Осторожность давно въелась в плоть и кровь, и потому даже близость промежуточной цели заставляла лишь усилить бдительность. Те, кто расслаблялся, давно покинули мир живых.

– Я пойду, проверю, – сказал Гаричев.

– Кто тут может быть? – вздохнул Воронов. Ему было неудобно, что по его вине и прихоти кто-то еще должен рисковать жизнью и терять драгоценное время. – В такой глуши да посреди тайги в одиночку не выжить. Тут если кто наткнется случайно – и то чудо будет.

Но это прозвучало отнюдь не возражением. Разведка – дело святое. Даже если вероятность плохого стремится к нулю.

Сержант привычно перебросил автомат так, чтобы можно было открыть огонь в первые же мгновения, взвел затвор и двинулся чуть впереди небольшой группы.

Тревоги оказались напрасными. Это стало видно сразу же, невооруженным глазом. Снег вокруг покрывал все ровным слоем. Никаких следов, ни людских, ни звериных. Последний снегопад был позавчера, следовательно, уже третий день даже мимо никто не проходил. И уж подавно, вряд ли некто безвылазно находился внутри. Но все равно проверить было необходимо, и Гаричев осторожно пошел к небольшой заваленной снегом избушке. То ли домик лесника, то ли охотничья сторожка какого-нибудь любящего природу богатея, то ли что-нибудь третье… Никого это не интересовало. Просто давным-давно Воронов проводил разведку окрестностей и случайно наткнулся на заброшенное жилье.

Мысль использовать его в качестве некоего выносного пункта, складика, ночлега возникла сразу же. Пусть уже в те годы хватало заброшенных деревень, однако они поневоле были известны местным жителям, а тут налицо имелась и скрытость расположения, и подобающая дистанция от ставшей родной Елабуги. Как раз на расстоянии зимнего дневного перехода. Дошел, переночевал, отдохнул и можешь двигать дальше или возвращаться обратно в зависимости от цели вояжа. Потому в избушку изредка доставляли небольшой запасец продуктов, а уж дрова добывали на месте.

Первая снежинка мягко прокружилась в пути с вечно хмурых небес на белую землю. За ней – другая, и еще, и еще. Это не было бураном, да и ветер подкачал, даже снегопадом не было, так, снежная морось, если сравнивать с подзабывшимся дождем.

Взмах руки, и небольшая группа припустила вперед.

– Да уж… Давненько мы здесь не были…

Избушку замело. Ладно крышу, но даже стены лишь местами проглядывали среди сугробов. Тут точно можно было пройти вплотную и ничего не обнаружить. А уж где там дверь, попробуй пойми, если не знаешь заранее.

Хорошо еще, что снег – не земля. Той столько бы и не раскидать. Но и то, под сравнительно пушистым покровом даже застывшая вода приобрела твердость если не камня, то чего-то довольно прочного, и пришлось потрудиться, прежде чем удалось откопать вход в жилище.

Пока возились, вплотную приблизились сумерки. А ведь дни еще стояли летние, длинные. Зимой бы пришлось ковыряться в темноте.

Внутри все промерзло. Даже не понять, где холоднее. Стены в инее, лежанки – тоже, и даже дрова промерзли так, что потребовалось время разжечь небольшую печку.

– Хорошо еще, дымоход не забило, – Гаричев принюхался, убедился: дым уходит наружу, не задерживаясь в помещении.

– Вот был бы номер! – невольно улыбнулся Воронов.

На самом деле смешного в том было мало. Конечно, как-нибудь переночевали бы, люди в группе привыкли ко всему, да и морозы по летнему времени не достигали критических величин. По нынешним временам чуть ли не оттепель, всего-то градусов восемь. Только ведь лучше побыть в тепле, пусть даже не раздеваясь, поесть горячего, просто поспать…

– А раньше в это время от комаров спасу не было, – с ноткой ностальгии заметил дед.

– Тоже удовольствие. В сочетании с мошкой, – Гаричев возился с закопченным котелком, готовя похлебку.

– А мошка такая сладкая, – подмигнул капитан. – Рот откроешь, обязательно поймаешь. Не сахарок, но при нынешнем дефиците сошло бы. Чай вприкуску. Или – в проглотку? Как правильнее?

– Да ну вас! – отмахнулся дед. – Меня, кстати, комар не особо брал. Да и мошка тоже. Невкусный, наверное.

– Кровь не той группы, – не удержался от подначки Воронов. Его самого обычно заедали по полной программе. Даже иногда хотелось перебраться в иные, некомариные места. В европейскую часть России, к примеру.

– Может, и не той, – дед потянул носом воздух.

Снег в котелке давно превратился в воду, а та дошла до состояния кипятка и теперь булькала, старательно варила куски мяса. Соответственно, потянуло чем-то вкусным, особенно после долгого пути. Кто ж привередничал после Катастрофы? Было бы калорийно да без радиации. А тут – нормальное мороженое мясо, да со специями, а помимо него в похлебке варится крупа. Рай для нынешних гурманов.

После похлебки в другом котелке заварили чай. Проще говоря, просто бросили в кипяток немного сушеных листьев. Понятное дело, настоящего чая все не пили давно. Как и кофе и прочих оставшихся в прошлом напитков. Лишь бы был некий признак вкуса.

Никаких разговоров после ужина не было. Народ в группе опытный, привыкший ценить время. В деревне еще можно поточить лясы, поговорить о том о сем, а в пути все лишнее отбрасывалось в сторону. Сопровождающие сразу разбили ночь на дежурства. Воронов из них был исключен. Остальные уже завтра будут дома, а капитану еще предстояло идти и идти. Потому он и не возражал. Военный человек понимает необходимость отдыха. Есть же разница между бодрым и уставшим! Реакция притупляется, голова работает хуже, все такое прочее. Тем более неизвестно, когда в следующий раз удастся поспать в относительно нормальной обстановке.

Потихоньку в избушке стало сравнительно тепло. Настолько, что Воронов даже разулся. Тело – ерунда. Главное, чтобы отдохнули ноги. Правда, имелся в этом минус. А как утром ударит мороз, и валенки выстудятся изнутри? С другой стороны, что помешает растопить печку еще раз? Пока же с собой имеется спальный мешок, легкий и теплый, залезть туда до утра, только автомат на всякий случай подложить под руку.

Темно. Тихо. Снаружи ни людей, ни зверья. Все условия для сна. И как назло, сон лишь наметился, помаячил в виде полудремы, да так и не снизошел до человека.

Неожиданно Воронов понял, что очень хочет закурить. Капитан давно избавился от вредной привычки, тут даже сила воли ни при чем, просто табак кончился, и новый взять стало негде. Обеспечить бы людей едой, что в условиях вечной зимы предельно сложно, а уж возиться с табаком, без которого можно обойтись… Не слишком все и сложно: промучиться первое время, а потом остается лишь чисто психологическая зависимость занять чем-то руки. Да и та проходит без следа. Действительно, давненько и не вспоминалось о сигаретах, словно их никогда не было в жизни, и вдруг мучительно захотелось повертеть в пальцах плотно набитый цилиндрик, чиркнуть зажигалкой, втянуть в себя дым…

Глупость какая! И вообще, весь этот поход… Какой в нем толк? Ну, красивая девушка, так что с того? Мало ли девушек и женщин вокруг? И ведь давно не вызывают никаких душевных порывов. Всему свое время. Юности – буйство чувств и прогулки под луной. В годы зрелые повторение пройденного уже смешно и ни к месту. Ясно же, ничего между ними не получится. Нет, если уж совсем честно, в какой-то момент показалось, будто налаживается некий контакт, и Ора по крайней мере что-то стала понимать.

Увы, все последующие события опровергли сладкие грезы. Разные поколения, разные судьбы, разные взгляды, и никаких точек соприкосновения. Сказка началась встречей в лесу и закончилась попыткой захвата деревни. Капитана просто пытались использовать, благо Ора действительно красива. Девушка допустила единственную ошибку – ей следовало быть чуть нежнее, а она сделала ставку на внушение. Внушению Воронов оказался не подвластен, он по жизни никогда не терпел, когда ему пытались что-то навязать. А вот оказался бы он подвластен любовному безумию, вопрос уже интересный.

Как бы он повел себя, если отношения развивались нормально? Хотя одно дело – женщина, пусть самая любимая, и иное – долг. Вещи несоединимые и несовместимые изначально.

И все равно почему-то тянуло хотя бы повидать Ору, посмотреть в ее колдовские глаза, обменяться какими-то незначащими словами. Зачем, если все решено изначально? Глупость полнейшая. И ведь осознаешь прекрасно абсурдность ситуации, и ничего не можешь с собой поделать. Словно болезнь, от которой не отвязаться. А другие женщины в то же время посматривают исподволь, явно не против оказаться рядом на оставшийся в жизни срок, помогать, принимать помощь, только не хочется быть рядом с ними сколько-нибудь долгое время. Вообще, дистанция комфорта, себе-то можно признаться, давно выросла. Даже отзовись вдруг Ора, будет ли обоим в том толк?

Зачем же?

И все равно постоянно тянет разговаривать, пусть в мыслях, и память вновь и вновь возвращает к кратким прогулкам. Если подумать, за все последние годы он был счастлив, лишь идя рядом, и больше ничего не требовалось.

– Слышишь, капитан, – Гаричев разговаривал шепотом. Очевидно, услышал, как ворочается Воронов. – Давай мы и дальше с тобой пойдем. Что ты там один сделаешь? Сколько мы уже вместе…

– Спасибо, – тоже шепотом отозвался Воронов. – Понимаешь. Есть вещи, которые надлежит делать самому. Или не делать вообще. Давай спать. Завтра тяжелый день.

Словно они когда-нибудь были легкими!

И как же тяжело уснуть!..