Часть четвертая
ВЫБОР ЕСТЬ ВСЕГДА
Остаток дня прошел в суматохе. Как и обещал Вериаш, меня действительно без всяких проблем отпустили из больницы. Правда, целитель, явившийся осмотреть меня перед выпиской, робко намекал на то, что рекомендовал бы не торопиться с этим делом. Однако на беднягу тотчас же обрушился целый шквал разгневанного шиканья от Элмера и Стефана, а Альтас вновь зарыдал, усмотрев в его словах намек на мои жестокие ранения. Целитель ошеломленно замолчал и виновато втянул голову в плечи, будто опасаясь, что мои друзья могут его поколотить за такой совет. Больше он не рискнул мне ничего говорить.
На пороге больницы меня ожидал новый виток скандала между приятелями. Элмер чуть ли не насильно тащил меня к своей самодвижущейся повозке, уверяя, что в его крохотном домике на берегу лесного озера я моментально оправлюсь от ранения. Естественно, Стефан был категорически не согласен с этим. По его словам, мне уже приготовили отдельную комнату в фамильном особняке семейства Райен. Если мне вдруг станет плохо — то меня немедленно осмотрит личный врач его отца, Крагена. А любую мою прихоть мгновенно удовлетворит целая армия прекрасно вышколенных слуг.
На этом месте Элмер ядовито прокашлялся и посоветовал мне вспомнить события прошлого года, когда один из этих «прекрасно вышколенных слуг», как выразился Стефан, едва не замуровал меня заживо.
Альтас тоже не остался в стороне. К этому моменту он уже крепко набрался, поскольку беспрестанно прикладывался к фляжке, в которой, как я подозревала, плескался печально знакомый самогон. И внезапно гном громогласно взревел, предложив мне немедленно отправиться в город и зарегистрировать наш брак, после чего…
На этом моменте Альтас обескураженно замолчал, видимо, вспомнив, что не обладает никаким имуществом или жильем. Несколько раз озадаченно шмыгнул носом и намного тише предложил мне испытать все радости первой брачной ночи в каком-нибудь самолично и на быструю руку построенном шалашике.
Не знаю, сколько бы еще продлился этот спор, если к нам не вышел главный целитель, который настойчиво попросил нашу компанию убраться куда-нибудь подальше, пока он не вызвал охрану. А то, мол, посетители и больные жалуются и боятся пройти мимо нас в здание или же покинуть его. Им кажется, что того и гляди драка начнется.
Пришлось мне брать решение сего вопроса в свои руки. И я заявила, что выбираю дом Стефана.
Окончание моей фразы утонуло в новом всплеске гвалта. Стефан расплылся в довольной улыбке и попытался привлечь меня в свои объятия, тогда как Элмер и Альтас заговорили одновременно: первый принялся выплескивать ядовитую злость, а второй что-то забормотал плаксиво-обиженным голосом.
На этот раз я не выдержала и все-таки рявкнула как следует. Да так, что на крыльцо вновь выскочил главный целитель, но на сей раз не один, а в сопровождении парочки дюжих парней, которые отправились к нам с весьма недружелюбным видом.
Пришлось мне ускориться с объяснениями. Торопясь и глотая от спешки слова и окончания, а заодно пятясь по направлению к ступеням, я пояснила, что все равно нашей компании стоит обсудить все произошедшее. Дом Элмера слишком мал для этого, а в шалаше Альтаса я наверняка простужусь и заболею. Мне, конечно, очень лестно, что гном собирается ради меня заняться тяжким физическим трудом по обустройству любовного гнездышка, но, увы, я уже не в том возрасте, когда ночевка практически под открытым небом может привести в восторг. Тем более что погода сейчас не располагает к подобным романтическим выходкам.
Друзья на удивление быстро согласились с моими доводами. Видимо, подействовало и то, что к этому моменту расстояние между нами и недружелюбно настроенными охранниками сократилось до опасного минимума. И нашей компании пришлось спешно ретироваться, не дожидаясь, пока нас выкинут насильно. При этом бедняга Альтас, которого ноги уже не держали от количества выпитого, умудрился поскользнуться на мокрых ступеньках и пересчитать их крепким гномьим задом. Но, к слову, он не особенно огорчился из-за своего падения, поскольку фляжка со спиртным не пострадала — он как раз держал ее в руках, намереваясь сделать новый глоток.
На стоянке самодвижущихся повозок мы опять немного повздорили. Стефан и Элмер прибыли к больнице по отдельности, тогда как Альтас пришел своим ходом. Теперь спор касался того, кому из заклятых приятелей выпадет честь везти мою драгоценнейшую особу, а кому придется довольствоваться компанией пьяного икающего гнома.
На сей раз я не рискнула лично решить этот вопрос, поскольку понимала, что любой мой выбор приведет к серьезнейшей обиде другого участника событий. Благо, что я вовремя вспомнила о таком древнейшем способе разрешений противоречий, как самый обычный жребий. Кинула монетку — и отправилась к повозке Элмера, тогда как обиженно сопящий Стефан взял под локоть с трудом стоявшего на ногах Альтаса.
Элмер предусмотрительно распахнул передо мной переднюю дверцу повозки, но я предпочла устроиться сзади. Откинулась на спинку сиденья и с усталым вздохом принялась массировать переносицу. Надо же, как меня утомили эти споры! Поневоле задумаешься — а стоило ли спасать эту парочку, чтобы теперь постоянно слушать их переругивания?
Хвала Иракше, Элмеру хватило ума понять, что я не настроена на беседу. Поэтому вел повозку он молча. Лишь изредка я чувствовала на себе его внимательный взгляд, брошенный через зеркальце заднего вида.
Мимо окон проплывал такой знакомый пустынный город. Лужи рябило от непрекращающегося дождя, серые низкие тучи цеплялись за крыши домов. Н-да, унылое местечко. Неужели я обречена остаться здесь до самой своей смерти? Но разве я смогу забыть багрово-черные небеса Хекса и научиться любить вечную сырость и промозглость?
— Летом Озерный Край выглядит намного приветливее, — неожиданно проговорил Элмер, словно угадав мои тоскливые мысли. — А весной он просто чудесен! Ах, эти кусты сирени с ее чарующим ароматом! А деревья! Весь город словно утопает в белом кружеве цветущих слив, яблонь и черемух. А летние грозы, после которых так сладко дышится, и душа словно замирает в тревожном и сладостном ожидании чуда?
— Тебе бы стихи писать, — поморщившись, перебила его я.
— Когда-то писал, — со стеснительной улыбкой признался Элмер. — Правда, давно это было.
Тем временем повозку ощутимо затрясло. Мы свернули на уже знакомую гравийную дорогу, ведущую к поместью Райен.
— Я знаю, о чем ты сейчас переживаешь, — продолжил Элмер. — Путь на Хекс тебе закрыт. Во многом из-за меня. И мне… Мне очень неловко, что ты попала в такой переплет.
— Не выдумывай! — Я покачала головой. — Твоей вины тут нет. Так или иначе, но Луциус все равно вытащил бы меня с Хекса. Я была нужна ему здесь. А он всегда добивается того, чего хочет.
«А скорее, кого хочет», — мысленно добавила я, украдкой почесав ненавистную брачную татуировку, скрытую длинным рукавом свитера.
— Я просто хочу, чтобы ты научилась любить это место, — после краткой паузы вернулся к прежней теме Элмер. Помолчал немного и осторожно продолжил, тщательно выбирая каждое слово: — Не понимаю, если честно, что ты нашла в Хексе. Он же пыльный, и грязный, и жутко опасный… Не говоря уж о вечной жаре и страхе, что ночью проснется какой-нибудь скрытый вулкан, на котором стоит твой дом.
— Элмер, прежде всего Хекс — моя родина, — с плохо скрытым раздражением произнесла я. — И я люблю его со всеми недостатками. Пожалуйста, давай прекратим этот разговор. Я прекрасно понимаю, что ты хочешь подсластить для меня горечь будущей жизни. Доказать, что я смогу полюбить Микарон. Возможно, ты и прав. Но сейчас я не хочу об этом рассуждать. Слишком больно мне вспоминать то, чего я лишилась по прихоти Луциуса.
— Мне кажется, ты настроена слишком пессимистично, — все же не удержался от последнего замечания Элмер. — Ведь теперь ясно, что именно Луциус убил того мага. Как там его звали, Ивар, что ли?.. К тому же Вериаш утверждал, что официальных обвинений против тебя и не было выдвинуто. Возможно…
— Вот это как раз волнует меня больше всего остального. — Я не дала закончить Элмеру фразу, не желая выслушивать пустые утешения.
Нет, на родину мне нельзя возвращаться. То, что меня не объявили в розыск, говорит только об одном: Викорий Тиан, начальник хекского магического департамента, решил собственными силами закрыть этот вопрос. И я была абсолютно уверена, что это не означает ничего хорошего для меня. К тому же у Викория могли быть свои люди в нерийском департаменте, которые расскажут ему о проявленном интересе к расследованию гибели моей семьи. Если он копнет чуть глубже, то обязательно узнает имя сотрудника, который затребовал это дело из архива. А затем ниточка потянется и ко мне. Нет, я не могу так рисковать и питать глупую надежду, что Викорий не обратил внимания на все произошедшее. Слишком хорошо мне знаком один из основополагающих хекских принципов при ведении дел: нет человека — нет проблемы.
Элмер недоуменно нахмурился, но не успел спросить, что именно я имею в виду. В следующее мгновение демон, скрытый в глубинах повозки, протестующее взревел, выпустив целый клуб черной сажи, и мы остановились во дворе имения семейства Райен.
Я словно перенеслась во времени на год назад. Помнится, в прошлый мой приезд сюда также лил дождь. Правда, тогда на крыльце нас поджидал один дворецкий, а сейчас, по-моему, на встречу вышли все обитатели дома. По крайней мере, толпа выглядела многочисленной. В первых рядах стоял Краген, отец Стефана, под руку с незнакомой мне симпатичной темноволосой девушкой. Полагаю, это Оливия. Да, стоит заметить, дети у Крагена получились что надо. И Стефан, и Оливия весьма привлекательны. Наверное, пошли в мать, поскольку сам глава семейства особой красотой и статью не отличается.
Я тряхнула головой, прогоняя ненужные размышления. А еще через секунду дверца повозки распахнулась, и сам Стефан подал мне руку. Его повозка прибыла к дому на минуту раньше нашей.
— Оливия наверняка примется язвить, — тихо шепнул он, когда я встала рядом с ним. — Не обращай внимания. У нее отвратительный характер, который не исправило даже прошлогоднее приключение. К тому же она привыкла находиться в центре всеобщего поклонения, и ей вряд ли понравится, что сегодня ты будешь главной героиней вечера.
Меня совершенно не обрадовали слова Стефана. Пожалуй, я все-таки погорячилась, отвергнув любезное предложение Альтаса пожить с ним в шалаше. По крайней мере, там бы меня не донимали дурно воспитанные девчонки. Хорошо хоть она не помнит Луциуса. Тот предусмотрительно стер ей память, а потом на долгие месяцы превратил в живую статую, погрузив в состояние длительного анабиоза. Надо сказать, сейчас я всецело одобряла его действия. Вдруг Оливия воспылала бы ревностью, узнав, что именно я стала супругой того, кто преподал ей первые уроки страсти и наслаждения. Вряд ли бы ее успокоил тот факт, что ритуал был заключен против моей воли.
Тем не менее мои пальцы предательски тряслись, когда я положила руку на локоть Стефана. Он понимающе улыбнулся и накрыл мою руку своей, таким образом скрыв признаки моего волнения.
За нашими спинами молниеносно возник слуга с зонтом, который любезно проводил нас до крыльца и так же незаметно испарился, когда надобность в его услугах отпала.
— Безобразие! — ворчливо заметил позади Элмер, которому в отличие от нас повезло меньше. Бедняге пришлось преодолеть эти несколько шагов под дождем, и сейчас его лицо и волосы влажно блестели, а губы гневно кривились. И он язвительно продолжил, обращаясь к Стефану: — Неужели в твоем доме всего один слуга и один зонт? Однако, как обеднело за прошедший год семейство Райен!
— А где Альтас? — перебила я сетования приятеля, недоуменно оглядываясь в поисках гнома.
— Спит. — Стефан пожал плечами. — Отрубился сразу, как только сел в повозку. И я решил его не будить. Все-таки не под открытым небом. Слуги отведут его в дом, когда он проспится.
Я хотела его еще о чем-то спросить, но Стефан предупреждающе покачал головой и глазами показал на Оливию, которая вся подалась вперед, даже не пытаясь скрыть жадного любопытства, с которым прислушивалась к нашему негромкому разговору.
— Доминика! — тем временем радушно воскликнул Краген. Всплеснул руками и жизнерадостно заулыбался. — Как же я рад тебя видеть! Год, целый год ты присматривала за моим лоботрясом-сынком! Если бы ты только знала, как я испугался, когда узнал, что он отбыл на Хекс. На Хекс! Этот вертеп разбоя, насилия и разврата!
— Ну не надо слишком уж сгущать краски, — пробормотала я, несколько обиженная за столь нелестную характеристику моей родины. — Мир как мир. Конечно, всякого отребья хватает, да где его нет?
Глаза Оливии хищно и остро блеснули от моей реплики, она даже открыла рот, чтобы что-то сказать, но не успела.
— Не передать словами, как я счастлив, что он наконец-таки вернулся! — продолжил заливаться соловьем Краген. Его звучный хорошо поставленный голос бил слышен, наверное, даже за оградой имения. — Говорят, вам пришлось пройти через чудовищные испытания! Мне сказали, что ты спасла ему жизнь. Если это так — то моя признательность не будет знать границ!
Я смущенно переступила с ноги на ногу, заметив, как после финальной фразы, до краев наполненной патетикой, Краген впился требовательным взором мне в лицо. Неужели он ждет, чтобы я прямо сейчас начала ему рассказ о наших приключениях?
— Отец, — поспешил вмешаться Стефан. — Быть может, ты сначала пригласишь нас в дом? Доминика еще слишком слаба после ранения. Ей тяжело долго стоять на ногах.
— Ах да, простите! — спохватился Краген. — Проходите, проходите немедленно! Если вы голодны, то я прикажу накрыть на стол. Если устали — то для вас приготовлена спальня. Та самая, зеленая, в которой вы уже останавливались в прошлом году. Насколько я понимаю, вы больше не невеста Элмера, поэтому ему придется довольствоваться сиреневой. — Помолчал немного и добавил с хитрой усмешкой: — Впрочем, если желаете…
— Отец, никаких «если»! — рассерженно перебил его Стефан. — Ты в курсе, что Доминика никогда не была невестой Элмера.
— Да, это был всего лишь предлог, чтобы обманом попасть в наш дом, — негромко проговорила Оливия, наконец-то найдя повод вмешаться в беседу. — Кстати, хочу напомнить тебе, братец, что твоя разлюбезная Доминика вроде как несвободна в настоящий момент.
Стефан не больно, но весьма ощутимо сжал мой локоть, безмолвно прося не вступать в спор. Впрочем, я этого и не собиралась делать. Хотя, что скрывать очевидное, меня озадачил тон Оливии. За напускной язвительностью почему-то почудилась боль и досада. Странно. Она как будто злится, что я являюсь чей-то женой.
«Да нет ей никакого дела до правил приличия, — поправил меня внутренний голос. — Куда скорее ее злит то, что ты связана узами брака с Луциусом. И злит не факт твоего замужества, а то, кем является твой супруг».
Но я тут же покачала головой, отвергнув это предположение. Нет, полный бред! Оливия ничего не помнит о Луциусе. По крайней мере, не должна помнить.
И все-таки в темных глазах девушки горел непонятный мне огонек. Она с видимым отвращением глядела на меня, дожидаясь моей реакции на свои слова.
— Фактически Доминику можно считать вдовой, — вывернулся Стефан и вымученно улыбнулся. — Но достаточно об этом! У нас еще будет время обсудить все произошедшее. Прошу, хватит держать нас на пороге!
— Да-да, конечно. — Краген с неожиданной для его комплекции стремительностью отпрыгнул в сторону. — Проходите, проходите же! В гостиной приготовлены легкие закуски и вино. Думаю, Доминика, бокал сухого даританского как нельзя лучше восстановит ваши силы.
Я с изумлением и благодарностью взглянула на Стефана. Надо же, не забыл, какое именно вино я люблю. Пожалуй, я все-таки погорячилась, когда решила, что наши отношения изжили себя и нам надо расстаться. Хорошо все-таки, что я не успела озвучить это Стефану.
Пристальный взгляд Оливии огнем жег мне спину всю недолгую дорогу до гостиной. Девушка шла сразу же за мной, и я невольно напряглась, ожидая от нее любой пакости. Думаю, я бы даже не удивилась, если бы она подло подставила мне подножку или же толкнула, заставив упасть. Интересно, в чем же причина такой явной неприязни, высказанной с первых же секунд знакомства? Если честно, как-то не похоже это на обычное проявление дурного характера. Такое чувство, будто Оливия искренне ненавидит меня. И в основе этого лежат личные причины.
В гостиной Стефан осторожно подвел меня к креслу и бережно усадил. Затем примостился на подлокотник рядом, прежде ласково чмокнув в макушку. Его поступок не остался незамеченным. Я заметила, как Оливия после этого раздраженно ощерилась, словно кошка. Однако увидев, что я наблюдаю за ней, сестра Стефана взяла себя в руки и торопливо отвернулась, скрывая свои эмоции.
— Как-то не похоже, что твоя спутница ранена, — через мгновение сдавленно проговорила она, обращаясь к брату. — Я не вижу повязок и не чувствую лечебной магии.
— Ты и не можешь чувствовать магию, — усмехнулся Стефан. — Уровнем не вышла.
— Куда уж мне до вас. — Лицо Оливии на мгновение исказила гримаса, но она быстро исчезла, сменившись демонстративным спокойствием. Девушка криво ухмыльнулась и с нажимом проговорила: — Кстати, братец, насколько я понимаю, ты и сам в подметки не годишься своей любовнице.
— Оливия! — шокированно воскликнул Краген. — Следи за словами! Так в приличном обществе не выражаются.
— А что такого я сказала? — огрызнулась она. — Милый мой папенька, я понимаю, что в твои времена все было иначе, но сейчас внебрачные отношения вроде как обычное дело. Помнится, ты сам с Патрисией далеко не в ладушки по ночам играл, когда она оставалась в нашем доме. А Стефан прожил на Хексе целый год! И остановился не где-нибудь, а в квартире Доминики. И кем она приходится ему после этого?
— Ну, если так рассуждать, то я тоже прожил на Хексе целый год, и все это время Доминика тоже предоставляла мне кров, — пробормотал Элмер. — Однако это обстоятельство не делает из Доминики моей любовницы.
Я в последний момент прикусила язык, сдерживая так и рвущееся наружу ругательство. Ну Элмер, ну удружил! Кто просил его лезть со своими замечаниями? Вон как у Оливии глаза загорелись после этого откровения! Поди, докажи теперь несносной девчонке, что я не заводила себе мужского гарема.
— О-очень интересно, — протянула тем временем Оливия и возбужденно обернулась к отцу. — Папа, ты слышал? А я и не знала, что наша гостья настолько любвеобильна! Что ты там говорил про обитель разврата? Или для Хекса это в порядке вещей: когда одна женщина живет сразу с двумя мужчинами?
Краген явно не ожидал такого вопроса. Бедняга, не привыкший к подобным откровениям, залился багровой краской смущения. У него даже лысина покраснела, и отец семейства стыдливо уткнулся взглядом себе под ноги, что-то неразборчиво пробурчав.
— Оливия, — тяжело обронил Стефан, — не домысливай несуществующего. Да, и я, и Элмер действительно в течение целого года пользовались гостеприимством Доминики. Но это не значит, что она спала с нами обоими.
— Да неужели? — Гадкая девчонка издала на редкость противный смешок. — И почему я тебе не верю?
— Это твои проблемы, верить мне или нет, — парировал Стефан. — Но все обстоит именно так. Не скрою, меня и Доминику действительно связывают интимные отношения. Но мы взрослые люди, и сейчас, как ты верно заметила, это не является чем-то из ряда вон выходящим. И в любом случае я не понимаю, с какой стати должен давать отчет кому бы то ни было, и особенно — младшей сестре.
— Объясни мне только одну вещь! — Оливия, которая до сих пор не села, с вызовом выставила вперед ногу и скрестила на груди руки. — Каким это образом, интересно, твоя любовница стала женой другого? И пусть не прячет брачную татуировку под рукавом!
Последнюю фразу Оливия выкрикнула во весь голос с непонятным отчаянием. Ее лицо перекосилось от злости и обиды, и без того от природы темные глаза выглядели совершенно черными из-за непомерно расширившихся зрачков, губы кривились, будто она изо всех сил сдерживала горькие рыдания.
— Оливия!
В едином восклицании слились сразу два голоса: Крагена и Стефана. Сын с отцом переглянулись, и дальше на правах старшего продолжил только глава семейства Райен.
— Оливия, — строго проговорил Краген, и недоуменные морщины избороздили его лоб, когда он, хмурясь, посмотрел на нахохлившуюся дочь, — я не узнаю тебя, милая. Особе твоего положения и происхождения не пристало устраивать столь отвратительных сцен. Тем более я совершенно не понимаю, что за муха тебя укусила. Иди в свою комнату, умойся, приведи нервы в порядок. А когда успокоишься — возвращайся.
— Но, папа! — вскинулась было девушка.
— Иди!
Нет, Краген не закричал на дочь, он говорил по-прежнему негромко. Но это слово он произнес с таким властным нажимом, что я сама едва не встала и не отправилась восвояси. И я с новым уважением взглянула на этого забавного и безобидного, как мне представлялось прежде, толстячка. А он далеко не так прост, как хочет казаться. Впрочем, чему я удивляюсь? Не стоит забывать, что Краген Райен сколотил свое немаленькое состояние на сделках с недвижимостью. А подобные занятия слабаков не терпят. Не обладай он нужными качествами характера — то давно бы разорился. Вспомнить хотя бы несчастливую историю краха его бывшего товарища по бизнесу, который пытался в прошлом году поквитаться с семьей своего старого компаньона.
Оливия напоследок яростно сверкнула глазами, но возражать не осмелилась. Круто развернулась на каблуках и прошествовала к выходу из гостиной, напоследок прошипев в мою сторону что-то неразборчивое, но явно ругательное. Вроде бы сравнила всех хекстянок с девицами, скажем мягко, далеко не тяжелого поведения.
Я сделала вид, будто не услышала очередного оскорбления, хотя сохранять невозмутимый вид в этот момент стало просто-таки невыносимым. Стоит заметить, что девица дерзка, но не умна, если не сказать больше — откровенно глупа. На ее месте я бы поостереглась иметь во врагах специалиста по смертельным проклятьям. Неужели она не понимает, что в моей власти убить ее одним движением руки? Впрочем, зачем прибегать к столь крайним мерам и навлекать на себя неприятности с законом? Я знаю достаточно заклятий, которые не приводят к смерти, но делают жизнь проклятого совершенно невыносимой.
Интересно, а с Патрисией она вела себя так же? Я покачала головой от этой мысли. Если так, то погибшая в прошлом году женщина обладала поистине безграничным терпением и всепрощением. Она ведь пыталась остановить Луциуса, хотя на ее месте я бы, пожалуй, подкинула ему парочку идей, как проучить несносную девчонку.
— Простите, Доминика. — Краген обернулся ко мне с донельзя виноватым выражением, едва только шаги его дочери затихли в коридоре. — Простите, во имя всех богов! Эта моя вина. Оливия поздний ребенок, поэтому разбалована сверх всякой меры. А после ее чудесного спасения я позволял ей и того больше, обрадованный, что вновь обрел ее. Ведь в мыслях я почти смирился, что никогда не увижу ее. Но с сегодняшнего дня я возьмусь за ее воспитание! Честное слово, я покажу этой девчонке…
— Отец, ты обещаешь это каждый день, — устало прервал его Стефан. — Но благополучно забываешь о своем обещании, стоит Оливии демонстративно пустить слезу при тебе. И потом, как-то поздновато ты спохватился. Оливия уже совсем взрослая. В любой момент она может покинуть дом. Выйти замуж, к примеру. Или отправиться в столицу, чтобы поступить в какой-нибудь университет. Я более чем уверен, что так и будет, стоит тебе очертить перед ней хоть какие-нибудь рамки дозволенного. Тогда она устроит очередной грандиозный скандал и уйдет, громко хлопнув дверью. И ты примешься вымаливать ее прощение, снабжая деньгами сверх всякой меры.
— Пожалуй, ты прав. — Краген виновато потупился. — Она уже не раз грозила мне, что я рискую ее больше не увидеть, если вздумаю ей что-нибудь запрещать.
Я скептически хмыкнула. Подумаешь, нашла угрозу. Будь я на месте Крагена, то вышибла бы непокорную дочь первой. Нет, совсем без помощи я бы ее не оставила, конечно. Пусть за мой счет раз в неделю ей доставляли бы продукты. Никаких деликатесов, понятное дело. Лишь самое простое: крупы, консервы, немного сладостей. Но Оливия не получила бы от меня и ломаного хара. Вся помощь только в натуральном виде, так сказать. Хочет денег? Пусть устраивается на работу, с этим, так и быть, можно посодействовать. Она сейчас как раз в том самом возрасте, когда необходимо узнать истинную цену житейским удовольствиям.
«Чужих детей все воспитывать горазды, — с сарказмом оборвал мои рассуждения внутренний голос. — Теоретиков развелось выше крыше. Но на практике зачастую все оказывается совсем иначе».
— Ладно, хватит о печальном, — в этот же миг в унисон моим мыслям проговорил Краген. Опустился в кресло напротив моего, вальяжно откинулся на спинку, сложив на внушительном брюшке руки, и испытующе посмотрел на меня. — Доминика, давайте лучше поговорим о вас. Стефан рассказал мне про ваши приключения. Если все так, то, получается, вы спасли моего сына от гибели.
— Она спасает меня уже во второй раз, отец, — негромко поправил его Стефан, и я ощутила легкое прикосновение к своей макушке. Видимо, он вновь поцеловал меня в волосы. — Правда, в прошлом году мне грозила не смерть, а позор и ложное обвинение в ограблениях. Но все равно. Для меня это было бы, наверное, даже хуже смерти.
— Если честно, то истинная подоплека прошлогоднего участия Доминики в делах нашей семьи не приводит меня в восторг. — Краген кисло поморщился, прежде покосившись на Элмера, который невозмутимо пил вино, со всем мыслимым удобством расположившись на низком диване. Мой приятель наверняка почувствовал взгляд главы семейства Райен, но предпочел его проигнорировать, вместо этого налив себе новый бокал, и Краген продолжил: — Говоря откровенно, я был в настоящем бешенстве, когда узнал, что Элмер так долго и так искусно обманывал меня. Подумать только, я считал его практически своим сыном, искренне верил, что Патрисия — его мать, а оказалось… — И Краген в расстроенных чувствах махнул рукой, не завершив фразу.
— Я понимаю, — спокойно отозвался Стефан. Слабо усмехнулся. — Однако в защиту Доминики скажу, что лично меня она обманывала недолго. Даже, я бы сказал, очень недолго.
В моей памяти сама собой всплыла любовная сцена в заброшенном доме. То, с каким вожделением мы изучали тела друг друга в отблесках бушующей грозы. И я опустила голову, пряча выступивший румянец за прядями волос.
— Ясно, — с непонятной интонацией пробормотал Краген. Закинул ногу на ногу и несколько раз качнул ею, словно любуясь отблесками света на тщательно отполированном ботинке, после чего поинтересовался: — И какие же ваши дальнейшие планы?
— Мои? — переспросила я и продолжила, не дожидаясь ответа: — Ну, если честно, я бы хотела вернуться на Хекс, однако, по всей видимости, об этом придется забыть. Меня обвиняют там в убийстве, а хекское правосудие устроено таким образом, что в его лапы лучше не попадаться. Думаю, придется остаться в Микароне. Найду работу в качестве государственного служащего…
— Говоря о ваших планах, я имел в виду не только вас, Доминика, — чуть поморщившись, перебил меня Краген. — Я спрашиваю о том, как вы планируете развивать отношения с моим сыном. Насколько я понимаю, вы уже год живете вместе. Конечно, молодежь сейчас не торопится связывать себя узами брака, но это более чем достаточный срок. И… — На этом месте Краген замялся, однако спустя пару секунд продолжил, глядя мне прямо в глаза: — Доминика, простите, если обижу вас, но в чем-то моя дочь была права. На вашей руке я вижу брачную татуировку. Стефан рассказал мне о том, как именно вы ее получили. Но не помешает ли она вашему союзу?
Именно в этот момент я пригубила вина, которое любезно преподнес мне Стефан. Вопрос Крагена прозвучал так неожиданно и так нескромно, что глоток встал мне поперек горла. Я отчаянно закашлялась, лишь каким-то чудом не облившись.
— Ух ты! — обрадованно фыркнул Элмер и подался вперед, глядя на меня блестящими от скрытого веселья глазами. — Какие новости! А я и не знал, что тюфяк Стефан все-таки осмелился сделать тебе предложение, не испросив на то прежде высочайшего позволения батюшки.
Высказывание приятеля прозвучало оскорбительно. Видимо, Элмер вновь вспомнил о своей извечной неприязни к Стефану. Но, к счастью, его слова остались не услышанными другими участниками беседы.
— Папа! — шокированно воскликнул Стефан, и по его длинному аристократическому лицу пошли некрасивые пятна волнения. — Что ты такое говоришь!
— А что такого? — Краген с демонстративным удивлением вскинул кустистые брови. — Разве я ляпнул что-то неприличное? Напротив, сын мой, неприлично долгие годы морочить женщине голову, держа ее в подвешенном состоянии. С одной стороны, вроде как вы вместе. С другой — в любой момент можете пойти разными дорогами. Не спорю, для мужчины это даже выгодно. Никаких обязательств, никакой головной боли. Но мне жалко Доминику, если уж на то пошло. Как ты верно сказал, она дважды спасала тебя. По-моему, она заслужила более уважительного отношения.
— Я очень уважаю ее! — Стефан отчаянно дернул кадыком, словно слова никак не шли из его перехваченного спазмом горла. — Дело совсем в другом!
— А в чем же? — продолжал разыгрывать наивное изумление Краген. — Доминика, не обижайтесь, если я сейчас скажу бестактность, но я воспитан в старых традициях, поэтому позволю себе откровенность, пусть она и прозвучит грубо. Вы далеко не девочка. Вам уже ближе к тридцати. Как говорится, биологические часики тикают. У мужчин-то с этим проще. Задуматься о продолжении рода можно в любой момент. Однако вы, женщины, совсем другое дело. Слишком скоропортящийся товар, выражаясь пусть некрасиво, но точно. Сколько еще вы намерены терпеть метания моего шалопутного сынка? Берите его наконец-то покрепче да тащите куда следует. И потом, я внуков хочу!
И Краген стукнул кулаком по подлокотнику, забавно накуксившись. Словно обиженный ребенок, которому строгие родители отказались купить новую игрушку.
В гостиной воцарилось потрясенное молчание. Я кусала губы, пытаясь не расхохотаться во все горло. Боюсь, мое веселье было бы совсем неуместно в сложившейся ситуации. Однако все произошедшее напомнило мне абсурдную комедию положений. О каком новом замужестве может идти речь, если я не уверена, что Луциус мертв? Кроме того, я и в страшном сне не могу представить Стефана своим супругом. Да, он красив, богат и отличный любовник. Но, как верно некогда заметил Луциус, Стефан слишком правильный и слишком скучный для меня. Если я выйду за него замуж — то буду вынуждена влиться в микаронское общество с его сплетнями, интригами, зваными ужинами и прочим, прочим, прочим. Нет уж, спасибо! Лучше остаться свободной и исподволь готовить план мести Викорию Тиану. Он должен заплатить за смерть моих родных.
Про рождение ребенка вообще говорить нечего. Где я — и где дети! Эти маленькие, вечно кричащие существа, которые намертво приковывают тебя к себе и лишают всяческой свободы передвижения. По крайней мере, в первые годы уж точно. Я уж промолчу о том, что дети — это твое самое уязвимое место. А у меня хватает врагов, поэтому я просто не имею права дать им такое великолепнейшее оружие против себя.
— Отец, ты застал меня врасплох, — наконец очень медленно проговорил Стефан, делая паузу после каждого слова. — Но да, ты в чем-то, несомненно, прав. Мы с Доминикой уже очень давно знаем друг друга. И, видит небо, еще ни одной женщине я не доверял так сильно, как ей…
Кровь заледенела в моих жилах при этих словах. Кажется, я догадываюсь, куда клонит Стефан. И это мне совершенно не нравится. О, великая Иракша, неужели мне сейчас сделают предложение? Это же полнейшая катастрофа! Я не собираюсь принимать его. Во-первых, как я уже говорила, Стефан — не тот человек, которого бы я хотела видеть в качестве своего спутника жизни. А во-вторых, я не уверена, что Луциус погиб. А следовательно, новое замужество фактически будет означать то, что я стану двоемужицей. Но если я отвергну предложение Стефана — то он наверняка обидится, и обидится очень сильно. Еще бы: признанный красавец и богатей решил осчастливить своим вниманием девицу без положения в обществе, к тому же с кучей проблем, а она в ответ принялась губки дуть. Какой удар по самолюбию! Не скрою, ссориться с семейством Райен мне сейчас ой как невыгодно. Я лелеяла нескромную надежду, что Краген воспользуется своими связями и поможет мне найти достойное место государственной служащей. Все-таки я лукавила, когда утверждала, что готова хоть полы мыть в департаменте, лишь бы не возвращаться на Хекс. Нет, если жизнь прижмет, то, безусловно, придется пойти на это. Но хотелось бы более приемлемого предложения. И я не сомневалась, что Краген сумеет добиться этого без особых хлопот. Однако если я оскорблю его сына отказом, то о помощи, понятное дело, и речи не будет.
«Демоны! — промелькнуло в мыслях гневное. — И почему мужчины так любят все усложнять?! Мне прекрасно жилось со Стефаном. Надо же было его отцу вмешаться со своими правилами приличия и требованием внуков! В конце концов, у него еще дочь есть. Вот пусть она и занимается продолжением рода Райен! А я из-за такой глупости рискую потерять прекрасного любовника и нажить себе неприятностей на пустом месте!»
— Доминика, ты самая чудесная и прекрасная девушка, — между тем продолжал вдохновенно вещать Стефан, медленно, но, увы, неуклонно приближаясь к неизбежному окончанию своей речи. — Не представляю, что бы я делал без тебя…
Я скосила глаза на Элмера. Приятель самым наглым образом лыбился, по всей видимости, прекрасно понимая, какие чувства меня сейчас терзали, и откровенно наслаждался происходящим представлением. Заметив, что я смотрю на него, он отсалютовал мне бокалом вина и выжидающе вскинул брови, словно говоря — подруга, могу я тебе чем-нибудь помочь?
— А почему бы нам не отложить этот разговор на потом? — робко попыталась я прервать Стефана. Но тот лишь грозно сдвинул брови и поднял указательный палец, показывая, чтобы я ему не мешала.
— Целый год мы провели вместе, — продолжил он говорить, и от патетики в его голосе у меня нестерпимо заныли зубы. — И я не покривлю душой, если скажу, что наслаждался каждым днем, проведенным рядом с тобой… Доминика, милая моя, знаешь, я с радостью проведу с тобой не только год. Сейчас я понимаю, что готов прожить с тобой целую жизнь. Поэтому…
— О небо, как тут душно! — отчаянно вскричала я, осознав, что если ничего не сделаю — то разразится настоящая трагедия. — Стефан, дорогой, мне плохо!
И картинно откинулась на спинку кресла, сделав вид, будто потеряла сознание.
Какое-то мгновение в гостиной стояла потрясенная тишина. Я подглядывала за происходящим через неплотно сомкнутые ресницы, поэтому видела, как Стефан еще пару секунд немо разевал рот, сбитый с толку и силясь завершить начатую фразу. Но ему не дал это сделать Элмер. Приятель соскочил со своего места и кинулся ко мне, по дороге хорошенько хлопнув замершего Стефана по спине и зло прошипев ему:
— Что застыл? Не видишь, что ли: Доминике плохо! — После чего добавил с ядовитым сарказмом: — Совсем бедняжку замучили. То Оливия гавкала на нее, теперь ты не вовремя влез со своим предложением руки и сердца. Как будто не знаешь, что подобные разговоры принято наедине вести.
— Да, но отец… — смущенно заблеял Стефан.
Элмер презрительно хохотнул, и Стефан замолчал. В свою очередь, вскочил с подлокотника, опустился перед креслом на колени и принялся растирать мою безжизненно свисающую руку.
— Поблагодаришь потом, — шепнул мне на ухо Элмер, который с чрезвычайно сосредоточенным видом водил руками над моей головой. Я напряглась было, не понимая, что он задумал, но тут же расслабилась, когда мою кожу пощекотало безобидное сканирующее заклинание. Должно быть, Элмер пытался создать у Крагена и Стефана видимость того, будто он пытается разобраться в причинах моего обморока.
— Потеря сознания от упадка сил, — наконец важно заявил он. — И в этом нет ничего удивительного, учитывая, через какие испытания ей пришлось пройти! Бедняжке надо хорошенько отоспаться. Желательно — в тиши и одиночестве.
— Да-да, конечно, — растерянно отозвался Стефан. — Я отнесу ее в спальню.
— Надеюсь, не в свою? — с нажимом спросил Элмер. — Я, конечно, понимаю, что ты охвачен страстью и прочее, прочее, прочее. Но все-таки Доминике в первую очередь сейчас необходим отдых. Не думаю, что она способна на любовные подвиги.
— Что ты мне объясняешь очевидные вещи? — возмутился Стефан. — Естественно, как отец уже говорил, Доминике приготовлена отдельная спальня. Та самая, в которой вы жили год назад.
— Тогда я отнесу ее туда, — предложил Элмер и тут же, не дожидаясь ответа, нагнулся, видимо, желая взять меня на руки.
— Руки убери! — гневным шепотом потребовал Стефан, прежде покосившись на невозмутимого Крагена, который наблюдал за этой сценой издали, не делая никаких попыток вмешаться. — Заведи себе свою невесту и таскай ее сам. А с этим я уж как-нибудь справлюсь.
После чего я взмыла в воздух, а через мгновение прижалась головой к груди Стефана.
— Не урони по дороге, дохляк, — язвительно посоветовал ему Элмер.
Стефан не стал тратить время на переругивания. Вместо этого он гордо фыркнул себе под нос и медленно прошествовал к выходу из гостиной, неся меня так осторожно, будто я была величайшей ценностью на свете.
Всю недолгую дорогу до спальни, выделенной для моего проживания, я отчаянно пыталась сообразить, как же надлежит поступить. Предположим, сейчас я выкрутилась из неловкой ситуации и избежала неминуемого и чрезвычайно неприятного объяснения. Но не падать же мне в обморок каждый раз, когда Стефан будет открывать рот, опасаясь услышать предложение руки и сердца. Нет, необходимо придумать какой-нибудь спасительный выход! Но какой? Как объяснить мужчине, что не желаешь выходить за него замуж, но при этом совершенно не прочь продолжить необременительные постельные отношения, а также хочешь, чтобы он продолжал помогать тебе по жизни. Ох, боюсь, этот разговор, скорее всего, приведет к тому, что я обзаведусь новым врагом! Стефан слишком избалован женским вниманием. Он наверняка не простит мне, если я не запрыгаю от восторга до потолка, услышав столь радостную весть. Не сомневаюсь, что любая дама из его окружения была бы счастлива оказаться на моем месте. Любая, но не я.
Погруженная в невеселые раздумья, я почти не заметила путь на второй этаж. Очнулась только тогда, когда Стефан остановился около закрытой двери.
— Дай помогу, — ворчливо предложил Элмер, который, как оказалось, все это время молчаливой тенью следовал за нами. Протиснулся вперед и широко распахнул перед Стефаном дверь.
— Спасибо, — почти не разжимая губ, сдавленно поблагодарил тот.
Я осмелилась на очень быстрый и осторожный взгляд на его лицо, после чего вновь крепко зажмурила глаза. Увиденное, если честно, не обрадовало меня. По всему выходило, что Стефану весьма нелегко далась эта дорога. Лоб густо усеивали мельчайшие капельки выступившего пота, на скулах играли желваки, морщины, пролегшие от крыльев носа к уголкам рта, стали глубже и резче.
«А ведь он действительно мог уронить меня», — с запоздалым волнением подумала я.
«Естественно, — ворчливо отозвался внутренний голос. — Нашла чему удивляться. Бедняга, наверное, впервые в жизни так долго тащил кого-то на руках. Думаю, до сего дня самое тяжелое, что ему доводилось поднимать, — это какой-нибудь старинный фолиант. А ты у нас, уж прости за откровенность, девушка пусть и не упитанная, но и далеко не тощая».
Стефан со всем возможным комфортом опустил меня на кровать, удобно подложив под спину несколько взбитых подушек, и надолго замер. Я чувствовала на своем лице его внимательный изучающий взгляд. Это так нервировало, что на некоторое время я перестала даже дышать, силясь как можно убедительнее сыграть свою роль. Ну не готова я сейчас к выяснению отношений, не готова! Понимаю, что это очень трусливо и даже в некоторой степени подло, но, в конце концов, меня тоже можно понять и пожалеть. Я всего пару дней назад чуть не погибла. Между прочим — спасая этого типа, который сейчас вздумал извести меня своими нежностями и признаниями в любви. Ненавижу все эти розовые сопли! Честное слово, лучше еще раз получить удар ножом в живот, чем выдержать предстоящее непростое объяснение со Стефаном.
«Осторожнее в желаниях, — мрачно предупредил меня глас рассудка. — Они имеют обыкновение сбываться».
— И чего ты там застыл? — наконец, когда я готова была уже взвыть от напряжения и раскрыть свой спектакль, недовольно осведомился Элмер. Видимо, приятель не ушел, а благоразумно остался, решив проследить, чтобы Стефан не принялся мне докучать вновь. Ох, кажется, я готова расцеловать этого несносного блондина! Как же он меня сегодня выручает!
— Быть может, мне остаться и подождать, пока Доминика придет в себя? — неуверенно предложил Стефан. — Вдруг она испугается, обнаружив себя в незнакомой комнате?
— Ну, во-первых, Доминика — девушка не из пугливых, — резонно возразил Элмер. — Во-вторых, комната ей более чем знакома. Она тут уже была год назад. А в-третьих, я бы хотел, чтобы ты помог мне с Альтасом. Если бедняга все еще спит в повозке, то все-таки стоит перетащить его в дом. Погода сейчас прохладная, как бы не простудился.
— Ах да, Альтас… — В голосе Стефана прозвучало раздражение. — Совсем забыл о нем. А почему бы тебе самому не заняться своим приятелем?
— Ну, это твой дом, — напомнил Элмер. — Было бы странно, если бы я начал тут приказывать. — Помолчал немного и с явно поддельным смущением добавил: — Кроме того, я опасаюсь иного. Если твой отец увидит Альтаса в таком состоянии, то неприятного разговора не избежать. Хочу, чтобы кто-нибудь посторожил в коридоре, пока я буду его перетаскивать.
— Да-да, конечно, — рассеянно проговорил Стефан, по всей видимости, не заметив ничего необычного в просьбе Элмера. — Уже иду.
Я ощутила дуновение ветерка — это Стефан наклонился ко мне. Мазнул губами по щеке и ласково прошептал:
— Доминика, продолжим чуть позже. Я не забуду, на чем остановился. Отец прав, я слишком долго тянул с предложением.
Я с трудом удержалась от разъяренного рычания. Ну что он пристал ко мне? Как… Как… Как вампир к девственнице!
До моего слуха донесся звук захлопнувшейся двери. Еще неполную минуту я лежала с закрытыми глазами на случай, если Стефан в последний момент вспомнит, что забыл что-нибудь, и решит вернуться, затем осмелилась открыть их. Обвела комнату быстрым взглядом и с нескрываемым облегчением вздохнула, убедившись, что я осталась в долгожданном одиночестве. Затем сгорбилась, потерев ладонями лицо, и позволила себе короткое горестное завывание. Эх, ну что же мне так не везет-то? Мужчины вокруг словно с ума посходили со своими матримониальными планами. Обычно происходит как раз наоборот — это их к алтарю и драконом не затащишь. Ан нет, теперь мне приходится отбиваться от желающих назваться моим супругом. То Луциус, теперь Стефан…
— Как вижу, вас не особенно обрадовало предложение моего сына.
Это вкрадчивое высказывание прозвучало так неожиданно и так близко, что я испуганно подпрыгнула и лишь в последний момент удержалась от невольного вскрика. Осторожно отняла ладони от лица и увидела, что рядом с кроватью стоит Краген. Глава семейства Райен заложил большие пальцы рук за широкий ремень и грозно насупился, разглядывая меня.
— Я не услышала, как вы вошли, — пробормотала я, косясь в сторону закрытой двери.
— Я не стал стучаться. — Краген пожал плечами. — Хотел застать вас врасплох, чтобы убедиться в своей догадке. И все получилось именно так, как я и планировал. Вы были настолько погружены в свое отчаяние, что не обратили бы внимания, прошествуй тут целая колонна пьяных гномов, горланящих похабные песенки.
— И в какой же догадке вы убедились? — спросила я, уже понимая, каким будет ответ, но пытаясь протянуть время, чтобы придумать, как вести себя в этой ситуации.
Краген неопределенно хмыкнул. В свою очередь, посмотрел на дверь, словно убеждаясь, что нас никто не подслушивает, и осторожно опустился на самый краешек моей постели.
— Доминика, — начал он, — наверное, я кажусь вам забавным толстяком, который дальше собственного носа не видит.
От подобной прозорливости я аж поперхнулась. Такое чувство, будто Краген прочитал мои самые сокровенные мысли. Зачем темнить, я действительно никогда не воспринимала его всерьез. Я не сомневалась, что он очень любит своих детей, потому даже разбаловал их сверх меры. Оливию уж точно. А про остальное я как-то не задумывалась.
— Хочу напомнить, что я все-таки крупнейший торговец недвижимостью, — мягко проговорил Краген. — Причем не только в Озерном Крае, но и, если говорить начистоту, во всем Нерии. Да что там, я вхож даже в придворные круги. Сам король Тицион не раз прибегал к моей помощи…
— Вы знаете его величество? — резко перебила его я.
Я не ожидала такого поворота, но теперь, кажется, я догадалась о причинах столь глубокой неприязни Луциуса к семейству Райен. По-моему, нет второго такого человека, которого мой супруг, уж не знаю, покойный или счастливо здравствующий, ненавидел бы столь же сильно, как Тициона. И я вполне понимала его чувства. Тицион отнял у Луциуса детство, пытался убить его в утробе матери, бедная женщина сошла в итоге с ума, не выдержав постоянной игры в прятки с могущественным и венценосным соперником. А теперь я узнаю, что Краген водит близкое знакомство с Тиционом. Что же, ненависть зачастую ослепляет, и в запале гнева мы готовы мстить не только истинному виновнику наших бед, но и всем его друзьям и родным. Лишь бы наш противник страдал так же сильно, как некогда страдали мы.
— Я не просто знаю его величество. — Краген величаво подбоченился. — С полной уверенностью скажу больше: мы весьма близкие приятели. Вряд ли, конечно, нас можно назвать друзьями. Но, по-моему, настоящих друзей у Тициона вообще нет. Однако я частый гость в его дворце, одно время мы встречались каждую неделю за партией в шахматы. Потом, правда, случилось несчастье с Патрисией, пропала Оливия, и мне стало не до светской жизни.
— Вот, значит, как, — медленно протянула я, не сводя напряженного взгляда с Крагена.
— Впрочем, я пришел сюда говорить не об этом, — после краткой паузы вернулся к начальной теме разговора Краген. — Итак, на чем я там остановился? Ах да, на том, что я крупнейший торговец недвижимостью. Причем, прошу заметить, не получил свое состояние по наследству, а сколотил его сам. Тяжким и упорным трудом. Порой мне приходилось голодать, потому что вся выручка сразу же шла в дело. Как говорится, хар хардий бережет. Естественно, на своем пути я не раз встречался с обманом. Естественно, приходилось обманывать и мне. Но это научило меня разгадывать любую, даже самую тщательно замаскированную ложь. К тому же из вас получилась бы дрянная лицедейка. Вздумай вы зарабатывать себе на жизнь участием в театральных постановках, вас закидали бы гнилыми помидорами после первого же представления. Вы переигрываете, Доминика. И переигрываете очень сильно.
— Правда? — смущенно пробормотала я, не понимая, что еще можно сказать на столь проникновенную речь.
— Упасть в обморок во время объяснения в любви? — Краген скептически вздернул кустистые брови. — И как вам такое только в голову пришло?
— Просто… просто… — запинаясь, прошептала я, отчаянно силясь придумать хоть какую-нибудь более-менее приемлемую причину своего настолько странного поведения.
— Я наблюдал за вами, когда Стефан пытался сделать вам предложение. — Краген словно не услышал моих сбивчивых бормотаний. — В тот момент вы напомнили мне загнанное животное. В ваших глазах плескался настоящий ужас. Почему, Доминика? Право слово, это необъяснимо для меня. Если мой сын настолько вам омерзителен и неприятен, то с какой стати вы терпели его целый год под своей крышей? И не просто терпели, но и, можно сказать, наслаждались его обществом. Ну, вы понимаете, о чем я. Простите, я несколько старомоден, поэтому не могу с легкостью говорить о внебрачных отношениях, хотя, безусловно, ни в чем вас не обвиняю и не собираюсь наклеивать никаких ярлыков. Сам ведь с Патрисией занимался тем же самым. — На этом моменте своей витиеватой речи Краген позволил себе грустную усмешку, вспомнив про погибшую любовницу, которую уже готовился назвать своей женой.
В комнате после этого повисла вязкая тишина. Видимо, Краген решил, что сказал достаточно, поэтому сложил на коленях руки и устремил на меня спокойный выжидающий взгляд.
Пытка молчанием продолжалась и продолжалась до тех пор, пока стала просто невыносимой. Я готова была закричать во все горло, лишь бы порвать тенета безмолвия, опутавшие нас.
— Ваш сын — замечательный человек. — Собственный голос показался мне чужим и безжизненным, когда, наконец, я попыталась хоть что-то сказать в свое оправдание. — Я очень уважаю и ценю его.
— Но не любите, — завершил за меня Краген. Растерянно всплеснул руками, предугадывая мои дальнейшие слова. — И что? Милая моя Доминика, любовь — далеко не самое главное в браке. Куда важнее уважение супругов друг к другу. Да и потом, не секрет, что в любой паре один любит, а другой лишь позволяет себя любить. Подобные союзы, на мой взгляд, наиболее крепки и долговечны.
«А в твоей паре с Луциусом кто кого позволяет любить? — насмешливо шепнул внутренний голос. — Ох, Доминика, Доминика, не делаешь ли ты сейчас самую главную ошибку в своей жизни?»
— Признаюсь честно, вся эта ситуация выглядит несколько забавно для меня. — Краген позволил себе короткую усмешку. — Не обижайтесь, Доминика, но вы — далеко не та девушка, которую я бы хотел видеть в качестве жены своего единственного сына. Вы не нашего круга, у вас очень много проблем, в том числе и с законом, не говоря уж о темном прошлом. Подобный брак будет чудовищным мезальянсом. Он всколыхнет весь Озерный Край, да что там, уверен, слухи дойдут и до столичного придворного общества. Я бы мог заставить Стефана отказаться от его намерения жениться на вас. Однако не собираюсь делать ничего подобного. Напротив, сижу сейчас с вами и уговариваю не делать глупостей. Ведь ваш отказ от брака будет самой настоящей глупостью. А знаете, почему я так стараюсь?
— Почему? — глухо спросила я, уставившись куда-то в противоположную стену и опасаясь даже на миг встретиться глазами с Крагеном.
— Потому что я желаю счастья Стефану, — мягко проговорил тот. — Он любит вас. Любит по-настоящему. Уж поверьте, я знаю, о чем говорю. У него было много интрижек, я был знаком со многими его подружками. Была даже одна серьезная связь, когда дело лишь чуть-чуть не дошло до помолвки. Но ни разу я не видел, чтобы его глаза горели таким восторженным огнем, как они горят, когда он смотрит на вас.
На это мне было нечего ответить. Ради разнообразия теперь я уткнулась взглядом в покрывало, чувствуя, как мир вокруг предательски расплывается в непрошеных слезах.
— Вы ведь в курсе, что я уже замужем, — прибегла я к последнему аргументу и словно невзначай тронула рукав свитера, под которым скрывалась брачная татуировка.
— Я в курсе, что вы вдова, — поправил меня Краген. Помолчал немного и негромко полюбопытствовал: — Или у вас есть иные сведения?
Я лишь горько усмехнулась в ответ. Иные сведения! Нет, у меня ничего нет. Только глупая догадка. А возможно, я просто не хочу верить, что Луциус погиб. И сама не понимаю, почему это настолько важно для меня. В конце концов, он еще должен убить Тициона. Правда, далеко не все сны сбываются.
— Ладно, мне пора идти, — неожиданно засуетился Краген, словно услышав что-то, недоступное мне. Встал и вновь заложил большие пальцы рук за пояс, глядя на меня сверху вниз. Я невольно пригнула голову под тяжестью его изучающего взора. Да, стоит признать, что я сильно недооценивала отца Стефана. Он далеко не так прост, как пытается казаться. Хотя свою роль забавного толстячка он играет отменно.
— Напоследок я скажу еще одну вещь, — медленно произнес Краген, впечатывая каждое слово в звенящий от напряжения воздух. — Думайте, Доминика, очень хорошо подумайте о том, как вам надлежит поступить. Но если вы разобьете сердце моего сына — я уничтожу вас. Сделаю все, лишь бы вас в кратчайшие сроки вышвырнули обратно на ваш погрязший в разврате, преступности и коррупции Хекс, чего вы так боитесь.
После чего, не добавляя больше ни слова, круто развернулся и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.
Только после его ухода я позволила себе долгий мучительный стон. Устало откинулась на подушки, чувствуя, как в глазах опасно потемнело на сей раз в преддверии самого настоящего, а не разыгранного обморока. С кем там меня сравнил Краген? С загнанным животным? Пожалуй, он прав как никогда.
* * *
Видимо, Краген хотел, чтобы я в одиночестве как следует поразмыслила над его недвусмысленным и грозным предупреждением. Поэтому, вопреки моим дурным ожиданиям, после его визита меня больше никто не побеспокоил. Воспользовавшись этим, я позволила себе немного погоревать. Уткнулась носом в подушку и долго терзала зубами ее уголок, не позволяя отчаянным всхлипам прорваться наружу. Затем встала и отправилась в ванную, где долго плескала ледяной водой в припухшее лицо, желая скрыть следы слез.
У меня было еще несколько часов до ужина, чтобы придумать, как выкрутиться из сложившейся непростой ситуации. Я не сомневалась, что за общим столом Стефан вновь начнет прерванную было речь, но на этот раз мне придется дослушать ее до конца, а потом дать свой ответ. И если я откажусь от столь любезного предложения войти в семейство Райен, то Краген, как и обещал, сделает все, лишь бы превратить мою жизнь в подлинный кошмар. Итак, что же делать?
«Соглашайся, — пугливо шепнул глас рассудка. — Ну что ты, в самом деле, как маленькая девочка! Если ты станешь супругой Стефана, то большинство, если не все, твоих проблем сами собой разрешатся. Ты сама признаешь, что он не противен тебе. В постели он тоже тебя полностью устраивает. С ним забавно и легко, он щедр и красив. Что тебе еще надо?»
Это очень хороший вопрос — что еще мне надо. Помнится, Луциус задавал подобный, когда спрашивал, почему я так сильно не желаю выходить за него замуж. Как же он тогда выразился? Мол, некоторые люди в результате аварий теряют здоровье, а я потеряю всего лишь свободу. Не самое большое горе.
Конечно, Стефан не был Луциусом, но от этого мысль о предстоящем замужестве не делалась слаще. Как же объяснить этим докучливым мужчинам, что больше всего на свете я страшусь угодить в клетку, пусть даже прутья у нее будут из чистого золота? Мне нравилась моя жизнь на Хексе. Да, она была полна постоянных опасностей, но в ней только я была хозяйкой своей судьбы. А теперь на меня желают взвалить тяжелейший груз ответственности и новых обязанностей.
Почувствовав, что начинаю ходить по кругу и повторяться в своих унылых размышлениях, я резко встряхнула головой. В последний раз кинула себе в лицо горсть ледяной воды, после чего принялась ожесточенно растираться пушистым мягким полотенцем. Ладно, нечего распускать нюни. Выбор есть всегда. Если не видишь выхода из ситуации, то придумай, как обратить ее себе на благо. Итак, по всей видимости, как ни печально осознавать, но предложение Стефана придется принять. Свобода мне дорога, но платить за нее жизнью я не готова. К тому же у меня и без того слишком много врагов, чтобы добавлять к их числу семейство Райен. Это во-первых. А во-вторых, новый статус таит в себе много новых возможностей. Я не люблю высшее общество, однако если войду в него, то тем самым получу возможность отыскать способ расправиться с Викорием. Гибель моей семьи не должна быть забыта. В одиночку со столь могущественным противником мне явно не справиться. Я узнала, что Краген водит близкое знакомство с Тиционом. Если я вольюсь в семейство Райен на правах нового члена, то меня наверняка представят венценосному покровителю рода. И тогда…
«И что тогда? — строго одернул меня внутренний голос. — Рассчитываешь, что Тицион проникнется твоей печальной историей и покарает жестокого и подлого убийцу? Смешно. Доминика, не забывай, что король Нерия все эти годы прекрасно знал, какие грехи таятся за душой Викория и правителя Хекса. Столь доскональное расследование было проведено по его высочайшему указанию. И потом, наверняка в числе так называемых достижений этой парочки не только мучительная смерть четырех человек, двое из которых были детьми. Здравый смысл подсказывает, что в их печальном багаже имеются куда более жестокие преступления. Однако Артабальд по-прежнему на троне, а Викорий по-прежнему занимает пост начальника магического департамента. Нет, Доминика, даже не смотри на Тициона как на возможного союзника. Эта ситуация выгодна ему. Как верно сказал Луциус, Тицион — такой же кукловод, только масштабом побольше. Его марионетки сидят на престолах и вершат судьбы миров. Ради какой-то там Доминики Альмион он не пошевелит и пальцем. Скорее, уничтожит именно тебя, чтобы ты ненароком не нарушила сложившееся равновесие».
Я зло цыкнула сквозь зубы и вышла из ванной. Бросилась ничком на кровать, прикрыв руками голову. Итак, новое замужество вряд ли поможет мне отомстить. Что же остается?
«Смириться, — чуть слышно шепнул какой-то гаденький голосок. — Смириться и наслаждаться жизнью. Ты сделала все, что могла. Узнала, кто и почему расправился с твоей семьей. Стефан — хороший человек. По крайней мере, он не убийца, как Луциус. Рядом с ним ты забудешь про то, как тяжело бывает бороться против всего мира. Рядом с ним ты успокоишься, залижешь свои раны и станешь наконец-таки респектабельной дамой, звездой светского общества. Хекстянка — это же настоящая экзотика! Тем более укрощенная и прирученная. А родные… Что же, мертвые прощают чаще, чем живые. Они обязательно поймут, что ты все равно не могла ничего сделать, чтобы смыть их кровь кровью врага».
Я тихо застонала. Несколько раз размеренно ударилась лбом в подушку, затем резко развернулась, уставившись невидящим взором в потолок. Так легко сказать — смирись. Казалось бы, что может быть проще? Успокоить себя словами: мол, сделала все, что было в моих силах. Каждый день улыбаться нелюбимому мужу. Родить от него детей, порадовав тем самым Крагена. Блистать на придворных балах и принимать комплименты. Возможно, когда-нибудь я встречусь на одном из приемов с Викорием. Сумею ли подать ему руку, не показав и вида, что знаю все? Или устрою некрасивый скандал, и тогда Стефану придется извиняться за меня. Извиняться перед человеком, который убил моих родителей и братьев. Да меня начинает трясти от негодования, едва только я представлю подобное!
Я возмущенно фыркнула, вся передернувшись от отвращения. Пожалуй, подобная лицемерная жизнь рано или поздно приведет меня к тяжелейшему нервному срыву. Беда только в том, что я не вижу альтернативы.
— Доминика? — в этот же момент раздалось тихое от двери.
От неожиданности я подскочила на месте. Рывком села, неверяще уставившись на нежданного гостя.
На пороге стоял Вериаш Дахкаш. Мужчина сменил свою строгую форму государственного служащего на свободный светлый свитер и темные брюки.
Он смущенно улыбнулся мне и сделал шаг вперед, после чего аккуратно закрыл за собой дверь.
— Что вы тут делаете? — пожалуй, слишком резко спросила я, почувствовав, как внутри все похолодело от неприятного предчувствия. Неужели нашли тело Луциуса? Странно, в таком случае я должна радоваться, а вместо этого сердце аж зашлось от неожиданной боли.
— Я помню, что обещал навестить вас через пару дней, когда вы немного придете в себя после всех этих приключений. — Вериаш пожал плечами. — Но я проезжал мимо и подумал — почему бы не осведомиться, как ваше самочувствие? Право слово, я даже не планировал беспокоить вас, просто хотел расспросить кого-нибудь из слуг. Но в итоге битых полчаса безрезультатно барабанил в дверь. Никто так и не вышел на мой стук. Естественно, я заволновался. Подумал, уж не случилось ли чего дурного. Поэтому позволил себе войти без приглашения. — Помолчал немного и добавил с лукавой усмешкой: — Если бы вы только знали, какой бедлам сейчас творится здесь! Неудивительно, что до меня никому не оказалось никакого дела. Слуги, по-моему, с ног сбились, пытаясь навести хоть какой-нибудь порядок в этом столпотворении.
Я удивленно вздернула брови, немало заинтригованная его загадочными словами. Затем прислушалась. Похоже, внизу и впрямь царит какое-то непривычное оживление. До моей комнаты шум доходил изрядно приглушенный, поэтому я не обращала на него внимания.
— В гостиной не на шутку сцепились два отпрыска главы сего славного семейства, — пояснил Вериаш, с интересом наблюдая за моей реакцией. — Насколько я успел заметить, лицо Стефана Крагена украсилось парочкой весьма живописных царапин. Видимо, любимая сестричка вцепилась в него ногтями. Из криков я понял, что она категорически не согласна с его выбором спутницы жизни. Мол, лучше костьми ляжет, чем допустит, чтобы какая-то там гулящая девка на правах супруги Стефана вошла в их семейство и стала одной из Райен.
Я опустила глаза, почувствовав, как горячая краска гнева ударила мне в лицо. От накатившего негодования стало жарко дышать. Вот ведь зараза, если не сказать грубее! А ведь я спасла ей жизнь в прошлом году. Подумать только, если бы не мое любопытство, из-за которого я отправилась осматривать банковские хранилища, пока мы с Элмером томились в своеобразном заточении, то она бы провела в анабиозе еще долгие и долгие годы.
«Вот тебе и новая причина принять предложение Стефана и стать его женой, — флегматично заметил внутренний голос. — Тем самым ты великолепнейшим образом утрешь нос этой Оливии. Ей придется смириться с тем, что ее новая родственница родом с так презираемого ею Хекса!»
— Пожалуй, Краген без проблем мог бы разнять своих детей, которые вот-вот схватятся в самой настоящей драке, позорящей славное семейство, но еще большее веселье царит в обеденном зале, — продолжил Вериаш, и в его голосе мне почудился затаенный смех. — Там бушует ваш хороший знакомый, Альтас.
— Проснулся-таки, — невольно вырвалось у меня.
— Проснулся, — подтвердил Вериаш, даже не пытаясь скрыть искорок смеха, запрыгавших в глубине его темно-карих, почти черных глаз. — И захотел продолжения веселья. По всей видимости, у него закончилась выпивка, и он попытался вытребовать ее у слуг. Но те по вполне понятным причинам не стали выполнять приказания незнакомого им пьяного гнома, невесть какими путями угодившего в дом. Думаю, кто-нибудь из слуг позволил себе неосторожную шутку в адрес Альтаса, тот взъярился — и принялся крушить все подряд. Сейчас его пытаются успокоить сразу и Краген, и Элмер.
— Ясно, — пробормотала я. Позволила себе грустную усмешку. — Ну что же, возможно, это и к лучшему. Значит, меня еще долго никто не побеспокоит. Будет время для того, чтобы…
Я осеклась, не закончив мысль. Незачем Вериашу знать о непростой ситуации, в которую я угодила. Я не привыкла жаловаться, а мой рассказ, боюсь, будет напоминать именно горькое стенание на несправедливость бытия. И потом, он мужчина, поэтому вряд ли поймет мои метания. Да что там, я и сама не совсем понимаю, почему так противлюсь самому простому, легкому и приятному решению своих проблем.
Но Вериаш не был бы дознавателем, если бы пропустил мимо ушей мою оборванную мысль.
— Для чего именно будет время? — переспросил он.
Я отмахнулась от его вопроса, сделав неопределенный жест рукой и словно сказав тем самым — не обращайте внимания.
Вериаш как-то странно хмыкнул и неспешно прошелся по комнате, крепко сцепив за спиной руки. Я, в свою очередь, устало откинулась на подушки и потерла глаза. Шум на первом этаже не умолкал, но, хвала всем богам, и не усиливался. Видимо, скандал идет своим чередом, уже миновав свой апогей. Надеюсь, к ужину запал ссорящихся иссякнет, и я получу возможность спокойно поесть, не участвуя в новом выяснении отношений. А то еще, чего доброго, получу в лицо тарелкой салата от Оливии. Эта девчонка на все способна.
— Вы выглядите расстроенной, — неожиданно проговорил Вериаш. Он остановился напротив окна, но я видела, что он следит за моей реакцией через отражение стекла.
— Просто устала, — тихо проговорила я, не имея ни малейшего желания вводить почти незнакомого мужчину в перипетии моей бурной личной жизни. Помолчала немного и добавила: — И Оливия… Я не думала, что она настолько сильно меня ненавидит.
— Действительно, странно, — согласился со мной Вериаш. Обернулся, прислонился к подоконнику и скрестил на груди руки. — Насколько я понимаю, вы ведь не встречались прежде? Ну, кроме того дня, когда Оливию обнаружили парализованной, я бы даже сказал, скорее мертвой, чем живой, в том банковском хранилище. И ведь она прекрасно знает, кому обязана спасением.
Вериаш бросил на меня быстрый испытующий взгляд, но я молчала, безучастно внимая его рассуждениям. И он продолжил, осторожно подбирая каждое слово:
— Я не понимаю, откуда у нее такая злость на вас? Это чувство, безусловно, имеет личную подоплеку. Ревность к брату? Едва ли. У Стефана, уж простите за откровенность, было много интрижек. И почти со всеми его подружками Оливия вполне нормально ладила. С парочкой, кстати, продолжает общаться до сих пор. Я бы мог подумать, что она мстит за отвергнутых подруг, но нет. Те девушки уже давно состоят в прочных связях, одна даже помолвлена.
— Вы удивительно хорошо осведомлены о делах семейства Райен, — не удержалась я от замечания.
На скулах Вериаша выступила легкая краска смущения, однако он не отвел взгляда, продолжая смотреть мне прямо в глаза.
— Простите, излишки профессии, — спокойно парировал он. — Привык вникать в дело досконально. Никогда не знаешь, какая деталь в итоге приведет к разгадке.
— И вас настолько сильно заинтересовал Стефан и семейство Райен? — Я недоверчиво фыркнула.
— Перфекционизм — мой самый большой недостаток и одновременно достоинство. — Вериаш сделал паузу и совсем тихо добавил: — Поверьте, про вас я собрал еще больше сведений.
От его замечания по моей спине пополз колючий холодок. Что он имеет в виду? Но Вериаш опять отвернулся к окну и принялся с преувеличенным вниманием изучать пейзаж.
В комнате стало тихо. Так тихо, что я слышала размеренное дыхание мужчины. Он явно не волновался. Все шло по заранее намеченному плану.
— Впрочем, кажется, я догадываюсь, где именно кроются корни неприязни Оливии, — вдруг сказал Вериаш. Наклонился ближе к окну и подышал на стекло, от чего оно запотело. Затем быстрым движением руки написал на этом импровизированном холсте одно слово, после чего вкрадчиво добавил: — Помимо Стефана вас связывает еще один мужчина, не правда ли?
Я смотрела, как умирает на стекле до боли знакомое имя, истончаясь и сползая крупными каплями. Надо заметить, Вериаш удивительно догадлив. Так быстро пришел к тем же выводам, что и я в недавнем прошлом.
— В таком случае Оливия — полная дура! — пожалуй, даже слишком резко и грубо огрызнулась я. — Любить человека, который едва не убил ее!
— Какой взрыв эмоций! — Вериаш насмешливо покачал головой. — Заставляет задуматься…
— Вы ошибаетесь! — Я с силой стиснула кулаки, без особых проблем поняв, что именно он недоговорил. — Если я и чувствую что-нибудь по отношению к Луциусу — то только страх! Страх, что когда-нибудь он вновь ворвется в мою жизнь и переиначит ее по собственному желанию, не считаясь с моим мнением. Искалечит и исковеркает так, как посчитает нужным.
— То есть вы не верите, что он погиб? — мгновенно отреагировал на мое признание Вериаш, круто развернувшись и впившись в мое лицо напряженным взором.
Я со свистом втянула в себя воздух, в последний момент удержавшись от самого грязного ругательства, которое только смогла придумать. Н-да, стоит заметить, рядом с Вериашом надлежит следить за каждым своим словом. Да что там — за каждым словом! За интонацией, выражением лица, ритмом сердца, в конце концов! Даже страшно представить, как он ведет допросы, если вытянул из меня столько информации в ходе обычного разговора!
И опять долгая мучительная пауза. Я прикусила язык, поклявшись, что более этот въедливый тип не вытащит из меня и слова. Хватит, наговорилась уже!
Но Вериаш умудрился меня удивить и тут. Убедившись, что я намерена молчать и дальше, он внезапно в несколько громадных шагов преодолел разделяющее нас расстояние и опустился на краешек моей постели. Я не успела отпрянуть или как-нибудь отреагировать на это, как он одной рукой накрыл мою ладонь, лежащую поверх одеяла, а другой с неожиданной лаской провел по моему лицу, убирая растрепавшиеся волосы назад.
— Вы плакали, — скорее утвердительно, чем вопросительно проговорил он, проведя подушечкой большого пальца вокруг моих припухших глаз. — Из-за Луциуса?
«Нет, конечно же, нет!» — хотела я взорваться гневным опровержением. Но почему-то не смогла. Казалось немыслимым лгать этому мужчине.
— Не только, — уклончиво пробормотала я, стараясь незаметно отодвинуться.
Но Вериаш, словно почувствовав это, усмехнулся — и я замерла, с обреченностью птицы перед голодной змеей уставившись в его странные глаза, в глубине которых притаился непроглядный мрак.
— Расскажите мне, — попросил он, почти не размыкая губ. — Пожалуйста. Расскажите мне все, что вас тревожит. И, обещаю, я придумаю, как помочь вам.
Это не было магией в прямом смысле этого слова. По крайней мере, я не почувствовала никаких нитей заклинаний, хотя напрягла все свои силы, готовая в любой момент бросить щит. Но внутри меня словно сломалось что-то. Я внезапно обмякла, откинувшись на подушки, и глаза обожгло огнем от просившихся наружу слез.
И — нет! — сейчас мне не казалось зазорным и постыдным плакать в присутствии постороннего.
«Сочувствие, — с утешающей интонацией пробормотал внутренний голос. — Обычное человеческое сочувствие. За годы жизни на Хексе ты отвыкла от него, но оно способно открыть любое сердце без всякого заклинания».
А в следующее мгновение я расплакалась. Горько, безутешно, как могут плакать только дети. И слова сами собой потекли из моих уст.
Я тараторила быстро и бессвязно, зачастую перескакивая с одного на другое и теряя окончание мыслей. Но Вериаш слушал внимательно, ни разу не перебив меня, чтобы уточнить какие-нибудь детали. Он словно знал все, что я хотела поведать. Просто давал мне возможность выговориться.
Я рассказала ему про тот страшный поход к музею, когда ливень больно хлестал по лицу, и чудилось, что в мире не осталось ничего иного, кроме этого бесконечного холодного дождя. Про существо во мраке, которое жадно ожидало крови, желая вдосталь напиться ею. Про страшный выбор, перед которым поставил меня Луциус. И про то, как нож сам собой вошел в мой живот.
Не знаю, как, но мне все же удалось умолчать о встрече с загадочной незнакомкой и про услышанный из ее уст рассказ про непонятных игроков. Боюсь, Вериаш решит, что я сошла с ума, если услышит эту историю. Слишком она невероятная. Даже я сомневалась, что тот разговор произошел на самом деле, а не привиделся мне в горячке смертельного ранения. А еще я предпочла оставить при себе истинные причины гибели моих родителей и братьев. Как-никак, но Вериаш все-таки состоит на государственной службе. Он обязан защищать королевскую власть всеми возможными способами. Поэтому вряд ли ему стоит знать мою маленькую тайну.
— Ваша семья, — вдруг проговорил он, когда я замолчала, изнеможенно хватая ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. — Я знаю, как она погибла и почему вы так боитесь возвращения на Хекс.
Слезы, остановившиеся было за время моего иступленного монолога, хлынули с удвоенной силой.
— И я знаю, на какой именно крючок поймал вас Луциус, — продолжил Вериаш. — Не составило особого труда выяснить, расследованием какого дела он интересовался перед тем, как начать эту грандиозную аферу. Работница архива — симпатичная молодая стажерка — пыталась было убедить меня, что не имеет никакого отношения ко всему этому. Но стоило только слегка надавить на нее, как она раскололась. Да, Луциус умеет нравиться женщинам. Иначе как объяснить то, что эта глупышка пошла на самое настоящее должностное преступление и спокойно отдала ему важнейшие документы.
— Значит, для меня теперь все закончилось, — угрюмо подытожила я. — Вы вышлете меня на Хекс, а там обо всем позаботится Викорий.
В темно-карих глазах дознавателя вспыхнула обжигающая ярость. Такая сильная, что я невольно подалась назад.
— Почему вы думаете, что я способен так поступить? — нарочито спокойным тоном осведомился Вериаш, но я слышала, как в его груди клокочет гнев, рискуя в любой момент всесокрушающе вырваться наружу.
— Тицион — король Нерия. — Я пожала плечами. — А по всему выходит, что все эти годы он покрывал преступников.
— Покрывал преступников… — задумчиво повторил Вериаш, словно эта мысль впервые пришла ему в голову. С неожиданной силой сжал мою ладонь, затем встал.
— Есть еще что-то? — спросил он, тяжело глядя на меня сверху вниз. — Доминика, вы ведь опять далеко не все мне рассказали. Почему вы думаете, что Луциус выжил? А если он все-таки погиб — то где его тело?
Я бы скорее откусила себе язык, чем поведала ему остальное. Нет, это полный бред! Я сама неспособна поверить в то, что в нашем мире ведется какая-то непонятная игра, затеянная людьми, которые сумели стать богами.
Но внезапно мои губы словно сами собой шевельнулись, и я с немалым изумлением услышала голос, в котором с некоторым усилием опознала свой собственный.
— Луциус нарушил правила, — запинаясь, робко проговорил он. — И потом, зачем игрокам новый конкурент? Игра ведется давно, все роли давно расписаны.
Мне пришлось приложить все свои усилия, чтобы замолчать. На лбу мгновенно выступил обильный пот. Нет, Вериаш точно использует какую-то магию, которая принуждает меня к излишней и даже опасной откровенности! Правда, мне никак не удавалось понять источник этой силы.
Я думала, что Вериаш рассмеется, услышав мое сбивчивое и донельзя непонятное объяснение. Или же на крайний случай недоуменно сдвинет брови и засыплет меня вопросами. Но реакция дознавателя меня озадачила и одновременно напугала.
— Молчать! — вдруг рявкнул он, хотя я и не собиралась больше ничего говорить. Теперь уже его лицо заблестело от испарины, а в глазах я впервые увидела нечто, больше всего напоминающее отчаянный животный ужас. И глядя на него, мне самой стало очень страшно. К какой же тайне я ненароком прикоснулась?
Вериаш между тем потер лоб. Его пальцы дрожали, но он даже не пытался скрыть этого. Затем искоса глянул на меня, словно решая, что же делать. И меня в очередной раз прошибла холодная дрожь. Ох, надо было все-таки откусить себе язык, чтобы не болтала попусту!
— Отец сейчас в столице, — тихо, словно разговаривая сам с собой, принялся рассуждать Вериаш. — Но он наверняка захочет услышать все собственными ушами. Значит, через пару часов уже будет здесь. Что же, придется подождать. Он настоятельно советовал мне не лезть в дела, связанные с игроками. И я намерен исполнить его просьбу. Но оставлять вас без присмотра тоже нельзя. Как я прекрасно помню, вы особа, склонная к неожиданным исчезновениям. Что же, решено. Вы едете со мной!
— Куда? — вяло возмутилась я, на самом деле испытывая донельзя противоречивые чувства по поводу приказа дознавателя. С одной стороны, мне все это не нравилось. Словно я по незнанию ткнула палкой в осиное гнездо. Но с другой стороны, это давало мне столь желанную отсрочку. Получается, я буду избавлена от необходимости этим вечером выслушать признание в любви от Стефана. Он твердо вознамерился сделать мне предложение, а я, в свою очередь, так же твердо не желаю лишаться свободы.
«Ты полагаешь, это спасет тебя? — скептически вопросил внутренний голос. — Рано или поздно, так или иначе, но все нерешенные вопросы должны быть разрешены. Не лучше ли вскрыть этот нарыв сразу же, пусть через боль и кровь, но поставить окончательную точку в своих бесплодных метаниях? Замужество так замужество. Все лучше, чем изгнание на Хекс и мучительная гибель. Или так и будешь тянуть дракона за хвост, веселя богов тщетными попытками найти пятый угол в комнате?»
— Собирайтесь, — словно не услышав моего вопроса, потребовал Вериаш. — На улице прохладно и сыро, так что накиньте плащ.
— Хорошо, — на удивление спокойно согласилась я, в этот момент мысленно решив, что все-таки не намерена отказываться от нескольких лишних часов свободы. Так, наверное, приговоренный к смерти до последнего тянет и радуется каждой задержке, не в силах налюбоваться на этот мир и надышаться перед смертью. После чего встала с кровати и направилась к двери.
— Куда вы? — ударил меня в спину злой окрик Вериаша.
— В прихожую. — Я обернулась и удивленно пожала плечами. — За плащом и зонтом.
Лицо Вериаша вытянулось, словно он не ожидал такого ответа.
— Подождите, подождите, — забормотал он, нервно то сжимая, то разжимая кулаки. — Вы наверняка столкнетесь с кем-нибудь по дороге. Мы потеряем время на объяснения. Нет, так не пойдет. Ваши товарищи… — тут он замялся на миг, видимо, подыскивая им достойное и не слишком обидное определение, затем с явным усилием продолжил: — Ваши товарищи — очень упрямые типы. Если не сказать больше. Обязательно попытаются напроситься в сопровождающие. Стефан и Элмер так уж точно. За ними потянется Альтас в поисках новых развлечений. Крагену может взбрести что-нибудь в голову, и он поднимет на ноги всех своих адвокатов. Нет, исключено! Слишком шумно и многолюдно. Почему бы не выскользнуть из дома тихо и незаметно?
В глубине души я даже возликовала от этого предложения. Конечно же, я только за! У меня не было ни малейшего желания угодить в центр очередного скандала или выяснения отношений.
— Элмер — маг высшего уровня подчинения, — продолжил бормотать себе под нос Вериаш, словно ни капли не сомневался в моем согласии. — Альтас хоть и пьян, но даже в таком состоянии даст ему сто очков форы. Поэтому маскировочные заклинания отметаются сразу. Что же делать?
— А почему бы не вспомнить приключенческие романы и не выбраться из окна? — негромко пошутила я. Мне почему-то было одновременно и страшно, и весело. Будто все происходило не со мной. Поэтому я никак не могла настроиться на серьезный лад.
Я думала, что Вериаш поймет мою иронию и рассмеется. Но он как-то странно покосился на меня и одним прыжком преодолел расстояние, отделяющее его от окна. Рванул на себя створки — и комнату наполнил холодный ветер, напоенный влагой недавнего дождя.
— Второй этаж, — пробормотал Вериаш. — В принципе не так уж и высоко. Брошенный плашмя энергетический щит в должной степени смягчит падение. Окно выходит на задний двор. Если в этот момент никто из слуг не будет там прохлаждаться, увиливая от работы, то нас никто не заметит.
Тут я всерьез встревожилась. Неужели Вериаш действительно собрался прыгнуть из окна и заставит меня последовать его примеру? Как-то это… очень странно для дознавателя. И даже объяснение, что он не желает встречаться с моими приятелями и терять время на разговоры, выглядит малость неправдоподобно и натянуто. Да что там — малость! Такое чувство, будто Вериаш немного не в себе после моей обмолвки про игроков. Нет, стоило все-таки откусить себе язык, дабы не болтать лишнего. В немоте определенно есть свои плюсы.
— Эй! — окликнула я Вериаша, замершего в раздумьях около подоконника. — Вообще-то, я пошутила насчет окна. Думаю, куда лучше все-таки потратить несколько минут на объяснения и как все нормальные люди выйти через дверь. Тем более мои друзья наверняка встревожатся, если решат проведать меня и обнаружат комнату пустой.
— О вас наверняка вспомнят лишь к ужину, — парировал Вериаш. — И то лишь в лучшем случае. Обитатели дома заняты слишком жаркими спорами. А я надеюсь, что к тому моменту верну вас в целости и сохранности обратно. Но на всякий случай заприте дверь. Тогда если кто и явится к вам с визитом, то решит, что вы устали и легли отдохнуть.
— И как же я попаду обратно, если спальня будет заперта изнутри? — язвительно поинтересовалась я. — Заставите меня лезть опять через окно?
— Проблемы надо решать по мере поступления. — Вериаш недовольно дернул щекой, словно мои вопросы доставляли ему физически ощущаемое неудобство. Затем, заметив, что я открыла рот, чтобы возразить ему, повысил голос: — И достаточно на этом! Доминика, подойдите ко мне!
В его последней фразе вдруг прорезалась такая повелительная сила, что я сама не заметила, как послушно шагнула вперед. А еще через миг он привлек меня к себе и прищелкнул пальцами. Тотчас же засов на двери сам собой задвинулся, плотно встав в паз.
— Отлично, — пробормотал Вериаш, и его теплое дыхание пощекотало мою макушку. — А теперь приготовьтесь к полету, Доминика!
Я послушно зажмурилась. Сами собой исчезли все заготовленные слова о безумии этого поступка. Низ живота налился давно забытой тяжестью сладостного предвкушения краткого, но такого прекрасного полета. И я вдруг осознала, что сама хочу сбежать. Любой ценой вырваться из этого дома. Пусть некрасиво, пусть без необходимых слов прощания, но уйти, скинув с плеч накопленный груз невысказанных слов.
«Быть может, тебе и не придется возвращаться», — вдруг услышала я чей-то лукавый голос, больше всего напоминающий голос посланницы загадочных игроков.
Вериаш прижал меня к себе еще крепче. И шагнул в пустоту.
* * *
Книги! Вот чем было переполнено скромное жилище дознавателя учреждения по развитию и укреплению иномирных связей. Надеюсь, я правильно произнесла это длинное и мудреное название. Книги были в этой тесной и маленькой квартирке повсюду: ими оказался завален единственный стол и два продавленных старых кресла, вдоль стен крохотной гостиной шли шкафы, опасно вспухшие от их бумажного содержимого. Даже диван, казалось, стоял не на своих ножках, а на аккуратных стопках книг.
— Любите читать? — поинтересовалась я, с любопытством изучая пыльные переплеты. Как и следовало ожидать, почти все труды были посвящены магии и теоретическим основам заклинаний. Хотя я нашла несколько томов по истории Темных веков.
— Профессия обязывает. — Вериаш пожал плечами и скрылся за дверьми, ведущими на кухню. Через мгновение крикнул оттуда: — Сделать вам горячего чаю или кофе? Вы, наверное, замерзли.
Я невольно усмехнулась. Да, покинуть особняк семейства Райен мне в итоге пришлось все-таки без плаща и зонтика. Но нам повезло. К тому моменту дождь как раз прекратился, поэтому до квартиры Вериаша мы добрались совершенно сухими. Как оказалось, дознаватель прибыл в дом Крагена на своих двоих. Вериаш смущенно объяснил мне, что недолюбливает самодвижущиеся повозки. Мол, был однажды свидетелем тому, как демон, заключенный в недрах одного из таких средств передвижения, вырвался на свободу. И с тех пор предпочитает пользоваться ими лишь в исключительных случаях. Но я не имела ничего против пешей прогулки. Напротив, мне казалось, что я вырвалась на свободу после длительного заключения. Поэтому я наслаждалась каждым порывом ветра, хотя, что скрывать, почти сразу озябла. Вериаш, заметив это, прибавил шаг — и достаточно скоро мы уже были на месте.
— Да, от кофе я бы не отказалась, — согласилась я. Еще раз обвела восхищенным взглядом заполненную книгами комнатку и сказала: — Думаю, вы бы нашли много общих тем при разговоре со Стефаном Райеном. Он тоже обожает книги.
— А я так не думаю, — неожиданно возразил Вериаш и показался на пороге гостиной. В его руках был тяжелый поднос с кофейником, чашками и огромным блюдом с бутербродами. Ойкнув, я поспешила ему на помощь, принявшись расчищать стол от залежей бумаг.
— Видите ли, Доминика, Стефан любит не чтение, а сами книги, — пояснил тем временем Вериаш. — Да, он известный коллекционер, но его привлекают лишь древние и ценные экземпляры. Уверен, что большинство своих приобретений он никогда даже не открывал. Поставил на полочку за стекло — и успокоился. Ему необходим лишь сам факт обладания. А для меня важнее то, что скрывается внутри. Непрочитанная книга для меня как оскорбление и вызов. Скорее, скорее отложить все дела, лишь бы познать, что там, на ее страницах. Я искренне не понимаю, зачем называть себя коллекционером, если тебе важен лишь внешний антураж. Книги для Стефана Райена, при всем моем к нему уважении, — это фантики. Красивые обертки. И ему плевать, что скрывается внутри.
Я промолчала. Неприятно соглашаться, но в чем-то, кстати, Вериаш прав. За тот год, который Стефан провел на Хексе, я ни разу не видела, чтобы он читал. Нет, газеты, конечно, он просматривал, но на мою скромную коллекцию трудов по искусству смертельных проклятий косился с изрядной долей снисходительного пренебрежения. Все это время я думала, что ему неприятна эта тема, поэтому он обходил ее стороной, но слова Вериаша заставили меня подумать о другом. Скорее всего, Стефану были просто неинтересны обычные, ничем не примечательные книги, которых полным-полно в любой магической лавке. Уверена, сам бы дознаватель не успокоился, пока бы не изучил каждую из них досконально, с первой до последней страницы.
— Я связался с отцом. — Вериаш вдруг резко переменил тему. — Он очень заинтересовался и обещал, что приедет сюда в кратчайшие сроки.
Я украдкой покосилась на мыслевизор, прикрепленный к тыльной стороне ладони дознавателя. Мощный, новейшей модели, с защитой от подслушивания. Понятно, почему я ничего не слышала.
— Почему вы так встревожились, когда я обмолвилась про правила игры? — не выдержав, все-таки спросила я, взяв чашку с кофе и грея об нее озябшие ладони.
— Я все-таки предпочел бы оставить все вопросы на потом, — с нажимом проговорил Вериаш. Криво усмехнулся одной половиной рта. — Доминика, я понимаю, что вас донимает любопытство. Потерпите немного. Мне самому безумно интересно то, о чем вы можете поведать. Но давайте все-таки дождемся моего отца. Он наистрожайше запретил мне предпринимать что-либо без его участия.
— Ясно, — протянула я с легкими нотками неудовольствия. Вообще, немного странно. Вериаш не выглядел для меня папенькиным сынком. Однако по всему видно, что он намерен твердо выполнять приказ отца. И я не удержалась от язвительного укола, обращенного в его адрес: — Редко когда сейчас встретить такой пример покорности воле родителя.
Вериаш уже знакомо дернул одной щекой, но молча проглотил мой ехидный выпад. Он не стал садиться, напротив, отошел к одному из книжных шкафов и замер около него в задумчивости.
Сначала я подумала, что он изучает корешки книг, но затем увидела небольшой магиснимок. На нем была изображена темноволосая смеющаяся женщина. Наверное, на тот момент ей было около тридцати пяти, может быть, чуть больше. Она обнимала двух мальчиков. Похожих словно две капли воды, только один выше и, видимо, старше на пару лет. А еще, по-моему, цвет глаз у них различался. Хотя с такого расстояния не поймешь.
— Эта ваша мать? — спросила я, силясь хоть как-то разбить установившуюся в комнате вязкую неуютную тишину.
— Да. — Вериаш, не оборачиваясь, кивнул. — Киота Дахкаш, в девичестве — Дайчер.
— Красивая, — заметила я. — Сколько ей сейчас?
— Для меня ей всегда останется столько, сколько на этом снимке, — после продолжительной паузы, когда я уже отчаялась дождаться ответа, тихо обронил Вериаш. — Она погибла через пару дней после этого.
— О, простите, — пробормотала я, чувствуя себя донельзя неловко. — Я даже не подозревала…
— Ничего страшного. — Вериаш пожал плечами. — К сожалению, люди смертны. И что самое страшное — смертны внезапно.
И еще одна минута молчания. Я поставила чашку обратно на блюдце. Кофе неожиданно приобрел какой-то мерзкий привкус, встав поперек горла.
— Это мой брат, Дариэль, — наконец проговорил Вериаш и показал пальцем на более высокого мальчика. — Это, соответственно, я. — И его палец передвинулся в сторону. После чего Вериаш добавил совсем тихо: — И еще у меня есть сестра, Айра. На снимке ее нет. На тот момент она всего пару недель как родилась.
Я нахмурилась, вспомнив рассказ Альтаса про истинные причины жестокой конкуренции между магическим департаментом и учреждением по управлению и развитию иномирных связей. По его словам, руководители этих служб были влюблены в одну женщину. Неужели в эту самую Киоту?
— Дариэль мой единоутробный брат, — пояснил Вериаш, словно прочитав мои мысли. — Его отец — Дольшер Барайс, который, как вы прекрасно знаете, является начальником магического департамента. А вот Айра — моя родная сестра. — По его губам скользнула слабая добрая улыбка. — Совершенно сумасбродная и невыносимая девчонка, — и совсем уж неожиданно добавил: — Я ее просто обожаю!
Я молчала, не совсем понимая, к чему мне знать все сложные переплетения родственных связей в семействе Вериаша.
— Мой отец до сих пор уверен, что мать погибла по вине одного из игроков, — произнес Вериаш. Он будто рассуждал вслух, забыв о моем присутствии. — И он поклялся…
На этом месте он вдруг запнулся и кинул на меня встревоженный взгляд, словно испугавшись, что сболтнул лишнее.
— Чувство мести, пожалуй, самое человеческое чувство, — сказала я. — Только люди способны посвятить всю свою жизнь желанию отомстить.
— Да, пожалуй, в чем-то вы правы, — медленно протянул Вериаш. — Я рассказал вам все это для одной цели: чтобы вы поняли — я не враг вам. Я знаю, какой огонь сейчас бушует в вашей душе. Когда-то… Когда-то я готов был запытать до смерти любого, который, как мне казалось, может мне хоть что-нибудь поведать о причинах и, самое главное, виновниках смерти матери. Поэтому я прекрасно понимаю, что вы чувствуете по отношению к Викорию. Полагаю, ваш гнев так велик, что затрагивает и Артабальда.
— Еще бы, — не удержалась я от язвительного комментария. — Ведь именно он отдал приказ Викорию! И то, что тогда он был пьян и не контролировал себя, — не оправдание!
— Ну, если честно, я не уверен, что какой-либо приказ вообще был, — неожиданно не согласился со мной Вериаш. — Простите меня за излишнее любопытство, но я не сумел удержаться от соблазна и заглянул в материалы дела. По-моему, там ясно сказано, что Викорий и Артабальд на какое-то время заперлись для переговоров о дальнейшей судьбе вашего отца, а потом Викорий вышел и объявил решение принца — казнь через проклятье. Но когда в кабинет заглянул кто-то из собутыльников принца, то обнаружил его высочество мирно спящим.
— Откуда вы это взяли? — нахмурившись, перебила я Вериаша. — Я прочитала документы несколько раз, но там и близко не было ничего подобного. Да, кстати, и как вы вообще могли ознакомиться с ними, если Луциус забрал дело из архива?
— Все материалы по расследованиям обязательно дублируются, — пояснил Вериаш. — И хранятся там, откуда их просто нельзя вынести. Но, вообще, очень интересно, что вы пропустили такую важную деталь. Что, если Луциус отдал вам далеко не все документы?
— Да какая разница! — Я гневно фыркнула от подобного допущения. — Разве эта мелочь изменит имя убийцы? Предположим, вы правы, и Артабальд не отдавал непосредственного приказа. Но он знал, все эти годы знал, кто именно расправился с моей семьей. Знал — и ничего не предпринял! Точно так же, как предпочел бездействовать и Тицион! И еще имеет наглость называть себя великим и справедливым королем!
Я замолчала, кривя губы и пытаясь отдышаться после прочувственной тирады. Мой крик, казалось, еще звенел в комнате. Вериаш, насупившись, смотрел в пол, видимо, не представляя, как возразить на мои в высшей степени справедливые слова.
— О небо, что я слышу! — вдруг раздался в комнате незнакомый мужской голос с насмешливыми нотками. — В квартире моего сына так отчаянно и никого не стесняясь хулят королевскую власть!
— Отец! — Вериаш обрадованно вскинулся и шагнул вперед.
Я, в свою очередь, осталась сидеть, лишь крепче стиснула подлокотники и невольно втянула голову в плечи, не осмеливаясь оглянуться на нового визитера. Н-да, нашла время для откровений, как говорится. Лучше бы и дальше помалкивала себе в тряпочку. Это же надо — признаться в ненависти к королю в присутствии его ближайшего сподвижника.
— В следующий раз, сынок, во время столь опасных тем пользуйся заклинаниями, блокирующими звуки, — уже серьезно посоветовал ему мужчина, который пока оставался вне поля моего зрения. — Мне будет намного спокойнее, если ты станешь осторожнее в подобных вещах.
— Да-да, конечно, отец. — Вериаш виновато закивал. — Просто я не предполагал, что разговор пойдет подобным образом.
— Ну-с, — пропустив его оправдания мимо ушей, продолжил новый собеседник. — Познакомь меня со своей гостьей, что ли.
— Конечно. — Вериаш улыбнулся и глазами показал мне, чтобы я развернулась. Я нехотя исполнила его безмолвную просьбу, правда, при этом продолжала смотреть в пол, а Вериаш представил меня: — Отец, это Доминика Альмион. Доминика — это мой отец, Вашарий Дахкаш.
В эту же секунду мою кожу пощекотали силовые нити чужого заклинания, и чья-то невидимая рука приподняла мой подбородок, заставив взглянуть в глаза знаменитому магу.
Передо мной стоял высокий мужчина, в чьих темных волосах проскальзывали серебристые нити седины. Стоило признать, Вериаш был очень похож на своего отца. Даже не зная об их родстве, можно было понять, что передо мной стоят именно ближайшие кровные родственники.
Вашарий приветливо улыбался мне, хотя его глаза оставались непроницаемыми и холодными. И я потерялась в догадках — сколько же ему лет? Путем простейших рассуждений выходило, что никак не меньше шестидесяти. Однако выглядел он куда моложе. А если точнее — вне времени. О прожитых годах напоминали лишь две глубокие морщины, пролегшие от крыльев носа к уголкам рта. Такие чаще всего появляются у людей, привыкших повелевать и, что намного важнее, крайне редко встречающих отпор своим приказам.
— Доминика Альмион, — повторил мое имя Вашарий, перекатывая каждый его слог между губ так, словно пробовал на вкус. — Наслышан про ваши приключения. Жертвоприношение в музее истории. Оригинально, ничего не скажешь. Но, оказывается, кое-что вы утаили.
Мои уши внезапно запылали нестерпимым огнем стыда. Было такое чувство, будто я вернулась в свое детство и меня распекает суровая воспитательница социального приюта для сирот. Причем, что самое противное, распекает за дело.
— Отец, игроки… — начал было Вериаш, но Вашарий, не глядя на него, вздел указательный палец, и тот сразу же замолчал.
— Иди на кухню, сынок, — ласково, но непреклонно приказал Вашарий. — Посиди, попей чайку. И не подслушивай!
— Но… — попытался было возразить Вериаш.
Вашарий очень медленно повернул голову и искоса глянул на него. Всего секунду продлился этот странный молчаливый поединок, после чего Вериаш — тридцатилетний дознаватель таинственного и грозного учреждения! — ссутулился, развернулся и неслышно выскользнул из комнаты.
— Дети, — пробормотал себе под нос Вашарий. — Неважно, сколько им лет, стали ли они сами родителями, но они все равно остаются твоими детьми. Любопытными, несносными, однако безумно любимыми. И тебе всю жизнь приходится следить, чтобы они не обожглись ненароком или не влезли туда, куда влезать не стоит.
Наверное, таким образом он пытался объяснить истоки своей власти над Вериашем, но сделал лишь хуже. Сердце неожиданно зашлось от сильнейшей боли. Ведь я была лишена такой роскоши, как любовь и забота родителей. Демоны, да я даже никому и никогда не могла пожаловаться, что предки запрещают мне что-либо.
Наверное, как я ни старалась сдержаться, но мое лицо все же исказилось гримасой страдания, потому что Вашарий вдруг замолчал.
— Простите, — пробормотал он. — Я не подумал…
— Ничего страшного, — пробормотала я, невольно слово в слово повторил недавнюю фразу Вериаша. — К сожалению, люди смертны…
Из-за плотно закрытых дверей, ведущих из гостиной на кухню, внезапно донесся сдавленный звук, будто кто-то приглушенно хмыкнул. Вашарий досадливо поморщился и прищелкнул пальцами. Тотчас же по стенам комнаты поползли багровые нити блокирующего звуки заклинания. Видимо, глава семейства Дахкаш в отличие от своего сына никогда не забывал про правила осторожности.
— А теперь вы расскажете мне все, — проговорил он, садясь в кресло напротив. — Все до последней детали. И начнете с Луциуса. Меня интересует в этом человеке каждая мелочь. Как он спит, как ест.
— А как целуется, рассказать? — не удержалась я от злого сарказма. — Быть может, вас интересуют и более интимные детали?
Я рассчитывала, что Вашарий смутится, отведет взгляд и проблеет что-нибудь невнятное. Но он сумел меня удивить. Его губы искривились в подобии улыбки, и он мягко проговорил:
— Быть может, и заинтересуют. По крайней мере, если я захочу узнать, в каких позах и как часто вы занимались любовью — то вы расскажете мне и это.
Теперь уже я смутилась, отвела взгляд и собралась было проблеять что-то невнятное. Но напор чужой воли усилился, не давая мне опустить голову, и темные глаза Вашария вспыхнули обжигающим огнем.
— Начинайте! — потребовал он.
* * *
За окном уже давно клубился вечерний сумрак, который медленно, но неотвратимо наливался ночной синевой, переходящей во тьму. Передо мной все так же стояла давным-давно остывшая чашка с кофе. Горло давно и безнадежно пересохло от долгого рассказа. Вашарий слушал внимательно, ни разу меня не перебив. Лишь пару раз задал уточняющие вопросы.
Увы, но я не сумела ничего утаить от него. Опять почудилось влияние какого-то непонятного колдовства, которое чуть ранее уже опробовал на мне его сын. Но если тогда я все же умудрилась оставить при себе некоторые детали, то теперь Вашарий исправил это упущение. Он медленно и тщательно препарировал мои воспоминания, докопавшись до самых темных глубин мирно дремавшего подсознания. И да, я рассказала ему даже то, как часто достигала вершин блаженства в объятиях Луциуса. Хотя сама себя ненавидела в эти мгновения откровенности.
Естественно, узнал Вашарий и про несчастливое детство моего супруга. Услышав, что Луциус, еще будучи нерожденным, был приговорен Тиционом к смерти, Вашарий неожиданно заволновался. Он внезапно вскочил на ноги и сделал несколько кругов по комнате. Увы, при всем своем горячем желании я не могла понять, какие мысли его терзали. Лицо мужчины словно окаменело, превратившись в маску. Только глаза пылали ярким огнем чувства, которому я никак не могла подобрать определение.
— Вот, значит, как, — наконец глухо проговорил он. Вновь сел напротив меня и сделал знак продолжать.
Наконец, отзвучало в комнате последнее мое слово. И тотчас же я жадно припала к чашке, одним глотком осушив ее. Что может быть противнее остывшего горького кофе? Однако сейчас он показался мне слаще любого напитка в мире.
По стенам все так же плыли разводы защитного заклинания. Вашарий откинулся на спинку кресла и словно задремал, прикрыв глаза. Лишь его длинные тонкие пальцы нервно постукивали по подлокотникам, показывая, что маг на самом деле обдумывает все услышанное. Молчала и я, наблюдая, как тени от мебели удлиняются и сливаются. Еще полчаса — и комнату окончательно зальет тьма.
— В доме семейства Райен вот-вот обнаружат мое отсутствие, и тогда поднимется переполох, — наконец осмелилась я нарушить затянувшуюся паузу.
— Да-да, конечно, — рассеянно отозвался Вашарий, по всей видимости, занятый мыслями совсем о другом.
На глазах истончались толстые багровые нити блокирующего заклинания, медленно, но верно сходя на нет. Видимо, Вашарий больше не видел нужды в этих чарах. И как только на стене отгорел последний темно-красный всполох — в комнату ворвался Вериаш. Сделал несколько стремительных шагов по направлению к отцу, но затем остановился, не осмелившись нарушить его задумчивость. После чего вопросительно посмотрел на меня, словно спрашивая — ну как все прошло?
Я в ответ лишь пожала плечами. Понятия не имею, какие мысли сейчас блуждают в голове моего могущественного собеседника. Пожалуй, теперь он единственный человек, который знает обо мне и моих приключениях абсолютно все.
— А вы на самом деле желаете вернуться в дом Крагена Райена? — неожиданно спросил Вашарий, по-прежнему не открывая глаз.
— Разве у меня есть какая-либо приемлемая альтернатива? — вопросом на вопрос ответила я. Ресницы Вашария чуть дрогнули, и я нехотя пояснила: — Я не могу вернуться на Хекс. Лучше покончить с собой, нежели попасть в лапы Викория или его помощников. По крайней мере, таким образом я избегу ненужных страданий перед переселением в лучший из миров. А если я останусь на Нерии… Я уже рассказала вам, что Краген был весьма убедителен в своем предупреждении. Если я разобью сердце его сына, то он сделает мою жизнь здесь невыносимой.
Краем глаза я заметила, как по лицу Вериаша пробежала быстрая мрачная тень. По всей видимости, он не одобрял методов Крагена, которыми тот добивался счастья для своих детей.
— Я прекрасно помню все ваши рассуждения по поводу той ситуации, в которую вы угодили, — мягко напомнил мне Вашарий. Наконец-то открыл глаза, но при этом посмотрел почему-то на Вериаша, а не на меня, и прежним спокойным тоном продолжил: — Меня сейчас интересует не то, как вы вынуждены поступить, а то, как хотели бы сделать. Не довлей над вашей головой угроза Крагена — вы бы остались в Микароне? Стали бы женой его сына?
— Нет! — С внезапным глухим отчаянием вырвалось из моего горла. Это прозвучало даже не как крик, а как рычание загнанного в угол зверя, дикого, но непокоренного, который, несмотря на ранения и слабость, ждет только удобного момента для нападения — и рывка на свободу.
— Такого ответа я и ожидал. — Вашарий довольно усмехнулся, по-прежнему не глядя на меня, а с непонятным интересом изучая лицо своего сына. Потянулся и встал с кресла, напоследок обронив загадочное: — Помочь прекрасной даме, попавшей в беду… Что может быть почетнее для мужчины?
— Вы мне поможете? — недоверчиво осведомилась я, не торопясь поверить своему счастью.
— Значит, специалистка по смертельным проклятьям, — задумчиво протянул Вашарий, словно не услышав моего вопроса. — Пожалуй, я смогу найти применение вашим талантам. Только в каком из миров?.. Хекс по вполне понятным причинам отметается сразу, Нерий — тоже. Хотя, пожалуй, в столице вы бы смогли затеряться, но Краген частенько бывает там по делам, а судьба, как говорится, дама с весьма странным чувством юмора, любит устраивать неожиданные встречи в самых неожиданных местах. Лучше не рисковать. Хм-м… Варрий или Даритан?
— Варрий, — вдруг проговорил Вериаш.
Вашарий с нарочитым удивлением вскинул брови, словно не ожидал, что его сын осмелится вмешаться в этот разговор, не имеющий к нему ни малейшего отношения. Но на самом дне его темно-карих глаз затеплилась затаенная усмешка.
— На Варрии и климат лучше, — поспешил объяснить свое вмешательство Вериаш. — И специалистов подобного толка, насколько я понимаю, там почти нет, то есть Доминика явно придется ко двору.
— Насколько я помню, кое-кому в ближайшее время предстоит длительная командировка на Варрий, — перебил сына Вашарий и украдкой подмигнул мне. — Причем командировка с отчетливой перспективой остаться там на несколько лет.
Вериаш внезапно покраснел от, в сущности, невинного замечания отца. Словно мальчишка, пойманный на шалости, он стыдливо опустил голову и принялся расковыривать носком ботинка ковер.
— Впрочем, я не имею ничего против, — после длительной паузы, вдоволь насладившись зрелищем сгорающего от смущения сына, продолжил Вашарий. — Варрий так Варрий. Мне самому он нравится намного больше, чем Даритан. По крайней мере, знакомых у нашей семьи там с избытком. Будет кому за вами приглядеть в первое время и помочь освоиться на новом месте.
Я все еще не верила в происходящее. Неужели мои проблемы так легко и просто разрешатся? Неужели я вырвусь из западни?
— Желаете проститься с друзьями перед отбытием на новое место службы? — по-деловому осведомился Вашарий, глядя на меня сверху вниз. И тут же продолжил, не дожидаясь ответа: — Если честно, не советовал бы. Краген наверняка попытается остановить вас. А я бы не желал ссориться с одним из самых влиятельных семейств Нерия. Нет, вреда он мне причинить не сумеет, но вот Тициону наверняка наябедничает. Не хотелось бы выслушивать долгую и нудную нотацию от его величества о недопустимости подобного поведения.
Сама мысль о возможном тяжелом разговоре со Стефаном донельзя ужаснула меня. Я невольно передернула плечами, представив, как буду мяться в его присутствии, силясь найти слова, чтобы объяснить свое странное поспешное бегство от так называемых радостей семейной жизни. Нет, нет и еще раз нет! Ни за что! Лучше трусливо сбежать, чем успокаивать расстроенного мужчину, который уже готовился назвать меня своей женой, и пытаться убедить его, что проблема не в нем, а во мне.
«Нехорошо, — укоризненно забормотал внутренний голос. — Ты поступаешь очень и очень нехорошо и сама это прекрасно понимаешь. Если ты просто исчезнешь, то Стефан будет обречен на долгие годы мучительных сомнений: жива ли ты, не попала ли в беду. Неведение зачастую хуже смерти. Разве он заслужил подобную участь?»
— Записка! — обрадованно воскликнула я, поймав спасительную мысль за хвост. — Я бы хотела оставить друзьям записку. Ну, чтобы они не волновались обо мне. Это возможно?
— Конечно. — Вашарий благосклонно кивнул. — Обещаю, что передам ее по назначению.
Вериаш уже держал наготове лист бумаги, второпях вырванный из блокнота, и самопишущее перо.
Я не стала разводить долгих рассуждений и пытаться оправдаться. Написала коротко и ясно: «Прости и прощай. Мне было очень хорошо с тобой, но я не готова стать Доминикой Райен, добропорядочной и верной супругой. Надеюсь, ты не будешь держать на меня зла».
После чего сложила лист пополам и отдала его Вашарию.
— Люблю женщин, быстрых на решения, — пробормотал он, пряча его в карман брюк. После чего кивнул сыну и неторопливо направился к выходу. — Ах да. — Уже на самом пороге Вашарий остановился, словно вспомнив что-то важное, и обернулся ко мне. С нажимом произнес, глядя прямо в глаза: — Я запрещаю вам — слышите? — запрещаю кому-либо рассказывать про то, что вы узнали об игроках! Ни слова об этом не должно сорваться с вашего языка, пока я не освобожу вас от необходимости молчать.
— Но… — растерянно пробормотала я, однако тут же резко согнулась, словно получив жестокий и подлый удар под дых. Хорошо, что я все еще сидела, иначе, боюсь, не сумела бы удержаться на ногах. По коже пробежала судорога чужого заклинания. Из-за выступивших на глазах слез я расплывчато увидела, как тугие переплетения силовых нитей впитались в мою кожу, чтобы навсегда остаться там. Да что за магию использует этот странный тип? Почему я никак не могу не только дать отпор, но даже опознать заклинания?! Будто они базируются на совершенно иных принципах мироустройства.
— Отец! — возмущенно вскинулся Вериаш. Подскочил к моему креслу и рухнул перед ним на колени, взял меня за руки, пока я отчаянно пыталась протолкнуть в горящие огнем легкие хотя бы глоток воздуха.
— Надеюсь, завтра, Доминика, вы уже будете на Варрии, — через все усиливающийся звон в ушах с трудом расслышала я. — Вас там встретят.
Я успела услышать, как за мужчиной захлопнулась дверь. Затем удушье еще крепче схватило меня за горло своей костлявой рукой, и я захрипела, всерьез испугавшись, что наступили мои последние секунды жизни. Но пытка почти сразу же прекратилась, и я захлебнулась от избытка воздуха, от жадности сделав слишком глубокий вдох.
— Оригинальный у тебя отец, — с трудом просипела я в перерывах между приступами изнуряющего лающего кашля, пока Вериаш хлопал меня по спине. И только потом сообразила, что первой оставила официальный тон.
— Прости, — пробормотал Вериаш, в свою очередь с легкостью отказавшись от подчеркнуто вежливого обращения. — Он сильно изменился после гибели моей матери. Стал намного жестче и холоднее. Словно отгородился непреодолимой защитой от окружающего мира.
— А как она погибла? — полюбопытствовала я. Заметила, как лицо Вериаша омертвело после моего вопроса, и тут же продолжила: — Ой, прости. Не надо, не рассказывай! Я ляпнула, не подумав. Ты наверняка не хочешь вспоминать…
— Если честно, за прошедшие годы я слишком часто вспоминал тот день, — медленно, очень медленно произнес Вериаш. Встал с пола, наконец-то выпустив мои ладони, и отошел к одному из книжных шкафов. Спустя миг в его руках оказалась пузатая бутылка из темно-зеленого стекла. Не утруждая себя поисками бокала, он сделал несколько глотков прямо из горла, после чего привалился спиной к шкафу и глухо продолжил: — И все равно я не могу понять, что же тогда произошло. Мать с отцом оставили нас, детей, на попечение бабушки и дедушки в нашем загородном доме и отправились в столицу. Тогда в Нерии произошла загадочная череда то ли несчастных случаев, то ли убийств, и отец хотел, чтобы матушка взглянула на места преступлений. Она ведь была вещевиком, причем отличнейшим специалистом в своем деле. Знаешь, кто это такие?
— Кажется, что-то слышала, — сказала я. — Вроде бы они обладают даром по крупицам частного восстановить целое.
— Замысловато высказано, но суть ты уловила верно. — Вериаш кивнул. — Вещевики редко рождаются сильными магами. Чаще всего они второго уровня подчинения, редкие везунчики поднимаются до первого. Моя мать балансировала между первым и вторым. Но она прекрасно умела находить несоответствия и закономерности. Могла по остаточным чарам воссоздать целое заклинание, а следовательно, определить, что именно произошло. Отец очень ценил ее дар. Он частенько со смехом рассказывал, что с самого начала знакомства множество раз предлагал ей место под своим началом. Но матушка неизменно отказывалась, хотя в ту пору она с трудом сводила концы с концами, а государственная служба во все времена неплохо оплачивалась. Мол, боялась пожертвовать дружбой. Ведь между начальником и подчиненным могут быть только деловые отношения. Да и пересудов опасалась. — Вериаш запнулся и вновь сделал несколько глотков из бутылки. Тихо проговорил: — Впрочем, я немного отвлекся. Так или иначе, матушка с огромной неохотой выполнила просьбу отца. Как я уже говорил, моя сестра только недавно родилась, и мать не хотела оставлять ее надолго. Но отец настоял. Сказал, что поездка не займет много времени.
— О да, он умеет убеждать, — с сарказмом проговорила я и вспомнила финальное заклинание Вашария, признанное навеки заткнуть мне рот и не позволить болтать об игроках.
Губы Вериаша исказила тень улыбки. Он наверняка понял, на что я намекаю, но ничего не сказал по этому поводу, лишь негромко продолжил:
— Помню, как мы с Дариэлем провожали родителей. Мы стояли на крыльце и смотрели, как удаляется их самодвижущаяся повозка. Смеялись и шутили при этом, отвешивая друг другу подзатыльники и пинки. Но вдруг затихли… Отец всегда водит аккуратно, поэтому мы так удивились, когда демон вдруг отчаянно взвыл. А затем… затем…
Он затих, опустив голову. Поднял опять бутылку к губам, но пить не стал. Лишь на мгновение приложил ее к губам, однако тут же опустил, по всей видимости, передумав.
Я терпеливо ожидала продолжения. Интуиция подсказывала мне, что оно непременно последует. Наверное, Вериаш впервые в жизни рассказывал кому-то про трагедию, произошедшую в его детстве. И он непременно договорит до конца, стремясь облегчить душу.
— Именно тогда я увидел демона, вырвавшегося на свободу, — глухо сказал он, невидящим взглядом уставившись куда-то поверх моей головы. — И с тех пор я так боюсь повозок. Это было… чудовищно… Огненный смерч взметнулся выше деревьев. Он все рос и рос, силясь поглотить весь мир. Я уже ощущал жар на своих щеках, чувствовал, как воняют паленым мои волосы. Мы с Дариэлем словно окаменели. Надо было бежать в дом, закрыть все двери и окна и надеяться, что демон, ослепленный яростью, минует наше жилище, отправившись праздновать освобождение. Но ноги не слушались меня. И я понимал, что еще пару мгновений — и мы погибнем. Отправимся вслед за родителями в лучший из миров. Тогда я не сомневался, что они не выжили в этом огненном безумии. Никто бы не выжил.
И он надолго замолчал, задумчиво покачивая бутылку.
— Когда река пламени уже подобралась вплотную к крыльцу, я внезапно увидел мать, — шепотом, так, что мне пришлось напрячь весь свой слух, произнес Вериаш. — Она стояла в огне, но он почему-то не трогал ее. Обтекал со всех сторон, словно матушка воспользовалась могущественной магией. Но это было невозможно! Совершенно невозможно! А затем произошло совсем невероятное. Словно почувствовав мой взгляд, матушка посмотрела мне прямо в глаза. Улыбнулась и послала воздушный поцелуй, хотя я видел слезы на ее лице. Затем ее губы зашевелились. Я готов был поклясться, что она разговаривает с кем-то. С кем-то, кто трусливо скрывался за сплошной стеной губительного пожара. Что-то нестерпимо сверкнуло в ее руках. Ярче огня, ярче солнца. И… Она исчезла. Просто растворилась, словно сама превратившись в огонь и растаяв струйками дыма. Тотчас же пламя улеглось. Схлынуло, будто и не было никогда. Только покрытая сажей земля и черный, выгоревший дотла остов повозки напоминали о произошедшем.
Вериаш закрыл глаза и помотал головой, отгоняя это видение. Устало сполз по книжным полкам на пол, где уселся, скрестив ноги и любовно прижав к себе бутылку.
— Какое-то мгновение было тихо, — пробормотал он словно в забытьи. — Этот миг длился для меня вечность. Я смотрел и смотрел на уничтоженную повозку, не в силах поверить собственным глазам и молясь всем богам разом, чтобы это оказалось обычным кошмаром. Рядом молчал Даниэль. Он старше меня, наверное, сразу же все понял. А потом началось что-то жуткое. Откуда-то появилась целая толпа народа. Кто-то кричал, кто-то плакал. Нас постоянно толкали, пока, наконец, какая-то сметливая служанка не увела в дом. Ни я, ни брат не сопротивлялись. Я продолжал думать, что нахожусь во сне. Слишком затянувшемся, до жути правдоподобном. Но вот-вот я почувствую, как матушка целует меня в лоб, и услышу ее пожелание доброго утра. — Вериаш закрыл глаза и откинул голову, затылком прислонившись к книгам. Теперь его голос был сухим и монотонным, будто он рассказывал не про величайшую трагедию в своей жизни, а перечислял недавние покупки. — Остаток дня мы с братом провели в своей комнате. Не играли, не плакали, не дрались, хотя в те времена родителям частенько приходилось оттаскивать нас друг от друга — так шумно у нас происходил дележ игрушек. Мы просто сидели каждый на своей кровати. Вечером к нам зашла бабушка. Она сказала лишь одну фразу: «Ваш папа жив». А потом долго плакала и гладила то меня, то Дариэля по голове. Отец действительно выжил. Более того — он почти не пострадал, хотя долго пробыл без сознания. Видимо, взрывом его выбросило из повозки, и он сильно ударился обо что-то головой. Потом я узнал, что его целую неделю держали на сильнейших успокоительных и снотворном. Боялись, что он сделает что-нибудь с собой, когда узнает про гибель любимой жены. Нас с братом сразу после похорон мамы отправили на Варрий, под опеку тети. Поэтому отца впервые после происшествия мы увидели где-то через месяц, а то и два. И тогда я заметил, как сильно он изменился. Передо мной словно стоял другой человек: у которого несчастье выжгло все внутренности. Конечно, со временем он немного оправился, но прежним уже не стал.
— А ты рассказал ему про то видение? — спросила я. Вериаш удивленно посмотрел на меня, и я пояснила: — Ну, будто твоя мать с кем-то разговаривала после взрыва.
— Конечно. — Вериаш печально хмыкнул. — Правда, я долго медлил, набираясь решимости. Боялся, что он поднимет меня на смех или же отругает за ненужные фантазии. Однако отец выслушал меня спокойно. Затем потрепал по голове и обронил что-то вроде — так я и думал. Но он никогда не объяснял, что именно означали его слова. Более того, запретил мне вообще вспоминать про тот страшный день.
— А что насчет игроков и игры? — продолжила я осторожные расспросы, решив воспользоваться неожиданным приступом откровенности у Вериаша.
— Пару раз в своих расследованиях я встречался с подобными терминами. — Тот криво усмехнулся. — И всегда после этого дело у меня забирал отец. Однажды мы даже крупно поссорились. Он приказал мне, чтобы я не смел рыть в этом направлении. Мол, если узнает, что я веду собственное расследование и пытаюсь узнать что-нибудь об игроках, то тогда он не посмотрит, что я его сын, а на долгие годы сошлет в какой-нибудь только что открытый мир. А затем воспользовался тем же заклинанием, что применил сегодня на тебе. Это было… Больно, неожиданно и очень обидно.
— А твой брат? — полюбопытствовала я. — Он не интересовался этой темой?
— Дариэль-то? — Вериаш недоуменно хмыкнул. — Он не маг. Точнее, у него низший уровень подчинения. Он с бытовым-то колдовством порой совладать не в силах. Куда уж ему в такие высокие сферы лезть. — Помолчал немного и смущенно признался: — Если честно, я его не видел уже очень и очень давно. Он так и остался на Варрии. Понятия не имею, чем он там занимается. Вроде бы организовал какой-то фонд защиты аборигенов от экспансии иномирян. В деньгах он не нуждается, так что пусть развлекается.
— Ясно, — пробормотала я. В голове тяжело ворочались новые факты, никак не желая укладываться в привычную картину мироздания. Все эти игроки и игры… Нет, пожалуй, будет намного правильнее, если я как можно скорее выкину все это из головы. Как говорится: меньше знаешь — крепче спишь.
Вериаш сделал еще один глоток из бутылки, затем спохватился и с виноватой улыбкой предложил мне:
— Не желаешь промочить горло?
Я желала. Кофе я уже допила, и мне явно требовалось что-то покрепче и посущественнее, чтобы переварить рассказ нового приятеля. К тому же надо было отпраздновать освобождение от семьи Райен и скорый переезд в другой, совершенно незнакомый мир.
«Забавное совпадение, — задумчиво пробормотал внутренний голос, — именно на Варрий якобы было новое назначение Луциуса. И теперь ты уезжаешь туда добровольно. Ирония судьбы, не иначе».
Я проигнорировала это высказывание, тоже усевшись прямо на пол рядом с Вериашем. В бутылке оказалось не вино, а какой-то незнакомый мне крепкий напиток, который, тем не менее, обладал приятным пряным ароматом и привкусом меда. И беседа потекла совсем по другому руслу.
В какой-то момент я обнаружила, что губы Вериаша, такие мягкие и притягательные, совсем рядом. В голове уже шумело от количества выпитого, однако я нашла в себе силы отвернуться и немного отодвинуться. Нет, никаких новых романов! Со старыми бы сперва разобраться. Для начала стоит хотя бы удостовериться, что я абсолютно точно являюсь вдовой.
Вериаш словно не заметил этого, хотя в глубине его глаз мне почудился отблеск досады. Но наш разговор все так же мирно катился, и я то и дело прыскала от смеха, слушая курьезные истории из его расследований. И в тот момент мне было так хорошо и спокойно, будто все горести и беды остались далеко позади.