Книга: Кокетка
Назад: Глава семнадцатая
Дальше: Глава девятнадцатая

Глава восемнадцатая

— Тмирна! — герцог еле сдерживался, чтобы не зарычать от отчаяния и бессилия, — их нет уже почти сутки! Ты же сказала, что она сможет послать тебе весточку, как только доберется до пирамидки!
— Ну, значит, еще не добрались, — намеренно подчеркнув что не сомневается в том, что воспитанница вернется вместе с мужем, строго ответила из-под вуали монахиня
Показывать кому-либо утомленное лицо и красные от недосыпа глаза она вовсе не собиралась. И так хватает упреков, которыми осыпает ее Варгиус, считающий, что подруге давно пора передать все права помощнице и сидеть в маленьком особнячке на окраине столицы, который она когда-то выкупила на торгах для него. И она не против… только не сейчас, пока еще так неспокойно в их королевстве.
— Ты не забыла, что у них нет ни плащей, ни одеял? — расстроенно выдохнул он, и с размаху шлепнулся в кресло, совершенно забыв, что минуту назад швырнул туда свою шляпу, — ох, же… демонская сила!
— Олтерн, я все отлично помню. И хорошо знаю, сколько снаряжения и зелий напихано в карманы походных костюмов на всякий случай! Поверь, им не грозит замерзнуть или проголодаться…
— А та гадость, что эта сумасшедшая бросила им вслед? Ведь барон все рассмотрел!
— Успокойся. Они живы… я точно знаю, — почти не солгала монахиня, надеясь на связь двух амулетов.
— Знать, что они просто живы — для меня мало, — высказал Тмирне ее собственную тревогу герцог, — ты и сама знаешь, живые могут находиться в самом бедственном или подневольном положении.

 

— Осторожно… кладите его в карету, демоны, какой красавчик! И такие мужественные царапины на лице! Нет, Геликс, он просто не может быть обычным наемником… или контрабандистом! Кстати, посмотри, у него нет брачного браслета?
— Только татуировка, как у жителей Торема. Но рубашка очень хорошего качества. Да и кинжал далеко не дешевый.
— Ах! Я так и предполагала! Странствующий барон… или даже граф! Геликс, это судьба! Я попрошу нашего жреца провести ритуал немедленно!
— А как же девчонка? Вдруг она его любовница?
— Не мели чепухи! Не вдруг, а точно любовница, потому-то они и путешествуют вдвоем! И именно поэтому мы отвезем ее в коровник, а ему скажем, что она погибла!
— А может мне взять девчонку к себе? Если ее отмыть и нарядить в костюм феи, может получиться очень пикантно!
— Геликс, а ты уверен, что справишься? Это все же не белошвейка!
— Ха! И не с такими справлялся! Тем более она не воин! Посмотри на ее ладони! Ни одной мозоли! Ясно ведь, что она меч и в руках не держала!
— Как хочешь! — По безучастному голосу незнакомки было понятно, что ей нет никакого дела до неизвестной девчонки в костюме наемницы.
Но еще яснее было, что у нее большие планы в отношении найденного мужчины. И хотя было очень неприятно их выслушивать, Лэни даже не шевельнулась. Лежала на пышной охапке сена в телеге так, как положили нашедшие их охотники, и молчала.
Давно просчитала, что здесь, в пустынном месте, среди редких деревьев чахлого леска, лучше притворяться спящей или потерявшей сознание. Скажем — от голода. Ведь никто не может проверить, ели они что-то или нет. Зато все рассмотрели, что у спящих странным сном путников нет при себе ни дорожных мешков, ни плащей, ни собственного котелка. А самое главное, нет никакого транспорта, на котором они могли бы забраться в такую глушь.
Доведись самой Лэни встретить в лесу людей в таком виде, она бы сразу сообразила, что это жертвы. Бандитов или портального переноса. Однако самоуверенная госпожа, решительно командовавшая почти десятком мужчин, рассуждать логически, как видно, не умела. Или не желала, и это многое говорило о ее статусе. Либо богатой наследницы, либо избалованной любимой дочери богатого земледельца или скотовода. Что-то она ведь говорила про коровник.
Вот потому тихоня и молчала, точно зная, одной ей очень трудно будет справиться с вооруженными всадниками, а кроме того придется сначала защищать спящего Змея, а потом куда-то тащить его сквозь голый лесок, просвечивающийся на добрых полмили.
А как удачно все складывалось вчера!
Они все-таки добрались на закате до подножия скал, причем почти без потерь. Пара ссадин и ушибленная о внезапно сорвавшийся камень коленка в счет не идут. Но позже очень повезло, как тогда считала Лэни, заметить среди облетевших деревьев простенький охотничий домик, почти хижину. Зато с полной колодой дождевой воды под скатом крыши, выложенным из камня очагом, большим закопчённым котлом и грубо сработанной из ошкуренных жердей лежанкой, накрытой несколькими шкурами. Еще в хижине нашлись грубовато вырезанные из дерева миски и ложки.
Рассмотрев слой пыли и паутину, лучше слов говорившую о том, что хозяева наведываются сюда очень редко, тихоня сочла, что никто не помешает их со Змеем заслуженному отдыха. А приняв такое решение, первым делом распотрошила подкладку потайного кармана и достала тонкий провощенный мешочек с запашистым порошком.
И когда вода в котле закипела, высыпала в нее все содержимое мешка. В небольшой комнатушке сразу запахло неимоверно вкусным и наваристым бульоном, и прилегший на лежанку Змей с интересом потянул носом.
— Это что?
— Сушеное мясо, сушеные белые грибы, сушеный желток перепелиных яиц и орехи. Все помолото до состояния муки.
— И много у тебя такого мяса?
— Остался один мешочек. Еще два зашито в твоей одежде. Но это на самый крайний случай, такой, как сейчас, — наливая мужу полную миску загустевшего супа, пояснила Лэни.
Говорить о том, что ополаскивая посуду, незаметно капнула на дно миски Змея целебное зелье, смешанное со снотворным она не собиралась. Точно зная, что сейчас для мужа важнее всего хорошенько выспаться и перебороть разошедшуюся по телу отраву. И вовсе неважно, что сам он считал совершенно по-другому.
Он уснул почти сразу, как доел добавку, пробормотал только, что немного подремлет, и задышал ровно и спокойно. А тихоня неторопливо прикончила остатки супа, сполоснула котел и чашки и убрала их на место. Затем подложила в очаг последние дрова, разула мужа, накрыла шкурами и, погасив огарок свечки, устроилась с ним рядом. После опытов, которые Лэни провела днем, ей стало ясно, что пора учиться управлять браслетами. Вернее, их связью. И пока муж ранен, тихоня хотела попытаться вылечить его, передав с помощью цветочков часть своей энергии.
Некоторое время ничего не происходило, хотя девушка усиленно думала о том, как ползут по телу мужа цветущие плети, вытягивая боль и остатки проклятья, как стирают их нежные лепестки синяки и раны. А потом как-то незаметно провалилась в полусон-полуявь, в котором они с Дагом брели по цветущему лугу, и травы становились все выше, все душистее. Лэни все теснее прижималась к мужу, чтобы не потерять его в этом густом, как букет, разнотравье, и ощущала, как исподволь отступает застарелый холод давно не топленой хижины, согреваются ноги, и больше не сквозит под старыми шкурами непрошенный сквозняк.
Вскоре девушке стало так хорошо и уютно, что она раскинулась свободнее, окончательно засыпая, и вдруг в глубине сознания родилась тревожная мысль, что это тепло неспроста. То-ли вылетел из очага уголек, то-ли пылает в горячке Змей.
Лэни вскинулась, резко села и замерла, очарованная увиденным. Вокруг них, свиваясь в ажурный кокон, цвели призрачные побеги, словно проросшие из эльвийских браслетов. Тихоня осторожно вернулась на место, боясь спугнуть охраняющую их магию, и через несколько секунд уже спала крепким сном надежно защищенного человека.
А проснувшись от холода и тревоги, сразу услышала топот приближающихся к домику лошадей, и, выглянув в щель, поняла, что уйти они уже не успеют. Даже если она сумеет разбудить порозовевшего от сна Змея.
Все, что успела тихоня, это обуть мужа, надежнее спрятать всё самое ценное, и переложить свое оружие так, чтобы его можно было достать даже со связанными руками. Прятать кинжал Змея было глупо, да и некуда. К тому же в это могли не поверить приехавшие к домику люди.
После этого сестре тишины оставалось только изображать такой же глубокий сон, каким спал муж и пытаться определить по разговорам незваных гостей, что они за люди.
Очень скоро выяснилось, что распоряжавшаяся всем молодая дама как раз наоборот, незваными гостями, точнее наглыми бродягами считала их со Змеем. И была твердо намерена примерно наказать нахалов за вторжение в чужую собственность. Ровно до тех пор, пока не рассмотрела лицо графа и не осознала по докладам слуг, что он никак не может быть безродным бродягой.
После этого слуг выгнали из домика, а дама принялась обсуждать свои планы насчет Дагорда с молодым человеком, явно осведомленным обо всех личных делах своей хозяйки. Или подруги, этого Лэни пока не решила.
Осторожно приподняв ресницы, девушка попыталась рассмотреть, куда ее везут, и сразу же усмехнулась. И спокойно открыла глаза, поняв, что немного ошиблась, обозвав повозку, в которой лежала, телегой. Скорее это была дорожная кибитка, крытая полотняным шатром, закреплённым на редкой решетке, сплетенной из ивовых прутьев. Предназначалась она, несомненно, для перевоза дичи, и возле задней дверцы уже торчали из-под грубой дерюги кабаньи копытца.
Значит, господа ездили на охоту… тогда понятно, почему они оказались возле домика задолго до обеда. Очевидно, собирались устроить там пикник. Странно только, что приехавшая в карете дама была одна… или остальные просто отстали?
Через некоторое время полог повозки перестали хлестать ветви деревьев и она покатилась ровно, как по накатанной дороге. Оказывается, не такая уж тут и глушь, как им показалось вечером, с досадой признала свою ошибку Лэни, и сразу припомнила про ледяных монстров. Хотелось бы верить, что ни один из них не добрался до местных жителей.
— Не проснулась? — спросил голос Геликса, и Лэни, прикрывшая глаза, едва заслышав рядом с повозкой топот еще одной лошади, саркастически усмехнулась.
Любитель фей даже не догадывается, что стоит сейчас на развилке своего жизненного пути, и у него есть пока один шанс, чтобы сделать правильный выбор. И если он ошибется, то пусть пеняет на себя. Сестры тишины очень принципиальны в некоторых вопросах.
— Спит. — ответил возница и спросил безразлично, словно не слышал разговора молодого человека с хозяйкой, — куда прикажете ее доставить?
— В мой дом. И скажи служанкам, чтобы раздели и умыли. Я провожу госпожу Нинилсу и вернусь.
— Скажу, — коротко отозвался кучер, и стук копыт лошади Геликса начал удаляться, — куда мне деваться. Эх, демонская сила!
Опытный слух тихони расслышал в последних словах кучера горечь и презрение, видимо не так уж почтительно относился слуга к своему к сластолюбивому хозяину.
Однако торопиться девушка не стала. Несколько минут лежала так же неподвижно, скрупулезно обдумывая сложившуюся ситуацию и просчитывая, как все может повернуться, если попытаться разжалобить и так как будто сочувствующего ей мужчину.
И стоит ли его вмешивать, ведь ясно, что измены Геликс кучеру не простит. А если просто попросить возчика о маленькой услуге, то чем, и главное, когда, оплатить эту помощь? Само собой, золото и несколько колечек, предназначенных именно для подобных случаев, у Лэни были, но сразу лучше было их не показывать.
Наконец тихоня решила попытаться разговорить конюха, и нарочито громко зевнула. А потом резко села и ойкнула еще громче, озираясь с деланным изумлением.
— А где это мы?
— Едем в Кимнеш, — отозвался возчик, поглядывая на пленницу со вполне понятной настороженностью.
Святая Тишина! Так вот куда их занесло! Явно последние два накопителя, которые Лэни едва втиснула в пирамидку, были лишними. Ей казалось, портал должен был выбросить их со Змеем в нескольких лигах от поместья барона.
— А кто у тебя там?
— Хозяин у меня там, господин Геликс.
— Знатный?
— Да нет.
— Тогда богатый.
— Богатый, да не он. Дядюшка у него состоятельный, а племяннику разрешает жить в маленьком имении, в пригороде Кимнеша. Он у его дочки секретарем числится.
— Понятно, — протянула Лэни, — а у тебя водички не найдется? Во рту пересохло.
— Найдется, как не найтись, — конюх подал девушке глиняную бутыль в соломенной оплетке, — свежая, утром набрал.
— Далеко набирал?
— Так дома же, из колодца. А что? — насторожился конюх, и тихоня с удовольствием отметила, что он далеко не глуп.
— Да мы возле гор наткнулись в ручье на ловушку… еле ушли, к вечеру чуть не падали, — врать тихоня не стала, простенькие амулеты, опознающие откровенную ложь, не такая уж дорогая вещь. Однако и говорить всей правды пока не собиралась, — хорошо, заброшенный домик попался, выпили восстанавливающее зелье и свалились. А спутника моего ты не видел?
— Видел, — хмуро вздохнул кучер, — рядом вы спали.
— И что, вы его там и бросили? — испуганно ахнула тихоня.
— Куда там! Везут его, — настроение мужчины испортилось еще сильнее, — только не в поместье, а в городской дом госпожи Нинилсы.
— Это она и есть дочка того богача? — «догадалась» Лэни.
— Она самая… — в голосе кучера так явно прорезалось презрение, что он и сам испугался и зачастил, — так без матери воспитывалась, вот и избаловал ее батюшка. А так ничего, не плохая госпожа… у других и хуже бывают.
— Ты, дяденька, меня не бойся, — мягко и доверительно произнесла Лэни, и грустно улыбнулась поглядывающему на нее кучеру, — я тебя выдавать не пойду. И сама знаю, далеко не все хозяева верных слуг ценят. А что моего напарника не бросили — это тоже хорошо, ранен он, да и ногу подвернул… может, хоть отлежится в богатом доме.
— Угу, отлежится, — туманно буркнул конюх и несколько минут молчал, сосредоточенно что-то обдумывая. А потом вдруг махнул кнутом куда-то вперед и влево и горячо зашептал, — Гляди туда. Как поравняемся, я приторможу, прыгай в заднюю дверцу и беги в те кусты. За ними овраг, по нему как раз к городу выйдешь, тропка по верху идет. Ловить тебя, конечно будут… глянулась ты господину Геликсу. Но судя по одежке, девка ты не простая, прорвешься. В городе по центру не ходи, проберись на западную окраину, там у меня сестра с племяшкой живут… домик приметный, сосна над ним огромная. Скажи им, Шанор прислал, они укроют.
Это было очень заманчивое предложение, но не для тихони.
И Лэни знала это еще в тот момент, когда конюх начал говорить. Но выслушала очень внимательно, сделала вид, что думает, и только потом категорично замотала головой.
— Нет, дядечка, я так не могу. Они тебя обязательно накажут, если я сбегу. А я не хочу, чтобы из-за меня хорошие люди страдали. Ты лучше мне расскажи, как там, в поместье, кто охраняет, есть ли собаки, какие слуги, какая ограда, а я постараюсь с ним договориться по-своему.
— Зря ты так решила, девушка, — расстроился мужчина, — они ведь ничего не боятся!
— Почему? Ведь деньги — это еще не главное?!
— Не главное… но очень важное. Да и кроме денег ведь кое-что есть! — кучер оглянулся, словно кто-то мог услышать, и таинственно произнес, — господин Прилтес ведь у самого стального герцога именьем управляет!
— А кто такой этот Прилтес? — не поняла Лэни.
— Так отец же, госпожи Нинилсы, и родной дядя господина Геликса!
— Что ты говоришь! — поразилась тихоня, — тогда я тем более еду в поместье. И не уговаривай, лучше все объясни поподробнее. И еще скажи… почтовая пирамидка у Геликса в доме есть? Ну, пишет же он письма?
— Вот это точно могу сказать, — есть. И не такая, как в трактире, а большущая! Только коробочки и флакончики хозяйка в сейфе запирает. У меня жена в кухарках, говорит, госпожа Нинилса кузена отругала, что много тратит и теперь сама ему выдает.
— А это и неважно, я брать у них ничего не буду, — успокоила Лэни разговорившегося конюха, — так какая там у вас охрана?
Назад: Глава семнадцатая
Дальше: Глава девятнадцатая