Глава 12

До обеда девушке удалось прочесть все свежие письма и разделить их на три кучки, на ту, что не требовала ни внимания, ни ответа принца, на ту, что он должен был прочесть, и на ту, о которых она могла доложить и сама. К последней относились извещения о празднествах и общественных мероприятиях в Бредвиле и крупных деревнях. Сложив их на специальные подносы, Иллира отнесла в кабинет и поставила на столе, чтоб доложить Кандирду, когда он появится.

А потом она уселась возле корзины, в которой уже не было зеленой пленницы, ее унесла Млата, и принялась протирать, вскрывать и читать письма, которые Джигорт почему-то не считал нужным даже просматривать. И это была знакомая и привычная работа, и она не мешала девушке обдумывать все происшествия и новости, которые свалились на неё за последние дни, и искать не только те причины, какие мог увидеть любой нетребовательный взгляд, но и те, что исподволь двигали историю.

— Видите ли, милая сеньорита, — любил беседовать с проверяющей счета девушкой немолодой сеньор Пикриус, — все в жизни взаимосвязано и нужно только вглядеться в происходящее внимательнее, чтоб понять, как будут развиваться события дальше. Или — что именно привело к каким-то печальным результатам. Например, если я вижу, что брат моего камердинера появился в городе ранней осенью, то могу догадаться, что урожай в этом году невелик, и он уже успел его убрать. А значит — следующей весной в городке подорожают продукты, ведь у его соседей дела обстоят так же.

Это было очень интересно, пытаться угадать будущее или понять прошлое, и, занимаясь скучной работой, которой, не стесняясь, загружала сироту тетушка, Иллира думала, предполагала, искала решения чужих проблем, глобальных и совсем мелких. И постепенно это стало привычкой, маленькой дверцей в широкий интересный мир, где не было ни кучи вещей, требующих починки, ни мисок зерна, которое следовало перебрать, ни бесконечных корзин с пером.

— Сеньорита Иллира, мы закончили, — постучав, заглянул в дверь старший рабочий, — смотреть будете?

— Обязательно, — девушка аккуратно сложила в пачку несколько оставшихся писем и убрала в нижний ящик, чтоб освободить корзину, — уже иду.

— А я за тобой, — встретился в коридоре Седрик, — мы с его высочеством уезжаем на два дня, и он хочет, чтоб ты пришла обедать в столовую. Собирается сказать что-то важное.

Озадаченная внезапным отъездом принца, Илли пыталась сообразить, что ей нужно сделать в первую очередь, и какие неотложные вопросы не забыть задать господину.

— Давай только быстро осмотрим мою гостиную, — попросила она Седрика, — а то рабочие ждут.

— Разумеется, — согласился адъютант, и они отправились проверять работу.

Попутно Иллира умылась и сменила блузку, а так же посмотрела на уэллин. Он заметно набух, стало быть, все же сосал воду, и девушка не стала его трогать, растения не очень любят прикосновения.

— А куда вы уезжаете, не тайна? — спускаясь по лестнице, небрежно поинтересовалась сеньорита у поддерживающего ее адъютанта.

— Да нет, — отмахнулся он, — какая там тайна. В Палинке поймали несколько бандитов, его высочество собирается судить их на месте.

— Седрик, — девушка остановилась и даже руку у него с локтя сняла, — мне уже двадцать первый год, и я не вчера из монастыря, пять лет провела в доме тетушки. Так что в курсе, что получить законную подругу для мужчин довольно значимое событие. Да даже правила приличия предписывают хоть несколько дней уделить внимание новой фаворитке. И может же он себе позволить хоть несколько дней передышки от дел?! Да и вам тоже. Ну, куда денутся эти бандиты? В крайнем случае, можно послать за ними капитана Гарстена с людьми!

— Вот и объясни это ему… — насупился телохранитель, — я тебе только спасибо скажу. Он до обеда принимал присяги… потребовал со всех, кто живет в доме. У писарей все пальцы синие, не разгибаясь пишут заготовки писем, не все же грамотные. А теперь получил послание и решил немедленно ехать, у них там негде держать пленников, а сюда он не хочет везти. Мы всегда наказываем бандитов в тех местах, где они разбойничали, люди сами подсказывают, как.

— Люди подскажут, — вспомнив, что толпа всегда кровожадна, — вздохнула сеньорита и вдруг ей пришла в голову новая мысль, — а Джигорт с вами на такие мероприятия ездил?

— Ну да, он же и писал приговоры, и допросы тоже записывал.

— Значит, я тоже еду.

— Да никогда тебя Канд не возьмет. Не женское это дело.

— Я вам не женщина и не просто сеньорита. Я — секретарь, — сердито сообщила Иллира, и решительно вошла в столовую.

Принц и Ингирд вместе с фаворитками уже сидели на своих местах, в обычные дни порядки во дворце были намного свободнее. Кордилия, фаворитка Седрика, тоже была здесь, и Илли бросила адъютанту укоризненный взгляд, но он состроил непонимающую физиономию. Зато без промедлений выдал спутницу господину.

— Она собирается ехать с нами.

— А ты сказал сеньорите, куда и зачем мы едем? — недовольно повернулся от своей дамы, с которой о чем-то тихо переговаривался, Кандирд.

— Добрый день, — поздоровалась с бывшими конкурентками Иллира, села на свое место, и только после этого спокойно сообщила, — Сказал. И что прежний секретарь на такие происшествия ездил с вами — тоже сказал, только не успел еще сказать вам, что я думаю по поводу этой поездки.

— Добрый день, извините за опоздание, — к столу шли капитан Гарстен и начальник канцелярии в сопровождении миловидной темноволосой женщины и лекаря.

— Сеньорита секретарь, — шутливо попенял девушке капитан, — вы меня обидели. Обещали, что я стану сопровождать вас на прогулки и обеды и сбежали.

— Извините, капитан, это в последний раз, — Иллира отлично поняла его намерение ей помочь, — просто Седрик сообщил мне, что его высочество желает срочно выдать указания, какие именно бумаги следует взять с собой в поездку.

Конечно, она понимала, что поступает очень рискованно, перевертывая слова принца таким образом, словно он с самого начала собирался взять ее в поездку, только сомневался в согласии. Ведь стоит ему сейчас заявить, что она всё поняла неправильно, и что он и в мыслях не имел брать ее с собой, и ее авторитет, начинающий очень понемногу расти в этом полном профессионалов дворце, мгновенно рухнет на дно самой глубокой пропасти. И из друга и доверенного лица, каким и должен быть настоящий личный секретарь, она мгновенно превратится для всех в капризную и бестолковую сеньориту, неведомо как попавшую на слишком высокую для ее способностей должность.

И принц действительно поднял на неё от тарелки усталый взгляд, подбирая слова, какими мог бы поделикатнее отказать девушке, которой позволил считать себя другом, хотя в глубине души пока не принял этого как неизбежности. И не потому, что не доверял ей или не считал достойной, а потому, что гнездилась где-то в душе убежденность, что для неё такое положение — всего лишь блажь и она скоро пройдет. Раз ей выписала королева такую премию, значит, сеньорита непременно вскоре обзаведется новыми нарядами и украшениями и будет больше думать о балах и прогулках, чем о скучных бумажках.

Но едва столкнулся взглядом с её напряженными, потемневшими, как омут перед грозой глазами, рассмотрел упрямо сжатые губы и хмурящиеся в ожидании брови, отчетливо понял, сейчас решается нечто более важное, чем вопрос об обычной поездке. Захочет ли она говорить ему "ты" и объяснять те вещи, которых он по прямоте своей души столько лет не замечал, будет ли запросто ругать за то, что он не отдыхает и вообще сможет ли остаться его секретарем и даже другом, если он сейчас скажет резкое — "нет"? Оставив её в глазах десятка сидящих за столом людей самонадеянной лгуньей и выскочкой, какой обзывала девушку бывшая надзирательница.

— Кроме того, я хотел выяснить, — сказал Кандирд абсолютно не то, что намеревался, когда открывал рот, — нужно ли приказать готовить карету. Мы собирались ехать на лошадях.

— Не нужно карету, — мгновенно ответила она, облегченно переведя дух, — я умею ездить верхом.

— Обязательно нужно взять карету, ту, дорожную, с раскладными сиденьями, — твердо отрезал Ингирд, — на перевале прохладно. Да и лошади без поклажи легче пойдут, все сложим в карету.

— Дортилли, распорядитесь, — коротко взглянул принц на сидящего с краю стола мажордома и занялся фаршированной индейкой.

Возможно, кто-то из друзей и решит, что он проявил сейчас слабость, но это всё же лучше, чем потом он сам будет корить себя за бездушие.

Из-за стола Иллира сбежала самой первой, нужно было собраться в дорогу, почему-то девушка была уверена, что хотя принц и сдался, но не простит ей даже малейшего опоздания. И скомандует отряду отправление в ту самую минуту, едва только сам сядет в седло.

Девушка с благодарностью вспомнила Ингирда, хорошо, что баронет настоял на карете. Она не солгала, сообщив, что умеет ездить на лошади, но последние годы такая возможность представлялась очень редко. У тетушки лошади не было, в отличие от монастыря, имевшего небольшую конюшню, скорее для хозяйственных нужд, но не только. Это было непреложным правилом приюта, к шестнадцати годам каждая знатная сеньорита обучалась верховой езде, танцам, грамоте, шитью, умению поддерживать разговор и благопристойным манерам.

И потому сеньорита очень сомневалась, что без постоянной тренировки выдержит несколько часов скачки даже в дамском седле. Хотя если бы выяснилось, что кареты не будет — это неудобство ее вряд ли остановило.

И еще Илли взволновали слова баронета про перевал. У нее в привезенном с собой сундуке было несколько теплых вещей, однако они мало подходили для верховой езды. Для подобного случая девушка имела всего один костюм, того фасона, какой позволялось носить лишь гувернанткам, помощницам лекарей и секретарям. В надежде, что ей повезет с должностью сеньорита тайком от тетушки купила его на премиальные, выданные сеньором Пикриусом на прощанье.

Переодевалась Илли в страшной спешке, одновременно выдавая указания Млате, укладывающей ее саквояж, что нужно не забыть из необходимых в дороге вещей, и что надлежит делать после ее отъезда.

— Вот это растение, — строго сообщила она служанке, подведя ту к окну, — нельзя трогать даже пальцем, оно очень ядовитое и нежное. Вообще близко не подходи. И поливать не нужно, ему хватит. Все поняла? И никого в спальню не пускай, никого! Запомнила? Если привезут мебель, пусть пока ставят в гостиной. Всё, идем.

— Ты правильно сделал, — твердо сказал Ингирд, следуя за принцем к выходу, ведущему в хозяйственный двор, — что решил взять с собой Илли. Если бы ты ей отказал, мне пришлось бы тебя просить.

— А ты не думаешь, что это жестоко, таскать девушку на такие суды и заставлять смотреть на казнь? — мрачно фыркнул принц, — я уж не говорю про ночлег в доме деревенского старосты и тяготы пути. Ее величество всегда говорит, что ужасно устает от карет, и ненавидит в них влезать и вылезать из-за пышных юбок.

— Зато Илли не будет эти два дня чувствовать себя преданной и забытой, — резонно сообщил баронет, выходя на боковое крыльцо, и оглядывая лошадей, карету, и суетящихся слуг, проверяющих все ли вещи надежно упакованы и закреплены, и вдруг хихикнул, — да и мучиться в карете с пышными юбками тоже не склонна.

— С чего ты такое взял? — Удивился принц, точно знавший, что встретиться с Иллирой после обеда друг никак не мог. Их покои находятся рядом и вышли они в коридор, попрощавшись с новыми подругами, одновременно.

— Можешь убедиться, — лукаво показал глазами баронет.

— Не вижу, — принц быстро оббежал взглядом двор, подозрительно посмотрел на ехидно ухмыляющегося Ингирда, и снова перевел взор на толпу.

Разглядывал слуг, конюхов, охрану, сопровождающих… пока не обнаружил, что чуть в сторонке, рядом со служанкой, стоит странно знакомая, несомненно, девичья тоненькая фигурка. И тем не менее, почти неузнаваемая.

На ней был длинный, почти до колен, женский жилет для верховой езды, надетый на тёмно-серую блузку. Внизу из-под него выглядывали стройные ровные ножки в замшевых темно-серых же штанах, а икры удобно обтягивали легкие охотничьи сапожки. Дополняла костюм не шляпка, а темный шарф, ловко закрученный вокруг уложенных на затылке волос. В руках у нее была толстая книга, а служанка держала ларец с письменными принадлежностями.

— Ну и как она будет ходить по деревне в таком виде? — Хмуро засопел принц, представив жадные взгляды коренастых селян, и мгновенно почувствовал желание казнить их вместе с бандитами.

— Можешь, конечно, задать ей этот вопрос, — почему-то развеселился Ингирд, — но думаю, она взяла с собой юбку.

— Буду надеяться, что ты прав, — отрезал Кандирд и направился к своему жеребцу, — командуйте отъезд, Гарстен.

Капитан буквально навязал им себя в спутники, и принц никогда бы не поддался на его уговоры, если бы к ним неожиданно горячо не присоединились Ингирд с Седриком.

Первые мили пути принц еще хмурился, почувствовав себя непривычно, когда капитан решительно взял в свои руки командование маленьким обозом. Однако позже легкий ветерок, молодая листва на деревьях и кустах, пение птичек и цветущие лужайки постепенно сделали свое дело. Сурово сведенные брови распрямились, взгляд из неприступно-колючего стал любознательно-мирным, а настроение слегка шаловливым, как обычно в начале любого похода, пока еще не тянет в сон от однообразного покачивания и не хочется опереть на что-то ощутимое уставшую спину.

Он скакал впереди отряда, завидуя тройке дозорных, вырвавшихся вперед на несколько сотен шагов по приказу капитана, почему-то ему всегда казалось, что первым достаются самые яркие виды и хмельные ароматы.

Понемногу мысли принца вернулись к утреннему происшествию, к принятию присяги на верность от всех служивших в замке и он удрученно хмыкнул. Ему всегда казалось это непреложным, что люди, присягнувшие родителям как бы по наследству переносят эту клятву и на него. Да он даже не задумывался, что может быть иначе и слова Бенгальда о реформах воспринял как принятие братом какой-то особой позиции по отношению к родителям. И первое время, приезжая в столицу на празднества, бдительно присматривался, не стали ли родители относиться к брату холодно или враждебно. Но когда не обнаружил ничего подобного, успокоился и выбросил все это из головы.

А вот теперь, припоминая те времена, начинает понимать, что зря не расспросил Бенгальда подробнее, и зря не задумался, а не нужно ли ему последовать примеру брата. Ведь тот как-то похвастался, что за эти годы стал намного богаче и не только построил каменный мост через довольно широкую Юдну, но вымостил от него дорогу до самого замка. Дворец Бенгальда располагался на территории старинной крепости, и брат важно называл свою резиденцию замком.

Мысль о богатстве брата плавно перетекла на приезд финансиста, который ожидался на следующей неделе, и Кандирд снова нахмурился. Разумеется, его, как и братьев учили экономике и математике, и она давалась ему довольно легко. Он свободно делал сложные расчеты и чертил графики и геометрические фигуры. Но едва видел пачки замусоленных счетов, впадал в настоящую панику. И ведь есть же люди, которых это совершенно не угнетает, вздохнул принц вспомнив слова Иллиры и вдруг сообразил, что нашел золотые россыпи.

Раз она нашла какие-то приписки у соседа, значит, ей доставляет удовольствие копаться в этих бумажках. Да она вообще их обожает… как же ему сразу не пришло это в голову! Нужно назначить ее финансистом, а то это же непорядок, человек, который держит в руках его, Кандирда, доходы и расходы, до сих пор подчиняется королю! И неизвестно как рассчитывает прибыль и сколько забирает в королевскую казну.

И это он сделает немедленно, предложит ей второе жалованье, и одновременно договор на пять лет, чтобы точно быть уверенным, что она не соберет свой сундучок после какой-нибудь мелкой размолвки.

Принц придержал коня, решив не откладывать надолго своего намерения, и дождался пока с ним поравняется катившая почти в конце кавалькады карета. Однако, едва она оказалась почти наравне, свирепо скрипнул зубами, из открытых окошек доносился звонкий хохот сеньориты и к нему примешивался несомненно мужской смех.

— Я рад, что путешествие доставляет сеньорите такое удовольствие, — смешно было смолчать, специально дождавшись карету на глазах всего отряда, но произнести нечто более приветливое просто язык не повернулся.

— Ваше высочество? — В окне показалось разрумянившееся от смеха личико Иллиры, — Идите к нам! Тут все свои.

И кто такие эти свои?! Так и просился на язык язвительный вопрос, но ее глаза сияли таким жизнерадостным удовольствием, что ничто едкое выдавить он не смог.

— Иди к нам, Канд, — отодвинув секретаря, в оконце появилось лицо баронета и оно тоже плавилось весельем, — нам Бунзон такие смешные вещи рассказывает!

— Там у вас там, наверное уже места нет, — еще ворчал Кандирд, а рука уже делала знак кучеру.

— Мы потеснимся, — бодро сказал голос Седрика и принц ехидно усмехнулся, и впрямь, все свои! Странно будет, если там не окажется еще и капитана!

Однако капитана, к удивлению принца, все же не оказалось, и он устроился на передней скамейке рядом с друзьями. Напротив сидели Иллира с лекарем и между ними было вполне достаточно места, чтоб разместить еще кого-то, но Кандирду вовсе не хотелось, чтоб сеньорита приглашала этого кого-то.

— Ну, слушайте дальше, — сделав серьезную физиономию, продолжил рассказ лекарь, — и был этот молочник страстно влюблен в одну белошвейку, которой каждое утро приносил молоко. И вот решил он ей намекнуть на свои чувства. В первый день бросил в кувшинчик лепесток фиалки. Девушка молчит. Тогда он бросил лепесток розы. Снова молчит. Молочник решил, что это хороший знак, купил колечко и опустил в кувшинчик…

Иллира начала давиться от смеха, и принц, уже не раз слышавший байки лекаря в таких вот поездках, невольно заулыбался, хотя отлично знал окончание.

— Грызи, — Ингирд подвинул к нему корзиночку с жареными орехами, которую держал на коленях, — мы специально прихватили на кухне для Илли. Но она все время хохочет, придется самим все съесть.

— Так ты специально быстрее грызешь, пока я не могу! — притворно возмутилась девушка, и сунула в корзинку руку, — дай хоть в карман насыпать, пока все не слопал!

Она искренне радовалась, что все так хорошо, и в деревню ее взяли, и байки рассказывают и даже принц перестал сердиться. И малодушно откладывала разговор, ради которого и хотела оказаться подальше от дворца, где как ей казалось, даже стены подслушивают и доносят королеве. И если та почему-то не рассердится на нового личного секретаря сына за утреннее подстрекательство, то за эти мысли точно упечет куда подальше. Но и скрывать то, что пришло ей в голову, девушка не могла.

Но все хорошее когда-то кончается. Сначала выпрыгнул Седрик, заявив, что у него от смеха уже живот болит. Потом ушел лекарь, сообщив, что немного разомнет кости и придет.

И тогда она поняла, что если сейчас не скажет все, что понемногу открылось ей при чтении писем и заметок, оставшихся от предшественника, то потом не решится никогда.

— Канд… — виновато вздохнув, подняла она на принца серьезные глаза, — я хотела что-то сказать… но боюсь… сделать тебе больно.

— Говори, я потерплю, — великодушно разрешил он, не веря, что она может действительно сказать что-то подобное.

— Вы все, конечно в курсе, что у нашего королевства довольно натянутые отношения с Тригоном?! — начала девушка издалека.

— Ну мы-то в курсе, а ты откуда?! — сразу посерьезнел принц.

— Наш городок недалеко от западного тракта и такие вещи просто не могут не волновать людей. Некоторые уже продают дома и перебираются ближе к столице. Но я не про это. Наместник степных областей, сеньор Матерос, довольно скользкий тип… и не гнушается никакими методами, когда пытается добиться своих целей… как известно, король не зря держит на границе со степняками самые отборные войска. Это тоже знают все, потому что в этих войсках у многих служат родственники.

— И к чему ты это ведешь? — Напрягся Ингирд.

— Ты ведь тоже догадался? — Она смотрела в его глаза изучающе и печально, — ну, Инг? Она была во дворце самым уязвимым местом, ведь она не сирота, как большинство из кандидаток, которых привезли вместе со мной. А просто убрать ее не было никакого повода… да и Канд бы не согласился. Вот его и заставили… он не сразу согласился, все дела забросил, вино пил в открытую… но он же был шесть лет пажом… у него тоже наверняка есть родичи, значит уговорили.

— Догадывался, — хрипло сказал Ингирд и отвернулся к окну, — но что толку было говорить?! Все равно ничего уже не исправишь. И что противнее всего, они были правы, мы позже нашли в тайном кармашке ее саквояжа зелья… каких быть у нее не должно было.

— Этого не может быть… — скрипнул зубами принц и стукнул в стенку, — останови.

Ему нужно было остаться одному, подумать, переварить это неожиданное известие.

— Как ты думаешь, — снова подняла на баронета глаза Иллира, когда карета тронулась, — он простит Джигорта?

— Может в душе и простит, — жестко сжал губы баронет, — но больше и близко не подпустит. Такое оскорбление трудно забыть. И еще я хотел тебе сказать… на всякий случай, хотя ты и сама уже наверное поняла, ты у нас девочка сообразительная, не всем угрозам, какие можешь услышать… нужно верить.

— О, это я уже хорошо поняла, — саркастически фыркнула сеньорита, — и даже разгадала что такие проверки — любимый метод действия некоторых родственников нашего друга. Но хотелось бы знать… а есть ли какие-то границы… через которые они не смогут переступить?!

— Если дело касается его безопасности — то нет.

— А если — стремления заставить его как можно быстрее до конца осознать свои права и обязанности?

— Боюсь, что в сложившейся обстановке — тоже нет.

— Вот и я этого боюсь, — тяжело вздохнула она и надолго смолкла.

— Меня интересует только одно, — очень не скоро решился, наконец прервать это молчание Ингирд, — как ты догадалась?!

— Вы ведь обыскивали его стол? — усмехнулась сеньорита, — и все оставили как было… даже немного пыли подсыпали. Сначала я не могла понять, почему там такая пылища, и даже внутри связок некоторые письма пыльные. Вы хотели… вернее, вам приказали оставить всё таким образом, словно Джигорт давно думал только о фаворитке, а не о работе. И я уверена, что новый секретарь показал бы все это безобразие Канду, чтоб уничтожить все последние сомнения. Но вы не знали, что такое уэллин, вернее, те, кто там копался, не знали. И не смогли открыть… но пытались. Взрезать или оторвать край. А потом бросили, видимо торопились. Но он уже подал сигнал… эльф очень спешил, раз успел за несколько дней доехать через всю провинцию до дворца. Он наверняка считал, что во дворце появился предатель… или шпион, и потому спешил забрать уэллин. Пока он не попал в чужие руки, и кто-то более решительный не вскрыл его самым варварским методом.

Так вот… про Джигорта. Он получал от кого-то указания, и потом должен был их уничтожить… я так думаю. Но почему-то не хотел… наверное, мечтал, что когда-то у него будет возможность оправдаться перед принцем. Он прятал эти листки в других письмах, обычно в больших конвертах с приглашениями. Но даже не догадывался, что они написаны особыми чернилами и вскоре буквы исчезают. Я совершенно случайно нашла один маленький конверт в большом, удивилась и заглянула внутрь. Но там был чистый листок. Сам понимаешь… это интересно, тем более бумага была очень дорогой, именной. А вензеля какие бывают по верху, отрезаны… но чуть небрежно, или торопливо. И я стала искать… и нашла еще три таких конверта. Сверху имя — Джигорту, а внутри пустой лист.

— Нужно прислать тебе моих помощников на обучение, — помолчав несколько минут, усмехнулся баронет, — и я сам с удовольствием послушаю вместе с ними. Но откуда ты столько знаешь, я просто поражаюсь.

— Они же не всегда были бедными… эти знатные сеньоры, чьи архивы я приводила в порядок, а письма, которые там хранятся, писали далеко не глупые или необразованные люди. У одной из сеньор дядя переписывался с одним из министров, и когда он умер, письма остались ей. Там были очень интересные вещи, и писал сеньор так живо и увлекательно, что я читала как роман. А еще у меня были книги, знакомый торговец специально привез из столицы. К сожалению это я не смогла забрать из дома тетушки, — девушка огорченно вздохнула и выглянула в окно, — взгляни, какие темные тучи! Наверное, будет гроза!