Мне снилась какая-то мерзость. Нет, сам сон я не помнила, но проснулась в крайне гадостном расположении духа, с мигренью и на мокрой подушке. Не сразу, но все-таки сообразила – сегодня воскресенье, так что выдергивать из теплой постельки никто не будет. Хоть что-то хорошее!

Но увы…

– Кри-ис! Крис! – Мама звала с кухни. – Крис, ты уже проснулась? Тебе овсянку запаривать?

– Нет, – буркнула в подушку, перевернулась на другой бок и натянула одеяло на голову. – Не проснулась. Не запаривать.

Жаль, мое мнение никого не интересовало. Впрочем, как и всегда.

– Крис! – Голос мамы прозвучал ближе, почти над ухом. – Крис, ты проснулась?

Ну как можно оставаться культурным человеком в таких обстоятельствах? Тем не менее силы на приличный ответ я нашла:

– Мам, дай поспать.

– Крис, уже десять, – наставительно сообщили мне. – Уже солнце встало.

«Да хоть луна!» – мысленно огрызнулась я и уже собралась огрызнуться и вслух тоже, как тишину нашей тесной квартиры нарушил крик дверного звонка. От неожиданности подпрыгнула, проглотила крепкое слово, внезапно вскочившее на язык, и застыла. Застыла, потому что вспомнила. Глеб!

В дверь опять позвонили, и я не просто подпрыгнула – вскочила! Едва не упала, запутавшись в одеяле, выбежала в коридор. Когда отпирала замок, пальцы не дрожали – ходуном ходили.

– Гле… – Я осеклась.

Очень долгая, очень неприятная пауза. Сердце стучит все медленней – кажется, еще чуть-чуть, и остановится вовсе. И голос собачника как набат:

– Только без обмороков, ладно?

Обмороков не было, зато была мама, которая появилась в дверном проеме, спросила настороженно:

– Крис? Крис, это кто?

– Друг, – нагло заявил собачник и, отодвинув ошарашенную меня, вошел. Вслед за мужчиной и песик появился – все такой же большой, косматый и невыразительный.

Маман громко сглотнула, попыталась возразить, но тут и я отмерла…

– Все хорошо. – Прозвучало неубедительно, но все-таки. – Действительно, друг.

Волшебник растянул губы в фальшиво-бодрой улыбке, не дожидаясь приглашения, потопал в мою комнату. Пес за ним. Ну и я третьей…

– Крис! – окликнула мама возмущенно.

– Потом объясню.

Шок, в который впала родительница, был куда глубже, нежели показалось вначале. По крайней мере, только этим могу объяснить ее неуверенный, но все-таки кивок.

– Ты уже поняла, что случилось? – спросил собачник, едва мы оказались наедине.

Я помотала головой и направилась к шкафу – хоть халат накинуть, что ли. Подступающую истерику душила с горячностью Отелло, но получалось фигово. Глаза щипало от слез, в носу щекотало… ну тоже от слез, если в анатомические подробности не углубляться.

– Привязка сорвалась, – сказал мужчина устало. – Просто сорвалась привязка…

Он отдернул штору и уселся на узенький подоконник. Псина скромностью хозяина не обладала, косматая зараза запрыгнула на развороченную постель и сделала вид, что всегда тут спала. Я невольно поморщилась, но промолчала. В свете происходящего шерсть на простынях – сущая мелочь.

– Я не разбираюсь во всей этой хиромантии…

– Вальтез, – сказал мужчина.

– Что простите?

– Вальтез мое имя, – пояснил тот.

– Очень приятно. – Приятно не было, но хамить не хотелось. – Я – Крис.

– Знаю, – грустно усмехнулся собеседник. – Я все-все знаю…

– Ну раз знаете, тогда объясните. – Кажется, задушить истерику все-таки не получится.

– Да. Разумеется, объясню… – Вальтез тяжело вздохнул, сцепил пальцы и, смерив странным взглядом, сказал: – Для начала я должен признаться, что действовал не один.

Очень хотелось кивнуть на пса и спросить – ваш главный сообщник? Но я смолчала. А типический-типический мужчина продолжал:

– Не подумай, что оправдываюсь. Просто хочу, чтобы ты осознала масштаб. Это был очень крутой эксперимент, Крис. Единственный в своем роде.

Эксперимент? Черт! Кажется, истерика может смениться жаждой убийства, причем сию секунду.

– Видишь ли, мы и вы, ну то есть люди, разделены не только биологически, но и магически. У вас своя судьба, а у нас… Многие думают, будто у нас судьбы нет, будто мы сами творцы. Я не знаю, правда ли это, но одно известно наверняка – мы несравнимо сильнее вас.

Злиться я перестала, даже дошла до письменного стола, присела на краешек столешницы. Собачник перемену в настроении точно заметил, даже улыбнулся уголками губ.

– Так вот… На вашу жизнь мы влиять можем – те же привороты, порчи, привлечение удачи, ну и так далее. Влиять на жизнь себе подобных – нет. С одной стороны, это хорошо, с другой… Знаешь, временами это вызывает очень серьезные проблемы.

Он отвел взгляд, поджал губы. И продолжил далеко не сразу.

– Крис, ты ведь умная девочка, верно?

Вопрос риторический, но я все равно кивнула.

– Ты же понимаешь, что изменить реальность совсем не просто?

Опять кивнула, хоть этого и не ждали.

– И что без причины подобные вещи не делаются, тоже догадываешься.

Конечно. Правда, меня сейчас не причины интересуют, а кое-что другое – Глеб. Где он? Что с ним? И помнит ли он меня?

– С Глебом были проблемы. Поэтому мы, старшие, решились на самую грандиозную аферу за всю историю нашего народа. Это был очень сложный ритуал, Крис.

Вальтез поднялся, прошелся по комнате.

– Не хочу грузить тебя подробностями. Да и вряд ли поймешь, чего нам стоило провернуть это дело. Преодолеть сопротивление сообщества, пробить защиту самого Глеба, отыскать источник энергии и, в конце концов, найти тебя. Сейчас важно лишь то, что привязка сорвалась.

– Что за привязка? Приворот? Вы приворожили меня к Глебу?

– Нет, – хмыкнул собачник. – Нет, ну что ты… Привязка – это… ну как бы тебе объяснить… Чтобы изменить реальность, мы создаем новый фрагмент – грубо говоря, формируем ту ситуацию, которая нужна, и замещаем ею настоящую. Остальную работу – подстройку прошлого и будущего, делает само мироздание. Просто оно не терпит несоответствий. Так вот, чтобы процесс изменения начался, новый фрагмент нужно к реальности привязать. Это как… пришить новый орган. До тех пор пока орган не прижился, его держат хирургические нити, дальше уже сам. Так вот, эти ниточки и оборвались, реальность отторгла искусственный элемент, все возвратилось на круги своя.

– А ниток попрочней не было? – спросила тихо-тихо, уже зная, каким будет ответ.

– Энергии не хватило, – признался Вальтез. И добавил с грустной улыбкой: – Надо было прибить этого Данилова, вот тогда бы проблемы не возникло.

По спине побежал холодок – просто тот, кого я опрометчиво считала добрым волшебником, не шутил. Черт, кажется, быть узлом не всегда выгодно.

– Твоя память сохранилась по той же причине, – добавил мужчина с типическим лицом. – Нам банально не хватило энергии…

Уф! Вот случись этот разговор пару дней тому, я бы возмутилась – ну как бы не радует вариант потерять память и вообще себя. Но теперь-то чего копья ломать?

– Глеб меня помнит?

Собачник одарил грустным взглядом. Подмигнул, но отнюдь не весело.

– Никто тебя не помнит, Крис. Даже я с трудом узнаю. Видишь ли… ситуация, в которую тебя поставили, была слишком невероятна. А чем дальше измененная реальность от оригинала, тем меньше…

– Стоп.

Собеседник тут же замолчал, а я… сидела и думала – обидеться на него или как?

– Крис, извини, – выдержав ну о-очень долгую паузу, сказал Вальтез. – Но ты действительно не вписываешься в его вкусы. Ты не такая, ты неправильная. Слишком импульсивная, слишком обидчивая, а временами… просто дурная.

Нет, я все-таки обижусь. Не сейчас, чуть позже, но обижусь жутко!

– Тем не менее я вынужден просить тебя попробовать еще раз.

– Что, простите?

В спальне воцарилась тишина, которую нарушал лишь мерный сап косматой псины. Вальтез по-прежнему сидел на подоконнике и прикидывался невзрачным человеком, я по-прежнему ждала и опять начинала свирепеть.

– Я буду откровенен, – наконец, произнес собеседник. – Мы не можем повлиять на Глеба. Убирать его тоже нельзя – слишком важная фигура, особенно сейчас. Повторить смещение тоже невозможно. Поэтому я вынужден просить тебя попробовать еще раз. Завтра ты выходишь на работу в ООО «С.К.Р.», в аналитический отдел, ассистентом. Твоя задача…

Оглядываться в поисках чего-нибудь тяжелого я начала раньше, чем осознала, зачем мне это самое тяжелое понадобилось.

– Крис! – рыкнул собачник. – Крис, это в твоих интересах! Тебе нужен Глеб, а нам нужен… сытый Глеб. Потому что когда верховный судья голоден, страдают все.

– Верховный… кто?

Мой вопрос проигнорировали.

– Увы, я не могу просто взять и подчинить тебя своей воле – воздействие невозможно скрыть, тем более от него. Подарить тебя ему тоже не могу – не примет, упертый он у нас. Просто познакомить, раскрыв твой секрет, – тоже не вариант, Глебу везде и всюду мерещатся попытки давления. Поэтому все должно быть естественно.

Мне все это мерещится, да?

– Я даже на тебя давить не могу. – В голосе собачника появилась едва уловимая грусть. – Так что шантажа и угроз родственникам можешь не опасаться.

Удивительное чувство – хватаешь воздух ртом, пытаешься проглотить, а он, зараза, не проглатывается. И сказать, разумеется, ничего не можешь. И вообще!

– Крис, ну ты же взрослая девочка, – заявил Вальтез, поднимаясь с подоконника. – Ты же понимаешь, что пути назад все равно нет. К тому же… ты любви хочешь. Маленькой и пошлой.

Слова все-таки нашлись.

– Пошел вон! – выдохнула я.

Собеседник улыбнулся и кивнул.

– Заеду за тобой завтра, в восемь. – И уже псу: – Эй, лежебока! На выход!

Сидя на пассажирском сиденье видавшего виды «Форда», я сжимала кулаки и думала… нет, не о Глебе, о способах убийства. Увы, в памяти только осиновый кол всплывал. Но с каким удовольствием я вгоняла заточенную деревяшку собачнику в… впрочем, неважно. Важно то, что Вальтез не просто попросил – он не оставил выбора.

Нет, никакого шантажа и угроз. Просто после того, как хамоватый визитер ушел, выяснились две вещи.

Первое – в «Шерри-кат» я уже не работаю. Об этом узнала, когда набрала номер Влада, своего непосредственного руководителя. Тот искренне печалился и просил остаться, а еще недоумевал, почему ухожу столь спешно. Он же поведал о том, что я еще в пятницу забрала свою трудовую и получила расчет (кстати, а где деньги?!).

Второе – устроиться в ООО «С.К.Р.» обычным, легальным способом, невозможно. То есть сайт у компании есть, а вот насчет вакансий – ни слова. На специализированных порталах и сайтах рекрутских агентств, предложений поступить в ООО «С.К.Р.» тоже не было.

Второе расстроило особенно сильно. Я ж уже раскатала губу, что явлюсь в контору сама, без всякого собачника. Пройду собеседование на «проклятое место» и… в общем, утру Вальтезу нос. А вместо этого пришлось встретить старшего приветливой улыбкой, сесть в машину и притвориться хорошей девочкой. Жаль, терпения хватило ненадолго…

Дело в том, что, едва отъехали от подъезда, Вальтез принялся читать нотации. Первое, по чему прошелся, – мой внешний вид. Старшему, видите ли, не понравились ни мои джинсы, ни футболка с надписью: «Идите в *опу, я фея!» – ни кеды. Прическа – а после двух неудачных попыток сделать укладку я плюнула на все и завязала простой хвост – восторгов тоже не вызвала.

– Совсем умом тронулась? – шипел он, вращая баранку. – Глеб женщин в джинсах на дух не переносит! Он предпочитает леди! Знаешь, кто такие леди, а?

Ага. А еще я знаю, почему Глебу нравятся юбки и чулки.

– Завтра оденешься как положено, – продолжал вещать собачник. – И чтобы никаких слез-соплей-скандалов! Глеб ценит в людях профессионализм и только его.

Да, про это тоже слышала, но! Профессионально расстегнуть ширинку зубами я не смогу, даже если захочу, так что профессионализм отпадает, равно как и «леди».

– Будешь хорошей, смирной, послушной. – Не, это уже не рассуждения. Это приказ. – А я дам возможность подойти к Глебу настолько близко, насколько возможно. Твоя задача добиться первого раза, дальше он сам все сделает.

Дальше? Это после того, как поймет, что я неиссякаемый источник пищи? Ну-ну…

– Крис, ты меня слышишь?

Слышу. Но играть по вашим правилам не собираюсь. Тоже мне властители судеб, тоже мне кукловоды.

Вальтез продолжал нудеть, я продолжала звереть. Когда пейзаж за окном обрел знакомые черты, стало чуточку легче, а едва собачник свернул к обочине, так и вовсе отлегло. Тот факт, что мой покровитель не стал заезжать на стоянку офисного центра, несколько удивил, но не взволновал.

– Начальника отдела кадров зовут Бор, но люди называют его Борисом. Твои документы уже у него.

Я кивнула и дернула ручку двери – свобода!

– Сидеть! – рявкнул собачник.

Честно хотела послать его матом, но тот оказался быстрей. Распахнул бардачок и извлек на свет божий стянутую банковской лентой пачку. Купюры были новенькими, красненькими…

– Оденься прилично, – впихивая пачку в мою приоткрытую сумочку, приказал старший. – И не дури! Поняла?

Желание достать деньги и затолкать в… какое-нибудь более подходящее место я в себе задушила. Желание впиться ногтями в типическое-типическое лицо – тоже. И даже сумела сказать:

– Ладно, Вальтез. Исправлюсь.

И таки выбралась из машины.

Мое появление у стеклянной вертушки заметили все – и охрана, и курильщики, и даже уборщик, который мусор из урны выгребал. Изумленно приподнятые брови и слегка округлившиеся глаза я проигнорировала. Гордо задрав подбородок, преодолела три ступеньки и толкнула дверь, чтобы очутиться в знакомом роскошном холле.

Тут народу было куда меньше, но меня опять-таки заметили и оценили. Больше всех таращилась секретарь на общем ресепшене, к которой я подошла.

– Доброе утро. ООО «С.К.Р.» на каком этаже? – Я же тут в «первый» раз, ага.

– На шестом, – выдохнула девушка.

– А где лифт, подскажете?

– Там, – секретарь ткнула пальчиком.

Я одарила девушку широкой улыбкой, развернулась и едва не вскрикнула. Стеклянная створка отодвинулась, и в холл вошел он.

Все такой же высокий, мощный, удивительно красивый. С коротким ежиком черных волос, в белоснежной сорочке, узких брюках и начищенных до блеска туфлях. От прежнего Глеба отличался лишь выражением лица – слишком хмурым и сосредоточенным. На приветствия не реагировал, по сторонам не смотрел.

Дышать я разучилась сразу, но не навсегда. Головокружение и оторопь спали, едва осознала – Глеб идет к лифту, и если не поспешу, шеф без меня уедет.

Бежать, разумеется, не стала, но шагала очень бодренько. И о чудо! Створки лифта разъехались, зеленоглазый демон протиснулся внутрь, а я успела скользнуть в кабинку до того, как он нажал на кнопку. Тот факт, что еще трое «коллег» остались снаружи, даже не подумали присоединиться, посчитала за знак свыше.

– Доброе утро, – учтиво поздоровалась я. Черт! Какое счастье, что голос не дрогнул.

Глеб повернулся, одарил странным взглядом, а я… я дотянулась до панели и нажала на шестерку.

Генеральный директор ООО «С.К.Р.» заломил бровь. Потом нахмурился, развернулся и в упор уставился на мою… ну на самом деле он на футболку смотрел, но надпись-то на груди! По крайней мере первая ее часть. И то ли читал так медленно, то ли соображал туго – а с утра это со многими бывает, ага – но отлепился от футболки лишь тогда, когда лифт остановился и распахнул двери.

Покидать кабинку мой новый старый начальник не спешил, ну я тоже притормозила. И пристальный взгляд его зеленых, упоительно прекрасных глаз выдержала с честью.

– И кем вы будете у нас работать? – спросил Глеб ровно.

– Ассистентом начальника аналитического отдела, – с улыбкой ответила я, а сердце… Уф! Сердце сжалось в комок, забилось стократ чаще.

– А… – протянул он. – Ну тогда да, тогда можно.

Мой амнезийный демон уверенно направился к первому ресепшену, а я не постеснялась спросить:

– Что вы имеете в виду?

Блондинка в строгом костюме, обитавшая за стойкой и наблюдавшая эту картину, слегка побледнела.

– Это место проклято, – обернувшись, сказал Глеб. Он был спокоен и равнодушен. – Дольше месяца никто не держится.

Опять отвернулся, явно утратив интерес к разговору. Но я сдаваться не собиралась. Тем более кто знает, когда в следующий раз свидимся?

– То есть вы сомневаетесь в моем профессионализме? – Нет, как же все-таки здорово, когда голос в отличие от сердца не трепещет и не вздрагивает!

Блондинка втянула голову в плечи и сделала полшага назад, словно готовилась прятаться под стойку. А шеф передернул плечами, повернулся и, сложив руки на груди, спросил:

– А вас это удивляет?

Вообще-то нет. Меня это радует, причем очень! Вот только признаваться, само собой, не собираюсь.

В Глеба полетела пренебрежительная улыбочка. Затем зеленоглазый инкуб удостоился долгого оценивающего взгляда и тихого:

– Ну-ну…

После чего нахалка в моем лице развернулась и потопала к Бору, который Борис. Сверлящий спину взгляд чувствовала ровно до тех пор, пока не скрылась за дверью отдела кадров.

В том, что весть о небольшой стычке новенькой и шефа просочится в массы, я не сомневалась. О том, что мой внешний вид вызовет определенную реакцию, тоже догадывалась. Правда, не думала, что получу свой половник дегтя почти сразу…

– Кристина, я в шоке, – заявила моя непосредственная начальница. Ей оказалась достопамятная Марина. – Я даже не знаю, что сказать.

Я попыталась скорчить виноватую рожицу – не вышло. Увы, когда душа поет, сыграть раскаяние очень нелегко.

– Если думаешь, будто тебе все позволено, – продолжала Марина, – то спешу разочаровать. Это там, – начальница кивнула на окно, – в обычной жизни, покровительство Арсения Игнатьевича что-то значит. Здесь все иначе. Здесь твоя протекция – пшик.

Аналитический отдел в составе шести человек (это если и меня считать), обретался в просторном кабинете с большими окнами. Стол Марины располагался в углу, и говорила начальница очень тихо, но все равно было ощущение, что все все слышат.

Известием о том, что рекомендовал меня не Вальтез, а Арсений, огорошили еще в отделе кадров, поэтому здесь и сейчас даже не поморщилась. Зато когда Марина начала склонять мое резюме…

– Кристина, давай сразу расставим точки над i. Это, – теперь начальница трясла бумажкой с моими данными, – я не согласовывала. Брать на должность помощницы девушку, которая последние три года работала оператором в ремонтной фирме – бред. Твое образование меня тоже не впечатляет.

Марина, разумеется, была права. Образование не айс – пусть и экономическое, но неоконченное, стаж тоже так себе, потому что… ну так вышло. Но все равно обидно. В той, другой реальности, именно я Маринкины отчеты проверяла, причем молча, без насмешек и намеков на нехватку образования и интеллекта.

– Кристина, шансов удержаться в нашем отделе у тебя нет, – добила моя новая руководительница и бывшая… подруга? – И если ты не дура, ты сама это понимаешь.

Женщина шумно вздохнула, потом перегнулась через стол и спросила едва слышно:

– И вот объясни мне, как при этом при всем у тебя хватило наглости обхамить Глеба Игоревича?

– Кого? – Ну я же в «первый» раз, я же ничего «не знаю». А еще злюсь, честно говоря.

Марина закатила глаза и отстранилась.

– Ты что, не знаешь, на кого наехала?

– Нет. – Ну вру, а что поделать?

Женщина тихо застонала и указала на соседний стол.

– Твое рабочее место. Осваивайся.

То есть меня признали безнадежной? Ну ладно… В любом случае, распространяться о том, что знания, которые достались в процессе смещения реальности, не только не исчезли, но и утрамбовались, я не собиралась.

Мое поступление в отдел с Мариной согласовать не потрудились, зато учетные записи и нужные допуски уже сделали. На мониторе красовался розовый стикер с логином-паролем к системе, а в почтовом ящике ждало сообщение от начальника IT-отдела – как, чего, куда.

Присмотревшись к логинам и адресу корпоративной электронки, не могла не улыбнуться – совпадение с прежними, теми, что в подстроенной реальности были, полное. Пустячок, а приятно. Как будто домой вернулась.

А вот кабинет и коллеги не радовали. Кабинет – чужой, непривычный, а соратники по цеху излишне любопытны. Даже те двое, что только числятся в ООО «С.К.Р.», а в действительности занимаются сбором и анализом информации другого порядка, как на цирковую мартышку глядят.

Повинуясь желанию начальства, посмотрела должностные инструкции и содержимое папки «Рыбы отчетов». Потом позвонила маме, которая мое решение уйти из «Шерри-кат» восприняла очень нервно и вообще переживала. А едва закончила говорить и отложила мобильный, случилось оно – явление хмурого зеленоглазого инкуба.

И вот странность – раньше, ну в той самой реальности, на Глеба реагировали достаточно спокойно. Да и сам не создавал впечатления эдакого обитателя горы Олимп, который до общения с простыми смертными именно снисходит. Там, в подстроенном мире, все было проще, без завихрений, а тут… Лица моих новоявленных коллег вытянулись, глаза округлились, спины распрямились, а пальцы задрожали. Даже те двое особенных побледнели, словно самого дьявола увидели.

Где-то на грани сознания вспыхнула мысль – Глеб Игоревич впервые почтил этот кабинет своим присутствием. Более того, он вообще никогда ни к кому не ходит. Но осознать и додумать не успела, потому что зеленоглазая гора молча пересекла кабинет и остановилась у моего стола.

Сдержать счастливую улыбку было сложно, пришлось кусать щеки и воображать, будто стою под ледяным водопадом. Глеб о водопадах точно не думал, радоваться при виде меня тоже не собирался.

– Кристина Анатольевна, вы уже освоились? – Очень тихий, очень ровный вопрос.

– Можно просто Крис, – ответила я, воображая уже не водопад, а ледяную прорубь.

– Значит, освоились, – заключил шеф. – В таком случае, будьте добры…

На мой стол легла золотистая флешка, а Глеб Игоревич развернулся и уверенно направился к выходу. Очень хотелось окликнуть, но атмосфера в кабинете и без того нервной была, так что пришлось промолчать. Исключительно из сострадания к коллегам.

– Смертница, – проронил парень в розовой рубашке.

Остальные мнение явно разделяли, но выступать не стали. Даже Марина, у которой столь бесцеремонно одолжили ассистентку, смолчала. Я же пихнула флешку в разъем и погрузилась в изучение задания.

Ситуация, сказать по правде, была знакомой – ну по той, прошлой реальности. На русский язык задание переводилось как «сделай то, не знаю что». Мне подсунули восемнадцать файлов с годовыми аналитическими отчетами (полными!), причем все разноформатные, не считая трех последних. Что с ними сотворить, я придумала сразу, но для виду минут десять колебалась, делала пометки на утянутой из принтера бумажке и вообще изображала дурочку. Потом стащила с сервера «Рыбу актуального годового отчета» и принялась приводить подсунутое Глебом безобразие к единому образцу.

Каждый мой вздох, каждый удар пальчиком по клаве сопровождался пристальными взглядами коллег, которые собственную работу просто задвинули. Сперва это забавляло, потом начало раздражать, а спустя минут пятнадцать стало совершенно по фиг. Просто я увлеклась.

Цифры нагоняют скуку лишь тогда, когда в них не разбираешься. А я разбиралась, и мне было интереснее с каждой минутой. В какой-то миг даже забыла, что стараюсь только ради того, чтобы утереть нос одному заносчивому инкубу. И едва не прокололась – просто там один момент был, скользкий, за него, по идее, Маринке следовало по шее дать. Вот в той, прошлой реальности, я б дала, а тут едва успела прикусить язык.

Обед я тоже проморгала. С одной стороны, плохо, с другой, замечательно – не так обидно, что новоявленные коллеги с собой не позвали. А еще… я бы все равно в столовую не пошла, ибо… ну, в общем, когда за отчеты села, эмоции как-то неуловимо подвинулись и уступили место сосредоточенности, ну и кураж, соответственно, пропал. Когда вынырнула из столбиков и формул, так стыдно за свой внешний вид стало. Особенно за футболку с неприличной надписью. Дура я все-таки, временами непробиваемая.

Где-то в районе трех мозг начал плавиться, а еще жажда обуяла. При утренних сборах я как-то не учла, что нужно хотя бы кружку с собой взять, поэтому пришлось побираться. Коллеги к этому времени окончательно впали в прострацию, что неудивительно – пришла вся такая дурная и пошлая, навыпендривалась, теперь сидит, молчит и, кажется, действительно работает. Но я тоже в состоянии зомби была, поэтому внимания на общее офигение не обратила. Учтиво поблагодарила Марину за выданную кружку и потопала на кухню.

Уже на пороге кабинета меня окликнул парень в розовой рубашке.

– Кофе и сахар общие, – пояснил он.

Я кивнула, чуть не сказала, что в курсе. А он нахмурился и добавил:

– Там в углу кофеварка стоит, ее не трогай.

Опять кивнула и таки выбралась в коридор.

Кофеварка-кофеварка… какая, к чертовой бабушке, кофеварка? У меня в сводной таблице какая-то фигня, а вот какая никак, не соображу. Бывает такое – вроде все хорошо, все правильно, но что-то неуловимо напрягает. Вот у меня сейчас это самое.

До офисной кухни дошла на автопилоте – в голове только столбики цифр и ничего больше. К кофеварке тоже на автопилоте приблизилась. Пока мозг был занят мыслями об изъянах в отчетности ООО «С.К.Р.», руки сами засыпали зерна, залили воды и выбрали программу. По комнате поплыл умопомрачительный аромат настоящего кофе, а я совсем задумалась и чуть не подпрыгнула, когда со стороны двери прозвучало:

– То есть отчет будет гениальным?

– А? – Я резко обернулась, чтобы увидеть вполне предсказуемую картину.

Глеб Игоревич собственной зеленоглазой персоной стоит на пороге. Руки сложены на груди, губы поджаты, на щеках вполне человеческие желваки. Вот… вот все-таки хорошо, что он такой. Если бы улыбался, мне бы опять о проруби пришлось думать, а так…

– Простите, не поняла?

Ну ладно, дело не только в его злости. Просто у меня еще отчет, и мысль умная благодаря появлению шефа ускользает. В общем, не до него сейчас.

– Я говорю о том, что вашу вопиющую наглость, Кристина Анатольевна Новикова, может искупить только очень хороший отчет.

– А… – Да, теперь поняла. И поправила на автомате: – Можно просто Крис.

Кое-кто шумно втянул ноздрями воздух. Плечи, и без того широкие, резко расправились, а в бездне зеленых глаз… нет, не красные всполохи появились, а самые натуральные молнии.

– Ну ладно, называйте как вам удобно, – нашлась я. – Кстати, кофе, – я кивнула на злосчастную машину, – еще остался. Хотите?

Хотел он или нет, науке неизвестно. Тем не менее подошел. А я успела забрать предоставленную Мариной кружечку и благоразумно отойти к холодильнику.

– Это должен быть очень хороший отчет, Кристина Анатольевна, – процедил зеленоглазый, подхватывая белоснежную чашку, которая рядом с кофеваркой стояла. – Великолепный!

Вот теперь стало по-настоящему страшно, и даже глоток умопомрачительно вкусного напитка не помог. Более того, я едва не поперхнулась, посему решила, что допью в кабинете, и поспешила к выходу. Вопрос, почему большой босс сам себе кофе варит, так и остался невысказанным – ну на фиг это любопытство!

В том, что общение с Глебовой кофеваркой – это косяк, сомнений не было. В том, что это не первый косяк за день, – тоже. Еще одна аксиома – Глеб не ябеда, так что про маленький инцидент на кухне никто не узнает, и, следовательно, второй волны кривых взглядов не будет…

Да, да! Именно так рассуждала новая ассистентка начальника аналитического отдела, когда входила в кабинет. И просчиталась… Просто не учла, что запах свежесваренного кофе очень сильно от запаха растворимой бурды отличается.

– Смертница, – ошарашенно повторил парень в розовой рубашке.

– Дура, – многозначительно заключила девушка, которую, как мне помнится, Олей звали.

– Полная дура, – кивнула Марина и уткнулась в монитор.

А я…

Ну а что я? По большому счету, коллеги правы. Хуже того – я уже сама начала сомневаться в правильности выбранной стратегии. Но… но ведь мне тридцать, и… Черт, я влюбилась в него по уши. Еще аргументы нужны?

Утром следующего дня в офисное здание, где расположилось ООО «С.К.Р.», вошла леди. Каблуки, чулки, юбка (правда, чуть длиннее, чем те, прежние), жакет, укладка. Спина прямая, взгляд открытый, походка от бедра. Ну и шлейф парфюма – куда ж без него?

Это случилось вовсе не потому, что в семь утра нагрянул Вальтез с проверкой, просто настроение было крайне поганым.

Вчера, после забега по магазинам и серьезного разговора с мамой на тему того, что менять место работы столь спонтанно нельзя, накатило то самое состояние, которое без бутылки «брюта» не пережить. Не депрессия, нет, но что-то очень близкое – грусть, неуверенность и дикий страх одиночества.

Несколько дней с Глебом, и я уже не могу спать одна. Мне неуютно, пусто и безумно холодно. А еще страшно, что ничего не получится. И обидно. Обидно до слез! Ведь он обещал – найду, горы подвину, моря перепашу, а сам? Не узнал и не вспомнил и чуть не растерзал за чашечку кофе.

Где справедливость? Мне вселенской не надо, мне хоть какую-нибудь.

Я пересекла отделанный мрамором и дорогими породами дерева холл, остановилась у лифта. Когда створки распахнулись, смело шагнула в кабинку. По сторонам в этот момент не смотрела, так что в Глеба Игоревича врезалась совершенно случайно.

Разряд пробежавшего по телу электричества был погашен новой вспышкой обиды. Нет, я ничуточки не обрадовалась встрече, более того – я попыталась выйти из лифта. И мне бы это непременно удалось, если бы кое-кто не ухватил за локоть и не нажал кнопку на панели. Двери плавно закрылись, отрезав нас от ошарашенной Марины и еще пары сотрудников нашего ООО – я их уже видела, только имен не помнила.

– И по какому поводу столь… приличный вид? – спросил шеф. Наклонился при этом к самому уху, так что даже его дыхание почувствовала.

Взглянуть в зеленые глаза я не решилась, вернее не захотела. Ответила с подчеркнутой вежливостью:

– Ну так мне же отчет сегодня сдавать.

Локоть из захвата выдернула, отошла насколько возможно. На инкуба по-прежнему не смотрела, но его взгляд чувствовала, причем очень хорошо. Он скользил по телу, щупал и оценивал. От этого еще обиднее стало почему-то.

Едва дверцы разъехались, я поспешила удалиться от источника отрицательных эмоций. Последние, как известно, карму портят, и вообще.

– И когда мне ждать ваш отчет, Кристина Анатольевна? – прилетело в спину.

Пришлось остановиться, развернуться…

– Через час вас устроит?

Глеб Игоревич кивнул, а я таки смогла уйти.

Сказать, что этот час прошел нервно, – не сказать ничего. Во-первых, собственные тараканы совсем расшалились, во-вторых, коллеги. Они не злились, нет… они скорбели. Кажется, за то время, пока я печатала листки с таблицами и пересохраняла отчеты на флешку Глеба, эти пятеро успели не только обсудить мою несчастную долю, но и прийти к однозначному выводу – новенькой в кабинете шефа не выжить.

– Крис, ты, главное, не спорь с ним, – сказала Марина. Начальница таки сжалилась, решила наградить полезным советом.

– И если скажет, что отчет – дерьмо, соглашайся, – поддержал парень… он опять в розовой рубашке был. Может, гей?

– И не молчи, если что-нибудь спросит, – встряла Оля. – Говори что хочешь, только не молчи.

Угу. Если скажу ему что хочу… впрочем, неважно.

А еще к нам каждые две минуты заглядывали любопытствующие из других отделов. Поводы были у всех – кто-то карандаш просил, кто-то одолженную накануне зажигалку возвращал, кто-то просто по-приятельски, на огонек, парой словечек перекинуться.

Единственное, чего не хватало, – похоронного венка!

В итоге на ковер к начальству я не шла, а бегом бежала. Глеб, конечно, страшный, зато в единичном экземпляре. И к даче советов не склонен.

Я миновала первый ресепшен, второй. Уверенно постучала в знакомую дверь. Ответа не последовало, но я все равно потянула за ручку – а что? Назначенный час настал, значит, можно. Порог кабинета переступила молча, так же молча закрыла дверь и лишь после этого позволила себе удивиться.

Тут было пусто. Очень-очень пусто. Ни тебе дивана, ни кресел с журнальным столиком, ни шкафа с напитками. Только огромный массивный стол и Глеб, как паук в центре паутины.

– Можно? – запоздало спросила я.

– Можно… – сказал зеленоглазый и замолчал, тараня взглядом.

Стараясь не думать о том, чем мы с Глебом на этом столе занимались, приблизилась. Несколько нервно протянула распечатки и флешку. Взял, правда, смотрел по-прежнему на меня и только.

– Я могу идти? – Голос, к счастью, не дрогнул.

– Нет.

Шеф таки отлепился, переключился на отчет. Распечатки удостоились мимолетного внимания, а вот флешкой начальство решило заняться всерьез.

Стула для посетителей тут не было, присесть на край стола не хватило наглости – хватит, вчера уже отличилась. Пришлось прикинуться памятником самой себе и уставиться в окно. Город заволакивало тучами, мир стремительно серел и отлично гармонировал с моим настроением. И только одно радовало – настроение Глеба Игоревича сейчас тоже… сместится.

– И… что все это значит? – спросил шеф хмуро.

– Ну там же написано. В названии файлов.

– Кристина Анатольевна, объясните по-человечески, – прошипел инкуб, а я… в общем, решила, что выпендриваться не стоит.

– В части отчетов, которые вы дали, были сбиты формулы, в колонках – выручка, доход и прибыль. Я сделала два сводных отчета, один на основании ваших данных, второй на основании пересчитанных. Там динамика разная, рентабельность. Прогнозы, соответственно, тоже различаются…

Глеб поднял руку, останавливая, и опять в монитор ноута уткнулся. Нет, насчет градуса его настроения я ошиблась – тут не хмурый день, а самая что ни на есть гроза намечалась. Черт, а я уж подумала, что он сам эти ошибки внес, нарочно, чтобы потом подловить и наорать…

– Может, я все-таки пойду? – сказала очень тихо, с нескрываемой надеждой.

– Стоять! – не глядя рыкнул шеф.

Ладно, стою. Минуту стою, две, пять. А туфли на каблучищах, причем новые и явно не очень удачные… А Глеб по-прежнему в монитор пялится, мышкой щелкает – страницы отчета перелистывает…

– Может, я все-таки пойду?

– Стоять, – процедило руководство.

Опять стою. Незаметно переминаюсь с ноги на ногу. А туфли все неудобнее с каждой секундой…

– Кристина Анатольевна… – шипит шеф. – Не дергайтесь.

Да кабы я могла!

Наконец, руководство от ноута отцепилось и пристально уставилось на меня.

– Знаешь, что самое отвратительное, Кристина?

Я приготовилась выслушать гадость в свой адрес, но инкуб сказал о другом:

– В финансовых отчетах те же цифры.

А… ну про это-то да, знаю. Я же пароль от папки с финансовой отчетностью помню, так что уже сходила, оценила. И тот факт, что формы отчетов разные, то есть ошибка в формулах не скопирована, а внесена намеренно, дабы часть денег скрыть, – тоже в курсе.

И мне бы промолчать, но…

– Ну что же вы не уследили, Глеб Игоревич?

Вскипел зеленоглазый моментально. Еще секунду тому был просто зол, а теперь налицо ярость, чистая и неприкрытая.

Стремительно подхватил мобильный, нажал пару кнопок и тут же процедил в трубку:

– Арсений, ты кого мне прислал?

Тишина, повисшая в кабинете, была, мягко говоря, давящей. Я уже начала бояться, что Арсений Игнатьевич не вспомнит и выдаст, но оказалось – у Вальтеза все схвачено. Отпираться от рекомендации Арсений не стал.

– В чем проблема? – Глеб явно переспрашивал. – Да она хамка!

Ответа липового покровителя не слышала, но после него мне протянули мобильный.

Телефон брала очень осторожно, так, чтобы не коснуться пальцев шефа. А едва поднесла к уху, услышала разъяренный шепот того, с кем в этой реальности вообще-то не знакома:

– Ты что творишь, дура?! Ты зачем его выбешиваешь?!

– А зачем он ко мне придирается?

Ответом стала изумленная тишина, а я не выдержала и продолжила:

– Арсений Игнатьевич, спасибо вам, конечно, за рекомендацию, но… к кому вы меня послали? Когда вы говорили, что он чуть-чуть нервный, вы, извините, нагло врали. Он самодур, тиран и сатрап!

– Кто-кто?.. – Нет, это не Арсений спросил, это Глеб.

– Сатрап, – милостиво повторила я и опять к телефонному разговору вернулась: – То ему футболка моя не нравится, то прическа, то отчет. Чувствую себя крепостной крестьянкой. Рабыней Изаурой, блин!

Незримый собеседник с ответом не нашелся, зато зримый шеф молчать не стал. Поднялся, стремительно обогнул стол и вырвал мобильный из пальцев. Затем телефон был отключен и отброшен в сторону, а я услышала разъяренное:

– Девочка, а ты ничего не путаешь?!

Глеб стоял очень близко, я даже жар его тела чувствовала и биение сердца слышала. Собственное сердце предательски сжалось, душа окрылилась. Вот же он, мой зеленоглазый искуситель, только руку протянуть…

– Уже не девочка, – печально призналась я. – И, к сожалению, давно.

Шумный вдох и не менее шумный выдох. Шутку, увы и ах, не оценили.

– Что он с тобой делал? – процедил Глеб.

– Кто?

– Арсений.

Нет, ну понятно, что вопрос о чем-то другом, в смысле – не о том, о чем подумала, но…

– Ничего сверхъестественного. Поприжимался слегка и все.

– Криссс… тина Анатольевна!

– Да ничего он со мной не делал! – выпалила я.

Воспоминание о том, как кто-то обещал подвинуть горы и вспахать моря, пришлось очень кстати. Поугасшая было обида вспыхнула с новой силой, отрезвила – а то я уже плавиться от ощущения его близости начинала. А теперь нашла в себе силы отступить на шаг, упереть руки в бока и спросить:

– Глеб… Игоревич, я отчет сдала?

– В том-то и дело, что сдала, – рыкнул шеф, делая шаг навстречу. Прежде чем успела опомниться, меня жестко ухватили за подбородок и заставили смотреть в глаза. На дне изумрудных омутов… нет-нет, никаких всполохов! Молнии и только они! – Но ты не могла его сдать, Крис. Я читал твое резюме, у тебя нет и быть не может таких знаний.

– Почему?

– Ты… никогда не работала с цифрами. – Шеф был чертовски логичен и по-прежнему зол. – Вот и спрашиваю – что делал Арсений? Магического вмешательства я не вижу, следовательно, это было нечто иное. И я хочу знать что.

– Ничего! – Из захвата я таки вырвалась и снова отступила. – Аналитика – мое хобби!

– Ой ли! – делано изумился этот… этот предатель, обманщик, тиран!

Ну… я бы на его месте тоже не поверила. Более того – никто бы не поверил. Значит, нужно сворачивать разговор к чертовой бабушке, пока до чего-нибудь еще не докопался.

Я выдохнула, тряхнула головой. Сказала очень спокойно, даже миролюбиво:

– Глеб Игоревич, извините, но если по отчету вопросов нет, то я пойду.

– Стоять! – рыкнуло начальство.

Подчиняться я, разумеется, не собиралась – ну на фиг! Если так уж не нравлюсь, пусть уволит и все. Поэтому скривила губы в наглой ухмылке, окинула инкуба оценивающим взглядом и…

– Глеб Игоревич, у вас эрекция, – вслух заметила я. Тон все тот же – спокойный, миролюбивый и даже пофигистический.

Шеф проследил мой взгляд – в смысле, тоже на свою ширинку посмотрел. Потом вернулся ко мне и ответил:

– Я знаю.

Вот и поговорили!

– Ну… не буду вам мешать. – Я развернулась и уверенно направилась к выходу.

Бежать! Бежать как можно быстрей и дальше, потому что сама вот-вот воспламенюсь! А мне нельзя – Глеб сексуальное возбуждение, в отличие от остальных эмоций, чует. Для инкуба это как запах поспевающего шашлыка.

– Стой, – рыкнуло руководство.

Ни за что! На фиг надо? Сиди и думай, что ты мне совершенно безразличен. Тебе и твоему самомнению это полезно.

– Стой, кому сказал!

Я все-таки остановилась, но лишь для того, чтобы уточнить:

– А кому вы сказали? Мне или, – кивок на ширинку, – ему?

Ошибка? Ну да, есть такое. Причем фатальная.

Радужки Глеба сменили цвет, вспыхнули алым. А сам… сам глухо рыкнул и двинулся на меня.

– Глеб Игоревич, ну что за детский сад? – Чего мне стоило выдержать равнодушный тон, одному богу известно. – Я аналитик, а не…

– Молчать!

– …а не собака. Стоять, молчать… Глеб Игоревич, вам не стыдно? Такой взрослый, такой солидный мужчина, а ведете себя как дикарь…

В процессе своего монолога я как-то забыла, что до двери еще не дошла, а когда вспомнила… Когда вспомнила, было поздно.

Шаг назад, второй, еще один. Но инкуб быстрей и решительней. А еще он без каблуков, и узкой юбки на нем нет.

– Глеб! – почти мольба, но красноглазому глубоко по фиг.

Захват – одна рука на талии, вторая спешно скользит по спине и замирает на ягодице. Зажим – он притягивает ближе, заставляя прочувствовать свое настроение и закусить губу, чтобы удержаться от стона. Ответный ход – воображаем прорубь и слой льда метров так сто!

– Глеб, прекрати…

Попытка оттолкнуть не удалась. Хуже того – рука с ягодицы медленно перемещается на грудь, и это фол! Просто жакет очень тонкий, а бюстика под ним нет. При вчерашнем забеге по магазинам сил на отдел нижнего белья не нашлось, а из того что было в гардеробе… Ладно, вру. Нет его потому, что, одеваясь, о зеленоглазом брюнете думала.

– Глеб…

Инкуб медленно, но неотвратимо ласкает грудь. Тот факт, что ассистентка начальника аналитического отдела шипит сквозь зубы, его не заботит. А слой льда вокруг воображаемой проруби становится все тоньше, вода медленно, но все-таки закипает.

– Глеб! – ну вот теперь действительно мольба.

А в ответ хриплое:

– Почему у меня такое ощущение, что я тебя уже где-то видел?

Все. Прорыв. Не могу больше. Не могу и не хочу.

Прогиб, стон. Руки скользят по плечам красноглазого монстра, а его попытка расстегнуть жакет не встречает никакого сопротивления. Его пальцы обжигают кожу, заставляют выгибаться снова и снова. С губ срывается новый протяжный стон, и я уже не только обид – имени своего не помню.

– Глеб…

Прижал. Лизнул губы – словно на вкус пробовал. Потерся щекой о щеку. Рука устремилась вниз, проникла под юбку в явном намерении проверить наличие трусиков. Да, трусики, в отличие от бюстика, имелись. Правда очень-очень маленькие, из неприлично тонкой ткани.

Очень интимное касание, и мир на грани взрыва. Еще полмига, еще доля секунды…

– Вот так-то лучше, – шепчет Глеб и замирает.

Замирает, чтобы остановиться, отстраниться и сказать уже громче:

– Да, так определенно лучше. А то… ходишь вся такая холодная, злая, самоуверенная…

Смысл произошедшего дошел не сразу. Ну а когда дошел…

– Козел, – выдохнула я.

– Самодур, – поправил Глеб надменно. Тот факт, что глаза у него по-прежнему красные и эрекция налицо, шефа не смущал. – А еще тиран и сатрап.

– И… и козел! – проревела я.

– Как скажешь, детка.

Чтобы не завыть в голос, пришлось закусить губу. Попытка застегнуть жакет… короче, плохая попытка – пальцы от ярости дрожат, пуговки в петли не попадают.

– Я помогу, – сказал Глеб и сделал шаг навстречу, но я отскочила, как кошка от бойцового пса. Зашипела.

– Кристина, не дури, – не унимался демон. – Ты же сама не справишься. Ты сейчас неадекватна.

Я? Неадекватна? Да я… я… Я справилась. То ли со злости, то ли просто подфартило, но первая пуговка таки попала в петельку, вторая тоже, а третья уже по накатанной пошла. Одернуть юбку и поправить прическу тоже не забыла.

– Козел!

– Как скажешь, – с усмешкой повторил Глеб. – Как скажешь…