Книга: Броня. «Этот поезд в огне…»
Назад: Глава 9. «Сталинград»
На главную: Предисловие

Глава 10. «И один в поле воин»

После некоторых раздумий выход нашелся, правда, придется усилия приложить.
Сергей отправился к убитым немцам, стянул с одного курточку и брюки, в цехе набил их ветошью и немецким же ремнем привязал получившееся чучело к палке. Издалека оно было очень похоже на человеческую фигуру. Ремень своей винтовки Сергей перекинул через плечо – обе его руки нужны были свободными.
Высунув на секундочку из-за угла чучело, он тут же убрал его назад, вроде как выглянул человек, посмотрел и спрятался. Для снайпера сигнал: человек снова появился, надо быть готовым. Но снайпер – живой человек, и если глаз у прицела в напряжении, изображение «плавает».
Сергей задумал поиграть со снайпером, позлить его. Злость – она приводит к поспешным, необдуманным действиям. А еще расчет был на то, что у немца не автоматический карабин. Видел Сергей не раз, каким оружием пользуются немецкие снайперы – «маузер» К 98 с оптикой. Чтобы сделать повторный выстрел, надо передернуть затвор – секунда, а то и две уйдут.
Он вновь высунул и спрятал чучело, и выстрел снайпер сделать не успел. В прицел поймал, начал пальцем выбирать свободный ход спускового крючка, а выстрелить не успел.
В снайперы отбирают людей терпеливых, скорее – меланхоликов по складу, нежели холериков. Но и меланхолика можно вывести из себя.
Сергей глубоко вздохнул и далеко высунул чучело. Тут же прозвучал далекий выстрел, и чучело слегка дернулось от попадания пули. Сергей тут же бросил палку, за которую держал «обманку», и бросился бежать. Когда снайпер передернет затвор, поймает в прицел живую мишень, рассчитает упреждение, он уже успеет заскочить в склад.
Расчет был рискованный, но оказался верным.
Сергей бежал быстро, не петлял, и только влетел в открытые ворота склада, как пуля ударила в створку ворот, а следом, с опозданием – звук выстрела. Сергей свернул кукиш и высунул его за ворота – на пару секунд, не больше. Снайпер в оптику увидит, но предпринять ничего не успеет. В душе гордость появилась – обманул-таки немца!
Склад был длинный, как и соседний с ним цех. Кое-где виднелись складированные и готовые к поступлению на производство траки для гусениц тракторов, шестерни в солидоле, еще какие-то детали. На СТЗ выпускали тракторы, артиллерийские тягачи, а с началом войны – танки. Когда немцы подошли к городу, завод эвакуировали.
Территория завода огромная, как небольшой город, – с переулками, площадями, зданиями. Какую-то часть немцы заняли, где-то наши еще держатся. Иной раз и вовсе чересполосица: один цех немцы держат, другой, соседский – наш, следующий – снова немцы.
Сергей пробирался по складу, держа винтовку наготове. Конечно, автомат был бы сподручнее. Уже торцевая часть склада недалеко. Часть стены и крыши обрушена бомбой. Бетонное перекрытие лежало косо, и Сергею пришла мысль – забраться по перекрытию на крышу.
Он приблизился, толкнул ногой бетонную панель – не обрушится ли? Да разве сдвинешь многотонную махину?
Сергей забросил винтовку на спину, и, держась руками, полез вверх. Уклон был приличный, градусов сорок пять.
Он влез на плоскую крышу и, пригибаясь, чтобы снизу не увидели, приблизился к торцу склада. Тут кирпичный парапет, как бруствер. За него и улегся. Наши траншеи видны, держатся еще парни; иногда видно, как пилотка или стальная каска над бруствером мелькают. Немцы сегодня не продвинулись вперед.
Дальше траншей, метров за двести – триста, шел дым, и оттуда доносилась стрельба – немцы не оставляли попыток выйти к Волге.
Стараясь не шуметь, Сергей подполз к краю крыши. Где-то недалеко снайпер должен быть, отсюда выстрелы доносились. Правда, снайпер мог позицию сменить, по крайней мере – наши снайперы делали так. Отстрелялся с позиции – переползай на запасную, иначе самого убьют.
Осторожно, едва выставив голову, Сергей стал осматриваться. У торца склада было нечто вроде свалки. Сгоревшие грузовики-трехтонки, куча шлака, уже кое-где поросшая травой, какое-то ржавое железо… Никакого движения. Затаился снайпер или позицию сменил? Сергей не знал, какие порядки у немцев, но наши снайпера выходили на «охоту» всегда парой.
Неподвижно лежать пришлось долго, не менее получаса, и он уже подумывал уйти, как снайпер обнаружил себя. Ах, дурные привычки, сгубившие не одну жизнь!
За грузовиком, от которого только остов и остался, появилось легкое облачко дыма, тут же рассеявшееся. Закурил снайпер, выдал себя. Оно и понятно, тяжело неподвижно лежать – ни поесть, ни покурить… Один он там или все-таки они вдвоем? Или второй где-то поодаль, но в пределах прямой видимости?
До позиции снайпера метров двадцать пять – тридцать. Гранату добросить можно, но только из положения стоя. Лежа замах не тот, далеко не швырнешь.
Сергей достал из-за ремня две гранаты и выкрутил фарфоровые пробки на запалах. Одну гранату он взял в левую руку, другую в правую – деревянные ручки удобные. Пробку одной гранаты он зацепил между пальцами левой руки, а правой рукой резко дернул за кольцо. Запал терочный, не как у наших гранат, и требует резкого рывка.
Вскочив с колен, как подброшенный пружиной, резким движением Сергей швырнул гранату за грузовик. Она еще не долетела, как он перехватил гранату из левой руки в правую. Рывок за пробку – и вторая граната отправилась вслед за первой. Сергей сразу же упал на крышу.
Один взрыв, второй! Осколки ударили по стене и полетели над ним.
Лежа, Сергей выждал пяток минут и выглянул уже с другой стороны крыши. Одного немца ему было видно, вернее, его верхнюю часть – он лежал навзничь. А вот второго нет. Да и был ли он? Взрывы внимания не привлекли.
На четвереньках Сергей прополз к пролому в крыше, на пятой точке съехал вниз, продрав штаны. Осмотревшись, вышел из склада. Держа наготове винтовку, подошел к углу склада. Потом пригнулся и короткими перебежками добрался до грузовика.
Немцев оказалось двое. У одного была снайперская винтовка, у другого обычная, и оба были мертвы. За грузовиком в земле была отрыта небольшая ниша, причем сделано это было давно, потому что земля высохла. Одна из гранат уго– дила прямиком в нишу, другая взорвалась на бруствере, оставив в рыхлой земле небольшую во– ронку.
Сергей не поленился, спрыгнул в нишу. Обзор отсюда был хороший, в обе стороны: в одну – между цехами и складом, где перебегал Сергей, и в другую – к траншеям. Скорее всего, немцы вели наблюдение в обе стороны, потому как лежали спинами друг к другу.
Сергей осмотрел чужую винтовку. Оптический прицел был разбит осколками, деревянное ложе посечено.
Сергей решил ползком добраться до траншеи – до нее сотня метров. Но только он выбрался из ниши, как в воздухе послышался все нарастающий вой, потом грохнули взрывы, траншею затянуло дымом и пылью – немцы начали минометный обстрел.
Сергей сполз обратно в нишу. Находиться рядом с убитыми немцами ему было неприятно, но больше укрыться негде. Иногда мины падали ближе, тогда осколки стучали по обгоревшей кабине грузовика.
Обстрел продолжался долго, мин немцы не жалели.
Сергею было жалко парней. Суток еще не прошло, как они прибыли, а уже который раз в переплет попадают. Атаку немецкую не одну отбили, под обстрел второй раз попали…
Сергей снял с пояса убитого немца фляжку, открутил крышку. Спиртным не пахло. Он припал к горлышку и с удовольствием напился – в фляжке была чистая вода. Несмотря на то что она была теплой, жажду он утолил.
Взрывы прекратились. Над траншеями густым облаком висела пыль, остро пахло тротилом.
Через площадь к траншеям молча бежали в атаку немцы – они решили воспользоваться тем, что русские пока ничего не видят из-за пыли.
Подбежав ближе, немецкие пехотинцы стали швырять в траншею гранаты.
Сергей смотрел на атаку со стороны, и ему было больно и досадно. Немцы уже находились на бруствере, а ответного огня так и не последовало. Он понять не мог, убиты все защитники или отошли? В их отходе он сомневался, ведь был же приказ Сталина – ни шагу назад!
Немцы перепрыгнули траншею и побежали дальше.
Сергей находился в прострации. Ему было обидно за новобранцев, продержавшихся всего сутки, и страшно за себя. Неужели он остался один? Когда ходил в разведку, во вражеский тыл, кругом были враги, но рядом – боевые товарищи. И он знал, что из рейда они вернутся к себе во взвод. Случись ранение, его обязательно вытащат на себе, даже если придется убить и бросить с таким трудом взятого «языка». Неуютно стало на душе у Сергея, тревожно.
В нише, рядом с убитыми немцами, он просидел около часа. Прорвавшиеся немцы стреляли у берега – кто-то из наших остался, сдерживал. Может быть, другие подразделения.
И только он хотел выбраться из ниши, подползти к траншее и лично убедиться, что живых в ней не осталось, как показались два немца. На рукавах их были белые повязки с красным крестом – санитары. Они несли раненого, держа его за руки и за ноги.
Сергей пристроил винтовку поудобнее, поймал в прицел санитара, но нажать на спусковой крючок не смог. Он знал, что немцы наших раненых добивали, и если он по санитарам или раненому стрелять будет, то чем же он лучше фашиста?
Он так и не выстрелил. Убрав палец со спускового крючка, проводил санитаров взглядом. Даже какая-то гордость собой, чувство превосходства в душе появилось. Война – вещь жестокая, страшная, но люди не должны превращаться в зверей, в безжалостных убийц. Да, он недавно убил снайпера и его помощника, причем без всякой жалости. Они пришли на его землю, стреляли в него, желая убить, просто он оказался опытнее и удачливее.
Сергей пополз к траншее – она уже была частично обрушена из-за минометного обстрела. Однако везде он видел только трупы – ни одного стона, ни одного движения.
В траншее Сергей обнаружил полузасыпанный землей, на треть полный мешок с сухарями, рядом лежал вскрытый цинк с патронами. Цинк он бросил в мешок с сухарями: парням уже ни патроны, ни сухари не нужны, а ему пригодится.
Он полз по траншее к складу. Ничего, еще посмотрим, чья возьмет! Он еще живой, у него есть винтовка и патроны, сухари. Он еще повоюет, еще будет убивать ненавистного врага. И какая разница, где он убьет немца – на передовой или в тылу, если все равно одним захватчиком будет меньше?
Решив так, он приободрился. У него появилась цель, задача, которую он сам для себя же и поставил.
Добравшись до склада, он перебежал по нему до конца. Уселся у торцевой стены – так все входы-выходы на виду. В раздумье поел ржаных сухарей. Кто их делает? Черствые, твердые, как дерево. И непонятно – это сухари на зубах хрустят или уже сами зубы крошатся?
Из цинка он набил магазин – три обоймы. Решил перебраться в цех, где спрятал ящик с гранатами. Цинк с патронами рядом спрятать, сухари – будет нечто вроде его личного склада.
Свое «богатство» он зарыл в ветошь и мусор, а за поясной ремень сунул еще две гранаты – выручили они его сегодня.
Попить бы еще – после сухарей жажда одолела. Полноводная река рядом, а поди, подберись! Совсем по пословице: «Видит око, да зуб ней– мет!»
После некоторых раздумий Сергей решил идти дальше, к немцам в тыл, тем более что там периодически слышалась стрельба, наверное, наши разрозненные подразделения продолжали сражаться. Скрываясь за полуразрушенными корпусами завода, он перебегал, осматриваясь, ориентировался на звуки выстрелов. Но стреляли то впереди, то по сторонам, и Сергей понял, что у немцев в тылу остались такие же одиночки, как и он, и примкнуть к какой-нибудь группе у него не получится. Ну и ладно, сам себе будет командиром, подчиненным и каптенармусом.
Сергей подобрался к пятиэтажному зданию. Ни одного целого окна в нем не осталось, на многих участках стены зияли пробоинами от попавших снарядов, кое-где межэтажные перекрытия обрушились. Но главное для Сергея – здание высокое, обзор есть.
Он нырнул в подъезд. На лестнице – битый кирпич, осколки стекла, бытовые вещи – кукла, пустой саквояж, разорванная одежка, куски окровавленных бинтов.
Стараясь ни на что не наступать, чтобы не обнаружить себя шумом, Сергей забрался на пятый этаж и зашел в одну из комнат. Видимо, раньше здесь занимал позицию наш пулеметчик, потому как на полу было полно гильз от «трехлинейки».
Сергей зашел к окну сбоку и посмотрел вниз. Да, от городских построек, заводских цехов мало что осталось, в основном – руины, кирпичные завалы. И никакого движения – ни немцев, ни городских жителей. Даже ворон и голубей не видно, всех распугала война.
Сергей стал припоминать – так ведь и собак с кошками нет. С хозяевами ушли или в щели забились от громких звуков выстрелов и взрывов?
Через квартал показались два немца. Они были далеко, верных триста метров. Без оптики попасть затруднительно, но Сергей решил попробовать. Сделает один выстрел – по нему не засекут. А вот после второго определят, где стрелок засел.
Он выставил на прицеле 300 метров, положил винтовку на подоконник, глубоко вдохнул и, затаив дыхание, поймал на мушку фигуру врага и мягко потянул за спуск. Выстрел! Немец упал. Русские так открыто не ходили бы, тем более – парой. Значит – чужак.
Второй выстрел он делать не стал, хотя руки чесались.
Когда подстреленный фашист упал, второй немец кинулся в сторону и укрылся у домов. Но через некоторое время осмелел, подошел к убитому, наклонился. Документы из кармана вынимает или смотрит, жив ли камрад? Впрочем, Сергею все равно, ранен ли тяжело немец или убит – хоть на секундочку, на миллиметр, но к победе он приблизился. А в том, что наши в итоге одолеют гитлеровскую Германию, он не сомневался – еще не все резервы исчерпаны. Тем более из истории о далекой победе знал, хотя сейчас сомнения были. Предприятия и заводы в тылу только разворачиваются, только начинают наращивать выпуск боевой техники, оружия, боеприпасов. И людских ресурсов хватает, только обучить надо. А немец выдыхается уже, не хватает у него сил ломиться вперед и удерживать занятое.
Эх, жаль, что он один! Но это в этом доме он один. Не может быть, чтобы в таком большом районе совсем не осталось наших.
В этот момент раздался звонок. Сергей даже не понял, откуда идет звук – будильник, телефон? Телефоны в квартирах были редкостью, они даже не во всех учреждениях стояли.
Но трели звонка продолжались, приглушенные слегка, как будто из-за преграды, и Сергей прошел в соседнюю комнату. Ориентируясь по звуку, из-под груды запыленных вещей достал телефон – черный, эбонитовый, тяжелый, снял трубку и приложил к уху.
– Алло!
– Слушаю, – сказал Сергей.
– Ты кто?
– Сержант Заремба, а ты?
– Не ты, а вы, сержант!
– По телефону звания не видно.
– Хм, верно. Ты где?
– В доме пятиэтажном.
– Улица какая?
– А вы-то кто? Может, лазутчик вражеский?
В ответ раздался отборный мат, и Сергей отстранил трубку от уха. Когда наступила тишина, поднес снова.
– Сержант, ты когда-нибудь слышал, чтобы немцы так ругались?
– Я вообще не слышал, как они ругаются.
– Улицу назови!
Сергей наморщил лоб, пытаясь вспомнить: табличка, пробитая пулей, висела на углу дома, но что там было написано? Однако вспомнил.
– Республиканская, вспомнил!
– А номер дома?
– Не видел.
– Немцы там есть?
– Есть. Одного я только что убил.
– Молодец! А что еще из окна видно?
– Дома разрушенные. А ни наших, ни немцев не видать. А с кем я говорю?
– ПНШ по разведке тринадцатой дивизии. Сержант, ты из какого подразделения?
– Я из шестьсот восьмидесятой батареи. Только ее нет больше.
– Я знаю. Сколько вас?
– Один.
– Сержант, надо местность разведать. Есть ли у немцев батареи, не подтягивают ли резервы?
– А как я с вами свяжусь?
– Я сам тебе позвоню. Часы есть?
– Есть – трофейные.
– Сейчас пятнадцать сорок. В девятнадцать часов будь у телефона.
– А как вы меня нашли, товарищ ПНШ?
– Случайно. Звонил по разным телефонам, наугад. Ты ответил.
– Ага, разведку ведете. Только столбов поваленных много, и проводов порванных.
– Знаю. Пока ты первый и единственный ответил. Удачи, сержант!
Сергей положил трубку и уже отошел на пару шагов, но вернулся и прикрыл телефон тряпьем: неровен час – чужой зайти может. Провод обрежет или аппарат сапогом разобьет.
Сергей получил приказ от незнакомого помощника начальника штаба по разведке. А раз приказ вышестоящего начальника есть, его надо исполнять. Зато теперь он умнее будет, таблички с названиями улиц читать станет.
Он спустился по лестнице, осмотрелся, прежде чем выйти из подъезда, а потом подошел к углу здания. Точно, память его не подвела, улица Республиканская.
Перебегая от дома к дому, Сергей обходил развалины.
Вдруг раздался характерный хлопок – недалеко выстрелил миномет. Выстрел был одиночный, так бывает, когда батарея пристрелку цели делает. Где-то впереди, рядом с передовой, сидит корректировщик огня и по попаданиям в район цели ошибки корректирует. Если мины ложатся удачно, стреляет вся батарея. Связь между корректировщиком и батареей осуществляется по рации или, что чаще бывало, по полевому телефону, посредством кабеля.
Сергей засек выстрел и повернулся в сторону звука. Еще хлопок, виден дымок, поднимающийся вертикально. Точно, минометная батарея!
Сергей подобрался поближе. Вон они, посередине двора обосновались, с трех сторон двухэтажные дома. Миномет прямой наводкой не стреляет и может вести огонь по обратному склону холма, через естественные препятствия.
Сергей подполз к угловому дому и прочитал название улицы – Солнечная. Будет о чем рассказать ПНШ, глядишь – минометчиков накроют.
Он решил проверить – идет ли от батареи провод? Прополз вдоль улицы и провод обнаружил. Достав нож, перерезал его в двух местах, а вырезанный кусок забросил подальше. Теперь соединить концы не удастся, а без связи с корректировщиком батарея слепа и глуха.
Он залег недалеко, в развалинах. Обрыв связи – ситуация чрезвычайная, и немцы должны выслать связиста. Вот на это Сергей и рассчитывал. Не в плен брать. Как его, «языка» этого к своим доставить, если линия фронта причудлива, извивается замысловато между зданиями, а то и проходит по этажам? Он связиста убить хотел. Связисты – технические специалисты, боевого опыта не имеют, и потому добыча легкая. А для батареи урон значительный.
Долго ждать не пришлось, показался солдат. Через одно плечо – ремень карабина, на другом – тяжелая сумка с инструментами; в правой руке на локте – небольшая бухта кабеля. Связист шел, не глядя по сторонам, опустив глаза долу – за кабелем следил, место обрыва искал. Бормоча что-то, прошел мимо Сергея, в пяти шагах.
Сергей вышел из-за угла обрушенного здания и в три прыжка догнал немца. Сапоги по асфальту стучали, и немец обернуться успел – но Сергей с ходу ударил его ножом в сердце.
Солдат осел сразу. Молодой, лет восемнадцати – почти ровесники они с Сергеем.
Сергей заволок убитого в развалины, вернулся, подобрал сумку с инструментами, карабин и все забросил в развалины. Если повезет, немцы второго связиста пошлют. Время не терпит, батарея огонь вести должна, а связи с корректировщиком нет.
Через четверть часа показались уже два человека. Один – точно связист – с сумкой инструментов, второй – обер-ефрейтор. Наверное, проконтролировать хотел.
Еще служа в полковой разведке, Сергей назубок выучил все знаки различия вермахта. В рейде в тылу врага надо «языка» выбирать не рядового, а выше по званию, такой знает больше.
Обер-ефрейтор был с пистолетной кобурой, а пистолет Сергею был просто необходим. Он понял уже, что ползать по развалинам с винтовкой в руках неудобно, длинная она, мешает. Лучше бы автомат, но где его взять? Тыловые части, вроде саперов, связистов, минометчиков и водителей, имели личным оружием винтовки, а автоматы нужны были на передовой, для создания плотности огня.
Таиться не было смысла. Сергей решил подпустить обоих поближе и застрелить. Работать ножом не получится: их двое, не успеть.
Он снял винтовку с предохранителя.
Немцы подошли совсем близко, и Сергею хорошо было слышно, как они между собой переговариваются.
Сергей выстрелил сначала в ефрейтора: тот сумкой и карабином не был обременен и мог успеть за пистолет схватиться. Тут же ствол на связиста довернул и выстрелил еще раз. Кинулся к немцам, на ефрейторе ремень расстегнул, на себя надел и тут же бросился бежать между развалинами. До батареи недалеко, два выстрела подряд там слышали, обеспокоятся и подмогу вышлют.
Отбежав на сотню метров, он укрылся в развалинах и, приготовив винтовку, стал ждать. Терпения ему было не занимать, привык в разведке.
Обеспокоенные выстрелами, отсутствием связи и пропажей трех военнослужащих, немцы выслали подкрепление – пятерых минометчиков. Сергей, видя, как они держат винтовки и как неуверенно идут, понял – не вояки. Одно дело за километр от передовой вести огонь по удаленным целям, и совсем другое – непосредственно, лицом к лицу с противником участвовать в атаках, в рукопашной. Немецкие пехотинцы действовали бы более уверенно и шли развернутой цепью, а не группой, как минометчики. Будь на его месте пулеметчик, он положил бы сейчас всю группу.
Тем не менее, когда Сергей выстрелил в первого, группа мгновенно залегла. Минометчики озирались, пытаясь определить, где прячется враг, Сергей же выжидал. Не могут же они лежать долго!
Минут через десять один минометчик, самый решительный, встал. Сергей взял его на прицел, и когда немец развернулся в анфас, выстрелил.
Солдаты определили, откуда прозвучал выстрел, и открыли ответный, но неприцельный огонь.
Сергей отполз назад – его пока скрывали развалины, за углом поднялся и, перебежав на другую сторону улицы, занял в полуразрушенном доме позицию у окна. Преследовать его немцы побоя– лись.
Сергей посмотрел на часы – ему пора было возвращаться в квартиру с телефоном, через полчаса должен был звонить ПНШ. Сергей даже не знал его фамилии, только должность. Он предположил, что ПНШ по званию майор или подполковник – как это было, когда он служил в разведке.
Укрытие Сергей покинул, и, осторожничая, вернулся в пятиэтажку. Здесь он дозарядил магазин «СВТ» и проверил, заряжен ли трофейный пистолет. Немецкий ремень выкинул, нечего щеголять с бляхой, на которой было выведено по-немецки «С нами Бог». Кобуру же перевесил на свой ремень. Трофей удобный, в неожиданной стычке выручит, когда стрельба накоротке начнется. Отбросив вещи с телефонного аппарата, он устроился рядом на полу, держа вход в квартиру под наблюдением.
Ровно в девятнадцать часов, как и было обусловлено между ними, раздался телефонный звонок.
Сергей поднял трубку: в ней стоял треск и слышались шорохи, наверное – линия была по– вреждена.
– Сержант Заремба у аппарата.
– Рад слышать тебя, сержант. Что удалось узнать?
– Угол Республиканской и Солнечной, к северу сто метров – минометная батарея. Я им тут связь с корректировщиком испортил и четверых застрелил.
– Молодец, сейчас нанесу на карту.
– Больше разведать ничего не удалось.
– Мало времени было, понимаю.
– И карты нет, ориентироваться сложно. Дома разрушены, табличек с указанием улиц нет, а я не местный.
– У нас разведгруппа ходила – не вернулась, и что у немцев в тылу делается, мы не знаем. Вот что: ты днем местность вокруг себя прощупай, особенно нас интересуют артиллерийские батареи, танки. Они сейчас – главная угроза.
– Слушаюсь.
– Только поосторожнее. Не исключаю, что сейчас в немецком тылу наши воины есть – как одиночки вроде тебя, так и группы. Но связи с ними нет. Телефон у тебя – счастливая случайность. Завтра вечером в девятнадцать часов я снова позвоню. Если не успеешь к этому времени вернуться, буду повторять попытки через каждый час. Как понял?
– Понял, товарищ ПНШ!
– Отбой.
Сергей положил трубку и забросал телефон тряпьем. Хотелось есть и пить, и после некоторых раздумий Сергей оправился к цеху, где он оставил сухари, гранаты и патроны. Предварительно прихватил с собой пододеяльник – он решил часть запасов перенести сюда, в эту квартиру. Не бегать же каждый раз в цех!
Уже в сумерках он добрался до цеха, сделал из пододеяльника узел, отсыпал туда десяток пачек винтовочных патронов из цинка, пяток гранат и половину сухарей. Еще бы воды, пить хотелось сильнее, чем есть.
Трупы, которые лежали у цеха, немцы уже унесли – у вермахта эвакуация раненых, сбор убитых был организован очень хорошо. И хоронили своих убитых они на специально отведенных для этого кладбищах, ровными рядами, делали обозначения на картах. Орднунг, однако!
Узел Сергей отнес в пятиэтажку. Жажда мучила его все сильнее, язык во рту был шершавым, губы пересохли. Дальше терпеть это было невыносимо, и он решил под покровом темноты обшарить местность, особенно частные дома. В них зачастую были колодцы, не все улицы города имели централизованное водоснабжение.
На поиски такого дома ушла половина ночи. Передвигаться свободно было нельзя, Сергей опасался встреч с патрулями – их полевая полиция ГФП охраняла тылы.
С собой Сергей взял немецкую фляжку – надо было и самому напиться, и запас воды иметь. Конечно, емкость нужна была побольше, только где же ее взять? После некоторых раздумий он оставил винтовку в квартире, прикрыв ее в дальнем углу тряпьем. В темноте из нее не прицелишься, а в ближнем бою ему и пистолета хватит. Винтовка – лишний вес, да и габариты у нее большие.
Собравшись таким образом, он вышел из дома. Куда идти? Где небольшие жилые дома? По наитию он пошел на запад. К реке, хотя она и близко, соваться было нечего – там или немцы, или передовая, и оба варианта чреваты проблемами.
После нескольких часов осторожного блуждания Сергей выбрался к частному сектору, от которого остались одни руины. Но сейчас дома его не интересовали, только колодцы.
Не зря говорится – кто ищет, тот обрящет. Нашелся колодец.
Сергей вытащил ведро с плещущейся в нем чистой водой и с наслаждением вдохнул тот особенный запах влаги, который воспринимается жаждущим даже как-то обостренно. Напился вдоволь и налил во фляжку вкусной, чистой, прохладной воды. Он постарался запомнить двор с колодцем, хотя и не был уверен, что найдет его следующий раз. Темно, вместо домов – кучи битого кирпича, трафаретов с названиями улиц нет.
Довольный собой, он отправился к своему временному убежищу.
Через два квартала заметил впереди проблески света и движение. Подобравшись поближе, залег. Оказалось, что при свете карманных фонариков немцы тянули провода. Причем, когда они ушли в сторону Волги, разматывая кабель с катушки, Сергей подобрался поближе, нащупал на земле кабель, да не один – сразу связку, и стал думать. К батарее столько проводов идти не может, стало быть – от штаба к штабу. Вернее, от штаба армии к штабу дивизии. Если он ошибается, то от штаба дивизии к штабу полка. А это значит, что у него появилась возможность установить место расположения этого штаба, и это весьма интересно. Если эти данные передать вечером по телефону ПНШ, наши нанесут артиллерийский или авиа– налет.
Связисты в темноте тянули кабель, а Сергей двигался следом, соблюдая дистанцию.
Внезапно сзади послышался шум моторов, потом показались синие лучи фар. В прифронтовой зоне весь транспорт, боевые машины передвигались с затемненными фарами, опасаясь воздушной атаки ночных бомбардировщиков.
Двигалась большая колонна, и Сергей благоразумно убежал в пролом и спрятался в развалинах.
Колонна с войсками двигалась долго, и Сергей насчитал двадцать четыре грузовика. Он прикинул: в каждом – двадцать солдат, и по его подсчетам выходило около пятисот пехотинцев. Он взял это на заметку.
Когда колонна прошла, он пробрался к связке проводов и пошел дальше.
Через три квартала связка повернула вправо. Он свернул следом и тут же бросился в канаву – навстречу ехал мотоциклист. Сергей успел разглядеть у него на боку сумку – с такими могли разъезжать посыльные с приказами. Это еще больше укрепило его во мнении: рядом – штаб какой-то части армии.
Сергей выбрался из канавы и, прижимаясь к развалинам, пошел вперед.
На перекрестке кабели связи повернули налево. Дальше идти было нельзя, слышался разговор немцев. По опыту Сергей знал, человеческая речь слышна на сотню метров.
Он снова нырнул в канаву, хорошо хоть она была сухой.
У самого перекрестка осмотрелся: слева от него было одно из немногих уцелевших зданий, перед ним стояли несколько автомобилей и мотоциклов, расхаживали немцы. Вот он, штаб. Узнать бы еще улицу. Только не выйдешь, у немцев не спросишь, а жителей нет, с приближением боевых действий все ушли на левый берег Волги.
Сергей выбрался из канавы и пополз направо, удаляясь от штаба – он надеялся увидеть хоть одну табличку с названием улицы.
В конце квартала повезло: угловой дом был наполовину разрушен, но табличка сохранилась. Сергей прочитал – Киевская. На другом углу здания табличка тоже сохранилась – переулок Пензенский. Штаб находился восточнее от перекрестка на 300–350 метров.
Сергей по-прежнему осторожничал и, прячась, добрался до «своей» пятиэтажки. Расположился в углу на тряпье – до рассвета оставалось три часа.
Спал он чутко, от каждого постороннего звука просыпался. Однако к утру забылся глубоким сном и был разбужен близкими разрывами.
Сергей кинулся к окну: снаряды рвались на позициях минометной батареи, о которой он докладывал вчера ПНШ по телефону.
Что скрывать, Сергей был доволен. Он оторвался от своих и сейчас один как перст, но существенную пользу смог принести.
Артиллерийский налет был коротким, Сергей успел насчитать двадцать разрывов. Скорее всего, огонь вела одна батарея дивизионных 76-миллиметровых пушек с левого берега Волги – боеприпасов не хватало и там. Будет что вечером сообщить по телефону ПНШ.
Сергей похрустел сухарями, запил их водой. Хотелось горячей пищи, супчику, каши с мясом – даже чаю. Но он надеялся на лучшее, на то, что, улучив удобный момент, он переберется через линию фронта. Или наши начнут наступление и отбросят врага. Откуда было Сергею знать, что наступления наших войск придется ждать еще два месяца?
Подкрепившись, он выбрался из дома. Через плечо висела винтовка – Сергей всерьез надеялся подстрелить днем одного-двух немцев, разведать расположение живой силы, артиллерии.
Вместо танков немцы в городе использовали самоходки. Танковым соединениям нужен простор для маневра, и в городе им не развернуться.
Сергей где перебегал от одного полуразрушенного здания к другому, где переползал. Периодически, видя немцев, он замирал.
Обнаружил полевую кухню. Немецкие пехотинцы подходили с котелками и тут же, на развалинах, садились есть. Лица у них были грязные, усталые. Не было в них того отпечатка бравады, веселости, которые были еще в начале года.
Еще Сергей обратил внимание на то, что немец помельче пошел. Раньше фашисты были как на подбор – сытые, откормленные, а сейчас телосложением потщедушнее; некоторые вообще в очках. «Выходит, повыбивали наши тех, кто в страну первыми вошел, – сделал вывод Сергей, – и начали призывать тех, кто имел отсрочку по здоровью, а то и вовсе годных к нестроевой службе».
Вывод он сделал правильный, хотя военного образования не имел. Втягиваясь в затяжную войну, Германия истощала и человеческие, и материальные ресурсы.
По улице, мимо Сергея, проехали два бензовоза. Пехоте бензин не нужен, значит, явно где-то танки или самоходки. Бензовозы ехали медленно – улицы завалены разным мусором.
Сергей петлял между развалинами, стараясь не отстать, ведомый желанием посмотреть, где скрывается бронетехника. Не успел, однако, отставать стал, да еще немцы навстречу попались. Ему залечь пришлось, дождаться, пока они пройдут.
Немцев было целое отделение. Сергей обратил внимание, что рукава их мундиров были закатаны по локоть, лица заросшие – явно с передовой. Если бы немцев было два-три, он их убил бы, но с отделением опытных окопников ему одному не справиться. Свои силы Сергей оценивал реально.
Проводив взглядом колонну фронтовиков, он дождался, пока они отойдут на безопасное для него расстояние, и стал пробираться дальше. А бензовозов не видно.
И такая досада взяла Сергея! Он подобрался поближе к проезжей части, к перекрестку, надеясь увидеть, куда свернули бензовозы. Но улицы были пустынны, только по одной приближался немец на мотоцикле.
Упустив бензовозы, Сергей был зол. Он сдернул с плеча винтовку, прицелился и выстрелил в грудь мотоциклисту.
Мотоцикл вильнул в сторону и влетел во двор разрушенного дома. Шум мотора смолк, а Сергей прислушался – не поднялась ли тревога?
Метрах в трехстах – четырехстах от того места, где сейчас находился Сергей, велась стрельба, до него доносились разрывы мин и грохот – немцы пытались прорваться дальше. Кое-где им удалось достичь реки, но необходимо было расширить захваченный участок для налаживания переправы – река сейчас являлась серьезной естественной преградой. Для танков, пехоты требовалось навести понтонный мост, но сделать это под огнем с левого берега и со стороны оставшихся частей на правом берегу – невозможно.
Сергей выждал некоторое время и стал пробираться к мотоциклисту. Сразу он не упал, и Сергей не исключал, что тот только ранен. Ну ничего, нож при себе, при необходимости добьет.
Мотоцикл он обнаружил в зарослях сорняков, тело мотоциклиста – поодаль, от места падения мотоцикла к нему тянулся кровавый след.
Немец уже был мертв, не дышал. Ранение в грудь было сквозное, мундир на спине порван.
Первым делом Сергей схватился за фляжку. Отвинтив крышку, он понюхал ее содержимое. Запах был спиртного, но не шнапса. Сначала он хотел выбросить фляжку, но потом передумал и пристегнул фляжку в чехле к своему ремню. По привычке разведчика перевернул тело убитого, расстегнул нагрудный карман френча и достал солдатскую книжку. Может, ПНШ будет интересно узнать, из какого подразделения мотоциклист?
Неожиданно он заметил под телом тонкий кожаный ремешок, потянул за него и вытащил сумку, похожую на командирскую. Осматривать ее было некогда, и он, забросив ремешок через плечо, стал пробираться обратно – надо было в укрытии внимательно ознакомиться с ее содержимым.
К пятиэтажке он пробирался кружными путями. Наткнувшись на марширующую роту автоматчиков, проводил их ненавидящим взглядом.
Время едва перевалило за полдень, когда он забрался в пятиэтажку, и, принявшись грызть сухарь, в нетерпении расстегнул сумку. Ба! Да мотоциклист – связной!
Перед Сергеем лежала карта с обозначениями позиций – наших и немецких, только прочитать он ничего не мог, поскольку немецким не владел. Определился по реке, потом нашел свой район, где он в данный момент скрывается, и даже позицию уже разгромленной батареи.
Значки у немцев непонятные. Эту бы карту – да в руки наших штабистов, да толкового переводчика к ней… Вот что такое PD? Уже значительно позже ему объяснили, что это означает «Panzerdivizion» – танковая дивизия.
Зато он обнаружил на карте интересный для себя объект. Названия были непонятными, но сами обозначения, что на наших, что на немецких картах одинаковы – лес, болото, река. Так вот, к северу от пятиэтажки, через пять кварталов шел овраг, пересекая город и выходя к реке. Коли он на карте есть, немцы наверняка попытаются себя обезопасить: мин наставить, проволочных заграждений. Но самой пехоты там быть не должно, немцы избегают таких мест. Им ровные поля для танков подавай да дороги для грузовиков.
Овраг Сергея очень заинтересовал – как возможный путь перехода к своим. Плохо воевать в одиночку, когда ни слева, ни справа нет боевых товарищей, негде взять боеприпасы, воду, не говоря уже о почте. Какое-то время продержаться можно, но отсиживаться втихаря – это не для него, он воин. Рано или поздно немцы – та же их полевая полиция – облаву устроят, собак по следу пустит. В городе собакам работать тяжелее – много следов, много запахов, но так или иначе вскоре кольцо вокруг него сомкнется. Та же ГФП обозначит на карте своих убитых – а район не так велик, и дальше – дело техники. Сергей знал, что волк не режет овец рядом со своим логовом, он уходит для этого в другой район. Но Сергей не имел карты, плохо знал городские развалины, поэтому далеко от пятиэтажки он не уходил, максимум – кварталов пять-шесть. Пока ему помогал опыт, полученный в разведке, но рано или поздно везение закончится.
В сумке были машинописные листы, но их содержание было для Сергея тарабарскими письменами. Разглядывая эти листы, он остро почувствовал себя ущербным. Незнание немецкого языка сейчас было для него катастрофой. Сведения могли быть очень ценными, им сейчас место в штабе нашей дивизии, а то и армии.
Сергей с трудом дождался телефонного звонка. Сначала доложил об удачном артналете на минометную батарею, потом – об убийстве мотоциклиста и его сумке с картой и листами машинописного текста.
ПНШ несколько секунд молчал, переваривая. Сергей уже было подумал, что связь прервалась, и дунул в трубку.
– Але, это еще не все. Угол Пензенской и Киевской, восточнее перекрестка метров триста – немецкий штаб. Туда идут телефонные линии, сам целый пучок проводов видел. А кроме того – часовой у входа и машины.
– Погоди, оглушил совсем! Не дуй в трубку. На карте значки есть?
– Есть, не по-русски, РД и МД какие-то.
– Панцердивизион твое РД, понял?
– Да, понял.
– Похоже, карта ценная, ее надо на левый берег доставить. Сможешь?
– Попробую. На карте в северной части города овраг есть.
– Есть, называется Крутой.
– По нему пробраться хочу.
– Сложно. Немцы его минами нашпиговали, «колючкой» перегородили, а наверху – пулеметчики.
– И все же я попробую.
– Когда?
– Сегодня ночью. Вы бы предупредили своих, чтобы не стреляли.
– Это можно. Удачи, сержант! Конец связи.
Сергей положил трубку. Через пару часов можно покидать пятиэтажку.
Он поел сухарей, отхлебнул из немецкой фляжки – там оказался хороший коньяк. Во время службы в разведке он научился различать алкоголь по вкусу – трофеи разные попадались. Набил карманы патронами, зарядил магазин, заткнул за пояс гранаты. С сожалением осмотрел остающееся богатство – гранаты, патроны, горстку сухарей. Бросать жалко, но все с собой не унесешь.
Он долго пробирался между развалинами. На улицу выходить боялся, опасаясь наткнуться на немцев. Сейчас он не имел права рисковать: в сумке важные документы, которые могут спасти не одну жизнь.
Постепенно огромные кучи кирпича и бетона от разрушенных многоэтажек остались позади, начался частный сектор. Здесь разрушения тоже были большие, но пробираться в них было несравненно легче, не торчали куски арматуры и глыбы бетона.
Наконец улица, по которой двигался Сергей, закончилась, впереди темнел пустырь.
Хлопнула ракетница, вверх взлетела осветительная ракета, и Сергей замер. Надо было осмотреться. Ракетчиков обычно бывает несколько – как и пулеметных гнезд.
Овраг, судя по карте, был длиной несколько километров. У обоих его склонов держать значительное количество пехотинцев немцы не станут. Сам овраг заминирован, перегорожен колючей проволокой, и немцы находятся поверху. Возможно, что конец оврага выходит к реке, где небольшой плацдарм занимают наши бойцы.
Сергей выжидал недолго. Через несколько минут снова взлетела ракета, и он успел увидеть в стороне от ракетчика пулеметное гнездо. Около пулемета поблескивали два стальных шлема. Конечно, можно подползти к оврагу и съехать вниз, но будет шумно. К тому же в самом низу мины, и потому этот вариант Сергей отверг – ему не хотелось устраивать шум. Пулеметное гнездо можно забросать гранатами, но тогда немцы поднимут тревогу, откроют шквальный огонь, и уйти ему не удастся. Значит, придется работать ножом.
Сергей лег на землю и пополз по-пластунски. Когда стал слышен приглушенный разговор пулеметчиков, он замер. Осторожно снял винтовку и положил ее на землю – сейчас она будет только мешать. Взяв нож в зубы, он стал подбираться к гнезду.
Пулеметный окоп немцы отрыли почти у самого склона оврага. Не простреливаемая зона большая, из чего Сергей сделал вывод, что на другой стороне оврага есть такое же гнездо – для перекрытия секторов обстрела. Вот только ракетчики оттуда не стреляют.
Еще раз хлопнула ракетница, и ракета на парашютике повисла над оврагом, и Сергей снова увидел две головы пулеметчиков. Их вполне могло быть трое – тогда ножом не успеть.
Вот гнездо уже рядом, пахнуло сигаретным дымком. Сергей привстал на колени, распрямился, как пружина, и бросился вперед. Один немец – второй номер расчета – успел повернуть голову на шум. Сергей свалился сверху и ударил его ножом. Он еще упасть не успел, как Сергей кинулся на второго. Ударил его ножом раз, другой – немец отбивался рукой. Сергею удалось ударить его лезвием в шею, и немец сполз на дно окопа.
Хлопнула ракетница, и Сергей перевел дух – успел. Ракетчик недалеко, мог услышать шум, но обошлось. Он вытер нож и руки об униформу убитых. Руки были липкие, и это плохо. Мельком подумал о винтовке – да шут с ней, надо доставить сумку – и перелез в овраг. Вниз не покатился, а, хватаясь за траву, уступы, спустился метров на десять и стал смещаться влево, в сторону реки. Периодически он останавливался и щупал землю левой рукой – нет ли мин или проволоки? Немцы все внимание уделили дну оврага, где передвигаться было проще, но сколько метров до его дна, видно не было.
Сергей преодолевал метр за метром. Сверху до него доносилась немецкая речь, один раз – совсем рядом – упал окурок. На одном из уступов удалось присесть и передохнуть. Склон был крутой – овраг оправдывал свое название. Нагрузка на руки и ноги была велика, пальцы дрожали.
Однако упорства и терпения Сергею было не занимать. До рассвета еще далеко, он должен успеть.
Сергей вытащил из карманов винтовочные патроны – лишний груз, ведь винтовку он оставил. Патроны осторожно, чтобы не брякнуть, уложил на землю. Сколько он уже преодолел? Пятьсот метров, километр? В овраге темно, луна скрылась за облаками, но она сейчас и не нужна. Глаза уже адаптировались к темноте, но все равно в большей степени Сергей полагался на руки. Ощупал землю – сдвинулся на полметра, снова ощупал – снова сдвинулся. В одном месте он обнаружил подозрительный бугорок и прополз над ним, не касаясь. От напряжения вспотел лоб, но во рту было сухо.
Неожиданно над головой раздалась пулеметная очередь, и Сергей замер. Вверху загалдели немцы – куда они стреляли?
Сергей повернул голову. Слева виднелась река, на воде поблескивали блики от пушечных выстрелов. Волга близко, но где позиции наших?
Склоны оврага стали снижаться, и вместе с ними опустился и Сергей. На одном из уступов не удержался, земля под ногами осыпалась, и он сорвался. Не горы, конечно, но склон крутой. Сергей не смог за что-нибудь зацепиться, хотя пытался, срывая ногти на пальцах. Наделав шуму, он с ходу влетел в высохший кустарник и замер, ожидая стрельбы со стороны наших и немцев одновременно. Но слева послышалась русская речь:
– Слышал шум?
– Слышал. Может, кабан?
– Зверье давно разбежалось. Эй, кто там? Отзовись, а то стрелять будем.
Но говорили негромко, чтобы немцы не услышали.
Сергей сложил ладони рупором и приставил их ко рту:
– Свой я, русский.
– Ползи сюда, – услышал он в ответ.
– Мин нет?
– Мины на немецкой стороне остались.
Сергей пополз уже не таясь и через несколько метров наткнулся на бруствер траншеи. Еще подумал – позиция неудобная, немцы сверху, а наши внизу. Днем немцы на каждое движение стреляют, головы поднять не дают.
Он спрыгнул в траншею и только тогда перевел дух.
С двух сторон траншеи подошли бойцы:
– Назовись.
– Сержант Заремба, шестьсот восьмидесятая батарея.
– Ага, все правильно, именно так нам майор говорил. Идем.
Сергей хлопнул ладонью по боку, по сумке. Но сумки на боку не было. Тело покрылось испариной: пройти через передовую, зарезать двух пулеметчиков – и потерять сумку с ценными документами! Раззява! До падения сумка была при нем, это точно. Надо искать ее – в кустах либо на склоне. Но о том, что придется лезть на крутой склон оврага, не хотелось и думать.
– Славяне, я, когда падал, сумку с документами обронил. Я сейчас. – И Сергей полез из траншеи.
Далеко на востоке уже появилась светлая полоска, еще полчаса – и начнет светать.
Солдаты в траншее чертыхнулись, и один полез за Сергеем.
– Как сумка выглядела?
– Обыкновенно. Черная, кожаная, с длинным ремешком.
– Черная – это плохо, вблизи пройдешь и не увидишь. И фонарь зажечь нельзя.
Место в кустарнике, куда падал Сергей, нашли быстро – по поломанным веткам. Начали шарить вокруг руками, но только пальцы искололи о заросли. Тогда от места падения полезли вверх, обыскивая землю метр за метром. Сергей в душе клял себя последними словами – опростоволосился, как новобранец! Позор! А еще считал себя опытным разведчиком, раззява!
В это время солдат, ползший по соседству, издал непонятный звук.
– Ты чего? – прошептал Сергей, обернувшись к нему.
– Вроде нащупал что-то. К себе тяну – не поддается. Сейчас дерну.
Послышался шум, сверху посыпалась земля.
– Держи. Она?
Сергей ощупал сумку. По тактильным ощущениям – она: кожа такая же плотная и слегка шершавая, длинный ремешок порван. Скорее всего, Сергей зацепился при падении, ремень порвался, и сумка осталась лежать на склоне. Это просто удача, что сумку удалось обнаружить.
Где пригнувшись, где ползком они вернулись в траншею. И очень вовремя, потому как начало светать.
– Подзадержался ты, сержант! – укорил Сергея один из бойцов в траншее.
– Сам бы попробовал, – огрызнулся Сергей. – Мне сначала ножом пришлось поорудовать, чтобы пулеметчиков снять. И попробуй обратный путь ночью проделать, посмотрим, что у тебя получится!
– Да нет, я ничего, – стушевался боец.
К Сергею подошел лейтенант:
– Дайте сумку, сержант.
Сергей отдал. Для того и шел, чтобы документы доставить.
Лейтенант вытащил из сумки карту, развернул, всмотрелся:
– Ого! Интересно! Идем, сержант.
Лейтенант завел его в блиндаж и принялся звонить по полевому телефону:
– Здравия желаю, товарищ Второй. Докладываю: сержант вышел, сумку вынес. Карту я только что смотрел, много интересного. И еще машинописный текст на листах, похоже – приказы. Да, да. Рискованно, светло. Так точно!
Лейтенант положил трубку и вернул сумку Сергею:
– Придется рисковать, сержант. Мы тебя ночью ждали. Понимаю, не по бульвару гулял. На том берегу тебя в штабе ждут, похоже, очень интересная у тебя сумка. Плавать умеешь?
– Как топор.
– Ясно. Ночью с того берега катер пришел. Днем опасно, немцы обстреливают, но приказ есть – отправить немедля.
Вот уж чего Сергей больше всего боялся – так это плыть через Волгу. Река широкая, глубокая, судоходная. Левый берег далеко, и если катер потопят, сможет ли он добраться вплавь?
Они спустились к самому берегу. Здесь был уклон метра два-три, за ним катерок укрылся, немцам не виден. Но стоит от берега отойти, как он выйдет из мертвой зоны и будет врагу виден как на ладони.
На корме катера сидел моряк. Увидев лейтенанта, он спрыгнул на берег.
– Отвезешь его на тот берег! – приказал командир.
– Сейчас? – не поверил услышанному моряк. – Приказ же был – ночью! Утопят, как котят!
– Приказ из штаба, не обсуждается!
– Есть.
– Удачи вам!
Сергей неловко взобрался на катер. Был он невелик, от носа до кормы метров пять, открытый, и напоминал собой моторную лодку. Только мотор не подвесной, а на корме.
Моряк запустил мотор, потом долго возился. Что-то зашипело, повалил дым.
– Для таких случаев дымовую шашку хранил, – увидев недоумевающий взгляд Сергея, пояснил он. – Пригодилась. Ну, держись и молись Богу.
– Неверующий я.
– Да все мы неверующие, а как припечет… – Моряк не договорил.
Катер отчалил от берега на малом ходу. Потом мотор взревел, как разбуженный зверь, и катер понесся. С виду вода была ровной, но катер подбрасывало на едва заметных волнах, брызги залетали внутрь. За катером широкой полосой стлался дым.
Сергей вцепился в поручень.
Пока катер мчался прямо – моряк старался как можно быстрее удалиться от берега, пока немцы не спохватились.
Пулеметной очереди Сергей не услышал, но увидел сбоку от борта катера фонтанчики от пуль.
Моряк стал выписывать зигзаги.
Звука подлетающей мины Сергей за ревом мотора также не услышал, просто сбоку поднялся фонтан воды, и катер сильно качнуло. Сергей упал на дно катера – так было больше шансов не оказаться раненым или выброшенным за борт.
Разрывы в виде столбов воды продолжились, катер швыряло с борта на борт. Но немцы не могли пристреляться, для них цель постоянно скрывалась в дыму; к тому же она маневрировала, и немцы били наугад. Уж больно нагл был этот русский, белым днем отважился пересечь реку – надо наказать!
Сергей периодически приподнимал голову – посмотреть, как далеко берег.
Моряк сидел на корме у небольшого штурвала, в зубах он держал ленточки от бескозырки, чтобы ее не унесло ветром.
Один из взрывов произошел совсем рядом, катерок встал под крутым углом, но продолжил путь.
Сергей обрадовался – пронесло! Однако он тут же с ужасом увидел, что в катер начала поступать вода. Сначала решил – брызги залетели, захлестнуло волной. Но разрывов уже не было, а вода продолжала поступать.
Сергей мгновенно сел, крикнув моряку:
– Вода поступает!
Тот молча кивнул – вижу, мол. Сергей взглянул вперед, по ходу движения катера – до берега было метров триста. Успеют ли они добраться, или вода наполнит катер раньше?
Но тут моряк крикнул:
– Впереди, в рундуке ведерко есть! Вычерпывай!
Сергей добрался до носа, вытащил из рундука жестяное ведро и стал зачерпывать и выливать за борт воду. На какое-то время на катере установилось равновесие: вода поступала, но Сергей ее в темпе вычерпывал. Но катер, набрав воды, лишнего груза, отяжелел и сбавил ход. Плохо было также то, что дымовая шашка догорала, дыма стало заметно меньше. Однако желанный берег был все ближе, оттуда были уже слышны крики.
– Давай-давай, нажми!
Мотор ревел на максимальных оборотах.
Сергей работал, не разгибаясь, по колено в воде. Ремешок у сумки он завязал узлом и навесил на шею. Сумка оказалась на уровне груди и не достигала уровня воды – было бы обидно, если бы карта и документы намокли. Ради чего тогда весь этот риск?
Все-таки катер не дотянул до берега десяток метров, осел на корму. Двигатель заглох.
Моряк спрыгнул за борт, вода достигала ему середины груди.
– Сумку держи, не замочи!
Сергей передал ему сумку и выпрыгнул за борт. С берега в воду, протягивая руки и помогая им выбраться, уже лезли пехотинцы.
Выбравшись из воды, Сергей сразу забрал сумку. Открыв ее, он убедился – сухо! И обрадовался. С его одежды ручьями стекала волжская вода.
К нему подошел майор.
– Заремба?
– Так точно!
– Майор Светлов. ПНШ, с которым ты по телефону разговаривал. Едем!
В сотне метров, за полуразрушенным складом, стоял мотоцикл с коляской.
Майор забрал сумку у Сергея и сел в коляску. Сергей устроился сзади, за водителем. Ехали быстро, и Сергей вцепился в ручку, боясь свалиться. Водитель петлял, объезжая завалы и воронки на дороге.
Далеко ехать не пришлось. Остановились, судя по уцелевшей вывеске, у здания бывшей школы.
– Идем!
Майор быстро шел по коридору.
Сергей оставлял за собой мокрые следы.
Они зашли в пустую комнату, и уже тут Светлов спросил:
– Карту читать умеешь?
– Так точно.
– Тогда покажи дом, где скрывался. – Майор разостлал на столе карту города. Сергей несколько минут вглядывался в нее, потом ткнул пальцем:
– Вот она, эта пятиэтажка.
– Верно.
Видимо, майор его проверял. Телефон был именно в этом доме.
– Документы.
Сергей вытащил из кармана красноармейскую книжку. Она была сырой, листы слиплись, но фото было видно, а чернила еще не успели расплыться.
Майор осторожно ее пролистал.
– Хм, и в самом деле машинист. А действовал, как опытный разведчик. Некоторое подозрение у меня возникло – не играют ли со мной немцы?
У Сергея напряженно заныло в животе.
– Покажи, где ты штаб видел?
Сергей быстро нашел перекресток, показал.
– А где мотоциклиста убил, у которого сумку забрал?
– Тут. – Сергей ткнул пальцем.
– Ладно, подожди тут пока.
– Поесть бы…
– Принесут. – Майор забрал сумку и ушел.
Через полчаса пришел пехотинец, принес в котелке суп с макаронами и тушенкой и двумя ломтями хлеба. Даже ложку не забыл. Как давно Сергей не ел супа – вообще нормальной еды, несколько дней питаясь исключительно сухарями и водой.
Он жадно накинулся на горячую еду. Пехотинец смотрел, как Сергей активно работает ложкой, и улыбался.
Съев все, он откинулся на табуретке, прислонился спиной к стене и блаженно закрыл глаза:
– Спасибо, не дал умереть.
Но пехотинец котелок не забрал и не ушел, и Сергей понял – его стерегут, полностью пока не доверяют.
Уже вечером, когда стемнело, пришел майор.
– Сумочка твоя очень интересной оказалась. На карте – все позиции немецкие, приказы о передислокации. Не было у нас сведений о немцах, так, отрывочные, от пленных. А тут, как говорится: не было ни гроша – вдруг алтын! Спасибо тебе, сержант!
Сергей посмотрел на пехотинца:
– Не доверяете?
– Боец, свободен!
Пехотинец забрал пустой котелок, ложку и вышел.
– Как я могу тебе доверять, если раньше не видел? Может, немцы серьезную игру с нами затеяли? На кон поставлено очень много. Если немцы возьмут Сталинград – до Урала попрут.
– Не верю!
– Я тоже, но надо смотреть правде в глаза. Это не мы на Рейне стоим, а немцы на Волге. Запросы в разные места я отправил. Придут ответы – разберемся, а пока извини. Оружие сдай.
Сергей нехотя вытащил из кобуры пистолет и протянул майору. Тот понюхал ствол – не пахнет ли свежим порохом? Сунул пистолет себе в карман и снова протянул руку:
– Нож давай.
Сергей расстегнул ремень с ножом в ножнах и кобурой, отдал майору.
– Караульный за дверью побудет. Он же еду принесет, на оправку выведет. Спать на полу придется, но я думаю – недолго.
– Штаб бы разбомбить, – попросил Сергей.
– Сегодня ночью ночные бомбардировщики им займутся.
Майор вышел, не попрощавшись, а Сергей устроился в углу комнаты – тут можно было сидеть, удобно опираясь о стены.
Часа через три зашел прежний пехотинец и поставил на стол котелок с пшенной кашей.
– Ешь.
Дважды просить не требовалось: Сергей быстро съел кашу и даже ложку облизал.
– Мне бы в отхожее место, а потом спать, – попросил Сергей.
Пехотинец кивнул.
Вернувшись, Сергей улегся на пол. Хорошо, пол деревянный, не бетон, не так прохладно. Обмундирование на нем уже высохло, но сапоги были волглыми. На ночь он их снял, а портянки повесил сушиться на подоконнике. Когда Сергей призывался, он помнил наставление старшины – ноги должны быть сухими и в тепле.
Ночью стреляли пушки с нашей стороны, рвались снаряды, выпущенные немцами. Звуки были привычными, и Сергей на них не реагировал. Зато выспался, хотя бок затек от досок.
В восемь утра уже другой караульный принес чай и кусок хлеба.
Сергей позавтракал, его сводили в туалет, дали умыться. Однако днем время тянулось невыносимо медленно. Слышно было, как к штабу подъезжают машины, мотоциклисты, как по коридорам ходят люди.
Около полудня пришел майор. Точное время Сергей не знал, после купания в волжской воде его наручные часы остановились.
Майор был весел, чисто выбрит. Усевшись на единственный стул у стола, он закурил «Звездочку», пустил дым.
– Ответ на мои запросы пришел. Из Горьковского депо – это понятно, вопросов нет. Но вот из твоей бывшей дивизии…
Майор пыхнул папироской.
– Я туда телефонировал, попросили подождать. А утром из ГРУ Генштаба телеграмма шифрованная пришла.
Майор достал из кармана листок бумаги, развернул его и прочитал:
– «Сержант Заремба проходил службу в подразделениях ГРУ с такого-то периода по такой-то». И все. Где? Кем? По всему выходит – не простой ты машинист!
Сергей только пожал плечами.
– Молчишь? В секретность со мной играешь? Или тебя в Сталинград с особым заданием прислали? Чтобы в тылу у немцев остался?
– Лишнее говоришь, товарищ майор! – не сдержался Сергей.
– И куда мне теперь тебя определять? В пехоту или машинистом на паровоз?
– Вы командир, вам решать.
Сергей еще не отошел от недосыпа, недоедания, постоянной жажды и усталости, и потому ему было все равно. Под трибунал не отдали? Уже хорошо.
– Ко мне в разведроту пойдешь?
Майор затушил папиросу в жестяной банке из-под рыбных консервов.
– Согласен. Отоспаться бы мне, хоть пару деньков.
– И помыться – пованивает от тебя. Да и обмундирование сменить не мешает, как оборванец выглядишь.
– Я не с курорта приехал, товарищ майор. И пистолетик мой с ножом верните, пригодятся мне.
– Вот и договорились. Идем, сержант, представлю тебя твоим новым сослуживцам.
А впереди были еще долгие годы войны. Только Сергею самому увидеть Победу не довелось. В одном из боев, когда немцев уже гнали вовсю, недалеко мина взорвалась. Его не задело, только оглушило и на землю швырнуло. Поднялся, отряхнулся, вокруг то ли пыль, то ли пар. А из будки паровозной тезка свесился из окна.
– Непривычно? Упал? Это тебе не с тепловоза спускаться, навык нужен.
Осмотрелся Сергей. На нем одежда гражданская, оружия нет, вокруг мирная жизнь кипит. И так радостно на душе стало!
Назад: Глава 9. «Сталинград»
На главную: Предисловие