут, — раздалось из-за двери.
Раздевшись, я забралась в ванну и искренне пожалела, что не два часа. А потом время потеряло свое значение, как и все переживания двух прошлых дней. Не знаю, что с этой водой было не так, но настроение начало стремительно улучшаться, а ощущение нереальности и сказочности происходящего только усиливалось.
— Малышка, пять минут, — напомнил Норт.
Выбираясь из воды, я почувствовала себя на удивление хорошо. Ни усталости, ни слабости, ни горечи, которая была со мной ночью, не осталось. Завернувшись в полотенце, стоя перед зеркалом и вытирая волосы, я улыбалась. Смотрела на себя и просто улыбалась. А еще взгляд волей-неволей постоянно останавливался на браслете.
— Риаллин, давай выходи, — позвал Норт.
Вышла и опять застыла. В который раз за это утро. Потому на дверце шкафа висело платье. Черное, некромантское, с черным кружевом платье.
— Нравится? — Дастел взял за руку и вывел из ванной.
У меня снова не было слов.
— Рад, что успели с доставкой, — просветил меня Норт. — Оденешься сама, или помочь?
Перевожу все такой же потрясенный взгляд на некроманта.
— Риа, — он осторожно прикоснулся к моей щеке, — прекращай удивляться, сегодня просто твой день и все для тебя. И учти — другого платья нет.
Но глядя на то, как я продолжаю стоять в оцепенении, улыбнулся и сказал:
— Одевайся быстрее. Я подожду за дверью.
После чего развернулся и вышел.
А я стояла и чуть не плакала, настолько оказалась тронута его заботой. И подарком, и тем, что готовился не один день. Потом подошла, сняла платье с вешалки, положила на постель и только тогда увидела, что на постели остальные детали туалета, и туфельки новые тоже. И плюнув на гордость, надела свой подарок. Все-все, и даже черные чулки, гораздо более кружевные, чем полагалось.
Норт сначала постучал в дверь и только после моего ответа вошел.
Я же стояла и с замиранием сердца смотрела на себя в зеркало. Черное бархатное платье обнимало тело от груди и до середины бедра, чтобы ниже разойтись к полу. Шею, плечи и руки, скрывало лишь черное кружево, расшитое мельчайшими капельками темно-зеленых искрящихся камней. Каблук оказался значительно выше, чем я привыкла носить, и потому я вдруг ощутила себя неожиданно высокой и стройной.
— Да, с платьем это я, конечно, сглупил, — глухо произнес Норт. И выдохнул: — Ты красавица.
Я и сама себя такой чувствовала.
— Волосы распусти, — посоветовал некромант.
Без возражений перекинула еще влажную косу наперед, начала расплетать. А Норт стоял в дверях, засунув руки в карманы брюк и молча смотрел. С таким искренним восхищением, что я невольно покраснела.
— Правда, очень красивая, — улыбнулся он. — Особенно когда смущаешься.
Покачав головой, я укоризненно сказала:
— Норт, это слишком щедрый подарок.
— Да-да, мы с Эдвином и Даном тоже так думаем по поводу Эль-таима, но гордый отказ скорее огорчил бы тебя, чем обрадовал, не так ли?
Я была вынуждена согласно кивнуть.
— Вот и нам не мешай делать тебе приятное, — мягко попросил он.
И распахнул дверь.
Первым вошел медведь! Огромный белый плюшевый медведь! Настолько большой, что едва вместился в проем. И у него на шее был бант, темно-фиолетовый, а в лапах коробка конфет, тоже огромная, а следом вошел держащий этого монстра Эдвин, с букетом алых роз в другой руке, примерно таким же внушительным, как и игрушка.
— С днем рождения, красавица! — с широкой улыбкой поздравил меня воин.
Едва сдерживая слезы, я бросилась к Эдвину, и попала в крепкие объятия, под шум грохнувшегося медведя. Но это было еще не все. Кто-то вырвал меня у воина, тоже сжал так, что не вздохнуть, сказал: «С днем рождения, сокровище ты наше», и потом Дан вручил букет, который я едва могла удержать, и духи, чей приятный аромат перебил запах цветов.
— Свой букет не дам, — как-то смущенно сказал Эдвин, — ты его не удержишь.
А потом вошел Гобби в строгом костюме, а не в моем старом спортивном. Тоже с букетом, а еще с книгой, на которой его почерком было написано «Дневник для всего хорошего». Передав духи и цветы Норту, взяла подарок, открыла и прочла: «В твоей жизни было так много плохого, давай ты его забудешь и сюда будешь записывать только хорошее, чтобы запоминалось исключительно оно». Невольно пролистнула пустые разлинованные страницы, с благодарностью улыбнулась умертвию.
И вот тогда появился Пауль!
Две пары тончайших перчаток из черной шелковой нити были торжественно мне протянуты.
Ахнув, я присела, взяла подарок и растроганно выдохнула:
— Спасибо…
— Иии! — заявил Пауль.
— А теперь все за стол, — скомандовал Норт. — У нас времени катастрофически мало.
Сесть не садились — места бы всем не хватило. Норт виртуозно открыл вино, разлил по четырем бокалам, а в два оставшихся налил ночной суп. Эти бокалы достались умертвиям, остальные разобрали парни, мой Дастел протянул мне лично.
И первым сказал тост:
— За тебя, Риаллин. — Он смотрел мне в глаза и как-то загадочно улыбался. — За девушку, что ворвалась в мою жизнь и сделала ее лучше. За твое благородство, искренность, способность давать, ничего не требуя взамен, и решимость отстаивать себя до конца, сохраняя верность принципам и идеалам. За твою красоту, ту, внутреннюю, что восхищает, и эту, внешнюю, что заставляет затаить дыхание, едва ты искренне улыбнешься.
— За тебя, наше сокровище! — Эдвин отсалютовал бокалом. — За самую восхитительную девушку в Некросе.
— За тебя, малышка! — Дан тоже приподнял бокал. — Норт сказал правду — от твоей улыбки замирает сердце, и я желаю, чтобы ты улыбалась чаще, а слезы в твоих глазках блестели вот только как сейчас — от радости.
Я действительно чуть не плакала, это было так трогательно, так волшебно и так… невероятно, что даже стоя с бокалом вина, я все еще не могла поверить в происходящее.
— Ыыы! — сказал Гобби, присоединяясь к поздравлениям.
— Иии! — добавил Пауль.
И мы выпили, парни и нежить до дна, я всего несколько глотков. Потом меня усадили есть торт и конфеты, некроманты поцеловали в щеку на прощание и торопливо ушли. Правда, Норт, выходя, обернулся, взглянул на меня, довольную и с тортом, улыбнулся и посоветовал:
— Без мантии из этой комнаты не выходи. Платье отличное, но ты в нем слишком красивая.
И он тоже ушел, а я осталась, и цветы, и подарки, и духи, и невероятное, волшебное ощущение счастья. И торт был сказочный, нежный, шоколадный, со сливочным кремом и весь мой. Весь-весь, Гобби и Пауль от угощения отказались, и Гобби налил им еще супа из котелка.
А потом умертвие указало на мой браслет, отчетливо видимый через тонкое кружево рукава.
— Да, Норт вернул, сделав его подарком. — Я улыбнулась и прикоснулась к камням.
Гобби сходил в угол, там, где был шкаф с письменными принадлежностями, вернулся и написал: «Норт изменился».
Я кивнула.
«Повзрослел, — приписал зомби. А потом добавил: — Где ты была ночью?»
Настроение стремительно ринулось вниз. И дело не в ночи, дело в том, что мне сейчас следовало пойти и сказать ректору свой ответ. Естественно отрицательный.
— Иии? — встревоженно спросил Пауль.
А потом я вспомнила, что паучок в кабинет ректора входил спокойно и значит.
— Пауль, ты сможешь отнести записку лорду Гаэр-ашу?
— И, — согласился он.
Я встала, взяла перо и лист бумаги, отодвинула тарелку с недоеденным кусочком торта, на мгновение задумалась, а после решительно написала:
«Уважаемый лорд Гаэр-аш, ваше предложение весьма лестно для меня, особенно учитывая мое низкое происхождение, и я понимаю, как непросто вам было принять решение и снизойти до той, кто не равен вам ни по силе, ни по положению, ни по состоянию. Но внимательно все обдумав, я пришла к выводу, что ваше предложение в настоящий момент не соответствует моим жизненным планам и ожиданиям, а так же идет вразрез с моим намерением никогда не связывать себя узами брака. На основании вышеизложенного, я вынуждена ответить отказом на ваше в высшей степени лестное предложение.С уважением, Риаллин кен Эриар».
Когда я закончила, на лицах Гобби и Пауля воцарилось потрясенно-удивленное выражение. У паучка и вовсе челюсть отвисла.
— Ошибок нет? — спросила у Гобби.
Умертвие отрицательно покачало головой.
— Пауль, отнеси, пожалуйста, — попросила я, сворачивая послание.
Исполнительный зомби осторожно взял и молнией метнулся к дверям, Гобби подошел, предупредительно открыл, повернулся ко мне и указал на одежду.
— Да, принеси мантию, пожалуйста, — попросила я.
Кивнув, он вышел, оставляя меня с тортом. Впрочем, есть уже не хотелось, я села на кровать, взяла подарок Дана, разорвала упаковку и, открыв духи, оставила по капельке на запястьях и за ушами, вдыхая потрясающий аромат. Мои вторые духи в жизни, первые подарил дядя Тадор…
И тут я словно воочию увидела строку в книге: «Эйш аггаран нуба», строку, которую я перевела как кровь влияющая. А потом вновь прокрутила в воспоминаниях тот случай с волчонком и… внезапно поняла — это было не просто влиянием! Привлечением, очарованием, притяжением, то есть все гораздо сложнее!
Нет, здесь что-то не так!
С моей кровью, с тем ритуалом, который я идентифицировала с собой. Не то! Я ошиблась! Я, а не Тадор, потому что Тадор был более чем доволен эффектом. Как я не поняла этого вчера? Вчера, когда была возможность прочесть и найти ответ. Зря поддалась эмоциям, очень зря. Я становлюсь как все некроманты — слишком эмоциональной, а это неправильно. Расчет, холодная логика — вот что отличает артефакторов, вот что требовалось мне вчера.
— Тьма! — ругательство глухо прозвучало в пустой комнате.
И я, притянув к себе коробку конфет от Эдвина, открыла ее, достала первую конфету, но не успела развернуть, как в двери постучали.
— Входи, Гобби, — расстроенно сказала я.
Дверь открылась, и вошел Рик. С цветами и моим старым плащом. Остановился на пороге, потрясенно разглядывая, и выдохнул:
— Какая же ты красивая!
Он вошел, вручил мне букет, наклонился, поцеловал и прошептал:
— С днем рождения, моя красавица.
И взяв мою левую ладонь, осторожно одел на указательный палец тонкий серебряный ободок с ярким изумрудом в обрамлении золотых лепестков.
— Рик, — выдохнула я.
— Хотел бы одеть на безымянный пальчик, но придется подождать до Мертвых игр.
Это было смелое заявление, и я не смогла промолчать. Прямо взглянув в глаза Рика, тихо спросила;
— Кольцо помолвочное?
— Да, — спокойно ответил Рик.
Сердце сжалось. Я не хотела терять Рика, но и играть в эти игры не хотела тоже. Бросила взгляд на кольцо, затем посмотрела на некроманта и прямо сказала:
— Я знаю, что ты никогда не женишься на мне, потому что клан не позволит. И о том, что Норт тебе угрожал, тоже знаю. — Рик зло сузил глаза, однако ничего не сказал. Я же продолжила: — Но мне все равно, правда. Я очень благодарна за то, что ты рядом со мной, и за то, что ты такой, какой есть. Мне тепло рядом с тобой и спокойно, брака и обязательств я не требую.
И попыталась снять кольцо, но парень остановил, перехватив мою руку.
— Все сказала? — спросил спокойно.
И, не дожидаясь моего ответа, произнес.
— Ты — самое светлое, что случилось в моей жизни, терять тебя я не намерен. А что касается клана — они не выполнили свои обязательства передо мной, глупо было бы со стороны глав Домов ожидать, что я поступлю соответственно традициям. Нет, клан не получит ни меня, ни моего состояния. Никогда. По поводу Норта, — ненависть отчетливо промелькнула в светло-серых глазах. — Он пригрозил, что убьет, если я прикоснусь к тебе, я пригрозил ему тем же.
Неодобрительно покачав головой, я прошептала:
— У тебя ведь было много девушек, Рик.
— Много, — он не отвел взгляда, смотрел прямо. — Мне всегда хотелось избавиться от одиночества, вот я и искал тепла, хотя бы так. Оправдываться не буду, извини, я все же некромант. Но что-то большее, чем желание, я ощущаю только рядом с тобой. А что касается Дастела — он поступил в Некрос по протекции, с минимальным уровнем дара, и все же сумел стать лучшим. Я не хуже, и у меня теперь есть стимул.
Я посмотрела на его бледное лицо, сжатые губы, серые, светлые, как зимнее небо, глаза, и подумала, что, возможно, когда-нибудь, после окончания Некроса, у меня может появиться семья. Гобби уйдет, и останемся я, Рик, Пауль и Салли. И будущее вдруг перестало казаться таким мрачным, а проблемы — столь непреодолимыми. Потом вспомнилось утро, Норт и его поздравление, Эдвин, Дан, настоящее чудо, о кагором я не смела даже мечтать. И поняла, что мне будет не хватать их, но это жизнь, до конца учебного курса меньше полугода, парни закончат Некрос, станут настоящими боевыми некромантами, Норт начнет завоевание трона, к которому так стремится. Немного грустно, что в мое восемнадцатилетние их не будет рядом, зато будет Рик, и я не останусь одна.
И единственное, что продолжало быть проблемой — лорд Гаэр-аш, но если вспомнить его вчерашние слова и сказанное Нортом, становится ясно — уйдет Дастел, покинет Некрос и ректор. А значит, Рик прав. Главное — дотерпеть до конца года.
Осторожно стянув кольцо с пальца, я сжала его в ладони и тихо сказала:
— После Мертвых игр я буду носить его с гордостью, и мой ответ — да.
— Так боишься за меня? — улыбнулся Рик.
— Очень, — не стала лгать я.
Дверь открылась без стука — вошел Гобби, с рюкзаком и моей запасной, ни разу не надеванной мантией.
— Да, точно, забыл сказать, — Рик встал и потянул меня за собой, — мы твою мантию нигде не нашли.
Мне отчетливо вспомнилось, где осталась лежать моя мантия вчера ночью, но одно я поняла точно — ни за ней, ни за книгой я не вернусь. Потерплю до весны, на каникулах все равно придется к отчиму ехать, а оттуда до убежища в скале, где сохранилась вся библиотека дяди Тадора, не так уж далеко.
— Идем на лекции, — решила я, надевая мантию.
И мое платье было полностью скрыто под толстой тканью, но осознание, что я сегодня очень красивая, осталось. Потом Рик помог надеть плащ, забрал у Гобби мой портфель, и мы покинули комнату Норта.
Чтобы быть остановленными двумя некромантами.
Оба парня оказались высокими, чуть более мускулистыми, чем полагалось некромантам, темноволосыми, черноглазыми, как большинство здесь, но их лица казались мне знакомыми.
— Аргус, — представился первый, и я узнала хозяина горгула, одного из фаворитов Мертвых игр, которого тогда вытащила с поля боя Яда.
— Найхед, — назвал свое имя второй, владелец змеелюда Хаш-ара, которого тоже Яда спасла.
То есть это были будущие победители Мертвых игр. Те, кого пощадил Норт, чтобы в следующем году они выиграли.
— Сегодня мы отвечаем за твою безопасность, — сообщил Аргус. — Правила таковы — учебный корпус не покидать. У меня в команде четырнадцать человек, контролировать будем постоянно, но до окончания лекций следовать правилу. Вопросы?
Оправившись от удивления, я прямо спросила:
— Зачем все это?
— Приказ Норта, — спокойно сообщил Найхед. — И да — с днем рождения, Риа.
— С днем рождения, — повторил и Аргус.
— Спасибо, — нервно поблагодарила я, находясь вовсе не в восторге от этой затеи.
Но, как показали дальнейшие события, совершенно напрасно.
Мы с Риком едва вышли из дверей мужского общежития, как увидели высокую сухопарую женщину, стоящую рядом с Унной Вейлар, девушкой из моей прежней группы, которая вовсе не питала ко мне добрых чувств никогда.
До этого момента!
— Риа! — радостно закричала адептка. — Риа, как же я счастлива тебя видеть!
И она бросилась ко мне через весь двор, раскинув руки для объятий. Остолбенев от удивления, я заметила, что та самая женщина, помчалась за ней следом, торопливо записывая что-то в блокнот и…
И дальше события начали развиваться стремительно:
1. Кто-то метнулся из-за моей спины наперерез Унне, подхватил ее, смачно с чавкающим звуком поцеловал, и раздалось иронично-издевательское: «Да, крошка, я тоже так рад тебя видеть».
2. Второй некромант заступил дорогу высокой женщине и проникновенно поинтересовался: «А вы не хотели бы взять интервью у меня? Знаете, у меня такая богатая и насыщенная личная жизнь, у-у-у, закачаетесь. А сколько пикантных подробностей…»
3. Стоящий позади меня Аргус тихо скомандовал: «А теперь быстренько в учебный корпус и ни с кем не разговаривать по дороге».
И мы пошли. Очень быстро по дорожке, на которой оказалось подозрительно много адептов шестого курса боевого факультета. И со всех сторон слышалось:
— С днем рождения, Риа.
А я кивала, отвечала: «спасибо» совершенно незнакомым мне адептам и чувствовала себя так, словно нахожусь в каком-то странном сне.
Но когда мы подошли к учебному корпусу, я искренне пожалела, что все это не сон.
— Риа Каро! — раздался чей-то неприятный крик. И не дожидаясь, пока мы подойдем или даже пока просто увидим его, мужчина заорал: — Убийство дознавателя Нардаша, вы присутствовали?! Норт Дастел совершил убийство из ревности? Вы были соучастницей преступления?!
Я споткнулась и едва не упала, но Аргус, внезапно оказавшийся рядом, поддержал, после развернул к себе и спросил:
— Идешь дальше или вернуть в комнату Норта? Учти, эти будут задавать самые грязные вопросы, не потому что так считают, а чтобы выпуск в газете был поскандальнее.
— В корпусе их много? — спросил Рик.
— Нет никого, приказ ректора, — не отпуская меня и продолжая смотреть мне в глаза, ответил некромант, — но что-то мне уже не нравится. Давай вернемся?
Вопрос был адресован мне, а я менее всего была настроена просидеть два дня у Норта.
— Все в порядке, — заверила я, — и так вчера пары пропустила.
Некромант глянул на меня, смерил расстояние до учебного корпуса, после резко обнажил свое запястье и прикоснулся к находящемуся там темно-синему браслету. Что-то прошептал.
И почти сразу яркое зимнее солнце что-то заслонило. Послышались крики, кто-то заорал: «Стража», а Аргус, схватив меня за плечи, торопливо повел к корпусу. И хорошо, что он вел, потому что я, как и все, смотрела на парящего над крышами горгула, раскинувшего огромные серо-каменные крылья.
— Это твой? — поднимаясь по ступеням, спросила у адепта.
— Да, — не скрывая гордости, ответил Аргус. — Не такой хитрый, как твой Гобби, — на меня насмешливо взглянули, — но сильный, надежный, преданный.
— Гобби хороший, — решила я.
— Слабый, — хмыкнул некромант.
— Зато побеждать умеет, — решила я отстоять честь своего умертвия.
Аргус ничего не сказал, он в этот момент открывал двери, в то время как двое шестикурсников стояли, загораживая меня от невысокого мужчины, и вопрошали с самым невозмутимым видом:
— А как вас зовут?
— А где вы живете?
— Да пустите же! — вопил газетчик. — Я буду жаловаться королю!
— А какое ваше любимое блюдо? — продолжали измываться парни.
— А сколько у вас любовниц?
Зато в учебном корпусе было тихо. Только адепты, преподаватели и никого больше. А жаль, потому что теперь все смотрели на меня. Но вопросов не задавал никто. Рик молча взял за руку, и мы пошли на четвертый этаж, первой была лекция Керона.
Аргус больше не сопровождал, так что вздохнули свободнее, порадовало еще и то, что в группе никто не полез с вопросами. Мы молча прошли на свое место, сели, я начала доставать учебник и тетради, и тут открылось окно!
— Риа Каро, — раздался оттуда сдавленный запыхавшийся голос, — правда ли, что отступник был убит Нортом Дастелом из ревности? Где вы находились в момент битвы? Как…
Распахнулась дверь, стремительно вошел один из шестикурстников. Взмах рукой, и газетчика, забравшегося на четвертый этаж, снесло в снег. А адепт преспокойно закрыл окно, после прикрыл глаза, раскинул руки, и на всех четырех окнах аудитории замерцало призрачное зеленоватое сияние.
— Риюш, я за дверью, — сказал мне совершенно незнакомый некромант. — Если что, зови.
Развернулся и вышел, едва не столкнувшись в дверях с профессором Кероном. Тот, пропустив адепта, скривился, глянул на меня и язвительно протянул:
— «Риюююшш».
Затем прошел к своему столу, хромая заметно больше обычного, швырнул папку с лекциями, оглядел весь класс своим жутким глазом и прорычал:
— Каро, к доске!
Нехотя поднялась, сняла плащ, который на входе снять так и не успела, накинула на спинку стула и поспешила к профессору.
Керон сегодня вел себя странно, едва я подошла, подхватил за локоток, подвел ближе к доске и взмахнул рукой. В тот же миг серебристая сеть окружила нас, мерцая и отрезая все звуки.
— Так, ну-ка шустренько рассказала мне, каким макаром Норт со товарищи завалили отступника, а?!
Широко распахнув глаза, потрясенно смотрю на профессора.
— И что ты тут мне глазки строишь? — взревел Керон. — Как все было?
Я постаралась дословно вспомнить официальную версию, которую рассказывал дознавателям Норт, и протараторила:
— Мы были в таверне, ужинали. Внезапно показался отступник в окне. Норт снес его волной, окно открылось. Отступник влетел и начался бой. Все были пьяные, Норт снес стену с отступником, больше ничего не видела.
Серебристая сеть исчезла, Керон сел на свое место, пристально глядя на меня. После медленно, устало как-то произнес:
— Ты в курсе, что вообще такое отступник, Каро?
Неуверенно кивнула. Нас теперь слышали все в аудитории и слушали, затаив дыхание.
— По моим данным, — продолжил Керон, — Норт отвлек внимание отступника на себя, Эдвин ударом снес ему голову. Так было?
Кивнула снова, на этот раз увереннее.
— Еще один странный момент, — профессор прожигал меня взглядом, — все трое, Дастел, Харн и Шейд, сражались почему-то одной рукой. И даже Харн, несмотря на наличие у него двуручного меча, удар наносил, держа оружие одной рукой.
А я все гадала, куда они засунули артефакты. Оказывается — держали.
— Я не знаю, профессор, — ложь прозвучала уверенно.
Он покивал и неожиданно сказал:
— С днем рождения, кстати.
— Спасибо, — с нескрываемой настороженностью сказала я. — А вы откуда…
Керон вытаращил на меня свой жуткий глаз, хмыкнул и произнес:
— Все знают.
С искренним удивлением посмотрела на профессора, тот, тяжело вздохнув, сообщил:
— В административном корпусе стенд с биографиями участников Мертвых игр закрывает сверкающий плакат с надписью «С днем рождения, Риа!».
Стою, потрясенная услышанным.
— Да, ректор постарался, — продолжил профессор Керон. — Умный ход — прикрыл все ваши биографии разом и внимание от Норта отвлек.
Надеюсь, моя бледность осталась незамеченной окружающими, а вот лично я почувствовала отчетливо, как кровь от лица отхлынула.
— У вас еще есть ко мне вопросы? — холодно спросила я.
Профессор отрицательно мотнул головой и указал мне на место.
На негнущихся ногах вернулась к нашей с Риком парте, села, вздрогнула, едва некромант коснулся моей ладони, вспомнила свое послание лорду Гаэр-ашу… Ощущение чего-то неотвратимого и ужасного внезапно прочно поселилось в моей душе.
Керон поднялся, подошел к доске и начал, попутно проклиная всех и вся, писать тему «Ритуал Ксатара». Все тут же заскрипели перьями, и только я сидела с потерянным видом, глядя в пустоту.
Стук в дверь нарушил течение лекции, а затем, в ответ на удивленное от Керона «войдите», дверь распахнулась и в аудиторию вошел ректор.
Лорд Гаэр-аш остановился, мрачно оглядел потемневшими серыми глазами всех присутствующих и приказал:
— Адептка Каро, на выход.
Мне захотелось умереть. Здесь и сейчас, не вставая с места. Или позвать на помощь хоть кого-нибудь. Тьма, я была готова рассказать все Норту, все полностью, и спрятаться за его широкой спиной. Но Дастела здесь не было, а позволить кому-либо иному узнать обо всем я не могла. Стыдно. Действительно стыдно.
Медленно положив перо на тетрадь, я поднялась и, слыша стук собственного сердца сильнее, чем стук каблуков по полу, направилась к ректору.
— Риа! — не знаю, что понял или заподозрил Рик, но он вскочил.
И был остановлен холодным:
— На место!
Наверное, именно в этот момент все начали что-то подозревать, и я услышала шепотки за спиной, нервный кашель Керона, вопрос, который тот попытался задать и осекся. А сердце стучало все быстрее и быстрее, и я уже больше ничего не слышала, кроме его грохота…
Не поднимая взгляда от пола, прошла мимо ректора, вышла в коридор.
Следом вышел Гаэр-аш. Не знаю, смотрел ли он на меня, я все так же не отрывала глаз от пола, но холодок по спине прошелся, словно кто-то злым взглядом одарил.
— Вперед, к стене, — скомандовал глава Некроса.
Хотелось кричать. Просто кричать, звать на помощь, заявить, что я никуда с ним не пойду, что я все уже сказала, что…
В коридоре послышались голоса, показались трое приближающихся адептов, и мне стало стыдно предпринимать какие-либо действия. Молча прошла до стены, молча шагнула в вены Некроса, едва ректор открыл проход.
Вздрогнула, когда проход за нами закрылся, погружая в сумрак магии смерти… и поняла, что кричать и сопротивляться следовало раньше, до того, как мы остались одни. И что нужно было сказать все Норту, сказать, а не умалчивать очередной постыдный эпизод в моей жизни. И пусть было бы мучительно больно рассказывать о подобном, но Норт бы понял, а теперь…
— Я взбешен, — с трудом сдерживая ярость, проговорил лорд Гаэр-аш, вплотную приблизившись ко мне со спины.
Тьма, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…
Меня сотрясала дрожь, внутри было больно, пусто и холодно, слез не было, только страх. Безумный панический страх. И… я сама виновата. Хотелось быть гордой и ни от кого не зависеть? Глупо! Очень глупо и самонадеянно. И страшно так, что хочется сжаться в комок и завыть…
— Еще пять шагов, — произнес ректор. — Или мне взять вас на руки?
Мгновенно сорвалась с места, в секунду преодолев эти проклятые пять шагов, и, лишь пройдя сквозь призрачную преграду перехода, поняла, что лучше бы я оставалась на месте.
Это оказалась спальня.
Внушительная, оформленная в темных тонах, явно мужская спальня.
Я споткнулась о ковер и остановилась на входе, меня взяли за плечи и достаточно бесцеремонно подняли, чтобы, пронеся пару шагов, отпустить и прошептать над ухом:
— Можете снять мантию, Риаллин, платьем я займусь сам.
Сделать следующий вдох я не смогла. Попыталась, открыла рот и… не смогла. Все тело била крупная дрожь, руки дрожали так, что даже попытайся я сейчас развязать завязки — не сумела бы.
Но когда из-за моей спины, — ректор все так же занимал пугающее положение сзади, — на кушетку у окна полетел снятый им мундир, дыхание вернулось вмиг. Я развернулась и отшатнулась в ужасе, увидев, что Гаэр-аш расстегивает рубашку. Молча, решительно, зло.
Пошатнувшись, я сжала кулаки, постаралась взять себя в руки и выдохнула:
— Что… вы… делаете?
Черная бровь насмешливо изогнулась, после ректор усмехнулся, расстегнул оставшиеся три пуговицы и, только приступив к снятию запонок, поинтересовался:
— Вам известно, что такое семья, Риаллин?
Я с трудом удержала слезы. «Вам известно, что такое семья, Риаллин?» — отличный вопрос, особенно если учесть, что его задают сироте.
— Не в этом смысле, — заметив мою реакцию, произнес ректор, срывая запонки и отшвыривая их не глядя. — Я имею в виду не родителей, Риа, а род! Род, объединенный кровью, общностью идей, целью.
И лорд Гаэр-аш прекратил раздеваться, нависнув надо мной. Испуганно отступила, но это лишь вызвало жесткую усмешку, скользнувшую по губам некроманта.
— Род, — продолжил он, пристально изучая мое лицо, — готовый на все, чтобы достичь цели, это почти полсотни сильных, наделенных высоким уровнем дара магов, которые в надвигающейся схватке поставили на Норта. И ставки высоки!
О чем он? Я отступила еще на шаг, чувствуя, как все сильнее кружится голова и неистовее бьется сердце, и не понимая, совершенно не понимая, о чем говорит ректор!
— Вижу, у вас дрожат руки, — без тени сочувствия произнес Гаэр-аш, — понимаю, в первый раз страшно.
Я содрогнулась от его тона и вздрогнула повторно, едва увидела взгляд — холодный, полный мрачной решимости. Мне уже был знаком подобный взгляд… я знала и то, что произойдет дальше. Даже то, что он сейчас скажет:
— Кричать бесполезно, Риаллин, вас никто не услышит.
А может, мне и не стоит сопротивляться?.. Просто сцепить зубы и вытерпеть все до конца… Не плакать, не просить и гордо позволить втоптать себя в грязь? Я ведь отчетливо знаю, что сейчас он заявит про то, что мне даже понравится…
— Не кричишь, умничка, — два шага, и я оказалась практически прижата к полуобнаженному торсу главы Некроса. — Ты очень красивая, — продолжил он, касаясь моего лица, а затем медленно ведя пальцами по его контуру, — и очень юная. Я не особо помню, каково это быть с невинной девушкой, но сделаю все, чтобы тебе понравилось.
С огромным трудом я сдержала судорожное рыдание. Не буду плакать. Не буду и все! И просить не буду тоже, с меня хватит. А потому, единственный вопрос, который я задала склоняющемуся к моим губам лорду Гаэр-рашу:
— После этого вы оставите меня в покое?
Ректор выпрямился, неприязненно глянул на меня с высоты своего роста и холодно произнес:
— Нет.
— Одного раза вам будет мало, — с горечью догадалась я.
Глава Некроса усмехнулся, окончательно снял с себя рубашку, потянулся к завязкам моей мантии, и тихо сказал:
— Глупая маленькая Риаллин, мне не только одного раза, мне всей жизни с тобой будет до обидного мало.
И прекратив возиться с завязками, лорд Гаэр-аш вдруг сжал меня в сильных, крепких, болезненных объятиях, и сквозь нарастающий шум биения его мощного сердца я услышала тихое:
— Твое послание меня не впечатлило.
С тихим шорохом моя мантия упала к ногам.
В следующее мгновение некромант отстранился, окинул меня задумчивым взглядом и хотел было что-то сказать, но не стал. Лишь вновь прикоснулся к лицу, к волосам, длинные пальцы скользнули к застежкам платья.
Мне почему-то вспомнилось, как смотрел на меня Норт.
И в душе проснулась злость. Именно злость. Да, ректор при желании может подвести меня к эшафоту, он знает достаточно, чтобы сдать дознавателям. Да, ректор подобного не простит, и я потеряю все, снова. Да, о возвращении в дом отчима страшно подумать, но кто сказал, что я должна возвращаться? В конце концов, у меня есть тайник дяди Тадора, есть Пауль и Гобби…
Гобби! Чувство вины резануло по сердцу, но в то же время — если сейчас сдамся, что от меня останется? Ничего. Меня самой не останется. Желания жить не останется. Чувства гордости за себя больше тоже не будет.
Я не хочу сдаваться. Не хочу и не буду. Плевать, что он один из сильнейших некромантов нашего королевства. Плевать, что ректор. Сумею отстоять себя — у меня будет шанс. А у проигравших шансов нет, мне ли этого не знать.
И когда ладонь ректора осторожно прикоснулась к моей груди, я закрыла глаза и потянулась к перчатке на левой руке, надеясь, что артефактор, нанятый Нортом, действительно не подведет.
— Я сам все сниму, — тихий шепот, обнаженная мускулистая рука, скользнувшая по моему запястью.
Я, приоткрыв глаза, пронаблюдала за тем, как его пальцы приближаются к браслету… все ближе и ближе… Ободок, ощущая опасность, нагрелся и нагрелся значительно сильнее, чем раньше.
Еще чуть-чуть… рука скользит по кружеву рукава, оттягивая перчатку вниз…
И они встретились!
Судорожное сжатие пальцев, прикоснувшихся к браслету, хрип испытавшего боль и онемение ректора, и сдавленное:
— Риа?!
Я не пошевелилась. Знала, что сейчас он испытывает не самые приятные ощущения, но даже не попыталась отдернуть руку. А затем, вскинув подбородок, прямо взглянула в сузившиеся от боли глаза лорда Гаэр-аша и не сдержалась.
— Артефакт ИнСаара, — проговорила, чеканя каждое слово. — Мне было двенадцать лет, я боялась вернуться домой, четко зная, что отчим опять будет приставать, говоря в свое оправдание примерно все те же фразы, что только что произнесли вы. И заверяя, что мне непременно понравится, как пытались заверить вы!
Гаэр-аш сжал челюсти, по лицу его прошла судорога боли, но мне почему-то вообще не было жаль его. Нет, я продолжила:
— Я пришла в библиотеку академии в полдень, нам, школьникам, позволялось брать книги из некоторых отделов, а после, забившись под стол, без движения просидела более девяти часов. Но оно того стоило — в полночь я смогла добраться до книг из закрытого для посещений зала. До утра найти нужную информацию, на другой день, опять-таки дождавшись полудня, именно в это время трое из четырех библиотекарей уходили на обед, покинуть библиотеку незамеченной. И когда я вернулась домой, ведь мы обязаны были на каникулах покидать школу, я, пожалуй, впервые в жизни, не боялась приближения ночи.
Ректор издал какой-то хрип, и я, сжалившись, отдернула руку. Затем нагнулась, подняла мантию, отошла на несколько шагов. Следовало бы уйти, но я точно знала, что после такой дозы ИнСаара лорд Гаэр-аш не сможет двигаться еще несколько минут. С другой стороны, удивляло, что он все еще стоял на ногах, впрочем, возможно, просто магия браслета была немного нарушена, в конце концов, я сделала все, чтобы в простеньком ободке никто не смог распознать довольно сильный артефакт.
— Мне очень жаль, что так случилось, — продолжила, взглянув на не сводящего с меня взгляда ректора, — и я понимаю, что вы мне этого никогда не простите, но, видимо, это та цена, которую мне придется заплатить за то, чтобы меня в очередной раз не втоптали в грязь. Надеюсь, у вас хватит благородства, чтобы не сдавать меня дознавателям сию минуту. Впрочем, — я не сдержала горькую улыбку, — сомневаюсь, что кто-либо ринется сейчас в мертвый лес, а другого пути сбежать из Некроса не существует. Прощайте, лорд Гаэр-аш, полагаю, вашу гордость утешит тот факт, что вы сломали мне жизнь.
Я сказала то, что чувствовала, но ни горечи, ни отчаяния не ощущала — не ко времени отчаиваться. Мой мозг работал быстро, выстраивая план побега из Академии некромантии — добежать до женского общежития, забрать Гобби и Пауля, из общежития открыть путь в вены Некроса, а оттуда в лес, через тот выход, который прошлый раз Норт использовал. Я даже примерное направление просчитала — по тропинке к таверне, которая когда-то была родовым домом, ведь таверны только на торговых путях располагаются. Дальше достаточно пристать к торговому обозу и покинуть обширную территорию мертвого леса.
Тревожили два момента — денег не было совершенно, и у меня сейчас нулевой уровень магии, так что я не смогу изготовить артефакт, скрывающий мою личность, но подобные проблемы решаются по мере поступления, а сейчас мне нужно было в кратчайшие сроки покинуть Некрос, и я думала только об этом, дергая дверную ручку на себя.
В следующий момент чувство абсолютного поражения накрыло с головой — дверь оказалась заперта.
Шок.
Скованная страхом, отчаянием и безнадежностью создавшегося положения, я потеряла несколько секунд, хватая ртом воздух и думая «только не истерика». Совладать с эмоциями оказалось невероятно трудно, но я справилась, затем попыталась вспомнить место, где мы с ректором вышли из стены. Не вспомнила бы, но там, где споткнулась, край коврика все еще был загнут.
Бегом пересекла комнату, остановилась возле стены и, стараясь, чтобы руки не дрожали, начала рисовать символ, которому научила мертвая леди…
Мою ладонь перехватили сильные мужские пальцы в момент, когда я практически завершила.
Вторая рука слишком быстро пришедшего в себя ректора, обхватила за талию, и меня резким движением оттащили от стены, а после лорд Гаэр-аш в несколько мгновений закрыл проход напрочь.
Захлебнувшись беззвучным криком, я так и не смогла ничего сказать, даже когда глава Некроса, подхватив на руки, отнес и уложил на постель, а после безжалостно отобрал мантию, отшвырнув ее на свою одежду.
— Мертвый лес охраняется, — прозвучал его убийственно спокойный голос. — Как и периметр Некроса.
Произнеся это, лорд Гаэр-аш, не снимая сапог, забрался на кровать и навис надо мной, чтобы, держа свое тело на вытянутых руках, продолжить:
— Но даже если бы вы сумели сбежать, Риаллин, срок вашей жизни был бы весьма недолог… — он усмехнулся. — Я все намекаю, но вы не желаете услышать, значит, придется говорить прямо.
Ректор медленно наклонился ниже и, касаясь носом моего носа, прошептал:
— У вас крайне ограниченный выбор, Риаллин, я и долгая и счастливая жизнь со мной, или Норт и счастье максимум в полгода.
Его властный, болезненный поцелуй я ощутила, словно сквозь пелену сна — вроде и больно, но разум не концентрировался на этом, я ждала дальнейших слов лорда Гаэр-аша и дождалась.
— То, что тебя с первого взгляда принял и одобрил отец Норта, ничего не значит, Риа. — И еще один долгий, жадный поцелуй. — Потому что тебя в качестве будущей королевы никогда не примет род.
От следующего поцелуя мне удалось увернуться, и губы ректора коснулись щеки, скользнули к уху, а шепот вынудил задрожать:
— Наивный щенок искренне верит, что у него есть выбор и право решать что-либо в своей жизни… А Ингормаш верит, что станет отцом короля и получит власть… — на мочке моего уха сомкнулись зубы. Всего на миг, затем Гаэр-аш продолжил: — Я тоже когда-то верил, что смогу что-то решать сам, не отказываясь от предстоящего получения трона. Я искренне верил в это, Риа… Пока однажды не проснулся, обнимая труп любимой женщины.
Я перестала дышать, а лорд Паэр-аш, целуя мою шею, продолжил:
— Королю не понравилась выбранная мной кандидатура на пост будущей королевы… По его мнению, она была слишком грязной крови.
И прекратив терзать мою кожу, глава Некроса приподнялся, чтобы, глядя мне в глаза, ядовито поинтересоваться:
— Сходства в ситуации не замечаешь?!
Вконец испуганная, я в ужасе смотрела на ректора, а он с нескрываемой злостью прошипел:
— Я предупреждал Норта. Я запретил ему приближаться к тебе. Мне практически удалось заверить духов предков в том, что между вами нет ничего серьезного, что ты пустышка, ничтожество, никто. Но ты! — взгляд лорда Гаэр-аша потемнел. — Каким-то невероятным образом ты сумела из категории «кажется, она мне нравится», переползти в категорию «я совершенно определенно хочу эту конкретную женщину». Как?
Вопрос он адресовал мне. И, не дождавшись ответа, прошептал:
— Как, Риаллин?
Ректор вновь склонился к моим губам и выдохнул:
— С того момента, как я подхватил тебя, потерявшую сознание в венах Некроса, все изменилось. — И он опустился на меня, словно хотел заставить ощутить тяжесть собственного тела, тяжесть мужчины, который был не намерен отступать. — Я сопротивлялся, — продолжил лорд Гаэр-аш, вновь прикасаясь к губам. — Пытался занять себя чем-то другим, выкинуть твой образ из головы, но мысли снова и снова возвращались к тому моменту, когда я держал тебя на руках…
Алчный, мимолетный, болезненный поцелуй и хриплое:
— Для меня все было кончено в тот миг, когда ты прижалась ко мне во время падения в венах Некроса. Прижалась, обнимая руками и ногами и вздрагивая от пережитого страха. Для меня это стало последней каплей, Риаллин. Я сумел сдержаться, лишь памятуя о встрече с духами рода Дастел Веридан.
Он отстранился, взглянул на меня и хрипло спросил:
— Приятно видеть сильнейшего некроманта королевства у своих ног, Риаллин?
Потрясенная, я не смогла вымолвить и слова, но ему и не требовался мой ответ.
— Никогда не думал, — прошипел лорд Гаэр-аш, — что желание обладать женщиной может быть настолько сильным, сводящим с ума, лишающем сна, аппетита, воли — всего!
Отвернувшись, избегла очередного поцелуя, чувствуя, что и от прежних губы уже горят, и откровенно взмолилась:
— Дайте мне пять дней, пожалуйста, всего пять дней, и я избавлю вас от этого! Я…
— Посмотри на меня, — холодно приказал лорд Гаэр-аш.
Нехотя повернула голову и вздрогнула, увидев с какой решимостью он на меня смотрит.
Испугалась не напрасно.
— Есть категория чувств, Риаллин, на которую не способны воздействовать ни магия, ни отворотные заклинания, включая амулеты. Это любовь. Искренняя, основанная на восхищении любовь. Это то, что испытываю к тебе я, и это то, что уже не способен скрыть Норт. — Горькая усмешка. — Он еще не понял, насколько влюблен. Ему просто хорошо с тобой, он радуется, когда видит твою улыбку, ему приятно тебя радовать, и он считает своим долгом тебя защищать. Он просто еще не понял… Но это он не понял, а главы рода все осознали, и у меня один конкретный приказ — убить тебя.
Рывок, и Гаэр-аш поднялся, отошел к окну, остановился, вглядываясь вдаль и сложив руки на груди. Я же мгновенно попыталась встать, чувствуя дикий панический ужас и в то же время не желая верить ни единому слову ректора.
— Приказ пришел утром, — продолжая смотреть в окно, произнес ректор. — Видишь ли, малышка, в отличие от Норта я умею скрывать свои чувства, и потому члены рода не догадываются, что я скорее уничтожу всех и каждого из них, чем позволю причинить вред тебе. Но в Некросе немало тех, кто без колебаний попытается исполнить волю рода.
Осторожно слезла с постели, встала и, поняв, что не устою, схватилась за спинку ложа, отчаянно понимая — я не хочу во все это верить. Просто не хочу.
— Ты вчера очень не вовремя появилась в закрытой библиотеке, — продолжил лорд Гаэр-аш, повернув голову и взглянув на меня. — В тот самый момент, когда я окончательно осознал — мои чувства не следствие твоей магии крови, и никакие заклинания не позволят мне избавиться от них.
Забыв о собственной слабости и полуобморочном состоянии, я отступила, и мой жест не остался без внимания.
— Это, — лорд Гаэр-аш указал кивком головы на кровать, — постель, в которой ты отныне будешь спать. Я — мужчина, который будет тобой владеть абсолютно и безоговорочно. Мне плевать, любишь ты меня или нет, желаешь этого союза или против. Я так решил. В этом браке я даю тебе слишком многое — деньги, положение, защиту, — чтобы интересоваться твоими чувствами и желаниями. Будет так, как я сказал, и без вариантов.
Я пошатнулась, тяжело дыша и не веря ни единому его слову.
Как оказалось, совершенно напрасно.
Высказав все это, ректор прошел к кушетке, взял рубашку, надел, начал стремительно застегивать пуговицы.
— Слишком много времени потратили на разговоры, — хмуро сообщил он. — Может и к лучшему, говорят, жену к исполнению супружеского долга следует приучать лаской, а я в данный момент не в том настроении, чтобы доставлять тебе удовольствие. Выпорол бы ремнем в наказание за ложь вчера ночью. — Взгляд на меня и злое: — Мне дорогого стоило сдержаться и отпустить, но даже представить не мог, что ты столь же лживая дрянь, как и все представительницы вашего пола. А когда понял и кинулся за тобой, там уже был Норт… И принесли же умертвия щенка так не вовремя!
Движение рукой, и запонки, которые были где-то под столом и кушеткой, сами выпорхнули, поднялись с пола и закрепились на рукавах рубашки лорда. Затем взял ректорский мундир и, надевая его резкими злыми движениями, продолжил:
— До вечера посидишь здесь, советую выспаться, ночь предстоит долгая. Уборная там, — мне указали на неприметную дверь, — пообедаешь сама, ужинать будем вместе. Двери запечатаны магией, стены и окна так же, естественно за тобой присмотрят, так что баловаться попытками самоубийства не советую.
И лорд Гаэр-аш с усмешкой посмотрел на меня.
— Вопросы? — прозвучало издевательски.
Но я бы и не смогла сейчас ничего спросить — я просто была в ужасе. Я не могла поверить. Я не хотела верить, я…
И в этот момент где-то внизу раздался грохот!
А затем почти сразу распахнулись двери в спальню, открывая взору разъяренного Норта и комнату позади него — заполненную цветами, с надписью из искрящихся кристаллов «С днем рождения, Риаллин» на стене, с тортом на столе, бокалами, игристым вином, белоснежной шубой, перевитой подарочной лентой, раскрытой коробкой, в которой сверкал ювелирный гарнитур, стоимость которого я не могла себе даже представить…
— Ну ты и ублюдок! — прозвучал тихий, но полный едва сдерживаемой ярости голос Норта. — Эдвин!
Суровый воин с мечом появился, неспешно шагая, и в отличие от Дастела, насмешливо поглядывая на остолбеневшего от подобной наглости лорда Гаэр-аша. Насмешливо и вместе с тем с нескрываемой угрозой.
— Уведи Рию, — скомандовал Норт. — И не забудь закутать, ей сейчас мерзнуть нельзя.
Ректор демонстративно вернулся к застегиванию пуговиц и спокойно произнес:
— А я бы категорически не советовал адепту Харну прикасаться к моей невесте.
Эдвин едва не выронил меч.
Норт сузил глаза и нехорошим тоном произнес:
— Даже так…
— Именно, щенок. — Гаэр-аш застегнул мундир и добавил: — Вон, оба.
Эдвин бросил быстрый взгляд на Норта, тот кивнул, и некромант сделал шаг ко мне.
И я не знаю, как ректор это сделал, но в тот же миг пол перед Эдвином разверзся, открывая черные скалы и текущую по низу расщелины огненную реку… Я вскрикнула, Норт перевел взгляд с последствий заклинания на меня и тихо, очень ласково попросил:
— Риа, маленькая, иди ко мне. — А затем сухо: — Эдвин, шаг назад.
Суровый воин, сжимая рукоять меча с такой силой, что, казалось, он ее сломает, отшагнул от края пропасти с демонстративной неохотой, словно готов был и пропасти бросить вызов. А я, отпустив спинку кровати, сделала шаг, остановилась, чувствуя, как кружится голова и пол под ногами ходуном ходит, но все равно, сжав кулаки, быстро и решительно прошла к Норту и, когда он поймал меня в крепкие объятия, чуть не расплакалась.
— Шш, все хорошо, — прошептал он, осторожно гладя по волосам. — Все будет хорошо, слышишь? И диплом, и лицензия, и вступление в наследство и даже личная контора. У тебя есть цель, помнишь, и планы на будущее, и ты не прогибаешься ни под кого. Соберись, малышка.
Дастел снял свой плащ, укутал меня, повернулся к Эдвину:
— Она не дойдет, возьми на руки.
— Щенок, ты зарвался, — прозвучал холодный голос ректора.
Я обернулась в тот миг, когда с пальцев лорда Гаэр-аша сорвалось черное заклинание, метнувшееся к Харну. Я вскрикнула, Норт удержал, никак не отреагировав на происходящее, а заклинание…
Заклинание натолкнулось на невидимую преграду на расстоянии нескольких сантиметров от Эдвина и растворилось совершенно без следа.
Эль-таим!
Вошедший в силу, полностью подстроившийся под хозяина Эль-таим. Парни переглянулись, Эдвин усмехнулся и подмигнул мне. Норт осторожно погладил по спине.
— Во имя Тьмы, что здесь происходит? — негодование отчетливо ощущалось в вопросе главы Некроса.
— Унеси Рию, — не обращая внимания на вопрос, приказал Норт.
Эдвин шагнул, подхватил меня и молча вынес.
Мы были уже на пороге ректорского дома, когда позади раздался грохот и треск, такой, словно взорвался воздух, и снова гром…
— Он ничего Норту не сделает, не вздрагивай, — успокоил меня Эдвин, размеренно спускаясь по ступеням. — А вот с тобой нехорошо вышло, не ожидали такой подставы от Гаэр-аша.
Я ничего не сказала на это, отчаянно прислушиваясь к тому, что происходило в доме ректора, но более ничего не было слышно. А едва спустились по тропинке во двор перед административным корпусом, нас моментально окружило несколько некромантов, закрывая от толпы заинтересованных газетчиков. И именно из-за газетчиков Эдвин нехотя опустил меня, зато тут же закутал посильнее и прижал к себе, чувствуя, что стоять самостоятельно для меня довольно сложно.
А я в этот момент не отрывала взгляда от трехэтажного здания, расположенного на холме и окруженного соснами, из которого мы только что пришли. И с трудом сдержала радостный вскрик, когда увидела стремительно спускающегося по тропинке Норта. Дастел заметил мой взгляд, едва заметно успокаивающе улыбнулся, но вновь стал сосредоточенным и злым. Злым настолько, что, казалось, ярость исходила от него волнами… И я вдруг вспомнила свои ощущения, когда он говорил: «Все будет хорошо, слышишь? И диплом, и лицензия, и вступление в наследство и даже личная контора. У тебя есть цель, помнишь, и планы на будущее, и ты не прогибаешься ни под кого. Соберись, малышка», и только сейчас поняла — магия влияния работает. Сработала там со мной, позволив успокоиться и поверить каждому его слову, работает и сейчас, транслируя гнев будущего короля.
Но я даже представить не могла, что произойдет дальше.
— Все два шага назад, кроме Эдвина, — скомандовал, подойдя Дастел.
И ему безропотно подчинились. Некромант же, обнял мое лицо ладонями, склонился надо мной и, глядя в глаза, произнес:
— Выслушай, пожалуйста, внимательно, Риа. У нас два варианта. Первый, тебя увезут люди моего отца прямо сейчас, тебя, Гобби и Пауля. В этом решении два минуса — ты не попадешь на Мертвые игры, и я не могу гарантировать, что отец сумеет тебя защитить — Гаэр-аш силен, сильнейший некромант в королевстве. Плюс на его стороне деньги и поддержка рода. И второй вариант — мы выводим фарс с помолвкой на новый уровень, но ты остаешься в Некросе, под моей защитой и участвуешь в Мертвых играх. Выбирай, сейчас!
Мертвые игры были первым, о чем я подумала, потому что точно знала — если я не попытаюсь оживить Гобби, я всю жизнь не смогу себе этого простить.
— Ну же, Риа, — поторопил Дастел.
— Второе, — прошептала я.
Норт улыбнулся, кивнул и произнес:
— Я поступил бы так же.
А затем он стремительно поправил мои волосы, затем застегнул ворот платья, все, что успел расстегнуть ректор, поправил перчатки и начал торопливо объяснять:
— Ты здесь и сейчас не леди, ты будущая магианна, так что никаких реверансов, ограничиваешься полупоклоном. В разговоре с его величеством контролируй каждое слово, каждый жест, старайся молчать…
— Норт? — выдохнула я, внезапно осознав, о чем он говорит.
— Не отвлекайся, — приказал он, вновь поправляя мои волосы. — В принципе, дядя уже стар, сомневаюсь, что он начнет задавать неудобные вопросы, но первый советник Дагас, выходец из крестьянского сословия, он не в курсе моего решения, и на тебе попытается отыграться. Учти, ты обязана отвечать лишь королю, всех остальных игнорируй. И помни, — снова взгляд мне в глаза, — я рядом, мы справимся, а весь мой род пусть катится к Тьме!
И взяв меня за руку, Дастел повел к административному зданию, расправив плечи и вскинув подбородок так, словно он уже сейчас король, гордо шагающий к своему трону. Спокойный, уверенный, целеустремленный. Но на сей раз он держал эмоции под контролем, и Эль-таим не транслировал их на окружающих, я же, идя рядом и ощущая твердость и надежность руки Норта, думала лишь о том — как же получается, что я не способна влиять на окружающих, а артефакт, подпитанный моей кровью, дает такие возможности? И в то же время каким-то артефакторским чутьем ощущала, что в данный момент Эль-таим Норта еще не подстроился под своего хозяина, а с Даном и Эдвином это произошло практически мгновенно, но в дальнейшем, когда артефакт полностью подстроится под матрицу сознания Норта, некромант сможет управлять им. И влиять. Не на всех, сильный маг отметет подобное влияние… возможно. Сказать точно я смогу, лишь до конца разобравшись с собственной кровью, сейчас же меня откровенно пугали ее возможности.
— И улыбайся, — вернул меня к действительности Дастел, — у тебя потрясающая улыбка, очень светлая и искренняя, они будут очарованы и быть может усовестятся ранить неосторожными словами.
Мы подошли к дверям, и сразу стало понятно, что в академии высокие гости — королевские боевые маги в мундирах с золочеными знаками Братства Короны стояли в два ряда. И, глядя на этих в высшей степени одаренных магов, я вдруг вспомнила ту историю, что шепотом пересказывали в академии, про то, как Гаэр-аш однажды заставил короля проснуться в склепе… И сам собой возник вопрос — как он сумел обойти защиту боевых магов?!
— Еще момент, — едва мы миновали охрану, произнес Норт, — не употребляй «вы», обращаясь к королю, исключительно «ваше величество».
И перед нами распахнули двери. В тот же миг Норт стянул с меня свой плащ и бросил его шедшему позади Эдвину.
А я попросту лишилась дара речи, потому что стоило нам войти, к нам обернулась толпа сверкающих и сияющих наградами, золотыми цепями, символами рода — придворных.
О, Тьма!
Норт осторожно сжал мою ладонь, напоминая, что он рядом, и вдруг сорвался с места с такой скоростью, что я едва на ногах удержалась и была вынуждена едва ли не бежать следом. Но причина его поспешности стала ясна, стоило мне взглянуть на противоположную стену — там, из вен Некроса, стремительно выходил лорд Гаэр-аш.
Но он не позволил себе идти быстрее, чем было допустимо придворным этикетом, Норт же, бесцеремонно миновав публику, явно неодобрительно взиравшую на подобное, подвел меня к двум самым скромно одетым лордам, разглядывающим плакат, имевший целью поздравить меня с днем рождения, и громко произнес:
— Дорогой дядя, позвольте представить вам мою невесту, леди Риаллин кен Эриар!
И худой, высокий, чем-то по строению тела напомнивший мне лорда Гаэр-аша мужчина медленно обернулся к нам. Я мгновенно склонила голову, как учил Норт, отметив мимолетно, что у короля Герона Даграэша Четвертого старчески-мутные серые глаза, ровные прямые совершенно седые волосы, три складочки на лбу, шрам, пересекающий губы, и властный жесткий подбородок, выдающий характер этого страшного человека, в чьих предках значился самый настоящий темный лорд.
— Леди кен Эриар, — прозвучал задумчивый чуть скрипучий старческий голос.
— Ваше величество, — пролепетала перепуганная я.
Пауза, затем несколько настороженное:
— А скажи-ка мне, Дагас, тебе это имя ничего не напоминает?
Норт тихонько погладил по руке, намекая, что я уже могу выпрямиться. Подняла голову, испуганно глянув на него, Дастел ободряюще улыбнулся и взглядом указал мне на короля.
Осторожно перевела глаза и с трудом сдержала желание отступить и вообще спрятаться за спину Норта. Мутный старческий взгляд?! Ничего подобного! Пристальный, глядящий словно в самую душу, цепкий внимательный взгляд. Неприязненно отметивший припухшие губы, достаточно откровенное по меркам окружающего мира платье. Это в Некросе мода была своеобразной, при дворе царили строгость и элегантность, я точно знаю, мы изучали придворную моду в рамках программы по ювелирному искусству.
— Кен Эриар! — внезапно воскликнул первый советник Дагас.
И с явным презрением обратился к Норту:
— А не ошибся ли, уважаемый лорд эгар Дастел Веридан, назвав имя своей… пусть будет невесты.
От намека, недвусмысленно прозвучавшего в словах советника, я стремительно покраснела, не скрыв собственного негодования.
— Что вы, не менее мною уважаемый лорд кен Дагас, в отличие от многих здесь присутствующих, — но смотрел Норт при этом исключительно на первого советника, — моя память великолепна.
Дагас едва ли не скрипнул зубами, своей несдержанностью почему-то отчетливо напомнив мне Эдвина, было в этом что-то такое, что выдавало в советнике именно воина, но никак не придворного.
— Полноте вам обоим, — осадил их король, все так же пристально разглядывая мое лицо. — Риаллин кен Эриар… Знаете, — он неожиданно улыбнулся, и из-за шрама его улыбка была крайне пугающей, — когда-то давно я знавал одну малышку по имени Риаллин. Красивое имя, запоминающееся. И эти внимательные детские глазенки, такого любопытного оттенка, карего с зеленью…
Король медленно склонил голову к левому плечу, улыбнулся шире, продемонстрировав идеальные белые зубы, столь редкие для людей его возраста, и спросил:
— Как поживает ваша матушка, Риа? Она, насколько я помню, зовет вас именно так.
Пораженная его словами, я в то же время не забывала наставления Норта и потому ответила, как полагается:
— Очень приятно слышать, что ваше величество знает о столь малозначительной детали, как имя, которым называла меня матушка. К сожалению, мама умерла, когда мне было восемь лет.
Молчание, воцарившееся после моих слов, откровенно напрягло. Я посмотрела на Норта, тот улыбнулся, чуть сжал мою ладонь, но, как и я, был насторожен, король же не сводил с меня внимательного взгляда. Более того, я заметила, как изменился и взгляд лорда кен Дагаса. В нем больше не было презрения, лишь какое-то внутреннее потрясение и даже неверие в происходящее.
— Да-да, дочь Грана, — подтвердил подозрения первого советника король. — А теперь вопрос, почему мне не донесли о смерти его жены?!
И вопрос прозвучал так, что даже мне стало ясно — кому-то придется дорого заплатить за утаивание информации. Очень дорого. Возможно — жизнью.
И вдруг с совершенно иной, насмешливой интонацией с нотками превосходства король громко и отчетливо поинтересовался у Норта:
— И что, наш драгоценный страстный претендент на престол обручился с грязной кровью? Нортаэш, ты ли это? — теперь явная издевка. — Или, мой целеустремленный, ты не знал, что дед твоей возлюбленной пахал землю… В смысле крестьянин, черная кость… Не знал, да?
Зря мы все это с Нортом затеяли, такой позор… Тьма, это ужасно.
Я попыталась осторожно отнять ладонь у Дастела, но он лишь сжал ее сильнее, а затем, спокойно глядя в глаза королю, произнес:
— Ваше величество превосходно осведомлен о моем характере, предусмотрительности и информированности. Естественно, о любимой и нежно обожаемой невесте мне известно все. Но ее происхождение меркнет на фоне душевных качеств: благородства, ответственности, доброты и редкого дара — пробуждать в близких лучшее.
Тишина стала просто оглушительной и потому так слышны оказались всем слова короля:
— Ты не сказал «ее грязное происхождение».
— Не сказал и вашему величеству не советую, — с заметной угрозой отчеканил Норт.
И взгляд короля изменился. Исчезла враждебность, превосходство, насмешка, он смотрел на Дастела так, словно вообще впервые увидел. А затем задумчиво произнес:
— Ты вырос, Норт. Я больше не вижу перед собой мальчишку — ты мужчина. Сильный, уверенный, ответственный. Готовый защищать тех, кто тебе дорог, невзирая на обстоятельства.
Улыбка монарха приобрела оттенок грусти, и он добавил:
— Ты стал таким, каким я всегда мечтал видеть Артана…
Король искоса взглянул на кого-то неподалеку от нас, и, последовав за его взглядом, я с содроганием увидела ректора, который демонстративно, наплевав на этикет, стоял, сложив руки на груди, и с заметным презрением наблюдал за происходящим.
И в следующее мгновение внезапно вспыхнул огонь. Яркий, голубой, отрезавший нас по кругу от всех присутствующих. Вздрогнув, я прижалась к Норту, и он обнял за плечи, отведя от огня и расположив перед собой, но мне все равно было жутко.
— Ваше величество? — вопросил советник кен Дагас, видимо, имея в виду огонь.
— Напрягает один момент, — переводя взгляд с Норта на лорда Гаэр-аша, произнес король, — вы двое дрались?
Щелчок, и с ректора словно сползла личина, открывая внушительный синяк на скуле. Вздрогнув, я обернулась к Норту и обнаружила, что у него дела обстоят еще хуже — нос был разбит в кровь.
— Вы дрались, — хмыкнул король, — и именно вы двое. Никто другой не способен нанести удар Артану, ты слишком быстр, мой мальчик, и ни с кем другим Норт не стал бы драться. Какой смысл, если можно последовательно ломать противнику кость за костью, да, малыш?
Оба лорда щелкнули пальцами, восстанавливая личины, полностью скрывшие следы схватки.
— Так-так, — продолжил его величество. — И в чем же причина, сообщите?
Монарху никто не ответил, впрочем, острый ум короля не нуждался в подсказках:
— А тут все очень-очень просто, дело в Риаллин, не так ли? — Я побледнела, его величество продолжил: — Наш маленький Норт влюбился и, судя по тому, что рискнул представить невесту мне, да еще и в столь любопытных обстоятельствах, влюбился настолько, что готов рискнуть борьбой за трон. В то время как чувствующий вину перед родом Арташа попытался объяснить младшему братику, что невеста у того уже есть, хорошая невеста, из древнего рода и прекрасно подходящая на роль королевы. К тому же наш дорогой Арташа так ценит чистоту крови, и ему, наверное, крайне неприятно наблюдать, как внучка обыкновенного крестьянина вскружила голову целому будущему почти королю… Я прав, не так ли?
Я не считала себя обязанной отвечать, в то время как лорд Гаэр-аш и Норт молчали, напряженно и решительно.
— Нет, я совершенно определенно прав, — усмехнулся король. И внезапно выражение его лица стало жестким. — Мне искренне жаль, Артанаэш, что ты так и не изменился. Все тот же золотой мальчик, презирающий чернь, превыше всего ставящий чистоту крови, уверенный в собственной правоте и непогрешимости. А я так надеялся, что ты, мой ближайший родственник, мой любимец, моя кровь, однажды станешь во главе королевства.
Лицо ректора искривила гримаса откровенной ненависти, однако, едва он заговорил, тон был ровным и холодным:
— И это говорите вы, ваше величество, человек, отдавший приказ убить мою невесту, чьей виной было лишь не особо достойное происхождение?!
Глаза короля сверкнули голубым огнем, а затем он тихо сказал:
— Ты так и не понял, Артан. Эта верийская ведьма опоила тебя, и ты влюбился, окончательно потеряв голову… Еще бы, ведь она столь выгодно отличалась от всех твоих придворных любовниц.
— Прекрати! — потребовал ректор.
Но лорд монарху не указ, и король все так же насмешливо продолжил:
— Прошло столько лет, Артан, но ты так и не осознал — ее не смогли бы отравить, будь у нее на пальце твое обручальное кольцо с защитным артефактом. Это было бы невозможно… если бы эта ведьма не сменила кристалл на подложный. А она сменила, Артан. Не просто сменила — отправила сообщнику, черному артефактору Тадору Шерарну.
Я с трудом сдержала вскрик.
Его величество продолжил:
— Сверток перехватили мои люди, сверток и письмо. Я не поверил письму, Артан, я проверил кристалл и, когда понял, что он действительно артефакт рода Гаэр-аш, отдал приказ устранить твою невесту. И знаешь, — он улыбнулся, — сложно поверить, что я смог-таки рассказать тебе все до конца, а ты стоишь и слушаешь.
Ректор действительно стоял и слушал. Внимательно. С каменным выражением лица.
— Оставь девочку в покое, — устало сказал монарх. — Понимаю, опасаешься за ее жизнь, но мы, король Армеи, одобряем выбор лорда Нортаэша эгар Дастел Веридан и дабы продемонстрировать степень одобрения, вносим его имя в список престолонаследия.
Норт едва слышно выдохнул, первый советник потрясенно взирал на короля, король же добавил:
— Одно это примирит с данной кандидатурой весь род. Согласись, подобного вы могли добиться исключительно после победы Некроса на Королевских Мертвых и…
— Ты не прав, — вдруг хрипло перебил монарха лорд Гаэр-аш, — причина драки была в другом. — Он на мгновение сжал зубы, а после решительно произнес: — Это моя женщина.
Король стремительно повернулся и вперил в меня требовательный взгляд, я же не знала, куда глаза деть от смущения и вообще куда самой деться и…
— Так, хватит. — Норт развернул меня к себе лицом, обнял, позволяя спрятать лицо у него на груди. — Риа, выйдешь?
— Через огонь? — испуганно прошептала я.
— Я выведу, — заверил Дастел.
— Ты уберешь от нее руки! — прошипел лорд Гаэр-аш.
— Я тебе все кости переломаю, если ты тронешь ее еще хоть пальцем! — рыкнул Норт.
— Очаровательно, — заметил король, — одна маленькая неувязочка, Арташа, твой братик, как более молодой и проворный, уже объявил девочку своей невестой. И, как бы я ни относился к тебе, мальчик мой, согласись, будет более чем странным, если сейчас о помолвке заявишь ты.
Мне не понравилось то, что его величество был целиком и полностью на стороне лорда Гаэр-аша и не скрывал этого. Создалось впечатление, что он способен решить мою судьбу здесь и сейчас, совершенно не интересуясь моим мнением, и… я оказалась права.
— Но ты знаешь, Арташинька, — продолжил его величество, — во мне же есть капелька крови темных лордов, а темные крайне коварны… — пауза, и насмешливое. — Хочешь девчонку — принимай трон. Ваш брак я одобрю только на этих условиях. А пока, — и так как, потрясенная, я обернулась, жестокую усмешку монарха довелось узреть, — все будет так, как уже сложилось — женщины, мой мальчик, всегда достаются решительным, амбициозным и стремящимся к власти. Таким, как Норт.
Именно в этот момент я поняла, что король и тот сумасшедший целитель, который доводился ректору дедушкой, явно родственники!
Пламя исчезло в тот же миг, делая нас доступными взглядам и ушам стоящих в фойе придворных и газетчиков. Вероятно, им досталось невероятное зрелище — мы все, растерянные, растоптанные услышанным, и король, который, заложив руки за спину, демонстративно отвернулся от нас и принялся разглядывать плакат, имеющий целью поздравить меня с днем рождения.
— Кстати, дорогая Риаллин, — произнес король, — раз уж сегодня у вас праздник, дозволяю озвучить, что бы вы желали получить в подарок.
— Свободу, ваше величество, — зло ответила я.
Монарх обернулся, одарил меня веселым взглядом и сообщил:
— О, моя дорогая, вы та самая наживка, на которую, несомненно, клюнет столь нужная мне рыбка, и даровать вам свободу — значит, потерять надежду, которую я только что обрел. Выберите что-либо иное, уверен, у юной красивой девушки, вроде вас, обязательно есть сотни, а то и тысячи желаний.
Именно в этот миг я вдруг отчетливо поняла, что ненавижу короля. Не только как человека, но и как власть, лишившую меня, женщину, свободы. Ведь закон вершит именно король.
— Ну же, — поторопил он с ответом.
Конечно, мне не следовало дерзить, но в свете произошедшего я не сдержалась.
— Видите ли, ваше величество, — мой голос дрожал от негодования, — я с восьми лет не мечтала ни о чем ином, кроме свободы. Вероятно, именно вследствие этого не осталось времени желать что-либо иное!
В толпе зашептались, король же, полностью развернувшись ко мне, в очередной раз проявил проницательность:
— Намекаете на законы, ограничивающие финансовую свободу женщин?
— Они не ограничивают, они лишают нас всяческих прав! — воскликнула я.
Улыбнувшись шире, Герон Даграэш Четвертый вопросил:
— Артан?
— Нет! — отчеканил ректор.
Монарх хитро подмигнул мне и, не пытаясь говорить тихо, произнес:
— Ничего, моя дорогая, станешь королевой и непременно изменишь законодательство. — А затем громко, властно и отчетливо: — Мы, король Армеи Герон Даграэш Четвертый, одобряем выбор лорда Нортаэша эгар Дастел Веридан и дабы продемонстрировать степень одобрения, вносим его имя в список престолонаследия. На первое место. — Пауза, и весьма коварное: — А так же мы имеем удовольствие сообщить, что лорд Артанаэш Гаэр-аш восстановлен в правах на престолонаследие, но на данный момент находится на втором месте.
А затем вдруг вновь вспыхнуло пламя, вмиг отрезав нас от всех, и утративший всяческую благожелательность король, глядя на Дастела, произнес:
— Но учти, Нортаэш, опозоришься на Мертвых играх, и я твою нежную девочку прилюдно отдам Танаэшу в качестве приза! Может, он, конечно, и не возьмет, но сам понимаешь — подобный позор не смыть даже кровью, и королевой она уже не станет.
Пламя опало вновь. Король, демонстрируя всем королевскую милость и благожелательность, смотрел то на Норта, то на ректора, отдельно одарил улыбкой меня.
И в этот момент первый советник кен Дагас тихо и напряженно произнес:
— Ваше величество… Ваше величество, леди Риаллин дочь человека, спасшего вам жизнь и…
— Заткнись, — жестко оборвал его король.
Норт вновь взял меня за руку, затем склонил голову и произнес:
— Благодарю, ваше величество.
После чего потянув за собой, провел через толпу придворных, подвел к двери, взял у Эдвина плащ, закутал меня, подхватил на руки и вынес. Не говоря ни слова, не глядя по сторонам, не обратив внимание, что за нами идут Эдвин и Дан, а шагов через десять следует охрана из еще шести боевых некромантов старшекурсников.
И Норт все шел и шел, мимо жилых корпусов, мимо склепа, мимо первых семи полигонов, чтобы свернуть к шестому, войти в ангар. И вот там, посадив меня на бочку, подойти к стене и ударить по ней кулаком, со всей силы. А затем еще удар, и еще, и…
Вошли Дан и Эдвин, но Норт, не замечая никого, все бил и бил в стену, глухие сильные удары, сотрясающиеся стены ангара. Откуда-то из темноты тенью скользнула Яда, взволнованно посмотрела на хозяина, осторожно ткнулась в его спину.
Еще удар!
И снова.
— Норт, не дури, руку разобьешь, — сказал Эдвин.
Не отреагировал — снова удар.
Распахнулись тяжелые, внушительные двери ангара, стремительно вошел советник кен Дагас, замер на миг, наблюдая за тем, как Норт продолжает выплескивать свою ярость, нанося все новые методичные удары.
Советник щелкнул пальцами, и, повинуясь его магии, закрылись двери, а затем по контуру стен пробежались голубые искры, которые сразу взмыли вверх, осветив все пространство.
— Я тебе говорил, Норт, не показывай ему свою девочку, — зло заговорил советник.
И я искренне поразилась произошедшим в нем переменам — никакой насмешки, никакого презрения, никакой вражды, в его голосе было лишь искреннее сочувствие.
— У меня, — удар, — не было, — удар, — выбора!
А затем уперевшись ладонями, по правой из которых текла кровь, и прижавшись лбом к стене, Дастел простонал:
— Ненавижу! Как же я его ненавижу — эгоистичный, помешавшийся, беспринципный ублюдок! Довел страну до предела! За шестьдесят лет никаких изменений в законах, убийственные налоги, армия старинного образца, от которой ни толку, ни смысла, мужики пятнадцать лет жизни теряют совершенно напрасно! Тьма, он ни умертвия не делал за все годы своего проклятого правления! А теперь одумался в конце жизни, решил, что свои порядок в королевстве не наведут и давай требовать соседнего принца! Божком себя возомнил! Вершителем судеб! Мразь!
И снова удар, от которого на стене остался кровавый отпечаток.
— Успокойся, — подавленно произнес лорд кен Дагас.
— Успокоиться?! — Норт повернулся и взбешенно посмотрел на советника. — А у меня есть повод для спокойствия?!
Дагас покачал головой и неуверенно произнес:
— Еще до начала игр мы увезем Риаллин в пятое королевство. На твоей стороне дворянство, Норт, и практически все маги не только рода, но и королевства.
— Кстати о них. — Дастел нервно стер сочащуюся по его руке кровь. — Кто отдал Артану приказ устранить Рию?
Удивленный взгляд советника говорил о его искреннем недоумении.
— Артан не солгал, — прошипел Норт, — этого ублюдка во многом можно обвинить, но не во лжи!
Растерявшись, лорд кен Дагас развел руками и сказал:
— Я не понимаю, Норт, кандидатуру леди кен Эриар поддержал твой отец, и после этого данный вопрос более не поднимался ни на одном совете рода. Но даже оппозиционной партии не пришло бы в голову устранять леди кен Эриар до проведения Королевских Мертвых игр…
Тишина в ангаре была недолгой.
— Нужно выкрасть эту бумагу у ректора, — решил Норт.
— Переговорю с Паулем и саламандрой, — вставил Дан, — оба вхожи в кабинет Гаэр-аша.
— Рию лучше держать подальше от ректора, — добавил Эдвин.
— Это я уже понял, — выдохнул Норт.
Яда, устав стоять возле хозяина, который ее не замечал, юркнула ко мне и, устроив голову на моих коленях, демонстративно потребовала ласки. Высвободив руку, почесала ее за ушком. Лорд кен Дагас удивленно посмотрел на это дело и произнес:
— Впервые вижу, чтобы девушки столь ласково относились к умертвиям.
— Впервые вижу, чтобы люди, на публике играющие ненависть, на самом деле являлись сообщниками, — ответила я.
Лорд Дагас улыбнулся мне и спокойно пояснил:
— Король уже много лет неадекватен, леди кен Эриар, впрочем, вы могли сегодня убедиться в этом сами. Он и ранее был воином, но не правителем, однако в последние годы все чаще происходят беспричинные казни, все реже случаются просветления разума. Армерии нужен новый правитель — сильный, умный, достойный, дальновидный, мудрый. И готовый взять ответственность за свои действия и благосостояние страны. Лорд Гаэр-аш, о котором в качестве преемника мечтает его величество, часто не способен переступить собственную гордыню, ради блага королевства и…
— Хватит, — оборвал его Норт, — Рие и так тяжело сейчас.
— Так, а я не понял, — заговорил Дан, — Риа оказалась у ректора в доме, а не в его кабинете?
— Да, — глухо ответил Эдвин, — мы из-за этого потеряли много времени и едва успели.
— Теперь ясно, почему мне пришлось так долго отдуваться перед газетчиками, — произнес Дан.
А затем, игнорируя всех и вся, подошел ко мне, сел рядом и произнес:
— Попробую угадать — ректору ты тоже не дала?
— Дан! — рявкнул Норт.
Однако полностью проигнорировав его, рыжик прикоснулся к моей ладони и тихо спросил:
— Ты как?
По лицу потекли слезы. Я быстро опустила голову, стараясь скрыть свое отчаяние от всех, но слезинки теперь начали капать на гештьяру, и та, фыркнув, недовольно встряхнулась.
— Прости, пожалуйста, — попросила я, торопливо вытирая глаза.
Яда простила и потребовала, чтобы ее еще погладили.
— Артанаэш действительно проблема, — произнес королевский советник. — У вас всегда были схожие вкусы в отношении женщин, но я даже представить не мог…
— Никто не мог, — зло произнес Дастел, — а Риа предпочла промолчать.
Я с трудом сдержалась, чтобы снова не заплакать.
— Норт, — Дан обнял за плечи, — а что она должна была тебе сказать? Для Рии, что ты, что ректор — одно и то же, она вообще Рика любит.
И вот после его слов я вспомнила о Рике. И о Рике, и о наших планах на будущее и вообще обо всем! И всхлип мне сдержать на этот раз не удалось.
В дальнем конце ангара поднялся до этого спящий Культяпка, подошел ко мне, тронул за руку, а едва я, подняв мокрое от слез лицо, взглянула на него, демонстративно провел пальцем по шее и указал на меня.
— Что? — удивилась я.
— Кто-то хочет Рию убить? — догадался Дан.
Культяпка кивнул. А после показал на небо и перечеркнул его крестом.
— Ночью? — предположил Эдвин.
Орк вновь кивнул.
— Сегодня? — спросил Норт.
Культяпка отрицательно покачал головой и указал себе за спину.
— Вчера? — Эдвин.
Кивок.
— Ты поэтому вчера бесновался так, чтобы нас служители вызвали? — снова Эдвин.
Культяпка кивнул.
Некроманты переглянулись.
Я же вспомнила момент, когда меня вчера нашел Норт. Удивленно на него посмотрела.
— Да, — кивнул Дастел, — Культяпка привел к склепу, потом к закрытой библиотеке, а уже от нее я заметил тебя и догнал.
Потрясенно смотрю на орка, тот сказал: «Угррх» и развел рукой и культей.
— Я переговорю с лидерами оппозиции, но… — советник короля посмотрел на Норта, — если хочешь знать мое мнение — так действуют отступники. Что-то такое мелькнуло в сознании, еще когда я первый доклад, переданный твоим отцом, читал, а сейчас все больше убеждаюсь — это магия Тьмы. Умертвия ее чувствуют, вот и этот… орк ощутил.
Я нервно погладила Яду и не произнесла ни звука. Норт глянул на меня, затем вновь обратился к лорду кен Дагасу:
— Кстати, что за история с Тадором Шерарном. И зачем ему понадобился кристалл из родового обручального кольца рода Гаэр-аш?
Теперь я и вовсе не дышала.
— Мутная история, — ответил советник. — В письме, адресованном Шерарну, был приказ передать кристалл господину.
— Не понял? — переспросил Норт.
— Дословно, что-то вроде «отправь господину, раз месть утратила для тебя смысл». — Лорд кен Дагас пожал плечами. — Странное сообщение, не спорю, именно поэтому его величество поверил лишь кристаллу.
«Месть утратила для тебя смысл», — повторила я про себя слова советника.
Месть утратила смысл… За весь этот ужасный, с момента поздравления меня утром, день, я впервые ощутила надежду. Надежду на лучшее, на доброе, на то, что я не была для дяди Тадора только экспериментом!
Они о чем-то еще говорили, но я уже не слушала, погруженная в свои мысли. Потом лорд Дагас ушел, а Норт, подойдя ко мне, сел рядом, тоже погладил заурчавшую от удовольствия Яду за ухом и тихо спросил:
— Как ты?
— Хорошо, — отозвалась я, ощущая, что все действительно неплохо. — Мне бы еще в запрещенную библиотеку на часок, и жизнь вообще можно считать удавшейся.
Дастел улыбнулся и сказал:
— Желание именинницы закон.
Назад: Глава пятая МАГИ-ОТСТУПНИКИ
На главную: Предисловие
