Книга: Путь магии и сердца
Назад: Глава 12
Дальше: Глава 14

Глава 13

— М-м-м… вкуснотища… — протянула Милли восторженно. Даже глаза от удовольствия прикрыла.
Я улыбнулась, тоже конфету взяла. А прежде чем успела отправить в рот, услышала:
— Эмелис, я никогда таких не ела! Это же сказка!
Опять улыбнулась, потому что наши с Милли ощущения полностью совпадали. И это несмотря на то, что подруга росла в одном из провинциальных городов Дурбора, а к моим услугам были все лучшие кондитеры Верилии.
Кир превзошёл всех. Уж не знаю, где он раздобыл ту корзину, но шоколад и впрямь волшебным был. Впрочем, кремовое мороженое, с которого началось моё сегодняшнее утро, ещё вкусней, не зря в мужской общаге ночевать осталась.
И хотя боевик отпирался, я точно знала — Кир за лакомством через стационарный портал ходил. Небывалая наглость, если честно. Одно дело, когда по важным вопросам порталом пользуется, и совсем другое — тратить запас магии на доставку мороженого. И куда только Морвен глядел? Ведь переход в его ведомстве.
— Эмелис, ты счастливица, — выдала Милли.
Я беззаботно кивнула и подхватила чашку с чаем. А отхлебнув, перелистнула очередную страницу очередной не слишком свежей газеты, чтобы снова не обнаружить ни слова о родном королевстве. За последние четыре недели это вошло в привычку.
Со времён достопамятной статьи дурборские газетчики о Верилии не писали. Я отсутствию новостей не радовалась, хотя отлично понимала — в моей ситуации лучше так, чем про убийства читать. Ведь даже если узнаю, сделать ничего не смогу, разнервничаюсь, и только.
Одно удивляло: зачем я, Эмелис из рода Бьен, читаю эти газеты дважды? Сперва у Кира, потом у Милли? В какой-то момент ловила себя на мысли, что ищу отличия. С какой стати решила, будто газеты, которыми делится Кир, могут отличаться от тех, что приносят подруге, ума не приложу. Но казалось.
— Кстати, Эмелис, — вновь позвала Милли. — Какие планы на каникулы?
— Библиотека и второй раздел дипломной работы, — честно призналась я, чтобы увидеть вытянутое лицо и круглые, как блюдца, глаза.
— Что? — переспросила подруга потрясённо.
Я бы повторила, но толку?
— Я на каникулы тут остаюсь, в академии.
— Да ладно?!
Удивление Милли было вполне понятно, каникулы — это святое. Но что делать, если мне в самом деле податься некуда?
Впрочем, не совсем так.
Зимние каникулы — единственный законный повод воспользоваться стационарным порталом академии. Ректорат готов бесплатно и быстро доставить каждого студента в любую точку Дурбора, при условии, что в этой самой точке тоже стационарный портал имеется.
Все, кому посчастливилось родиться в крупных городах, традиционно едут по домам. Те, чей дом слишком далеко от стационарного портала, в компашки объединяются и планируют дружный загул в столице. Ещё одна часть студиозусов — из тех, кто слишком застенчив или средств на загулы не имеет, — в академии, остаётся.
В том, что касается лично меня, в Верилии мне делать нечего, разве что проблемы создавать (да и не уверена, что этот портал до моего дома дотянет). Болтаться по столице Дурбора тоже не хочется — мало ли, вдруг кто опознает. Так что выход один — остаться в академии. Собственно, с самого начала так планировала.
— А Кир? — выпалила Милли.
— А что Кир?
Глаза подруги ещё больше сделались, хотя, казалось, куда уж?
— У Кира дел невпроворот, — попыталась сгладить ситуацию я. — К тому же совместные каникулы — это слишком. Наши отношения не на той стадии, чтобы…
— Как это не на той! — перебила Милли. — А на какой же?!
Я потупилась. Не объяснять же ей, что всё фикция? А признаваться в том, что боевик даже не заикнулся насчёт каникул, не хочется тем более. Нет, мне не обидно, я всё понимаю и не рассчитывала даже! Но Милли этого точно не поймёт.
— Я не готова ехать на каникулы с Киром.
— Почему?
— Потому что… потому что…
Я искренне пыталась выдумать правдоподобную причину, но фантазия отказала. Единственное — очень отчётливо вспомнился один эпизод, который при сильной натяжке мог сойти за повод… Мог, если бы Милли знала, что во время моих ночёвок в мужской общаге Кир спит в бриджах и под пледом.
— Просто не хочу, и всё, — пробормотала я.
— Опять поссорились?
Я не выдержала, закатила глаза.
— Нет.
— Тогда пойдём с нами? — тут же предложила подруга.
— С вами? — Я не смогла сдержать улыбки. — К родителям Сина? Обсуждать вашу с Сином свадьбу? Милли, я тебя умоляю…
— А что такого? Эмелис, тебя же никто не будет заставлять выбирать салфетки и кружева для платья! Хотя я бы от твоей помощи не отказалась, при твоём вкусе…
— Милли, нет. Спасибо тебе, но не могу. Я в академии останусь, и это не обсуждается.
Подруга отстала не сразу. Сперва помучила как следует, заставила придумать тысячу и одну причину моего нежелания погостить в доме её будущих родственников. Потом снова к вопросу наших с Киром отношений вернулась и жутко обиделась, когда я встала и отправилась к себе.
А в моей памяти вновь и вновь всплывал эпизод, который мог бы послужить отличным поводом для отказа от совместных каникул. И так от этого воспоминания жарко было, что по возвращении в комнату пришлось прислониться лбом к оконному стеклу…
Я сама виновата в том маленьком происшествии и солгу, если скажу, что не понимала, сколь опасна затеянная мной игра. Более того, я могла себя приструнить, но…
В тот вечер я закрыла тетрадь по физану, встала из-за стола и решительно пересекла комнату. Сбросила домашние туфли (они появились здесь по требованию Кира, вместе с моей зубной щёткой, кстати) и забралась на кровать. Боевик, который на этой самой кровати возлежал и внимательно следил за всеми моими передвижениями, отложил книгу.
— Кир… — позвала тихо, но интонации были далеки от обычных. Я строила из себя капризную девчонку. — Кир, а знаешь что?..
— Что? — спросил синеглазый.
Я ответила не сразу. Сперва подползла ближе, очертила пальчиком вырез его рубахи, судорожно вздохнула.
— Кир, я требую поцелуй.
Брови боевика взметнулись на середину лба, в глазах вспыхнуло любопытство.
— И по какому поводу? — голос прозвучал ровно, но сообщник веселился.
— Я решила триста семьдесят первую задачу.
Вот теперь веселье испарилось, Кир удивлялся всерьёз.
— Да ладно!
Я пожала плечами и кокетливо отвела взгляд.
Задача и в самом деле была сложной. Мы целый семинар на неё потратили! Ликси получал огромное удовольствие, поочерёдно вызывая к доске и наблюдая за нашими потугами. Досталось всем, даже Киру, который, несомненно, ходил в любимчиках.
— Поцелуй, — всё так же, не глядя на боевика, напомнила я.
— Хм…
Кирстен приподнялся на локте и, мимолётом коснувшись моих губ, отстранился. Я не могла не возмутиться.
— И это всё?! Кир, я триста семьдесят первую задачу решила!
Я искренне надулась. Пихнула брюнета в бок, легла рядом и уставилась в потолок. Потолку и сказала:
— Я требую поцелуй!
Кир снова на локте приподнялся, заглянул в глаза. Он уже не удивлялся, на мужественных, красиво очерченных губах играла улыбка.
— Точно решила?
— Точно.
— А может, ты врёшь?
Если кто-то думал сбить меня с намеченного пути, то он не учёл одного — Эмелис из рода Бьен на столь примитивные подначки не ведётся!
— Я требую поцелуй.
Кир шумно вздохнул. Если бы не лукавый блеск в глазах, я бы непременно поверила, что он против, но…
— Ладно, Мелкая. Поцелую. Но если потом выяснится, что ты соврала, то поцелуй вернёшь.
— Конечно, любимый, — проворковала я и прикрыла глаза в намерении насладиться по полной.
Я не учла главного: целоваться лёжа на кровати — это совсем иначе. Ну то есть совсем-совсем иначе!
Кирстен придвинулся вплотную, ласково коснулся щеки. Потом опёрся рукой о подушку, навис надо мной. По телу прокатилась волна жара, и дело не только в предвкушении поцелуя — я почувствовала себя пленницей, и это ощущение… оно оказалось неожиданно приятным и крайне волнительным.
— Значит, поцелуй… — выдохнул синеглазый.
Я нервно сглотнула, а в следующий миг губы боевика коснулись моих. Потом ещё раз и ещё. Язык дразняще прикоснулся к уголку рта, скользнул по нижней губе и исчез, словно не бывало.
Реальность привычно качнулась, голова закружилась, сердце запнулось и замерло. Но не это главное! Главное в том, что… мне не понравилось. Почему так мало? Почему так быстро? Почему…
Я обняла сообщника за шею, не позволяя отстраниться.
— Любимый, это несерьёзно, — сообщила хмуро. И прежде чем боевик успел возразить, приподнялась и поцеловала сама. Так, как считала нужным.
Первое моё прикосновение было мягким, ласковым и чуточку застенчивым. Да, я немного засмущалась, но с кем не бывает? Кир ответил судорожным вздохом, но призывать к порядку не стал.
Второе касание было жестче, требовательней и смелее. Мой язык юркой змейкой скользнул в рот боевика, дразня и разжигая. В этот раз вздохом дело не ограничилось. Глаза Кирстена потемнели, лицо застыло, из горла вырвалось хриплое:
— Эмелис…
Я мысленно усмехнулась и припала к его губам в третий раз. Этот поцелуй был ещё менее благоразумным и крайне напористым. Я наслаждалась властью, которую получила, упивалась покорностью синеглазого, ликовала, чувствуя, как меняется его дыхание, как бьётся сильное сердце.
— Эмелис, остановись… — выдохнул Кир.
Я улыбнулась и совершила то, на что благовоспитанная девушка не способна в принципе, — укусила за нижнюю губу.
И всё. Мир не поплыл, он взорвался!
Кир перестал нависать, прижал к постели. Его губы завладели моими — обжигая, лишая воли, сводя с ума. Пальцы в одно мгновение развязали ленту, стягивающую волосы, запутались в локонах. Эта вольность превратила кровь в жидкий огонь, заставила застонать и выгнуться.
Рука боевика тут же скользнула вниз. Мимолётом коснувшись груди, легла на талию. Прикосновение не было обычным — кажется, всё то же самое, но нет. Поцелуй стал болезненно жёстким, невероятно глубоким и очень-очень властным. Я забыла себя.
Миг. Одно стремительное, едва уловимое движение, и я сверху. Инициатива принадлежит не мне, это Кирстен вывернулся, чтобы до пуговичек платья добраться. Я упираюсь ладошками в матрас, целую горячие мужественные губы, отмечаю краем сознания: бытовым заклинанием, которое ускоряет процесс раздевания девиц, Кир тоже не владеет. Радоваться этому факту глупо, но я радуюсь.
Минута. Ткань платья ползёт вниз, оголяя плечи. Кир приподнимается, чтобы покрыть поцелуями шею и ключицы. Из горла вырывается стон, слишком громкий и протяжный. Собственные пальцы с лёгкостью избавляют боевика от заколки, чтобы тут же запутаться в чёрном шёлке волос.
Забвение. Нет ни звуков, ни запахов, ничего! Только ощущение прохлады, которое дарит ткань нижней сорочки и огонь прикосновений. Кир властно сжимает грудь и глушит мои стоны поцелуями.
Вечность. Не прерывая поцелуя, вместе выпутываем мои руки из рукавов. Бретельки нижней сорочки падают, обнажая кожу. Хочется рычать. Но не от злости, нет! Я не знаю, как это ощущение называется, но… оно непреодолимо.
Синеглазому тоже рычать охота, и он, в отличие от меня, не сдерживается. Рывок, и я снова распластана на постели, Кир нависает скалой. Спускается ниже, обхватывает губами затвердевшую горошину, а я отчётливо понимаю — всё, что было раньше, не в счёт. Истинное сумасшествие начинается здесь и сейчас!
— Кир!
Мольба и одновременно приказ. Только не останавливайся! Что хочешь делай, только продолжай! Этот огонь невыносимо опасен, но я согласна сгореть. Я хочу сгореть!
Губы и руки сообщника невероятно откровенны. А я, как ни странно, ни капельки стыда не испытываю. Мне нравится. Мне хочется. Мне ужасно хочется, чтобы это длилось вечно! Я кусаю губы, чтобы заглушить стоны, выгибаюсь, впиваюсь ногтями в плечи синеглазого, царапаю мощную спину.
И лишь когда Кир спускает расстёгнутое платье ниже, когда его прикосновение обжигает бедро, прихожу в себя.
Страх? Нет, хуже! Из горла вырывается стон разочарования и горький шёпот:
— Кир, я не могу…
Боевик замирает. Его дыхание шумное и прерывистое, взгляд подёрнут туманом.
— Кир, не могу! — повторяю жалобно. Тоже замираю, отчаянно кусая губы.
— Эмелис? — Голос едва узнаваем. Слишком тихий, слишком хриплый, зато взгляд проясняется. А в следующий миг с уст слетает вопрос: — Эмелис, ты… девственница?
Я мысленно сжалась и зажмурилась в придачу. Глаза открыла лишь тогда, когда сообразила — Кир даже не думает смеяться.
— Эмелис, ты…
Я кивнула.
Кивнула, чтобы услышать тихий стон и оказаться прижатой к широкой груди сообщника. В этом жесте не было ни толики того безумия, которое владело нами минуту назад.
— Прости, — выдохнул боевик, а я… снова губу закусила.
Просто… просто в среде магов всё иначе. Для магов девственность… ну если не порок, то изъян точно. В открытую об этом, конечно, не говорят, но… Сколько шпилек я вытерпела, будучи студенткой верилийской академии, одной Богине известно.
— Прости, — повторил Кир. — Я думал, ты…
Я потёрлась носом о горячую шею. Самой бы извиниться, но язык отнялся, да и слова в горле застряли.
— Я думал, твой жених…
— Рид просил, но я… но мы… — О Всевышний! Да что сказать-то?
Признаться, будто мечтаю во что бы то ни стало сберечь себя до свадьбы? Ну так неправда это. Я же магичка, мне позволено больше. Солгать, что Рид не проявлял настойчивости? А смысл? Сказать, что никогда прежде не теряла голову?.. Нет, об этом Кирстену тем более знать не нужно…
— Прости, любимая… — снова выдохнул синеглазый и отпустил. И тут же принялся натягивать на меня спущенную до пояса одежду.
Правда, это не помешало боевику снова прикоснуться к обнажённой груди. Сперва пальцами, после губами. Я не возражала, хотя теперь щёки заливал густой и очень горячий румянец.
И пусть после этого случая мы по-прежнему проводили вечера и выходные вместе, думать о совместных каникулах не приходилось. Кир… он ведь не железный, верно? Более того, ему двадцать. Он взрослый, состоявшийся мужчина, которому… Дохлый тролль! Не желаю об этом думать! О чём угодно, только не об этом!

 

Сессия промелькнула незаметно. Кажется, только-только началась, и уже всё, последний экзамен. Физан, кстати.
Гоблинообразный Ликси вопреки озвученным в начале года угрозам валить не пытается, даже наоборот — улыбается и подбадривает. Вот только я старания препода не ценю, намеренно тяну с ответами и едва сдерживаюсь от желания ещё парочку билетов попросить.
Почему? Очень просто. Последняя оценка в зачётном листе — начало каникул. Самых отвратительных каникул в моей жизни.
На душе скребут кошки, в сердце завывает вьюга, созвучная той, что голосит за окном. Не знаю, что угнетает сильней — предстоящее излишне близкое знакомство с местной библиотекой, разлука с Киром или осознание того, что сообщник едет туда, где слишком много охотниц за титулом. И пусть взгляд на женскую добродетель в обществе вполне однозначен… сговорчивые есть всегда.
Конечно, личная жизнь Кирстена не моего ума дело. Конечно, он против фавориток и прочих утех. Конечно, у меня нет оснований ревновать, но, дохлый тролль, я в панике. Доводы рассудка не принимаются, крики совести не слышны. Хочется разрыдаться в голос и… лицо одному брюнету расцарапать. Авансом.
— Госпожа Эмелис, — позвал Ликси. — Госпожа Эмели-ис…
Я вздрогнула и попыталась вчитаться в последний вопрос билета.
— Госпожа Эмелис, хватит. — Препод расплылся в очередной улыбке и билет отобрал. — Вы свободны. Отлично.
Снова вздрогнула и поёжилась.
— А давайте я всё-таки отвечу?
— Свободны, — повторил Ликси и размашисто вписал оценку в ведомость.
Я сникла, но спорить не стала. Поднялась, вернулась к своему столу, чтобы забрать сумку. Медленно, не скрывая мрачного настроения, проследовала до двери и вышла в коридор. И тут же угодила в крепкие объятия Кира.
— Ну как? — спросил боевик, коснулся губами ушка. — Сдала?
Я кивнула и прижалась щекой.
— А почему грустная? — поинтересовался синеглазый. — Ликси расстроил?
— Нет, — пробормотала я. Вдохнула поглубже в надежде хоть чуточку успокоить нервы, добавила: — Всё в порядке.
Сообщник хмыкнул и отпустил. Он уже забрал из гардероба мою шубку и теперь заботливо держал, ожидая, когда соизволю одеться. Я капризничать не стала — молча впихнула руки в рукава, намотала на шею поданный Киром шарф, натянула перчатки.
— На обед мы, конечно, опоздали? — Спросила просто так, для галочки.
А в ответ услышала:
— Смотря где обедать хочешь.
Я как раз шаг в сторону лестницы сделала, тут же споткнулась. Развернулась, одарила брюнета недоуменным взглядом.
— Что?
— Что? — спопугайничал он. Настиг, обвил рукой талию. И вот так, совершенно игнорируя моё недоумение, повёл к выходу из главного учебного корпуса.
Когда спустились на первый этаж и подошли к двери, я не выдержала:
— Кир, что за намёки?
— Никаких намёков, — выдержав паузу, сказал боевик. — Просьба. Одна маленькая, совершенно необременительная просьба.
Я остановилась, Киру тоже замереть пришлось. Стоять просто так мой сообщник, разумеется, не мог, поэтому опять оказалась в капкане его объятий. Да ещё под прицелом синеглазого взгляда.
— Просьба, — повторил Кирстен.
Сердце пропустило удар и тут же встрепенулось, забилось чаще. Я прекрасно поняла, о чём речь, но… несмотря на все душевные терзания, несмотря на приступы ревности, которые преследовали на протяжении последних двух недель, ответить согласием не могла.
— Кир, я…
— Пожалуйста, — перебил боевик. — Я очень прошу. Я умоляю.
Румянец, опаливший щёки, был крайне неуместным, но удержать лицо не сумела. А Кирстен воспользовался заминкой и продолжил:
— Эмелис, ты ведь понимаешь, что я не могу тебя в академии оставить. Я с ума сойду от беспокойства. К тому же что здесь делать? В библиотеке сидеть? Две недели?
— Кир…
— Эмелис, это несерьёзно, — продолжал синеглазый. — И очень подозрительно. Ты моя девушка, помнишь? Хочешь, чтобы ближайшие полгода нам всей академией кости мыли? Хочешь, чтобы…
— Кир! — протестующе выпалила я, попыталась отстраниться. Не то чтобы хотелось оказаться дальше, просто единственный способ прервать эту тираду. — Кир, я не могу.
Ух! Каких сил мне эти слова стоили!
— Почему? — голос брюнета прозвучал очень ровно.
— Потому что. — Собственный голос прозвучал ещё ровней, хотя сердце ходуном ходило.
Дохлый тролль! Я так ждала этого предложения и… и вот. Мы оба знаем, что совместные каникулы невозможны. Выносить наши отношения за пределы академии глупо!
— Ты даже не спросишь, куда приглашаю?
Я нахмурилась. Учитывая нашу ситуацию, у нас лишь один путь — в гостиницу. Но Кирстен слишком благороден, чтобы предложить подобное. Тем не менее я спросила:
— Так куда приглашаешь?
Синие глаза блеснули озорством. Сообщник наклонился к самому ушку, щекотнул дыханием и прошептал:
— Мелкая, ты не поверишь. Но зимние каникулы лучший боевой маг дурборской академии проводит в гостях у… бабушки.
Я не выдержала, прыснула! Нет, мне прекрасно известно, что ничего смешного тут нет, что пожилые леди нашего круга те ещё стервы, но…
— Ну вот… а я боялся!
С этими словами меня выпустили из захвата, но лишь для того, чтобы подхватить на руки.
— Прости, любимая, но иначе точно на обед опоздаем, — с улыбкой сообщил брюнет, и мы продолжили путь к выходу из учебного корпуса.
Я ответить не могла — я хохотала. Ну это же не всерьёз, верно? О серьёзных вещах таким тоном не говорят! Да и не может Кир пригласить в гости! У него… у него же проблемы будут, если девицу притащит! Или…
Кто-то из сокурсников галантно придержал дверь, позволяя синеглазому выйти из корпуса. В лицо ударил порыв ветра, мороз ожёг щёки.
— Кирстен, ты же сейчас шутил?
Улыбка, озарявшая лицо боевика, стала стократ шире.
— Нет, любимая. Я серьёзен как никогда.
Смеяться расхотелось в момент.
— Кир…
— Эмелис, только не начинай. — Брюнет тоже посерьёзнел, хоть и не слишком. — Поверь, бабушка тебе понравится.
— Кир!
— Да, солнышко. Я тоже тебя люблю. Очень-очень.
Боевик легко спустился с крыльца и свернул влево, к административному корпусу. То есть шутки в самом деле кончились, потому что именно там, на первом этаже администрации, стационарный портал расположен.
Возмущение сменилось паникой, причём до того сильной, что даже губы задрожали.
— Кир… Кир, остановись.
Остановился. Глянул на меня. Улыбаться прекратил.
— Любимая, давай не будем ссориться? — И голос — строже не бывает.
— Дорогой, ты спятил? — вконец опешила я.
Шумно вдохнул, выдохнул.
— Эмелис, я хоть раз тебя подводил?
Крыть было нечем, и я прикусила язык. Но один вопрос всё равно остался:
— А почему ты раньше не сказал? Почему не предупредил?
Пауза, ещё один шумный вздох, и предельно тихое:
— Ужасно боялся, что откажешь.
В этих словах было столько искренности, что сердце в комок сжалось, а я так и вовсе онемела.
Кир? Этот невероятно уверенный в себе мужчина боялся? О Всевышний, да разве такое возможно? Душа шепнула — да, и я растерялась окончательно. А боевик нарочито бодро улыбнулся и продолжил путь.
На ноги меня поставил лишь тогда, когда на крыльце административного корпуса очутились. Открыл массивную дверь, пропуская в тёплое нутро холла. Едва переступили порог, цепко ухватил за руку — он в самом деле боялся. Даже сейчас, наблюдая моё молчаливое согласие на эту авантюру, боялся, что передумаю.
Мы миновали холл и короткий коридор, свернули вправо и тут же оказались в небольшом, лишенном дверей зале. Ничего примечательного — только магические светильники по стенам, тёмные гардины на окнах и круг стационарного портала на полу.
Узор, вытесанный в камне, тускло светился, свидетельствуя о том, что портал активен. Причём его не маг поддерживает — в данный момент заклинание перехода замкнуто на магический источник, расположенный под академией.
Переходы начались ещё вчера, курировал их, как и положено, ректор. Завидев нас, Жаба нахмурился и поджал губы, но ни слова против не сказал. Он кивнул отиравшемуся поблизости Тэссиану, тот сверился со списком, который держал в руках, и шагнул к порталу. Пара несложных пассов, и несколько символов, вычерченных в первом круге, замерцали ярче огня. Минута, необходимая, чтобы позволить магической структуре напитаться магией под завязку, и портал ожил.
Внутренний круг пришёл в движение первым. За ним начал вращение и второй — внешний. Вместе они напоминали жернова, ну или мясорубку, как говорят обыватели. Шагнуть в такую… не страшно, если ты маг. Да и лишённые магии быстро привыкают.
Кир крепче сжал мою ладошку и сделал шаг вперёд. Кажется, всё ещё опасался, что передумаю. Но я отступать не собиралась, равно как и отставать. В жернова, созданные магической вязью, мы шагнули одновременно.
Мир изменился.
Вместо маленького мрачноватого зала административного корпуса взгляду предстал другой — просторный и светлый. Свет сочился сквозь высокие стрельчатые окна, падал на белоснежный мрамор пола, подчёркивал величие расставленных по нишам статуй. Поджидавший нас лакей тоже статую напоминал, и я едва не взвизгнула, когда мужчина прищёлкнул каблуками и согнулся в поклоне.
А в следующий миг я о лакее забыла, потому что вновь оказалась в капкане объятий Кирстена. Боевик заступил дорогу, медленно наклонился к губам. Поцелуй был исполнен невероятной нежности, но пьянил не хуже самого хмельного вина. Правда, застонала по иной, не связанной с хмелем причине.
— Что не так? — тут же отозвался синеглазый.
Я уткнулась лбом в его плечо и мысленно признала себя самой безголовой девицей в мире. Да что там в мире, во всех семи мирах!
— Любимая, что стряслось? — позвал Кир обеспокоенно.
— Багаж. Я о нём даже не вспомнила.
Съездила, дракон меня пожри, на каникулы!
Ладно Кирстен, для него тут дом родной, а я? Даже зубную щётку не взяла!
Мысленные стенания оборвал тихий, но очень задорный смех.
— Что? — Я вскинула голову и насупилась.
— Ничего, — ответил боевик, озаряя мир самой ласковой из улыбок. Потёрся носом о мой нос, сообщил доверительно: — Эмелис, бабушка всегда мечтала о внучке, и когда узнала, что приду не один…
— Что?! — выпалила я. — То есть ты… ты нарочно о багаже не напомнил?
Боевик юлить не стал.
— Да, — притворно понурившись, сказал он. А осознав степень моего негодования, добавил поспешно: — Любимая, пожалуйста, не злись. Знаешь, как трудно угодить двум женщинам разом?
То есть раскаяния в нас нет, не было и не будет? Ну… ну Кир! Ну гад!
Боевик отпустил и тут же занялся застёжками моей шубки. За несколько недель нашего «романа» так привыкла к подобным финтам, что даже внимания не обратила. Просто стояла и сопела, хотя злости уже и в помине не было. Просто… неудобно очень, особенно перед бабушкой.

 

Госпожа Вента ждала в зимней гостиной. Старушка оказалась маленькой, худенькой и бесконечно милой. На испещрённом морщинами лице сияла приветливая улыбка, из-под тёмного кружева чепца выглядывали мелкие серебристые кудряшки. Платье, как и положено, было тёмным и довольно строгим. Госпожа Вента, несомненно, была вдовой.
Завидев нас, женщина отложила книгу и встала. Я же присела в глубоком реверансе, Кирстен отвесил положенный по этикету поклон, лишь потом заключил старушку в объятия и поцеловал в обе щеки.
— Бабушка, знакомься, это Эмелис, — сообщил боевик, отстраняясь. И уже мне: — Эмелис, это госпожа Вента.
Хозяйка замка судорожно вздохнула, приложила ладошку к груди.
— Какая хорошенькая, — прощебетала она. Одарила восторженным взглядом сперва меня, затем и внука.
Я не выдержала, потупилась. Почувствовала, как щёки заливает жгучий румянец. Правда, смутиться как следует не успела — в гостиной появился лакей, объявивший, что обед подан.

 

В дурборской академии магии кормили более чем сносно, но крем-суп с устрицами, разумеется, не подавали. Мясом мраморной акулы тоже не баловали. Равно как мандариновыми пирожными, клубничными эклерами и прочими вредными для фигуры вкусностями.
Да, госпожа Вента расстаралась, вызвав у меня редкий приступ обжорства. И даже тот факт, что мой визит в замок состоялся в результате диверсии синеглазого пройдохи, аппетита не портил.
Зато смущалась я как никогда в жизни!
Полноценное знакомство началось ровно в тот момент, когда нам подали второе. До этого старушка стоически терпела, позволяя двум оголодавшим студиозусам заморить червячка…
— Эмелис, я так рада, что вы согласились приехать, — сказала она с улыбкой. — Знаете, Кир так волновался…
— Ба… — перебил явно недовольный такой откровенностью боевик.
Вернее, попытался перебить. Госпожа Вента махнула на внука рукой и беззаботно продолжила:
— Он же всё время только о вас и говорит. Эмелис то, Эмелис сё… Эмелис с Ликси переругалась. Эмелис три молнии первого порядка отразила. Эмелис…
— Ба! Перестань немедленно!
Старушка подмигнула, причём не Кирстену, а изрядно порозовевшей мне, но умолкать не спешила:
— А я всё слушала и думала, что же это за девушка такая, что даже нашего непробиваемого Терри проняло.
Кир кашлянул, госпожа Вента запнулась, а я… я не могла не спросить:
— Терри? Твоё домашнее прозвище?
Боевик кивнул, а старушка снова смущать принялась:
— Зато теперь мне всё ясно. Вы очень красивая девушка, Эмелис. И вы не просто магиня.
Мои брови взлетели на середину лба, и это при том что снова краснела, и куда сильнее прежнего. Конечно, я прекрасно знаю, что не дурнушка, но… из уст хозяйки замка комплимент звучал как-то по-особенному.
— Вы слишком хорошо держите спину, — милостиво пояснила та. — И предпочитаете платья, что большинству магинь несвойственно. И волосы… Эмелис, у вас великолепные волосы, как замечательно, что вы не поддались этой ужасной моде на женские стрижки.
Я не могла не улыбнуться. Ну вот, сейчас начнётся. Про распущенную молодёжь и распущенных магинь в частности.
Но госпожа Вента опасений не оправдала…
— Знаю, в среде магов спрашивать имя рода не принято и ставить вас в неловкое положение не буду, но в вашем происхождении не сомневаюсь. И это так замечательно.
Дохлый тролль! Вот только намёков не надо!
— Ба, прекращай, — озвучил мои мысли Кирстен. — А то… сбежит она от нас.
— Сбежит? — изумилась старушка. Если бы не смешинки в глубине синих, как у Кира, глаз, я бы даже поверила, что удивляется всерьёз. — Эмелис, дорогая, вы не можете сбежать прежде, чем посетите мой розарий и оцените вид, который открывается из окон главной галереи. Кстати, так что у вас с Ликси? Старый дурак по-прежнему лютует?
Я поперхнулась соком, который как раз пила, а Вента прикрыла глаза, сказала важно:
— Эмелис, милая, не обращайте на него внимания. Он всегда, всю жизнь, к хорошеньким девушкам цепляется. — И добила со вздохом: — Шовинист!
Я окончательно растерялась и замерла в ожидании пояснений.
— Бабушка достаточным магическим даром не обладает, — пришёл на помощь Кир. — Но между ней и Ликси война. Вернее… Ликси уже давно выбросил белый флаг, но бабушка простить не может.
— А что он сделал?
— К матери моей в своё время цеплялся. Завалить пытался, как тебя в начале года.
Ох, дохлый тролль.
— Твоя мама, она…
— Она была магом, — сказал Кир ровно. А я… а у меня сердце споткнулось. Была? То есть… то есть сейчас её нет?
— Ну, магом — громко сказано, — вмешалась заметно погрустневшая Вента. — Она же всего один курс окончила. На мага-универсала училась. — Пояснение предназначалось мне.
— А почему один курс?
Губы старушки тронула мечтательная улыбка, но ответил Кир:
— Потом с отцом познакомилась, и…
— Магия была забыта, — довершила хозяйка замка.
Неловкий вопрос — а что случилось после, почему о матери Кира говорят в прошедшем времени? — вертелся на языке, но сорваться не смел.
— Мама при родах умерла, — явно почувствовав моё волнение, пояснил боевик. Тон, которым эти слова были сказаны, свидетельствовал о том, что с потерей Кир смирился.
— А моя через пару дней.
Сама не знаю, зачем сказала, ведь никто не спрашивал. И так вдруг больно стало, так грустно.
— Эмелис… — протянула Вента сочувственно. По-старчески сухая ладонь накрыла мою.
— Всё в порядке, — ответила поспешней, чем хотелось, и тут же напоролась на полный сочувствия взгляд. Госпожа Вента на самом деле переживала, даже слёзы в уголках глаз выступили.
И вот странность — обычно терпеть не могу, когда меня жалеют, а тут… это было важно и очень-очень нужно.
Назад: Глава 12
Дальше: Глава 14