Мы обошли почти весь город, а аллийской лавки так и не обнаружили. Обычно заведения, не предназначенные для людей, имеют довольно яркие вывески – для тех, кто умеет смотреть, конечно, для других оставаясь неприметными и вечно закрытыми ателье, подвальными магазинами и уединенными особняками. Но на этот раз я не смогла обнаружить не то что сигнального маяка – даже слабенькой искры. Конечно, имелась вероятность, что аллийцы тщательно замаскировались… Но возможно, их здесь просто не было.

Вот это я уже добрый час и пыталась втолковать упрямому князю.

– Почему нельзя было купить все в обычном магазине? – ныла я. Бродить по городу оказалось еще утомительнее, чем по лесу. Там хотя бы воздух был свежий, и голова от него не болела.

Максимилиан только фыркнул.

– На человеческие вещи нельзя положиться. Обувь жмет, одежда расползается, я уже не говорю о том, что ни один так называемый дизайнер с магией и близко незнаком.

– Зачем обязательно с магией? Я и сама могу зачаровать вещь! – Максимилиан удивленно приподнял бровь. – Ну ладно, ладно, – сдалась я. – Может, и не могу. Точнее, могу, но на что-нибудь простенькое. Но ты же сам говорил, что время дороже!

– Дороже, – согласился князь. – И если бы я точно знал, что в этом городе живут только люди, то не тратил бы время на поиски. Но кланник Тантаэ сказал, что аллийцы здесь есть.

– Это вовсе не значит, что они держат лавку, – пробурчала я. Однообразный приморский пейзаж начал мне надоедать. И если сначала цветущие сады и увитые зеленью дома казались милыми и романтичными, то сейчас навевали тоску. Как, например, этот особнячок. Нет, я, конечно, люблю розы, но не до самой же крыши…

Стоп.

Где это я раньше видела зеленые розы?

– Ксиль, – я неуверенно потянула за рукав. – По-моему, я нашла аллийцев. Не знаю, торгуют ли они, но живут там точно.

Максимилиан резко развернулся, присмотрелся к дому и застонал.

– Я идиот. Я же мимо этого места ночью два раза прошел. И ничего не заподозрил.

– Ничего удивительного. – Я осторожно провела рукой по колючей лозе. То, что издалека казалось розами, вблизи обернулось странными плетущимися цветами, слегка смахивающими на многолепестковые орхидеи. – Обычно хватает одного соцветия, чтобы отвести глаза человеку. А здесь целые заросли. Это свайтель, проще говоря, духоловка. Вообще-то считается, что она растет только в Кентал Савал – Дальних Пределах.

– В Кентал Савал, говоришь… – Черный коготь чиркнул по стеблю. Тяжелый зеленовато-белый цветок, рассыпая лепестки, упал на землю. – Что ж, заглянем к этому любителю ботаники. Мне кажется, мы нашли именно то, что нужно.

Я подняла глаза. На вывеске, почти скрывшейся под густым переплетением лоз, значилось: «Дом Эльнеке. Ткани, амулеты, травы со всех Пределов».

Эльнеке. Что-то знакомое. Память предупреждающе сдавила виски, оберегая от опасности. Но не может же быть, что сама Лиссэ… Нет, точно. У дома Эльнеке обширная сеть торговых лавочек по всему миру, во всех сколько-нибудь значимых городах.

– Знаешь, Ксиль… Может, не стоит туда идти? – робко предложила я.

Но князь уже толкнул тяжелую дверь. Приказав интуиции заткнуться, я вошла следом.

На первый взгляд – ничего страшного. Обычный аллийский интерьер: деревянные панели, цветы в высоких узких вазах, низкая мебель.

– Я так и знала, что когда-нибудь малышка Нэй навестит свою старую тетушку.

Все-таки попала. Ну, неудивительно. Портал на Пути королев разумен – он выносит идущего именно туда, где ему место. И если Ксилю приспичило попасть в аллийскую лавку, а мне увидеться с кем-то из близких, то неудивительно, что на нашей дороге оказалась…

– Тетя Лиссэ! – простонала я, оборачиваясь. – Я ужасно рада вас видеть…

А она совсем не изменилась. Только волосы стригла теперь совсем коротко… Темный ежик – наглый вызов традициям закостенелого аллийского общества – топорщился, открывая взглядам тяжелые серьги из кошачьего глаза. Тонкие пальцы были унизаны кольцами. Взгляд оставался все таким же заботливо-укоризненным, как мне помнилось. Вот он, кошмар моего детства – Лиссэ Ашель из дома Эльнеке собственной персоной.

– Не сомневаюсь, милая. Когда в прошлом году ты не приехала, внучка очень скучала. Мы все соскучились, – с упреком обратилась ко мне эта странная аллийка с внешностью подростка-гота и ворчливыми интонациями столетней бабушки.

– Вы знакомы? – подозрительно спросил князь, переводя взгляд с меня на хозяйку и обратно. Лиссэ поджала тонкие губки и наградила его коронным увещевающим взглядом. Волосы у нее на голове, казалось, презрительно зашевелились.

– Вы потрясающе наблюдательны, юноша. Впрочем, это проблема всего вашего поколения.

Князь поперхнулся от возмущения.

«Да я как минимум в четыре раза старше этой стервы! И она еще называет меня юношей!» – донеслась до меня возмущенная мысль. Я успокаивающе коснулась его руки: «Не горячись. Она и к Дэйру так же относится, а он еще старше тебя». А вслух сказала:

– Можно сказать и так. Князь, позвольте представить вам госпожу Эльнеке из Кентал Савал. – «Ксиль, это бабушка моей подружки из Дальних Пределов. Она считает себя кем-то вроде моей опекунши и ведет себя соответственно. Если честно, я ее до сих пор боюсь». – Тетя Лиссэ, это Северный князь, Максимилиан.

Услышав печально известное имя, аллийка, до того благосклонно кивающая, аж подскочила на месте и набросилась на меня разъяренной фурией, нимало не смущаясь присутствием князя:

– Нэй, девочка моя, ты ведешь себя недопустимо! Связаться с шакаи-ар! Да еще с таким! Ты позоришь свою славную семью! Что бы сказала утонченная Элен! А твой замечательный брат Хелкар? Или – о, ужас! – ты хочешь разбить сердце Дэриэллу?

Отступив на шаг назад под напором неугомонной тетушки, я вжала голову в плечи и как можно тверже сказала:

– А вот об этом я и хотела с вами поговорить. Не о сердце Дэйра, конечно, но о том, почему связалась с шакаи-ар.

Лиссэ мгновенно успокоилась. Кивком указав мне на низкое кресло, она грациозно присела напротив.

– Что ж, рассказывай, как ты опустилась до… подобного. – Тетушка презрительно глянула на князя. Он с независимым видом облокотился на стену, словно так и надо. Я оглянулась на него, молчаливо спрашивая разрешения.

Лиссэ сверлила меня пристальным взглядом. Я вздохнула и решила взять быка за рога.

– Инквизиция блокировала Зеленый. Меня ищут.

Тетушка схватилась было за сердце, но передумала.

– Это как-то связано с изменениями, которые с тобой произошли? Я имею в виду инициацию.

– Так заметно, да? – скисла я. Интересно, только Лиссэ такая проницательная, или каждый может это определить?

– Заметно? Посторонним – вряд ли, – покачала головой наблюдательная, как и многие из Дальних Пределов, аллийка. – Но я помню, какой ты была раньше и какой стала. Так при чем здесь смотрители?

Я вздохнула. Хотелось просто пожаловаться Лиссэ, переложить на нее все свои проблемы… Как в детстве.

– При всем. Это они спровоцировали инициацию. В Зеленом вообще случилось много странного. Максимилиан фактически вытащил меня из ловушки. Сейчас мы идем в Замок-на-Холмах, и нам нужно кое-что приобрести перед третьим испытанием.

Лиссэ вздрогнула, как от порыва ветра:

– Ты идешь по Пути королев?

Я кивнула.

– И два испытания уже позади? Что ж, мои поздравления, Нэй… – рассеянно пробормотала тетушка. – Но чем я могу вам помочь?

Князь скользнул к столику, перехватывая инициативу.

– Во-первых, сообщите в другие города, что инквизиция изолировала Зеленый. Не знаю, откуда ты об этом узнала, Найта, – обратился он ко мне, – но чем скорее придет помощь, тем лучше…

– Мне рассказала Айне, – прервала его я. Лиссэ заинтересованно наклонилась вперед. – Я пыталась связаться с ней, когда убежа… – Князь незаметно сжал мое плечо. – … сбежала от князя на разведку, – быстро поправилась я. Лиссэ подозрительно сощурилась, но ничего не сказала. – Перед тем как связь оборвалась, я услышала, что за ней пришли смотрители.

– Все это очень скверно, – задумчиво опустила глаза Лиссэ. Князь улыбнулся, хищно сверкнув клыками.

– Тем более надо действовать быстро. Во-вторых, – продолжил он перечислять, – нам нужны припасы и теплая одежда. Такая, которая может пригодиться во время восхождения в горах – легкая, необъемная, с минимальным количеством чар. Срок – полчаса. Думаю, для оплаты хватит этого? – Князь небрежно вытянул из кармана потрясающей чистоты темно-синий камень. – Сапфир натуральный, не синтетический, – пояснил Максимилиан потрясенно замершей Лиссэ.

Вы думаете, тетушка была поражена богатством князя? Плохо же вы знаете торговку из дома Эльнеке… Я осторожно, бочком, начала пробираться к выходу. Уже у самых дверей меня настиг оклик Лиссэ:

– Неужели вы считаете, что я смогу подобрать одежду, достойную моей девочки, всего за полчаса?! На глаз?! – Лиссэ метнулась через всю комнату, хватая меня за руку. – Сюда, Нэй, моя сладкая. Тетушка подберет тебе что-нибудь получше… – ворковала аллийка, утаскивая меня в глубины дома. Я упиралась, но это было заведомо бесполезное действо.

– А как же я? – растерянно поинтересовался Максимилиан, в эту минуту как никогда напоминая просто красивого подростка, а не шакаи-ар.

– Как-как… – проворчала Эльнеке. – Вон там, на полке, лежат теплые вещи, подберите что-нибудь на ваш вкус. – И захлопнула дверь прямо перед его носом.

Небрежным жестом установив защиту от прослушивания, Лиссэ решительно направилась к высокому резному шкафу.

– А теперь рассказывай все, о чем умолчала раньше! – сухо приказала тетушка, снимая с полок аккуратные свертки. – При каких обстоятельствах вы познакомились, как моя дорогая Элен доверила тебя этому ничтожеству и чего он хочет за свою помощь. Не верю я в шакарскую благотворительность.

– Мама не знала, что я отправляюсь с ним. Да я и сама не знала… – покаялась я, послушно поднимая руки. Эльнеке закружилась рассерженным шмелем, снимая мерки и попутно тыкая в меня булавкой, когда я привычно пыталась втянуть живот, чтобы выглядеть стройнее. – Все началось с девятичасовой электрички, которой вздумалось уйти на десять минут пораньше…

Тетушка слушала меня внимательно, не перебивая и не задавая наводящих вопросов. Лишь иногда кивком указывала на образцы ткани, предлагая выбрать цвет или фактуру. Я тыкала пальцем в понравившийся кусок и продолжала рассказ. Судя по бурной деятельности, развитой тетушкой, мне следовало поспешить, и я старалась быть предельно краткой, излагать только факты, не оставляя места для личных впечатлений. И все же кое-что пришлось опустить. Вряд ли Эльнеке следует знать о наших с Ксилем разногласиях. Или о моей почти состоявшейся смерти.

Лиссэ явно чувствовала, что я что-то недоговариваю, но подловить меня даже не пыталась. Просто впитывала информацию, не делая вслух никаких выводов.

Только в самом конце, когда я уже охрипла, а готовые выкройки лежали на столе, тетушка сочла возможным оторваться от работы и дать оценку моим приключениям:

– Похоже, ты крупно влипла, милая моя. Шакаи-ар… От этих выродков добра не жди.

Еще месяц назад я готова была подписаться под этим заявлением, но сейчас гневно вскинулась, защищая Максимилиана.

– Неправда! Ксиль не такой. Он хороший, действительно хороший. А если и совершает что-то плохое, то только под давлением обстоятельств или сгоряча!

Лиссэ странно улыбнулась, глядя в сторону.

– Ты необъективна, Нэй. Если смотреть в лицо фактам, то выстраивается прямо противоположная картина. Ему плевать на твое благополучие, но пока ты необходима для исполнения каких-то его планов. Более того, ему необходимо также и твое абсолютное доверие. Я бы посоветовала тебе быть осторожнее, милая моя, но…

– Но, тетя…

– … но ты меня не послушаешь, – грустно закончила Эльнеке. – А это значит, что ты выросла, дорогая, и будешь всеми силами бороться за свою любовь.

– Я не люблю его! – запротестовала я… и смутилась. – То есть люблю, но не по-настоящему. Просто он слишком красивый, слишком таинственный и несчастный, чтобы оставаться к нему равнодушной. Это не любовь, это влюбленность.

– Ненастоящей любви не бывает, – тихо возразила Лиссэ. – Как не бывает и простой влюбленности в семнадцать лет. Любовь бывает одна и на всю жизнь, а все, что после этого, – лишь поиски утраченного. Разве ты, которая провела все детство среди мудрых книг Дэриэлла, не поняла этого?

– Кстати, о друзьях детства, – с облегчением выдохнула я, цепляясь за первую попавшуюся тему. – Там, в подземных дворцах, я подобрала кое-что для Дэриэлла. Книгу. Вы не могли бы ее передать ему, когда будете в Дальних Пределах?

– Вот сама и передашь, – ворчливо откликнулась Лиссэ, вновь превращаясь из таинственной печальной аллийки в мою опекуншу из Кентал Савал. – А то взяла манеру: с кланниками амуры разводит, а у старого друга уже два года не показывалась. Да и внучку мою давно не навещала…

– Я обязательно вернусь, обещаю, – улыбнулась я тетушке Лиссэ. – И всех навещу – и Дэриэлла, и Ани…

– Хорошо бы так, да что-то не верится, – покачала головой тетушка, подталкивая меня к выходу. – Иди, а то князь, наверно, весь уже извелся.

– Еще бы, – фыркнула я. – Вы не спешили, когда снимали мерки.

– В этом деле нельзя спешить, – наставительно пояснила Лиссэ. – А постоять под дверью ему полезно.

Однако вопреки моим ожиданиям и тетушкиным надеждам князь вовсе не мерил комнату шагами, нервно тиская в руках платочек. Ксиль удобно устроился в глубоком кресле, закинув ноги на столик. Вдумчиво хрустя яблоком (судя по количеству огрызков – далеко не первым), он листал тяжелую книгу в металлическом окладе.

– Не знала, что вы ценитель поэзии, – вздернула аккуратный носик тетушка. Максимилиан ухмыльнулся, захлопывая фолиант.

– Ценитель – вряд ли. Скорее, оцениватель, – равнодушно поправил ее князь. – И с уверенностью могу сказать: аллийские поэты и в подметки не годятся человеческим бардам. Все-таки изобилие языков и диалектов делает человеческую речь богаче.

Лиссэ обиженно поджала губы:

– Ваш заказ будет готов через два часа. А пока, будьте любезны… – и выразительно кивнула на дверь. Князь, посмеиваясь, направился в указанном направлении. Я со вздохом пристроилась ему в хвост.

– А ты куда, милая? – рассеянно поинтересовалась тетушка, глядя, как я уныло топаю за князем. – Разве ты не останешься на чашечку чая? Беседа совсем не помешает работе.

Максимилиан не сказал ничего. Но на меня накатила отчетливая волна раздражения пополам с гневом и обидой. Неужели он так близко к сердцу принимает тетушкины уколы?

– Нет, спасибо, – вежливо отказалась я. Напряженно прямая спина князя чуть расслабилась. – Максимилиан обещал отвести меня в кафе. – И шепнула Лиссэ: – Тетушка, не надо его злить. Вы здесь останетесь, а мне с ним еще к Замку идти.

Эльнеке сдержанно улыбнулась, опуская ресницы:

– В таком случае, не смею тебя задерживать.

«Будь осторожна, Нэй».

«Да, тетя Лиссэ».

Мы это не произнесли вслух, но обмена взглядами вполне хватило.

Только через полтора квартала от гостеприимного дома Максимилиан решился задать вопрос:

– Почему ты отказалась? Действительно из-за того, что не хочешь портить со мной отношения?

– Ты что, подслушивал? – Я возмущенно пихнула князя под ребра. Он лишь нетерпеливо отмахнулся:

– Так да или нет?

– Не сердись на нее, Ксиль, – попросила я вместо ответа. – Она просто за меня беспокоится. А если честно… – я подначивающе улыбнулась, – еще два часа вежливых расспросов о том, что нас связывает и что по этому поводу думает мама, я просто не выдержу!

Князь расхохотался и подхватил меня на руки, закружив над асфальтом. Поставил на ноги и обнял, зарываясь лицом в волосы.

– Найта, ты чудо!

– Чудо хочет кофе, – смущенно пробормотала я, выпутываясь из объятий, чем спровоцировала еще один приступ смеха.

– Будет тебе кофе, ребенок, – пообещал князь, вытирая невольно выступившие слезы.

Как оказалось, кофе в этом городке варили никудышный. Только в третьей забегаловке Максимилиан, придирчиво понюхав предложенный напиток, соизволил остаться и заказать обед. Спешить нам было особенно некуда, и мы расположились за угловым столиком, откуда открывался чудесный вид… нет, не на море, а на горы. Точнее, на гору.

Сейчас, в безжалостном свете дня, скалы, по которым должен был пройти наш путь, выглядели особенно удручающе. Чистый горный воздух позволял разглядеть, что по крайней мере до середины подъема нам не встретится ни одного дерева. А это значило, что прицепить «кокон» будет некуда и спать придется на голой земле.

Высо́ты тоже не внушали оптимизма. Ясно было, что эту махину мы не одолеем не то что за один день – и за трое суток. Правда, Максимилиан уверял, что портал находится где-то на высоте двух третей от общего расстояния, но дела это не меняло: все равно придется ночевать в горах. Да еще последнее испытание, которое должно «охладить пыл»…

– Боюсь, как бы мы не замерзли в прямом смысле, – задумчиво проговорил князь, ковыряя мороженое. Мороженое было замечательным – твердым, сливочным, с цельными ягодами вишни, политое густым сиропом, и есть его, размазывая по тарелке, – на мой взгляд, чистой воды издевательство. Но я со своей порцией, к сожалению, уже расправилась, а Ксиль, погруженный в нелегкие думы, игнорировал мои завистливые вздохи.

– Брось, – легкомысленно отозвалась я, отрываясь от созерцания чужой тарелки. – В аллийских тканях можно спокойно гулять по Северному полюсу, и максимум, что тебе будет грозить, – утомление от прыжков по снегу.

– А если холод – магический?

– Так не бывает! – засмеялась я. – Это причины заморозков могут быть магическими или естественными, а так холод – он холод и есть.

– Ну, не знаю, – с сомнением покачал головой князь.

– Ладно, если ты так боишься, я могу попросить тетю Лиссэ зачаровать пуховое одеяло на магическую непроницаемость, – сдалась я. Нет, как можно быть таким занудой! Или его так впечатлило второе испытание, чуть не рассорившее нас навсегда?

– Впечатлило, – отрезал Максимилиан, не давая мне задать вопрос вслух. И тут же, извиняясь, коснулся моей руки: – Я не хочу снова потерять тебя из-за собственной глупости или непредусмотрительности.

Я вздрогнула, роняя ложку.

– Я так важна для этой интриги с инквизицией?

– Если бы только это… – чуть слышно выдохнул он. – Не имеет значения. – Ксиль решительно поднялся из-за стола, не давая мне наклониться за прибором. – Тебе не кажется, что госпожа Эльнеке нас уже заждалась?

– Не кажется, – улыбнулась я, вспоминая Лиссэ. – Тетушка всегда все делает не спеша. Не удивлюсь, если у нее еще ничего не готово.

– Тебе виднее, – пожал плечами Максимилиан. – Кстати, давно хотел спросить: почему ты называешь ее тетушкой? Я всегда думал, что аллийцы не терпят такой фамильярности. Особенно от людей.

– Обычно не терпят, – вздохнула я. – Но здесь особый случай. Помнишь, я говорила, что раньше каждое лето проводила в Кентал Савал? Так вот, я довольно быстро поняла, что жители Дальних Пределов сильно отличаются от своих сородичей из столицы, Кентал Артей, или, скажем, Кентал Дарсиль. Они более простые, свободные, меньше подвержены условностям… В общем, очень напоминают представителей богемной среды из человеческого общества. Ну ты же сам видел Лиссэ. Хотя и среди своих родичей из Кентал Савал она считается весьма и весьма экстравагантной особой…

Я ненадолго замолчала, пытаясь вспомнить, что именно спросил князь.

– А насчет «тетушки»… Видишь ли, она в большом долгу перед Дэриэллом. Когда-то он буквально вырвал у смерти Ани Эльнеке Сэртай, а она – единственная внучка Лиссэ, даже носит имя ее Дома. И поэтому, когда аллийцы сбились в разгневанную стайку и пошли объяснять целителю, что помощь помощью, а постоянно нянчиться с человеческими детьми – недостойно одного из Ллиамат, пусть и изгнанника, то Лиссэ из принципа поддержала Дэриэлла. И заявила во всеуслышание, что раз нянчиться с «человечками» недостойно аллийца, то она с удовольствием примет этих замечательных детей в свою семью. Так что мы с Хэлом у нее что-то вроде приемных детишек или обожаемых племянников, – весело закончила я, вспомнив взъерошенную аллийку, отчитывающую своих сородичей.

– А Элен? – осторожно поинтересовался князь.

– Мама в Приграничном частенько занималась важными исследованиями и экспериментами и не всегда успевала следить за нами, – улыбнулась я. – Поэтому помощь Дэриэлла и Лиссэ в присмотре за такой беспокойной парочкой, как мы с братом, была очень кстати. Не торопись осуждать маму. – Я заглянула ему в глаза. – Она права по-своему. Да и одинокими мы себя не чувствовали… А сейчас я просто не представляю, как сложилась бы моя жизнь, не будь рядом Дэриэлла и… других.

– Я не осуждаю, – вздохнул Ксиль. – Просто когда мне нужна была помощь и присмотр, то все наши союзники разбежались. А кое-кто пытался даже добить меня, пока я не вошел в силу… Если бы не Тай… Впрочем, неважно. Идем, Найта.

Я послушно засеменила вслед за Максимилианом. Опять гляжу в спину, теряюсь в догадках: что у него на уме? Невольно вспомнилось, как я так же сидела на земле, наблюдая, как он скрывается в лесу, и пыталась хоть как-то вписать его в систему образов и стереотипов, как всегда делала с новыми знакомыми. Тогда я не смогла его понять… Не понимала и сейчас. Что есть маска, а что – истинное лицо? Кто он: холодный интриган, расчетливо охмуряющий меня из политических соображений, или порывистый подросток – да-да, именно подросток, несмотря на солидный возраст, – притворившийся равнодушным политиком?

И что, бездна, мне делать со своей идиотской влюбленностью?

– Ничего, – коротко ответил Максимилиан. – Я привык, что меня все любят. Это нормально.

Ноги у меня окаменели, и я, как в старые добрые времена, по инерции полетела на асфальт. Князь среагировал мгновенно, разворачиваясь и ловя меня у самой поверхности. Пребывая в состоянии шока, я не сопротивлялась, когда он ставил меня на ноги и отряхивал одежду от осевшей пыли. Он уже отворачивался, когда ко мне вернулся дар речи.

– Ты читал мои мысли… – Слезы бессильной ярости заструились по лицу.

– Читал, – спокойно согласился Максимилиан. – Напомню тебе, что я делаю это постоянно. Не понимаю, что тебя так расстроило.

– И ты…

Князь устало вздохнул, ненавязчиво поддерживая меня под руку, чтобы я еще раз не навернулась. Искоса взглянул на меня и продолжил:

– Я все время откладывал этот разговор, но, видимо, зря. Следовало с самого начала расставить все по своим местам. Но я слишком дорожил твоим отношением – искренним, непредвзятым, непосредственным. Знаешь, это весьма приятно, когда тебя оценивают исходя не из сложившихся стереотипов, а из собственных впечатлений.

Максимилиан вскользь провел рукой по моему лицу. Задумчиво коснулся языком кончиков пальцев, пробуя слезы на вкус.

– Но все же есть вещи, изменить которые нельзя. Да, можно самому забыть о них, заставить забыть и других тоже. Можно притвориться… надеть маску, как ты говоришь. Но правда от этого никуда не денется.

Я еле волочила ноги, пытаясь понять, к чему он клонит. Получалось плохо. Но под воздействием глубокого, спокойного голоса тугой комок в горле, не дававший дышать, начал постепенно рассеиваться. Да что со мной такое? Я вроде не была склонна к истерикам по поводу и без.

– …А правда такова: я шакаи-ар. Это не национальность и не род деятельности, Найта. – Он улыбнулся, виновато и скованно. – Я принадлежу к принципиально иному народу. И то, что для меня естественно, для тебя может показаться отвратительным и даже страшным.

– Максимилиан, может, ты и телепат, но я-то – нет, – прервала я его, от смущения начиная злиться. – Говори прямо или не говори вообще. При чем здесь расовые различия?

– При всем. Ты злишься на меня за то, что я влез в твои мысли. Но, прости меня, я из них и не вылезал. – Рука соскользнула на талию. – С тех пор, как мы покинули Зеленый, я находился в постоянном контакте с твоим сознанием. И для меня это естественно. Я не понимаю, почему люди считают свои мысли чем-то сокровенным. Вроде как перед собой не стыдно, а перед другими – стыдно. И, если честно, я был бы совсем не против, если бы кто-то сейчас читал меня. Я немного соскучился по этому чувству… Вот тебе и первое отличие.

Я внутренне похолодела, вспоминая свои ощущения от попадания в крылья. Нет, я, конечно, всегда знала, что он меня читает, но это знание было подсознательным и ненавязчивым. Сейчас же горячая волна стыда залила краской лицо.

– И все же не вполне понимаю, при чем здесь моя… влюбленность. – Я с трудом заставила себя произнести это вслух.

Князь почему-то избегал встречаться со мной взглядом.

– Твоя «влюбленность», как ты говоришь, имеет вполне определенные причины. Ты была права, когда предполагала, что я пытаюсь тебя охмурить. Только вот причины не вполне политические. И отсюда – второе отличие. Дело в том, что мне нужна эмоциональная «подзарядка». Постоянно. А способов получить нужный накал чувств не так уж много.

– Я помню, – усмехнулась я. – Ударить, напугать, поцеловать. Так ты говорил, когда объяснял механизмы утоления вашего голода? Что ж, спасибо, что решил не калечить.

Значит, я для него просто батарейка. Источник питания. Причем и в прямом, и в переносном смысле. Я нервно хмыкнула. Ксиль поморщился:

– Нет. Не просто батарейка. Поверь, я очень хорошо к тебе отношусь. Ты дорога мне не только как источник нужных эмоций. Просто для меня… для нас, – поправился он, – …это значит нечто иное, чем для людей. И любовь в том числе. Я не уверен, что способен на это чувство… в человеческом понимании. Шакаи-ар эгоистичны.

– Можно подумать, я надеялась на взаимность, – проворчала я. Как ни странно, от его нелепых и обидных признаний мне стало лучше.

– Надеялась, – снисходительно улыбнулся князь. – Боялась себе признаться, но втайне надеялась. И я не мог не счесть это для себя полезным.

– Вот зараза! – вспылила я, стряхивая с талии уже не столько поддерживающую, сколько обнимающую руку. – То ты нарочно говоришь гадости, то сочувствуешь, то я тебе дорога, то ты меня используешь… Да ты хоть когда-нибудь бываешь искренен?

– Я всегда искренен, – улыбнулся князь, притягивая меня обратно. – Просто я так устроен. И это – отличие номер три. Играю на нервах, держу в напряжении, довожу до нервного срыва. А когда получаю то, чего хочу, раскаиваюсь в своем поведении и стремлюсь загладить вину.

– Ты просто не умеешь держать себя в руках, – возразила я, опираясь на плечо. Обида обидой, но в третий раз уклоняться от объятий, против которых я, в принципе, ничего не имела, было откровенным лицемерием. Особенно если учесть, что обнимал меня эмпат. – Всем нам иногда хочется сказать что-то лишнее, хлопнуть дверью или довести до слез. Не со зла, а просто так, из спортивного интереса, получится – нет.

– Но люди могут сдержаться. А я – нет, – просто ответил Максимилиан.

– Что, все так серьезно?

Он рассеянно кивнул, снова отводя взгляд. Я помялась, но все-таки задала вопрос вслух:

– Скажи, Максимилиан… А это твое… то есть ваше свойство… В общем, ты когда-нибудь жалел, что ты такой… несдержанный?

– Дело не в несдержанности или самоконтроле. – Внезапно мне показалось, что глаза у него стали темными и страшными. Меня охватило какое-то иррациональное отвращение, будто я смотрела в колодец, на дне которого лежал гниющий труп – и противно, и рассмотреть хочется. – Эх, Найта… Ты не понимаешь, да и не можешь понять… О какой «сдержанности» может идти речь, если я двое суток пытал своего единственного друга только потому, что моя жертва на охоте умерла слишком быстро и я остался голоден? А он… – В голосе Ксиля не было ни грана раскаяния, только какое-то злое веселье. – …ты представляешь, когда я пришел в себя и понял, что натворил, он улыбнулся и сказал: «Бывает». И среди наших это считается нормальным. Нормальным…

Только увидев ужас в моих глазах, Максимилиан осекся и ласково провел ладонью по щеке.

– Теперь ты понимаешь, дурочка?

Он произнес это так нежно, что даже «дурочка» прозвучало не так обидно.

– Ты говорил сейчас о Тантаэ? – спросила я, уходя от ответа. – О том времени, когда вы жили в замке вдвоем?

– Да. Я много тогда натворил такого, чего бы себе сейчас не позволил.

Я потерла виски, избавляясь от ощущения неподъемной тяжести. Было почему-то очень грустно. Ксиль говорил о страшных вещах с непостижимым для меня равнодушием. Как будто остывшую золу ворошил. Но этой золы было столько, что невольно напрашивался вопрос: каким же тогда страшным был пожар?

– Знаешь, после того, что ты сейчас рассказал, я уже никогда не смогу тебя осуждать или злиться за плохое поведение. Да и любого другого шакаи-ар тоже, честно говоря… – неохотно призналась я. А, ладно. Не скажу вслух, так в мыслях прочитает.

– Значит, мне не стоило этого говорить, – заключил князь. И неожиданно признался: – Вообще-то я рассчитывал на противоположную реакцию. В смысле, хотел немного заглушить твои романтические порывы, – пояснил он в ответ на недоумевающий взгляд. – Так будет лучше. Особенно после того, как все закончится.

– Что закончится? – Под ложечкой засосало.

– Наше путешествие. При любом исходе переговоров через неделю мы расстанемся и вряд ли увидимся когда-нибудь еще.

– С чего такая забота о моих чувствах? – спросила я на автомате. Боги, а ведь он прав. Всего каких-то семь дней, и я потеряю его навсегда… Нет-нет-нет! Гнать эти мысли.

Резная дверь скрипнула, впуская нас внутрь. Мы что, уже пришли?

– Нэй, что с тобой, милая? – испуганно метнулась ко мне Лиссэ. – Ты вся заплаканная. Он… что-то с тобой сделал? – подозрительно спросила тетушка, оглядываясь на князя, с независимым видом подпирающего стену.

– Нет, все в порядке. Неужели я так ужасно выгляжу, что напугала даже вас, тетя? – отшутилась я. И видя недоверие в темных глазах, тихо и доверительно прошептала, косясь на князя: – Он ни при чем. Просто я соскучилась по дому, а здесь… – Я беспомощно оглядела уютное помещение. – …все напоминает о вечерах в Кентал Савал. Не берите в голову.

Лиссэ чувствовала, что я вру, но не стала настаивать. С усилием стряхнув с себя нервное оцепенение, она махнула рукой в сторону комнаты:

– Проходите. Ваш заказ уже готов. Сюда, пожалуйста, князь, Нэй…

На рабочем столе Эльнеке громоздилась куча свертков. Да, тетушка зря времени не теряла…

– Это ваше… Максимилиан. – Лиссэ с трудом заставила себя заменить безразлично-вежливое «князь» на имя. Ксиль сверкнул насквозь фальшивой белозубой улыбкой, давая этим оценку попытке подольститься к эмпату. Лиссэ сморщила носик в привычной презрительной гримаске, которая всегда появлялась на физиономиях аллийцев в присутствии шакаи-ар. – Очень надеюсь, что вам понравится.

Максимилиан мельком оглядел несколько рубашек и запасные штаны (даже на мой непосвященный взгляд куда более узкие, чем позволяли приличия… Да уж, мстительность – отличительная черта аллийской расы…), а вот два серых мохнатых свертка надолго привлекли его внимание.

– Это то, о чем я думаю? – завороженно спросил Максимилиан, поглаживая серебристую… шерсть? Мех? Или как еще назвать такую пушистую штуку?

– Я посчитала, что лучше перестраховаться, – неохотно призналась Лиссэ. – В горах ночью бывает очень холодно и безо всяких испытаний. Поэтому я решила отдать вам одеяла из лерейского меха, все равно у меня без дела лежат… Разумеется, временно и только ради моей ненаглядной девочки, – быстро добавила Лиссэ, увидев радостную ухмылку князя. Я же непонимающе смотрела на обоих. Потом осторожно послала князю мысленный вопрос:

Максимилиан недоверчиво меня оглядел, но не стал позорить перед опекуншей и бесшумно пояснил:

Тем временем тетушка закончила расхваливать свои… то есть уже наши одеяла и перешла к следующей кучке тряпок.

– С тобой все сложнее, милая моя, – обратилась ко мне тетушка. – Я все обдумала и готова высказать тебе мои претензии.

– Тетя, а может, не надо? – простонала я, вспоминая бесконечные нотации, смахивающие скорее на лекции по этикету в пансионе для благородных девиц, на которые Лиссэ была поразительно щедра во время моего пребывания в Кентал Савал.

– Если я не скажу, то кто скажет? – риторически вопросила тетушка.

– Я скажу, – с готовностью вызвался Максимилиан. Лиссэ начала закипать, и я быстро выпалила, гася конфликт:

– Тетя, я вас слушаю.

– Во-первых, – начала довольная Лиссэ, разворачивая первый сверток, – несколько слов о твоем возрасте. Милая моя, ты уже не девочка, а взрослая самостоятельная девушка, и что позволительно детям, не позволительно тебе. Взгляни на себя в зеркало.

Я послушно обернулась к гладкой панели, занимающей половину стены. Из зазеркалья на меня хмуро уставилась растрепанная девица с явно заплаканной физиономией, одетая в неглаженую мужскую рубашку и мятые, а местами даже и рваные брюки. М-да, а ведь когда-то это был шикарный костюмчик… Который вроде бы не боялся ни воды, ни огня.

– Кошмар, – честно призналась я тетушке. Максимилиан возмущенно вскинулся, но Эльнеке не дала ему и слова вставить.

– Вот именно, – провозгласила тетушка, наставительно поднимая указующий перст. – А виной всему элементарная неаккуратность, для девушки непростительная.

Мне очень хотелось сказать, что из меня «аккуратная девушка», как из коровы – скаковая лошадь, но я вовремя заметила скептический взгляд князя и заткнулась.

– Я буду следить за своими вещами, – пообещала я. – Буду их вовремя стирать, гладить, складывать на ночь, а не бросать где попало… Ну, или в крайнем случае, попрошу маму научить меня хозяйственным заклинаниям, – быстро поправилась я, глядя на округляющиеся глаза Лиссэ.

Удовлетворившись моим ответом, тетушка благосклонно кивнула и продолжила:

– Но если твою неаккуратность я еще могу понять, то как на тебе оказалась рубашка постороннего мужчины, я понимать отказываюсь…

– Что, если бы рубашка принадлежала Хэлу или Дэриэллу, вы бы сразу все поняли? – сердито перебила я тетушку.

– Разумеется, нет, – прохладно возразила Эльнеке. – Но это хотя бы не вызывало подозрений о том, что случилось с твоей старой одеждой.

– Она порвалась.

– И снова неаккуратность, – заключила она с аллийским упрямством. Максимилиан, несколько оживившийся при словах «посторонний мужчина», опять заскучал.

– Попробуй быть аккуратной, когда на тебя нападает Страж или ты летишь с трехметровой высоты на камни, – проворчала я. А про себя добавила: «Или если князю срочно требуется перекусить».

– Вообще-то я имела в виду, что неплохо было бы иметь запасной комплект одежды, если отправляешься в рискованное путешествие, милая, – вскользь заметила тетушка. Я густо покраснела и пробормотала:

– В следующий раз буду предусмотрительнее.

– Далее. В гардеробе для путешествий должны быть вещи для трех случаев. То есть лучше, конечно, чтобы было побольше, но три вида должно быть как минимум: повседневная одежда, доспехи и парадная, она же вечерняя.

– А доспехи-то зачем?! – взвыла я, вскакивая со стула. Воображение тут же нарисовало гору железа и под ней – меня, раздавленную, как лягушка под сапогом.

– А доспехи нужны для таких путешествий, как наше, – неожиданно встрял князь, удостоившись благодарного взгляда от тетушки. – Или для визитов в подозрительные заведения, вроде резиденции смотрителей.

– От последнего лучше воздержаться, – быстро добавила Лиссэ, посмотрела на меня и сжалилась: – Не все так страшно. Вот они, твои доспехи. – И она ловко развернула один из свертков.

Я с недоумением уставилась на комплект из корсета с серебристой шнуровкой сзади, простых штанов из плотной ткани и обтягивающей куртки с длинными рукавами в облипку и высоким воротником почти до самых ушей.

– Это еще не все, – предупредила тетя, доставая из-под прилавка высокие, до колена, сапоги и матерчатые перчатки. Надо ли говорить, что все было жизнерадостного черного цвета?

– Большое спасибо, тетя, – угрюмо вздохнула я, складывая ново-приобретенные доспехи. – Теперь – хоть сразу на похороны.

– Эй, куда! – всполошилась Лиссэ. – Надевай!

– Что, прямо сейчас? – растерялась я.

– Сейчас, сейчас. Тебе помочь, или сама справишься?

– Сама.

Я оглянулась по сторонам. Где же примерочная? Лиссэ быстро сообразила, чем вызвано замешательство, и втолкнула меня в небольшой чулан с лавкой и зеркалом на стене. Я услышала, как она выпроваживает князя из комнаты.

– А вы пока можете посмотреть на образцы готовой одежды. Это в первой приемной, на прилавке.

– Лучше прогуляюсь на улице. Если, конечно, вы не возражаете.

– Нисколько.

Я быстро выпуталась из одежды и, помня тетушкины наставления, аккуратно сложила брюки и рубашку. Ха, пусть теперь попробует упрекнуть меня в безответственном отношении к вещам. Так, посмотрим на эти… доспехи. Я протянула было руку к штанам, но…

– Вообще-то сначала обычно надевают корсет, – доверительным шепотом сообщила мне наглая шакарская рожа.

Я рефлекторно дернулась, и рожа закономерно получила штанами – с размаху.

– Не дергайся, – поморщился Максимилиан. – Дай я тебе помогу.

– Но…

Глядя на мою смятенную физиономию, князь беззвучно расхохотался:

– Что ты жмешься к этой лавочке? Можно подумать, я тебя на озере не видел. Давай сюда корсет. Руки подними.

– Может, ты и видел, но Лиссэ об этом знать необязательно, – проворчала я, поворачиваясь спиной. Князь ткнул пальцем под лопатку, заставляя выпрямить позвоночник, и тут же одним движением затянул шнуровку, закрепляя концы в специальных зажимах.

– Она и не узнает. Я же сказал, что гуляю на улице.

– Хорошо, – легко согласилась я. – Странная какая-то куртка. Ни молнии, ни шнуровки, ни пуговиц.

– Там крючки специальные есть, – пояснил князь, нащупывая эти самые крючки.

– А снаружи не видно, – удивилась я.

– В идеале, когда оденешь и застегнешься, они вообще должны исчезнуть. И расстегнуться только по команде хозяйки.

– И откуда ты все знаешь? – беззлобно подколола его я.

Максимилиан скромно потупился, строя из себя невинность.

– Некоторые девушки, из тех, что думают, что у них есть я, тоже любят аллийскую моду. – Он ковырнул мыском паркет. – Иногда я им… помогал.

Я на секунду зажмурилась, представляя себе эту «помощь». И неожиданно прыснула, приходя к закономерному выводу:

– А ты, оказывается, типичный бабник!

– Я? – искренне возмутился Максимилиан, широко распахивая синющие и наглющие глаза. – Да ни в коей мере. Просто… Лиссэ идет, – оборвал он себя, выскальзывая из комнаты.

Спустя пару секунд в дверь аккуратно постучали.

– Милая, как ты там?

– Все в порядке, тетушка, – отозвалась я. – Уже почти оделась.

Я в последний раз кинула взгляд в зеркало. Затянутая во все черное, в перчатках до локтей и сапогах до колена с серебристой шнуровкой я напоминала себе героиню заокеанских боевиков. Дурацкое ощущение – на деле-то, как выяснилось, в битве мне удается только одно – под ногами путаться и в заложники попадать. Но сейчас только взъерошенные волосы и прищуренные глаза неопределенного светло-зеленого оттенка остались от той девочки, которая рыдала в побитом автомобиле на шоссе Зеленый – Бирюзовый. Я подняла волосы наверх, оглядывая высокий ворот. «Надо будет проколоть уши», – неожиданно подумала я. И дала зарок: «Если все закончится хорошо, обязательно это сделаю».

– Найта, ты там заснула, что ли? – послышался из-за перегородки громкий голос князя.

– Нет, – буркнула я, отворачиваясь от темного стекла. Подхватила вещи со стула и откинула щеколду… Как, кстати, князь просочился в комнату?

Тетя верным псом сторожила дверь. Максимилиан успел удобно устроиться в кресле, бросая в ее сторону красноречивые взгляды.

– Тетушка… – неуверенно начала я, проводя рукой по ткани доспехов. Эльнеке ободряюще кивнула. – А как это может помочь, скажем, от удара меча… или когтей? – добавила я, глядя на вызывающий маникюр князя.

– Девочка моя, это же савальский шелк! – всплеснула руками Лиссэ. – Он меняет форму, только если изменения идут изнутри. А снаружи можно и тараном лупить, вряд ли на тебе останется хоть царапина. Но с шакаи-ар лучше все-таки не связываться, – неохотно добавила тетушка, скосив глаза в сторону моего спутника.

– А почему? – заинтересовалась я. – Это что, хуже тарана?

Вместо ответа князь ласково улыбнулся и медленно провел черным когтем по мраморной столешнице. Бледные пальцы казались почти расслабленными, но когда Ксиль добрался до края, от камня легко отделилась длинная узкая полоса.

– Я бы попросила вас, князь, аккуратнее относиться к предметам интерьера, – довольно прохладно попросила тетушка. Она казалась бы безмятежной, если бы кончиками пальцев не норовила коснуться складок ткани на рукаве.

На предплечье Эльнеке обычно носила всякие острые и ядовитые штуки.

– Страшно? – спросил Ксиль. Глаза его оставались серьезными.

– Страшно, – согласилась Лиссэ. – Страшно смешно. Подобные демонстрации – удел сопливых подростков.

– Уверяю вас, в следующий раз я не буду размениваться на демонстрации, – очень-очень мягко сказал Максимилиан.

– Большое спасибо за костюм, тетушка, – быстро затараторила я, глядя на замершую Лиссэ. – Он мне очень понравился. А что в том пакете?

Эльнеке встрепенулась, стряхивая напряжение.

– А, это? Подобающий наряд для визита в Замок-на-Холмах.

Ох, не нравится мне слово «подобающий»!

– И что он собой представляет? – заинтересовался князь, видя, что тетя не спешит разворачивать упаковку.

– Вот на месте и узнаете, – мило улыбнулась Лиссэ. – А вот и обувь к нему. – И она сняла крышку с коробки.

Я онемела.

Максимилиан расхохотался.

Лиссэ Ашель Эльнеке самодовольно улыбалась.

– Это мне? – глупо спросила я, двумя пальчиками вынимая из коробки изящные серебристые босоножки. Пожалуй, даже слишком изящные для меня. – Тетушка, за что вы мне мстите? Я же все ноги переломаю, если вообще смогу встать!

– А по-моему, ничего. – Князь задумчиво подцепил обувку и вытянул из вороха бумаги. – Красиво. Эти серебряные листья… Как настоящие. А шнуровка похожа на тонкие ветки.

– А шпильки – на орудие убийства, – мрачно подхватила я. И добавила: – Между прочим, на выпускном балу каблук был сантиметров пять, и то я раз десять навернулась, прежде чем догадалась в кроссовки переобуться, все равно под платьем не видно… Но это раза в два больше!

– Эти босоножки, между прочим, носили три поколения дома Эльнеке, – довольно холодно заметила Лиссэ. – И ни одна девушка ни разу даже ногу не подвернула.

– Так то аллийки, – грустно возразила я. – Мне до вашей грации…

– Не спорь. Наденешь эти босоножки. Заодно научишься наконец носить приличную обувь, – отрезала тетушка Лиссэ. Я вздохнула, но послушно запаковала серебристое чудо обратно в коробку.

– Это все? – уточнил князь, оглядывая стол.

– Да, – кивнула Лиссэ. – Конечно, камень стоит гораздо дороже, учитывая, что одеяла я просто одолжила…

– Мой клан вполне может позволить себе подобную сделку. Камнем больше, камнем меньше, – равнодушно пожал плечами Максимилиан. И поднял на Лиссэ глаза сияющего, колдовского оттенка. Куда там несчастному сапфиру… – К тому же будет повод наведаться в Кентал Савал… Как-нибудь потом.

Лиссэ усмехнулась, тряхнув сережками.

– В таком случае, ровной дороги, князь. И до встречи…