Глава 7
Италия
Хлопоты с домом одним днем и в самом деле не обошлись. Когда Михаил вечером заявился домой с торга, от Пафнутия, он уже в сенях почувствовал аппетитный запах. Желудок сразу заныл, рот наполнился слюной. Немудрено – кроме пирогов утром, он больше ничего не ел.
Из кухни тут же выскочил Иван.
– Хозяин пришел, мое почтение! Изволишь стол накрыть?
Михаил усмехнулся.
– Изволю!
– На сколько человек?
– На всех.
Конечно, не по чину купцу сидеть с гребцами, а тем более с рабыней, за столом. Но если они на ушкуе вместе несли тяготы походной жизни, спали рядышком и ели из одного котла, то почему сейчас им нельзя покушать за одним столом? Другое дело, когда гости придут, равные с ним по чину, – тогда обида гостям будет, ежели рабыня за один стол с ними сядет.
– Заждались, хозяин, стол уже накрыт. Сейчас горяченького принесем.
Михаил вымыл руки и прошел в трапезную.
На большом столе, у торца, где во всех домах всегда было хозяйское место, стоял столовый прибор – из боярской посуды. Рядом – большой кувшин. Михаил принюхался: в кувшине было яблочное вино.
Иван почти торжественно распахнул дверь, и в трапезную вплыла Агриппина, несшая на подносе большой пирог и рядом, на блюде, – кучу пирожков поменьше. Она еще дважды сходила на кухню – принесла тройную уху в медной кастрюле и жареную курицу.
– Зовите всех и сами садитесь.
– Да мы уже сыты, – ответила Агриппина. – На кухне пока готовишь, одно попробуешь, другое – вроде и наелась.
– Сегодня мой первый обед в новом доме, и я хочу не только поесть, но и поговорить. Я думаю, вам тоже есть что сказать. Так что несите кружки, тарелки. Иван, кликни людей.
– Это я мигом.
Иван и в самом деле был расторопным от природы. Впрочем, в половые тугодумов и медлительных не берут, не держатся они на бойком месте.
Гребцы, Маша и Иван с кухаркой зашли в трапезную и встали в сторонке.
– Что это вы, други, застеснялись? Садитесь за стол, отобедаем, поговорим.
– Это можно, а то у меня живот к спине прирос! – Митяй уселся на лавку первым и тут же получил подзатыльник от Григория.
– Старших сначала пропустить надо. Тебя, что, родители не учили?
Все расселись. Михаил перекрестился и взялся за ложку, тем самым подав сигнал для остальных. Люди тоже осенили себя крестным знамением и взялись за ложки.
Ели в полном молчании, потому что проголодались за день, да и разговаривать за едой было дурным тоном.
К удивлению Михаила и радости Агриппины, съели все. Конечно, мужики в расцвете лет, здоровые, и метут все, как мельницы.
Выпили по кружке вина, яблочного сидра.
– Вот теперь и поговорить можно, – отставил пустую кружку Михаил. – Начнем по порядку. Маша, ты отвечаешь за чистоту в доме – полы помыть, белье постирать и все такое. Какие-то просьбы, вопросы есть?
– Вроде нет.
– Комнату себе облюбовала?
– Да, хозяин.
– Вот и славно, я тебя не держу.
Маша поклонилась и вышла.
– Иван и Агриппина, что с кухней?
– С кухней-то все хорошо, хозяин, и печь не дымит – с водой вот только плохо.
– Поясни.
– Колодец частично обвалился, надо сруб ремонтировать. Сегодня воду для приготовления пищи от соседей таскал бадейкой.
– Не дело это – в доме все свое должно быть. Григорий! Возьмешься с людьми колодец поправить?
– Ежели бревна для ремонта будут, чего не взяться?
– Иван, ты в сарае либо в дровянике бревен не видал?
– Не успел обойти.
– Так, Григорий, завтра на торгу купи бревно или два – сколько надо по размеру.
– Мы же не донесем.
– Так довезете! Наймите подводу! Держи деньги, – Михаил отсчитал монеты. – Хватит?
– Должно.
– И вот еще что. Мне в дом надобен ездовой или возничий – с лошадью и повозкой. Не на один раз – на постоянную работу, с жильем и харчами. Есть у кого знакомые?
– Ой, батюшки! Есть! – едва не закричала Агриппина. – Племяш у меня возле торга обретается, кому что отвезти-привезти. И лошадь у него есть, и повозка.
– Пусть завтра с утречка Иван его сюда привезет. Коли сговоримся, как раз Григорию бревна и привезет.
Иван кивнул.
– Понял.
– Гриша, еще бы людей на ушкуе подменить, второй день пошел, как они там. Пошли кого-нибудь одного – да у тебя здесь только Афоня. А тех двоих сюда приведи, колодцем с тобой займутся. На ушкуе пряностей уже нет, все на лабаз к Пафнутию свезли, так что охранять надо только судно.
– Сделаю.
На следующий день все завертелось-закрутилось. Если бы Михаил или челядь его жили в доме постоянно, не пришлось бы решать столько дел сразу.
Три дня не отпускали Михаила домашние хлопоты. Оказалось, что и сарай надо ремонтировать – крыша текла, и конюшню. Ездовой Степан, крестьянин из Подмосковья, молодой и серьезный парень, сначала выгребал из конюшни слежавшийся навоз, потом ремонтировал стойла. Затем наступила очередь менять ворота на каретном сарае, и все требовало денег и личного пригляда.
Григорий с командой, так же как Иван и Степан, были мужики деревенские, топор в руках сызмальства держать умели. И в деревнях все строили сами – дома, сараи, рыли колодцы. Потому здесь, в купеческом доме, работа была им знакома, и делали они ее на совесть, тем более что Михаил оплачивал ее сразу после завершения.
Следующим днем он пошел на торг. Надо было проведать Пафнутия, а то даже неудобно – бросил компаньона. К тому же за домашними хлопотами стояли расходы, и были нужны деньги.
Купец встретил его как родного брата, обнял, едва не прослезился.
– Доброго здоровья, Михаил. Вроде живем по соседству, а три дня не виделись.
– Хлопот по дому много. Колодец обвалился, крыша у сарая потекла. Пока людей нанял, пока материалы нашел – закрутился. Ты уж прости.
– Бог простит, а мне тебя прощать не за что.
– Как торговля идет?
– Бойко, нешто не видно?
И в самом деле, к лавке все время подходили люди.
– А кто у тебя торгует?
– Сынок.
Пафнутий наклонился к уху Михаила.
– Веришь ли, первый день едва выстоял. Кашляю, чихаю, все тело чешется. Пришлось одежу стирать и самому в бане мыться. Перец проклятый везде лезет, спасу нет! Который день по мешку, а то и по два продаю. За зиму никто из купцов перец не привозил, мы первые. Очень вовремя подгадали! Глядишь – скоро все распродадим.
– Славно! Пафнутий, мне бы отчет и деньги.
– А как же! Обязательно! Деньги счет любят!
Дух в лавке витал своеобразный – как легкий туман. И сын купца, и покупатели чихали, но терпели. Пристрастился уже народ к перцу. С ним и кушанье острее, и не портится дольше – особенно мясо и сало.
Михаил достал свою восковую табличку с записями, хотя товар помнил: сорок девять мешков перца молотого, один мешок перца «горошком» и еще по мешку имбиря, шафрана, мускатного ореха и ванили.
Вдвоем они пересчитали оставшиеся в лабазе мешки, и все проданные мешки Михаил умножил на розничную цену.
Пафнутий следил за расчетами внимательно – купеческое дело требовало аккуратности и не любило поспешности. Михаил доверял Пафнутию, но если бы он не считал мешки и прибыль, он лишился бы уважения купца – к деньгам в купеческой среде относились серьезно.
Когда суммы на бумаге и в наличии у Пафнутия сошлись, он облегченно вздохнул.
Михаил отсчитал четверть выручки и рукой сдвинул деньги в сторону Пафнутия.
– Забирай!
Купцу очень хотелось взять, но мужик он был совестливый, нынешним торговцам не чета.
– Многовато, Михаил.
– Бери, уговор дороже денег. Меня за язык никто не тянул.
Купец с облегчением сгреб деньги в калиту.
– Знаешь, Михаил, а ведь мы расходы на покупку пряностей уже отбили.
– Не может быть!
Михаил посмотрел в записи. Точно!
– Если так дело пойдет, я себе новое судно куплю.
– Не убоишься плавать?
– А как семью кормить? Я ведь другого ничего не умею. Дед мой и отец купцами были, а я сына учу, ему дело передам. Завсегда так было! У разбойника сын священником не будет!
– Ладно. Сам управишься или помочь?
– Товар не тяжелый, не медь и не соль – не перетрудимся. Только уж больно едучий.
– Ну, тут уж ничего не поделаешь.
Михаил снова окунулся в домашние дела. Дом требовал внимания, тем более что к зиме Михаил хотел привести его в полный порядок. Вот сделает он ходки две-три, пока тепло, а зимой отдыхать будет в тепле, сытости и уюте.
Однако опыта поддержания большого дома, как, впрочем, и маленького, у Михаила не было. Были деньги и желание привести свою собственность в надлежащий вид.
Он дал задание возничему Степану купить дров на зиму. Дом большой, на кухне даже летом плита топится, и все это требует гору дров. А еще Маша попросила купить одеяла и подушки.
– Ну, это ты уж сама. Можешь вон Митяя взять или Афанасия, чтобы самой тяжести не таскать. Они тебе покажут, где торг, это недалеко. И бери самое лучшее. Держи деньги, – Михаил высыпал в ладонь девушки монеты.
– Не боишься, что убегу? – неожиданно спросила Маша.
– Нет. Хотела бы – давно бы сбежала, в доме охраны нет. Ты в деревне жила?
Девушка кивнула.
– В тепле да уюте небось не жила и разносолов-пирогов, что Агриппина готовит, не ела?
– Мы небогато жили. – Маша потупилась.
– Зимой реки льдом покроются – судно на прикол поставлю. Тогда можно к твоим родителям на санях съездить, погостить-повидать.
– Правда? – глаза Маши заблестели.
– Я тебя когда-нибудь обманывал или обижал?
– Нет.
– Тогда верь.
– А вдруг я провинюсь нечаянно, ты осерчаешь и меня другому хозяину продашь?
– А ты не шкодничай. И кроме того, я тебя у перса выкупил, чтобы на родину вернуть. Ты не рабыня, ты прислуга.
– И жалованье платить будешь?
– Как всем. А я разве не сказал?
– Не помню.
– Ну, теперь ты все знаешь. Медный пул в неделю, харчи и крыша над головой. И еще одежда.
– Поверить своему счастью не могу! – Маша крутанулась на одной ноге и убежала.
Иван и Степан оказались рукастыми. Они находили себе работу сами: то двери поправить, то петли поменять, то печь глиной подмазать – дымит по щелям, проклятая! А Михаил хоть и был погружен в домашние дела, но хлопоты эти были приятные, и, кроме того, не было состояния постоянной настороженности, ожидания очередной пакости от природы или недругов. Он завертелся, отъелся на домашних харчах и спохватился, когда в комнату постучался Пафнутий.
– Можно в гости? – прокричал он.
– О! Пафнутий! Рад видеть! Проходи, гостем будешь! Агриппина, гость у меня, накрой на стол.
– Да я на чуть-чуть, – смутился Пафнутий, – не хочу от дела отрывать.
– Э, нет! Ты в первый раз у меня в гостях. Все дела и дела, а ведь мы соседи и компаньоны.
– Оно так.
Войдя в трапезную, купец перекрестился на образа в углу.
– Садись. Как дела, как семья?
– Слава богу, все хорошо. Пришел обрадовать тебя. Перец и другие пряности продал, все подчистую вымели.
– Не может быть! Всего-то десять дней прошло!
– Вот те крест! Я деньги принес.
Пафнутий торжественно вытащил из-за пазухи увесистый мешочек и положил его на стол. Мешок звякнул монетами.
– Ну, коли так – придется считать.
Михаил быстро подбил итоги, пересчитал деньги. Четвертую часть сразу сгреб в мешочек Пафнутия.
– Мы в расчете. За работу спасибо. Одному бы мне не управиться и с домом, и с торговлей.
– Михаил! – Купец обнял Михаила и пустил растроганную слезу. – Я ведь думал – коробейничать придется, а погляди, сколько прибыли получили. Сам-десять, не меньше! А представь себе, что ладью с перцем я до Москвы довел?!
– Судьба.
– Да, – покачал головой Пафнутий. – А я не жалею.
– О чем?
– О ладье. Зато у меня друг верный появился, а ведь сейчас и на родню не всегда надежа есть. Такие знакомцы дорогого стоят.
В дверь заглянула кухарка.
– Нести?
– Неси, заждались.
– Так я третий раз захожу. Вы заняты, отвлекать не стала.
– Молодец! И выпить чего-нибудь не забудь…
Кухарка расстаралась. Пряженцы с разной начинкой, да суточные щи, да каша гречневая с убоиной, да караси со сметаной… А еще – кувшин с вином. Обычно подавали пиво или стоялый мед, реже – сидр.
Михаил разлил вино по кружкам, понюхал. Запах был превосходный.
– Агриппина, ты где вино взяла?
– На торгу сегодня купила. Мой бывший хозяин на торгу у немца этого завсегда вино брал для важных постояльцев.
– Удружила! Ну, Пафнутий, за успешное окончание первого совместного дела!
Купцы чокнулись, выпили. Пафнутий по традиции кружку вверх дном перевернул – показать, что зла не держит.
– Вкусное вино, – одобрил Пафнутий. – Только не немецкое оно, я ихнее рейнское знаю. Это вино фряги делали или италийцы. Узнаю вкус, пил как-то такое. Надо будет своей кухарке сказать, пусть купит.
Они выпили еще по кружке. Вино, приятное на вкус, оказалось забористым. Лица у обоих раскраснелись.
– Ты что, Михаил, дальше делать думаешь?
Пафнутий принялся грызть карасиков, причем делал это так аппетитно, что и Михаил положил себе на тарелку карася.
– Ты знаешь, Пафнутий, уж больно рискованно за перцем ходить. Прибыльно, не скрою. Только такую же прибыль можно и на другом получить.
Пафнутий застыл с куском рыбы во рту, весь обратившись во внимание. И Михаил рассказал, как он на Ладоге помог отбиться от разбойников немцу из Ростока и как торговал венецианским стеклом.
– И что? – шепотом спросил Пафнутий.
– Вот на нем я и поднялся хорошо.
Забыв прожевать кусок, купец прикрыл глаза. С рыбой во рту он выглядел уморительно. Но потом, словно опомнившись и придя в себя, он открыл глаза, прожевал и проглотил рыбу.
– Слыхал я про стекло, дорогое оно и хрупкое. Да и корабль надо морской, ушкуй для морей дальних мелок, штормов может не выдержать.
– Так у немца на дне трюма солома настелена была, и каждое изделие в плетеной ивовой корзине, да еще и кучками соломы обложено.
– Вот немчура! – Пафнутий хлопнул себя по бедру. – А ведь немцы каждый пфенниг считать умеют. И раз возят, значит, прибыль изрядная. За три моря везти за сам-два никто не будет. Знать бы еще, где эта Венеция? Немчура же не скажет.
– Я знаю.
Пафнутий застыл с открытым ртом.
– Не перестаю тебе удивляться, Михаил. То на фарси в Персии заговорил, то знает, где Венеция. А чего молчал-то?
– А ты меня спрашивал?
– Верно. Давай вот что сделаем. Продавай свой ушкуй, деньги пополам сложим и возьмем что-нибудь побольше. Твоя команда и мои люди, должны управиться. Купим стекляшки эти, а прибыль – пополам! – загорелся Пафнутий. – Ну, идет?
– Так ушкуй – не перец, – попытался охладить его запал Михаил, – быстро не продашь.
– Это я на себя беру. Давеча купец знакомый спрашивал, не продаст ли кто ладью? Вот я ему и помогу.
Пафнутий хихикнул пьяненько.
– Давай за это дело выпьем, – предложил он.
Они выпили еще.
– А ты сам-то в руках эти стекляшки держал?
– А как же – продавать и не держать?
– На самом деле красивые?
– Ага. А спрашиваешь почему?
– Дочь на выданье. Шестнадцать ей уже, приданое надо.
– Я себе оконные стекла возьму.
– Это как?
– Сейчас в окнах слюда стоит. Свет-то она пропускает, но не видно через нее ничего.
– Не видать – так на крыльцо выйди, всего делов-то!
– Э, нет! Стекло – это, брат…
Михаил замешкался, подыскивая слово:
– Круто! Вот! Как у Великого князя будет, а то и лучше.
– Я тоже хочу.
– Купишь.
Они досидели допоздна, уговорив за беседой кувшинчик вина. В сумерках Иван отвел Пафнутия домой. Купец буянил немного, порывался пойти на торг, но Иван и супружница купеческая уговорили его отдохнуть.
Утром Михаил пошел на ушкуй и забрал с него все вещи – даже овечьи шкуры, а также предупредил Григория, чтобы и он ничего на ушкуе не оставлял.
Григорий опечалился.
– Продавать ушкуй решил? – догадался он. – Жаль, справное судно, крепкое. А мы как же?
– Новое судно будет, больше этого. За три моря на нем пойдем. Команда из вас да из пафнутьевских будет, с ладьи которые.
– То дело!
И Григорий ушел на ушкуй. А вернулся уже с Митяем и личными вещами.
– Пафнутий пришел с покупателем, ушкуй нахваливал. Судно-то и в самом деле крепкое, краснеть за него не придется.
– Чем закончилось?
– Продал купец судно, деньги получил. Мы видаками были.
Такой скорости Михаил не ожидал.
Ближе к вечеру пришел Пафнутий. Он был слегка навеселе, довольный, рот до ушей.
– Вот твой ушкуй, Михаил! – Купец бросил на стол кошель с монетами. – Завтра пойду приглядывать судно побольше.
– Только без меня не бери, я сам хочу посмотреть. И Григория возьму, он в судах понимает.
– Мой старший в команде, Игнат, не хуже твоего Григория в судах разбирается, – обиделся купец.
– Одна голова хорошо, а две – лучше. За серьезное дело беремся, тут без обид должно быть. Представь – не досмотрим, упустим чего-нибудь – в море течь начнется. Это не река, к берегу для ремонта не пристанешь. И стоит судно много.
– Много, – уныло согласился купец. – Тогда завтра с утра идем?
– Договорились, – Михаилу интересно было посмотреть корабль.
Судно оказалось большой, так называемой морской ладьей длиной около двадцати метров и пяти метров шириной – с обширным трюмом, съемной мачтой и одним прямым парусом. С правой стороны на корме было рулевое весло.
Игнат и Григорий тщательно облазили и осмотрели корабль. Серьезных изъянов они не нашли. Были небольшие недостатки, требующие мелкого ремонта – ну так судно рабочее.
Купцы ударили по рукам, Михаил и Пафнутий внесли задаток. Григорий и Игнат привели команды, и судно решили опробовать на плаву.
Управлялась ладья, несмотря на внушительные размеры, легко, хорошо слушалась руля и под парусом бежало резво.
– Завтра же отдаем деньги, и судно наше.
В дальнейшем оказалось, что судно добротное и обладает отличной мореходностью. Для судовой команды на корме было помещение – не то что на ушкуе, где все располагались на палубе, открытые дождю и ветрам.
Купцы начали собирать сведения – что лучше взять, какие товары, чтобы не идти впустую. Новгородцы и псковичи, плававшие на Балтике, в один голос брать товары не советовали.
– Не пропустит Ганза, только головную боль наживете.
– А проскочить? Мы же в ихние порты заходить не собираемся.
– У них специальные корабли по морю ходят – защита от разбойников. И досмотр всех кораблей делают. Так что лучше не рискуйте.
Решили послушать совета опытных людей. Купили ивовые корзины, привезли с полей копну прошлогодней соломы – осталось только закупить провизию. Поскольку провизия в Европе стоила дорого – та же мука раза в три дороже московской, набрали припасов побольше, чтобы не тратиться. В принципе и судно, и команда к выходу были готовы. С отплытием решили не тянуть, надеясь к зиме, к ледоставу, вернуться.
Михаил вручил Ивану деньги на питание, содержание дома на полгода вперед и дал всей челяди, пока немногочисленной, наказы.
Маша стала проситься взять ее с собой.
– Ты что, сдурела? – возмутился Михаил. – Опасно это, да и команда не любит, когда женщина на корабле. По поверьям – это к несчастью. На реке и то ладья утонула, а на море все значительно серьезнее. Нет, не возьму. На тебе дом. Представь, я приеду, а дома пыльно, холодно и неуютно. Не возьму, и не проси.
Рано утром оба купца уже были на корабле. Сразу же и отчалили от стенки.
Через две недели они добрались до Балтики. И Пафнутий, и Михаил дальше Ладоги не заходили, и теперь им все было внове.
Через Неву выбрались в Финский залив. Михаил с любопытством смотрел на берега. Только через двести с лишним лет стараниями Петра на берегах Невы возникнут город и крепости – Петропавловская, Кронштадт. А пока это курляндские земли.
Карт с собой купцы не имели, поэтому шли, не теряя берегов из виду. На носу сидел впередсмотрящий, на рулевом весле – поочередно Игнат и Григорий.
Впереди показался шедший попутно корабль – немецкий когг. Он явно был тяжело гружен, зарываясь носом в небольшую волну.
– Держись за ним. Немец Балтику должен знать, сам на мель не сядет, и мы за ним опасные места обойдем. Только близко не подходи, за разбойников примут.
Так они шли два дня, день и ночь. На третий день показался идущий наперерез корабль.
Остановили сначала «немца», но быстро отпустили и направились к ладье купцов.
Как и предупредили новгородцы, это было военное судно Ганзейского союза. С него перебросили на ладью две «кошки» с веревками, сцепив суда.
На ладью тут же перебрались с десяток воинственных кнехтов. Затем, не спеша, с чувством собственного достоинства – их начальник.
– Чье судно, куда следует, что за груз? – сразу осведомился он на немецком языке.
К своему удивлению, Михаил его понял. Но после того, как он неожиданно для себя заговорил на фарси, он уже не был так поражен.
– Владельцы мы – два компаньона. Груза на борту не имеем, – так же на немецком ответил он.
– Проверить трюм! – резко крикнул офицер кнехтам.
Наемники полезли в трюм и вытащили пустую ивовую корзину.
– В трюме только пустые корзины! – растерянно произнес кнехт.
– Хорошо смотрели?
– Обыскали все.
– На корабль! – скомандовал он кнехтам. – Удачного плавания! В Венецию, за стеклом? – спросил он напоследок.
– Как вы догадались?
Офицер самодовольно улыбнулся.
– Я служу Ганзе уже двадцать лет и вижу купцов насквозь – меня не проведешь.
Фредде-когг, как называли такие охранные суда Ганзы, отошел.
– Чего ему надо было, Михаил? – спросил Пафнутий.
– Грузом интересовался – так у нас его нет.
– Слава тебе господи, уберег! А если бы мы товар везли?
– Не знаю, может быть, в Росток или Любек привели. А там бы пошлину взяли. Не любят в Ганзе конкурентов.
– Это да!
Не знали в тот момент купцы, что пустой трюм выручит их еще раз. Через неделю, когда они добрались до Датских островов, их судно было остановлено военным кораблем. Из портов его торчали пушечные стволы. Именно в этом году король Дании Христиан I, будучи в затруднительном финансовом положении, не нашел ничего лучшего, как брать пошлину за проход торговых судов. Причем запросы у Христиана были чрезмерными – за две тонны груза пошлина составляла пять с половиной марок золотом. Фактически пошлина превышала стоимость товара, и возить грузы стало невыгодно. Перевозка грузов морем замерла. Решение датского короля стало началом краха Ганзейского союза.
Из Руси через Великий Новгород, через ганзейских купцов вывозились воск и пушнина, выделанные кожи, лен и пенька. На Русь из Европы поставляли сукно, вина, бархат, цветные металлы, сельдь, оружие, стекло.
И теперь, едва ладья купцов вошла в пролив Каттегат, как наперерез ей ринулись сразу два небольших военных судна. Они остановили ладью, забрались на борт и с торжеством в голосе, предвкушая получение пошлины, осведомились, сколько и какого груза везут купцы.
– Трюм пуст, господа! – объявил Михаил. – Можете обследовать и убедиться.
Даны кинулись в трюм и вернулись с кислыми лицами.
– Можете следовать дальше.
Михаил захохотал им в лицо.
– Чего они хотели? – спросил Пафнутий.
– А чего они всегда и везде хотят? Денег! Но трюм пуст, и поживиться им не удалось.
Судовая команда развеселилась.
Они обошли вдоль берега Данию, потом Голландию – на те времена сильную морскую державу, соперничающую на море с Испанией и Британией. Потянулись берега Франции.
С каждым днем становилось теплее, и судовая команда, обливаясь потом, ходила в одних портах и без рубах. То и дело в разных направлениях сновали корабли.
– Долго еще? – чуть ли не каждую минуту спрашивал Пафнутий.
– Полагаю, две трети пути мы уже прошли.
– Далековато забрались. Не бывал я допрежь в этих краях. У них что же, зимы не бывает?
– Бывает. Только мягкая она, как у нас осень.
– И откуда ты все это знаешь? – изумлялся Пафнутий.
Обогнули Францию, Португалию, Испанию и повернули налево. Изменился вид и вкус воды – входили в Средиземное море. Далеко у горизонта виднелась земля.
– Италия? – с надеждой спросил Пафнутий.
– Нет, Африка.
– Не слыхал о таких землях.
– Ну как же: Ливия, Египет, Карфаген когда-то был.
– Слова непонятные баешь. Да и сам ты непонятный какой-то. Страны разные знаешь, а говоришь – не бывал в них никогда. И болтаешь с иноземцами, как толмач.
– Ты же о Персии знал, хоть и никогда в ней не был. И меня в поход за перцем подбил.
– Это да, в этом ты прав. Просто наши купцы сюда не ходят.
– Будут ходить, Пафнутий! Как разнюхают, что здесь товар хороший есть, обязательно пойдут.
– А Ганза, а даны?
– Сюда ведь можно не только морем добраться, а еще и посуху. Только сам понимаешь, путь долгий, да обоз и груза меньше возьмет, чем судно.
– И растрясти товар можно, опять же убыток.
– Верно.
С правой стороны к ним под косым парусом приближалось небольшое судно – марокканская фелюка. Когда она подошла поближе, Михаил увидел вооруженных людей. Да ведь это же пираты!
– Разбойники! – поднял он тревогу. – Все к оружию! Поднять парус!
В первую секунду все оторопели, потом быстро подняли приспущенный парус. Насколько помнил Михаил, Средиземное море у берегов изобиловало скалами, и потому судно шло медленно. Теперь же предстояло рисковать.
– Григорий, держи прямо!
– Слушаюсь, хозяин!
Все члены команды похватали оружие. Митяй, Афанасий и Костя взяли в руки боевые топоры, сам Михаил зарядил арбалет. У людей из бывшей команды ладьи оружие было разномастным. У Ильи сабля, у двоих – пики на манер казачьих, у одного – боевая булава с шипами на железном шаре. Устрашающе выглядел Словута, здоровенный мужик. Обнаженный по пояс, играя мускулами, он перекидывал из руки в руку рукоять огромной секиры. И где только он ее раздобыл?
Разбойники на фелюке стали размахивать руками, приказывая спустить парус и остановиться. «Ага, так мы вас и послушались! – подумал Михаил. – Не хватало только судно потерять и сгнить в плену в Африке!»
Михаил положил ложе арбалета на борт, прицелился и спустил тетиву. Арбалет глухо щелкнул, и его болт вошел в грудь пирату, стоящему на носу фелюки, – держась левой рукой за снасти, он размахивал правой рукой с зажатой в ней саблей. Получив болт, пират рухнул в воду.
Увидев гибель товарища, пираты в ярости взвыли. Они потеряли человека, еще не начав бой.
Михаил понял, что если пираты одержат победу, в плен не возьмут никого, всех вырежут. Он зарядил арбалет. Давненько не практиковался, почитай – год.
Для устойчивости Михаил снова уложил арбалет на борт. Теперь надо целиться в рулевого. На судне, особенно небольшом, рулевой, или иначе – кормчий, часто оказывается владельцем судна или предводителем. Вот его и надо убрать.
Михаилу мешал косой парус на фелюке. Он то надувался, то слегка опадал. Улучив момент, когда парус опадет и откроет верхнюю половину тела кормчего, Михаил нажал на спуск.
До пиратов было метров семьдесят, и болт имел еще достаточную убойную силу. Куда он угодил, Михаил не увидел, потому что парус в очередной раз раздулся и заслонил разбойника. Но фелюка вильнула в сторону, и пираты бросились к корме.
– А, сволочи! Не нравится! – закричал Михаил. Он зарядил арбалет снова.
Фелюка приближалась. С нее на борт забросили «кошку» с веревкой, но Митяй перерубил ее топором.
Готовясь к абордажу, пираты толпились на палубе и размахивали оружием.
Меж тем Михаил прицелился и уложил еще одного.
Но суда неумолимо сближались. Фелюка была быстроходной, поскольку косой парус ей помогал лучше, чем прямой парус – ладье. «Надо ставить косой парус на носу! Вот выберемся из передряги, и займусь!» – подумал Михаил.
Пираты швырнули на ладью сразу две «кошки». Веревку одной перерубили тут же, но за вторую пираты подтянули свое судно вплотную к борту ладьи.
Когда между бортами было небольшое – с метр – водное пространство, пираты стали перепрыгивать на борт ладьи. Делали они это ловко, как обезьяны, видно, практики хватало.
Михаил успел зарядить арбалет еще раз, когда члены команды сошлись лицом к лицу и начали биться с пиратами.
Словута своей секирой разрубил одного пирата почти пополам, забрызгавшись кровью. Тут же, повернувшись, снес голову другому. Еще двоих накололи на пики люди Пафнутия. Афанасий, отбивая атаки боевым топором, замешкался. Получив удар саблей в бок, он завалился на палубу и выпустил из рук оружие.
Но пиратов было больше, и опыта у них хватало. Только, видимо, они еще не сталкивались с русскими. Купцы из других стран предпочитали отдать разбойникам груз, сохраняя свои жизни, и из плена их потом выкупали родственники. Наши же дрались не на жизнь, а на смерть.
Вот один из пиратов занес кривую саблю над Митяем, но Михаил всадил ему болт в голову.
Весь бой шел на небольшом участке палубы. Доски, уже обильно политые кровью, были скользкими.
Пираты были обнажены до пояса, босиком, рожи просто зверские. Но русских такими не испугать.
Митяй ударил пирата топором по ноге. Тот взвыл и махнул саблей, распоров Митяю кожу на груди.
Заряжать арбалет было некогда. Михаил бросился к дерущимся, подхватил боевой топор Афанасия и ударил им марокканца в грудь. Лезвие вошло по рукоять, хрустнули кости. Пират закатил глаза и обмяк. А Михаил дергал топор за рукоять и не мог выдернуть его.
Однако слева уже угрожающе размахивал короткой абордажной саблей другой пират.
От одного удара Михаил ушел, присев под саблей – клинок прошел над самой головой. Михаил шарил глазами вокруг себя, ища оружие. Но пират вдруг захрипел и начал падать на Михаила – не нападать, а прямо-таки валиться. За ним стоял Пафнутий с длинным, «боярским», ножом в руке.
Михаил стряхнул с себя тело убитого и вытащил из его руки саблю.
Бой еще шел, но пиратов уже теснили к борту.
С фелюки на борт ладьи прыгнул еще один разбойник. Зажав в зубах саблю, руками он схватился за борт. Михаил был рядом и ударил пирата саблей по голове. Тот выронил оружие и спиной вперед упал на палубу фелюки. В это время Пафнутий ножом старательно резал веревку от «кошки», удерживающую пиратское суденышко возле ладьи.
Вот пиратов осталось только трое. Один струсил и прыгнул на палубу фелюки. За ним прыгнул разгоряченный боем Словута. Он ударил пирата по плечу секирой, развалив его до пояса, и в исступлении стал крушить все вокруг. Перерубил ванты, стал рубить мачту… Защищать фелюку было некому.
Предвидя бесславный конец, один из пиратов, еще остававшихся на ладье, прыгнул в воду и, бросив оружие, поплыл. Второй швырнул саблю на палубу и поднял руки. Но один из людей Пафнутия ударил его саблей в живот и столкнул тело в воду. Этот пират был последним. Ни одного живого разбойника больше не осталось, только трупы.
Люди, еще не полностью отошедшие после схватки, тяжело дышали, когда прозвучал голос Пафнутия:
– Мертвяков за борт! Смыть кровь с палубы! – скомандовал он.
Четверо из команды стали сбрасывать трупы пиратов за борт, двое морской водой из деревянной бадейки смывали кровь.
– А с нашими убитыми чего делать?
Таких убитых оказалось трое: Афанасий из команды Михаила и двое пафнутьевских.
Купец посмотрел на Михаила. У себя на родине они хоронили убитых в земле. А как быть здесь, на море?
– По морскому обычаю покойника зашивали в саван, клали туда пушечное ядро или камень и под молитву опускали в воду.
– Ах ты, беда какая! – всплеснул руками Пафнутий. – Где же тяжесть взять?
– Да фелюка разбойничья рядом! Парус ихний на саван пойдет, а там глядишь – и тяжесть найдется.
Они сорвали с реев парус и разрезали его ножом. Зашили тела в плотную ткань, положив к ногам камни – на фелюке они были вместо якорей.
Илья, как знавший все молитвы, читал заупокойную.
Тела опустили в воду.
– Чего с фелюкой делать будем? Сжечь ее? – спросил Григорий.
– На буксир возьмем, трофей знатный. Продадим в первом же порту – все деньги будут.
Фелюку принайтовали канатом к корме ладьи, подняли парус. Ход ладьи упал – все-таки судно на буксире.
Первым же портом по левому борту оказалась Картахена.
Они подошли к причалу, ошвартовались и заодно решили набрать пресной воды. Она еще была в цистерне, но приобрела неприятный запах.
Едва они ошвартовались, подошел портовый чиновник. Вопреки обыкновению, он не полез на ладью, а походил у фелюки, внимательно ее разглядывая, потом с пирса спросил:
– Имеете товар для продажи?
– Нет, мы бы хотели набрать свежей пресной воды да еще продать вот это трофейное судно.
Чиновник покачал головой и, не истребовав денег, что было уж совсем странно, ушел.
– Пафнутий, что-то не так, – глядя ему вслед, произнес Михаил.
– Почему? – Пафнутий поскреб под мышками и зевнул.
– Испанец не взял деньги за постой судна. Он больше пялился на разбойничью фелюку, а потом вообще ушел.
– Мало ли, может, у человека дела.
На причале стали собираться люди. Они подходили к фелюке, заглядывали через ее борт и переговаривались.
Через час народу собралось много. Теперь и Пафнутий забеспокоился:
– Михаил, может, мы зря сюда зашли? Чего-то здесь нечисто. Спроси, в чем дело?
По трапу Михаил спустился на причал.
– Нравится судно? – Он указал на фелюку.
От него шарахнулись, как от чумного.
– Мы хотели бы набрать чистой воды и уйти. Мы торговые гости и не сделаем вам ничего дурного. Вы меня понимаете? Нам нужна вода.
На причале было уже сотни две горожан.
Вдали раздался шум, и люди расступились, дав дорогу группе богато одетых испанцев. На них были камзолы с золотой вышивкой, короткие темно-зеленые штанишки. Из-под белоснежных жабо на грудь свисали массивные золотые цепи. На головах – смешные головные уборы, напоминающие береты с перьями.
«У них что, праздник сегодня? – подумал Михаил. – Но тогда они должны быть на городской площади, где играет музыка, пляшут танцоры и скоморохи, где пьют вино и веселятся. Может быть, нас с кем-то попутали?» Ничего более логичного он придумать не мог.
Процессия остановилась у ладьи. Пафнутий толкнул Михаила локтем в бок.
– Они что, так гостей встречают?
– Не знаю.
От важных лиц вперед выступил седобородый испанец. Он приложил руку к груди и слегка шаркнул ногой.
– Приветствуем на нашей благословенной земле гостей!
Михаил и Пафнутий поклонились.
– Кто вы и куда держите путь?
– Мы – торговые гости из далекой Московии, иногда называемой Гардарикой. А зашли в ваш город за пресной водой.
– Я вижу, вы удивлены приемом?
– Да, господин.
– Можете называть меня дон Педро. Не расскажете ли, каким образом у вас на буксире оказалось это судно?
– Охотно, дон Педро. На этом судне на нас напали пираты. Мы выдержали жаркий бой, и часть наших людей, к великому сожалению, геройски погибла. Мы их похоронили по морскому обычаю.
Важные господа переглянулись.
– Торговые гости из далекой Московии, видимо, впервые в наших местах?
– Так и есть, дон Педро.
– Тогда вы еще просто не знаете, что эта фелюка принадлежит свирепому марокканскому разбойнику по прозвищу Хромой Селим. Он хитер и удачлив, а судно его быстроходно. Не один год он грабил наши суда и брал в плен наших купцов, отпуская их за большой выкуп. Где теперь Хромой Селим и его люди?
– Кормят рыб. Мы убили их всех и сбросили тела в море. Фелюку же взяли как трофей, привели ее на буксире и хотели бы продать.
– У вас ее никто не купит. Даже сейчас на ее палубе кровь. Она вся в крови наших людей, по самую верхушку мачты. Еще два года назад купцы нашего города решили учредить приз в двадцать золотых дублонов тому, кто избавит нас от этого разбойника.
– У Испании много военных судов, сильный флот. Неужели один разбойник со своей шайкой не мог быть уничтожен?
– Королю не до нас, его флот ведет другие войны. Мы благодарим вас! – При этих словах важные люди поклонились, а через секунду перед командой ладьи склонились и простые горожане.
Михаил едва успевал переводить на русский язык все то, что говорил дон Педро. От услышанного команда ладьи просто остолбенела.
– Кланяйся! – Пафнутий ладонью надавил Михаилу на спину, и они оба отвесили горожанам ответный поклон. За ними поклоном на поклон ответила команда ладьи.
– Кто капитан или владелец судна? – продолжал между тем дон Педро.
– Мы с ним компаньоны, судно наше, – Михаил указал на Пафнутия.
– Приглашаем вас на праздничный обед.
– Мы не против.
На городской площади, у костела, быстро соорудили для гостей и важных городских лиц стол. Для остальных горожан выкатили из купеческих запасов несколько бочек вина. Выбив днища, его разливали по кружкам всем желающим. Когда стемнело, зажгли множество факелов, и начались танцы.
– Весело тут у них! – заметил подвыпивший Пафнутий. – И вино хорошее, мне понравилось. Давай купим бочонок.
– О делах завтра.
Слегка опьяневших купцов с почестями проводили до ладьи и торжественно вручили шелковый кошель с деньгами.
Купцы взошли на ладью, подошли к корме и увидели, что фелюки за кормой не было.
Пафнутия аж перекосило.
– А где разбойничье судно? Прозевали, растяпы?!
Илья пожал плечами.
– Пришли люди гишпанского обличья, на лодке, отвязали фелюку и увели.
– Куда?
– Да вон она, в центре гавани стоит.
И правда, фелюка стояла посреди бухты. От нее отчалила лодка, и в этот момент фелюка вспыхнула. Ее явно облили горючим составом – маслом или жиром, потому что загорелась она вся, от кормы до носа.
Люди на берегу радостно закричали, засвистели.
Понятное дело, фелюку хотели уничтожить, чтобы обводы ее не мелькали на море, чтобы из памяти людской вытравился Хромой Селим и его злодейский корабль.
Утром на повозке прибыл водовоз. Из огромной, литров на триста, бочки заправили водой цистерну. И, что было особенно приятно, не взяли денег.
Едва водовоз успел убраться, как на повозке приехал купец, один из вчерашних.
– Жалую гостям торговым бочку вина из своего виноградника. Пейте и вспоминайте славных жителей Картахены.
Пафнутий на радостях расцеловал купца.
Бочку по трапу вкатили на ладью и опустили в трюм.
– Пафнутий, отплывать пора. Картахена – еще не Италия.
– Все равно рядом.
До ближайшего итальянского порта шли еще неделю.
– Ты гляди, Михаил! Вода-то какая! Чистая, ажно до дна видно, и бирюзовая. Доселе думал – так только в сказках бывает. Жить здесь, наверное, хорошо, не то что у нас. Наша вода – как свинец, полгода холодно. И вино вкусное, пил бы да пил.
– Сопьешься и не заметишь, – не удержался Михаил.
– Да оно слабенькое, как пиво.
Первым портом была Генуя. И вот тут-то оказалось, что надо обогнуть весь «Итальянский сапог», чтобы добраться до Венеции. Напрямую, по дороге, было бы куда как ближе, но пришлось обходить.
Шли вблизи берегов и только днем. Опасность представляли многочисленные островки, подводные скалы, которые иногда замечались едва ли не в последний момент. Благо ладья – судно маневренное, хотя и так шли в половину паруса, не поднимая его полностью.
Светило солнце, журчала теплая вода за бортом, летали чайки, и ветер доносил с берега незнакомые будоражащие запахи каких-то трав. Идиллия!
Они обошли южную оконечность Италии, попав в Адриатику. Казалось бы, вода в море должна быть везде одинаковой – ан нет. Разница была и в цвете воды и во вкусе.
Мимо ладьи проплывали живописные берега с горами, поросшими лесом, небольшие городки. На водной глади виднелись лодки рыбаков.
– Интересно, что у них тут за рыба? Вкусна ли? – подошел Пафнутий.
– Давай подойдем и купим.
– А готовить? На такой жаре она до вечера пропадет.
– Не хочешь сейчас, так вечером можно зайти в какой-нибудь порт или пристать к рыбацкой деревушке. Думаю, там и готовую рыбу купить можно. Почищенную, скажем, или соленую.
– На обратном пути обязательно зайдем, – буркнул купец.
Несколько раз они подходили к рыбакам или заходили в порты – узнать, далеко ли до Венеции. Ведь карт, как и навигационных приборов, у них не было.
И все-таки настал день, когда ладья была пришвартована к причалам Венеции. Время было полуденное, и купцы сразу сошли на берег. Их сразу же окружили венецианцы, предлагая лодки.
– Зачем нам лодки? – удивился Пафнутий. – По морю ходить – ладья есть.
Но Михаил согласился. Венеция большей частью стояла на сваях, была изрезана каналами, и передвигаться на ней удобнее именно на лодках.
Когда купцы уселись, лодочник взялся за весла.
– Куда сеньоры желают?
– Где стеклянные изделия продают – вазы, зеркала.
– О, я знаю где, доверьтесь мне.
Вместо улиц в городке были каналы с грязной водой. Лодочник уверенно гнал лодку, налегая на весла.
– Пафнутий, и как бы ты добирался пешком?
– Откуда мне было знать?
Лодочник подогнал лодку к маленьким мосткам.
– Сеньоры, с вас один сольди.
Бог его знает, сколько это будет? Михаил достал из кошелька маленькую серебряную монету.
– Сгодится?
– Это много.
– Тогда стой здесь, мы потом поедем в другие места.
В этом районе располагалось несколько мастерских, но готовых изделий было мало, им показали образцы и сказали стоимость. Причем если в одной мастерской делали зеркала, то в другой – стеклянную посуду: стаканы и кружки, похожие на современные пивные. Пришлось договариваться о крупном заказе, вносить задаток. Но уходило драгоценное время, поскольку ремесленники просили на изготовление месяц.
– Как бы к зиме не прийти. Вот будет нелепица, если мы с грузом вмерзнем в лед где-нибудь на Онежском озере.
– М-да.
Это Италия не знала морозов, а на Руси в некоторых районах уже в конце октября лед сковывает реки. Год на год не приходится.
Италии как единой страны тогда еще не было. Многие города, вроде Венеции, Милана, Генуи, Флоренции были самостоятельными, имели своих князей или королей и зачастую – свои деньги. Впрочем, и на Руси были отдельные княжества, как и в Германии – земли, где были свои курфюрсты.
Так, на лодке они объездили практически все мастерские и почти везде оставили заказы. Мастерские были маломощные, труд ручной, тяжелый, все время в жаре от стеклоплавильных печей. Зато ни одно изделие не походило на другое, и каждое было красиво.
Михаил заказал для своего дома и для продажи листовое стекло для окон. Правда, размеры листов были невелики, с локоть в длину и ширину, что предопределяло наличие переплетов в раме, если окно было большим. И стоило стекло изрядно, хотя местами имело искажения и включения.
