Глава XXIII
Поцелуй падшего ангела
Четверо штрафников во главе со Студентом быстрыми перебежками пересекли улицу Карла Маркса, перелезли через пролом в ограде на территорию парка. Рассредоточившись, они решительно побежали к бэтээру, заходя сбоку.
БТР-90 «Росток» прятался за грудой металлических каркасов всевозможных аттракционов – каруселей, вагончиков детской железной дороги и прочих штуковин, когда-то радовавших детвору, с нелепо выглядящими в этих условиях рисованными фигурками мультяшных персонажей – всегда жизнерадостных, смешных и беззаботных. Теперь их бульдозером сгребли в одну монументальную возвышенность.
На пути попался окопчик с пятью опóзерами. Вероятно, это был десант боевой машины, что по штату должен составлять шесть человек.
Бойцы оппозиции штрафников откровенно проморгали. Ну никак не ожидали появления врага – вот так сразу, неожиданно, почти из ниоткуда. Это стоило им жизни. Студент застрелил их с ходу, не дав поднять оружие.
Штрафники добежали до бэтээра. Чечелев с разбегу прыгнул на подножку, ухватился за скобу, вскочил на машину и постучал по башне прикладом.
Когда приподнялась крышка, он сунул ствол в приоткрытый проем люка и дал хорошую очередь. С командиром машины и наводчиком-оператором было покончено.
Леха забарабанил прикладом по правой крышке люка, где располагалось место старшего стрелка.
– Вылазь, падлы! – крикнул он. – Вылазь, или сожгу заживо!
– Мужики! Не надо! Мы сдаемся! – донесся из нутра стальной машины приглушенный крик.
– Вылазь!
– Мы сдаемся! Только не стреляйте!
– Вылазь, не ссы! – ухмыльнулся Чечелев, расставив ноги над люком.
Крышка приподнялась. Показалось испуганное чумазое лицо молодого парня.
– Здорово, земеля. Чего грязный такой? – насмешливо поинтересовался Студент.
– Не стреляй, – промямлил парень.
– Из машины, – приказал Леха, мотнув головой. – Второй – тоже! – повысил он голос.
Водитель и старший стрелок ужами соскользнули с брони.
Студент стоял на бронемашине, не обращая внимания на мечущуюся повсюду перестрелку и грохот. Выражение его заострившегося лица не предвещало ничего хорошего. Немного погодя он спрыгнул вниз.
Пленные испуганно жались к БТРу. Даже сквозь блестящую копоть было видно, как бледны их лица.
– Леха, не надо, – попросил один из штрафников, предчувствуя недоброе.
– Вытаскивайте тех из башни, – процедил Чечелев своим, не поворачиваясь на голос, сверля прищуренным взглядом пленных.
– Леха, они же сдались.
Пленные поняли, что их жизнь всецело зависит от этого щупленького, коротко стриженного парня, направившего автомат в их сторону.
Из глаз пленного, что помоложе, потекли слезы, грязное лицо исказила гримаса отчаяния.
– Не надо… – попросил он, едва не срываясь на плач.
– Не надо?! – взбеленился Студент. – Не надо?! А ты, блядина, когда с пулемета лупил по мне и другим пацанам, о чем думал?! А?!
Леха снизу вверх ударил пленного прикладом в челюсть.
Тот, коротко вскрикнув, упал, ударился спиной о траки бронемашины и скрючился калачиком. Из носа и рта обильно потекла кровь.
Второй сделал попытку бежать, но его сбили с ног. Находившийся рядом боец вскинул приклад, норовя ударить по лицу. Пленный извивался ужом, отползал, отбрыкивался, пока еще один штрафник не присоединился к избиению. Вдвоем они быстро справились. Пленник уже не защищался, а только утробно охал на каждый тяжелый удар.
Третий штрафник тем временем деловито шмонал мертвецов, лежащих вповалку в окопчике.
Чечелев по очереди оттащил обоих экзекуторов от вздрагивающего тела.
– Все, хорош! – распорядился он и вытащил штык-нож.
– …твою мать, – вполголоса выругались штрафники, понимая, что сейчас будет. – На хрена тебе это, Леха?
Но Студент с ледяным спокойствием проделал свою страшную работу, насадив на струну окровавленный кусочек кожи с коротким волосяным покровом. Потом столь же неспешно и спокойно подошел к другому пленному и оскальпировал его, не обращая внимания на болезненные стоны и судороги несчастного.
– Леха, ты, в натуре, зверюга, – недовольно сказал штрафник. – Чего добиваешься этим?
– А че? – с вызовом спросил Чечелев, вытирая штык-нож и руки о комбинезон оскальпированного пленника.
– Мало тебе скальпов?
– Может, я себе дубленку хочу на зиму, собираю потихоньку, – хмыкнул Студент.
– Вот псих, а!
– Мы тут все психи. Одни больше, другие меньше, – возразил Леха. – Все, хорош нравоучениями заниматься. Думаешь, с тобой опóзеры поступили бы иначе?
– Скальп точно снимать бы не стали.
– Да кому нужен скальп твой плешивый? – беззубо улыбнулся Студент, почти с любовью разглядывая голову товарища – с большой, как у Ленина, залысиной и редкими от природы волосами.
– Чего пялишься? – проворчал тот.
– Да так, не нравится мне твой скальп, на дубленку не подходит, – ответил Леха тоном солидного негоцианта, отбраковавшего негодный товар.
Штрафник с досадой сплюнул. А Студент изловчился и совершил почти невероятное – чмокнул его в лысую голову.
Тот брезгливо отер ее ладонью.
– Совсем дурак?
– Поцелуй падшего ангела, – пояснил Леха. – Отметил я тебя. Теперь ты заговоренный.
– В натуре, псих! С каких это пор ты ангелом заделался?
– Ладно, поприкалывались, и бýдя, – серьезно сказал Чечелев. – Вытаскивайте тех из башни. Кто из вас говорил, что умеет водить эту дуру? Поехали наших выручать.
Машина зарокотала двигателем, тронулась назад, выбираясь из плена покореженных аттракционов.
Вырвавшись из парка, БТР заложил лихой вираж на улице Карла Маркса и ненадолго замер. Чечелев на мгновение высунулся из башни и стал орать, сложив ладони рупором:
– Лютый!!! Лютый!!! Это мы!!! Чешите сюда, под прикрытие!!!
Убедившись, что его правильно поняли, он спрятался в башне.
Остатки взвода – не более пятнадцати человек, пригибаясь, врассыпную побежали к БТРу. А тот открыл пальбу из пушки, поливая по окнам, откуда по штрафникам вели беглый огонь. Это внесло растерянность в ряды оппозиционеров, не понимавших, почему БТР с их опознавательным знаком на башне – намалеванной белой краской косой полосой – ведет по ним стрельбу. Но на войне всякое случается, поэтому растерянность была недолгой, автоматы и пулеметы загрохотали снова.
До машины добежали только двенадцать человек. Остальные в нелепых позах застыли на исковерканной войной земле.
БТР, продолжая вести огонь, тронулся к кинотеатру. Штрафники бежали рядом, укрываясь за стальной махиной. Путь перегородил сгоревший троллейбус – без стекол, на дисках, так как покрышки тоже сгорели. И как в насмешку – на не полностью закопченном боку осталась часть рекламы, приглашающей отдохнуть на экзотических островах…
Взяв троллейбус на таран, бронетранспортер с громким скрежетом толкал его перед собой. Пушка продолжала изрыгать выстрелы.
Со стороны кинотеатра кто-то бахнул из «Мухи», корпус троллейбуса защитил БТР от попадания, и все же осколками убило еще троих.
«Рогатый» объяло пламенем, хотя, казалось, гореть там уже нечему.
Разогнавшись, бронемашина взлетела по пандусу и впечатала пылающий троллейбус в пролом в стене, затолкав почти полностью.
Добежавшие до здания штрафники прижались к стене. Они добрались до кинотеатра. А вот основные силы пробиться не смогли.
Пушка и спаренный с ней пулемет заработали в сторону краевой библиотеки, выкашивая редкую цепочку опóзеров. Их заволокло пылью от разрывов.
С верхнего этажа кинотеатра полетела граната; она рванула на бронетранспортере, не причинив ему вреда, но от взрыва двое штрафников получили контузию. Они, выронив оружие, скрючились у колес.
– Чеснок!!! Связь мне!!! – заорал Лютый.
Тот, подбежав, присел на колено и сунул Гусеву гарнитуру.
– Командир!!! – крикнул Павел. – Видишь бэтээр возле «Луча»?! Мы за ним! Взвода нет почти! Когда подойдете?!
– Гусев! Не можем мы подойти! Слишком плотный огонь! Потери большие! Прорывайся к нам!
– Вы что там, охренели совсем?! – взбеленился Павел. – Я взвод положил, до кинотеатра дошел! И все зря???
Гарнитура потрескивала помехами связи.
Понимая, что сам себя загнал в ловушку, Лютый в отчаянии заскрипел зубами. Он ненавидел все и всех вместе с этой гребаной войной.
Засевшие в здании кинотеатра опóзеры притаились. Дым от горящего троллейбуса заволок весь первый этаж, поднимаясь выше, вызывая у людей надрывный кашель, выбивая из покрасневших глаз слезы.
Штрафники с надеждой и волнением смотрели на взводного, ожидая от него чуда.
Лютый постучал по броне прикладом. Из люка показалась голова водителя.
– К своим будем прорываться! – крикнул Гусев. – Не придут они сюда!
– Как не придут?!
– Каком кверху.
– А мыто зачем сюда ломились?! Чтобы подохнуть?! – истерично крикнул водитель.
– Не ори так, всех опóзеров распугаешь! – осадил его Гусев.
– Что, не ори?! Что, не ори?! – не успокаивался водитель. – Подставили нас!!!
– Сам заткнешься или помочь?! – вскипел Лютый.
– Сам.
– Вот и чудненько.
– Не доедем! Сожгут! – обреченно сказал парень.
– Здесь ты тоже не уцелеешь! Так хоть шанс есть!
Гусев взял бинокль, всмотрелся. Увиденное его не обрадовало. опóзеры пошли в контратаку; штрафники сначала попятились, огрызаясь огнем, а потом в панике побежали.
Заговорили пулеметы заградотрядовцев, останавливавших панический бег. К ним присоединилась БМП-3, приданная в усиление.
Ротный пытался удержать бегущих, но когда свои открыли огонь на поражение, поднялся во весь рост и, яростно матерясь, стал стрелять от пояса по заградотрядовцам.
– Ненавижу, твари!!! Ненавижу!!! Ненавижу!!! – исступленно кричал он.
Мощная очередь из ПКТ сбила ротного с ног. Стрелку этого показалось недостаточно: очень уж ему была не по душе стрельба командира штрафников по заградотряду. Еще одной длинной очередью он совсем измочалил окровавленное тело, перевернув его с живота на спину.
опóзеры ворвались на чужие позиции, где завязалась короткая неравная рукопашная с теми, кто все же не потерял самообладания, не поддался панике. Их перебили быстро. Развивая контратаку, опóзеры двинулись дальше, вступили в бой уже с заградотрядом, отшвырнули и его. Впрочем, заградотрядовцы не стремились стоять насмерть – у них были совсем иные задачи.
Из башни вынырнул Студент, змейкой соскользнул с брони к колесам. К нему присоединились остальные, сидевшие в боевой машине.
– Все, мужики, хана нашей роте, – произнес Чечелев хмуро и добавил: – И нам – тоже. Отвоевались…
– Не бзди, Леха, подворотнями уйдем. Али мы не местные? – преувеличенно бодро ответил Лютый.
Он оглядел оставшихся. Кроме Чечелева, здесь были Чеснов, Огрешков, Ильин, горстка молодых парней и мужиков постарше.
Сейчас они с надеждой смотрели на командира.
Двое контуженых подавали вялые признаки жизни, шевелясь, словно сомнамбулы. Все знали, что пострадавших на себе никто не потащит – это верная смерть. Смогут, пусть идут сами, ну а нет…
Лютый понимал, что надо принимать решение, тянуть дальше нельзя. вот-вот очухаются опóзеры в кинотеатре.
– Значит, так, мужики, – сказал Павел. – Весь мой план, как и атака наших, накрылся медным тазом. Единственное, что успокаивает мою совесть, – мыто свою задачу выполнили, пусть и такой ценой. Но хотя бы вы живы. А останься на позициях – все полегли бы. Не от опóзеров, так от заградотряда. На бэтээре прорываться смысла нет. Далеко не уедем, сожгут на хер: вся улица уже в курсе, что мы эту дуру захватили. Поэтому уходим, что называется, дворами.
– Куда уходим, командир?
– К своим, конечно. Или думаешь, опóзеры при встрече нальют?
Штрафники улыбнулись пусть не очень веселой, но все же шутке.
– Одна надежда – не должны они в каждом доме да в подворотнях толпами сидеть. И это наш шанс. Главное, не прощелкать хлебалом. Кто отстанет, не взыщите, ждать никого не будем. Пошли! С Богом!
Штрафники рванулись Из-за БТРа, поливая из автоматов во все стороны, стремясь перебежать неширокую улицу и укрыться в развороченной пятиэтажке, а дальше – ситуация покажет.
Вслед тут же загрохотала стрельба, срезав сначала двоих наповал, а потом зацепив Чеснова.
Андрею «прилетело» в копчик, он болезненно закричал. Ноги разом перестали слушаться, онемели, стали чужими. Он осел. Пуля, ударившая в рацию на спине, толкнула его лицом вниз.
Чеснок с воем скреб выщербленный асфальт, пытался ползти, испытывая ужасную боль.
Штрафники слышали его вопли, не заглушаемые даже стрельбой. Но никто не оборачивался, предоставив раненого самому себе.
– Не могу, – остановился Гусев. – Простите, мужики.
Он развернулся, пригибаясь, добежал до Чеснова, взвалил его на спину и потащил, чувствуя, что обливается потом, а куртка тяжелеет, пропитываясь кровью Андрея.
что-то ухнуло рядом, взрывной волной бросило на мостовую.
– Брось его! – закричал подскочивший Студент. – Убило Чеснока. Он на себя все осколки принял.
И, действительно, Андрей больше не дышал.
Гусев встал, его шатало не то от усталости, не то после удара взрывной волны.
– Давай, шевели булками! – подбадривал Студент. – Сейчас эти суки пристреляются, и нам кранты настанут! Бежим!
Заскочив в пятиэтажку, беглецы почувствовали вонь давно разлагающихся трупов. Смрад был столь силен, что перехватывал дыхание.
Они вылетели с противоположной стороны дома очумевшие, не разбирая дороги. И снова потери: шальная пуля угодила в штрафника, мчавшегося последним.
Остальные, петляя зайцами, добежали до следующего дома, запрыгнули в оконные проемы.
Здесь воздух был вполне сносным, поэтому остановились, тяжело переводя дыхание.
– Вот уроды, – выругался на опóзеров Ильин. – Не могли тела прибрать. Столько дней затишье длилось!
– Не до того им было, Наумыч, – ответил Лютый. – Они к атаке нашей готовились. Разве не понял – сдал нас кто-то. Может, тот штабной и сдал.
– Этот вряд ли, – помотал головой Ильин. – Иначе нас бы еще в шахте приголубили.
– Значит, другой, повыше, – продолжал гнуть свое Гусев.
В тот момент предательство казалось ему единственно верным объяснением провала наступления.
– К нам гости, – подал голос Студент, ведущий наблюдение, – Встретим объятиями и поцелуями?
И действительно, по их следам шло не меньше отделения опóзеров, рассыпавшихся в жиденькую цепочку.
– А то! – усмехнулся Павел. – К бою.
– Этих положим, другие придут, – резонно заметил Наумыч. – Оцепят дом – и все, амба.
– И что предлагаешь? – внимательно посмотрел на него Гусев.
– Я останусь, задержу их, а вы уходите, мне за вами все равно не угнаться – возраст не тот, чтобы зайцем по развалинам скакать… Да и пожил я уже свое, – Наумыч невесело усмехнулся и сразу посерьезнел. – Ладно, все. Уходите, быстрее, пока возможность есть.
Павел подошел к Ильину, приобнял его:
– Отговаривать не стану. Прощай, Наумыч. Хороший ты мужик.
Ильин признательно кивнул в ответ, произнес:
– Леха, Студент…
Чечелев приблизился.
– Что, дядя Вова?
– Выбрось ты свои скальпы. В плен попадешь…
– Не попаду, – перебил его Студент.
– Ну, как знаешь… Давайте, мужики, валите отсюда. Каждая секунда на счету.
Штрафники, быстро попрощавшись с Ильиным, устремились через лабиринт комнат, преодолевая груды кирпичей, протискиваясь в проломы.
