Глава 6. Руски и срби браћа заувек!
Руски и срби браћа заувек!
Ту ночную атаку они все же отбили, ценой пятерых убитых и почти втрое большего числа раненых. Но и киевские неофашисты понесли тяжелейшие потери: сожжены танк и бронетранспортер, захвачен бронированный гусеничный тягач с зенитной скорострельной пушкой. Не менее двадцати трупов в черной, похожей на эсэсовскую, униформе валялись в лужах подсохшей крови. Защитники Славянска выстояли и на этот раз.
На прощание старший лейтенант Новиков сфотографировался с перебинтованным Чапаем на фоне пулемета «максим» – фото получилось весьма антуражным.
После неудачного нападения «правосеков» наступило хрупкое затишье, даже «желто-блакитные» каратели на горе Карачун не обстреливали город. Два медицинских джипа «Тигр» вернулись в расположение военно-полевого госпиталя.
Старший лейтенант Новиков сразу же справился о состоянии раненного в шею бойца. Оказалось, что тот уже прооперирован и пришел в себя. Тончайшую операцию по восстановлению поврежденной сонной артерии проводил сам подполковник медицинской службы Авраимов. Глядя на толстые пальцы и волосатые руки военврача, больше похожего телосложением на ярмарочного борца, не верилось, что Юрий Гаврилович выполнял сложнейшие манипуляции сосудистым инструментарием и успешно провел вазопластику.
Что и говорить – талант! При этом еще и помноженный на огромный опыт, начиная с Афганистана.
– Жаль, что я у вас хотя бы «на крючках» не постоял… – с плохо скрываемой завистью сказал Константин Новиков.
– Костя, не льсти старшему по званию, – лукаво улыбнулся Хитрый Грек.
– Да куда уж там…
* * *
Несколько дней старший лейтенант Новиков дежурил как обычный врач-терапевт. И понял, что на передовой – лучше! Думал как – отдохнуть и расслабиться. Не вышло. Только прикорнешь, как в палатке с красным крестом материализуется очередной бравый вояка:
– Доктор, а можно мне что-нибудь от головы? А у меня тут болит, а тут чешется. Ногу натер… Что-то сердце шалит…
Первый грозный вопрос при давлении 180 на 100:
– Сколько не спал?
– Ну, суток двое – трое… Я еще пару банок «энергетика» выпил…
– Ну, и кто тебя умным назовет? Вот тебе тридцать капель «Барбовала» – и на боковую! Это приказ!
Отдельную категорию пациентов составляли бабушки – «божии одуванчики».
– Ой, сынок, шо-то у меня туточки колет…
При этом подобные пациентки напрочь игнорировали наличие гражданских больниц, а шли именно в военно-полевой госпиталь! Что поделать! – врачи обязаны оказывать помощь всем. Чтобы успокоиться, старший лейтенант медицинской службы шептал клятву Гиппократа:
«Per Apollinem medicum et Aesculapium, Hygiamque et Panaceam juro, deos deasque omnes testes citans, mepte viribus et judicio meo hos jusjurandum et hanc stipulationem plene praestaturum.
Illum nempe parentum meorum loco habiturum spondeo, qui me artem istam docuit, eique alimenta impertirurum, et quibuscunque opus habuerit, suppeditaturum…»
А так в основном – плановые перевязки, наблюдение уже прооперированных пациентов, даже один случай аппендицита оказался! Старший лейтенант Новиков провел аппендэктомию с чувством ностальгии…
После смены свободного времени оставалось достаточно. Неразлучная парочка военно-полевых хирургов, капитаны Асмолов и Максименко вовсю ухлестывали за медсестричками, причем – за «гражданскими». Старший лейтенант Новиков тоже завел пару интрижек. Действительно, война если и не все списывает, то прощает многое…
В одно такое нудное дежурство, которое уже изрядно поднадоело не только старшему лейтенанту Новикову, но и всем остальным офицерам медслужбы, в русском военно-полевом госпитале появился не совсем обычный пациент.
* * *
Возле баррикад, прикрывающих военно-полевой госпиталь, затормозили два изрядно побитых непосильным трудом на ухабистых дорогах «уазика». На машинах красовались черно-сине-красные флаги ДНР и красные кресты.
– Кто это к нам пожаловал? – молодой боец сдвинул предохранитель укороченного «калашникова».
Его напарник, пожилой ополченец с охотничьей двустволкой, подошел ближе. Он держал оружие на сгибе локтя, с открытой казенной частью и вставленными патронами. А теперь выразительно клацнул замками.
Из заднего «уазика» бойцы вытащили раненого с обмотанной кровавыми бинтами головой и в расстегнутом бронежилете. Тот опирался на странного вида винтовку, напоминающую гибрид «драгуновки» и автомата Калашникова. На ствольной коробке, на стандартном кронштейне «ласточкин хвост», как заметил Новиков, стоял оптический прицел. Раненый ругался, но как-то не по-нашему, хотя издали слов было вроде бы и не разобрать.
– Где у вас тут доктор? – крикнул один из бойцов.
– Сюда давайте! – молодой ополченец поставил автомат на предохранитель и указал на завешенные маскировочными сетями палатки с красными крестами.
Навстречу из палатки приемного покоя как раз вышел с пластиковым стаканчиком кофе старший лейтенант Новиков.
– Ну, вот – только решил кофею испить!.. Тащите раненого в палатку, – пластиковый стаканчик полетел в урну, расплескивая недопитое содержимое. – Заводите раненого в палатку, посмотрим, что там с ним.
Пока с пострадавшего стрелка снимали бронежилет, он ругался сквозь зубы на странном языке, похожем на чешский или польский. «Наемник он, что ли?» – подумал старший лейтенант Новиков. В принципе, для врача, пусть и военного, нет правых и виноватых – есть только пациенты.
Раненый стрелок с видимым сожалением расстался со странной винтовкой: передняя ее часть напоминала СВД, а задняя – автомат Калашникова. Оружие человек с перебинтованной головой аккуратно прислонил возле кушетки. А рядом положил еще и небольшой, похожий на дрель, пистолет-пулемет. Глянув на эту «дрель», старший лейтенант Новиков стал догадываться, кто перед ним…
Костя размотал повязку на голове, ранения были не такими уж серьезными. С правой стороны была рассечена кожа до кости, но сам череп не поврежден. Также была рассечена бровь. Под бронежилетом раны, как опасался военврач, не оказалось. Только внушительных размеров лиловая гематома и, скорее всего трещина в ребрах.
– Сейчас обработаю раны и отправлю тебя на рентген. Ты, что наемник? По-русски понимаешь?
– Ја нисам плаћеник… Не наемник… – с трудом выговорил раненый. – Я – српски снајпер.
– Честно говоря, я уже догадался, когда увидел пистолет-пулемет «Скорпион». Как тебя сюда занесло?
– Добровољац, борио сам се на српском рату. Сејчас овде сам у рату против нацистима, – раненый снайпер приумолк, подбирая слова. – Как это по-русски… Доброволец, воевал на сербской войне. Теперь воюю здесь против фашистов.
В принципе, примерно половина сербских слов была понятна, и смысл, хоть и искаженный, доходил до русского офицера.
– Что с тобой случилось?
– А? Прекривен бацачи граната. Балистички прслук спасио… – Из гранатометов «накрыло». Бронежилет спас.
– Ну, хорошо, хоть бронежилет спас… Жить будешь, только на рентген сходить нужно, и, пока ребра заживут, у нас в госпитале побудешь.
Вместе с дежурной медсестрой Константин Новиков зашил рану на голове сербского снайпера и поставил дренаж. Также наложил пару швов на рассеченную бровь и заклеил ее пластырем.
– Хвала, – это слово не нуждалось в переводе. Сербский снайпер-доброволец пожал руку русскому военврачу.
– Да не за что. А как звать-то тебя?
– Јунгле цат, – серб помедлил, подыскивая русские слова, – Камышовый кот.
Старший лейтенант Новиков понимающе усмехнулся, оценив иронию. Камышовый кот – очень злобная, умная и хитрая тварюка. Самец достигает почти метра в длину и весит восемь – двенадцать килограммов. Главная особенность камышового кота – скрытность, он обитает в густых зарослях тростника и колючих кустарников по низменным берегам рек и озер.
– Ну, хорошо, Камышовый кот, зализывай раны…
* * *
Еще пару дней все было относительно спокойно. С горы Карачун по Славянску изредка бабахали минометы и 152-миллиметровые гаубицы, сторонкой, чтобы не попасть на прицел зенитчикам ДНР, пролетали украинские «Ми-24» и американские «Ирокезы», поставленные в рамках «гуманитарной помощи США. «Престарелые» ветераны еще Вьетнамской войны летали теперь в небе Донбасса. Вертолеты поставлялись без вооружения и укомплектовывались пулеметами ракетными блоками уже на месте – на Львовском авиаремонтном заводе.
По ночам Нацгвардия головорезов и каратели из «Правого сектора» совершали диверсионные вылазки, но им уже несколько раз довольно круто пообломали рога на трезубцах. До старшего лейтенанта Новикова доходили сведения и об активном участии в противодиверсионных контратаках командира ополченцев Чапая. В полевой госпиталь привезли троих раненых ополченцев ДНР, но их состояние не вызывало опасения у врачей.
В общем-то, текли обычные будние дни «Донбасского Сталинграда».
Беда всегда приходит нежданно-негаданно, а некоторые мерзости даже по меркам военного времени требуют только одного – мести! Такой трагедией стал расстрел медицинского уазика-«таблетки» на дороге между Семеновкой и Славянском. На блокпосту после артналета и последовавшей за ним атаки были ранены два местных ополченца. Каратели из Нацгвардии Украины и из «Правого сектора» до сих пор не могли угомониться. Они все еще пытались прорваться в разрушенное после ожесточенных боев село.
Для карателей из «Правого сектора» и Нацгвардии Украины героическая деревенька Семеновка была лишь только точкой на карте, безликим «населенным пунктом», за взятие которого под контроль террором и кровью следовало отчитаться перед киевскими фашистами. Чтобы те, в свою очередь, отчитались перед звездно-полосатыми фашистами в Вашингтоне.
А вот для тех, кто родился и вырос здесь, кто холил эту землю, собственными руками по весне и осенью собирал с нее достойный труда урожай, это и была Родина. Аккуратные беленые домики, живое золото осенней листвы, дымка над полями поутру… Для тех, кто стоял на блокпостах под флагами мятежной Донецкой Народной Республики, все было просто и понятно.
Но сейчас Семеновка, Черевковка, другие села в пригородах Славянска были превращены бандеровскими карателями в лунный ландшафт. И все равно эти сволочи не могли сломить сопротивления защитников этих сел! Двое из них были ранены и надеялись получить необходимую помощь. А вышло наоборот…
Когда два медицинских джипа СПМ-2 «Тигр» добрались к месту трагедии, все было уже кончено. Старший лейтенант Новиков глядел на изрешеченный микроавтобус с распахнутыми задними дверцами, на неподвижные тела людей и не понимал, как можно было сотворить такое. На белом халате женщины-фельдшера кровь, даже подсохшая, смотрелась особенно контрастно. Она до последнего удара сердца была верна долгу медика и клятве Гиппократа. Она лежала навзничь, раскинув руки, словно пытаясь закрыть собою раненых. Да так оно и было…
Картину трагедии восстановить было несложно. Слева стекло водительской дверцы было разбито пулей. Окровавленная голова немолодого уже водителя покоилась на руле. Костя Новиков знал его немножко: дядя Петя работал на «Скорой» лет тридцать с гаком, любил крепкий табак, брезгливо отрывая фильтры сигарет перед тем, как закурить, и был заядлым доминошником. За это его и гоняли санитарки и медсестры. «Дядя Петя, ты как сядешь «козла» забивать в гараже, так треск стоит, как от ружейной пальбы!» – говорили они.
Тела двоих эвакуированных ополченцев, женщины-фельдшера и водителя, накрыли простынями и загрузили в медицинские броневики. Уже возвращаясь к своему «Тигру», старший лейтенант Новиков приметил одну странность. С левой стороны, со стороны водителя, сразу за кабиной почти в центре красного креста зияла одинокая пулевая пробоина. В принципе, вся «таблетка» была буквально изрешечена, но это попадание выделялось так, будто кто-то намеренно хотел попрактиковаться в точности стрельбы.
Об этом Константин Новиков рассказывал военврачам вечером, после ужина. К ним «на огонек» зашел и снайпер-серб. Он часто приходил вечерами к русским военврачам и слушал их рассказы. О себе же он рассказывал крайне мало, ссылаясь на плохое знание русского языка. Причина была явно надуманной, но на войне старались не лезть человеку в душу – мало ли что… «Заглядывая в бездну, помни, что и бездна заглядывает в тебя», – слова основателя психоанализа Зигмунда Фрейда были сказаны явно не на пустом месте.
История с простреленным красным крестом не просто заинтересовала, а по-настоящему взволновала серба. Отведя старшего лейтенанта в сторонку, он подробно расспросил и об уничтоженном санитарном «уазике», и о месте, где произошла трагедия.
– Мулю, покажи мне то место, где заседа!
– Что, прямо сейчас?! Поздно ведь… Давай завтра, рано утром.
– Добро.
Чтобы не привлекать внимания, выехали на видавшем виды, битом-перебитом командирском «уазике». «Козлик» с заплатами на брезентовом тенте весело скакал по ухабам. Серб молча сидел на правом сиденье, положив на колени компактный пистолет-пулемет «Skorpion Vz.61». На ствол похожего на дрель оружия был навинчен глушитель. Снайпер Камышовый кот был в полной выкладке, на заднем сиденье покоилась до поры его странная снайперская винтовка.
Остановились за поворотом дороги, дальше пошли пешком. Вдвоем они осмотрели то место, где был расстрелян санитарный «уазик», потом углубились в лес. Костя и на свой пистолет-пулемет «Кедр» установил глушитель, но до скрытности Камышового кота ему все же было далеко. Тот двигался, словно действительно принадлежал к семейству кошачьих – практически неслышно стелился над самой землей, и ни одна веточка не треснула под его хищной поступью. Красота и очарование осеннего леса отступали перед настороженностью и закипающему в жилах адреналину. Откинув приклад, старший лейтенант Новиков взял «Кедр» на изготовку, готовый изрешетить любого в считаные секунды.
Сербский снайпер тоже вооружился бесшумным пистолетом-пулеметом. Странная винтовка висела за спиной на ремне.
– Здесь! – снайпер ткнул пальцем в землю.
Косте Новикову это место казалось ничем не примечательнее других таких же. Но серба вели одному ему ведомые приметы. Наклонившись, он извлек из-под палой желтой листвы тускло блеснувшую гильзу. Латунный цилиндрик с коротким горлышком был чуть стесан по краю кольцевой проточки у донца. Капсюль, естественно, пробит.
– Амерички патрон… – заметил снайпер. – Калибр – «.308 Winchester», это плаћеници… – наемники!
Лицо сербского снайпера исказилось вдруг такой злобой, что русский военврач невольно отшатнулся. Однако почти сразу же серб взял себя в руки.
– Едем обратно.
Снова битый-перебитый «козлик» скакал по ухабам. Старший лейтенант Новиков крутил баранку, искоса поглядывая на сербского снайпера. Камышовый кот все так же безучастно смотрел в окно, привычно держа наготове компактный «Скорпион». По его лицу бежали тени воспоминаний – тяжелых, как свинец…
– На српском рату ја ловио за амерички снајпер… – На сербской войне я охотился за американским снайпером. Но даже не это было самым страшным. Там я увидел «туристов». Туристи у рату, они убијени из забаве. – Туристы на войне, они убивали ради развлечения, – рассказывал Камышовый кот, путая русские и сербские слова.
Югославские войны, разгоревшиеся на Балканах после распада социалистической системы во главе с Советским Союзом, отличались самой изощренной и кошмарной жестокостью. Но даже в том аду межнационального и межконфессионального конфликта творились зачастую вещи, которым не было совершенно никакого объяснения.
Одним из таких явлений были так называемые военные туристы. Наемники всех мастей, воевали за деньги. Эти же, благополучные и преуспевающие, в подавляющем большинстве «отморозки» сами платили деньги за «сафари с двуногой дичью»! Им было скучно в мире «потреблядства» и сытого довольства, хотелось «острых ощущений»! Эти богатеи покупали самую совершенную экипировку, оружие, прицелы, платили «гидам» и отправлялись на войну. Такой себе «Counter-Strike» в реальной жизни!
Однажды снайпер югославского спецназа вместе со своей группой и наткнулся на небольшую деревеньку, подчистую уничтоженную такими вот «туристами»-нелюдями. Все мужчины были убиты выстрелами с дальнего расстояния. Молодые женщины же – изнасилованы и убиты самым мерзким и жутким образом. За этим и ехали «военные туристы» – чувством тотального превосходства и вседозволенности.
Именно тогда снайпер спецназа югославской армии и стал Камышовым котом…
– Тот, кто хитац… стрелял в медицинска аутомобил – тоже убијени из забаве. Прострелили Црвени крст – Красный крест, как мишень в тире! Мразный собака! Я приехал сюда, чтобы охотиться на таких.
– А что это у тебя за снайперская винтовка такая? Напоминает «помесь» СВД и автомата Калашникова?
– То «Zastava» M-76 – моћна винтовка! – мощная винтовка.
По возвращении старший лейтенант Новиков получил неслабый «пистон» от командира военно-полевого госпиталя. Обычно выдержанный и веселый Юрий Гаврилович сейчас метал громы и молнии.
– Какого черта вы вдвоем поперлись на место недавней засады, да еще и на сраном «уазике»?!! Тебе, что, старлей, до генеральских звезд дослужиться не хочется? Посадить бы и тебя, и серба твоего под арест! Да не получится… Сейчас передали по рации: идет бой в районе Райгородка, противник применяет авиацию и танки. Срочно выезжай и организовывай там передовой эвакопункт. Да и возьми еще несколько стрелков-санитаров – пригодятся.
Словно в подтверждение слов подполковника на северо-востоке несколько раз ощутимо грохнуло. Над деревьями показался вытянутый силуэт боевого вертолета. Из-под коротких крыльев «Крокодила» выбило грязно-черные струи дыма от запущенных неуправляемых ракет.
– Вот сволочи! – не выдержал Юрий Гаврилович. – Опять пригороды обстреливают…
– Понял, выдвигаюсь.
– Я поеду с ним, – неожиданно заявил сербский снайпер.
Подполковник Авраимов только рукой махнул:
– Я тебе не командир, конечно, но все ж побереги себя.
– Хвала! – Спасибо!
Старший лейтенант Новиков построил своих бойцов. Фельдшер Димка Чернавский, стрелки-санитары Артем-Одессит и Серега Малик, отчаянные водители Миша и Семен выстроились на инструктаж. К ним подбежали еще два автоматчика с полными подсумками на разгрузочных системах бронежилетов. У всех на груди и на рукавах были эмблемы с красным крестом.
Камышовый кот, не торопясь, подошел и встал в общий строй. Снайперская винтовка висела на ремне за плечом, оптический прицел был закрыт защитным чехлом.
Старший лейтенант Новиков поправил собственный пистолет-пулемет, висящий на ремне через левое плечо.
– Выходим через десять минут, всем проверить снаряжение, индивидуальные перевязочные пакеты и противошоковые средства. И загрузите дополнительные реанимационные комплекты и перевязочный материал – его никогда много не бывает.
– Есть!
Старший лейтенант медслужбы побежал к механизированной колонне. Ополченцы грузили на трофейные бронетранспортеры и «КамАЗы» ящики с дополнительным боекомплектом, коробки с патронными лентами, гранаты для АГСов, «тубусы» одноразовых гранатометов. Отдельно и с большой осторожностью загружались противотанковые ракетные комплексы и транспортно-пусковые контейнеры к ним. С длинными «трубами» зенитно-ракетных «Игл» и «Стрел» с пристыкованными к ним стреляющими устройствами относились не менее бережно.
В матерящейся на все лады сутолоке офицер медслужбы с трудом разыскал командира колонны. Коротко бросил ладонь к козырьку камуфлированной панамы.
Командир в бронежилете и «разгрузке» ответил на приветствие и пожал руку.
– Выдвигаешься с нами? Молодец! Раненых там не так уж и много, а вот пострадавших мирных жителей – до хрена! Украинская авиация и танки работают по площадям – «месят» все! Сейчас тягачи с «Васильками» подойдут, и двинем!
– С какими васильками? – не понял офицер медслужбы.
– Увидишь! Все, занимайте место в середине колонны, и айда!
Старший лейтенант Новиков поспешил вернуться к санитарным джипам. Михаил вопросительно глянул на командира.
– Рули вслед за «КамАЗом», сейчас уже двинем! – повторил он слова командира механизированного отряда.
В салоне «Тигра» было тесно, кроме стрелка-санитара, ехал еще один боец, да еще и сербский снайпер еле втиснулся со своей винтовкой.
Вскоре подошли два гусеничных тягача МТ-ЛБ, в кормовой части у них были установлены автоматические минометы, и Костя Новиков понял, о каких «Васильках» шла речь! «Изделие 2Б9М» – единственный в мире 82-миллиметровый автоматический миномет. Замыкал колонну зенитный гусеничный бронетранспортер БТР-ЗД с двуствольной автоматической пушкой ЗУ-23-2. У этой простой и надежной установки имелся небольшой, но очень неприятный для врага «сюрприз».
* * *
Тринадцать километров до Райгородка преодолели одним махом. Бой бушевал по всему поселку. На южной околице колонну с подкреплением встретили бойцы ополчения ДНР. Новоприбывшие солдаты стали спешиваться, рассредотачиваться, прячась за уцелевшими домами.
Серб подхватил винтовку и спрыгнул на растрескавшийся асфальт.
– Я буду рядом, русский доктор! – Камышовый кот щелкнул предохранителем снайперской винтовки «Zastava» M-76 и передернул затвор.
Старший лейтенант Новиков кивнул и огляделся. Небо над Райгородком было затянуто грязно-черным дымом и молочно-белой пылью меловых карьеров. В отдалении кружила пара украинских вертолетов «Ми-24». Несколько «Имбецилов» – так ополченцы называли украинские бронетранспортеры БТР-4 с квадратными огневыми модулями «Гром», увешанные решетчатыми противокумулятивными экранами. Но бронетехника киевских фашистов не решалась наступать.
Подоспевшие бронетранспортеры сразу же блокировали главную улицу. От грохота 14,5-миллиметровых пулеметов Владимира, которыми они были вооружены, заложило уши. На одном из БТРов под черно-сине-красным флагом на самодельном станке был установлен автоматический гранатомет «Пламя». Гранатометчик двумя длинными очередями опустошил тридцатизарядную ленту. «Второй номер» расчета сбросил пустую коробку-«улитку» и приладил новую.
– Рассредоточились, ребята! Держать сектора! – повстанцы в новеньких бронежилетах и экипировке, с мощным оружием разбивались на штурмовые группы.
«Желто-блакитные» каратели заняли терриконы и попытались подавить огнем ополченцев ДНР с господствующих высот. «Правосеки» лупили из крупнокалиберных пулеметов и автоматических гранатометов. При этом доставалось жилым кварталам – обычная тактика украинских войск.
– Осторожнее! Не высовываемся, ждем, пока «отработает» наша артиллерия.
Военные медики под командованием старшего лейтенанта Новикова наступали чуть позади боевых порядков ополченцев, готовые в любой момент оказать помощь. Новиков держал наготове свой пистолет-пулемет, хотя и понимал, что от него толку сейчас будет немного. Но все же вороненая тяжесть оружия несколько успокаивала.
И тут сказали свое веское слово автоматические 82-миллиметровые минометы. Два гусеничных тягача МТ-ЛБ остановились как раз неподалеку от медицинских джипов. Артиллеристы зарядили четырехзарядные кассеты. Из открытого люка транспортера командиры прокричали координаты целей.
– Огонь!
– Есть огонь!
Скорострельность «Василька» – сто выстрелов в минуту, так что все восемь мин ушли к целям меньше, чем за шесть секунд. Еще залп! И еще! Фонтаны взрывов поднялись над терриконами, радиус поражения каждой мины «Василька» – восемнадцать метров, при разрыве она дает от четырехсот до шестисот осколков. Украинские «горе-артиллеристы», даже если и остались в живых, отвечать больше не решились.
«Отработав» по целям, гусеничные тягачи с автоматическими минометами резво сорвались с места, чтобы не попасть под ответный огонь.
Старший лейтенант Новиков нажал клавишу рации, в кармашке бронежилета на левом плече. Микрофон и наушники радиогарнитуры были встроены в шлем.
– Это Змей, прием! Обоим джипам – сворачивайте на боковую улицу! Продвигаемся к центру поселка.
Пулеметчики на медицинских джипах тоже били короткими очередями, поддерживая общее наступление.
Вовремя они свернули: пара украинских «Крокодилов» развернулась и пошла прямо на то место, с которого только что били «Васильки». Накренившись в вираже, оба «вентилятора» намеревались дать залп неуправляемыми ракетами. Но им навстречу хлестнули огненные плети 23-миллиметровых трассирующих снарядов. Это открыла огонь зенитная установка БТР-ЗД «Скрежет» с автоматической пушкой ЗУ-23-2. «Желто-блакитные» стервятники резко передумали атаковать и отвернули с боевого курса. Но для них «веселье» только начиналось!
На десантном гусеничном бронетранспортере БТР-ЗД «Скрежет» была установлена непростая «Зеушка». Артиллерийский комплекс ЗУ-23М1 был дополнен размещенным на ней модулем «Стрелец». Он обеспечивает применение двух ПЗРК «Игла» с общей платформы и наведением при помощи современных оптико-электронных прицелов.
Правое сиденье оператора огневой установки было убрано – автоматика здесь заменила человека, сканируя пространство холодными зрачками дневного и ночного прицелов и лазерного дальномера. Над спаренными стволами, увенчанными толстыми набалдашниками пламегасителей, располагались два транспортно-пусковых контейнера зенитных управляемых ракет.
Наводчик-оператор дал очередь из пушки, а потом перебросил переключатель «арт. – ракета» в режим применения «Иглы» и, развернув штурвалом установку, нажал на гашетки.
Пороховой стартовый заряд выбросил обе реактивные бестии в небо. Включились маршевые двигатели, чуткие инфракрасные головки навелись на источник тепла – им оказались выхлопы турбовальных двигателей ТВЗ-117ВМА. Генератор помех системы «Адрос» попытался сбить с толку головку самонаведения ракеты, но было уже слишком поздно. В замешательстве пилоты начали отстреливать тепловые «ловушки», и что не удивительно, это помогло больше. Одна зенитная управляемая ракета взорвалась возле пылающего магниевого факела.
Зато вторая «Игла» с полупрозрачной «нитью» отработанных газов реактивного двигателя прошила фюзеляж замыкающего украинского вертолета. Тяжелый «Ми-24ПУ» швырнуло вперед, он просел на хвост, из разорванных трубопроводов маслосистемы выплеснулось пламя. Окутанный дымом и пламенем «ґелікоптер» завалился набок и рухнул на окраине Райгородка.
Экипаж второго вертолета огневой поддержки украинской армии решил не испытывать судьбу и «нызенько-нызенько» свалил с поля боя, оставив «правосеков» без поддержки с воздуха.
* * *
Бронетранспортеры Народного ополчения Донбасса «перерабатывали на консервы» вояк Нацгвардии Украины и «Правого сектора». Танки Украинской армии не спешили продвигаться вперед и собирать все «подарки» в виде реактивных гранат и управляемых противотанковых ракет, которых у повстанцев было в достатке! Вместо скоординированного наступления танкисты ограничились лишь обстрелом окрестностей небольшого поселка с населением менее четырех тысяч жителей.
Медицинские джипы затормозили возле баррикады на одном из перекрестков поселка. Здесь держали оборону полтора десятка местных ополченцев. Неожиданно пришел вызов по рации.
– Змей, прием! Медицина, прием! Слышите меня?!
– Кто вызывает? – Константин Новиков зажал клавишу рации, другой рукой придерживая пистолет-пулемет.
– Командир местного ополчения, позывной Атаман. Нужно вывезти беженцев, они в церкви.
– Понял тебя, Атаман, сейчас уточним у местных, где это, и выдвигаемся.
Оказалось, церковь находилась на оккупированной украинскими войсками части поселка.
– Вперед! Пулеметчикам – вести огонь на поражение!
Два медицинских джипа СПМ-2 «Тигр» неслись сквозь дым и пламя, пули с визгом рикошетили от их брони. Пулеметчики рассыпали раскаленный свинец из жерл «Печенегов». Вот очередь выкашивает группу из четверых автоматчиков в черной экипировке. Каратели открыли огонь по красному кресту – и подписали себе смертный приговор! Еще один «черный» упал на колено за поворотом, вскидывая на плечо зеленый тубус «Мухи».
Водитель резко выкрутил баранку, переключив передачу. Сцепление – газ! Ярославские турбодизели выносили русские броневики из самых немыслимых виражей, на которые были способны водители. Дымная стрела реактивной гранаты прошла мимо, полыхнув где-то в стороне. А массивный решетчатый бампер русского «Тигра» лишь краем зацепил фигуру в черной штурмовой экипировке – этого оказалось достаточно для однозначного и скорого возмездия.
* * *
В Райгородке бандеровские фашисты учинили ад на земле, и только церковь оставалась единственной твердыней надежды. Именно здесь собрались местные жители в тщетной надежде уцелеть. Стены храма были крепкими, хоть и несли на себе отметины от пуль и осколков.
Отец Михаил с матушкой, как могли, утешали страждущих, пытались облегчить их участь. Вокруг церкви уже рвались снаряды и мины «миротворческой» украинской армии. Надежда была только лишь на чудо.
– Не бойтесь, дети мои, Господь милостив и не оставит своих чад…
Словно бы в ответ на слова батюшки наверху послышался гул двигателей. Но кто это был? Смерть или спасение принесли неизвестные броневики: это могли быть и «Хаммеры» карателей, и БТРы повстанцев…
В запертую на засов дверь храма сильно ударили, наверняка прикладом автомата.
– Кто посягнул на святую обитель? – у отца Михаила не было оружия, но голос его звучал спокойно.
– Батюшка, откройте! Это старший лейтенант медслужбы Новиков из русского госпиталя. Мы прибыли, чтобы вывезти вас отсюда. Скорее!
– Слава богу, мы вас дождались! – отец Михаил размашисто осенил себя крестным знамением и снял засов, повернул несколько раз массивный кованый ключ в замке.
На пороге православного храма стоял солдат с красным крестом, в бронежилете. Свет, падающий за его спиной, образовал ореол.
Люди в подвале храма начали часто креститься.
– Быстрее! Нужно уходить! – старший лейтенант Новиков поправил висящий на плече пистолет-пулемет. – Сколько вас здесь?
– Семнадцать человек.
– Поторопитесь!
Возле храма стояли два угловатых джипа с красными крестами и российскими флагами. На турелях пулеметчики контролировали окрестности, а вокруг церкви заняли оборону стрелки-санитары. Сейчас они работали по второму «боевому профилю».
Константин Новиков распахнул тяжелые кормовые двери на обоих джипах. Беженцы в собственном жилище спасались благодаря русским медикам. Последним храм покинул настоятель отец Михаил вместе с матушкой и пятилетней дочерью.
– «Хаммеры»! «Хаммеры» впереди! Это каратели!
– К бою! Прикрыть гражданских! – старший лейтенант медслужбы вскинул «Кедр» и передернул затвор.
Из клубов дыма и пыли показались широкие, приземистые, похожие на уродливых жаб, американские боевые джипы с ненавистными трезубцами на бортах. Загрохотали пулеметы «правосеков», вслед за двумя пятнистыми бронированными «жабами» продвигалось десятка два карателей в черных бронежилетах и штурмовых комбинезонах. Они стреляли от бедра из американских винтовок М-16 и автоматических карабинов М-4 – как иные каратели, полвека назад…
Тогда наши деды встали на защиту родной земли, теперь пришла наша очередь очистить Донбасс от фашистской мрази!
Старший лейтенант Новиков скинул пистолет-пулемет, «Кедр» загрохотал отрывистыми злыми очередями. С русских «Тигров» ударили турельные пулеметы, стрелки-санитары стреляли из автоматов. Несколько черных фигур упало и больше не поднялось, но искры бессильных рикошетов рассыпались по броне «Хаммеров». Один из санитаров выстрелил из «подствольника», но взрыв лишь немного повредил американский джип.
С противоположной стороны от церкви резко хлопнул выстрел, судя по всему, из снайперской винтовки. Стрелок на «Хаммере» дернулся и бессильно навалился на пулемет. Еще один отрывистый выстрел, и снова меткая пуля находит свою цель.
Военфельдшер Димка Чернавский вскинул на плечо «Муху», – наверное, припрятал в джипе на всякий случай… Сорвано предохранительное кольцо, раздвинут тубус, подняты прицельные приспособления. И вот уже огненная стрела пронзает «Хаммер». Американский броневик превращается в огненный шар, в четырехколесный крематорий!
Это окончательно деморализовало противника: головорезы и шакалы редко вступали в открытый бой, предпочитая терроризировать беззащитных женщин и детей, убивать мужиков, бросающихся с голыми руками на автоматные стволы.
Константин Новиков сменил магазин в пистолете-пулемете и снял его с затворной задержки. Выразительно лязгнул затвор, досылая первый патрон из тех тридцати медных вестников смерти, что покоились в прямой, «а-ля «Шмайссер», обойме. И снова русский сверхнадежный «Кедр» затрещал короткими очередями. Через диоптрический прицел компактного пистолета-пулемета было видно, как валятся и уже не встают черные фигуры. Старший лейтенант медслужбы сражался, защищая раненых. Для него все нравственные нормы были решены однозначно: если эти твари осмелились стрелять по красным крестам, то жизни они недостойны! Военврач не убивал – он боролся с метастазами раковой опухоли под названием бандеровский фашизм!
Несколько пыльных фонтанчиков взвилось недалеко от Новикова. Пули с визгом ударили по броне, высекая искры рикошетов. Костя метнулся в сторону, уводя линии огня от джипов с беженцами.
Командира тут же прикрыли сосредоточенным огнем стрелки-санитары. Прошлись огненной косой по «правосекам»
Снова несколько раз бабахнула винтовка. Сухие и отрывистые звуки выделялись даже на фоне грохота боя. Еще несколько бандеровских карателей «отправились к Музычко»!
Сквозь пыль и дым к санитарным «тиграм» метнулась фигура. Новиков чуть не «снял» ее длинной очередью.
– Не стреляй! – сербский снайпер опустился на одно колено, сменил отстреленный десятизарядный магазин винтовки и лязгнул затвором.
Внезапно стрельба прекратилась. И снова эта ватная тишина после канонады… Только потрескивало пламя на догорающих обломках «Хаммера». Сколько еще будет такой тишины на этой войне?
Как бы то ни было, но временное затишье позволило завершить эвакуацию раненых. Набились в джипы, конечно, как сельди в бочку. Ну, да ничего: в тесноте, да не в обиде!
Священник помог забраться в санитарный джип жене и дочке.
– Ну, с Богом! – батюшка стал сбоку, придерживая тяжелую створку кормовой двери.
И тут грохнул одиночный выстрел.
Пуля попала отцу Михаилу в спину, губы сразу окрасились кровью, лицо сделалось землисто-серым. Старший лейтенант Новиков бросился на помощь, хотя и видел страшные симптомы. Судя по всему, пробито легкое и повреждены крупные сосуды. Массивное внутреннее кровотечение в сочетании с проникающим огнестрельным ранением в грудную клетку.
Все это военврач отмечал автоматически, в то время как руки сами выполняли раз и навсегда заученные действия. Разорван перевязочный пакет, плотно прижат к ране чуть пониже лопатки бинт – он сразу же окрашивается алой кровью. Шприц-тюбик промедола вбивается прямо через одежду в плечо тяжелораненого. Но это помогает мало. Батюшка что-то шепчет из последних сил.
Костя Новиков наклоняется поближе, чтобы услышать:
– «Живый в помощи Вышнего, в крове Бога Небесного водворится. Речет Господеви: Заступник мой еси и Прибежище мое, Бог мой, и уповаю на Него. Яко Той избавит тя от сети ловчи, и от словесе мятежна, плещма Своима осенит тя, и под крыле Его надеешися, оружием обыдет тя истина Его. Не убоишься от страха нощного, от стрелы летящия во дни, от вещи во тьме преходящия, от сраща, и беса полуденного. Падет от страны твоея тысяща, и тьма одесную тебе, к тебе же не приближится, обаче очима твоима смтриши, и воздеяние грешников узриши. Яко Ты Господи, упование мое, Вышнего положил еси прибежище твое. Не придет к тебе зло, и рана не приближится телеси твоему, яко Ангелом Своим заповесть о тебе, сохронити тя во всех путях твоих. На руках возьмут тя, да некогда преткнеши о камень ногу твою, на аспида и василиска наступивши, и поправши льва и змия. Яко на Мя уповай, и избавлю и, покрыю, и яко познаеши имя мое. Воззовет ко мне, и услышу его: с ним есмь в скорби, изыму его и прославлю его: долготою дней исполню его, и явлю ему спасение мое. От твоего креста, и сохрани мя от всякаго зла. Сохрани мя, Господи, силою честнаго и животворящаго твоего креста, и сохрани мя от всякаго зла»…
Старший лейтенант узнал эту молитву: «Живый в помощи Вышнего», псалом 90 – и был поражен. На пороге смерти православный священник, выполнивший свой долг перед паствой, молил не за себя, а за солдат! Это и был святой подвиг веры человека, который полагался в своем служении не на силу оружия, а на милосердие! Ослабевшая рука поднялась, чтобы осенить крестным знамением, и безвольно упала. Отец Михаил все же победил в своем борении…
Еще один одиночный выстрел грохнул с того же места. Неведомый палач явно развлекался: пуля рикошетом ударила почти в центр красного креста на борту русского медицинского джипа.
Но на этот раз сербский снайпер был начеку: он плавно повел длинным стволом винтовки, приникнув к окуляру оптического прицела, и мягко нажал на спусковой крючок. Грохнул ответный выстрел, и тут же – еще один.
Неизвестный снайпер думал, что он в безопасности, но исключительно фатально ошибся.
Дело в том, что Камышовый кот был вооружен не обычной СВД, а совершенно иным оружием. Снайперская винтовка «Zastava» M-76, разработанная в середине семидесятых годов на югославском оружейном заводе «Crvena Zastava», объединила убойность винтовки Драгунова, простоту автомата Калашникова и довольно высокую точность и мощность более длинного немецкого патрона 7.92x57 «Mauser». Югославское оружие вообще отличалось особой экстравагантностью.
«Zastava» M-76 и сейчас пользуется заслуженным уважением у стрелков-профессионалов за свои боевые качества так же, как и легендарная «драгуновка».
За счет более длинного и мощного патрона с остроконечной хорошо обработанной пулей достигаются весьма высокие показатели стрельбы по дальности и точности. Эффективная дистанция стрельбы с оптическим прицелом по ростовой неподвижной мишени для «Заставы» заявлена до восьмисот метров. Но Камышовый кот умудрился сейчас «снять» снайпера на дальности в тысячу сто метров! И это – далеко не предел…
– Пуйду гляну, – кивнул серб Новикову.
– Ребята, можете ехать! Пулеметчикам – смотреть в оба! – приказал офицер медслужбы.
Старший лейтенант Новиков вместе со своими ребятами остались на передовой и занимались обычными в таких ситуациях делами: останавливали кровотечения, кололи противошоковое, ставили «Венфлоны» и подключали системы внутривенного вливания с физраствором и плазмозаменителями. Тяжелораненых, на удивление, было немного. Или тактическая выучка ополченцев стала выше, или просто повезло. В принципе, Костю Новикова устраивали оба подобных объяснения, лишь бы не видеть, как страшно расплывается во всю радужку зрачок и с хрипом выходит воздух из легких последнего, судорожного, вдоха. Как замирает под ладонью беспомощно трепещущее сердце.
Этот бой они выиграли. Под вечер из Славянска вернулись оба медицинских джипа. Чуть позже подошла еще одна тактическая группа ополченцев со свежим пополнением. Бойцы стали укреплять старые баррикады и возводить новые укрепления.
К Косте Новикову подошел Камышовый кот. В руке у него что-то блеснуло в свете фар – латунный цилиндрик с острой пулей.
– Амерички патрон. Калибр – «.308 Winchester».
– Доигрался, значит, черт на скрипке! – констатировал Константин Новиков.
– Крв за крв! – Кровь за кровь!
Помолчали, вспоминая те страшные мгновения, когда прозвучал тот роковой выстрел…
– Скажи, а что значит «Москаляку на гілляку!»? – то кричали нацисты.
– «Русского на ветку!» Это лозунги такие у тех, кто борется сейчас вроде бы как за единство Украины, а на деле… Ты видел.
– Да, у нас нацистские ублюдки из «Черна легиона» тоже кричали: «Србе на вирбе!» – «Серба на вербу!» Тогда мы не устояли. Потому что против нас была Америка. Сейчас я здесь, чтобы трагедия moej Serbii не повторилась на Донбасс.
– Спасибо… – Хвала! – ответил Костя.
– Мена зовут Младич, Радован. Хвала тебе за все, руски доктор. Руски и срби браћа заувек!
Старший лейтенант Новиков долго глядел вслед этому странному снайперу, Радовану Младичу – Камышовому коту. Он знал, что против бандеровского режима во всей Новороссии сражаются добровольцы не только из России, но и из других стран – из тех, кто уже почувствовал на себе радости «звездно-полосатой» демократии или откровенного фашизма, как, например, в Сербии или в Южной Осетии. Донецкая и Луганская области сражались против всей остальной «желто-блакитной чумы» неонацизма, а вместе с ними и все, кто помнил заветы своих дедов, сражавшихся против ужасов Освенцима и Дахау, Заксенхаузена и Треблинки.
